Журнал «Золотой Лев» № 121-122 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

Я. Бутаков,

кандидат историч. наук

 

Борцы с «опиумом для народа»

Совместимо ли научное мировоззрение с антирелигиозным фанатизмом?

 

«ОБЕЗЬЯНИЙ ПРОЦЕСС» НАВЫВОРОТ?

 

В начале этого года, как многие помнят, разгорелась шумиха вокруг «обезьяньего процесса» в Петербурге, где старшеклассница Мария Шрайбер попыталась добиться через суд запрета на преподавание эволюционной теории Дарвина в школе как якобы оскорбляющей ее религиозные чувства. Помнится, многие тогда восприняли это как реванш религии, причем именно христианства, против господствовавшего в советское время диктата материализма и атеизма в образовании. Соответственно, заинтересовавшиеся люди сразу выстроились по две линии баррикад. Одни сочли нужным воспротивиться «проискам клерикалов», другие – выступить за пересмотр в «библейском духе» чуть ли не всей программы школьного образования.

Правда, довольно скоро выяснилась подоплека этой шумихи. Инициаторам процесса – отцу школьницы Кириллу Шрайберу и его деловому партнеру, главе некоего PR-агентства Антону Вуйме – необходима была громкая акция, чтобы привлечь внимание к своему спекулятивному проекту, связанному с продажей недвижимости где-то в Доминиканской республике. Затем выяснилось, что Православие в мотивах младшей Шрайбер не играло никакой роли. Довольно скоро на ее сайте (тут же ставшем популярным, благодаря процессу) появились призывы ехать в какой-то «Город Солнца» в этой самой благословенной Доминиканской республике, чтобы строить там новую, счастливую жизнь. Обозреватели сразу усмотрели в этом одну из характерных черт тоталитарного сектантства. На просторах Интернета было высказано предположение, что Мария Шрайбер была адептом растафарианства – секты, возникшей среди африканского населения Карибского региона, но пользующейся также популярностью у части белых в «переразвитых» странах Запада. Эта секта утверждает свою якобы связь с Эфиопской монофиситской церковью, но на деле она имеет к ней отношение не большее, чем мормоны к древним иудеям. Кстати, одним из важных элементов ритуала растафарианства является употребление марихуаны.

Итак, потихоньку о «деле Шрайбер» стали забывать, и уже мимо внимания общественности прошли и отказ районного суда удовлетворить иск девочки (вернее – ее старших покровителей), и положительное решение Петербургского городского суда о принятии кассационной жалобы и повторном рассмотрении дела. Все это уже навязло в зубах и набило оскомину.

Но неужели кое-кто из серьезных взрослых людей был задет этой историей и решил поэтому взять реванш? Конечно, это было бы самое простое объяснение недавнему письму десяти академиков[1] Президенту России. Но вряд ли столь солидные представители научной общественности решились бы попасть под огонь критики, если бы за их шагом не стоял крупный политический заказ. Потому что аргументы, которыми они воспользовались для обоснования запрета на преподавание «Основ православной культуры» и для других предлагаемых ими антицерковных мер, сродни тем, которые использовали наиболее рьяные противники дарвинизма, сводившие эволюционную теорию Дарвина к банальному тезису о «происхождении человека от обезьяны». Но если профанация науки, сознательная подмена понятий или искажение фактов – обычное дело для перебранки виртуальных персонажей в блогах, то оно непростительно для людей авторитетных, к чьему мнению в вопросах науки готовы прислушиваться и власть, и народ.

 

ЗАЧЕМ ИДТИ НА ПОДЛОГ?

Итак, появилось письмо небольшой группы членов РАН, озабоченных «возрастающей клерикализацией российского общества, активным проникновением церкви во все сферы общественной жизни». В чем же видят они проявления этого процесса?

 

«В марте с.г. в Москве проходил XI Всемирный русский национальный собор. Среди его решений обращает на себя внимание резолюция “О развитии отечественной системы религиозного образования и науки”… В резолюции предлагается обратиться в Правительство РФ с просьбой “о внесении специальности «теология» в перечень научных специальностей Высшей аттестационной комиссии. Сохранить теологию как самостоятельное научное направление”. Что касается попыток внедрения теологии в ВАК, они начались отнюдь не сегодня. Но раньше ВАК ощущала мощное давление, не видимое постороннему глазу. После Собора оно уже не скрывается».

 

Во-первых, организация, на резолюцию которой ссылаются авторы письма, называется Всемирный Русский Народный Собор, а Русским национальным собором называлась в начале 90-х годов маргинальная организация, быстро прекратившая свое существование. Случайна ли допущенная в письме ошибка? Думается, что нет. Ведь многие помнят ту организацию как авантюристическую. Дискредитировать оппонента, вызвав в его отношении соответствующие ассоциации путем вроде бы случайной ошибки в его имени – давно известный агитационный прием.

Во-вторых, ВРНС не был ни главным застрельщиком, ни главным проводником инициативы по включению теологии в список научных дисциплин. С подобным предложением выступил целый ряд других организаций. Первоначально оно было инициировано Межконфессиональным Советом по теологии Учебно-методического объединения по классическому университетскому образованию при МГУ. Замглавы Совета, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев отметил, что отсутствие в России официальной научной специальности теология

 

«ущемляет наши конституционные права, права человека. Тем более, что в европейских странах и Америке имеются доктора теологии, и когда они приезжают в Россию, их ученые степени у нас признаются».

 

Эта аргументация была развита в соответствующем обращении Межрелигиозного Совета России, объединяющего представителей традиционных конфессий России – не только православной, но также мусульманской, иудейской и буддистской. Так что, как видим, эта инициатива связана не с одной только РПЦ. В этом обращении указывалось, что

 

«не имея возможности готовить специалистов с учеными степенями кандидатов и докторов теологии, российские вузы, подчиняясь требованиям государственной аккредитации, оказываются вынуждены приглашать докторов теологии из зарубежных стран. Абсурдность ситуации усугубляется тем, что Россия, подписав Болонские соглашения, признает зарубежные дипломы докторов теологии, и они смогут беспрепятственно занять профессорские должности в российских вузах, а своих выпускников-теологов мы подвергаем вопиющей дискриминации».

 

АКАДЕМИКИ ЗАПУТАЛИСЬ В ТЕОРИИ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ

 

Что же возмущает авторов письма в предложении приравнять в России теологию, признанную наукой почти во всех христианских странах, к таким наукам, как, скажем, философия? «А на каком основании, спрашивается, теологию – совокупность религиозных догм – следует причислять к научным дисциплинам? Любая научная дисциплина оперирует фактами, логикой, доказательствами, но отнюдь не верой», – отвечают они на это.

Чем же на самом деле является теология? БСЭ в свое время так определила теологию:

 

«Совокупность религиозных доктрин о сущности и действии бога, построенная в формах идеалистического умозрения на основе текстов, принимаемых как божественное откровение».

Это отнюдь не «совокупность догм», как пытаются уверить общественность авторы письма, ибо предполагает умозрение, то есть разновидность философского мышления, согласно определению той же БСЭ. Ее философские статьи выдержаны в духе диалектического материализма, которого, очевидно, придерживаются и авторы письма. И чем, в таком случае, теология как система принципиально отличается, скажем, от философии эмпиризма, кладущей в свою основу чувственный опыт? Только иной исходной предпосылкой, не более чем.

Лукавят академики, утверждая, что

 

«любая научная дисциплина оперирует фактами, логикой, доказательствами, но отнюдь не верой».

 

Всякая наука опирается на набор аксиом, принимаемых на веру. Понятия «тела», «вещества», «поля», «фигуры», «линии», «точки» и т.п. столь же догматичны, как и понятие о Боге. Они существуют лишь постольку, поскольку среди людей существует (как и по вопросу о Боге в той или иной религиозной системе) негласный консенсус относительно использования этих умозрительных понятий. Человеческое познание вне такого «общественного договора» стало бы невозможным.

Кроме того, фактами наука не оперирует, она их объясняет, и при этом принципиально проблемна сама трактовка наличия факта. Высшая математика вообще к «фактам» не имеет никакого касательства. В то же время любая наука оперирует гипотезами, а сама она всегда представляет собой только теорию, о чем умолчали (сознательно?) авторы письма. Но так же дело обстоит и с теологией.

 

«АНТИНАУЧНЫЙ» ЭЙНШТЕЙН

 

Совершенным лукавством, рассчитанным на совсем уж неосведомленных или фанатичных людей, выглядит утверждение академиков-подписантов, будто

 

«все достижения современной мировой науки базируются на материалистическом видении мира. Ничего иного в современной науке просто нет».

 

Вот это уже действительно по форме совершенно догмат веры! Ни высшая математика, ни физика поля, ни виртуальное информационное пространство не были бы возможны, если бы для их создания не использовались совершенно идеалистические предпосылки, не использовалось бы то самое умозрение, которое составляет также и метод теологии. Как известно, теория аннигиляции частиц, кибернетика и многое другое подвергалось в свое время в СССР преследованию именно из-за их «идеализма». А потом оказывалось, что эти «идеалистические» направления оказывались прорывными в науке. Нынешние поборники «материалистического мировоззрения» не могут не знать, к сколь многим трагическим событиям в истории нашей науки привел жесткий идеологический подход.

И, конечно, совсем уж неубедительными звучат ссылки на слова одного современного Нобелевского лауреата о несовместимости науки и религии. В высказываниях многих величайших ученых человечества можно почерпнуть совершенно противоположную убежденность.

 

Макс Планк: «Куда бы мы ни обращали наши взоры, каким бы ни был предмет нашего наблюдения, мы нигде не находим противоречия между наукой и религией; мы скорее констатируем их абсолютную гармонию в основных пунктах, особенно в области естествознания. Как религия, так и наука, в конечном результате, ищут истину и приходят к исповеданию Бога».

Альберт Эйнштейн: «Я не могу себе представить настоящего ученого, который не обладал бы глубокой верой. Это можно выразить и так: нельзя верить в безбожную науку».

 

Можно вспомнить и Нильса Бора с его признанием в том, что без веры в Бога он не создал бы свою теоретическую модель строения атома, и продолжать список подобных цитат дальше – на десятки страниц. При этом нет оснований сомневаться в том, что эти выдающиеся умы были абсолютно искренни в своих высказываниях. Они жили в секуляризованных обществах, где публично декларировать свою религиозность считалось не слишком уместно.

И, наконец, последнее утверждение авторов манифеста:

 

«Провозглашенный государством курс на инновационное развитие может быть осуществлен лишь в случае, если школы и вузы вооружат молодых людей знаниями, добытыми современной наукой. Никакой альтернативы этим знаниям не существует».

 

Признак научности теории – принципиальная возможность альтернативной трактовки собранных ею фактов. Говорить, что никакой альтернативы современным научным знаниям нет – это и есть догмат фанатичной веры.

 

«ОСОБЫЙ ПОДХОД» К ПРАВОСЛАВИЮ

 

Верно, что атеизм отличается от религии не способами доказательств, а только тем, что отрицает вообще всякий духовный опыт, срывает с человека его тысячелетний защитный культурный слой.

При чтении письма десяти академиков возникает целый ряд вопросов.

Самый первый: почему его авторов (а также солидаризовавшегося с ними члена ОП архитектора В. Глазычева) беспокоит деятельность одной лишь Православной Церкви? Как мы отмечали выше, предложение о введении теологии в перечень научных дисциплин исходит от всех традиционных конфессий России. Почему же опасность «клерикализации» авторы связывают с одной лишь РПЦ?

Почему авторов письма не беспокоит общепризнанный научный статус теологии в подавляющем большинстве демократических государств Европы? Например, Германии, Бельгии или Швеции. В последней, кстати, пропаганда атеизма официально запрещена, на чем в свое время «попался» Никита Хрущев, публично заявивший во время своего визита в Швецию, что Бога нет. В той же Швеции, кстати, все подданные от рождения принадлежат, независимо от вероисповедания родителей, к государственной лютеранской церкви, и могут выйти из нее только по достижении совершеннолетия. Поэтому ссылки на пример Западной Европы выглядят у авторов письма, замалчивающих факты, свидетельствующие не в пользу их точки зрения, совсем неубедительно.

И почему, наконец, церкви должно быть запрещено участвовать в разных сферах общественной жизни? Право высказывать свои суждения по политическим вопросам, заниматься культурно-просветительной деятельностью предоставлено любым общественным организациям. Церковь, с точки зрения светского закона, тоже принадлежит к числу таковых.

Фобии академиков по отношению к православным традициям русского народа доходит до того, что они видят угрозу даже в том, что «СМИ рекламируют религиозные церемонии окропления новой боевой техники». Этак недолго додуматься и до необходимости запретить христианам осенять себя крестным знамением вне стен храмов, ибо это-де тоже будет оскорблять чувства верующих других религий и атеистов!

Авторам письма невдомек, что многовековое первенствующее положение Православия не мешало процветанию в нашей стране других традиционных конфессий народов России. Все вероисповедания успешно сохраняли свою идентичность. Но нет, их беспокоит, что русские дети, коих большинство в России, смогут изучать основы православной культуры. Под прикрытием трафаретных лозунгов о «многонациональной многоконфессиональной стране» предпринимаются попытки стереть культурный код, веками сохранявший русскую (и не только русскую) национальную идентичность, наполнявший смыслом существование российской государственности и обеспечивавшего мир и согласие между народами страны.

 

МОНОПОЛИЯ НА «НАУЧНУЮ ИСТИНУ»

 

Не может не вызвать гражданского возмущения и тот факт, что авторы письма, коих всего десять, как бы монополизировали свое право представлять «научное мировоззрение». Несомненно, что среди их коллег-академиков есть сторонники других взглядов на те общественные вопросы, которые подняли подписанты. Однако теперь, после демарша десяти, на который их никто не уполномочивал, публичное возражение им, исходящее из стен РАН, может расцениваться как раскол в академической среде. А на это академики, несогласные с мнением авторов письма, могут не пойти по соображениям корпоративной этики.

Ведь не так давно в пользу РАН завершился давний конфликт по поводу нового Устава академии между нею и Министерством образования. Поскольку госчиновники не оставили планов так или иначе поставить РАН под свой контроль, обнаруживать раскол среди академиков было бы нецелесообразно. Инициаторы письма десяти предприняли ловкий ход, выступив в тот момент, когда не встретят отпора в среде коллег и, таким образом, смогут представить свое частное мнение как мнение корпорации. Нельзя исключить, что за таким макиавеллистским маневром наверняка стоят искушенные политтехнологи.

Будем, однако, надеяться, что попытки навязать стране антирелигиозное мировоззрение в качестве «единственно верного» все же не пройдут. Авторы письма воззвали к Президенту России как к гаранту светского характера государства. Мы тоже напомним соответствующие статьи Конституции России:

 

Статья 13

1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.

2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной…

Статья 28

Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

 

Рпм, 30.07.2007



[1] Несмотря на то, что упомянутое «письмо» широко обсуждается прессой, имена академиков-мракобесов старательно не называется. Однако редакция «Золотого льва» читает необходимым оставить их для потомства. Согласно сайту Портал-Credo.ru, под этим письмом поставили свои подписи академики РАН Е. Александров, Ж. Алфёров, Г. Абелев, Л. Барков, А. Воробьёв, В. Гинзбург, С. Инге-Вечтомов, Э. Кругляков, М. Садовский и А. Черепащук.


Реклама:
-