ИГУМЕН ИОАНН (ЕРМАКОВ)

ПРОРЫВ ДОЛЖЕН ОПИРАТЬСЯ НА НАЦИОНАЛЬНУЮ ТРАДИЦИЮ

Кандидат богословия. В 1995 г. участвовал в деятельности рабочей группы по планированию возрождения православной миссии РПЦ на ее канонической территории. Является одним из инициаторов и основателей Душепопечительского Центра во имя св. прав. Иоанна Кронштадтского на Крутицком подворье в Москве.

Как звучит для Вашего слуха словосочетание “русский прорыв”, нужен ли современной России некий духовный прорыв?

Безусловно, можно пользоваться словосочетанием “русский прорыв”, хотя оно несколько непривычно для слуха и не вполне соответствует нормам русского языка. Важнее другое: возможен и нужен ли духовный “прорыв”? Духовные явления, которые следует отнести к категории прорывов, совершаются не по нашей воле. Духовный прорыв – это прямое вмешательство Творца и Вседержителя в земные дела. Вот Боговоплощение – это духовный прорыв. Пророки – это тоже духовный прорыв. Бегство праведного Авраама из Ура Халдейского – духовный прорыв. А вот Вселенский Собор, любой из семи – это явление колоссального духовного масштаба, но это не прорыв, а подъем. Здесь вершится событие во многом зависящее от людей. Здесь важно не только молиться, но и делать, действовать. Дух преподобного Сергия Радонежского – это подъем. Начало XX века – колоссальный культурный подъем, но это одновременно и духовный подъем, связанный со многими именами, прежде всего с именем cв. Иоанна Кронштадтского.

Мы не можем планировать духовные прорывы, но мы можем стремиться к духовному подъему, который может стать, только он один и может стать, основой прорыва национального, прорыва хозяйственного, экономического, прорыва культурного. Что же касается русского прорыва в этнокультурной, национально-культурной сфере, от государства он не зависит. Но он, несомненно, необходим. Выбор святого Александра Невского между западной ориентацией и ордынской ориентацией – это прорыв. Прорыв от разрухи к благоденствию, от погибшей Руси к будущей России. Победа в Смуте тоже связана с именами святых, мучеников и героев. Это прорыв. От разрухи – к будущей могущественной Российской империи. Из разрухи вырываются. Из иноземного ига XIII века, или иноземного ига начала XVII века, действительно, прорываются.

Но, если учесть, что мы находимся не под иноземным, не инородческим, а интернациональным или, если хотите, безнациональным игом на протяжении 80 лет, то, для того, чтобы победить эту ситуацию, неизмеримо более тяжкую, нежели ситуацию при Минине и Пожарском, более тяжкую, чем при Александре Невском, необходим прорыв. Условием для такого прорыва может быть духовный подъем. Эти понятия не надо делать взаимозаменяемыми. Что необходимо для очередного русского прорыва? Во-первых, исполнение простого условия, которое декларировалось многими, в том числе и новыми политическими партиями (Русским Общенациональным Союзом и Конгрессом Русских Общин) в недавние времена: “России – русскую власть”. Здесь нет ни малейшего шовинистического акцента, потому что в России подавляющее большинство населения – русские.

Англичанам, например, не приходится добиваться, чтобы в Англии у власти были англичане. Это разумеется само собой. Арабы, индусы, евреи, немцы, малочисленные русские в этой стране не претендуют на занятие важных постов в правительстве, хотя они живут в Англии и считают себя полноправными гражданами этой страны.

Я не считаю, что властные структуры в России должны поголовно состоять из русских, но властители обязаны заявлять о себе, как о носителях и защитниках русской традиции. Иначе не бывает, не должно быть. В той же Англии уже много столетий не было этнически чистой английской династии. Англичанами правили последовательно: французы, затем вольница Тюдора, шотландцы Стюарты, голландский Штудгалтерский дом и, наконец, сейчас – Ганноверская династия, немецкая даже по происхождению. И каждая из этих династий отстаивала не какие-то узкоэтнические, или многонациональные интересы, и не интересы мирового сообщества, а, исключительно, британские интересы. И никакая другая власть в Англии существовать не могла. Англичане от нее избавились бы.

Поэтому неважно, сколько русской крови текло в жилах того или иного русского Государя. Кто-то подсчитал, что в жилах последнего Государя, дважды прославленного церковно Николая Александровича была 1/132 русской крови, тем не менее, он был не на 1/132, а на 100% русским человеком, русским Государем. И жизни без России не мыслил. Процент крови значения не имеет, а вот то, что в России Государь русский, а не российский, также как и Президент, – непреложная истина.

Прорыв может проявиться в любой модернизации, как в хозяйственной, так и в военной. В таком прорыве нет ничего революционного. Все страны время от времени модернизируются, но этот процесс должен опираться на национальную традицию.

В России существовала шкала предпринимательства. Предприниматель 1-го класса – промышленник, 2-го – купец, и только на 3-ем месте находился банкир. Это негласное правило не могло быть нарушено. В настоящее время все сколько-нибудь заметные личности, так называемые олигархи, экстрабанкиры, т.е. неуважаемые, в общем-то, у нас люди – постоянные вьюны у власти. О каком следовании национальной традиции в этом случае можно говорить? Что касается армии, то ее можно и нужно сделать профессиональной. Можно создать высокопрофессиональные, вполне русские мобильные силы. Те же ВДВ могут действовать только на контрактной основе. Но, если мы перестанем понимать, что военная служба честь, а не горе для русского человека, у нас не будет никакого будущего. При наличии у нас маленькой контрактной, профессиональной армии должно быть профессиональное и непрофессиональное военное обучение для всех остальных граждан. В демократических Соединенных Штатах существует национальная гвардия. Можно отбывать воинскую службу территориально, можно – иначе: казаку – казачье, воину – воинское, как, между прочим, было при Государях и императорах.

Для того, чтобы совершить прорыв, надо решить один единственных и главный вопрос. Необходимым условием прорыва является православный подъем. Он есть. Он начался задолго до перестройки, еще в 70- годы, точнее – в начале 70-х годов, после хрущовского заявления. Возможно, если мы будем больше стараться, и в молитве и в работе, он будет нарастать. Но он есть. Он – необходимая данность, без которой прорыва не будет. Все же остальное: хозяйственные способы, организация государственного устройства, органы местного самоуправления суть второстепенные факторы.

Возможен ли и нужен ли союз Церкви и государства?

Возможен. Возможен максимально. Он с VI века носит греческое название симфония, дословно – “созвучие”, когда Церковь и государство, не вмешиваясь в дела друг друга непосредственно (светского правления – с одной стороны, и непосредственно духовного – с другой) взаимно поддерживают друг друга. Но это возможно только в одном случае, если это государство – христианское. А это означает, что глава его не только православный христианин, но и правит на основании церковного благословения. Это не исключает его всенародного избрания. Все византийские императоры были формально избираемы. Пожизненно избираемы, но избираемы. Это не чуждо и нашей истории. Мы тоже с 1584 года, с Федора Иоанновича, до 1682 года, до императора Петра в своих целях избирали царей, точнее – подтверждали их полномочия. И это закономерно. Это и есть церковное благословение, потому что в православной стране народ, в сущности, это и есть Церковь. Но правитель должен сам подтверждать факт церковного благословения и читать при избрании на царство, как присягу, “Символ веры”.

В этом случае, все граждане, даже при наличии свободы вероисповедания, будут точно знать, что тетя Дуня может перейти из православия в католичество, а глава государства, даже если он не царь, а президент, не может. Если он это сделает, он в ту же секунду автоматически лишается власти. Такой закон действует сейчас в Великобритании, где королева может быть только англиканкой, в то время как ее подданные могут изменять вероисповедание. Такой союз Церкви и власти и есть симфония.

Союз Церкви и государства возможен и на другом, не столь высоком духовном уровне. Возможна не полная поддержка, а некое взаимное дружелюбие. И, смею подозревать, что Церковь к этим отношениям готова, а государство – нет.

Основанием и основой для подобного союза, когда мы поддерживали бы государственную деятельность во всех благих начинаниях, когда мы совместно трудились бы над восстановлением общественной жизни, земских традиций, семьи, воспитания детей могло бы стать известное и действующее поныне. Постановление Поместного Собора о правовом положении Православной Церкви в России от 2 декабря 1917 года. Оно включает в себя минимальные требования Церкви не к церковному, не к православному, а к светскому государству, но в православной стране. Но и там Церковь требует, чтобы глава Российского Государства был православным. К исповеди, значит, ходил бы. И народ бы видел, как причащается Господин Президент, желательно в Успенском Соборе. Тогда бы народ перестал питаться на сей счет слухами. Желательно, чтобы у нас действовал наш русский православный юлианский календарь, чтобы великие церковные праздники были неприсутственными воскресными днями, чтобы имел полную юридическую силу христианский брак. Это постановление – совершенно реальная основа для союза Церкви и светского государства. Это ниже уровня симфонии, но это тоже очень высокий уровень сотрудничества. Пока мы не достигли этого.

Как оценивать невоцерковленному и недостаточно осведомленному человеку церковные события августа сего года (Архиерейский Собор, канонизация)?

Есть события, имеющие, безусловно, духовное значение, и события, имеющие не только историческое, но и церковно-историческое значение. Прославление новомучеников и исповедников российских – это духовный акт. Мы этого ждали десятилетия. Последние годы, можно сказать, вся Церковь за это боролась. Мы, наконец, преодолели этот порог, исполнили свой долг. Святитель Феофан Затворник отмечал, что “чрезвычайно важно почитание христианами последних, наиболее близких, по времени жития, святых”. Потому что благодаря этому не разрушается преемственность многовековой жизни Церкви. Мы при этом нисколько не пытались ставить какой бы то ни было своей оценки, т.к. один Господь знает, кто больший на Небесах. Почитание новомучеников имеет колоссальное духовное значение, несмотря на то, что мы не полностью восстановили традицию почитания, преемственность в почитании. Еще ждет своего прославления множество мучеников Западно-Украинских, Галицийских, Волынских земель, среди которых есть умученные в годы Первой Мировой Войны. Есть целый сонм святых мучеников Тайноугорских. Тайноугорск – это концлагерь в Австрии. А есть мученики, умученные уже в 50-е, 60-е годы в советское время униатами.

Есть и более поздние мученики, от безбожников и сатанистов принявшие смерть в самые последние годы. Среди них – новомученики оптинские: иеромонах Василий, иноки Трофим и Феропонт, паломник-мирянин, ритуально убитый там же, в Оптинской пустыни, ровно через год после убийства трех монахов.

Были умучены и ритуально убиты иеромонахи во Владимирской области и в Сибири. Ждут прославления православные убитые в Чечне. Все они связуют нашу земную Церковь с Церковью Небесной.

Велико также и значение Архиерейского Собора, и заключается оно прежде всего в том, что он совершил акт прославления мучеников и исповедников. Кроме того, на последнем Архиерейском Соборе был сделан первый шаг в прояснении определенных требований Церкви к государству. Я говорю о “Социальной доктрине Церкви”. Этот факт, не имея большого духовного значения, имеет значение церковно-историческое и, следовательно, общественно-политическое, социальное и культурное значение в нашем мире. Это – лишь ориентир, самое начало, первый шаг. Но он сделан. Надо трудиться.

Как Вы полагаете, случайно ли именно в дни Собора произошла катастрофа на российском подводном флоте?

В мире вряд ли бывают случайности. Об этом сказано Самим Спасителем. Если пытаться осознать эту связь в данных событиях, то тогда нужно сказать, что они имеют значение самого грозного предостережения, самого грозного предупреждения. Очень трудно трактовать такие грозные явления, но судите сами: Собор восстановил, хотя бы в духовном плане, непрерывную жизнь России: от первомучеников Иоанна и Федора до ХХ века. Тем самым нам было дано знать, что Россия в своем духовном отражении существует. Вспомните стихиры всем русским святым, вторую стихиру “Всем божественных”, – там об этом сказано. Но, третья стихира и четвертая стихира на “Хвалите” праздника всем русским святым – пока благое пожелание. Потому что хотя Церковь русская жива и Собор русских святых столь велик, что вряд ли где еще такой найдется, но вот историческая Россия в общем-то не восстановлена. Она существует пока только в проекте, поэтому, если можно прочесть гибель подлодки как грозное предостережение, то тогда два этих события (светлое событие и грозно-трагическое событие) действительно не случайно совпали.

Это как бы указывает нам, что в высших своих эшелонах Россия, Святая Русь есть, а в низу ее еще нет. Это грозит полным отрывом Святой Руси от земного бытия. Отрыв этот означает, что Небесная Русь у Престола Господня сохранится, но земной – не будет. Такова участь многих государств. Да не случится этого с Россией!

Русское государство на протяжении всего своего более чем тысячелетнего существования никогда не мыслилось вне Православной веры. Можно без преувеличения сказать, что история России – это прежде всего история Святой Руси, ибо как и в Ветхозаветном Израиле, судьба нашего Отечества самым непосредственным образом всегда зависела от нравственного состояния народа. Еще древние наши летописцы писали о том, что княжеские междоусобцы, забвение нравственных устоев неминуемо навлекут на Отечество гнев Божий. И когда предсказания сбылись, и на Руси установилось татарское иго, мы опомнились, и только духовное возрождение, начавшееся с преподобного Сергия и его учеников, было причиной и военных и политических успехов Руси: от Куликовской битвы до знаменитого стояния на Угре, завершившего многовековое рабство.

Все последующие вехи русской истории с неопровержимой очевидностью иллюстрируют все тот же библейский принцип: за преступление против Закона Божия неминуемо грядет наказание, за покаяние и молитвы – помилование, новый расцвет. Смутное время начала XVIII века сами же современники признавали следствием всеобщего нравственного одичания, и помогло только заступничество Богоматери, – как об этом открыто Элиассонскому Арсению, “суд об отечестве нашем приложен на милость”.

Увлечение верхних слоев русского общества французским вольномыслием в конце XVIII – начале XIX веков завершилось нашествием Наполеона на Россию и сожжением Москвы. А изгнание непрошенных гостей из пределов Отечества завершилось в день Рождества Христова 1812 года. Затем новые витки исторической спирали: всеобщая погоня за материальным изобилием в ущерб духовному в конце XIX века привел к новому смутному времени – кровавым ужасам 1905-1917 гг., к новому чужеземному игу, которое и по срокам, и по суровой до беспощадности жестокости не без основания сравнивают с Вавилонским пленом…

Вспомним о Великой Отечественной войне, которой предшествовала антицерковная пятилетка (к 1952 году в СССР должны были быть закрыты все храмы) и которая завершилась в мае 1945 года (в день святого Георгия Победоносца); о хрущовских гонениях на Церковь начала 60-х годов, “сопровождавшихся” Карибским кризисом и экономическими неурядицами в стране...

Конечно, скептик усмотрит здесь простое совпадение событий, но тогда ему можно задать вопрос:

– Не слишком ли много совпадений? Не превращается ли тогда вся русская история в сплошную цепь “случайностей”, каждая из которых, впрочем, с отнюдь не случайным постоянством свидетельствует об одном – о том, что Бог есть Творец истории, и Им положен в основу исторического процесса непременно нравственный закон?

Тот же самый нравственный закон распространяется и на будущее России. Если русский народ покается, обратится к Богу и сделает Православную веру основой своей жизни – тогда Россия спасется, вновь процветет и станет великой державой. Если нет, то исчезнет с исторической арены, растворится среди прочих народов. Всем, кто желает увидеть Россию великой Православной державой, хотелось бы напомнить, что подлинное возрождение нашей Родины зависит не от внешних обстоятельств – расстановки политических сил, борьбы партий, военного или политического потенциала. Оно зависит от каждого из нас, от наших молитв и благочестивой жизни.