Журнал «Золотой Лев» № 101-102 - издание русской
консервативной мысли
КОНФЛИКТ МОСКВА–МИНСК
Редакционная дискуссия о причинах
«экономической войны»
Александр Рудаков: БЕЗ
ПОДДЕРЖКИ МОСКВЫ ЛУКАШЕНКО РИСКУЕТ ОСТАТЬСЯ В СЛОЖНОМ ПОЛОЖЕНИИ
Когда происходят события, подобные нынешнему кризису в
российско-белорусских отношениях, первый вопрос, который задает обыватель,
звучит весьма традиционно. Публика сразу же интересуется: «кто виноват?». У
агитпропа в обеих странах уже готов свой ответ.
Российский агитпроп обвиняет Лукашенко, который живет за
счет России, выставляет невыполнимые требования, «залезает нам в карман».
Белорусское гостелерадио
объясняет, что виновата Россия, которая «захлебывается от потока нефтедолларов»,
но пытается экономически удушить союзника. И, естественно, виноват Кремль,
который хочет «отнять у Белоруссии суверенитет». Обратим внимание на тот факт,
что в сравнении с более ранними кризисами в отношениях между Москвой и Минском
риторика белорусского агитпропа эволюционирует от «антикремлевской»
к «антироссийской». Единственная психологическая грань, которая Минском пока
еще не перейдена, – это личные выпады в адрес Владимира Путина, на которые пока
еще наложено «табу».
На самом же деле однозначного ответа на вопрос «кто
виноват» не существует. Нельзя вслед за либералами повторять «виноват
Лукашенко» – ибо для них Александр Григорьевич не «оппонент» и даже не
«противник», а просто опасный враг, олицетворяющий альтернативную модель
экономического развития.
Но не стоит и солидаризироваться с
теми, кто обвиняет во всем Владимира Путина. Хотя бы потому, что, если бы не
поддержка Президента РФ, то, возможно, едва ли А.Г. Лукашенко занимал бы сейчас
тот пост, на котором он сейчас находится. Именно благодаря
Путину Лукашенко мог быть уверен в том, что в
кризисных ситуациях его «политические тылы» надежно прикрыты.
Именно благодаря Путину все экономические споры начинались только после того,
как белорусские граждане переизбирали Лукашенко на очередной срок, а не в
период подготовки «картофельных революций», когда Александр Григорьевич был
наиболее уязвим и нуждался в поддержке Кремля.
Итак, вопрос о вине мы откладываем в сторону. Гораздо
важнее то, что у двух президентов есть свои собственные политические планы,
совместить которые между собой пока невозможно.
На сегодняшний день цель Владимира Путина – создание
единого государства с союзным президентом во главе. На это завязаны и
геополитические интересы России, и определенные гарантии политической стабильности
в РФ после 2008 года.
В 1994–1999 году Александр Лукашенко также был убежденным
сторонником создания Союзного государства по модели тогдашней Югославии (Россия+Белоруссия как Сербия+Черногория).
Впрочем, идею эту он поддерживал тогда во многом потому, что
его личные шансы возглавить такое государство были крайне высоки.
После того как в России появился свой сильный лидер,
интеграционный драйв Лукашенко серьезно ослаб. Если раньше в словосочетании
«Союзное государство» упор делался на слово «государство», то теперь – на слово
«союз».
С тех пор отношения с Россией строились по «блоковой
схеме»: Минск получал от Москвы экономические преференции в обмен на
военно-техническое сотрудничество. Эту схему Лукашенко хотелось бы сохранить и
на будущее. Идея «общего государства» его сегодня не устраивает категорически.
План действий Александра Григорьевича на 2007–2011 годы основывается, видимо,
на том, чтобы управлять Белоруссией до конца своего нынешнего президентского
срока, а затем передать власть старшему сыну Виктору, которому к следующим
выборам как раз исполнится тридцать пять (по конституции РБ, с этого возраста
гражданин страны может быть избран главой государства).
Любопытно, что как раз в разгар кризиса, 5 января,
Лукашенко ввел сына в состав Совета Безопасности РБ.
Спор, таким образом, идет о двух моделях интеграции: общее
государство или военный блок (который Лукашенко хотел бы видеть
«военно-экономическим»).
Детонатором последнего кризиса стал категорический отказ
Лукашенко создавать российско-белорусское СП на основе «Белтрансгаза»,
что, кстати, было предусмотрено заключенными ранее межгосударственными
соглашениями. Это решение – не экономическое, но политическое. По сути своей
оно не имеет ничего общего с вполне понятным нежеланием Александра Григорьевича
приватизировать НПЗ и другие «лакомые куски» белорусской собственности и
пускать в Белоруссию агрессивный российский капитал.
СП на основе «Белтрансгаза» не
несло никакой угрозы белорусскому «рыночному социализму» и могло стать
экономическим фундаментом будущего Союзного государства. В чем же тогда причина
отказа? Не в том ли, что Лукашенко хочет сохранить за собой (или за сыном
Виктором – после 2011 года) свободу геополитического маневра и возможность осуществить
«разворот» во внешней политике, подобный тому, который сделал молдавский лидер
Владимир Воронин (тоже, кстати, сторонник рыночного социализма, поддерживающий
с Александром Лукашенко прекрасные отношения)? И готовность Белоруссии
обсуждать участие в создании альтернативных (в обход России) маршрутов
транспортировки нефти и газа, и наметившийся сегодня диалог Лукашенко с
Виктором Ющенко – не есть ли это симптомы,
указывающие на близость такого внешнеполитического «разворота»?
Настораживает и тот факт, что сегодня Лукашенко прямо
увязывает продолжение военного сотрудничества с Россией с сохранением
экономических преференций. Получается, что скоординированная оборонная политика
РФ и РБ строится не на общности внешнеполитических принципов, а на соображениях
экономической выгоды. Между тем, «торговые войны» шли и идут не только между
Москвой и Минском, но и между США и их союзниками (Япония, страны Западной
Европы). Однако к разрыву оборонных пактов никто никогда не стремился.
В отношении Белоруссии вопрос, видимо, должен стоять так:
если мы строим Союзное государство, то давайте объединяться. Если мы создаем
военный блок, то давайте спокойно относиться к экономическим спорам. Поддержка
Лукашенко со стороны Москвы на международной арене (о ней еще несколько месяцев
назад много и с благодарностью говорил сам Александр Григорьевич, называя главу
российского МИДа «наш Лавров») – достойная «плата» за военное сотрудничество.
Излишне напоминать, что российские дипломаты выступают в роли «адвокатов
Лукашенко» на международной арене не по собственной инициативе, а соответствии
с теми поручениями, которые дает им Президент РФ.
Отметим и еще один важный момент. Необходимо различать
историческую оценку деятельности Александра Лукашенко в «ельцинскую эпоху» (а
также его достижений административной и социально-экономической политики,
проводимой в РБ) и оценку его нынешнего внешнеполитического курса.
Та роль, которую сыграл Лукашенко в 1990-е годы, дает ему
право рассчитывать на наше уважение независимо от того, чем закончатся
интеграционные споры в 2007–2008 годах. Та управленческая модель, которую он
создал в Белоруссии, заслуживает не только самого серьезного изучения, но и
внедрения в РФ (естественно, с учетом российских особенностей).
Однако курс на отказ от создания Союзного государства,
которым пошел в последнее время Минск (речи о «суверенитете как высшей
ценности» повторяются там буквально каждый день), может стать исторической
ошибкой Александра Григорьевича. Рассорившись с Москвой, он рискует остаться
один на один с Западом – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Виталий Аверьянов:
ДЕЛО ЗДЕСЬ НЕ В ЭКОНОМИКЕ
Этот конфликт – не экономический. Экономические меры,
санкции и льготы служат в нем в конечном счете лишь
инструментарием. Вопрос стоит значительно жестче: это конфликт между двумя,
российской и белорусской, правящими элитами – очень разными, разными по своему
духу, по своему происхождению, по своим идейным и политическим ценностям.
Есть ли у российского руководства единая политика в
отношении Белоруссии – это вопрос. Известно, что последние 5 лет наиболее
жесткие заявления по Белоруссии звучали из так называемого экономического блока
в правительстве. Точно так же обстоит дело и сегодня. Греф
предъявляет ультиматумы, Христенко грозит отменить преференции для белорусских
товаров, поставляемых в Россию.
Демонстративное пренебрежение к «батьке» как изгою и
хамоватые призывы присоединять Белоруссию к России «отдельными областями» со
стороны министров-экономистов уравновешиваются преувеличенно-лояльным
отношением к Лукашенко со стороны союзных чиновников (во главе с П. Бородиным)
и патриотической общественности.
Мы не знаем, насколько воспроизводятся аргументы Грефа в закрытых переговорах и телефонных разговорах между
лидерами двух стран. Президенты в определенной мере служат олицетворениями двух
этих правящих элит. Но их социальная роль – одергивать своих бояр,
корректировать их «ошибки» и тому подобные административные жесты. При этом
белорусские бояре имеют гораздо меньше свободы маневра, и фактически с их
стороны все существенные вопросы решаются исключительно на высшем уровне.
Белорусская тема имеет несколько интерпретаций. Одни
комментаторы уверяют, что происходит глубокий разрыв и дистанцирование
двух государств, которые так и не сумели продвинуть процесс
строительства глубоко интегрированного Союза. Эти комментаторы плохо
учитывают предысторию нынешнего конфликта – ведь Минск и Москва уже много лет живут в режиме сменяющихся волн, то говорят на
повышенных тонах, то клянутся в вечном братстве.
Другие комментаторы утверждают, что Лукашенко «подставляет»
Россию, которая стремится выстроить в противовес США энергетическую иерархию в Европе. Якобы демарши белорусского
правительства мешают Путину замкнуть систему управления вентилем, которая
станет решающим рычагом воздействия на Запад в критической ситуации. Этот тип
комментариев, на мой взгляд, высосан из пальца. Если в эпоху новой «холодной
войны», которая, по их мнению, близится, Минск окажется не на стороне России,
то ничто не помешает «Газпрому» закрыть вентиль не в Бресте, а, условно говоря,
в Смоленске. Если же, что более вероятно, Минск будет на стороне России, тогда
и самой проблемы с управлением ресурсными потоками не возникнет. Другое дело,
что Минск может попытаться объявить маленькую транзитную «холодную войну», что
он уже фактически делает… Но в большой войне ему
придется выбирать между двумя, а не тремя вариантами – поскольку в большой
войне будет одна линия фронта.
Есть, наконец, еще точка зрения, что Путин и Лукашенко
договорились и ведут утонченную актерско-дипломатическую игру с целью внушить
Западной Европе дополнительный трепет по поводу северо-европейского
трубопровода и других прямых проектов с Россией. Или еще с какой-то совсем уж
непонятной целью. Якобы, пошлина, введенная Минском 1 января, была фиктивной –
чисто профилактическим приемом, призванным подержать европейских друзей за
чувствительные места. 10 января стало известно об отмене белорусами своей
пошлины – таким образом эта тревога оказалась своего
рода новогодней эскападой. На эту версию можно возразить только одно: если два
президента поют столь слаженным дуэтом, то почему же у них не получается столь
же слаженная игра в деле строительства Союзного государства.
Хотелось бы верить в лучшее. Но что-то не очень получается.
Если сторонники третьей версии правы, то, может быть, наконец, дело пойдет к
реализации проекта строительства конфедерации и выборов союзного президента. Но
если этот проект реализуется до 2008 года – это будет означать полное
завершение Третьей Русской Смуты. Путин станет тогда анти-горбачевым. И было бы очень символично, если
Беловежские соглашения, заключенные на белорусской земле, утратят свою силу на
белорусском же направлении.
Однако пока верх одерживает линия Грефа.
При этом за «Белтрансгаз» и другую собственность
«батька» еще поборется.
Ярослав Бутаков: СОХРАНИТЬ «БЕЛОРУССКОЕ ЧУДО» – В НАШИХ ИНТЕРЕСАХ
Проект Союзного государства России и Белоруссии начал
осуществляться в 1997–1998 гг. Уже один этот факт заставляет сомневаться в его
серьезности как державного проекта. Тогдашняя власть не ставила и не могла
ставить перед собой целей усиления России. План Союзного государства
закладывался в тот момент под конкретную группу номенклатурных чиновников,
главным образом российских. При этом ельцинская власть могла быть уверена в
безусловной моральной поддержке проекта со стороны как российского, так и
белорусского общества. На практике все оказалось не столь однозначно. Оценивая
сегодняшнюю обстановку, может быть, следует признать благом то, что Союзное
государство так пока и не вышло из проектной стадии. Мне уже приходилось
писать на эту тему, и я указывал, что патриотам обеих стран не
следует торопиться с объединением Белоруссии и нынешней России. Такое
объединение означало бы распространение на Белоруссию той же порочной социально-экономической
модели, которая господствует в РФ.
По всей видимости, президент Белоруссии все эти годы мыслил
приблизительно в том же русле. Ему удалось уберечь белорусскую экономику от
либерально-монетаристского разгрома, сохранить индустриальный потенциал
республики, цепочки технологических связей с производствами на постсоветском
пространстве, основные социальные завоевания советской эпохи. Это – капитал не
одной Белоруссии, но и России, если последняя сумеет
им разумно распорядиться. Но на это пока рассчитывать не приходится.
В нынешнем давлении российских энергосырьевых
монополий на Белоруссию можно усмотреть как проявление узкокорпоративного
эгоизма, так и форсированную попытку аншлюса Белоруссии, т.е. ее вхождение в
состав России «отдельными областями». Не исключено, что обе тенденции здесь
соединились, и силы, их представляющие, действуют заодно.
Нельзя исключать и варианта некоего спектакля,
разыгрываемого руководством обоих государств перед мировым сообществом. Однако
в этом случае трудно сказать, какие цели при этом преследуются, ибо реакция
Запада на эти события могла быть изначально двоякой. С одной стороны, Лукашенко
может предстать стороной, страдающей от «энергетического шантажа» России, и
таким образом частично реабилитироваться как политик в глазах Запада. Но тогда
непонятно, зачем подобный спектакль нужен российскому руководству, разве только
для того, чтобы лишний раз раздражить Запад напоминанием о том, кто «хозяин»
Большой Трубы. С другой стороны, Запад может обратить гневную реакцию именно на
президента Белоруссии, и тогда неясно, зачем тот принял участие в таком
рискованном трюке.
Как бы то ни было, возможности маневра у Лукашенко
невелики. Полное дистанцирование от России и
сближение с Европой неизбежно вынудит «батьку» провести у себя диктуемые
Западом политические и экономические реформы, т.е. либерализацию. Тем самым, от
уникальной белорусской модели ничего не останется. А самого
Лукашенко это не «отмажет» от его прежних «крамольных» в глазах Запада деяний –
таких, как преследование оппозиции, «зажим демократии» и т.п. На пути
отчуждения от России и заигрывания с Евросоюзом «батьку» с очень большой
вероятностью ждет судьба Слободана Милошевича.
Таким образом, перед белорусским президентом остается
только один стратегический вариант – развитие отношений и интеграция с Россией.
Несмотря на то, что «старший брат» не всегда ведет себя по-братски. Это для
него, по крайней мере, возможность продолжения безопасного физического
существования после неизбежного окончания политической карьеры (вряд ли
«батька» захочет быть пожизненным президентом – не туркменбаши
же он, в самом деле!).
Заинтересовано ли нынешнее российское руководство в
интеграции двух стран? На мой взгляд, этого оно сейчас и добивается, причем
довольно жесткими, можно сказать, империалистическими средствами, и рискует
даже перегнуть палку. Но все предшествующие годы показали, что Союзное
государство – не более, чем мертворожденный плод
политтехнологов эпохи запойного ельцинизма. Необходим
гораздо более решительный подход к интеграционному проекту.
Поэтому мы, критикуя в ряде случаев применение чересчур
«крутых» методов экономического давления, с помощью которых Россия добивается
тех или иных целей, не ставим сами эти цели под сомнение. Ибо равноправный союз
двух государств, из которых одно на порядок превосходит другое по численности
населения и экономическому потенциалу, – нонсенс со всех точек зрения, терпимый
только на той бумаге, на которой писались советские конституции.
Но наш национальный интерес предусматривает и использование
полезного опыта постсоветской Белоруссии в социальном, экономическом и
государственном строительстве. Поэтому интеграция двух стран ни в коем случае
не должна сопровождаться уничтожением «белорусского чуда». Именно поэтому мы
настороженно относимся к нажиму российских монополий на белорусскую экономику,
обоснованно подозревая в нем наличие мотивов, далеких от подлинных национальных
интересов.
По моему мнению, при объединении России и Белоруссии
следовало бы использовать опыт Китая по интеграции Гонконга. На длительный
переходный период присоединяемая территория сохраняет ограниченный суверенитет
(кроме вопросов внешней политики), широкую внутреннюю автономию и экономическую
самостоятельность. Это позволило бы не только сберечь уникальные достижения
Белоруссии, но и создать возможности для максимального переноса положительного
опыта нашего ближайшего соседа в нашу страну. Также будут выработаны
взаимоприемлемые формы слияния элит обоих государств. Формально это будет,
конечно, не Союзное государство, но и отнюдь не аншлюс, а поэтапное вхождение
Белоруссии в состав Российского государства.
Удастся ли провести объединение на таких разумных основах
или же эгоизм корпораций приведет к одному из двух вариантов – отторжению
Белоруссии от России либо «либеральному аншлюсу» – однозначно сказать пока
невозможно.
12.01.2007