С.П.Пыхтин, А.Н.Савельев

Каждый великий народ имеет свою великую революцию. В русской истории на роль великой революции может претендовать лишь катаклизм начала XX века. Здесь и величайшая трагедия, и величайшие прозрения, между которыми всё ещё сохраняется пропасть в общественном сознании России. Одни рассматривают революцию 1917 года как попытку прорыва в царство свободы, другие этому противятся и объявляют 7 ноября днем траура по жертвам революционного террора.

Соответственно, события последних лет первые рассматривают как прерывание непростого пути освобождения труда глобальным предательством. Вторые же говорят о том, что история России в XX веке не получилась, что вся она представляет собой “Черный квадрат” Малевича и нет в ней ни одного светлого пятна, ни одной светлой личности.

Если первые считают, что переворот 7 ноября 1917 года - самое яркое событие в истории, а весь остальной путь России в ХХ веке - постепенное погружение в сумерки, то вторые в русской истории видят только выродков, терзающих несчастный народ. У них путь России проходит через кладбище, где “мертвые с косами стоят”. Остаётся только рыдать и каяться.

Оба распространенных подхода к истории России - это два полюса невменяемости.

Есть вариант другого видения XX века, который необходимо предъявить обществу, пока не вышедшему в отношении к Великой русской революции из противостояния Красного и Черного квадратов.

Прежде всего, требуется отойти от методики невменяемости, от попыток рассматривать то или иное явление в микроскоп. Царапины на теле России, полученные в исторических катаклизмах, конечно есть - у кого их нет! Но если смотреть на эти царапины в микроскоп - то Россия будет представляться как одна сплошная рана, а мельчайшие микробы в этой ране предстанут громадными гнойными монстрами.

Если же посмотреть на историю России спокойно, беспристрастно, без заламывания рук и закусывания губ, то мы увидим другую картину.

Начало века Россия встретила в стадии бурного развития, которое можно назвать “Русским чудом” по аналогии с послевоенными “Немецким чудом” и “Японским чудом”. Это была огромная страна, богатая своими природными запасами и производством, но жившая весьма скромно даже в привилегированных слоях населения. Ведущие индустриальные страны были в состоянии обеспечить своим гражданам более высокий уровень существования, но Россия тоже не бедствовала.

Говорят, что Россия была крестьянской страной, подразумевая в этом её изначальный порок - культурную недоразвитость и тормоз экономическому развитию. Это не так. Россия не была той крестьянской страной, какой её хотят видеть недобросовестные интерпретаторы истории. Сельский образ жизни у нас не был однозначно связан с сельскохозяйственным производством. С древних времён Россия была страной городов. Городской уклад был подорван разрушительными набегами кочевников, но не исчез бесследно, а трансформировался в усадебную систему. Сельский ландшафт России был сплошь покрыт островками городской культуры в помещичьих усадьбах. Сами города российские были тоже ничем иным, как сгрудившимися усадьбами. Вблизи дворцов Петербурга пасся скот, а индустриальный пейзаж промзон в городах не пересекался с сельским усадебным пейзажем.

Русский крестьянин, в силу климатических условий, трудился на земле меньшую часть года, а в холодное время уходил на заработки, в отхожие промыслы, занимался ремеслом. Разве это тот самый крестьянин, которого мы привыкли видеть по образам “Путешествия из Петербурга в Москву”? А дворянские усадьбы с венецианскими зеркалами, музейными ценностями, дворцовой архитектурой, парками - это деревня? Захудалое поместье графа Льва Толстого - хороший образец, чтобы представить образ жизни русской глубинки. Палех, Гжель - это тоже сельские территории, тоже отражение образа жизни русского сельского жителя.

Наконец, о символе нищеты русской жизни - доме под соломенной крышей. Нищета тут не при чём. Солома - это просто местный и весьма практичный материал, а дом - не землянка. Солома на крыше - не отражение нищеты, а отражение скромности русского быта.

В.И.Ульянов в конце XIX века написал толковую книжку “Развитие капитализма в России”. Сейчас мало кто к ней обращается. А ведь будущий “вождь мирового пролетариата” свёл воедино массу статистических данных и показал, что крестьянство по сути дела является слоем мелких собственников.

У нас, правда, не было и европейского капитализма - капитализма циничный дельцов и пролетариев. Царь Голод работал не на капиталиста, а на государство. Вспышки голода, подобные эпидемии, были, но никогда не было затяжного голода, потому что отсутствовала безработица. Рынок труда был огромен. Регионы, периодически испытывающие недостаток в продовольствии (что повторялось в силу неустойчивого земледелия) всегда получали возможность поглощения трудовых ресурсов в обмен на пропитание в других регионах. Были сложности, но никто не испытывал безвыходности!

России крестьянской, основанной на сегодняшнем понимании слова “крестьянин”, никогда не существовало! Поэтому не было и противоречия между городом и деревней. Наоборот, обеспечивалась относительная гармония - гармония природы и социума, образа жизни и производственных условий. Причины для революционного взрыва накапливались в совершенно другой области.

Источник роста в России - раскрепощение огромного производительного потенциала в результате реформы второй половины XIX века.

Великие реформы создали такие предпосылки для социально-экономического роста, что возникли противоречия между потребностями этого роста и обветшалыми институтами власти. Паровой котел российского общества взорвался из-за того, что власть не смогла адаптироваться к его потребностям. Вовсе не было той картины, которую часто рисуют историки - восстания пролетариев, отчаявшихся на последний и решительный бой от безысходности. Наличествовала не безысходность, а невероятный импульс развития.

Индустрия требовала других условий - снятия бюрократических препон, динамичной государственной политики, сельский труд требовал земли. Трудовые ресурсы страны втянулись в революцию только потому, что не нашли себе применения, не были поставлены в условия производительного бума.

Кадры хроники донесли до нас внешний облик власти. Посмотрите на эти ископаемые типы, окружавшие русского царя! Сам Николай II в этом окружении выглядит человеком новой эпохи, опутанным сетями стародавних интриг и предательств. А ведь рядом с этой дворцовой жизнью существует экономика, наращивающая производство чуть ли не до 20 процентов в год! Этим ли неповоротливым деятелям освоить такой рывок развития?

Русские марксисты совершенно превратно поняли причины русской революции. Они хорошо знали тексты своих основоположников, но плохо знали Россию, потому что всю жизнь существовали в эмиграции. Они изучали Россию по газетам и ностальгическим воспоминаниям своих коллег в комфортных условиях ссылок. Кстати, как теперь понятно уже почти всем, никакого социализма в России так и не получилось. Его не было!

Великая русская революция - это была революция ремесленников, революция мастеровых людей, которым было тесно при 20 процентах роста в год! Это была попытка прорыва в будущее, попытка сбросить оковы с процесса развития. Под социальной оболочкой и риторикой скрывалась настоящая индустриальная революция.

Сброс старой политической элиты в политическое небытие означал, что импульс развития во многом был потрачен на поиск новых форм самоорганизации общества, то есть израсходован не в том направлении, в котором импульс развития принес бы максимальные результаты. Тем не менее, отменить этот сброс после Февраля было невозможно.

Несмотря на все непроизводительные потери к концу 50-х годов Россия, перенеся страшную разрушительную войну, стала мощнейшей индустриальной державой с непревзойденным научным потенциалом. Производительный потенциал русских мастеровых привел к тому, что в результате Великой русской революции мы вырвались в космос и поставили себе на службу атомную энергию. Поставить достижения этой революции под сомнение только на основании критики преувеличенных репрессий 30-х годов - это форма клеветы. Нужно взглянуть на историю России в XX веке в целом и в связи с характером мировых исторических процессов. Тогда трагедия сталинских чисток займёт в этой истории своё место и не будет преувеличиваться. Тогда мы избавимся от узколобых партийных пристрастий в подходе к нашей истории.

Революция не бывает без жертв, без личных трагедий. Борьба догматиков и практиков внутри народившейся элиты зацепила судьбы многих. Но саму борьбу отменить было невозможно, это был объективный процесс. Можно только с удовлетворением констатировать, что победили люди дела, практики.

Если взять солженицынский “Архипелаг ГУЛАГ”, то там, скорее всего, все правда. Но это субъективная правда, правда отдельной человеческой судьбы. Русские писатели всегда обладали способностью рассмотреть частное явление в микроскоп и придать этому явлению общественную, социальную значимость. Но в данном случае по большому счету художник ошибся. Он ошибся так же, как Бунин в “Окаянных днях”, который в развороте русской революции увидел только окаянство. Это тоже ценное свидетельство, но ограниченное жанром свидетельских показаний.

Римская история описывает извержение Везувия как трагедию. Это действительно была трагедия. Помпеи засыпало пеплом. Но отменить извержение было невозможно. Так и Бунин не мог отменить извержение русской революции, но не заметил геологического процесса. Он увидел только безжизненный пепел этого процесса и оказался не в силах признать в историческом пепле плодотворное удобрение для новой жизни.

Россия периодически извергается, жжет и губит огнем обветшалые постройки недееспособной власти. Но это одновременно и переход в новое качество. Те, кто прокляли пепел вместе с породившими его причинами, не увидели истинного исторического процесса. Они перепутали, не осознали причин и следствий.

Новая революция происходит опять же из-за неразвитости властных институтов, не способных освоить мощный рывок интеллектуального творчества. Система управления не успевает осваивать новые достижения российского интеллекта, ибо ей не удалось решить в XX веке ключевую проблему - проблему народонаселения. Нормальная численность населения для России была определена еще Менделеевым - 500 млн. человек. Только такое население могло бы освоить творческий потенциал русского интеллекта, освоить наши пространства и космос над нами.

Если в начале века масса ремесленников не находила соответствующего интеллектуального оформления, то в конце века мощно продвинувшийся в своем развитии интеллект нации не находит опоры в массе. Масса проседает под тяжестью интеллекта. И это тоже последствия Великой русской революции.

Великая русская революция шла 30 лет - с 1905 до конца 30-х. Переход в иное качество состоялся. Проверка войной подтвердила жизнеспособность этого качества. Именно поэтому нам нужно не поносить а прославлять Великую русскую революцию, создавшую сверхдержаву, которой можно гордиться, вписавшую в историю России страницы, которыми нельзя не восхититься. Эта революция изменила историю всего человечества. Мировая история в результате Великой русской революции перестала быть преимущественно европейской историей. Этот вулкан создал и современную русскую нацию.

Это действительно была великая революция. Но не социалистическая и не пролетарская, не пролог мировой революции. Это была национальная, русская революция, потрясшая своим величием весь мир. Все, что было в этой революции от Запада, от коммунизма, от либерализма - нанесло ущерб стране, что было от русской души, воли и интеллекта - двинуло страну вперед.

Русские националисты, будучи консерваторами по своей сути, не отказываются от революции. Более того, только русские националисты могут направить революцию в чистое русло Русской Идеи, избавленной от пустой нравственной риторики и оживленной творчеством духа и разума.