Журнал «Золотой Лев» № 109-110 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

Н.Н. Лисовой,

старший научный сотрудник

Института российской истории РАН,

кандидат философских наук

 

Без православия от России ничего не останется

 

У каждого свое представление о том, что такое русский мир. Но для большинства наших сограждан его неотъемлемым элементом является православие. Сегодня, несмотря на открытие множества новых храмов, российское общество положа руку на сердце вряд ли назовешь православным. Сказалась атеистическая прививка советского периода, да и “политкорректность” требует все чаще напоминать о многоконфессиональности России. И все же нельзя отрицать, что корни нашей тысячелетней духовности, культуры и государственности уходят именно в православие. Помним ли мы об этом, какую роль отводим сегодня Церкви в жизни общества? Об этом шел наш разговор с известным историком и философом.

 

Культура России насквозь православна

 

— Николай Николаевич, общественное мнение неоднозначно относится к претензиям Православной Церкви играть заметную роль в жизни общества. Характерный пример тому — недавние дискуссии о возможности (!) факультативного (!) введения в школе преподавания Основ православной культуры. Многие весьма уважаемые деятели нашей культуры, тот же покойный Александр Александрович Зиновьев, усмотрели в этом симптом возрождения феодальных явлений. Может ли Церковь и ее традиции органично войти в ткань современного бытия? У вас, верующего человека, есть ответы на эти вопросы?

— У нормального человека не разложено в голове все как в комоде — на разных полках, в разных ящичках: здесь политические убеждения, там религиозные, чуть повыше литературные вкусы. Когда человек является цельной личностью, а религия как раз воспитывает и формирует эту цельность, у него никаких “полочек” в сознании нет. Другой вопрос: насколько целен нынешний человек. Лично я не могу рассматривать политическое устройство нашего общества, происходящие экономические реформы и их нравственную сторону, состояние нашей культуры, образования, армии — словом, все то, что случилось с нами и с нашим государством за последние годы, вне единой определяющей системы координат, которая и называется верой. Я привык каждым нервом чувствовать за собой великую русскую православную державу, остающуюся по сей день гарантом не только православия, но и правды и справедливости, сознавать себя частью этой державы и этой правды.

— Однако насколько сама Россия сейчас является православной державой?

— А какой же она является? Она остается православной в меру именно того, насколько мы сохранили свое наследие, свою великую культуру, которая насквозь, полностью православная. Вот только что побывал в Третьяковке на выставке Иванова “Библейские сюжеты”. Перед этим купил альбом “Из жизни Христа” Поленова. Самая лучшая серия картин на евангельские сюжеты. То есть и живопись, и музыка в России — начиная с Бородина с его “Богатырской симфонией”, включая оперы Римского-Корсакова “Град Китеж” и Мусоргского “Хованщина” до нашего современника Свиридова, — все, все православное. Вся литература и поэзия русская — от “Слова о полку Игореве” до поэтов Серебряного века, а во многом и до нашего времени, до Рубцова и Кузнецова — православная. Даже Бродский, как к нему ни относись, а лучшие его стихи написаны на евангельские сюжеты. Не говорю о Пастернаке, абсолютно православном авторе. Я нарочно, называя современников, беру нерусские имена. Все православное!

— А Лев Толстой и его борьба с Церковью?

— Да Лев Толстой весь вырос из православия! Его мятеж против исторической церкви зиждился на несокрушимой вере в евангельскую правду. Как протопоп Аввакум говорил, что он “за единый аз” готов на костер. Так же и Лев Толстой. Если вы не хотите признавать православную сущность нашего государства, откажитесь от всей русской культуры — литературы, музыки, живописи, хореографии. Откажитесь от кремлевских храмов, где рядом с президентской резиденцией находится сердце русского православия — Успенский собор. А неподалеку, на Красной площади, — Василий Блаженный. А чуть подальше — храм Христа Спасителя. Откажитесь от этого. Попробуйте вынуть стержень православия из той структуры, которую сегодня представляет собой наша страна, наше наследие. Что останется? Ничего. А тогда почему вы считаете, что Церковь на что-то претендует? Это не Церковь претендует. Это я, русский человек, претендую на мое право оставаться русским со всем своим православным наследием и своей православной системой координат, своим видением мира. И если я привык смотреть на мир с высот Московского Кремля, через архитектуру Покровского собора, а не индийской пагоды или храма Святого Петра в Риме и тем более не баптистской молельни, то почему я должен отказываться от этого?

 

Дайте голос традиционной России!

 

— Нам усиленно внушают через средства массовой коммуникации, кинематограф, литературу современную, будто все связанное с корневой русской почвой является олицетворением темноты, косности, обскурантизма по сравнению с плодами европейского развития. И потому нечего там искать, нечем там окормляться душевно и духовно. Следующий шаг — отказаться от этого наследия, сбросить его в Лету. И остаться с чем? Церковь, не споря с ниспровергателями, предлагает свою духовную пищу. Но на дворе ХХI век…

— Так называемые претензии Русской Церкви на участие в жизни социума в действительности лишь нормальная реакция русского человека, которому долго не давали сказать своего слова. С 17-го года ему запрещалось вообще вспоминать, что он русский, потому что он должен был быть интернационалистом. Учили стыдиться своей истории, вдалбливали насчет “тюрьмы народов”. Лишь с середины 30-х годов ситуация стала меняться, хотя голос русского самосознания был тоньше комариного писка. В постсоветский период стало еще хуже. Вся нынешняя “элита” ориентирована на “общечеловеческие ценности”. Можно смотреть телевизор целые сутки и не услышать ни одного русского голоса, ни одного православного суждения.

— А субботние передачи с митрополитом Кириллом?

— Его показывают в 9 часов утра на 10 минут. Ну, еще изредка дадут репортаж о службе Святейшего Патриарха по случаю православного праздника. Все! Я не требую, чтобы из 30 каналов хоть один был православный. Но пусть хотя бы один русский будет! В традиционной системе ценностей. Почему моя система ценностных ориентаций практически не представлена ни на ТВ, ни на радио, ни в массовых печатных органах, ни, наконец, в парламенте? Православных верующих, по разным оценкам, от 3—5 до 50 миллионов человек.

— Что-то многовато.

— Не обязательно, чтобы все они регулярно посещали церковь. Во всяком случае, православных в России несравнимо больше, чем так называемых демократов. Если завтра уедут в Майами все гайдары, чубайсы и прочие, в России никто не заметит их отъезда. Они ведь не увезут с собой ничего из того, на чем стоит Русское государство. Только украденные деньги, только присвоенное народное добро, как увезли и расхитили березовские, абрамовичи и прочие. Из моего сокровенного они не увезут ничего. Я останусь со своей Россией. Поэтому, когда вы спрашиваете о Церкви, я переформулирую ваш вопрос так: почему традиционной, исторической, многомиллионной России по-прежнему не дают права голоса ни в партиях, ни в парламенте, ни в СМИ?

— Вы не преувеличиваете? Церковь ведет себя активно и уже претендует на участие в образовательном процессе.

— Я вижу обратное: как только раздались достаточно робкие и умеренные голоса о пользе преподавания школьникам культурологии на православной русской основе, то сразу возопил весь политический спектр. Даже такие умные и уважаемые люди, как упомянутый вами Зиновьев, высказались категорически против. А почему? Нашим детям не возбраняется изучать “рыночную экономику” по американским задам (отечественных разработок как не было, так и нет), их приобщают к “ценностям” общества потребления, воспитывают “плюрализм” и уважение к нетрадиционным сексуальным меньшинствам. Только самого главного — из чего мы вышли, той самой гоголевской шинели православия — ее касаться нельзя. Вредно. Обидятся иноверцы. Не политкорректно. В школьных учебниках от русской литературы уже ничего и не осталось. А вы мне говорите, что Церковь вторгается, Церковь претендует... Да у нее руки-ноги связаны. Она только и радуется, если Президент или кто из министров придет со свечкой постоять в храме на Пасху или Рождество. Все сводится пока к этому.

 

Дана установка на понижение человека

 

— Но сколько обновляется и воздвигается церквей! Наблюдается просто бум церковной жизни. В монастыри идут караваны автобусов с туристами и паломниками.

— У нас дом в деревне в ста километрах от Москвы. Там церковь восстановили исключительно ценой самоотверженного труда батюшки и прихожан, которых по-прежнему пять бабушек, тех же, что и при советской власти. А рядом такое разорение, запустение, мрак, что страшно подумать. Одного батюшку с семьей спалили, другого прямо в храме убили, третьего порезали ножом. Может ли Церковь чем-то помочь сегодня при таком запустынивании душ? Может. И спасибо ей за то, что пытается это делать. Но разве не ведется борьба с религией и сегодня? Только в изощренных формах, в бархатных перчатках. В “приличном” обществе слово “православный” пугает не меньше, чем “русский”.

— И что за этим стоит, на ваш взгляд?

— Очень важные вещи. Во-первых, вытравленность религиозного сознания, а может быть, самого даже органа, мозжечка какого-то не хватает, религиозного чувствилища. И уже не спишешь все на советскую власть, которой скоро 20 лет как нет. Сегодня процесс пошел дальше и злокачественнее. Уже вытравляется и вытаптывается сознание даже причастности к своему народу, национальной традиции, культуре, которая, повторяю, вся выросла на православном субстрате. Именно поэтому тяжелее всего с представителями “свободных профессий” — адвокатурой, журналистикой, парламентариями, политиканами всех мастей.

Во-вторых, неправильно ориентировано само государственное строительство. В любом социуме примерно 10 процентов умных, 10 — дураков, а остальные — как их выучат. Либо все общество будет равняться на воров, и получится правительство в законе, парламент в законе, журналистика в законе. Либо сверху дается установка играть на человекоповышение, а не на понижение, как сейчас. В канун Нового года по ТВ анонсировали праздничные передачи, при этом рефреном звучало: артисты тако-о-е вам покажут! Показали обнаженные задницы. Значит, есть установка показывать задницы. Власть признает: да, ставка делается на успешного человека. То есть того, кто прошел по костям своего друга, конкурента или партнера. Кто украл больше других. Успешен начальник Чукотки, которому государство выплатило 13 миллиардов долларов и разрешило играться с клубом “Челси”.

— Вы разжигаете социальную рознь.

— Под статью завтра можно будет загреметь за любое мнение. Назову нелепым, к примеру, закон, когда выбирать могут столько человек, сколько придет к урнам. 5 граждан сговорятся, проголосуют и выберут Президента себе. “Ах, это экстремистское, националистическое, шовинистическое и так далее высказывание”. При желании что угодно можно подверстать под сеяние социальной, этнической, экономической и всякой другой розни. А кто эту рознь устроил? Ее в природе до 91-го года не было. Поэтому когда глашатаи сексуальных меньшинств обвиняют в распространении клерикальных настроений Церковь (которая просто-напросто напоминает о том, что их образ жизни противоестествен, ибо Бог дал людям завет плодиться и размножаться), здесь все поставлено с ног на голову. Столь же абсурдно обвинять ее в экспансионистских намерениях при виде батюшки в воинской части. Армия сама просит, чтобы он пришел и объяснил человеку с ружьем — от рядовых до генералов, — что армия существует не для того, чтобы воровать бюджетные деньги и насиловать ближнего, а чтобы защищать Отечество, быть его совестью и честью. Ну что делать, если эту простую истину никто, кроме священника в армии, объяснить не в состоянии?

 

Общество страдает от духовной пустоты

 

— То есть Церковь заменяет упраздненный институт замполитов?

— Всякое сравнение хромает. Церковь отвечает на духовную потребность общества. Главное, что военные сами этого просят. И в тюрьмах стихийно возникает порыв к созданию церквей и привлечению батюшек. Это крик души неблагополучного общества.

— Получается, что востребованность веры возросла оттого, что людям стало тяжелее жить, а вовсе не от идеологического раскрепощения? Вряд ли это лестно для Церкви.

— Мы вообще вспоминаем о Боге, когда беда постучится в дверь. Но это ничуть не умаляет ни Церковь, ни тех, кто к ней обращается. Христос сам сказал, что пришел не к здоровым, а к больным, которые ждут исцеления и воскрешения из мертвых. Что плохого, когда к расслабленному (в евангельском смысле), то есть лежащему в параличе, обществу, к распроданной, расхристанной, поруганной, изнасилованной России приходит батюшка? Робко, полулегально, пока на личных отношениях. Разрешит командир дивизии или полка — можно.

— Что же здесь парадоксального? У нас Церковь отделена от государства.

— Как она настрадалась от этого закона, хорошо известно. Но еще больше потеряли народ, общество и государство. Теперь Президент говорит, что у нас идеологический вакуум образовался. А кто его создавал вместе с ельциными, гайдарами, ваучерами? Как его заполнять? Вспомним о “традициях” — займемся вышиванием, хоровым пением, народными танцами? Выбирай себе, дружок, хоть какой-нибудь кружок? Стыдно уповать на это, расфуфукав страну.

— Митрополит Кирилл, один из авторитетнейших иерархов, сказал недавно интересную вещь. Он считает причиной того, что Церковь не могла удержать страну от революции 17-го года, ее подчиненность власти, отсутствие действительно независимой позиции. Что изменилось сейчас?

— Закрепощенность Церкви, конечно, имела место не только в советский период, но и при царе. Она была под Синодом, который практически сводился к министерству. Иван Грозный просто удавил митрополита Филиппа, своего друга. Патриарха Никона сослали. Петр Великий поднимал иерархов на дыбу. Митрополита Арсения Мациевича в тюрьме уморила Екатерина Великая… Но ведь мы говорим не столько о Церкви, сколько о том, как нам обустроить Россию. О том, что в каждом русском человеке должно присутствовать сознание своих корней, исторических интересов своей родины, национальных ее приоритетов. И прежде всего в правящем слое. Если ты президент, значит, должен отстаивать национальные интересы до смерти. Если военный министр, значит, обязан лечь костьми, но сделать все для обороны страны, и в первую очередь не в Иран, Малайзию и Индонезию продавать лучшие современные самолеты, а дать их в достаточном количестве нашим Вооруженным силам. Должен думать о воспитании военного духа русской армии. Если глава МИДа, не старайся угодить НАТО, ЕС и разным прохвостам из Европы и Америки, а болей за национальные интересы. Почему у Скандализы Райс американские интересы и в Ираке, и в Югославии, и в Эстонии есть, а завтра и в Москве будут объявлены? У нас нигде нет интересов. Робко поджав хвост, уходим из Грузии, из Средней Азии. Что в этом смысле изменилось в последние годы в сравнении с провальной пьяной эпопеей Ельцина? Только кремлевская риторика, только за счет нефти подрос ВВП. А нужен русский взгляд на все проблемы, учитывающий достоинство и интересы русской державы, сформированной на православной основе. А если батюшек приглашают для освящения офисов, банков, машин и чуть ли не казино, это просто от бессилия. Общество осознало, что единственной уцелевшей опорой национального духа является Церковь с ее вечными ценностями.

— Уцелела ли или от нее осталась одна оболочка внешняя, а душа ушла?

— В ней сохранилось все то же, что в нас и нашем обществе. Помните, как сказал Сталин: “А где я вам возьму других писателей?”.

 

Нетрадиционные политические ориентации для нашей страны бесплодны

 

— Николай Николаевич, а главный-то вопрос: может ли Церковь в ХХI веке играть ту же роль в обществе, скажем, как в ХIХ веке? Хотя и тогда Пушкин позволял себе неуважительные в адрес служителей культа строки “поп — толоконный лоб”.

— Но тот же Пушкин написал: “Отцы пустынники и жены непорочны”, “Капитанскую дочку”. Возьмите “экономическое чудо” японцев. Разве оно им помешало по-прежнему ходить в свои синтоистские храмы, по праздникам надевать кимоно и блюсти национальную традицию? Про Индию уже и не говорю. Атомная бомба, ракеты, программисты по всему миру — и, однако, это традиционное религиозное общество. Те же самые люди, которые днем сидят у компьютеров в офисах, по праздникам ведут богословские диспуты прямо на улицах — мусульмане с индуистами, индуисты с буддистами и т. д. Наконец, традиционная американская семья — та, которая в воскресенье посещает церковь. Иначе вы на подозрение попадете, особенно в маленьких городках, где живет большинство населения. Мы находимся в плену штампов. Один из них: что религия — это обскурантизм, средневековье и т. д. Сталин дал Сталинскую премию архиепископу Луке Войно-Ясинецкому за работу о гнойной хирургии, за передовые методы, спасшие жизнь десяткам тысяч раненых. А разве вера помешала священнику Павлу Флоренскому или Алексею Федоровичу Лосеву стать мировыми авторитетами в области философии? Почему мы должны отказываться от православия? Именно потому что мы вышли из него, в той мере, как мы вышли из него, мы не французы и не американцы, мы — другие. Тем и интересны миру. У нас был иной путь становления государственности, развития промышленности, военной мысли. И почему мы со своим хорошим и наработанным не можем войти в ХХI век, как вошли в своем кимоно японцы, со своей королевой британцы?

Это вопрос нашего самоопределения, нашего выбора.

Конечно, Церковь не должна освящать офисы и кабаре, это издержки “смутного времени”. У Церкви свои задачи. Если армия сама изведет “дедовщину” и будет учить боевой выучке и патриотизму, Минздрав станет охранять здоровье народа, а не служить кормушкой для кучки управляющих им негодяев, если государство призреет всех сирот и беспризорников, пригреет всех бомжей и мы перестанем вымирать, тогда и Церковь вернется в свою ограду церковную и скажет: приходите ко мне причащаться и исповедоваться, венчаться, крестить младенцев и отпевать своих покойников. И будет играть роль института нравственной стабилизации общества, народного единения.

— Праздник народного единения у нас уже есть — 4 ноября.

— День осеннего празднования Казанской иконы Богоматери. Понятно, что власть имела в виду вытравить из народной памяти день 7 ноября. Но символично то, что в 1612 году народное единение могло состояться действительно только вокруг Церкви. Казаки Трубецкого и ополчение Минина и Пожарского между собой враждовали. Сегодня мы тоже имеем полный раздрай в обществе, отсутствие общих идеалов и ценностей. Кто может примирить всех? Может быть, и Церковь, почему нет? Не обязательно, чтобы 90 процентов населения были воцерковлены. Не обязательно ходить постоянно в храм и отбивать лбом поклоны. Важно жить в православной системе ориентаций.

— Например?

— Чем отличается, извините, нетрадиционная сексуальная ориентация от традиционной? Она продолжения рода не дает! Точно так же нетрадиционные политические ориентации в виде навязываемых нам либерально-демократических ценностей. Они не дают и не хотят продолжения России.

 

Напоминать о том, что есть высший суд

 

— Церковь обижена на советскую власть. Но ведь как особый институт она должна бы являть пример прощения обидчиков своих, разве нет?

— Однозначно не ответить. Думаю, большевики бы обрадовались, если бы Церковь, как сейчас Президенту, провозгласила здравицу Ленину, многая лета Троцкому и пошла бы в деревню освящать первый трактор, первый колхоз.

— Но Церковь заняла политическую позицию, тем самым став врагом новой власти?

— Церковь большевиков официально признала только в 1927 году по знаменитой декларации Сергия, где он написал, что можно быть верующим православным человеком и честным активным гражданином Советской России. Чего, собственно, и требовала власть. А начиная с 43-го года Сталин вновь сделал Церковь, по сути, государственной. Он понимал, что так надо. Думаю, и опять так же произойдет. Кстати, в плане схематизации мышления от тогдашних большевиков мало чем отличаются и наши младореформаторы, решившие всех осчастливить рыночным раем. Таких Розанов называл “людьми лунного света”, то есть людьми нетрадиционных ориентаций в духовном и прочих смыслах (аскетов, гомосексуалистов и т. п.), людей без продолжения рода. Типичная позиция интеллигента-схематика. Вот завтра сковырни, как болячку, Чубайса, и он скажет, что русский народ его недостоин. И Березовский в том же духе выражался, и Юрий Карякин (“Россия, ты одурела!”).

— Нынешнее социальное устройство многими воспринимается как несправедливое. Предположим, кого-то это толкнет к религии. Церковь утешает обещанием лучшей жизни в другом мире, то есть не побуждает человека к действию, не предает анафеме тех, кто чинит народу несправедливости. Может, в этом и есть ее, как раньше говорилось, реакционная роль?

— Если Церковь свои истины произносит вслух, этим она уже противостоит несправедливости. Ее главное дело — каждому конкретному человеку говорить, что помимо окружающей нас сегодня подлой жизни с ее рыночными ценами на все в мире есть евангельские ценности, которыми человек и должен руководствоваться. Это гораздо важнее обличения конкретных носителей власти. И благотворная роль Церкви будет только возрастать по мере того, как будут исцеляться и выздоравливать общество и народ. Поэтому если русскому человеку будет додано в должной мере чувство укорененности в традиции, хуже ему от этого не будет. А если русского православного человека в мире станет больше, то и всему миру станет только лучше.

 

Т.Глазкова

 

РФС №6/2007


Реклама:
-