Журнал «Золотой Лев» № 127-128 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А.Н. Савельев

 

Без Родины никакая истина невозможна

 

Под любовью к Родине часто понимают любовь к месту рождения, обиталищу предков, малой родине. Вместе с тем эта форма любви к родовым корням существенным образом отличается от патриотизма, стоящего на страже государственности и национальных интересов. Патриотизм лишь отчасти может опираться на любовь к родному очагу. Главная его опора - любовь к национальной, общегосударственной культуре, отличающей родную страну от других стран. Если говорить о России, то речь следует вести о любви к русской культуре. Ведь именно русская культура стала общенациональным достоянием, впитав в себя достижения иных культур, соединенных в Российском государстве. Можно с уверенностью сказать, что тот, кто не любит русскую культуру и русскую историю, не может считаться патриотом России.

Светлое чувство любви к Родине подчас подменяется угрюмой ксенофобией или, как это было в прежние времена, скучными сентенциями, которыми замполиты и партсекретари докучали "нижним чинам" и молодежи. Любовь - чувство сильное, оно несовместимо с казенщиной и занудством, коих в "додемократические" времена мы вкусили в избытке и сегодня начинаем вкушать заново - в новом явлении "официального патриотизма".

Патриотизм не имеет ничего общего с лояльностью к власти. Он рождается ощущением бытия нации - присутствием общего дела в частной жизни. Патриотом можно быть лишь настолько, насколько нация присутствует в индивидуальной системе ценностей. Толпа, взирающая на салют в день какого-нибудь помпезного праздника, столь же далека от патриотизма, как и публика, глазеющая на очередное телевизионное шоу. Патриотизм выражается в переживании бед и тревог Родины. Сегодня - в особенной остроте несоответствия официального государственного ритуала и бедственного положения подавляющего большинства населения. Бряцание лишенными смысловой нагрузки символами может лишь оскорблять патриота, который видит гибель собственного народа - его духовное вырождение и физическое вымирание.

Пустая экзальтация, подобная восторгу футбольных фанатов, к патриотизму не имеет никакого отношения. К сожалению, именно такая форма переживания символов государства насаждается всюду, где власть желает обозначить свое присутствие. Нам предлагают не переживать подвиги предков, а веселиться под фейерверки. Нам предлагают забыть, что было действительным величием, что было национальным достоянием. Нас смущают вычурными фальсификациями русской истории. Кто помнит и чтит Империю, которая к началу ХХ в. была мировым рекордсменом по темпам роста, построила пятую по мощности экономику и опиралась на второй по численности (после китайцев) народ в мире - русских? Разве кто-то во власти и в политике внятно сообщает о своей приверженности Империи, о своем знании ее социальных технологий, о своем понимании ее хозяйственной модели? Вся русская история превращается в романы и притчи, почти не оформленные в целостную концепцию. Мы лишаемся заинтересованного взгляда на собственную историю, из которой только и можем почерпнуть дух нации, силу знания, уроки и заветы предков. Россия перестает быть живой в прошлом, да и в будущем мы не видим ее дальше какого-нибудь очередного правительственного плана лет на пять-семь вперед. Умирая в прошлом, Родина начинает умирать и в будущем. Если Россию мы воспринимаем только с 1991 г., то быть ей осталось не более полутора десятков лет.

Любовь к Родине, если это не имитация, не носит политического оттенка, а потому не может зависеть от характера того или иного режима, захватившего власть в родной стране в настоящий момент. В трагедии Гражданской войны мы не можем и не должны видеть правду только одной стороны. Иначе наш патриотизм партизируется и перерождается в войну с памятью и памятниками. Трагедия русской истории отставляется при этом в сторону, а Гражданская война переселяется в современность в виде фарса своеобразной "исторической реконструкции".

Патриотизм тесно связан с пониманием нации. Торжествующий враг нашей страны Бжезинский с полным правом объявил: "Россия повержена - у нее нет концепции бытия". Новый всплеск трибунного пустословия и грохот литавр ничего не восполняют в этой утрате.

Как ни печально, официозный патриотизм вовсе не противится всеобщему предательству дела предков и всеобщему же предательству будущих поколений. Современная Россия, увы, живет сегодняшним днем, не заботясь ни пониманием прошлого, ни будущим. Это обстоятельство - предвестник "последних времен", что-то напоминающее эпоху разложения Римской империи.

Одной из наиболее разрушительных догм современного политического режима является утверждение о том, что в России живет многонациональный народ. Этот народ иногда называют россиянами. Откуда появились эти россияне, каковы их отличительные признаки, не может сказать никто. Иные государственные мужи даже выступают за скорейшее смешение народов, чтобы вывелся какой-то новый тип человека. Между тем в результате переписи 2002 г. только 1% граждан России не указали в анкетах своей национальной принадлежности. Что делает устранение из паспорта соответствующей графы своеобразным вызовом власти всем народам России, а все выдумки о смешении народов - расистским бредом.

Если исходить из того, что понятие "нация" связывается с государственностью, то претензия на многонациональность тождественна признанию скорого расчленения страны на суверенные государства. В то же время эти государства заведомо не могут быть самодостаточными не только по экономическим причинам. Главный момент, препятствующий становлению на месте СССР полноценных государственных образований, состоит в том, что ни одно из них не обладает культурой мирового уровня, способной дать нации концепцию бытия. Единственная культура, обладающая таким свойством и способная скрепить геополитическое пространство России, - русская культура. Характерно, что словосочетание "русский народ" умышленно исключено из официальной риторики высших должностных лиц и из законодательства. Иван Ильин писал:

 

"Россия велика, многолюдна и многоплеменна, многоверна и многопространственна. В ней текут многие воды и струятся разные ручьи. Она никогда не была единосоставным, простым народным массивом и не будет им. Она была и будет Империей, единством во множестве: государством пространственной и бытовой дифференциации и в то же время - органического и духовного единения".

 

Цитируя Ильина, государственные мужи не желают вникать в сущность его учения. Более того, положение Конституции о "многонациональном народе" они развивают далее в утверждения о "многонациональной стране", "многонациональном государстве", даже не замечая подмены конституционной нормы. Тем самым сбывается предсказание Ильина о том, что расчленители России постараются, чтобы российские народности больше не считались с существованием русского народа, что Россия в условиях послебольшевистской смуты может превратиться в гигантские "Балканы". Этнобюрократия и этнобандитизм становятся еще одной стороной забвения русской сущности России. Безнациональная, глобализированная олигархия давит русский народ вместе с целым интернационалом "этноэлит". Для патриота такая конструкция государства и национальных отношений не может быть приемлемой.

В свое время Петр Чаадаев противопоставил любовь к Родине и любовь к истине, чем обозначил извечные метания русской интеллигенции, выбравшей в конце концов любовь к истине, которую она нашла в марксизме. Сегодняшние наследники этой мятежной традиции тоже выбрали некую "истину" - рыночные отношения, права человека, правовое государство, сильную власть. Что просили, то и получили - культ богатства, безжалостность нуворишей, коррумпированность властной вертикали, бюрократизацию всех сторон жизни, неправый и нескорый суд. Если для зарубежных недругов Россия была "империей зла", то для доморощенных невежд при должностях историческая Россия оценивается исключительно как "тюрьма народов". Будто, как пишут, Россия чуть ли не с момента своего рождения все время загнивала. И в этом, мол, состоит истина об истории России в ХХ в. и в предшествующие века. Как русская история стала одним из самых масштабных явлений человеческой истории, из этого постыдного "догмата" понять нельзя. А с такой "любовью к истине" родную страну можно только уничтожать.

Выбор патриота принципиально другой. Для патриота истина и Родина суть одно и то же, без Родины не может быть никакой истины. Поэтому патриот никогда не пожелает поражения своей страны в войне, как бы ни был ему противен ведущий эту войну режим. Именно в этом и только в этом смысле патриот вмешивается в политику. В политике он противостоит всему тому, что наносит ущерб интересам страны, нации, народа. Главное его оружие - профессиональное служение, верность делу, которое по большому счету и есть исполнение долга перед поколениями предков. В его руках - сила мнения профессионала своего дела, авторитет незапятнанной чести и мужественное достоинство, не позволяющее спокойно жить подлецам.

Патриотизм в нашей стране представляет собой деятельную любовь к исторической России и русской культуре и в этом смысле является русским национализмом. Патриотизм, понятый именно как национализм, становится оформленным мировоззрением, имеющим свою интеллектуальную традицию - русскую политическую философию и мировую консервативную мысль. В плане государственного управления и научного поиска он представляет собой построение национальной доктрины - перспективных стратегий конкурентной борьбы русской цивилизации за свое существование в XXI в.

Иван Ильин так напутствовал патриотов России:

 

"Тот, кто хочет чувствовать себя русским и вести борьбу за свою Родину, тот должен жить величием прошлого и крепко строить величие будущего, предулавливая его черты и готовя к нему себя и своих детей. В нас должно зажить былое величие России; не для того, чтобы нами овладела мания самовозвеличивания, но для того, чтобы пробудились в каждом из нас те силы, которые Россию создавали и создали".

 

"Политический журнал" (№ 28), сайт Савельева 7.10.07.