А.К.Злобин

Весь 1996 и прошлый годы главной проблемой страны, если все еще верить тому, что сообщается по каналам ТВ, были неплатежи. Они, с одной стороны, породили безденежье предприятий, оказавшихся банкротами. С другой - лишили работников этих предприятий, связанных с ними трудовыми отношениями, регулярных выплат заработной платы. В результате владельцы предприятий принуждены были останавливать производство, а их работники, лишенные средств к существованию, голодать. Многие месяцы изо дня в день в СМИ то эксперты, то финансисты, то высокопоставленные бюрократы произносили баснословные суммы взаимной задолженности хозяйствующих субъектов государственной казне, казны - предприятиям, армии и социальной сфере, работодателей - владельцам рабочей силы, и так далее.

Мир экономической науки, пытаясь истолковать происходящее, раскололся на несколько фракций, непримиримых друг к другу примерно так же, как обитатели Лилипутии к обитателям Блефуску. Одна фракция утверждает, что в области экономических отношений катастрофически не хватает денег. Отсюда кризис неплатежей и использование в расчетах долларов США и разнообразных денежных суррогатов Их лозунг - даешь эмиссию. Другая фракция, напротив, засвидетельствовала, что денег напечатано более чем достаточно, а неплатежи возникли из-за неприспособленности “красных деректоров” к рыночным отношениям, которые они, к тому же, злостно саботируют.

Оппозиция самого разнообразного толка, и коммунистическая, и национальная, и маргинальная в качестве одной из причин экономического кризиса называет проведенную ваучерную приватизацию, которая вместо стимулирования хозяйственных отношений породила хозяйственный и прежде всего финансовый хаос.

Лишившись собственника в лице общества и эффективного управленца, которым являлись государственные органы хозяйствования, национальную экономику, если называть вещи своими именами, присвоила небольшая, но крайне алчная часть бывшей номенклатуры - в совокупности не более 5 процентов населения. Ей досталось чуть ли не 90 процентов накопленного в России богатства. Нисколько не заботясь о расширении и развитиии производства, эти новые собственники занялись вывозом оборотных средств за границу и разнообразными непроизводственными расходами.

Только вокруг столицы построено или строится более 500 тыс. фешенебельных особняков для “россиян”, то есть генерации стороников режима, которые отчетливо понимают, что они существуют лишь потому, что Кремль, Дом правительства и комплекс на Старой площади занимают Ельцин, Черномырдин, Чубайс и им подобные.

В конечном итоге хозяйство страны было обескровлено - покупательная способность рублевой денежной массы, реально функционирующей в каналах производственного обращения, уменьшилась почти что в 10 раз, оставив предприятия реального сектора экономики без оборотных средств и инвестиций, а их работников - без денежных накоплений, которые могли бы обеспечить хотя бы сносный уровень существования.

Официальная экономическая наука, обслуживающая правительство, главной причиной кризиса провозгласила непоследовательность рыночных реформ. Ошибка состоит в том, что еще не все элементы производительных сил приватизированы. Не все предприятия проданы частным лицам.

Инвестиции и оборотные средства появятся, утверждают казенные ученые мужи, если в хозяйственный оборот будет вовлечен земельный фонд - территории городов, пашня и другие сельскохозяйственные угодья. Превратите землю в товар, предмет неограниченной купли-продажи и частной собственности, и все трудности с неплатежами исчезнут сами собой. Деньги с страну потекут рекой со всех сторон.

Теоретическим и политическим спорам, продолжающимся вот уже седьмой год, не видно конца. Общественное мнение, судя по результатам нескольких всеобщих голосований, разделилось примерно на два равных по численности лагеря с незначительным количественным преимуществом сторонников режима над сторонниками оппозиции.

Ельцинисты доминируют в столичных агломерациях и крупных городах, а также в регионах нефте- и газодобычи. Являясь партией сырьевого и торгово-спекулятивного капитала, она и получает численное преимущество там, где добывается пользующееся спросом на межнациональном рынке сырье и имеется платежеспособная потребность в предметах потребления.

Противостоящие им традиционалисты, представляя объективно промышленный и сельскохозяйственный капитал, составляют большинство на тех территориях, где размещены соотвествующие производственные мощности.

Таким образом, все отвлеченные измышления о “красном поясе” вокруг Москвы, о “рыночных полигонах”, подобных Нижегородской области, и другой тому подобной чепухе являются досужим вымыслом, не имеющим практического подтверждения.

Тот факт, что ельцинисты имеют некоторый перевес над традиционалистами, что партия реформ одерживает количественную победу над партией русских национальных интересов, скорее представляет собой свидетельство из иной области.

Прежде всего они указывают на недостаточное развитие производительных сил в пределах Россиянии, на низкую организованность производственного персонала, отсутствие в интеллектуальной и производственной элите серьезного понимания стратегических интересов соотвествующих базовых отраслей экономики.

Второе обстоятельство. Русское общество все еще не представляет собой сплоченного национального организма. Оказываясь перед альтернативой - следовать за голосом кошелька или чести, спекулятивного барыша или основательного накопления капитала, расточительства или здравого смысла - большинство предпочитает меркантелизм, руководствуясь интересами сиюминутного, примитивного своекорыстия.

Такое общество в его современном состоянии сравнительно легко увлечь в сомнительные с экономической точки зрения операции, нежели призвать к серьезной и трудной работе, связанной с долгосрочными программами национального возрождения. Отсюда та легкость, с какой электронные средства массовой пропаганды, присвоенные спекулянтами-космополитами, вроде Чубайса, Березовского или Гусинского, могут влиять на малоустойчивую часть общества.

И наконец, исторические недостатки политической самоорганизации. Природная интуиция, присущая большинству русских искренность и порядочность, великодушие, которое трудно поколебать даже предательством и изменой, все эти качества еще не находят необходимой твердости в материализованной силе национальной идеологии.

Сторонники русских национальных интересов, потенциал которых в действительности существенно выше того количества голосов, которое получают в сумме соответствующие партии на всеобщих выборах, могли бы одерживать победы на любых избирательных мероприятиях, если бы они имели единую идеологию, общую политическую программу, всероссийскую организацию с признанными лидерами и авторитетным, интеллектуально развитым, всесторонне образованным вождем.

Разумеется, появившиеся в прессе данные о баснословных личных доходах некоторых известных деятелей режима - высокопоставленных администраторах, которые, как теперь документально доказано, счастливо и успешно совмещают государственную службу с коммерческой деятельностью. Г-н Чубайс признал личный доход в 1,71 млрд. рублей, г-н Березовский - 2,53 млрд, г-н Ельцин - 1,19 млрд. Однако пальма первенства принадлежит г-ну Илюмжинову, “президенту Калмыкии”, которая, как известно, являясь одной из самых захудалых частей России, существует на дотации. Оборотистый калмык ухитрился загрести в личный карман чуть ли не 6 млрд. рублей.

И это даже не видимая часть айсберга, свидетельствующая, что существует нечто покрытое мраком таинственности, а лишь его самая известная, наиболее скандальная верхушка. Доходы тех, кто совместил власть и предпринимательство, кто присвоил административные полномочия и возможность распоряжаться материальными ресурсами представляют собой неоспоримое свидетельство того, для кого и во имя чего были проведены так называемые реформы, чьи интересы обеспечивались несколькими государственными переворотами, совершенными в Москве.

Радикальное изменение отношений собственности, прежде всего касающиеся форм, относящихся к средствам производства материальной жизни, и смена как вида режима, так и формы политического строя предоставили все преимущества двум категориям населения - высшей московской и региональной бюрократии и хозяйствующему криминалитету.

Кто же в таком случае потерял? Кому проведенные реформы доставили одни разочарования? За счет кого обогатился слой новых сверхбогачей, к которым постоянно обращается в своих посланиях президент РФ? Это все остальное население, совокупные реальные доходы которых так или иначе сократились. Они и не могли не сократиться, поскольку теперь на девять десятых населения приходится не более 10 процентов вновь созданного валового внутреннего продукта. Чтобы реальнее представлять себе действительную картину состоявшегося под ликующие крики черни грабежа, надо все цены и доходы, выраженные в рублях, разделить на величину, равную 10 000. Миллион в масштабе потребительских цен 1997 года, это не более 100 рублей, предшествующих горбачевщине образца 1989 года. Если же вести речь о инвестиционных средствах, то дорыночные 100 руб. теперь равняются 20 000 000 руб.

Было бы пределом наивности считать ту формацию, в условиях которой оказалась РФ, капитализмом, даже если иметь в виду его примитивные, исторически отжившие в других странах формы. Капитализм все-таки не заслуживает такой несправедливой оценки. Экономические отношения, дающие возможность концентрировать на одном полюсе максимум богатства и власти, а на другом - имущественный минимум и абсолюное отсутствие власти имеют другое наименование.

Имеются в виду отношения феодализма, главные признаки которого хорошо известны. Это - территориальная раздробленность, национальная индифферентность, совмещение политической власти с хозяйствованием, экономическая натурализация, тирания децентрализованных государственных институтов над подданными, принадлежность суверенитета не нации, а монарху или узкой группе олигархов.

Все эти признаки так или иначе присутствуют в России и прежде всего в ее центре, именуемом по недоразумению Российской Федерацией.

Доказывать отсутствие национального единства нет необходимости. При 85 процентах этнических русских, проживающих в пределах РФ, власть в этой части страны, тем не менее, фактически принадлежит на 100 процентов иностранцам и инородцам. Не менее 120 миллионов великороссов остались совершенно равнодушными к произвольному политическому отделению 30 или 40 миллионов, оставшихся за пределами РФ после самоликвидации “союзной власти”. Еще более симптоматична та легкость, с которой произошло расставание трех ветвей единого русского народа - великороссов, малороссов и белорусов, молчаливо согласившихся жить не в едином и неделимом государстве, которое, к тому же, являлось сверхдержавой, а порознь, враждуя между собой.

О совмещении в одних структурах хозяйствования и власти, денег и государственных полномочий свидетельствует информация относительно подоходных деклараций. Высшая бюрократия и финансовая аристократия практически представлены одними и теми же лицами, переходящими, в зависимости от обстоятельств, то из правительства в банки, то из банков в правительство. Чубайс и Потанин, Нечаев и Авен, Силаев и Гайдар, Бурбулис и Петров, Геращенко и Кох - примеров такого совмещения более чем досточно.

Феодальные отношения не знают статуса граждан, они не предполагают уважения к институтам собственности, реальные отношения между людьми не приобретают в таком обществе характера правовых отношений. Власти позволяется все, что ей вздумается, что она может учинить без риска общественного протеста, открытого неповиновения. Так называемая приватизация и свобода цен, совершенные правительством “россиян”, уничтожили как денежные накопления русских, так и их имущественные права в общенациональной собственности. Последнюю поделили между собой те самые сверхбогачи, доходы которых оказались в зоне скандального внимания прессы благодаря популистским мерам Кремля, решившего приоткрыть охлосу некоторые интимные подробности о личных состояниях власть имеющих.

Какие же пропорции в ежегодных подушевых доходах здесь возникли? Если на полюсе богатства среди “россиян” они составляют в среднем почти 800 млн. рублей в год, то на полюсе нищеты их уровень не поднимается выше одного млн. рублей. Таким образом, речь идет о колоссальной, фактически непреодолимой социальной пропасти, реально возникшей и существующей между финансово-бюрократическим классом “россиян”, которому принадлежат властные институты государства и практически все средства производства, и классом русских, лишившихся и собственности и власти в России. Разрыв в доходах между ними составляет по данным 1996-1997 годов не 15 или 20 раз, как пишут некоторые экономисты-оптимисты, а около 80 раз.

Одни, представляя собой ничтожное по численности меньшинство, в течение нескольких лет благодаря реформам Горбачева-Ельцина стали всем, так сказать очеловечились, другие, составляя абсолютное, подавляющее большинство, превратились в ничто, расчеловечились.

Такой результат реформирования общества и хозяйства не может окончится “периодом согласия и примирения”, продолжительным общественным обмороком, выяснением отношений путем одних только парламентских дебатов. Братские объятия грабителя и ограбленного, сосуществование волков и кроликов, дружба новоявленных патрициев-иностранцев (как известно, втихую меняющих гражданство) и плебеев-аборигенов невозможны.

Чем обычно завершается политика, раскалывающая на непримиримо-полярные фракции национальную или иную политическую общность? Какие бы эпохи в истории мы не взяли, итог один и тот же. Обострение социальных противоречий, имущественное неравенство, противостояние роскоши и пауперизма, непосильного физического труда или безработицы с одной стороны и праздности с другой заканчиваются одним - гражданской войной.

Политики, управляющие сейчас страной, какое бы решение они ни приняли, объективно уже ничего кардинально изменить не могут. Они давно встали на тропу войны. Теперь вопрос заключается не в том, как предотвратить неизбежное. После того, что произошло в последние 8 - 10 лет, исключается какой-либо классовый или социальный компромисс. Сделки теперь невозможны, даже если в один прекрасный день ТВ покажет, захлебываясь от поросячьего восторга, братание Ельцина и Чубайса, Березовского и Гусинского, Зюганова и Лебедя.

Как бы там ни было, должно быть ясно одно - теперешнее состояния ни мира ни войны, в котором находится общество, долго продолжаться не может.