Журнал «Золотой Лев» № 133 - издание русской консервативной
мысли
Д.М. Демурин
Русско-британское
противостояние в Персии[1]
"Едва ли не самым характерным признаком русской
внешней политики за последние десятилетия XIX века является постоянный
антагонизм с Англией, то обостряющийся, то смягчающийся, он неизменно проходит
красной нитью через всю историю международных отношений России, в особенности
по азиатским вопросам" (из отчета МИД за 1906 год).
18 августа 2006 года исполнилось 100 лет Конвенции России и
Англии по делам Персии, Афганистана и Тибета. Согласно отчету МИД за 1906 год,
заключение данного соглашения с Великобританией должно было стать
"важнейшим шагом в обеспечении безопасности границ Российской
Империи". Действительно, подписывая этот документ, Петербург рассчитывал
убить сразу двух зайцев: прекратить набиравшее силу и становившееся все более
обременительным для России соперничество с Великобританией в Персии и, став
союзником одной из сильнейших в то время держав, войдя в Антанту, укрепить свое
пошатнувшееся после Русско-японской войны положение в мире.
Насколько понимали в России всю глубину существовавших в то
время в Центральной Азии между двумя странами противоречий и на что готовы были
пойти ради видимости хороших отношений с Лондоном, мы сегодня с полной
достоверностью сказать не сможем. Однако нам известен результат, и мы в
состоянии попытаться восстановить "картинку" произошедшего в Персии
после заключения соглашения. Возможно, это станет поучительной историей в
ракурсе возрастающего интереса, который проявляет к современной Центральной
Азии Европейский союз и США, а также того, что сегодняшняя Россия делала и
продолжает делать в этом регионе в последние годы.
В XIX-начале XX века центрально-азиатское направление
внешнеполитической и экономической экспансии Российской империи являлось одним
из наиболее активных. Особых успехов Петербург добился в Персии. Накануне
Первой мировой войны Россия поставляла туда больше половины закупаемых Тегераном
товаров и поглощала 2/3 иранского экспорта. Русский ввоз в Персию на 80%
состоял из фабричных изделий. Туда шла половина всего русского экспорта
хлопчатобумажных тканей, до трети экспорта сахара, 11% экспорта металлических
изделий. Россия получала из Персии хлопок, фрукты, икру, каракуль, рис, ковры и
т.д. К началу XX века Петербург опередил в Персии всех своих соперников и занял
монопольное положение на рынках севера страны.
Единственным достойным противником России в Персии была
Великобритания. До определенного времени, пока ее интересы ограничивались югом
страны, Петербургу и Лондону удавалось более или менее мирно сосуществовать.
Однако постепенно сфера интересов Великобритании в Персии расширялась: Лондон
стали интересовать нефтяные месторождения, которые преимущественно находились в
глубине страны, и он направил свои устремления на север. Столкновение с Россией
было неизбежным. Причем в условиях отсутствия международного правового
механизма разрешения межгосударственных споров оно легко могло перерасти в
вооруженную стадию.
Российская империя в силу своего размера (1/6 часть суши,
третья по численности население - 150 млн. человек) и географического положения
не могла не являться важнейшим игроком на мировой арене. Петербург обязан был
отстаивать свои интересы на всем протяжении границ и во всех граничащих
государствах, однако после Русско-японской войны и революции 1905-1907 годов он
не обладал достаточными для этого ресурсами. В данных условиях министр
иностранных дел А.П. Извольский считал необходимым отказаться от резких
самостоятельных шагов на международной арене и начать искать опору для своей
внешней политики в союзах и соглашениях с другими державами, вступать в
военно-политические блоки.
С целью снять остроту противостояния с Великобританией в
Центральной Азии 18(31) августа 1907 года А.П. Извольским и послом
Великобритании в Российской империи А. Николсоном было подписано двустороннее
соглашение, касающееся Афганистана, Персии и Тибета. Суть его сводилась к
разделу этих центрально-азиатских государств на английскую и русскую сферы
влияния. В Афганистане и Тибете практически монопольное влияние получил Лондон.
Персия же была поделена на сферы влияния. Правительства России и Великобритании
взаимно обязались уважать целостность и независимость Персии и отказались от
вмешательства во внутреннюю политику персидского правительства. Сама страна
была поделена на три зоны. К северу от линии Касри-Ширин, Исфаган, Иезд, Хакк и
точки пересечения русской, персидской и афганской границ располагалась русская
сфера влияния; к югу от линии, "идущей от афганской границы через Газик,
Бирджанд, Керман и оканчивавшейся в Бендер-Аббасе"1, -
английская. Территория между этими двумя линиями считалась нейтральной. Страны
договорились о "свободе рук" в своих зонах и о невмешательстве за их
пределами. На нейтральной территории Россия и Великобритания по договору
обладали равными правами.
Это был вполне обычный для того времени договор двух
крупных империалистических держав, желавших получить гарантии для своих
инвестиций в малоразвитой азиатской стране с нестабильной внутриполитической
ситуацией путем установления контроля над определенными территориями. Кроме
того, он давал возможность оградить доступ в Персию третьим странам, и прежде
всего Германии. Петербург рассчитывал, что соглашение поможет ему зафиксировать
и сохранить достижения (экономические, преимущественно торговые, и политические
- привилегированное положение при дворе шаха - сторонника России) на время,
необходимое для восстановления сил после поражения в Русско-японской войне и
возврата к активным действиям на внешнеполитической арене.
Однако не все дипломаты того времени (Наиболее критично
в отношении данного документа высказывался Иван Алексеевич Зиновьев, кадровый
дипломат, находившийся с 1876 по 1883 г. в должности Чрезвычайного Посланника
при Насир-эд-дин Шахе в Иране, а с 1883 по 1891 г. - в должности главы
Азиатского департамента МИД России. Критиковал смену курса Российской империи в
Персии также Н.Г. Гартвиг, посланник Российской империи в Персии в 1905-1907
гг.) соглашались с подобной оценкой соглашения. Почему? Главная цель,
которая преследовалась Россией в Персии на протяжении многих лет, -
"сохранить целость и неприкосновенность владений Шаха, не ища для себя
территориальных приращений, не допуская преобладания третьей Державы,
постепенно подчинить Персию своему господствующему влиянию, без нарушения,
однако, как внешних признаков ее самостоятельности, так и внутреннего ее
строя"2. Теперь же, получив то, что и без того прочно
находилось в ее руках, так как северная часть Персии издавна, еще со времени
Туркманчайского договора 1828 года, находилась под русским влиянием, Россия
теряла свои позиции в южной Персии и Персидском заливе и ограничивала свои
возможности на нейтральной территории, как раз там, где находились столь
интересующие англичан нефтяные месторождения страны. Подписав соглашение,
Петербург лишал себя возможности даже в перспективе подчинить себе всю Персию.
Но еще большей потерей была не "территориальная", а
"политическая": правительство Мохаммед-Али-шаха было для Российской
империи естественным и главным союзником в Центральной Азии, являлось гарантом
русских интересов в Персии. В условиях набиравшей силу революции (1905-1911
гг.) Петербург просто сам связывал себе руки и лишал себя возможности
поддерживать шаха и влиять на развитие событий в стране. "Наше
исключительное положение относительно Персии, каковое признавало само
Английское Правительство, не только давало нам право, но и обязывало нас
заявить ему, что предложенная им политика невмешательства не могла служить
достаточным обеспечением наших интересов, и что интересы эти и, в особенности,
необходимость охранения спокойствия по близости кавказской границы, ставили нас
в необходимость сохранить за собою известную свободу действий, по крайней мере,
в северных областях Персии, где сосредоточивались преимущественно наши
интересы, и не допускать распространения революционного движения на эти
области"3, - говорил посланник Российской империи в Персии в
1876-1891 годах И.А. Зиновьев.
Для Лондона же соглашение было исключительно выгодным:
получая перед лицом все более агрессивной Германии Российскую империю в роли
союзника, англичане ограничивали своего конкурента в Персии севером страны и,
главное, благодаря положению о невмешательстве во внутреннюю политику, получали
возможность использовать естественный ход событий в Персии для смены власти.
"Англичане, - как отмечал гофмейстер Н.Г. Гартвиг, - неоднократно посягали
на целостность Персии и поддерживали не законного Шаха, а претендента на Престол
- Принца Зилли-ус-Султана"4.
Опасения И.А.Зиновьева и Н.Г. Гартвига подтвердились уже
осенью 1907 года. Стремительно развивавшиеся оппозиционные шахскому дому
центробежные силы вели к дестабилизации страны и грозили сменой власти.
Революционное движение, кроме угрозы русским политическим и финансовым
интересам, представляло непосредственную опасность жизни и имуществу русских
подданных в этой стране. Российской империи необходимо было предпринять
активные действия для защиты своих интересов в Персии, но оказалось, что в решении
практически всех ключевых вопросов - борьба с революцией, проведение реформ в
стране, финансовая помощь и, главное, поддержка действующей власти - Петербург
и Лондон стоят на диаметрально противоположных позициях.
Выработанный в конце 1908 года Особым совещанием Совета
министров по персидским делам (Его заседания регулярно проводились в
1907-1909 гг. на самом высоком уровне с участием премьер-министра П.А. Столыпина,
министра иностранных дел А.П. Извольского, министра финансов В.Н. Коковцова,
военного министра А.Ф. Редигера и других видных деятелей, имеющих отношение к
персидским делам.) "Проект предложений Великобританскому
Правительству" - своего рода "дорожная карта" по разрешению
внутри-персидского кризиса, - несмотря на отсутствие в нем активных действий по
поддержке шаха в борьбе с революцией, был отвергнут Великобританией.
В документе в крайне деликатном ключе, особенно с учетом
остроты положения, предлагалось рекомендовать шаху, во-первых, "призвать к
государственной деятельности способных и энергичных людей, которые уже доказали
на деле свое желание вывести страну из ее затруднительного положения", и,
во-вторых, начать разработку "закона о новом выборном установлении,
которое, в соответствии с исторически сложившимися бытовыми и религиозными
понятиями персидского народа, удовлетворяло бы нуждам его и способствовало бы
водворению спокойствия и порядка в Персии". "Предложения"
предусматривали также оказание со стороны обеих держав содействия шаху в
получении крупного займа.
В ответной памятной записке от 21 января 1909 года
британское правительство заявило, что оно "склонно думать, что для
Великобритании и России было бы лучше всего оставаться совершенно в стороне от
внутренних дел Персии и предоставить существующему хаосу продолжаться, пока
наиболее сильный элемент в стране не возьмет верх. Тем временем Британское
Правительство готово подвергнуться опасности, которая могла бы при этом
угрожать британским коммерческим интересам". Кроме того, англичане
предложили ужесточить давление на шаха, отказав ему в малейшей финансовой поддержке
до введения Конституции.
Опыт первого введения Конституции показал, что Персия еще
не готова к конституционному правлению. Этот факт отмечали и русские, и
англичане. 2 января 1907 года английский поверенный в делах в Персии Г. Марлинг
писал в Лондон: "Дело в том, что Персия еще не подготовлена для
представительных учреждений и что и два будущих поколения окажутся столь же
мало подготовленными к этим учреждениям"5. И.А. Зиновьев
утверждал, что "история не представляет ни одного примера среднеазиатского
государства, которое управлялось бы на основании конституционных,
заимствованных у Западной Европы, учреждений. История свидетельствует напротив
того, что поддержание порядка в этих государствах возможно лишь при условии
существования сильной централизованной власти". Более того, на тот момент
еще ни одна из европейских держав, имеющих колонии в Азии или Африке, не решалась
преобразовать управление этими колониями на конституционных основаниях. Вполне
корректным будет сравнение Персии с Афганистаном, где преобладали
государственные интересы Великобритании. Англия не раз была вынуждена вмешаться
в возникавшие в Афганистане осложнения внутриполитической ситуации. И всегда ее
усилия были направлены на создание в Кабуле сильной политической власти,
которая располагала бы необходимыми средствами для подавления внутренних
мятежей и охраны целостности государства.
Нельзя не согласиться с И.А. Зиновьевым, который писал:
"Англичане как нельзя более устойчивы в своих политических убеждениях.
Потому нисколько не удивительно, что и после состоявшегося между Россией и
Англией сближения они не усмотрели необходимости, ввиду возможных в будущем
случайностей, отречься от своей прежней программы, один из главных пунктов
которой требовал настойчивого противодействия распространению влияния России в
Средней Азии и ее преобладанию в Персии. Возникшая революция показалась
английскому правительству удобным моментом для осуществления ее политической программы.
Не считая возможным примириться с русофильскими убеждениями Мохаммед-Али-шаха,
оно поставило своей задачей дать событиям неблагоприятный для него оборот и в
этих видах предложило России воздержаться от вмешательства во внутренние дела
Персии, каковое обстоятельство должно было послужить поощрением революционному
движению".
22 апреля 1909 года Мохаммед-Али-шах после долгого
колебания между опасениями в действенности и перспективности либеральных реформ
в его стране и сознанием необходимости сохранить дружественные отношения с Россией
и Великобританией, настаивавшими на восстановлении Основного закона, издал указ
о восстановлении Конституции и назначил сроки выборов в парламент6.
Началось формирование правительственного кабинета. Но действия шаха не возымели
должного результата7. Войска революционеров стали приближаться к
Тегерану. Спустя месяц город был в их руках. В этой неудаче Мохаммед-Али-шах
обвинил своих европейских союзников. 3 июля 1909 года шах покинул Тегеран и
отрекся от престола. Спустя три дня английский посланник и русский поверенный в
делах по поручению своих правительств сообщили персидскому министру иностранных
дел о признании Султан-Ахмеда, старшего сына Мохаммеда-Али, шахом Персии.
Регентом при 13-летнем шахе был назначен проанглийски настроенный Азид-уль-Мульк.
Англичане одержали победу.
Безучастие, которое императорское правительство проявило к
Мохаммед-Али-шаху, когда он очутился в безвыходном положении, стало для иранцев
неожиданностью. От их внимания не ускользнуло, что Россия отошла от своей
традиционной самостоятельной политики и предпочла согласовывать свои действия
со своей еще совсем недавней соперницей - Великобританией. Авторитет Российской
империи в Персии упал.
Напротив, англичане, приведя к власти своих сторонников,
значительно укрепили свое влияние в Тегеране. Великобритания теперь не только
стала настаивать на выдаче Персии займа, но и, "забыв" о принципе
невмешательства, вопреки положениям соглашения стала постепенно принимать все
более активное участие в деятельности персидского правительства, активизировала
свои действия на всей территории Персии. Пожелания же и предложения Петербурга
стали вызывать явное недовольство персидского правительства и зачастую просто
игнорировались8.
События, последовавшие после прихода к власти
проанглийского правительства, со всей очевидностью показали, насколько
невыгодным было для русских интересов в Персии соглашение 1907 года, однако
реально изменить что-либо было уже нельзя. К противодействию Российской империи
со стороны Великобритании теперь добавилось и недоброжелательное отношение
самого Тегерана.
Так, с полной безучастностью отнеслись персы к многократным
обращениям Петербурга с просьбой обеспечить безопасность русским гражданам и
действующим в Персии предприятиям. Окрепшие за пять лет революции антиправительственные
силы (шахесевенские племена, разбойничьи группы Саттара и Багира) наносили
колоссальный урон экономике и социальному развитию страны (разграблению
подвергались целые города, например, Ардебиль), их действия вели к значительным
людским жертвам. В итоге царское правительство было вынуждено направить в
Персию свои войска: "Мы посылаем наши отряды в наиболее важные для нас
пункты Тавриз, Казвин, Ардебиль с исключительной задачей защищать наши интересы
в этих местах, но отнюдь не для управления, хотя бы даже временного, и, во всяком
случае, не для завоевания. Такова общая схема нашей политики", - говорил
Извольский. Лондон отреагировал на этот шаг крайне болезненно, а в британской
прессе действия России были вообще представлены как интервенция, целью которой
было присоединение ряда персидских провинций к Российской империи.
Чтобы убедить новое персидское правительство в
необходимости более внимательного отношения к пожеланиям Петербурга, МИД
предлагал использовать экономические рычаги: увязать экономические вопросы с
политическими. "Я исхожу из того положения, - писал В.О. Фон-Клем,
вице-директор 1-го департамента Министерства иностранных дел, посланнику русского
посольства в Тегеране С.А. Поклевскому-Козелл, - что, в общем, Персия, конечно,
гораздо больше нуждается в нас, чем мы в ней; а способов вселить в персов явное
сознание этого у нас не мало"9. К сожалению, этот план
реализован не был. Петербург для видимости хороших отношений с Великобританией
и из боязни прослыть государством-захватчиком в европейском общественном мнении
продолжал прислушиваться к мнению Лондона, а тот считал, что такие меры могут
"помешать формированию демократического персидского правительства", а
также приведут к очередному усилению русского влияния в этой стране. В
дальнейшем Лондон не раз блокировал русские инициативы в Персии, шантажируя
Петербург тем, что преподнесет их европейскому общественному мнению как действия
реакционного государства, направленные на борьбу с демократией в Центральной
Азии.
В 1911 году английской миссии удалось создать в противовес
существовавшей до тех пор Шахской казачьей бригаде под командованием полковника
Ляхова и вопреки протестам русского правительства новое, неподконтрольное
России военное подразделение, так называемую финансовую жандармерию. Создавалась
она для помощи Главному казначею персидского правительства американцу М. Шустеру.
С большим трудом Петербургу удалось настоять лишь на том, чтобы руководил
жандармерией не предложенный М. Шустером британский майор Стокс, что
противоречило бы соглашению, так как действия жандармерии казначейства должны
были распространяться и на русскую сферу влияния, а представители второстепенной
державы, в итоге - Швеции.
Несколько позже Петербургу удалось добиться смещения самого
Шустера. Впрочем, большую роль здесь сыграла поддержка Великобритании,
заинтересованной в создании дополнительного барьера на пути проникновения
других стран в Персию: по ультиматуму от 16 ноября 1911 года персидское
правительство должно было уволить Шустера и Лекорфа (англичанина, назначенного
на должность начальника финансовой части Азербайджана) и не приглашать
иностранцев без предварительного согласия России и Великобритании10.
В том же году Петербург, чувствуя двойную игру со стороны
Лондона, несмотря на его протесты, подписал соглашение с Берлином по персидским
делам11. Цель - получить дополнительные гарантии для русских
интересов в Северной Персии. Германия соглашалась признать эту территорию
сферой влияния России и не добиваться там для себя никаких концессий, а Россия
обязалась не препятствовать Германии в строительстве Багдадской железной дороги12.
В начале 1912 года персидское правительство под давлением Великобритании и
России официально признало русско-английское соглашение 1907 года о разделе
Персии на сферы влияния. Однако ни тот ни другой шаг упрочить позиции России в
Персии уже не могли.
К началу 1914 года английская миссия уже открыто
препятствовала России в получении концессий в русской сфере, оказывая давление
как на главу русской миссии, так и на персидское правительство (яркий пример:
концессия на строительство оросительных сооружений в районе Исфагана заключена
не была). При этом свои действия Лондон не стеснялся объяснять следующим
образом: "английские интересы там [в районе Исфагана] столь значительны,
что соперничество и соревнование с Россией неизбежны"13.
При этом на юге страны Лондон реализовывал свои интересы в
полное нарушение имевшихся между союзниками договоренностей. Пример таких
действий - приобретение в 1914 году британским правительством акций
Англо-персидской нефтяной компании. Сделавшись распорядителем всего дела,
Лондон добился того, что права компании распространились на нейтральную зону и
даже отчасти на русскую сферу влияния, так как месторождения нефти были открыты
главным образом у Шираза, Ахваза, Мохаммеры, а так же у Касри-Ширина и
Керманшаха - по большей части, вне английской сферы влияния.
Показательна депеша коллежского советника Саблина, главы
русской миссии в Иране в 1908-1913 годах, от 30 сентября 1913 года, содержащая
отчет о его беседе с английским посланником сэром Таунлеем: "Говоря об
английских резидентах в Ширазе и Бушире, Таунлей заметил, что они
"фактически управляют округами, порученными их наблюдению. Ни губернатор,
ни представители Казначейства, ни жандармы не могут ступить ни шагу без одобрения
наших консулов или предварительно не посоветовавшись с ними". После чего
попрекнул Саблина вмешательством русских консулов на севере страны. Ответ был
такой: "Наши консулы, если им и приходится иногда вмешиваться во
внутренние дела провинций, порученных их наблюдению, то их вмешательство
происходит в отмежеванной нам соглашением 1907 года сфере влияния, тогда как
Шираз и Бушир лежат в так называемой нейтральной зоне"14.
Серьезным антирусским шагом стало подготовленное,
предположительно с участием англичан, представление персидского правительства в
виде памятной записки, переданной главе русской миссии в июне 1914 года.
Тегеран мотивировал данный шаг желанием устранить к началу царствования нового
шаха существующие между Россией и Персией затруднения, однако записка содержала
преимущественно требования, которые давно выдвигал Петербургу Лондон: отмена
русского землевладения, эвакуация русских войск из Северной Персии, прекращение
с русской стороны противодействия повсеместному введению жандармерии. Копия
записки была представлена английскому посланнику с просьбой "оказать
содействие к побуждению России принять персидские дезидераты"15.
Впрочем, еще за несколько дней до ее вручения В. Таунлей говорил, что
лондонский кабинет присоединяется к протестам персов и даже выступил с
самостоятельным представлением против русской деятельности в Азербайджане.
Вслед за коронованием шаха в июле 1914 года произошла
очередная, снова крайне невыгодная для Российской империи, из-за позиции
Лондона, смена членов правительства. Замечания нового главы русской миссии
Коростовца о том, что назначение новых членов кабинета ставит под угрозу
"нормальные сношения и производительную работу императорского и шахского
правительств" и что необходимо посоветовать шаху "призвать к власти
людей более деловых и пользующихся доверием обеих миссий", были приняты
главой английской миссии "несочувственно". Мол, "действия
Петербурга будут иметь демонстративный характер и произведут неблагоприятное
впечатление, так как будут истолкованы как желание вмешаться во внутренние дела
и навязать русскую опеку. Лица, против которых выступает русская миссия, -
Мустоуфи-уль-Мамалек и Ала-ус-Салтанэ, - единственные сановники, пользующиеся
незапятнанной репутацией, и не понятно, что может вызывать у России протест
против них". Приемлемые же для Петербурга кандидаты считались англичанами
"совершенно неподходящими, ввиду их русофильства и непопулярности"16.
В ответ на сожаления Коростовца об отсутствии дружественной
поддержки со стороны английской миссии Таунлей признался, что после передачи
Зилли-султаном управления своими землями (в Исфаганском округе) русскому
подданному фон-Каверу, вызвавшей раздражение в Лондоне, им было получено
предписание действовать более решительно в Исфагане и нейтральной зоне. То
есть, проще говоря, англичане открыто отходили от соблюдения соглашения 1907
года о разделе Персии.
Ситуация, сложившаяся к 1914 году в отношениях двух союзных
по соглашению 1907 года стран, стала логическим следствием планомерно
проводившейся Лондоном политики экономической и политической экспансии как в
Центральной Азии, так и во всем мире, и договоренность с Петербургом по Ирану
была, совершенно очевидно, всего лишь инструментом в ее осуществлении. Лондон
благодаря соглашению смог ограничить участие Российской империи в персидских
делах и на некоторое время оттянуть проникновение германского и американского
капиталов, что позволило ему существенно укрепить свое положение в Персии и
распространить свои экономические интересы за пределы юга страны.
Что касается Российской империи, то соглашение 1907 года -
результат политики балансирования, к которой Петербург перешел после
Русско-японской войны и революции 1905-1907 годов с приходом А.П. Извольского
на пост министра иностранных дел, - сохраняя свое геополитическое значение как
договор, связывающий Россию и Великобританию в противовес Тройственному союзу,
не только не способствовало прекращению русско-английского соперничества в
Центральной Азии, но и привело к потере Российской империей своего влияния в
Персии, нанесло прямой ущерб русским экономическим и политическим интересам не
только в данной стране, но и в прилегающем регионе в целом.
От рассмотренного сюжета с русско-британским соглашением по
Ирану и в целом от ситуации в Центральной Азии в начале прошлого века
протягивается не одна ниточка к сегодняшним реалиям, в которых изменение
Конституции, насаждение "демократических институтов и принципов",
фактическое или подспудное огораживание своих сфер влияния превращено
Соединенными Штатами Америки и их союзниками по НАТО в расхожий инструмент
реализации своих политических, военных и экономических интересов в других
странах, в том числе в регионе нашего исследования. Большим остается желание
ограничить свободу действий России в стратегически важных для нее приграничных
регионах. Да и мотивация используется схожая: нужные Западу изменения в нашей
политике в ближнем зарубежье трактуются как вклад в "партнерство"
ради достижения тех или иных целей в глобальной или европейской политике.
Взаимопонимание с Западом - вещь важная, пытаться строить партнерские отношения
нужно, но ряд примеров прошлого, включая историю с соглашением 1907 года,
говорят о том, что делать это мы должны, как минимум, удерживая позиции по всем
азимутам.
1 Сборник договоров России с другими государствами (1856-1917). М.,
1952, с. 388.
2 АВПРИ, ф. 144,"Персидский стол", оп. 488, 1907, д.
2292, л. 33.
3 Зиновьев И.А.
Россия, Англия и Персия. С.-Пб., 1912, с. 50.
4 АВПРИ, ф. 144, "Персидский стол", оп. 488, д. 2293.
Журнал заседания Особого совещания по вопросу о направлении русской политики по
отношению к Персии. 17 и 19 декабря 1908, л. 89 об.
5 Зиновьев И.А.
Указ. соч., с. 63-64.
6 Сборник дипломатических документов, касающихся событий в Персии,
конец 1906-1911 гг., СПб., 1911, вып. 2, с. 158.
7 Там же, с. 172, 240-242.
8 British documents on foreign affairs.
Washington, 1983. Ser. A,
Russia, vol. 6, p. 112.
9 АВПРИ, ф. 144, "Персидский стол", оп. 488, д. 2296, л.
264.
10 Сборник дипломатических документов… С.-Пб., 1913, вып. 7,
с. 259.
11 Там же, с. 81.
12 Сборник договоров России с другими государствами. М.,
1952, №64.
13 АВПРИ, ф. 144, "Персидский стол", оп. 489, д.
599б, лл. 9-9 об.
14 Там же, л. 7 об.
15 Там же, л. 12 об.
16 Там же, лл. 12об.-13об.
Автор - третий секретарь
постоянного представительства РФ при ОБСЕ.
"Международная жизнь". 2007.