06

Журнал «Золотой Лев» № 119-120 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

Д. Кириллов

Укрупнение «энергетических гигантов» как глобальная тенденция

История человечества неразрывно связана с борьбой за энергоносители – древесину, уголь, нефть, газ. Доступ к их запасам и рынкам сбыта всегда определял перспективы развития стран и целых континентов. Сегодня в этом плане мало что изменилось, за исключением, пожалуй, масштабов. Укрупнение бизнеса по-прежнему остается на международном топливном рынке главной тенденцией. Впрочем, она становится все более актуальной, ведь мир вступил в фазу ускоренной глобализации. Для России этот процесс имеет особое значение – будучи одной из крупнейших энергетических держав мира, наша страна вынуждена защищать свои позиции. Поэтому консолидация топливных активов на отечественном рынке будет продолжаться при поддержке и участии государства. Этого требует логика – политическая, экономическая, энергетическая, историческая.

ОСОБОЕ МЕСТО

Открытие чудесных свойств нефти в XIX столетии привело к вытеснению дров и угля из числа приоритетных видов топлива. В результате «черное золото» заняло в мировой экономике особое место, и до сих пор роль нефти остается здесь исключительно высокой. Именно с наступлением нефтяной эры и начался процесс глобализации энергетики. Доступ к запасам «черного золота» имело ограниченное число игроков топливного рынка, между тем как потребность в этом сырье испытывали все развитые и развивающиеся страны. Поэтому нефть превратилась в один из главных объектов мировой торговли. Причем изначально практически все потоки «черного золота» жестко контролировались США, а монопольное положение в мире занимала всего лишь одна компания – Standard Oil Co.

В середине XIX века Джон Дэйвисон Рокфеллер стал одной из жертв «нефтяной лихорадки», которая потрясла Америку, – в то время США начинали превращаться в крупнейшего в мире производителя нефти. Тогда в этой стране появились сотни мелких добытчиков и переработчиков нефти, мечтавших быстро обогатиться на волне «нефтяного бума». В отличие от них, у Рокфеллера был свой план развития бизнеса. В 1863 году он стал совладельцем нефтеперерабатывающего завода (НПЗ) Excelcior Works. Через два года его доля в предприятии увеличилась, а затем он стал единоличным собственником НПЗ. Однако Рокфеллер не собирался на этом останавливаться – он отлично понимал, что сохранить бизнес в условиях, когда его окружают сотни конкурентов, и добиться успеха можно только с помощью укрупнения принадлежащих ему активов.

Поэтому спустя несколько лет под его контролем оказалось уже пять заводов, что позволило ему значительно повысить эффективность своего бизнеса. Теперь, опираясь на «сеть» НПЗ, он мог заставить играть по своим правилам мелких производителей нефти, а также железнодорожные компании, перевозившие топливо. Это давало весьма ощутимый экономический эффект – его заводы получали «черное золото» по более низким ценам, а железнодорожные тарифы на вывоз нефтепродуктов с его НПЗ были крайне малы. Соответственно Рокфеллер получал более высокую прибыль, чем его коллеги по отрасли. Впрочем, вся она направлялась на покупку новых перерабатывающих активов, что, в свою очередь, позволяло еще больше сокращать издержки и повышать эффективность бизнеса. И к концу 60-х годов нефтеперерабатывающая империя Рокфеллера увеличилась настолько, что у нее не осталось реальных конкурентов на американском рынке. Это позволило ему за бесценок начать скупку добывающих мощностей, так как именно его НПЗ определяли нефтяные цены. Поэтому в 1870 году на базе контролируемых Рокфеллером активов появилась первая в мире вертикально интегрированная нефтяная компания – Standard Oil Co.

ПОВЕЛИТЕЛЬ НЕФТИ

Политика основного акционера Standard не изменилась – он по-прежнему наращивал масштабы своего бизнеса. Впрочем, теперь Рокфеллер мог позволить себе еще и внедрение новых технологий, направленное на дальнейшее повышение эффективности своей империи. Например, именно Standard первой начала использовать для перевозки топлива цистерны вместо деревянных бочек – более мелкие компании по тем временам не могли себе позволить подобной роскоши. В результате, к 1878 году Standard контролировала более 95% всех активов нефтяной промышленности США.

В то время Соединенные Штаты были крупнейшим мировым производителем «черного золота». Поэтому Standard автоматически заняла ведущие позиции и в международной торговле нефтью – ее доля превышала здесь 70%. Причем на глобальном энергетическом поле американская компания не просто играла определяющую роль, но и проводила весьма агрессивную политику. Как нетрудно догадаться, она была нацелена на поглощение конкурентов и диверсификацию бизнеса за пределы «материнской» страны. Однако дальнейшей экспансии, как ни странно, помешало правительство США. Дело в том, что частная Standard, деятельность которой на внешних рынках вполне устраивала американскую власть, стала оказывать слишком большое воздействие на жизнь самих Соединенных Штатов, как в экономическом, так и в политическом плане.

Чтобы представить себе масштабы влияния империи Рокфеллера, достаточно сказать, что, благодаря агрессивной политике основного акционера Standard, в нее входили не только нефтяные, но уже и железнодорожные, сталелитейные и банковские активы. Под ее контролем оказались пароходства, сельскохозяйственные предприятия и риэлтерские фирмы. Личное состояние Рокфеллера оценивалось в $1 млрд (в современном эквиваленте – более $150 млрд), что составляло по тем временам порядка 2,5% ВВП Соединенных Штатов.

Однако стремления частного и притом столь крупного бизнеса далеко не всегда совпадают с интересами государства. Поэтому в 1911 году, после многолетних судебных разбирательств, Standard Oil прекратила свое существование. Стараниями правительства она была разделена более чем на 30 независимых компаний. Впрочем, это не привело к кардинальным переменам на рынке нефти.

МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО

Крупнейшими «осколками» империи Рокфеллера оказались нефтяные компании Standard Oil of New Jersey (Jersey Standard – впоследствии переименована в Exxon), Standard Oil of California (Socal – Chevron), Standard Oil of New York (Socony – Mobil), Standard Oil of Indiana (Stanolind – Amoco), Continental Oil Co. (Conoco), Atlantic Richfield Co. (ARCO) и Standard Oilof Ohio (Sohio). Каждая из них по-прежнему контролировала свое поле, все так же стремясь поглощать конкурентов и укрупнять бизнес. Так, спустя десятилетие после разделения материнской компании Jersey Standard уже контролировала 50% акций Humble Oil&Refining Co., а Socony – 45% Magnolia Petroleum Co. В начале 30-х годов Socony поглотила Vacuum Oil Co., в результате чего на рынке появилась Socony-Vacuum.

Впрочем, нефтяной рынок, как внутренний, так и внешний, был достаточно жестко поделен между «дочками» Standard и их немногочисленными конкурентами, а соответственно основные перспективы их дальнейшего роста были связаны с укреплением своего положения при помощи создания альянсов. Именно поэтому в 1933 году Jersey Standard и Socony-Vacuum учредили совместное предприятие Standard-Vacuum Oil Co. (Stanvac), которое вплоть до начала 60-х занимало определяющие позиции на топливных рынках более 50 стран – от Восточной Африки до Новой Зеландии.

Следует отметить, что крупнейшие «осколки» Standard проводили весьма скоординированную внешнюю политику, что позволяло им успешно удерживать позиции, завоеванные Рокфеллером. Кстати, именно за это их прозвали «семь сестер». Между тем, разрушение монополии Standard позволило некоторым независимым компаниям США, таким как, например, Gulf Oil Corp. и Texas Co. (Texaco), выйти за границы контролируемых ими локальных рынков. Правда, их экспансия была бы абсолютно нереальна без действенного участия «семи сестер». Так, в 1936 году Texas Co. пришлось создать на паритетных началах с Socal предприятие Caltex Petroleum Corp. Только после этого «независимая» компания получила доступ к нефтяным рынкам Европы, Юго-Восточной Азии, Австралии и других регионов.

Единственными реальными конкурентами «сестрам» на мировом рынке долгое время оставались лишь две компании. Первая из них – государственная Anglo-Persian Oil Co. (Anglo-Iranian Oil Co., British Petroleum, BP), которая была способна противостоять американскому нефтяному бизнесу только при всесторонней поддержке британского правительства. Вторая – частная Royal Dutch Shell (RD/Shell), представлявшая собой англо-голландский союз – его успешность также базировалась в первую очередь на тесных связях с властями Великобритании и Нидерландов. Принципиальное отличие европейских конкурентов от американских компаний заключалось в том, что первые не были обеспечены запасами нефти в «материнских» странах – они разрабатывали месторождения, расположенные на территориях «чужих» государств. А поэтому именно «осколки» Standard и их американские партнеры, контролировавшие нефтяной бизнес от разведки до реализации, как в США, так и за пределами Штатов, долгое время доминировали на глобальном топливном рынке.

В то же время, в американских и европейских транснациональных корпорациях, обладавших самыми современными технологиями и огромными финансовыми ресурсами, прекрасно понимали, что их мировому господству придет конец, как только страны, имеющие собственные крупные запасы нефти, превратятся в самостоятельных игроков на международном энергетическом рынке. А соответственно, «сестры» и партнеры всеми силами стремились не допустить топливной независимости потенциальных конкурентов. Единственным способом удержания таких государств в «подчиненном» положении было создание транснациональными компаниями глобального нефтяного альянса.

ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ

В конце 20-х – начале 30-х «транснационалами» был сформирован международный картель, который вплоть до 70-х годов прошлого столетия жестко контролировал мировой рынок нефти. Его участники производили сырье в рамках концессионных соглашений, заключенных с «принимающими» развивающимися странами, которые были не в состоянии самостоятельно разрабатывать свои месторождения, не обладая необходимыми для этого финансовыми средствами и соответствующими технологиями. «Транснационалы» старались выжать из этой ситуации максимальную выгоду. Именно им по соглашениям доставалась основная часть прибыли от реализации добываемой нефти. Но в действительности доход иностранных «инвесторов» оказывался больше в разы.

Дело в том, что продажа «колониального» сырья осуществлялась транснациональными корпорациями на основе долгосрочных контрактов своим же «дочкам» (нефть – перерабатывающим, а нефтепродукты – сбытовым) по трансфертным ценам. При этом уровень мировой стоимости нефти базировался на определяемых участниками картеля справочных ценах, которые стабильно оказывались ниже себестоимости добычи этого сырья. В результате «принимающие» государства не только практически не получали прибыли от добываемого на их территории «черного золота», но и не имели ни малейшего шанса самостоятельно заниматься сбытом своего сырья. В то же время, высокие цены на «оптовые» нефтепродукты не позволяли независимым структурам организовать без ведома «транснационалов» рентабельный розничный бизнес.

Такая ситуация исключала всякую возможность появления реальных конкурентов транснациональным корпорациям. «Сырьевые» страны и государства-потребители были вынуждены отдавать контроль над своими энергетическими рынками «колонизаторам». Кстати, принципиальную роль в поддержании сложившегося баланса сил играло наличие у доминирующих на глобальном энергетическом рынке американских компаний собственного нефтяного сырья, которое в любой момент могло быть брошено на устранение очагов «топливной независимости» в том или ином регионе мира.

Впрочем, стремительное развитие мировой экономики в период и после Второй мировой войны привело к резкому увеличению потребления нефти, благодаря чему позиции американских и европейских транснациональных корпораций выровнялись. Рост спроса на нефть во всем мире и, прежде всего, в США, стал причиной того, что «семь сестер» утратили свое привилегированное положение на мировом энергетическом рынке. Потоки американской нефти, идущие за пределы Соединенных Штатов начали стремительно сокращаться, а соответственно, «осколки» Standard и их партнеры оказались на глобальном поле в положении British Petroleum и RD/Shell. Это означало, что для сохранения своих международных позиций им нужно было наращивать добычу нефти в «чужих» странах, недовольство которых мировым топливным порядком с каждым годом становилось все более явным.

БОРЬБА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ

Развивающиеся нефтяные государства с самого начала вели борьбу с транснациональными корпорациями, стараясь получить энергетическую независимость и возможность самостоятельно распоряжаться своими сырьевыми ресурсами. Но наличие на мировом рынке нефтяного картеля и больших объемов американского сырья сводило все их усилия «на нет».

Тем не менее, в 1938 году после многолетнего противостояния с «транснационалами» в Мексике была проведена национализация нефтяного комплекса, в результате чего страна получила реальный контроль над своими недрами и добывающими активами, а на рынке появилась первая в мире мощная государственная нефтяная компания – Petroleos Mexicanos (PEMEX). Неудивительно, что участники картеля не дали ей полноценно развиваться. В одиночку Мексика не могла изменить правила, установленные транснациональными корпорациями на глобальном рынке нефти, а другие развивающиеся страны не решились присоединиться к пионерам «топливной революции», опасаясь потерять тот небольшой доход от продажи сырья, который им оставляли «транснационалы».

Параллельно с добывающими государствами свою топливную независимость отстаивали развитые страны, такие как Франция, Италия и Германия, являвшиеся основными потребителями нефти в мире наравне с США и Великобританией и не обеспеченные запасами ни на родине, ни за ее пределами. Определенных успехов в этом направлении удалось добиться Франции, где по инициативе и при поддержке правительства в 1924 году была сформирована группа Compagnie Francaise des Petroles (CFP, сегодня – Total). Однако долгое время эта компания была вынуждена играть роль младшего партнера и союзника членов международного нефтяного картеля.

Ситуация начала меняться после того, как объемы американской нефти на глобальном рынке стали сокращаться, а спрос на углеводородное сырье – расти. Благодаря этому члены картеля постепенно теряли свои позиции. Так, в 50-х на мировом энергетическом поле появился новый мощный игрок – итальянская государственная нефтяная компания ENI. Она значительно ограничила влияние «транснационалов» на топливный рынок Италии и устремилась за его пределы. Чтобы получить доступ к нефтяным ресурсам, ENI предложила нефтедобывающим странам перейти от концессий к совместной деятельности в разведке, добыче и переработке. Кроме того, итальянская компания договорилась с «принимающими» государствами о более справедливом распределении прибыли. Все эти изменения способствовали началу кардинального передела мирового рынка нефти.

БОЛЬШОЙ ПЕРЕДЕЛ

В 50-х годах в Иране появилась государственная нефтяная компания – National Iranian Oil Company (NIOC), с партнерства с которой ENI и начала свою экспансию на внешние рынки. А в 60-х аналогичные структуры были созданы в Кувейте, Саудовской Аравии, Алжире, Ираке и других добывающих странах. Впрочем, это можно было рассматривать лишь как полумеры. Дело в том, что мировые цены на нефть по-прежнему определяли транснациональные корпорации, которые были и основными покупателями сырья. А соответственно, его низкая стоимость не давала возможности полноценно работать компаниям, не входящим в картель и не имеющим собственной развитой системы переработки нефти и сбыта нефтепродуктов. Поэтому для защиты своих интересов и противостояния «транснационалам» на глобальном энергетическом рынке развивающиеся нефтедобывающие государства создали специальную межправительственную организацию – OPEC (Organizationof the Petroleum Exporting Countries).

Благодаря этому в начале 70-х «принимающие» страны добились долевого участия в разработке месторождений, осуществляемой на основе заключенных ранее концессионных соглашений с иностранными компаниями. Условия новых договоров изменились в пользу стран – участниц OPEC. Однако этим дело не закончилось – в ряде государств была проведена полная или частичная национализация нефтяного комплекса. А в 1973 году арабские страны ввели нефтяное эмбарго против ведущих стран Запада, поддержавших Израиль в ходе арабо-израильской войны. После этого мировые цены на нефть, удерживаемые транснациональными корпорациями на минимальном уровне, стали расти – всего за несколько месяцев они увеличились более чем в 4 раза (с $2,9 до $11,65 за баррель).

Потеряв контроль над мировыми ресурсами нефти, «транснационалы» утратили свое неограниченное влияние на глобальное энергетическое поле, а нефтяные цены превратились из трансфертных в рыночные. Это позволило целому ряду стран, в том числе СССР, увеличить добычу сырья и начать активное развитие своего нефтяного хозяйства. Транснациональные корпорации продолжали доминировать на рынках сбыта нефти и нефтепродуктов, но и из этой ниши их стали постепенно выдавливать. С одной стороны, стремительно набирали вес национальные нефтяные компании государств-потребителей нефти, с другой – разбогатевшие страны-производители желали получить прямой доступ к перерабатывающим активам и рынкам сбыта. Между этими игроками завязалась ожесточенная конкурентная борьба – каждый из них хотел занять привилегированное положение в международном топливном бизнесе.

Впрочем, было очевидно, что самые сильные позиции теперь занимают члены OPEC, контролирующие большую часть глобальных запасов нефти. Зависимость мировой экономики от этого сырья была слишком велика, а соответственно появилась реальная опасность, что она окажется под полным контролем нового нефтяного картеля.

ГАЗИФИКАЦИЯ И ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ

Топливный кризис начала 70-х показал, что теперь потребителям энергоресурсов нельзя полагаться на одну только нефть. Поэтому на глобальном рынке начался широкомасштабный процесс диверсификации энергетического бизнеса. Благодаря этому в товар особого значения наравне с «черным золотом» начал превращаться природный газ, который до этого времени не играл в мировой экономике серьезной роли. В США газовый бизнес развивался параллельно с нефтяным – раньше и активнее, чем в других странах. Сырье поставлялось на внутренний рынок по газопроводам и достаточно широко использовалось в промышленности и других секторах экономики Штатов. Однако наличие на мировом рынке больших объемов дешевой нефти тормозило развитие газовой отрасли, в частности, разработку и применение технологий сжижения газа для транспорта «голубого топлива» на дальние расстояния. Поэтому развитие газовой промышленности в разных регионах мира шло независимо друг от друга и имело лишь локальное значение.

Но после мирового нефтяного кризиса помимо США и Канады в крупнейших производителей газа стали превращаться Нидерланды, Великобритания и Норвегия, разрабатывавшие месторождения на континентальном шельфе Северного моря, а также СССР и Алжир. Природный газ начал стремительно замещать нефть и нефтепродукты на энергетическом рынке. Для активизации этого процесса в 80-90-х годах крупнейшие потребители «голубого топлива», в первую очередь США и Великобритания, приступили к либерализации своих рынков газа, а затем и электроэнергетики. Дело в том, что основной нишей, в которой газ мог заменить один из основных продуктов переработки нефти – мазут, была электро- и теплоэнергетика. Такие перемены привели к очередному переделу мирового энергетического рынка.

РОЖДЕНИЕ НОВЫХ ГИГАНТОВ

Транснациональные нефтяные компании не оставались в стороне от диверсификации рынка и всеми силами старались восстановить свое мировое господство, захватив контроль над газовыми и электроэнергетическими активами. Это спровоцировало начало широкомасштабного процесса укрупнения газового и электроэнергетического бизнеса, а также слияния этих отраслей. В итоге на мировой топливный рынок вышли новые мощные игроки, способные не только противостоять «транснационалам», но и посягнувшие на нефтяной сектор.

Так, в 1985 году в результате слияния Houston Natural Gas и InterNorth в США появилась скандально известная корпорация Enron, которая уже в 90-х контролировала порядка 25% рынка электроэнергии Северной Америки и около 20% – природного газа. Объединение калифорнийских электрогенерирующих и газораспределительных компаний Southern California Gas и San-Diego Gas&Electric привело к созданию Sempra Energy, которая продолжила укрупнять свой бизнес и превратилась во второго по объемам реализации продавца газа в регионе, оставаясь при этом весьма заметным игроком на рынке электроэнергии. Параллельно с этим экспансию на энергетический рынок США начала El Paso Natural Gas Co., которая приобрела газотранспортную Sonat Inc., техасское подразделение компании PG&E, а затем поглотила Coastal Corporation – диверсифицированную энергетическую корпорацию, занимавшуюся добычей нефти, газа и угля, сбором, хранением и распределением «голубого топлива», нефтепереработкой и нефтехимией, а также электроэнергетикой.

Аналогичные процессы, правда, несколько позднее, начались и в Европе. Благодаря слияниям и поглощениям в странах ЕС были созданы E.ON Ruhrgas, RWE/Thyssengas, EDF/Edison, стремительно распространявшие свое влияние далеко за пределы «материнских» стран. Рождение подобных энергетических корпораций грозило «транснационалам» полной потерей их авторитета на глобальном топливном рынке, поэтому они сразу же предприняли ответные шаги.

ПУТЬ К ВЫЖИВАНИЮ

Единственным способом сохранить лидерские позиции для транснациональных нефтяных корпораций было укрупнение своего бизнеса и его диверсификация в смежные отрасли – газовую и электроэнергетическую. Однако сделать это было не так просто – свободных активов на рынке практически не было, а конкурировать с новыми энергетическими компаниями, стремительно набиравшими силу, становилось все сложнее. Попытки «транснационалов» получить контроль над национальными корпорациями не увенчались успехом, так как они находились под патронажем властей «материнских» стран. Поэтому был выбран единственно возможный путь выживания – поглощение своих прежних партнеров по международному картелю или слияние с ними.

Первый шаг был сделан в 1984 году американской Chevron, которая поглотила Gulf Oil Corp. В 1987 году ее примеру последовала британская BP, в результате чего с энергетической карты мира исчезла одна из «семи сестер» – Sohio. А в 90-х консолидация компаний превратилась в широкомасштабный процесс, охвативший глобальный энергетический рынок. В 1996 году BP создала альянс с американской Mobil по нефтепереработке и маркетингу в Европе. Но этого оказалось недостаточно для укрепления позиций «транснационалов». Поэтому в 1998 году ВР объявила о покупке Amoco, а в 2000 году поглотила ARCO. В 1999 году произошло слияние Exxon и Mobil. В 2001 году Chevron завладела Texaco, а в 2005 году еще одной американской компанией – Unocal Corp. В 2002 году в США процесс слияния завершили Phillips Petroleum Co. и Conoco Inc., вследствие чего появилась ConocoPhillips.

В результате этих сделок доли газовых и электроэнергетических активов в бизнесе транснациональных компаний значительно увеличились. Так, поглощение ВР американских Amoco и ARCO можно рассматривать не столько как укрепление на нефтяном рынке, сколько как усиление газовых позиций британской компании. Аналогичные цели преследовались и в ходе других сделок по энергетической консолидации. Кстати, младшие партнеры «транснационалов» также не теряли времени зря. Например, французская Total, приватизированная в 1992 году, уже в 1999-м получила контроль над бельгийской Petrofina, а в 2000-м – над своим «локальным» конкурентом – Elf Aquitane.

Впрочем, защитные меры «транснационалов» не остановили экспансии новых игроков глобального топливного рынка, а, напротив, заставили их активизировать борьбу за выживание, независимость и укрепление энергетической безопасности «материнских» стран. Поэтому процесс консолидации энергетических активов весьма активно продолжается и сегодня. Так, в 2006 году немецкий концерн E.ON начал борьбу за контроль над испанской энергетической компанией Endesa. Однако в начале текущего года сделку блокировали итальянская Enel и испанская группа Acciona. В результате, активы Endesa в Испании, Италии и Франции будут разделены между тремя этими игроками. Кстати, в нынешнем году должна завершиться еще одна крупная сделка по слиянию энергетических активов в Европе. Желание Enel поглотить французскую Suez привело к тому, что Gaz de France (GdF) перехватила инициативу у итальянского энергетического концерна. Объединенная GdF-Suez станет одним из крупнейших игроков европейского энергетического рынка.

Очевидно, что и Россию, как одну из крупнейших энергетических держав, процессы консолидации нефтегазового и электроэнергетического бизнеса касаются напрямую. Однако это – тема уже следующего материала.

НАСТУПЛЕНИЕ НА РОССИЮ

Наша страна обладает крупнейшими в мире разведанными запасами природного газа, а по доказанным запасам нефти занимает седьмое место после Саудовской Аравии, Ирана, Ирака, Кувейта, ОАЭ и Венесуэлы. Кроме этого, Россия остается одним из главных производителей важнейших для человечества энергоресурсов. И, соответственно, к российским недрам всегда был прикован огромный интерес всех основных участников глобального топливного рынка. После развала СССР и снятия «железного занавеса» иностранный капитал устремился в Россию, в расчете получить контроль над максимальным количеством энергетических активов. Но, несмотря на все сложности переходного периода, больших успехов ему достичь не удалось.

Так, практически вся газовая отрасль находится под контролем корпорации «Газпром». Невзирая на постоянное давление западных «инвесторов» и их вездесущих партнеров, которые любыми способами стремятся добиться минимизации влияния государства на компанию, а также неоднократные попытки вывода активов из структуры «Газпрома», корпорация остается подконтрольной государству, единой и неделимой. А вот с отечественной нефтяной отраслью до последнего времени дела обстояли намного сложнее.

Западные «партнеры» активно навязывали идею разработки месторождений на основе соглашений о разделе продукции (СРП), своего рода концессионных соглашений, которые на тот момент широко практиковались «транснационалами» в странах «третьего мира». В результате им удалось получить контроль над несколькими проектами на этих условиях, которые, сегодня это очевидно, оказались невыгодны для России. В частности, Total стала оператором разработки Харьягинского месторождения, Shell – проекта «Сахалин-2». Впрочем, российские власти вовремя остановили распространение транснациональных технологий для «третьего мира» в нашей стране, благодаря чему им удалось сохранить значительную часть природных ресурсов под контролем государства и отечественных компаний. Между тем, и российский бизнес достаточно скоро осознал, что никто не собирается инвестировать в нашу страну, а иностранный капитал ведет открытую войну на уничтожение энергетической независимости России, цель которой – обогащение за чужой счет и обеспечение своего привилегированного положения на глобальном энергетическом рынке. Очевидно, что единственным способом противостоять мощной энергетической интервенции Запада было укрупнение топливного бизнеса.

КОНТРУДАР

В ходе реструктуризации российского нефтяного сектора в 90-х годах минувшего века на свет появилось порядка пятнадцати только крупных компаний, а вместе с малыми и совместными предприятиями их общее число перевалило за сотню. Но практически сразу же в отрасли начался процесс консолидации активов и укрупнения бизнеса, причем за счет не только отечественных, но и зарубежных компаний. Наиболее ярким примером этого может служить история развития нефтяного концерна «ЛУКОЙЛ».

Уже через три года с момента своего создания в 1991 году компания стала участником самого крупного международного нефтегазового проекта в Азербайджане – Азери–Чираг–Гюнешли (в 2003 году «ЛУКОЙЛ» вышел из него, выгодно продав свою долю и направив полученные средства на приобретение более интересных ему активов). В 1995-м концерн начал работать в Египте и Казахстане. В последующие несколько лет «ЛУКОЙЛ» получил долю в крупнейшем азербайджанском газовом проекте Шах-Дениз, вошел в число разработчиков гигантского казахстанского нефтегазового месторождения Карачаганак, вышел на блок Д-222 (Азербайджан) и был определен одним из участников проекта «Западная Курна-2» в Ираке. В 1998-м компания получила контроль над нефтеперерабатывающим комплексом «Петротел» в Румынии и приобрела российское нефтехимическое предприятие «Ставропольполимер». В следующем году «ЛУКОЙЛ» поглотил одну из крупных отечественных вертикально интегрированных нефтяных компаний «КомиТЭК» и Саратовский НХК, а также стал крупнейшим акционером Одесского НПЗ на Украине и болгарского нефтеперерабатывающего комплекса «Нефтохим-Бургас».

Впрочем, на СНГ и Восточной Европе акционеры «ЛУКОЙЛа» решили не останавливаться, и в 2000 году российский концерн получил мощную сеть сбыта нефтепродуктов в США – Getty Petroleum Marketing Inc. Между тем, компания не упускала из виду и отечественный рынок – в 2001-м она стала обладателем газового предприятия «Ямалнефтегаздобыча» и нефтеперерабатывающего «НОРСИ Ойл», а также выкупила нефтегазовые активы канадской Bitech Petroleum Corp. в Коми. В последующие несколько лет «ЛУКОЙЛ» расширил свою энергетическую империю с помощью получения геологоразведочного блока «Кондор» в Колумбии и блока «Анаран» в Иране, приобретения сербской сбытовой нефтепродуктовой сети «Беопетрол», укрепления своих позиций в Египте и Казахстане, выхода в Саудовскую Аравию и Узбекистан. Кроме того, компания выкупила сеть из 795 АЗС в США у ConocoPhillips. В 2005 году «ЛУКОЙЛ» получил контроль над активами американской Nelson Resources в Казахстане и стал владельцем финских сбытовых предприятий Oy Teboil и Suomen Petroli Oy. В минувшем году концерн продолжил свою экспансию и приобрел российский «Приморьенефтегаз», добывающие активы американской Marathon Oil Corp. в ХМАО, а также европейскую сбытовую сеть ConocoPhillips из 376 АЗС.

Грамотная политика владельцев «ЛУКОЙЛа» помогла компании не только противостоять иностранной энергетической интервенции, но и заставила зарубежные корпорации рассматривать российский концерн в качестве равного себе игрока. Еще в 1995 году в состав акционеров «ЛУКОЙЛа» вошла американская ARCO, имевшая далеко идущие планы относительно своих перспектив на энергетическом рынке нашей страны. Но тогда полноценного и равноправного сотрудничества не получилось и, после поглощения ARCO британской BP, иностранные владельцы продали свою долю акций «ЛУКОЙЛа». Между тем, в 2004 году 7,59% акций российского концерна приобрела американская ConocoPhillips. В отличие от своих предшественников, иностранная компания согласилась на взаимовыгодное партнерство и даже на продажу части своих сбытовых активов в США и Европе, несмотря на то, что перед ней изначально было поставлено жесткое условие – ConocoPhillips не может претендовать на получение более чем 20% акций «ЛУКОЙЛа». В итоге российская и американская компании создали СП для освоения углеводородных ресурсов в Тимано-Печорской нефтегазовой провинции, в котором 70% акций принадлежит «ЛУКОЙЛу».

Кстати, контрнаступление на мировой энергетический бизнес начал и российский «Газпром», подконтрольный государству, в результате чего компания не только укрепила свои позиции на рынке «голубого топлива», но и стала превращаться в полноценную энергетическую корпорацию глобального значения.

ОТ ОБОРОНЫ – К ЭКСПАНСИИ

С момента своего создания в 1989 году «Газпром» не только сумел сохранить основные активы отечественной газовой промышленности в своей структуре, но и способствовал активному продвижению национальной энергетической стратегии, а также расширению влияния России на международном топливном рынке. Так, еще в 1990-м «Газпром» начал экспансию за рубеж, благодаря чему сегодня корпорация контролирует и участвует в управлении целым рядом энергетических активов в Европе, странах СНГ и Балтии. Например, «Газпром» является одним из крупнейших акционеров газосбытовых предприятий, работающих на постсоветском пространстве – Latvijas Gaze, Lietuvos Dujos, Eesti Gaas, «Армросгазпром», «Молдовагаз», «Казросгаз», а в ближайшее время российская корпорация получит контрольный пакет акций «Белтрансгаза». Кроме того, «Газпром» участвует в управлении EuRoPol Gaz (Польша), SlovRusGaz (Словакия), PanRusGaz (Венгрия), Overgaz (Болгария), Prometheus Gas (Греция), Gas und Warenhandeslgesselschaft (Австрия), Promgaz SPA (Италия), Turusgaz (Турция) и Gasym Oy (Финляндия).

Через холдинговую компанию Gazprom Germania GmbH (ранее – ZGG) российская корпорация участвует еще в целом ряде европейских и среднеазиатских активов, крупнейшие из которых (большая газопроводная сеть и ПХГ в Германии) находятся под управлением совместного предприятия «Газпрома» и Wintershall («дочка» немецкой BASF) – WINGAS, а также его дочерних структур. Сегодня «Газпром» стремится активно выходить на рынки конечных потребителей «голубого топлива» в Италии, Германии, Франции, Великобритании, Бельгии. Параллельно с этим корпорация продолжает реализовывать зарубежные проекты по добыче углеводородов – во Вьетнаме, Индии, Узбекистане и т.д. А кроме того, занимается диверсификацией своего бизнеса в нефтяную, электроэнергетическую и угольную отрасли. В частности, группа «Газпром» владеет Каунасской ТЭЦ в Литве, более 10% акций РАО «ЕЭС России» и контрольным пакетом акций «Мосэнерго».

Кстати, в ближайшей перспективе зарубежная экспансия «Газпрома» будет набирать обороты – корпорация приступила к реализации программы обмена активами, в результате которой она уже вошла в нефтедобывающие проекты в Ливии и получила доли в венгерских газораспределительных и электроэнергетических компаниях. К тому же, «Газпром» договорился с Wintershall об увеличении своей доли в WINGAS с 35% до 50% минус одна акция.

Зарубежные компании с самого начала старались стать владельцами «Газпрома» и миноритарный пакет его акций все-таки оказался у E.ON Ruhrgas, но это не дает возможности немецкому энергетическому концерну определять политику российской корпорации.

Стоит отметить, что далеко не все отечественные компании смогли дать достойный отпор интервентам и блюсти интересы России. И всего несколько лет назад наша страна стояла перед чертой, переступив которую она навсегда могла бы потерять контроль над нефтяным сектором и оказаться в жесткой энергетической зависимости от международных транснациональных корпораций.

«ТРАНСНАЦИОНАЛЫ» БЫЛИ В ШАГЕ ОТ УСПЕХА

Консолидация активов в нефтяной отрасли России привела к тому, что количество компаний, действующих в ней, стремительно сокращалось, они активно занимались диверсификацией своего бизнеса, выходя на нефтехимический, газовый и электроэнергетический рынки. В то же время, в отличие от акционеров «ЛУКОЙЛа», владельцы многих российских энергетических компаний проводили политику, присущую не стратегическим, а финансовым инвесторам. А она, соответственно, предполагала не планомерное развитие бизнеса, а быстрое повышение стоимости подконтрольных этим собственникам активов до максимально возможного уровня, а затем – фиксацию прибыли, или, простыми словами, продажу бизнеса. Очевидно, что в качестве наиболее предпочтительных покупателей, рассматривались не отечественные, а западные компании. Естественно, основными претендентами на покупку являлись международные транснациональные корпорации, стремящиеся поправить свое пошатнувшееся положение на глобальном энергетическом рынке.

Следует заметить, что российскими финансовыми инвесторами контролировались Тюменская нефтяная компания (ТНК), «СИДАНКО», «ЮКОС», «Сибнефть» и «Славнефть» (владельцами последней на паритетных началах являлись ТНК и «Сибнефть»). Стратегическими инвесторами оставались акционеры частных компаний «ЛУКОЙЛ» и «Сургутнефтегаз», управляемых региональными властями «Татнефти» и «Башнефти» (в связке с «Башнефтехимом») и государственной «Роснефти», которая в ходе передела собственности в нашей стране смогла сохранить в своей структуре чуть ли не самые скромные нефтяные активы. Необходимо подчеркнуть, что в отличие от «ЛУКОЙЛа», акционеры «Сургутнефтегаза» проводили настолько консервативную политику, что компания, по сути, превратилась в региональное предприятие, жестко ограниченное районом своей традиционной деятельности (ХМАО), наравне с «Татнефтью» и «Башнефтью», которые имели вес фактически только на территориях влияния властей Татарстана и Башкирии. А «Роснефть», руководство которой четко отстаивало интересы России, к сожалению, не имело достаточных сил и средств даже для того, чтобы конкурировать с отечественными компаниями, не говоря уже о «транснационалах». Таким образом, единственной нефтяной компанией национального значения, способной противостоять внешнему давлению, до последнего времени оставался только «ЛУКОЙЛ». Однако этот концерн вряд ли смог бы в одиночестве отстоять интересы своей страны не только на глобальном, но и на российском нефтяном рынке. Дело в том, что нефтяные компании, контролируемые финансовыми инвесторами, постепенно занимали лидерские позиции в России. Формула их успеха была проста: минимальные вложения в поддержание своего бизнеса в рабочем состоянии и максимальные инвестиции в приобретение высоколиквидных активов – запасов нефти и газа, действующих предприятий по добыче, переработке и сбыту углеводородов, которые кардинально увеличивали стоимость контролируемых ими империй.

В результате, в начале 2003 года было объявлено, что ТНК и британская ВР договорились о создании на паритетных началах СП на базе российских нефтяных предприятий ТНК, «ОНАКО», «СИДАНКО», 50% акций «Славнефти», «РУСИА Петролеум» и «РОСПАН Интернешнл». Нужно учитывать, что ВР еще в 1997 году приобрела 10% акций российской нефтяной компании «СИДАНКО», а вместе с этим заняла определяющие позиции в составе акционеров «РУСИА Петролеум», обладавшей лицензиями на крупнейшие нефтегазовые активы в Восточной Сибири (Ковыктинское и Верхнечонское месторождения). Британская компания фактически добилась права управлять «СИДАНКО», однако российская ТНК начала атаку на ВР, в результате чего последняя чуть было не потеряла контроль над наиболее перспективными активами в России. В 2001 году Тюменская нефтяная компания консолидировала контрольный пакет акций «СИДАНКО», но акционеры ТНК, будучи финансовыми инвесторами, начали с британскими «противниками» переговоры о сотрудничестве. В 2002 году ВР любезно согласилась выкупить у ТНК пакет в 15% акций «СИДАНКО» (таким образом, британцы владели уже 25% акций), а в начале следующего года было объявлено о создании ТНК-ВР, благодаря чему впоследствии транснациональная компания получила контроль над 50% объединенных активов, а также право управлять совместным предприятием. По сути дела, это СП, занимавшее третье место в России по объемам добычи нефти, превратилось в региональное отделение ВР.

Между тем, практически параллельно с этим «ЮКОС» начал поглощение «Сибнефти», объявив о том, что крупным акционером объединенной компании станет одна из международных транснациональных корпораций – Chevron или Exxon. Напомним, что даже без новых активов «ЮКОС» на тот момент превратился в лидера российской нефтяной отрасли по добыче, экспорту, переработке нефти и реализации нефтепродуктов, кстати, потеснив с этой позиции «ЛУКОЙЛ». При этом «ЮКОС» приступил к активной экспансии на газовый и электроэнергетический рынки нашей страны. Если же создание компании «ЮКОССибнефть» все-таки состоялось, то она, бесспорно, заняла бы место недосягаемого лидера в отечественной нефтяной отрасли. А вхождение в состав ее основных акционеров одной из транснациональных корпораций привело бы к тому, что около половины самых перспективных нефтяных активов России, с учетом ТНК-ВР, оказалось бы под контролем транснационального капитала.

Такой итог мог бы оказаться весьма плачевным, ведь, кроме «ЛУКОЙЛа» и «Газпрома», противостоять экспансии «транснационалов» на российский энергетический рынок было некому. «Сургутнефтегаз», «Татнефть» и «Башнефть», оставаясь региональными компаниями, и сегодня являются главными объектами для поглощения со стороны более сильных конкурентов. А масштабы бизнеса и влияния государственной «Роснефти» на тот момент были так малы, что серьезно говорить о перспективах ее работы на энергетическом рынке было просто смешно. Вряд ли стоит сомневаться, что в такой ситуации «транснационалы» обязательно продолжили бы расширять свое присутствие в нашей стране, поглощая все новые активы и распространяя свое влияние на газовую и электроэнергетическую отрасли. А это ставило вопрос не только о сохранении энергетической независимости и безопасности России, но и политической самостоятельности нашей страны.

Ярким доказательством тому стали не слишком скромные заявления главных акционеров «ЮКОСа» о том, что после слияния их компании с «Сибнефтью» и вхождения в их разросшийся бизнес западных партнеров, они, при поддержке транснационального капитала, намерены сместить действующую власть в стране, возглавить государство и чуть ли не сменить политический строй. Кстати, эти слова подтверждались и делом – представители «ЮКОСа» вливались в ряды всех оппозиционных политических движений и партий, деятельность которых параллельно получала широкомасштабное финансирование со стороны акционеров «прогрессивной» нефтяной компании.

Ситуация эта очень сильно напоминала период расцвета экономического и политического могущества нефтяной империи Рокфеллера в США. Впрочем, и итог оказался тем же – «ЮКОС» исчез с нефтяной карты России. Контролирующие органы, проводившие проверки деятельности компании, выдвинули налоговые и «отраслевые» претензии, которые «ЮКОС» и его владельцы не смогли удовлетворить. Слияние компании с «Сибнефтью» не состоялось, а активы «ЮКОСа» были проданы за долги на аукционах. Во многом благодаря именно этому государство вернуло себе влияние на отечественную нефтяную отрасль. Между тем, укрепление национального, в том числе и государственного присутствия в энергетическом бизнесе России будет и дальше расти.

ЛОГИКА ПРОЦЕССА

Будущее нашей страны во многом зависит от укрепления ее конкурентных позиций на глобальном топливном рынке, что требует, прежде всего, укрупнения отечественных энергетических активов и приведения их в соответствие с требованиями времени и мировыми тенденциями – диверсификации бизнеса. Не случайно в 2004 году была предпринята попытка слияния подконтрольного государству «Газпрома» и государственной «Роснефти» – их объединение не состоялось скорее по техническим, чем по политическим причинам. Между тем, каждая из этих компаний не оставляет намерений укрупнять свой бизнес и проводить его диверсификацию. Как известно, в конце 2004 года в состав «Роснефти» вошло крупнейшее нефтедобывающее предприятие «ЮКОСа» – «Юганскнефтегаз», проданное на аукционе за долги, а в нынешнем году она получила другие активы бывшей империи Михаила Ходорковского. В конце 2005 года «Газпром» получил контрольный пакет акций «Сибнефти», параллельно продолжая экспансию на электроэнергетический рынок. В 2007 году «Газпром» вошел в качестве основного акционера в проект «Сахалин-2» и фактически получил контроль над «РУСИА Петролеум», владеющей лицензией на разработку гигантского Ковыктинского газоконденсатного месторождения в Иркутской области, а также объявил о начале широкомасштабного выхода в угольный бизнес.

Следует отметить, что национальные энергетические компании заключили между собой партнерские соглашения: «Газпром» договорился о сотрудничестве с «ЛУКОЙЛом» и «Роснефтью». В то же время, очевидно, что транснациональный капитал вынужден сдавать свои позиции, по крайней мере, в нашей стране. Однако российскому бизнесу будет недостаточно этих побед для полноценной конкуренции с «транснационалами» на глобальном энергетическом рынке. Поэтому, как неоднократно говорилось еще во времена расцвета «ЮКОСа», в конце концов, в России останется лишь несколько энергетических компаний. Сегодня наибольшие перспективы для дальнейшего развития имеют «Газпром» и «ЛУКОЙЛ», причем последний из них согласился действовать в альянсе на условиях младшего партнера. Впрочем, нельзя забывать и про «Роснефть». Пока она работает на рынке как совершенно самостоятельный игрок, но для укрепления своих конкурентных преимуществ ей несомненно потребуется более тесная интеграция с также подконтрольным государству «Газпромом». Какая форма этого процесса будет выбрана – создание совместных предприятий, партнерство в отдельных регионах или отраслях и т.д. – возможно, станет ясно после следующего избирательного цикла. Пока же понятно только то, что «Роснефти» в любом случае придется идти по пути «ЛУКОЙЛа». Все остальные компании, если их политика не изменится, обречены на поглощение, причем в самое ближайшее время. Этого требует логика – политическая, экономическая, энергетическая, историческая.

Автор - заместитель директора Института национальной энергетики

РПМонитор, 4.07.2007, 6.07.2007