Журнал «Золотой Лев» № 115-116 - издание русской
консервативной мысли
А.Н. Савельев
Культурная традиция в формировании политического
мировоззрения
Выступление на конференции
«Культурно-духовные традиции –
основа русской державности» (Суздаль)
В самом названии конференции «Культурно-духовные традиции -
основа русской державности» присутствует проблема
сочетания культуры и политики. Термин «политическая культура» предполагает, что
политика может быть частью культуры нации. Таким образом, политическая доктрина
может быть дополнением, продолжением и порождением культуры. Или же антиподом
культуры, если иметь в виду не культуру вообще, а конкретную национальную
культуру.
На базе какой политической
культуры строится наша государственность, какую культурную политику государство
сегодня проводит? Если мы считаем себя продолжателями древней культуры, то
являемся ли мы продолжателями древней политической культуры? Являемся ли мы
продолжателями мировоззрения наших предков в области державного строительства?
Не расплатились ли мы за уровень жизни современного человека чем-то более
весомым – государственной традицией? Суверенна ли нация, суверенно ли наше
государство настолько, насколько самобытная наша культура?
Не надо доказывать, что налицо разрыв – политическая
доктрина, лежавшая в основе государства, в ХХ веке не раз принципиально менялась.
Этому изменению сопутствовали также и масштабные культурные процессы. Но
культурная классика все же оставалась прежней: ни советские, ни постсоветские
культурные эксперименты не признавались тем, чему надо обучать детей в школе.
Основной массив советской «классики» во многом продолжал культурные традиции и
образцы имперского периода, а идеологизированные элементы
были второстепенны.
Необходимо констатировать, что в сфере культурного
строительства определенная преемственность сохранилась в советское время и
сегодня остается неизменной – даже в условиях явной деградации среднего
культурного уровня. Массовая культура в последние годы все больше утрачивает
связь с высокой культурой. Культурная политика государства способствует падению
вкусов и нравов. Тем не менее, народное самосознание сопротивляется безвкусице
и аморализму. В культурной жизни, условно говоря, идет незримое соревнования аудиторий «Ночного дозора» и «Острова» - наиболее
интересных зрителю фильмов последнего времени. Нравственный релятивизм первого
привлекателен для многих в качестве игрового эксперимента, нравственная высота
второго – основательно забытый, но до боли родной и знакомый образец.
Увы, ничего подобного в деле государственного строительства
наблюдать не приходится. Никаких «параллельных» миров, никакого искусства
государственного управления, никакой культуры властвования, хоть сколько-нибудь
напоминающего имперский период или более ранние периоды русской истории, в современной
жизни мы усмотреть не можем. Напротив, государственные мужи всячески чураются
любых ассоциаций с государтсвостроительной традицией:
они не правят, а «просто работают»; они не формируют Большой стиль государственного
управления, а лишь отбывают обязанности «чиновника, нанятого на срок». Они
публично соотносят свою деятельность не с государственной традицией, а с
фиктивными принципами либеральной доктрины прав человека. Непублично
реализуемый принцип властвования также не следует традиции. Он сводится к
превращению политики в бизнес, к преследованию выгоды в ее денежном выражении –
в лучшем случае государственной выгоды, в худшем (и наиболее распространенном)
случае – личной выгоды. Симптоматично недавнее отклонение Государственной Думой
законопроекта, восполняющего существенные пробелы и исправляющего позорные ошибки
в памятных датах военной истории. Отречение от русской истории, русской славы,
русской героики стало правилом, обоснованным пугливыми оглядками на мнение иных
государств, которые, якобы, могут не так истолковать историческую правду о
наших триумфах и подвигах.
Разрыв державно-строительной традиции налицо. Он связан прежде всего с тем, что официальные круги нашей
страны ориентируются на доктрину мультикультурализма,
которая имеет хождение на Западе и предполагает отсутствие культурного синтеза:
то, что называют культурой, на самом деле оказывается разнородной смесью
разнообразных культурных стилей, конгломератом маргинальности
при отсутствии общезначимого культурного стержня. Распространено представление,
что русская культура создана разными культурами народов, которые проживали на
нашей исторической территории. Ничего подобного, конечно, не было и не могло
быть. Русский народ сформировался исторически из близкородственных славянских
племен и создал свою неповторимую культуру, в которой разнородные «влияния»
замечаются лишь исследователями, но не ощущаются носителями русской культуры.
Именно русская культура дала возможность развиваться культурам малых народов,
народов союзных республик, которые жили вместе с нами в одном государстве.
Никак не наоборот.
Если мысленно произвести варварский эксперимент вычесть и
из национальных культур народов России все русские элементы, то не останется
ровным счетом ничего. Нет в Российской Федерации, да и в постсоветском
пространстве в целом, обособленной культуры какого-либо народа, кроме русского!
Нет отдельной белорусской культуры, отдельной украинской культуры, отдельной
татарской культуры. Русский народ является суверенным источником культуры.
Поэтому доктрина мультикультурализма не подходит нам,
если мы не хотим краха культуры, вслед за которым неизбежен и крах
государственности. Мультикультурализм – это
предвестник победы политического сепаратизма и распада государственности.
Суверенное государство монокульутрно, как бы ни были
ценны для нас культурные заповедники других коренных народов, соседствующих с государствообразующим. Политический суверенитет связан
России, прежде всего, с русской культурой. Проповедь мультикультурализма,
официально внедряемая ныне в систему образования, не может не разрушить данную
систему, не может не спровоцировать нелояльности к русскоговорящему государству
и русской государственной традиции.
Болезнь современного госстроительства – заигрывание с разнообразным Востоком,
чьи проблемы искусственно переселяются на территорию нашей страны. Незначительная
исламская компонента в расстроенном концерте российской политической культуры
невероятно преувеличивается, а восточная политика приобретает несообразное
значение. Европа, привычно враждебная в отношении России, становится для нас
все более незнакомой. Между тем, своей историей мы связаны прежде всего с Европой, с европейской цивилизацией.
Сколь бы нам ни говорили, что мы евразийская страна, мы таковой никогда не
были. Мы всегда были страной европейской. Вся политическая элита - государственная
и культурная - была европейской элитой. Даже, если в нее входили представители
неевропейских народов, они становились европейцами, они обращались к
европейской культуре.
Размышляя о государственном строительстве, требуется
вернуться к вершине культурного развития, к XIX веку. Как пел Игорь Тальков,
«из темноты глубины веков// Ты поднималась исполином». Этот «исполин» встал на
ноги в XIX веке. Это можно доказать как строгим научным анализом, так и увидеть
в наглядных примерах. Проходя по залам Русского музея, каждый может заметить,
как от подражательства европейским мастерам русская живописная школа переходила
к самобытности, своеобразию и превращалась в величайшее явление мировой
культуры. Точно также и во многих других областях XIX век преподносит нам образцы
культурного строительства, которое базировалось, конечно же, на традициях
русской религиозности, православия. Также и государственная традиция привела
нас от православного Царства к православной Империи, величайший взлет которой
приходится также на XIX век.
Возрождение православной культуры должно бы способствовать
возрождению православной государственности. К сожалению, мы этого не наблюдаем.
Мы видим чиновников, исполняющих в храмах роль подсвечников, слышим ритуальные
слова, связанные с православием, но мы не ощущаем дел, которые подтверждали бы православность ставшего чрезвычайно многочисленным слоя
государственных управленцев. Мы знаем, что в областях и республиках идет
восстановление храмов, но не видим восстановления духовности самой власти,
деятельной православности государственных чиновников,
и, прежде всего, чиновников высшего звена - тех, кто определяет стратегические
перспективы развития нашего государства. Ведь не секрет, что и хозяйственная
деятельность опирается на мировоззрение человека. А те законы, которые введены
в действие (законы так называемой рыночной, а на самом деле базарной, или как
пишут острословы, «рылочной» экономики), противоречат
православному мировоззрению, в котором безвозмездный дар – основа человеческих
отношений. Поэтому мы наблюдаем конфликт между нашей духовной традицией и
актуальным государственным строительством.
Для подавляющего большинства тех, кто занимает высшие
государственные посты, покажется анахронизмом очевидная и укорененная в истории
формула русской жизни: «Православие - самодержавие - народность». Что такое
православие? Это, как часто думают, что-то вроде фольклора, который присущ каждому
народу. Ведь у каждого народа есть культура родного очага! Примерно так
относятся к православию наши высшие чиновники. Что такое самодержавие? Для
некоторых это означает, что историческая Россия была «тюрьмой народов». Так они
повторяют штамп советского школьного учебника. А народность? Это вообще что-то
непонятное! В лучшем случае народность воспринимается как социальная политика,
как слабое воспоминание о необходимости помочь сирым и убогим.
В деле государственного строительства мы видим пренебрежение
к традиции, хотя она вполне может быть осмыслена и применена к современности.
Не в форме копирования каких-то самодержавных институтов, это бессмысленно. А в
принципах государственности, о которых писал в своих сочинениях Иван Александрович
Ильин – крупнейший русский философ ХХ века. Эти принципы приемлемы для
современности, несмотря на то, что отражают установки имперского, монархического
периода нашей истории.
К сожалению, наши государственные мужи, взявшие моду
цитировать Ивана Ильина, выставляют его чуть ли не
либералом-атеистом. А он был убежденным и последовательным монархистом,
консерватором, искренне православным человеком. В его сочинениях – доктрина
традиционной русской государственности, которую прямо можно использовать в
практике современного госстроительства.
Но это требует отказа от умозрительного следования установкам совсем недавно
появившимся в Европе и заимствованным либеральной номенклатурой в России после
1991 года. Все они носят исключительно поверхностный характер и никогда не были
руководством для реальной политики. Они лицемерны и двуличны. Они порождены секуляризацией
Запада. В них – двойные стандарты, которые перекочевали в Конституцию
Российской Федерации и стали тем, чем на Западе не являются – основой не
частного права и частной жизни, а государственного строительства. Не по-русски
сформулированные принципы в нынешнем конституционном праве превращаются в то
«дышло», которое бюрократия поворачивает, как ей заблагорассудится. Именно
поэтому происходят массовые нарушения прав граждан со стороны
правоохранительных органов, которые теперь все больше превращаются в
репрессивный аппарат бюрократии, а не в защитника суверенитета нации.
Мы не видим реального обращения к ценностям XIX века,
которые для нас совершенно понятны и очевидны в культуре, но почему-то
считаются устаревшими в области государственного строительства. Может быть,
успех советского строя был связан с тем, что массовая грамотность возникла на
базе аристократического мировоззрения, которое преподносилось именно литературной
традицией XIX века.
Имперская Россия ценна для нас тем, что связывает нас с
более ранними эпохами, с традицией, которая может быть не осознана, но «в
крови» у нашего народа. Из XIX века произошло открытие еще более древней
России, о которой ранее были самые поверхностные представления. Поскольку наука
не имела возможности преподнести образованным слоям информацию о том, откуда и
как развивалось государственное строительство России, каковы культурные основы
этого строительства. «Слово о полку Игореве», исторические исследования
Н.М.Карамзина, начала древнерусской археологии, становление исторической антропологии
– все это XIX и начало ХХ века.
Впечатляющим событием XIX века было создание «Истории
государства Российского» Н.М.Карамзина, который открыл широкой публике содержание
русских летописей и общую канву русской истории. Увы, современной публике
история России с древнейших времен представляется безобразными ревизиями в сочинениях
таких авторов, как Фоменко и Бушков, а также многочисленных «национальных школ»,
создающих «теоретическое обоснование» национал-сепаратизма
и обособления коренных народов от русского государствообразующего
стержня. Враги России в этих ревизиях становятся чуть
ли не героями вековой национально-освободительной борьбы, а общий исторический
сюжет (он же – Божий промысел о России) разрывается на исторические анекдоты и
несуразицы.
Поэтому важнейшим элементом государственного строительства
в России должно стать фундаментальное и унифицированное на всех уровнях
историческое образование, а также строгая цензура, уберегающая публику от
соблазнов развенчать русскую славу и русскую трагедию, составляющую
национальное достояние и ключевой признак национального суверенитета –
символический капитал нации. Исследование истории, а тем более публикация
различных обобщений – удел историков, а не случайно увлеченных ревизией устоявшихся
истин невежественных экспериментаторов. Если все время потрясать отечественную
историю, то как же можно воссоединить нынешнее
государство с этой историей, не имеющей стабильного и общепринятого
истолкования?
История раскрывается во всей полноте только в пике
культурного развития и вследствие определенного культурного задания, исходящего
от власти. Именно такому ненавязчивому заданию мы обязаны открытием русской
иконописи. Древность, глядящая с этих икон, - огромный ресурс развития
общества, символическое богатство, открывающее широкие перспективы для
становления гражданского самосознания и свободной лояльности граждан (термин
Ивана Ильина), которой только и может держаться современное государство.
Просвещенное патриотизмом государство не скупится на
средства для культурного обогащения нации – в том числе на кропотливые
археологические исследования. Именно благодаря им мы теперь
многое знаем о скифах – наших отдаленных предках или, скажем, о широко
распространенной грамотности, отразившейся в берестяных письменах.
Только современный разгул бесстыдства позволил
«отыскать» в грамотах срамные слова, вольно интерпретируя лексикон наших
предков в угоду сладострастию публики, падкой на скандал. Так распад культуры
подрывает государство, создавая мифы о том, что есть такое «культурное
явление», как «русский мат» или же о том, что «веселие
Руси есть питии» - отражение русской склонности к запойному пьянству. И все это
вопреки достоверным данным: наши предки не использовали мерзкой брани, которой
сегодня заполнен быт народа; наши предки были трезвы, а пьянство (очень мало
распространенное) считали позором.
Русскую культурную традицию создавали люди православные,
считавшие самодержавие лучшим способом управления государством, империю –
миссией русского народа, цивилизующего дикие окраины, народность - скрепой
нравственной основы государства. Спросим себя: «Есть ли у нас сейчас такие
государственные мужи, такие культурные деятели, которые опираются на эти
основные элементы русской национальной идеи, русского государственного
строительства?» Отчет очевиден: во власти, в политике традиционалисты остаются
в ничтожном меньшинстве. В целом современная политическая культура Российской
Федерации в сравнении с традиционной искажена настолько, что она не просто не
совпадает с русской культурной традицией и государственной историей, а
противостоит им.
Сегодняшнее культурное строительство, если его можно
назвать таковым, совпадает в некоторых признаках с периодом упадка Римской
империи, когда ведущим стал лозунг: «Хлеба и зрелищ!» Все, что пропагандируется
нашими средствами массовой информации, что демонстрируют нам многие
политические мужи в своем повседневном поведении, в своем мировоззрении, соответствует
этому лозунгу. И это говорит о том, что мы стоим перед угрозой упадка не только
культурного, но и государственного. Если мы видим пренебрежение к основам
культуры, пренебрежение к основным принципам, на которых она строилась, значит
можно утверждать, что происходит упадок государственности.
Власть имущие либо слепы, либо
злонравны. В любом случае нам придется настоятельно подсказывать им, что их
действия противоречат интересам России. Власть, находящаяся в руках столь
недальновидных и необразованных людей, может рухнуть в одночасье, а государство
– разлететься на куски.
Хотелось бы, чтобы политики обращались не только к
фольклорной культуре, но в большей мере к культуре аристократической, которая
собственно и формирует нацию. И только те, кто приобщен к аристократической
культуре, а для нас это культура XIX века, культура Пушкина, Достоевского,
Толстого, - только они действительно являются продолжателями Государства
российского, русской истории.
Понимание этой миссии должно прийти и к деятелям культуры,
науки, образования. Они не должны замыкаться только на вопросах, которые
связаны с выбиванием средств на какие-то «мероприятия». Внесение в политическую
среду традиций русской культуры - есть формула спасения нашего государства от
возможного и вполне реального разрушения. Заклинания о громадных резервах
прочности России не должны никого успокаивать. Нашему государству никто не
гарантировал вечного существования. Оно живет только нашими ежедневными
усилиями, противостоянием разрушительным силам, стремящимся сломать государственно
изнутри и извне.
Всерьез обеспечить перспективу для России может только
решительное возвращение в нашу жизнь традиции, всех ее элементов, включая
государственные институты. Государство как система воспроизводства традиции создавало
Россию великой державой, соучастником мироустроения.
Нашей задачей является восстановление «Русского проекта» России, в котором
консерватизм умиротворяет и изживает «право-левое» противостояние и возвращает
в повседневность социальный мир и истинные ценности Русской цивилизации.
Сайт Савельева, 5.06.2007