Журнал «Золотой Лев» № 107-108 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

В. Попов

 

«Семь сестёр» против «семи государей»

О фальшивых идеологемах

 

«Суверенная демократия» на юру

 

Экономический торнадо не ко времени надвигается на глобальную экономику. Темпы роста мирового ВВП никогда не были так резвы с середины 70-х годов прошлого века. Однако алармистски настроены не только аналитики, спекулянты фьючерсами и воротилы фондовых рынков, президент Буш-младший раскошелился удвоить стратегический нефтяной резерв. На последнем Давосе в приватных посиделках сильных мира сего на слуху было, что в промежутке между 2008—2012 годами мировую экономику с большой вероятностью ожидает потрясение. А цена барреля нефти уже через год-другой, вероятно, подскочит до 150 долларов. Грядет «ретро» нефтяного шока 70-х годов.

Сравним. Затраты на добычу барреля иракской нефти всего 1,5 доллара. Такая дешевизна была до американского вторжения. Стократная разница в цене «чёрного золота» на устье скважины под Басрой и ожидаемый в недалеком будущем на торгах Роттердамской биржи — вот подлинная, алчная подноготная первого закона петрополитики. В фридмановском скорбном уравнении дорогой баррель — масленица авторитарных режимов — на самом деле в знаменателе природная рента, которую националистические режимы пронесли мимо рта транснациональных компаний. «Цезари в демократических пиджаках» опростоволосились в Ираке, потому что, похоже, на авантюру их подбили заправилы нефтяных ТНК. Воистину, при двухстах процентах прибыли капитал решительно готов свернуть себе шею.

Нет, это не преждевременные поминки по «углеводородной цивилизации». Отлучение наследников картеля «Семь сестёр» от жирной и вожделенной иракской нефтегазовой ренты — вот где гнездится мировая скорбь Запада. Потому-то исход американо-британских оккупационных войск из Ирака и неотвратим, и немыслим одновременно. В памфлете под заголовком «Мысли о немыслимом», напечатанном накануне триумфального вхождения в Багдад непрошеных «освободителей», когда проамериканская либеральная тусовка в Белокаменной «в воздух чепчики бросала», автор этих строк высказал вопреки молве своё предчувствие грядущего фиаско вашингтонских «бэбитов» на земле ветхозаветного Вавилона и выразил его метафорой древних шумеров — обитателей Двуречья: «Ушедший по течению реки вернётся пыльной дорогой».

Чутьё и теперь подсказывает: янки не уберутся из Месопотамии восвояси. Острейший геополитический интерес pax americana (американский мир, нефть и её коммуникации) и плотоядный ТНК (природная рента) повязаны слишком накрепко. Авианосцы на морях, политики и лоббисты транснациональных компаний в курительных комнатах Конгресса, книжники и фарисеи, измысляющие первый закон петрополитики, новоявленный «боливарианский союз» (латиноамериканское товарищество стран-нефтегазодобытчиков, бросивших дерзкий вызов гринго и хищникам из ТНК), да ещё Иран, на который у янки уже нет никакой управы, — все изготовились пробовать силы на нефтяном ристалище. Дерзостью — на дерзость!

Команданте Чавес получил мандат народа и заявил о полной национализации не только нефтяной, но и всех стратегических отраслей экономики. А Буш, фрау Меркель и ястребы в американском Конгрессе, да их подпевалы в европейском сообществе в один голос заговорили о необходимости интернационализации нефтяных запасов по всему миру. На слуху толки об ограничении суверенитетов «безответственных» национальных правительств над своими природными богатствами. Предлог благовидный — истощение мировых минеральных ресурсов, ставшее якобы критическим. «Интернационализация», читай захват, нефтяных месторождений силком или на гангстерский манер «предложением, от которого невозможно отказаться…».

«Семь сестёр» против «семи государей» — уже в этом хлёстком американском газетном «слогане» сквозит, что посчитаться порознь с нефтедобывающими странами у ТНК на этот раз не выгорит, а картель ОПЕК, в котором преобладающее влияние со времен нефтяного эмбарго 70-х имеют «умеренные» арабские монархии, льнущие к Америке, уже и не хозяин положения. На наших глазах тон задает непримиримая коалиция «петроавторитарных режимов», для которых некогда грозная «дипломатия канонерок» уже не кара небесная, а архаика.

А что же «суверенная демократия»? Россия — это единственное во всем мире нефтегосударство, обладающее ракетно-ядерным щитом. Советские многозарядные носители «Воевода» всё ещё хорошая острастка для Америки, как она ни гоношись. А янки издали заходят. Мадлен Олбрайт, этот экзекутор Югославии, в подбор фридмановской идеологеме всё сокрушается: несправедливо, дескать, что русские самовластно владеют несметными запасами минерального сырья, принадлежащими всему человечеству. Под «человечеством», в душеприказчики которого набивается экс-госсекретарь США, она подразумевает не иначе как транснациональные компании.

С последними Кремль теперь, казалось бы, не в ладах. Торги, размолвки, делёжки и перехват активов. Одно только «дружественное» раскулачивание консорциума проекта «Сахалин-2» чего стоит! Полюбовная сделка «Газпрома» с «Шелл» и «Мицуи», которые до поры хорошо пригрелись в своей сахалинской вотчине, до неистовства довела иноземцев. Однако на поверку в разгорающейся исторической драме под названием «Семь сестёр» против «семи государей» либеральная российская власть вполне благоразумно сторонкой держится, как если бы вопреки поговорке «в огне брода нет» для премудрых оставалась лазейка.

Между тем Запад уже припечатал ярлык «петроавторитаризма» путинской власти вместо прежнего, лестного Кремлю, «энергетическая сверхдержава». Теперь же Кремль обвиняют в «энергетическом шантаже» американских клиентов — бедноватых молодых демократий новой Европы, а также платёжеспособных прижимистых немецких бюргеров. И чем больше строжится Запад к Москве, тем пуще прыть путинских баловней — Грефа, Кудрина и фронда затаившихся олигархических кланов, которым отписали за здорово живешь добрую половину нефтяной ренты в России.

Им бы всё подольститься к Западу, вскочить на запятки господской кареты, а дома поддать жару «либерализации». Недавно вечный неофит от туземного «монетаризма», глава Минэкономразвития, распалившись сказал как отрезал: настанет день, когда вся российская экономика будет принадлежать частному капиталу. Такой дикости и в самой Америке нет. Незабвенный Макар Нагульнов, из лучших побуждений порывавшийся обобществить хуторских кур, прямой сродственник Грефу, хоть и полный идеологический антипод. Вымогательство «интернационализации» суверенных нефтяных ресурсов, новейшие либеральные восторги и радения «клиента с Запада» в российских верхах подозрительно совпали.

А что же гордая «суверенная демократия» при таких-то раскладах, двусмысленных «дискурсах» и «трендах» в наших верхах? Она, «суверенная», глядится окружающему миру неприкаянной — на юру!

 

Балтазар Балтазаровичи нахваливают

 

«Либеральный капитализм с очевидностью идет к концу», — написал ещё в 40-е годы прошлого века Джордж Ороуэлл. Его, вольнодумца, по-настоящему лишь беспокоило, чтобы в грядущей обобществленной экономике с «исчезновением экономической свободы сохранилась свобода мысли». История же при жизни новых поколений проделала своего рода кульбит. Не царство несвободы «большого брата», а ультралиберальный капитализм в своей кондовой, хищной ипостаси воцарился в нашей, ещё не так давно развитой, независимой и просвещённой стране. С нами приключился казус почище оруэлловских видений: в путинской умиротворившейся России вольностей гражданских осталась осьмушка. Это уж и не оспаривается никем, кроме думских подьячих — «медведей». В стране нет ни настоящих экономических свобод, ни свободы мысли как признанной и неприкосновенной ценности, ни докучного бремени самой мысли во власти. Она, власть, здорово попала впросак, «воссоединяясь» как заговоренная с неизменными в поколениях геополитическими противниками и ненавистниками России на благословенном Западе.

Историк Карамзин, которого причисляют к просвещённым западникам, в «Письмах русского путешественника» отмечал:

 

«Всякие гражданские учреждения должны сообщаться с характером народа, то, что хорошо в Англии, то будет дурно в иной земле. Недаром сказал Сократ: моё учреждение есть самое лучшее, но только для Афин».

 

Но наши-то записные западники, окопавшиеся во власти, подобны Балтазару Балтазаровичу из гоголевской «Женитьбы», что все нахваливал «сукно аглицкое», которое, дескать, уже десять лет как перелицовывает, а «оно всё как новое». Храбрый портняжка Герман Греф с упоением докладывал западному бомонду в Давосе, как далеко продвинулись «реформаторы» в перелицовке ветхого «аглицкого сукна» монетаризма на туземный олигархический фасон. И что российская экономика, дескать, попомните ещё, даст сто очков вперёд по части открытости. И что обидные толки про национализацию и притеснения иностранных инвесторов в России — сплошное недоразумение и т.д.

Прорежимные российские телеканалы с холопьим пиететом к Западу живописали, как российских сановников и дельцов привечали в Давосе. Будто бы они ходили там чуть ли не в именинниках в глазах мировых элиты. А ведь только что накануне в ПАСЕ прошла, вопреки увещеваниям думских «медведей», жёсткая антироссийская резолюция, «уличающая» Кремль в энергетическом шантаже Европы и с новыми домогательствами к нам подчиниться Энергетической хартии.

 

Время было гульливое

 

«Россия с большой вероятностью распадется на восемь самостоятельных государств», — пророчествуют скорые на прогнозы церэушные аналитики. На аналитиков спецслужб и ссылается «Нью-Йорк таймс». Непубличный доклад, на выводы которого полагается влиятельная газета, — что за ним? ещё одна каверза кассандр из Ленгли? Злопыхательство, холодный расчёт центробежных сил в РФ или «бесшабашность и триумфализм», по определению историка Анатолия Уткина, поразившие мышление американского правящего класса после нечаянной «самоликвидации» СССР в Беловежской пуще. Неугомонный Бжезинский, обеспокоенный неминуемым выдвижением Китая в сверхдержавы, вытеснением, исподволь, Соединенных Штатов из Азиатско-Тихоокеанского региона, на который приходится более половины мирового ВВП, с циничным «смирением» советует американскому правящему классу откупиться от Поднебесной, поделив с ней российский Дальний Восток и Восточную Сибирь!

В статье «Будет ли существовать Россия?», написанной Георгием Федотовым на чужбине ещё перед гитлеровским нашествием, философ задавался острой тревогой, что будет с Великороссией после большевиков.

 

«С Дальнего Востока напирает Япония. Вскоре начнёт наступать Китай», — писал он. В незыблемом монолите коммунистического режима, чудилось ему, зреет националистическая измена, а внешние силы «стремятся разнести в куски историческое тело России».

 

В ту суровую историческую пору государственник Сталин не давал никакой потачки для малейшего дуновения национализма и сепаратизма в нашей многонациональной стране. Но вот ушло из жизни поколение сталинских наркомов и романтиков первых пятилеток. Великая эпоха СССР стала преданием. После позора и беспамятства Беловежья утлая «демократическая» Россия не распалась, полагаю, лишь непогашенной инерцией сверхдержавы, нерасторжимым хозяйственным единством. Сколько бы ни раздарил «суверенитетов» с барского плеча барвихинский безумец, систему исторического разделения труда в СССР «реформаторам» слабо было опрокинуть, подменив своей «рыночной» ахинеей. Эта твердь государственного тела России, неподвластная злоумышлениям чубайсов и их гарвардских поводырей, и спасла нас в смуту 90-х.

Новая власть в Кремле, окрепнув, заявила нам, согражданам, что угроза целостности России отвращена. Мало ли что там замышляют, думкой богатея, бжезинские и буши! Они и сами теперь сквозь зубы признают, что президент Путин заново «собрал» Россию. Но убеждён, нет нам поводов торжествовать и благодарствовать.

И не только из-за того что Россия все ещё недужит. Опасность для государственности в том, что либеральным верхам чем дальше, тем милее становится идея «России инкорпорейтед». Приструнив региональных князьков, порешили, что великой страной впредь сподручнее по-современному управлять как мегакорпорацией. Дескать, есть пример для подражания — модель рыночного процветания Федеративной Республики Германии. Да, в ФРГ корпорократия явно довлеет над государственной бюрократией. Это страна без видимых внешнеполитических амбиций, с космополитическим, выхолощенным «денацификацией» самосознанием преуспевающих бюргеров, с сильной экономикой, завидным платежным балансом. Однако ФРГ, в отличие от России, исторически как-никак национальное государство немцев, которое из сугубо своей выгоды пошло на своего рода сверхкорпоративное слияние с соседними сильными экономиками. Так сложилось европейское сообщество. Расчётливая немецкая буржуазия неспроста пожертвовала сильной маркой в пользу «ничейного» евро. Но «Россия не нация, а целый мир, — предостерегал соотечественников Георгий Федотов. — Не разрешив своего призвания, сверхнационального, материкового, она погибнет как Россия». Увы, на мой взгляд, российская власть не достигла того совершеннолетия, чтобы проникнуться таким сознанием.

Конечно, «питерские» из служивых не чета «старосемейным», которые попросту являли тёплую компанию проходимцев и выжиг, засевших в недрах российской государственности что мыши в мучном лабазе. Государство как институция при Путине реабилитировано, но только как надзирающий, а не хозяйствующий субъект, распорядитель накоплений и инвестиций. Это, «чисто» по Хайеку, рыночная экономика, в фундаментальном, догматическом обличье, пестуемая в простоте, что хуже воровства, разного рода грефами, не является по определению хозяйством, а народным уж и подавно.

Замысел и попытки Кремля на рубеже XXI века вернуть России её историческую роль на так называемом постсоветском пространстве в естественных геополитических пределах Российской империи за вычетом Прибалтики, которая вернулась вспять в 30-е годы, когда была захудалым захолустьем Запада, вовсе не обрадовало «друга Джорджа». Кремль затеял геополитические вылазки по всем азимутам СНГ, но почти нигде не преуспел. Ни Евразийское экономическое сообщество, ни Таможенный союз не задались. А «цветные революции», неопределённость и непоследовательность линий Кремля в СНГ, противодействие Америки на Украине и на Южном Кавказе, а также тихая экономическая экспансия Китая в Центральной Азии свели на нет потуги Кремля создать вокруг России на месте пустопорожнего СНГ что-то путное. И вот оказалось, что Москва рассорилась почти со всеми своими соседями, бывшими ельцинскими нахлебниками, и даже единственным сильным и порядочным союзником — Белоруссией.

Политическая доктрина Москвы в отношении ближнего зарубежья представляет сегодня полный ералаш. А когда мировые цены на углеводороды поднялись впятеро и выше, СНГ и вовсе понесло вразнос. Кремль все больше охладевает к своей геополитической околице. Весь пыл и устремления теперь вновь направлены на Запад. Настырная энергетическая экспансия «Газпрома» и нефтяных олигархов на товарные рынки Западной Европы и, пока ещё в прожектах, в Азиатско-Тихоокеанский регион, притча во языцех мировых СМИ. Немецкий геополитик Александр Рар приводит неотразимые доводы, что как ни велика роль «Газпрома» в энергобалансе ЕС, его вторжение на западные энергетические рынки будет твёрдо блокировано.

 

«Тегеранский синдром» Кремля

 

«Баррель нефти для меня что бутылка кока-колы!» — отмахивался от своих советчиков госсекретарь Генри Киссинджер, когда они ему слишком докучали аналитическими выкладками о нефтяном кризисе, арабском эмбарго и плохих вестях с Ближнего Востока. После Войны Судного дня таковой настал и для «Семи сестёр», нефтяных корпораций Запада, которые лишились своих богатейших концессий в Аравии. Дэниэл Ергин, автор бестселлера «Добыча», своего рода эпоса мировой «петрополитики», в отличие от «законотворца» Томаса Фридмана не пробавляется измышлением мифов, «эвклидовых» теорем соотношения свобод и биржевой цены барреля нефти. Фундаментальное, классическое исследование Ергиным столетней всемирной истории борьбы за нефть, деньги и власть — достоверное освещение фактов, интриг, смысла мировых событий вокруг «чёрного золота». Ергин называет лицемерными шутливые заверения Генри Киссинджера, что он-де профан в нефтяных делах. Никто не сделал больше Киссинджера, для того чтобы нефтяное оружие, вероломно и жёстко примененное арабами и ОПЕК, было вложено обратно в ножны, со знанием дела свидетельствует он. А шок от высоких нефтяных цен, напоминает автор «Добычи», оказался нешуточный: ВВП США понизился на 6%, безработица возросла до 9%, а инфляция и вовсе вышла тогда из-под контроля. Президент Никсон решился ввести государственный контроль над ценами — святотатство для святая святых «свободного рынка».

В противостоянии с ОПЕК и ближневосточными нефтяными шейхами у Америки, пожалуй, был единственный верный союзник — иранский шах Реза Пехлеви. Это вовсе не было ему помехой «агрессивно и громогласно» добиваться максимального повышения нефтяных цен ОПЕК. Президент Никсон в своём приватном послании предостерегал его о «катастрофических последствиях». Шах не внял. В ответном письме в Белый дом даже попенял: «Нефть — благородный продукт», зачем же истреблять его в течение ближайших десятилетий, если электроэнергию можно получать из угля? А на будущее посулил: «Богатым странам Запада придётся затянуть пояса; время дешёвой нефти кончилось». Новому поколению, дескать, ведь не только прожигать унаследованные капиталы, но привыкать зарабатывать себе на жизнь трудом праведным. «Морализаторский пафос, — не без язвительности подмечал Ергин, — дорого обошёлся шаху через несколько лет, когда ему спешно понадобились друзья». Немилость Америки и в самом деле обернулась для Реза Пехлеви — прозападного реформатора — падением трона, изгнанием и повальной экспроприацией всего, чем владела правящая элита Ирана.

Сегодня Иран — застарелая головная боль Америки. Это не просто политическая мигрень, но своего рода карма для всего pax americana. А давешняя, 70-х годов, подзабытая история о том, как опростоволосилась Америка, потеряла стратегическое влияние и деловые интересы в Иране, не имела бы никакой особой значимости для России 2007 года, если бы не поразительные параллели, совпадения, своего рода надежные старые грабли. Волей-неволей напрашиваются сравнения с тем, как нескладно и неладно, а теперь и всё более драматически развиваются отношения «заклятых друзей» — Буша и Путина, американского и российского либерального истеблишмента. Берусь утверждать, что Кремль подспудно испытывает своего рода тегеранский синдром. Тот самый, что, на мой взгляд, и предопределил плачевный исход так удачливо начатой «белой революции» иранского шаха, который провозгласил на весь мир, что Иран непременно станет пятой индустриальной страной мира, второй Японией. Как, в строку, сегодня Россию скоропалительно прочат в экономические лидеры нового столетия. Ни дать, ни взять, предтеча идеи «энергетической сверхдержавы» никто иной, как Мохаммед Реза Пехлеви, прозападный реформатор.

Джон Кеннет Гэлбрейт с неизменным сарказмом утверждал, что неоклассическая теория либералов слепа: «Не рынок, а укоренившаяся система ценностей связывает общество. Вторя автору теории постиндустриального общества, социолог Верблен убедительно выявил: «Не рациональный, а реальный человек главный объект общества». За ним последнее слово. Чаяние, вера, даже предрассудок сильнее выгоды, материального расчета. Тем более когда речь идет о традиционном обществе, каким до сих пор является Россия, а уж Иран и вовсе — глубокий Восток! Это заветное, коренное и неодолимое оказалось невдомек амбициозному Реза Пехлеви. А Владимир Путин со своим «менеджерским» складом ума тоже возводит рыночные силы вровень с Провидением. Он крепко уверовал в «экономического человека». В этом, похоже, вся разгадка путинского президентства, его ограниченности и опрометчивой заданности.

Спрашивается, почему фавориты Кремля — Греф и Кудрин — без всякой острастки расшибают лбы в карикатурном и бесплодном «монетаризме»? Для их шефа грефономика вовсе не выверт невеликого ума «реформаторов», не пагубная дилетантская бессмыслица, а благое, системное преобразование экономики, натаскивание общества, предпринимательства, домохозяйств в духе «конкурентоспособности» — несчастной и убогой идеи режима.

У нас в России по меньшей мере десять миллионов душ, по статистике, самозанятых, на подножном корму выживающих вне системы социального обеспечения. Какова будет их воля и счёт к власти? И какая ответственная, здоровая власть может спокойно наблюдать, сторонкой, за этой людской массой, которая отбилась от неё, ничем ей не обязана, но все помнит, дефолты и прочее, и готова при случае поквитаться. Праздную российскую элиту выручает не головомойка пиара, а, вопреки социологическим «аз, буки…», невероятно апатичное состояние общества — ни веры, ни гнева, ни надежды. В Иране же эти миллионы самозанятых «париев» общества потребления разнесли в щепки витрину шахского процветания. С тех пор новое поколение иранцев, знакомое через интернет с соблазнами вавилонской блудницы — американской масскультуры,— более склонно к светскому национализму, но возврата вспять от теократии и не предвидится!

Есть ещё одна, и весьма гротескная сторона «тегеранского синдрома», которая пронизывает, хочешь не хочешь, и путинский «медовый термидор», и его всё более усугубляющиеся отношения с Западом, Америкой. Последние, уже не таясь, готовы пустить «оранжевого петуха» за кремлёвскую стену. В отличие от сегодняшней России, неприкаянной и исторически чужой Западу, вассальный шахский Иран находился в одной лодке с Америкой. Иран играл ключевую роль в обеспечении безопасности и геополитического баланса сил на Ближнем и Среднем Востоке. «Престиж и влияние шаха никоим образом не следовало подрывать», — рассудительно, с упреком янки подмечает Дэниэл Ергин.

В наши дни, в начале неисповедимого XXI века, ещё острее выявилось огромное геополитическое значение Ирана для всей евразийской геополитики. По косвенной аналогии с династией Пехлеви и ельцинская «семья», весь компрадорский режим в 90-е годы при всей их никчёмности и беспутстве унаследовали немалую часть геополитического веса бывшей сверхдержавы. И хотя Кремль «при царе Борисе» был почти начисто лишён политической воли, сподобился оказывать неоценимые услуги Соединенным Штатам в Югославии, на Украине, в Грузии — везде, где только пригодились его «поддавки». Как на грех, все благие начинания кремлёвской дипломатии оказывались на руку «другу Биллу». Но заметим, однако, что за янки числится одна старая проруха: они не очень-то жалуют своих старых клиентов, легко разменивают их на суетные, сиюминутные выгоды внутриполитического и узкопартийного толка.

На наших глазах правители Америки изменили свое отношение к российскому президенту, который ничем, право, им не насолил по-настоящему, а скорее наоборот. А теперь его почем зря кличут «энергетическим царём», «диктатором» и подводят под статью первого закон петрополитики, своевременно изобретенного колумнистом Томасом Фридманом.

«Тегеранский синдром» властителя Кремля обретает, на мой взгляд, уже зримые очертания. Но в хлопотах междуцарствия моря разливанного нефтедолларов, золотушного преуспеяния и политического «фарта» Кремлю недосуг с холодной головой оглядеться.

«Тегеранский сидром» Кремля — матрица, которая ещё не на слуху. Но по всему видно, что слишком многие неявные улики, что история повторяется, накапливаются. Когда на кону миллиарды баррелей нефти, у Америки нет ни друзей, ни врагов, а одна только неутолённая алчность транснациональных компаний.

 

Ваша ли это бранжа, господа?

 

«Не выпасть из Европы, держаться Запада» — чёрным по белому написано в программной статье «Национализация будущего» кремлёвского идеолога Владислава Суркова. Всё здравое, свободомыслящее и даже «святотатственное» для туземного либерализма, что в ней содержится, как бы смазано одним — держаться Запада. Ничего не попишешь, это словно привычный вывих «цивилизационного» выбора никудышной реформации 90-х годов, ничего не попишешь.

Есть бытие народов и отечеств, смыслы которого воспаряют высоко, но есть и простое бытование правящих элит, озабоченных интересами имуществ, нажитых состояний, пронизанное духом буржуазной посредственности. Ведь вся наша деловая и чиновничья элита давно уж живёт на два дома — на Рублёво-Успенском шоссе, в «Русланде», и в «русском Лондоне», как прозвали обиталище «новых русских» на Темзе. На худой конец на солнечном Кипре, облюбованном нашими провинциальными разуваевыми. И детки, и домочадцы, и челядь, уже там, в «мариенбадах», как заведено было у беспечной русской дворянской знати предреволюционных времён. И банковские счета тоже там, далече, а душа, понятно, не на месте. Отчего же «новорусская элита», невзирая на различия и распри по разным поводам, не разлей вода с Западом? Эта неразлучность со Старым и Новым Светом имеет отнюдь не духовную, а низменную побудительную причину. Запад воспринимается «новыми русскими», уж такова их «фишка», как мегасупермаркет, который заменяет им отечество, постылое обиталище «бедных родственников», на которых не напасёшься. Благо, что новая «бедняцкая» популяция «эрэфии», отданная на попечение ведомству «монетариста» Зурабова, который держит «всероссийский дом призрения» на казённые деньги, глухо ропщет на свое прозябание, но, сидя дома, не бунтует, а считает копейку.

Когда Владислав Сурков утверждает, что Россия — «соавтор и соактор» европейской цивилизации, то многие интеллектуалы, в том числе и на Западе, с ним, наверное, согласятся. Но помилуйте, какое касательство к этому имеют все эти завсегдатаи куршавелей и одиозный политический режим, который блюдёт их корысть и дома, и за границей?

Публицист Ксения Мяло права:

 

«Способность России к проведению собственной политики будет прямо зависеть от её способности восстановить собственную историческую личность».

 

Наваждение и беспамятство западничества, за которым, вот уж и впрямь, «300 лет несвободы неразделенной любви к Европе», ныне развеивается во всех слоях общества, в особенности в глубинке, университетской и учительской среде. Об этом убедительно свидетельствуют социологические опросы. Само западничество как течение общественной мысли и символ веры идет по нисходящей, смешно сказать, от Чаадаева — к Чадаеву (автору официозного политического букваря «Путин. Его идеология»), и всё более обретает подобострастные черты казённой идеологии, как некие письмена на песчаных скрижалях, которые развеет ветер очередной российской передряги в верхах, даже если низы, погруженные в «русский сон в синем тереме», и дальше будут покорствовать.

Воскрешение исторической личности России потребует не просто разрыва той узды, которой «реформаторы» в межеумочные 90-е годы притянули Россию к западному миру, «чужеядному» нам во всем, но и духовного прозрения мыслящей части великороссов. Здесь главная предпосылка к возврату утраченного великодержавия. Само собой, наш элитный бомонд, стоит только обмолвиться о чём-то подобном, начинает улюлюкать и обличать «охотнорядцев», заклиная, что нет никакого третьего Рима, а есть столбовая дорога западной цивилизации, и стоит нам сойти с неё, как погрузимся во мрак и сгинем почем зря.

В «Параграфах» Владислава Суркова много обидного и непочтительного к тому, что клянут исчадием «младореформаторства» 90-х годов, но не отрицается единственность избранной «столбовой дороги», западнического «универсального» проекта. И риторика «Параграфов» вполне глобалистская. «Не в свои сани не садись!» — напомним мудрую русскую пословицу, говоря по-простому, без дефиниций. А если касаться глубины смысла, то здесь первенство Константина Леонтьева: «Мировое не значит сразу и просто космополитическое… Истинно мировое и есть прежде всего собственное…, ревниво охраняемое». Это и есть, на самом деле, пушкинский образ, понимание бытия России в мире: открытость ко всем на свете народам и культурам, но с неприкосновенностью национального достоинства великороссов и холодным, рассудочным, пониманием неизбывной, увы, враждебности Европы к России.

Впрочем, «старые русские» не очень-то разевают рот на чужой каравай. С Николиной горы их, горемык, и не видать. Социальный расизм на диво скоро привился на чуждой ему, как нам казалось, русской почве. Достаточно хоть мельком глянуть на «Растительную жизнь» — телепередачу об новорусских «досугах» в поместьях на Истре, — и закрадывается догадка, что видовая селекция касается не только ботаники, но и здешней людской популяции. Российские номинанты списка Форбса (а их уже за 60) – наиболее крупные плотоядные особи этого подвида.

У Суркова в концепте самоопределения России олигархической иные, не утробные, а провиденциальные смыслы императива «держаться Запада». «Кёльна дымные громады», по Блоку, нам, великороссам, не чужды, но у него в «Скифах» есть, помнится, и вовсе иные, страстные, гневные откровения и пророчества, не любимые нашим западникам.

Ушатом холодной воды пролилась на российские верхи вылазка американского сенатора Лугара в компании таких же отъявленных русофобов старого закала в Конгрессе США — Акт об энергетической безопасности, который всю обедню нашим западникам вконец испортил. Лугар до того распоясался (злой следователь — лиходей на фоне хорошего, обходительного и улыбчивого — госсекретаря Кондализы Райс), что, по сути, добивается принятия американского закона, ограничивающего государственный суверенитет нефтедобывающих стран, которые не подчинятся энергетическим директивам из Вашингтона и Брюсселя и не признают за собой повинность «интернационализировать» свою нефтяную собственность и инфраструктуру.

Разумеется, в качестве принудительных «обеспечительных» мер лугаровский акт подразумевает использовать военную машину НАТО. Стало быть, речь идет о «добровольном» допуске иностранной военной стражи на промыслы и трубопроводы суверенных стран? Или мне всё это почудилось? Лугар, конечно, хватил через край, но не к тому же обиняками клонят и другие должностные лица правительства и спецслужб США? Конфузная ситуация для российской власти, которая никак не «отлепится» от Запада, хоть и проявляет строптивость в риторике, а на поверку вновь и вновь — к примеру, недвусмысленными высказываниями путинского «кронпринца» в Давосе — заверяет в нерушимости пресловутого стратегического «партнерства» России с западным миром на дальнюю перспективу.

Никто в целом свете не может взять в толк, что бы всё это значило и в чём выгода России держаться старых «святцев», которые сам Ельцин завещал, коли отныне перед нами открылись вовсе иные, несравненно более выгодные перспективы самоопределения в мире. Весь расклад сил никогда не был так благоприятен для того, чтобы выпростаться нам из хомута «партнерства» со своим заядлым геополитическим противником.

Грешным делом, переплет, в который попала российская власть, напомнил мне сюжет одного из «Одесских рассказов» Исаака Бабеля. Авторитетный для всей Молдаванки биндюжник Фроим Грач задумал выдать свою перезрелую дочку за сына семейства Каплунов, владельцев бакалейной лавки. И без сватовства, самолично явился к ним с предложением своего рода брачного контракта. Про щекотливость ситуации тотчас смекнул Каплун-папа, но спесивая, крикливая и недальновидная мадам Каплун дала Фроиму от ворот поворот: «Мы должны держаться нашей бранжи!». То бишь почтенной гильдии одесских лавочников. Это, как оказалось, и был роковой просчёт. «Держитесь вашей бранжи», — молвил на прощанье Фроим. «И тут началась новая история, история падения дома Каплунов, разбогатевших на торговле константинопольскими маслинами», — повествует Бабель. Дружки подручные отвергнутого «простолюдина» Фроима обложили Каплунов «контрибуцией» в 2 тыс. целковых… Похоже, это и есть аллегория — пример неверного и опрометчивого, как принято говорить в кругу политологов, «позиционирования субъекта». Конечно, жизнь дореволюционной Молдаванки с её живописными нравами не походит на политические политесы «общеевропейского дома» начала XXI века, но есть у притчи о падении дома Каплунов иносказательный смысл, который имеет отношение к нашей теме — самоопределению путинского режима. Эти самые Каплуны столь же слепо, самонадеянно и высокомерно держались своей бранжи, как наши либералы во власти обручились с Западом, будто бы навеки вечные. И им словно вовсе нипочем, что под погудки о партнёрстве с новой Россией Запад не на словах, а на деле возобновляет «холодную войну». Уже норовят подтянуть средства передового базирования НАТО к Пскову и Иван-городу, а там и рукой подать до Питера, но российский министр обороны сгоряча уверял соотечественников и весь мир, что нам развертывание у самого российского кордона третьего эшелона глобальной американской ПРО нипочем. Для тех же, кто с ельцинских времён дал зарок «держаться нашей бранжи» — Запада и его корпорократии, опасный военный и геополитический умысел происходящего всего лишь фобии и «глюки», застрявшие в «оборонном сознании» великороссов с царских и сталинских времен.

Очнитесь, господа! Да ваша ли, на самом деле, эта бранжа? Отнюдь не риторический вопрос, потому что его никто и не смеет задать себе в российских верхах. А корпоративная Россия — синклит олигархов — вовсе равнодушна к «нехорошим» толкам и молве о том, что дядя Сэм вернулся за старое — окружает Россию, словно медведя в берлоге, новейшими средствами «превентивной войны». Последняя новость:

 

«Пентагон перебазирует из Перл-Харбора (Гаваи) на Алеутские острова, поближе к Камчатке, стратегические средства слежения. А Польша и Чехия — второй, западный, край этого «охвата».

 

Должна ли Россия оставаться тем Плутоном, который хоть на отлёте, но всё ещё обращается вокруг светила — Запада?

Генсек Горбачёв в бытность, когда ещё выдавал себя за ревнителя «подлинного» социализма, любил говаривать: «Нам подбрасывают» — про подметные идеологические обманки Запада. Вот и первый закон петрополитики отнюдь не подарок для крупной русской буржуазии. На первый взгляд всему духу сурковской «Национализации будущего» он не в строку. Ведь между ними неразрешимое противоречие геополитических и имущественных интересов правящих элит США и России. Но если приглядеться повнимательнее, и сурковские «Параграфы», и фридмановский закон петрополитики сближает их родственная сущность — заядлый либерализм как символ веры, а на поверку просто идеология мировых менял. Последним подавай ничем не стесненную свободу движения капитала, ростовщическую маржу со всего и вся на мировых рынках, доступ к прибыльным активам. И тот и другой концепт при всей их либеральной выспренности, замысловатости — утилитарного, стяжательного, а не познавательного толка. Смысл нового миропорядка они мифологизируют и затеняют. Пафос, которым они проникнуты, просвечивает сквозь риторику. Это беспокойный дух стяжания двух олигархий, одной из которых стали тесны путы субординации капитала — старого и молодого. Стало быть, не национализация, а приватизация будущего предполагается в замысле. И в этом «новорусская» олигархия тоже верна своей изначальной натуре.

Судя по всему, эта самая бранжа хуже горькой редьки опостылела той части российской элиты, которую привычно называют на Западе «силовиками». А либеральное крыло, выражающее интересы наших «бакалейников», раздобревших на нефти, валовом вывозе сырья, ни о чём другом так не мечтает, как породниться со «старыми деньгами» западного мира, который для них свет в окошке. «Суверенная демократия» им без надобности.

Президент России, озадаченный противостоянием силового и либерального крыла российской элиты вокруг жгучего вопроса, куда далее податься, попеременно делает покровительственные знаки то той, то другой из спорящих сторон. Тем часом на прорежимных телеканалах риторический антиамериканизм стал хорошим тоном. Умеющий красно говорить телеведущий Владимир Соловьёв, рулады которого об Америке — светоча демократии и «матери всех свобод» — ещё не позабыты любознательными зрителями, теперь заправски обличает Буша-младшего как супостата и чуть ли не разбойника с кистенём на всех мировых перекрёстках — любо-дорого слушать. А тем часом Греф с Кудриным втихую делают политические гешефты с Западом (ВТО и прочее).

«Файнэшнл таймс», ведя речь о всегдашней двусмысленности путинского внешнеполитического «дискурса», делает многозначительные признания о своего рода негласном послании, с которым Кремль подгадал к Давосу-2007. «Правильный человек в Давосе» — так назвала газета финансовых кругов Британии первого вице-премьера Дмитрия Медведева, которого Путин благословил на вояж в Швейцарию. Запад-де затаился в ожидании: кто же будет представлять Россию на давосских посиделках мировой элиты? И у многих отлегло, когда этим человеком оказался сановник, слывущий в кругах западного истеблишмента либералом. А ведь сказывают, в Москве ясности, кто будет тем «правильным человеком» на давосском подворье, до последнего не было. Путин, выдержав паузу, как бы дал понять Западу, что либеральный курс и западный вектор самоопределения России сохранится и при смене караула в Кремле.

Как знать, но «правильный человек в Давосе» — это, что ни говори, знак и некий залог. К слову, Дмитрий Медведев на смотринах в Давосе прохладно отозвался о сурковском «концепте» суверенной демократии», замолвив, что «дополнительные» определения демократии как базовой ценности ни к чему. Это, на мой взгляд, не просто семантическое различие, а кое-что повесомее.

Давно подмечено, что политическая риторика и практика путинского правления никогда близко не совпадали. Так, на ежегодной пресс-конференции, на которой Путин держался непринужденно и уверенно, в его ответах встретились некоторые обмолвки, которые заставляют призадуматься. На вопрос, в котором прозвучал глагол «править» применительно к его президентству, Путин сделал многозначительную оговорку, что он «просто работает, а не правит». Это, похоже, не случайная обмолвка и не смирение, что паче гордыни. Ведь куда деться от того, что по «царской» ельцинской конституции, у главы государства почти монаршие полномочия и он их пользует сполна. Но в оговорке президента сквозит заведомая «инакость» трактовки смысла института президентства, по которой ВВП «просто» менеджер №1 в корпоративной России — коронная, как поглядим, идея «питерских» во власти. Как тут не вспомнить один из саркастических принципов Питера: «В высокоразвитом царстве посредственности не может быть лидера. Номинальный лидер лишь замыкает строй ведомых». Сказано это, конечно, не про нашу, а про искушённую и рутинную вместе знаменитую британскую бюрократию, но ведь и российская элита переимчива к самым посредственным сторонам существования политического класса Запада, который стремительно на наших глазах вырождается.

«Менеджмент» — никудышная идея для высшей власти в России. Менеджер, каким бы он ни был «эффективным», всего лишь наёмный, подневольный управленец, который служит не миллионам людей, что ему доверились и поневоле зависят от его воли и провидения, а узкому кругу крупных акционеров — собственников «России инкорпорейтед». Если эту прозрачную аналогию с корпоративным менеджментом в большом бизнесе принимать всерьёз и сопоставить с тем, какой жёсткий государственнический норов проявляет ныне власть национальных правительств от Пекина до Каракаса, то и вовсе ни в какие ворота. Ортега-и-Гассет в «Восстании масс» со всей прямотой утверждал:

 

«Властителю необходимо, и это его важнейшее качество, быть человеком веры до крайности, до коварства… Безразличие — эта великая добродетель посредственной жизни — для него является смертельной слабостью, гибельной роскошью… Любое его действие нацелено на достижение триумфа — доктрины, религии, нации — любой ценой».

 

Тут-то наш либерал встрепенётся: знаем мы про это «любой ценой», наслышаны! Самое слово «вождь» выпало из политического лексикона дня. Но один лишь взгляд на историю Отечества говорит, что сильные волей, прозорливые и суровые правители в лихие, отчаянные времена не дали сгинуть нашему Отечеству. Имена их мы знаем наперечёт.

Есть ли «вера и убеждение» в сегодняшней властной элите? Тут и спорить-то не о чем. Даже подлинных честолюбцев, если на то пошло, не подмечаешь нынче в толпе кремлёвских царедворцев и удачников, метящих в президенты. Власть пишет изо дня в день амбарную книгу, куда заносит приход нефтедолларов, покупку акций нефтегазовых компаний и подаяния неимущим. В графе «Итого» должна по замыслу когда-то появиться запись: «ВВП удвоен». Строка «Геополитические интересы России», которые подвергаются сейчас сильнейшему натиску противника, в амбарной книге, похоже, отсутствует. Державная риторика и дерзкие эскапады Путина на саммитах и конференциях не могут искупить безволия власти на деле.

«Плохие новости» не на слуху обитателей Рублёвки. Развертывание американской ПРО в Европе? Нехай… Марбелья, небось, в тылах этой самой ихней ПРО. А наше неподкупное «экспертное сообщество» тоже против алармизма, по-стародевичьи веруя, что американцы будто бы развёртывают средства перехвата стратегических ракет на взлёте против стран-изгоев — Тегерана и Пхеньяна, а не против России. И это даже не ложь, а, как говаривал классик русской словесности, низкое лганьё. И во всей этой лукавой разноголосице и лепете «веско» прозвучал призыв тогдашнего министра обороны не «драматизировать» американскую вылазку, потому что у нас на вооружении целый полк «Тополей-М», которые прорвут любую ПРО. Невпопад ему командующий военно-космическими войсками Минобороны не стал кривить душой.

Когда видишь эту невероятную праздность высоких должностных лиц, становится как-то не по себе. Тишь да гладь на Москве, тогда как тучи сгущаются над Россией. Нам страсть как нужна сильная, трезвая власть, которая будет держаться на расстоянии от Запада, терпеливо строя заново наше великодержавие. И с этим мешкать и слабовольничать никак нельзя, потому что даже правоконсервативный журнал «Тайм» с унынием признал, что однополярный мир доживает последние деньки. Вместо этого видим, что Кремль все мостится, чтобы каким-нибудь вывертом встроиться в западную корпорократию, которая, напротив, в открытую ополчилась против Кремля, нацеливая нашу «пятую колонну» на «оранжевый сценарий». А Кремль, похоже, все «годит». Авось пронесёт. И сочиняя сценарий «пролонгации» путинского термидора после 2008 года, властная верхушка самозабвенно отдаётся проворачиванию корпоративных слияний в облюбованной нефтегазовой сфере.

«Петростейт», юдоль горькая «нефтегосударства», становится кармой нашей власти. На последней встрече с корпоративной элитой под эгидой «профсоюза олигархов» — РСПП — президент впервые, словно опамятовшись, заговорил о пагубности «нефтяной иглы» и неотложности перемещения капитала олигархов в сферу высоких технологий. Эта риторическая фигура, впрочем, как мне показалось, имела иной, скрытый смысл. ВВП давал понять настороженному кружку олигархов, что переделы в нефтегазовом бизнесе завершены, повестка исчерпана и теперь можно замириться и озаботиться перезревшими проблемами модернизации экономики. Уверен, что либеральный блок фрадковского правительства замотает идею избавления от сырьевой «кармы», как ушли в песок и многие прежние благие пожелания Кремля.

Фридмановский первый закон петрополитики при всей его фальши содержит невольный намёк на толику сущего: чем больше «углеводородной» подоплёки в поведении власти, тем меньше самой политики в подлинном смысле этого слова в таком государстве. ещё раз Ортега-и-Гассет: «Властителю необходимо быть человеком веры до крайности, до коварства»

 

*****

 

«Мы увидим Россию, окружённую со всех сторон враждою, и враждою со стороны политических могуществ, в сложности чрезвычайно превышающих её собственное могущество», — с болью в душе писал Василий Розанов в предчувствиях близящейся мировой войны 1914 года. Разве не близко к этому драматическое положение России и ныне, сто лет спустя? Розановские тревожные предчувствия мне припомнились, когда слушал взволнованную речь нашего президента на достопамятной конференции в Мюнхене. Нельзя было в этот час не испытать сострадательного чувства к нему. Враждебность — вот что и на этот раз стало ответом западной публики на откровенность президента «московитов». В конференц-зале мюнхенского отеля собрались представители западного политического и делового бомонда (не такого они ожидали!): словно аршин проглотившие сенаторы Джо Либерманн и Маккейн, строгая фрау Меркель, поскучневший еврокомиссар Солана равно как и дружки ситные России опешили, нахмурились и сохраняли постное выражение на лицах, пока длилась преисполненная сарказма речь российского президента. ещё бы! Их, западные демократии, в открытую на весь свет уличили в политическом мошенничестве, фарисействе и клятвопреступлении. Перед ними, исповедующими «политкорректность», эту невозмутимость «рыбьей крови», словно внезапно предстала мизансцена — монолог в духе «Братьев Карамазовых». Впервые за долгую мороку стратегического «партнерства» России с «цивилизованным» Западом стороны объяснились не на «птичьем языке» политкорректности и дипломатических благоглупостей Смоленской площади, а со всей прямотой и нелицеприятностью. В Мюнхене Запад услышал, наконец, гневную отповедь Москвы. Были в речи тона и другие, помягче, увещевания, обращения к здравому смыслу западного политического класса и даже, что в большей политике не заведено вовсе, попытка, вполне по-русски, усовестить.

По правде говоря, для меня мюнхенский афронт нашего президента не был неожиданностью. Уж давно к этому шло. Запад с его окаянством сам напросился. Политическое неприличие Вашингтона в отношениях с Москвой слишком далеко зашло.

Мюнхен — в истории XX века символ соглашательства и политического малодушия — на этот раз стал местом открытой распри и сведения, пока риторически, счётов России с Западом. Последними каплями, переполнившими чашу терпения Кремля, похоже, стали очередные выходки единственной покуда ещё сверхдержавы. В их числе, недвусмысленное и вызывающее заявление нового министра обороны Гейтса в Конгрессе, что Россия — вероятный противник и США надо на будущее быть готовыми к большой войне, а не только локальным конфликтам.

Что заявлял в своей отповеди Западу Путин, стало притчей во языцех. Вкратце: однополярный мир (один хозяин, один суверен) опасен и неприемлем; НАТО, выдвинувшись к самому российскому порогу, нарушило все клятвенные обещания начала 90-х годов; основополагающий акт Россия–НАТО — ещё одна «обманка»; стамбульские соглашения о фланговых ограничениях для размещения сил НАТО и России западная сторона преступила; Россия блюдёт их в одиночку, неведомо, правда, зачем; США на чёрный день, втихомолку, как бы ненароком не «заначили» они сотню-другую ядерных зарядов «под одеялом»? Выпады и обличения — один другого нелицеприятнее. То-то Маккейн с Гейтсом мрачнее тучи внимали, но, увы, путинская отповедь запоздала лет этак на пять. К слову, генерал-полковник Леонид Ивашов, ещё в бытность в руководстве Минобороны России, не единожды на фактах обличал двурушничество НАТО и неминуемость новых стратегических угроз России, если мы и далее будем сидеть сложа руки и водить хороводы в натовцами. Увы, образчики политического фарисейства все эти годы являл не только Запад, но и Москва. Мюнхенская речь Путина — ничто иное как невольное признание опрометчивости, бесперспективности всей избранной Кремлём стратегии безоглядного сближения с Западом. Горькие плоды созрели, когда в Москве наступило политическое предзимье.

Реальные политические последствия мюнхенской речи пока не ясны. Заявка ли это на смену всей парадигмы внешней, да и внутренней политики или весь запал уйдет опять в риторику? А вся задумка — выгодно разменять на весомые уступки Запада «новорусской» элите, мечтающей «инкорпорироваться» в «золотой миллиард», некие вновь сформулированные Москвой обязательства «лояльности» западному сообществу? Ведь мы, помнится, почти год назад уже слышали в президентском послании саркастические пассажи об американском волке. Однако и то правда, что в политике в счёт идут только дела, поступки, политическая воля. Наконец, спросим себя, как соединить воедино, в цельный политический замысел Кремля Мюнхен и Давос? Давосская речь первого вице-премьера, путинского «наследника» по западной молве, была вполне «верноподданнической» по отношению к мировой корпорократии, а её сугубо либеральные акценты и посулы не могли быть высказаны вслух без ведома Владимира Путина. Неспроста, видимо, как никогда в последние годы в Давосе физиономия видавшего виды Чубайса, «дядькой» приставленного к младшему вице-премьеру, выражала довольство и скрытое торжество. Вот и раскладывай, читатель, пасьянсы, гадай.

«Слушаю слова людей и смотрю на их поступки», — старое конфуцианское правило. Похоже, мюнхенский афронт Путина — акт самообороны правящего режима. Не грех постращать Запад, чтобы его проняло по-настоящему, сделать податливей к компромиссам. Это одна из возможных догадок подоплеки драматургии Мюнхена. Есть и другие, попроще. Например, предвыборный пиар.

Константин Леонтьев о коллизиях своего времени говорил:

 

«Да разве с людьми либеральными можно рассуждать глубоко и всесторонне? На всех поприщах либералы служили Государю России, если не везде коварно, то, во всяком случае, чрезвычайно легкомысленно и неумно».

 

Либеральный «дискурс» Кремля ровно такой же и в годы правления Путина — ни прибавить, ни убавить. В Мюнхене будто прорвало запруду и наши «неумные» и бесперспективные отношения с вероломным Западом президент сам впервые увидел такими, каковы они есть.

«Сдирать старую кору суеверий» подчас надсадно и больно, но такова уж цена настоящего самоопределения России в новом, жестоком XXI веке.

 

Советская Россия, 20 марта 2007 г.