Вокруг и около борьбы общественных идей

С.С. Серебряков

Нечто подобное происходит и с привлекательным девизом “Дуэли”. Спрашивается, о каких общественных идеях идёт речь? Большая часть материалов положительного характера, публикуемых на её полосах, является не идеями, существующими в России, а идеями главного редактора и тех авторов, с которыми главный редактор идейно солидарен. Каковы эти идеи? В самом общем виде – коммунизм. Если быть ещё точнее – сталинизм.

Каковы основные постулаты реального сталинизма применительно к России? Их несколько. Создание коммунистической системы социально-экономических отношений в одной, отдельно взятой стране. Принципиальный интернационализм, прежде всего в организации государства. И последовательная русофобия, источник которой вытекал из огульного обвинения русских в так называемом “великодержавном шовинизме”.

Таким образом, “Дуэль” является изданием, в котором “сталинизм” главного редактора борется с другими общественными идеями, к тому же, как правило, сопровождая полемику ненормативной лексикой (так, в порядке гарнира). Полемика, прежде всего, ведётся с противниками из своего же доморощенного коммунистического лагеря. То с “большевиками” Н. Андреевой, то с “коммунистическими рабочими” В. Тюлькина, то с “революционерами” малоизвестного Губкина, узника Лефортова, то с умеренными и аккуратными “коммунистами” Г. Зюганова, поклявшимися быть верными Конституции 1993 года, пропахшей кровью жертв госпереворота, совершенного “всенародноизбранным” президентом РСФСР.

В этот спор “между своими” вмешиваться со стороны нет необходимости. Стоит лишь заметить, что к реальной жизни в России он имеет примерно такое же отношение, как спор различных фракций бонапартистов во Франции после Ватерлоо или грызня множества группировок русских монархистов, оказавшихся в иммиграции после окончательного и бесповоротного падения династии Романовых.

Изредка “Дуэль” отвлекается от любимых внутрикоммунистических распрей и обращает свои критические стрелы в иную сторону. Она самозабвенно воюет с некоторыми конфессиями – прежде всего с православием, а также с “жидовствующими”, то есть мирской формой мирового иудейства. Это тоже особые предметы, для обсуждения которых надо обладать глубокими специальными познаниями. Но здесь, как говорил один литературный персонаж, “я слишком ясно сознаю своё несовершенство, чтобы брать на себя так много”. Вместе с тем, нельзя не признать, что затрагивая эти темы, “Дуэли” удаётся покорять публицистические вершины, на которых в 20-е годы уже побывали “воинствующие безбожники” под водительством неистового Губельмана (“Ярославского”).

Время от времени “Дуэль” действительно полемизирует с иными, враждебными ей идеологиями. Напомним, что, вопреки расхожему мнению, нет бесконечного множества “общественных идей”. Какое бы количество доктрин ни существовало, все они укладываются в три вполне определённые “философские корзины”, на которых написано – “коммунизм”, “либерализм” и “национализм”. В каждой “корзине” содержится своё особое мировоззрение (система идей, представлений, понятий), выработанное философской мыслью человечества за несколько последних столетий его развития и принятое общественным сознанием. Их принципиальное отличие состоит в том, чему в каждой “корзине” отдаётся предпочтение. В самой краткой форме её можно выразить так: для коммунизма главное – общество, исповедующее интернационализм; для либерализма – личность, исповедующая космополитизм; для национализма главный институт – нация, исповедующая патриотизм.

Так вот, “Дуэль”, стоящая на почве коммунизма в форме сталинизма, в качестве своих “идейных” противников выбрала либерализм и национализм, что само по себе вполне логично, но вступает в противоречие в декларируемом лозунгом издания, поскольку ни либерализм, ни национализм на полосы “Дуэли” не допускаются. Их заменяют карикатуры.

Чем это закончилось? Единое и неделимое Государство Российское, создававшееся на протяжении более 1000 лет, было превращено “коммунистами” в рыхлую конфедерацию союзных и автономных “республик”, каждая из которых именовалась государством - со своими законами, парламентами, правительствами, официальным языком, “национальными кадрами” и “правом на самоопределение вплоть до отделения”. В то время как остальной мир, и прежде всего великие державы, постепенно формировался как совокупность наций-государств, становление русской нации было задержано почти на столетие. Политический распад единой России, из которой “коммунисты” сфабриковали СССР, появление на её территории множества нежизнеспособных государственных образований, разгул этно-шовинизма малых народов страны, их ненависть к русским, а также моральная и физическая деградация самого русского народа, по сути были предопределены. Крах СССР – закономерное следствие того, что творили “коммунисты” над Россией.

Либеральные идеи на протяжении XX века дважды одерживали в России политическую победу. Первый раз либералы возглавили страну после падения монархического строя в 1917 году. Россия оказалась в состоянии хаоса и смуты под их руководством уже через 8 месяцев. За этот период была разложена армия, утратившая способность к вооруженной борьбе, дезорганизованы все виды управления, разрушена финансовая система, которая выдерживала испытание войной, ожил сепаратизм, тут же потребовавший для себя “отделения”. Вторично либерализм стал господствующей идеологией власти в 1991 году. Его воздействие на страну оказалось столь же разрушительным. Опять была разрушена государственность, опять произошло разложение армии, опять наступил хаос в управлении всеми сферами хозяйствования, опять ожили этно-шовинизм, сепаратизм и русофобия. Единственное, что не походило на предыдущее явление либерализма – так это масштаб разложения общественных и государственных институтов и повышенный уровень внутренней и внешней опасности, угрожающий самому существованию русской цивилизации.

Даже русские публицисты-националисты, которые действовали словом, подверглись при власти коммунистов репрессиям, а некоторые, как например С. Меньшиков, были расстреляны. И сейчас не коммунизм, а именно национализм является для либерального режима в России самой опасной идеологией, которую он если и не преследует пока как преступление, то старается дискредитировать и шельмовать, используя карательные службы и продажную журналистику. Вот лишь несколько примеров.

Небезызвестный г-н Березовский неоднократно заявлял, что самым опасным фактором русской жизни, опасным, конечно же, с точки зрения его самого и таких, как он, является русский национализм. Некий г-н Асмолов, заведующий кафедрой МГУ, а в недавнем прошлом - влиятельный проамериканский замминистра просвещения, опубликовал статью, в которой назвал русский национализм “социальной болезнью расчеловечивания”, “социальной патологией”, а возможность его победы в России – “трагедией”. Ещё один “крик угнетённой твари” исторгнут г-ном Баткиным, идеологом русскоязычного либерализма. Он называет Россию “отсталым анклавом”, управлять которым должно не русское национальное, а “мировое правительство”. Патриотизм же уподоблен этим “историком культуры” “торжеству бессмыслицы, алогизму, вранью, недомыслию”. Что вызывает такую страстную ненависть? Безусловно, не один только факт наличия в русской среде националистических идей. Современные либералы, как и коммунисты, неистовствуют, потому что их не устраивают происходящие в обществе процессы, которыми они не в состоянии управлять.

Борьба идей из области теоретических абстракций, схоластических диспутов и журнально-газетной полемики уже переместилась в массы, постепенно овладевая ими. Социологические замеры и результаты всероссийских парламентских выборов, где эти идеи материализуются в партийные программы и в борьбу партий за общественное признание, дают возможность понять, как структурировано современное русское общество в этом отношении. Национализм, который, казалось, был стёрт с лица русской земли, возродился за несколько лет, становясь постепенно серьёзной политической силой общества и претендуя на руководящую роль в нём. Если на выборах 1989-90 годов его практически вообще не было, а в 1995 году он ещё только формировался, то в 1999 уже национальный и государственный патриотизм вышел на первое место по влиянию на политически активную часть общества. Соответствующие данные приводятся в таб. 1 и 2.

В 1999 выборы опять подтвердили (см. таб. 3) отмеченную тенденцию – постепенное превращение России из прежде коммунистического и ныне либерального - в русское национальное государство. Правда, этот процесс находится в самом начале, собственно национализм имеет пока не более полумиллиона активных приверженцев, и пока что невозможно сказать, когда и как он будет завершён. Что же касается сторонников сталинизма, то за соответствующий избирательный блок проголосовало 0,35 % избирателей. Стоит ли при столь выдающемся провале стулья ломать?

Что мешает русскому национализму, имеющему очевидное большинство сторонников, прийти сейчас к власти в стране? С одной стороны - отчаянная борьба с ним как со стороны либерального режима, так и со стороны коммунистической оппозиции. В этой драке непримиримые противники действуют сообща. С другой – собственная партийная неорганизованность, которая стала особенно заметным явлением на парламентских выборах 1999 года, которые опять оказалась поражением русского дела, русского национализма. И третье – шельмование в прессе.

“Дуэль” участвует в этой схватке. Десятки статей обрушивают на русский национализм поток клеветнических измышлений и откровенной глупости, возражать против которых бессмысленно, как и против малограмотных опусов некоего “эксперта по расологии и этнологии”, всерьёз утверждающего, что русский национализм воплощается в РНЕ, НПФ “Память” и других столь же микроскопических организациях клубного типа.

Наконец, в № 50 за 1999 год за русский национализм взялся сам главный редактор. Его критика сводится к эпатажному, парадоксальному, лингвистическому отрицанию и национализма, и патриотизма. Потому оказывается, что термины эти греческого и латинского происхождения. И якобы сами эти явления России как в прошлом, так и теперь совсем не свойственны. Более того, редактор “Дуэли” признаётся, что если какой-либо посетитель редакции называет себя патриотом, то он “чувствует неловкость по отношению к себе и раздражение по отношению к собеседнику”. Не из-за того только, что считает слово “патриот” кличкой. Но и потому, что русский, оказывается, не может быть патриотом и националистом. А если он таковым всё-таки является, то его следует называть “коротко, ёмко и по существу” - “жидом”. При этом редактора почему-то нисколько не смущает, что “жид” слово также иностранного происхождения, в данном случае польского. “Патриот” не нравится, “жид” – нравится, любит редактор это слово. Но сам же далее пишет, что “при любви никаких недостатков не замечаешь, любовь оглупляет человека”. Значит, самого г-на Мухина любовь делает умнее, если же она касается его оппонентов – то дебилами. Смехотворность подобных аргументов конечно же более чем очевидна и спорить здесь не о чем.

Но важен вывод, который делает универсальный специалист по патриотизму и националисту. Считая их явлениями-синонимами, нигде не давая им определения, но подменяя в статье один термин другим, он пишет: “Русский националист – это что-то вроде масла масляного, но в отличие от масла масляного из этого русско-западного сочетания слов очень часто выпадает их положительное значение и остаются только негативные качества. Т.е. очень часто русский националист – это помесь русской лени (лености мысли) и западного жидовства”. Если бы г-н Мухин знал историю вопроса, он никогда бы так не написал.

И всё-таки: что же такое патриотизм и национализм как явления общественной и духовной жизни? Патриотизмом называют любовь человека к своему отечеству. Немцев – к Германии, испанцев – к Испании, китайцев – к Китаю, русских - к России. Казалось бы – самоочевидно. Так да не так. В современном русском обществе не утихают споры, переходящие в поножовщину и мордобой, о том, что такое Россия и кто есть русские. Но, видимо, г-ну Мухину удобно его не замечать. “Раз королю не интересна пьеса, знать, нету в этой пьесе интереса”.

Теперь о национализме. Здесь надо понять, что национализм – результат и условие рождения, становления и утверждения нации. Понять национализм, не осознавая, что собой представляет современная нация вообще и русская нация в особенности, невозможно. При этом не имеет никакого значения, в каком месте впервые было произнесено слово “нация”, и что оно там и тогда обозначало. Определения носят всегда конкретно-исторический смысл.

В отличие от русского народа, который существует по крайней мере шесть веков, возникнув в эпоху Куликовской битвы, русская нация ещё только создаётся, формируется, преодолевая множество препятствий. Её становление, точно так же как и превращение многонародной России в национальную Россию – задача текущего исторического периода. Народ и нация, таким образом – явления сопряженные, но не тождественные.

Из этих определений следует, что русский национализм - мировоззрение русской нации, выражение в политике русской идеи, которая, в свою очередь, состоит в стремлении воссоздать и сохранить русский народ как единый расовый, социо-биологический вид, укрепить его соборный дух и его государственность.