Журнал «Золотой Лев» № 135-136 - издание русской
консервативной мысли
Телевидение
как последнее прибежище негодяев
(выпуск 39)
Фильм про бандитскую Одессу
14-серийный фильм Сергея Урсуляка
"Ликвидация" о том, как Жуков боролся с бандитизмом в послевоенной
Одессе, вызвал неоднозначную реакцию зрителей. Одни говорят, мол, сюжет
выдуман, другие — все было гораздо кровавее. Мы отыскали тех, кто в 1946—1947
годах были сотрудниками милицейских органов и уголовного розыска. Но прежде,
несколько слов о том, как выглядела послевоенная Одесса.
После ее освобождения от фашистов, согласно
постановлению Совета Министров СССР, был установлен особый паспортный режим —
запрещалось прописывать осужденных за особо опасные и контрреволюционные
преступления до снятия ими судимости. Такие меры применялись для того, чтобы
пресечь разгул бандитизма, который набрал небывалые обороты. Обострению криминогенной обстановки способствовала и засуха 46-го года.
Это не был "мертвый" 33-й год, но голод, карточки и талоны на
продукты обостряли ситуацию. В то же время на "Привозе" было все, что
душа пожелает — сало, мясо, мука, масло… Буханка хлеба стоила 100 рублей —
примерно месячная зарплата. Поэтому основными "объектами" грабежей и
налетов были продукты.
В 1946 году Одесса вошла в "особый
список" городов, где были созданы особые органы милиции. Милиционеры
получали повышенные должностные оклады и улучшенную
форменную одежду. Тем не менее, личный состав милиции был недоукомплектован,
а "профи" среди них были единицы. Пополнение кадров шло в основном за
счет демобилизованных воинов, бывших партизан и других желающих работать в
милиции.
"Ликвидация" — исторический
детектив с элементами боевика. Сценарий картины основан на реальных событиях ликвидации
банды, орудовавшей в послевоенном городе. Режиссер подобрал звездный актерский
состав. В фильме снялись Владимир Машков (Давид Гоцман),
Владимир Меньшов (маршал Жуков), Михаил Пореченков
(Виталий Кречетов), Александр Семчев (Эммик), Светлана Крючкова (тетя Песя). В начале съемок, 4 июля 2006 года, ушел из жизни
актер Андрей Краско — на площадке у него остановилось
сердце. Его роль вора Фимы сыграл Сергей Маковецкий.
В напряжении всех держит детективная интрига.
После войны, в 1946-м, маршала Жукова товарищ Сталин ссылает в Одессу —
командовать Одесским военным округом. Это действительно исторический факт,
остальные перипетии — выдумка.
"Жемчужина у моря" встречает Жукова
разгулом банды "Степные волки" (аналог знаменитой "Черной
кошки"), и маршалу предстоит вычислить ее предводителя — немецкого шпиона
по кличке "Академик". Против бандитов также выступают подполковник
уголовного розыска Давид Гоцман и майор военной
прокуратуры Виталий Кречетов. Силами военной контрразведки формируются
"батальоны смерти" и все бандиты ликвидируются. Развязка телефильма непредсказуема
— тем самым неуловимым "Академиком" оказывается сам майор Кречетов.
Ну и в конце концов,
этот исторический детектив насквозь пропитан неподражаемым одесским колоритом
(с актерами даже занимались педагоги, чтобы их говор походил на одесский
акцент) и напоминает всенародно любимый телехит
"Место встречи изменить нельзя".
ДАВИД
БЫЛ, МАРКОВИЧ ТОЖЕ, А ВОТ ГОЦМАНА ПРИДУМАЛИ
Сотрудники милиции 40-х годов говорят, что
образ Давида Гоцмана, которого сыграл Владимир
Машков, скорее всего собирательный. Имя «Давид» носил некий Курлянд,
на то время заместитель начальника уголовного розыска, его личное дело изучали
при написании сценария Поярков и Урсуляк, определяя, каким будет главный герой
фильма "Ликвидация". Именно при нем была уничтожена банда, действия
которой легли в основу фильма «Место встречи изменить нельзя». Многие, в
особенности моральные качества, этого героического человека, кроме имени
"Давид" можно найти в герое Машкова – Гоцмане.
Скромен, полностью отдан работе, практически не думает
о себе. В личном деле обнаружены два ходатайства его коллег
по службе о получении разрешения на прописку в его коммунальной двухкомнатной
квартире в
Отчество «Маркович» было у Артема Кузьменко, зам.начальника
Управления НКВД по Одесской области, а вот с фамилией Гоцман
одесситы не вспомнили никого. Правда, по решительности,
ухваткам и умению знать и разговаривать с одесскими бандюками
вспоминали оперативника по фамилии Франк. Возможно, его черты характера
и поведения легли в основу образа Гоцмана. А вот как
начальника, умеющего как никто работать и раскрывать преступления, называли
Виктора Павлова, с апреля 1944 года возглавлявшего отдел по борьбе с
бандитизмом УКВД Одесской области. О том, как он гонял банды в Ингушетии, не
только легенды ходят, а и публикации в журналах имеются.
Виктор Павлов ликвидировал деятельность
банды, члены которой, одетые в полувоенную форму, вооруженные, на машине
иностранной марки «Додж» нападали на колхозников по Овидиопольской
трассе, которые ехали на рынок. Бандиты избивали крестьян, отнимали у них продукты,
вещи, деньги, грузили на свою машину, потерпевших укладывали на землю, а если
кто поднимал хоть голову — стреляли на месте. Такие же налеты они совершали и
на других дорогах – при выезде на Березовку,
Тирасполь, Николаев. Павлову удалось выяснить, что главный бандит по кличке «Батя», блондин высокого роста, средних лет, умеющий водить
автомобиль виртуозно, судимый еще до войны к высшей мере наказания. В его банде
были дезертиры, бывшие полицаи. Оружие приобретали у немцев еще. Воевали не против «наших» за немцев, а против всех за «красивую
жизнь» (помните, в фильме герой Пореченкова
"Академик" говорит примерно так: «Ты думаешь, я немцев люблю? Я вас ненавижу!») Эта вооруженная банда из 16 человек была
обезврежена и все приговорены к высшей мере наказания (смертная казнь тогда
была отменена).
"ТУФЛИ
НА КАБЛУКАХ ДАЖЕ НЕПРИЛИЧНЫМ СЧИТАЛОСЬ НАДЕВАТЬ"
Одессит Исай
Бондаренко в 1946 году работал участковым милиционером на самом «беспросветном»
участке. В его районе находились кассы вокзала, вся шпана
там крутилась.
— Но ни о каких убийствах, о которых идет
речь в фильме, я не знаю, не видел и не слышал, — говорит Исай
Григорьевич. — И по одному милиционеры не ходили ночами. Они ночевали на
работе, а если хотели домой пойти — сопровождали два автоматчика. Были случаи
нападения на офицеров – оружие интересовало бандитов. Но из нашего, по крайней
мере, отделения ни один сотрудник милиции не был убит. А тем более если бы сотнями,
как в фильме показывали, хоронили… Нет, такого не
было. И о нападениях на склады с обмундированием не помню. Были на моей памяти
два нападения, типа как в фильме показали, но на «продуктовые объекты». Грабанули кондитерскую фабрику. Два огромных "Студебеккера" с бандитами убили сторожей, забрали
продукты – мука, сахар, масло, спирт и т.д. Это уже было чрезвычайное происшествие
по тем временам. Через неделю такое же нападение на Бисквитную фабрику. Так же
вынесли продукты. Милиция устроила засаду и задержала бандитов. Перестрелка
была, но никого не убили. Среди бандитов были и не раз судимые и
солдаты-водители Одесского военного округа. Голод был, соблазнили и припугнули
мальчишек молоденьких.
Мой участок был – сплошные «малины».
Маслозавод, мукомольня небольшая была. В первом Водопроводном переулке была
небольшая масляная фабрика, где из американских арахисовых консервов в
маленьких баночках (вкусная вещь была!) давили масло. Ликеро-водочный завод рядом. Воровали сами работники
и продавали на Привозе многое. Ведь булка хлеба стоила месячную зарплату на
рынке – 100 рублей. Были коммерческие магазины, в них булочки сдобные
продавались по 5 рублей. Так, чтоб их купить, очередь сутками стояла,
выстраивались на 4-5 кварталов. А тут в фильме, вижу, бандит заходит в пустую кондитерскую и вообще никаких очередей нигде нет.
Вот, думаю, хорошо как жилось…
Если бы такие, как сейчас принято говорить,
резонансные убийства массовыми были, не мог бы не знать. Вот был случай –
дворничиха со своим мужем делали пирожки с фаршем кошек и собак и на Привозе
продавали, а потом муж озверел совсем, убил молодого парня, который принес к
нему на починку примус, освежевал и хотел с ним пирожки делать, а женщина уже
не выдержала этого и заявила. Взяли мы его с поличным, так это дело Киев сразу
к себе забрал…
— Так что, ничего похожего от своей молодости
в фильме не увидели?
— Почему? Гоцман
мог быть такой. Если от всех понемножку взять. Правда,
сомневаюсь, что бандюки отпетые так могли бы его
допустить к себе на «беседу», как в фильме. Если только Франк мог так их
«прижать», когда Давид, помните, за Фиму пошел спрашивать? Потому что был у нас
отважный товарищ. Накануне захвата той банды, что Бисквитку
грабила, пошел он к ним, только вошел, они его и грохнули. Вот тебе и
геройство…
Говор одесский и манеры поведения людей – ну
прямо как мы тогда. Очень похоже. Правда, в одежде не все совпадало – и по
форме и по гражданке, ну так, мелочи. А может, я уже и подзабыл что… Только вот женщины молодые так не одевались, как в фильме.
Моя жена молоденьким кассиром была. Так у них шик был в кирзухах (кирзовые сапоги. – Авт.)
и фуфайках щеголять, да под ремень на талии. Это было модно – ну, вроде,
как и они военные. А туфли на каблуках даже неприличным считалось надевать.
И, конечно, я вспомнил наши одесские дворы.
Вот они настоящие показаны. Все были, как одна семья. И неважно, что один
профессор, а другой слесарь, один еврей, а другой румын. Не то что знали, кто к
кому ходит, а даже что кому снится. Тогда дворы все имели ворота. В 12.00 ночи
закрывались. Если вы где-то загуляли, то должны дать дворнику рубчик, чтоб он
вас пустил. Дворник все знал – это были самые лучшие помощники нас, участковых.
Ну и я все свои 3 тысячи человек тоже хорошо знал. Не то, что сейчас…
И Фима такой очень даже мог быть. Нам,
особенно после войны, часто помогали «совестливые», а в прошлом мелкие бандиты.
У Павлова был даже один такой в деле, кажется, Дубинин его фамилия. В банду
даже засылали… Павлов умел работать, да. А вот чтобы в
одной семье был и бандит, и милиционер, что-то не упомню. Кадров, конечно, не
хватало, но проверку все-таки серьезную проходили...
"ЖУКОВ
БЫЛ СТАТНЫЙ, А НЕ ТАКОЙ КАК В ФИЛЬМЕ"
— Мне фильм не понравился, — делится своими
впечатлениями Николай Иолтуховский, который с 1944
года работал начальником секретариата УВД Одесского облисполкома , затем горисполкома. Сейчас ему 88 лет. — Я посмотрел
несколько серий и бросил. В первую очередь стало обидно за Жукова. Здесь он
какой-то мелкий, суетливый и даже хамовитый. И много
неточностей. Я лично сам присутствовал на встрече маршала. Все было не так, как
в фильме.
Тогда здания вокзала железнодорожного не
было. Просто перрон. Вот на перроне и встречала его милиция. Прибыли два
литерных вагона и платформа, на которой находились автомобили Жукова, он прибыл
с дочерью. Тогда не было еще транспортной милиции, охраняли площадь сотрудники
наружной милиции под руководством замначальника
Коровина, как сейчас помню. Затем Жуков поехал в обком партии – надо же было
доложиться, а не то что в фильме – все к нему ринулись,
не зная даже откуда он появился… Обком партии до января 1946 года находился на
Думской площади – там, где сейчас мэрия. В начале года там случился пожар, проводка,
вроде бы загорелась, и партийные боссы переехали в здание областного управления
внутренних дел, на Преображенскую,66, а милиция, в свою очередь – на Маразлиевскую, где сейчас Дворец молодежи. Так вот туда, на
Преображенскую, и приехал Жуков. Пробыл там, сколько надо, и уехал. Никакого
мальчишки, а тем более такого, чтоб часы с руки снял, не было. Это уже
смехотворно. К Жукову никого не подпускали близко! Народу, конечно, полно было
около здания – всем хотелось увидеть маршала-победителя, его очень любили и
уважали. Его адъютант вышел к нам, милиции, сказал: «Людей разгонять не надо,
сделайте только проход». Так мы и сделали. Все его увидели, но близко никто не
мог подойти.
И вообще, контакта особого с милицией у
Жукова не было, чтоб там, как в фильме – приехал, всех бандитов порасстрелял, навел порядок, мол. Нет, такого не было. Да,
в армии навел строжайшую дисциплину. Не дай бог выйти на
улицу с помятой фуражкой, формой или нечищеными пуговицами, или не отдать
приветствие старшему по званию – сразу вот сюда к нам в комендатуру и 4 часа
строевой подготовки.
Я видел маршала, когда встречал, когда тот
командовал парадом 7 ноября 1946 года на Куликовом поле Одессы. Выехал,
статный, на красивой лошади… Это был человек…
Незаконные
приемы одесских сыщиков
Если долго не кололся бандит, его сажали
копчиком на угол стула. Это больно и долго не просидишь. Вроде бы и мер никаких
силовых, а признаваться приходилось.
Просили показать язык. Тот показывал. Ему
били под подбородок со словами: «Ах ты, гад, еще и
дразнишься, язык начальнику показываешь». А тот в это время «зализывал» прикушенный
язык и чуть не выл от боли.
МУСОР
НЕ ОСКОРБЛЕНИЕ
Николай Иолтуховский
рассказал, что МУСОР это не оскорбление. Была такая организация – Московский
Уголовный Сыск — МУС. Даже значки такие небольшие были – кругленькие с буквами
«МУС». Их носили с обратной стороны лацкана пиджака. И как в свое время Остап
Бендер высовывал чуть-чуть «красную книжечку», так небрежно отворачивали
лацкан, когда представлялись МУСОРа, то есть
Московского уголовного сыска оперативный работник. Быть таким работником была
особая честь и особый шик.
Людмила Воронкова, Дарья Кветкина
23.11.07
У нас прекрасная
страна
Контрафактный
сериал
Ведь
нам, актёрам, жить не с потомками,
а
режиссёры – одни подонки...
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Ветераны ругают «Диверсантов». Действительно, сцены военных
действий близки к реальным историческим событиям меньше, чем приключения
мушкетёров Дюма к происшествиям соответствующей эпохи. В нашем случае живы
свидетели и участники, да и правдивые фильмы о военных разведчиках были
(замечу, очень хорошие). По прозе Богомолова: гениальное, трагическое «Иваново
детство», щемящая, трепетная «Зося» и, наконец, «В
августе 44-го», а кроме того, «Звезда» по Казакевичу
(в двух изданиях) и недавно прошедший добротный сериал «Смерть шпионам». Но
военная правда Первому каналу, похоже, не нужна, нужна
либеральная мифология, сопровождаемая беспардонной саморекламой, – программа
«Время» неоднократно и мужественно боролась с контрафактными «Диверсантами»,
как будто это единственный случай подделки. Но дело в том, что сам фильм –
вопиющий случай исторического контрафакта.
В сериале наши разведчики воюют в основном друг с другом, с
женщинами и начальством, а в свободное от внутренних разборок время
отстреливают немцев – лихо, играючи, как ковбои в американских вестернах
индейцев. «Война совсем не фейерверк, а просто трудная работа...» – кровавые
строчки войны. Нет, здесь именно фейерверк, экшен,
криминальное чтиво с элементами сексуального
эксгибиционизма. В разбомблённом Берлине – белоснежные, целёхонькие евроокна, воины-победители беспрерывно пьют мутный самогон
(где они его там достали?). Бобриков (Кирилл Плетнёв) заставляет пожилую немку
(её играет замечательная Эва Шикульска)
привезти к нему двух её дочек, размалёванных под проституток. Слава богу, после
истерического припадка насиловать их передумал и, переодевшись чуть ли не в
Рауля Валленберга, едет в Швейцарию за сладкой жизнью
(шоколадом?!). Второго мушкетёра (Алексей Бардуков)
«сдаёт органам» коварно переспавшая с ним артистка военного танцевального
ансамбля. Почему, зачем? Всенепременно они должны пройти через лагерь – ну куда
без мордатых вертухаев, мудрых
паханов и садистов-начлагов?
К концу военной части сериала герой талантливого Владислава Галкина
превращается вдруг из надёжного отца-командира в тупого алкоголика-шовиниста,
издевается над немкой-хозяйкой квартиры, а потом убивает её. О реальной деятельности
разведки по борьбе с нацистским подпольем ни слова…
Но артисты очень хорошие. Они героически оправдывают
предлагаемые сценаристами и продюсерами обстоятельства. Запомнился
печальный персонаж Игоря Скляра, как будто это – его же герой из «Мы из джаза»,
только сильно постаревший и обозлённый, на удивление трогательна героиня Юлии Рутберг, хороши и Василий Бочкарёв, и Александр Лыков, и
Вячеслав Разбегаев, и Игорь Бочкин, и Алексей Гуськов,
убедительно сыгравший уголовного авторитета (опять воровская романтика!)...
Они не виноваты или виноваты лишь в том, что получили предложение, от которого
не смогли отказаться.
Смею утверждать, что актёрская школа в России – по-прежнему
лучшая в мире. Ну а вот те, кто «заказывает музыку»… Голливудские продюсеры
«создали» когда-то Америку, российские же неплохо зарабатывают на растаптывании или опошлении истории родной страны... На телевидении
ходит байка (не имеющая, конечно, никакого отношения к действительности) об обыкновенной
схеме финансирования «телепродукта»: из 20 условных
миллионов, необходимых для съёмок фильма, 5 возвращается заказчику в виде
отката, другие 5 продюсер-производитель сразу кладёт себе в карман, а уж
оставшиеся 10 идут на съёмки фильма. О каком качестве (нравственности и
историчности) может идти речь при такой сумасшедшей рентабельности?
Впрочем, отечественные умельцы и практически из ничего
могут сделать продукт-конфетку. Сериал «Татьянин день» собирает зрительскую аудиторию, почти такую же, как «Санта-Барбара». Научились
наши делать. Характеры, мягко говоря, не
шекспировские, но нашенские, из жизни нарождающегося
(пока только на телевидении) среднего класса. Обозначенные правила игры,
отсутствие претензий на разоблачение «свинцовых мерзостей», верный тон в
актёрском существовании, теплота и незатейливый юмор гарантируют сериалу долгий
успех у так называемого широкого зрителя.
Веленью
Божию, о муза, будь
послушна…
Александр ПУШКИН
Телеканал «Евро ньюс» на прошлой
неделе многократно повторил сюжет об албанских крестьянах, проживающих на
территории Сербии. Они жаловались на то, что соседи-сербы относятся к ним
неприязненно, говорили, что боятся расправы. Выступала также неутомимая
Карла дель Понто, требовала
поимки Караджича и Младича.
То есть ЕЭС зрителей, как говорят в высоких сферах, кошмарит
жуткими сербами, чтобы поскорее дать независимость косоварам.
Наш Первый канал ответил документальным фильмом, в
котором показана страшная хроника геноцида сербов албанцами, убийств, уничтожения
храмов... Я рад, что один из фильмов-победителей фестиваля «Волоколамский
рубеж» так оперативно продемонстрировали. Но когда? Глубокой ночью и без
объявления в программе. Но продемонстрировали. На неделе по «Культуре» показали
и другой фильм-победитель: «Галина Шурепова –
«Человек-амфибия», о котором мы тоже писали. То есть сдвиги какие-то есть.
Качественное документальное кино находит дорогу на ТВ, несмотря на «желтуху»,
которой тяжело больны все наши телеканалы, за исключением, пожалуй, только «России»
и «Культуры».
1 декабря были объявлены победители другого фестиваля
«Фрески Севера» в Вологде. Главные призы конкурса неигровых фильмов получили:
«Святой Георгий» (режиссёр Ираклий Квирикадзе),
«Угольная пыль» (Мария Миро), «Первая высота» (Андрей Павленко), анимационных –
«Жихарка» (режиссёр Олег Ужинов), «Новогодняя
фантазия Кота-Мурлыки» (авторы сценария Галина Беда,
Людмила Закржевская). На итоговой пресс-конференции президенту фестиваля,
замечательному режиссёру-документалисту Сергею Мирошниченко был задан вопрос о
перспективах телепоказа фильмов-победителей. Он
выразил осторожную надежду. Вспомним, что лет 10 назад и надежд не было.
В рамках фестиваля прошла встреча отца Андрея Кураева с
продвинутой молодёжью города (зал Вологодской городской библиотеки был полон –
уверен, что, если бы встречу устроили на стадионе, то и он был бы полон).
Профессор богословия, великолепно образованный, современный и остроумный,
говорил с аудиторией поклонников Гарри Поттера,
«Матрицы» и «Кода да Винчи» на их языке. Я впервые видел «в действии»
настоящего православного миссионера, блестящего полемиста, убедительного и
тонкого собеседника. Почему Андрея Кураева не приглашают на ТВ? «Формирующие»
молодёжные вкусы солнечные пофигисты вроде одарённого
Ивана Урганта, лучезарные пародисты вроде Максима Галкина и разнообразные «гламурные подонки» уже, как мне
кажется, сами себе надоели и «не катят». Нельзя бесконечно играть на понижение.
Уверен, что ТВ-дискуссии отца Андрея на любые темы с любыми
оппонентами (в том числе и с самыми отъявленными «образованцами»
и сектантами) будут крайне интересны и полезны для страны, да и рейтинг не
подкачает (вспомним для многих неожиданный, но вполне закономерный успех «Острова»
на канале «Россия»).
А главное впечатление от фестиваля «Фрески Севера»: сама
Вологда, в которой я был впервые. Потрясающий, сказочный,
зимний пейзаж, обширные бульвары, невысокие старинные дома, древний Кремль,
воздух чистый, какие-то немосковские, несуетные лица жителей, вечерами на
улицах звучит музыка: и эстрадная, и классическая, и народная...
Почему об этом уникальном северном городе (да и о многих
других, тоже замечательных) не рассказывает наше центральное телевидение? Нам
показывают каждый день Садовое кольцо, Париж, Лондон, Рублёвку, тусовки, разборки…
Они надоели, как надоели многочисленные, бессмысленные
сериалы и не нужные никому кроме их производителей телепроекты
– у нас есть талантливые актёры и режиссёры, есть люди, которых можно и нужно
слушать, есть великая культура и традиции... У нас есть наша прекрасная Родина.
Ходжа Насреддин о
телевиденье
Ходжа Насреддин сказал:
– Почему появилось на земле Телевиденье? Почему Господь
позволил?..
Ходжа сказал:
– Вот сидели и сидят у ночного, вечного, как Млечный Путь,
костра Великие Пророки.
Древности вместе со внимающими
учениками своими…
Вот сидит Будда у Костра с Учениками своими…
Вот сидит Моисей у Костра вместе с народом своим… С народом…
Вот сидит у ночного святого Костра Иисус Христос с
Апостолами Своими…
Вот сидит у ночного святого Костра Пророк Мухаммед с Учениками-азгабами своими…
Но как мало человеков внимают
Вечным Пророкам! Только горстка Учеников Свидетелей Апостолов!..
И вот проходят века – и Великая весть доходит до
Человечества!
Как долго! И многие померли, ушли слепо с земли, не услыхав
Великой Вести!..
И многие человеки только спустя много веков узнали о том
Святом Костре, где сидели Пророки и Учителя бессмертные наши…
И вот Господь дал нам Телевиденье! дал нам Тот одинокий Костёр Пророков с немногими Учениками-Свидетелями…
И вот Господь дал человекам Телевиденье, чтобы Мудрецы и
Пророки не томились одиноко у Вечных Костров своих!
И чтобы Великая Весть в мгновенье приходила к
Человечеству!..
И чтобы все мы сидели у Тех
Костров… и слушали нынешних Мудрецов и Древних Пророков…
Но кто нынче сидит у Святого Костра?
Какие Мудрецы?..
Какие Ученики?..
Какую Весть они несут внимающим человекам?..
Ходжа сказал горько:
– И вот нынешними человеками Смутного Времени руководит не
Библия! Не Коран! Не Пророки!.. А Телевышка распахнута как великая книга над
народами…
Ходжа сказал:
– Телевышка – это перископ дьявола…
Телевышка – это зубочистка во рту гнилой власти…
Телевышка – это шампур, вертел, на котором обжариваются
правдоискатели, люди Истины и Веры … Люди великой Любви.
И нестерпим над Русью чад. Дух день и ночь горящей Правды…
Это телекостёр новой Инквизиции…
Да!..
И ещё Ходжа сказал горькие стихи:
– Слух об убийцах, ворах, графоманах.
Мчится на спутниках и телеэкранах!..
Весть о Великих мужах и делах
Тащится, как и встарь, на седых лошадях и ослах…
Да!..
Айх!..
И ещё сказал тихо:
– Если бы нынешнее Телевиденье снимало бы Голгофу – то
запечатлело бы сладострастно муки двух разбойников на крестах и толпу
бесноватую кровожадную, а Спасителя Христа забыли бы…
Мастер умолчания
Одну из передач «Тем временем» телеведущий А. Архангельский
посвятил «историческому эффекту» романа «Доктор Живаго». Разумеется, здесь
незачем давать оценки широко известным, высказанным в передаче суждениям. Но
поскольку они во многом касались истории 50-х годов и личности Б. Пастернака,
то самое любопытное в передаче – именно то, о чём умолчал Архангельский. Ведь
он не мог не знать, что Пастернака семь (!) раз выдвигали на Нобелевскую
премию, что премию он получил вовсе не за «Доктора Живаго», а за вклад в
развитие русской литературы. А главное, не мог не знать Архангельский, что
зловещую роль в судьбе Пастернака сыграл один из рыцарей холодной войны Даллес.
Именно он публично подбросил эмоциональному Хрущёву идею расправы над
Пастернаком, обманно связав Нобелевскую премию с романом «Доктор Живаго». При
этом провокация осуществлялась весьма квалифицированно. «Доктор Живаго» уже был
набран в «Худлите» (с небольшими купюрами,
согласованными с Пастернаком). Борис Леонидович в буквальном смысле умолял итальянского
издателя задержать выход романа на 2–3 месяца, чтобы сначала роман напечатали в
СССР. Тогда не было бы грандиозного скандала. Однако просьбы Пастернака
побудили итальянца ещё более поторопиться, и получилось то, что получилось. Нет
ни малейших сомнений, что Пастернак стал жертвой провокации, намеренно
спланированной за рубежом.
Можно ли сегодня – именно сегодня! – не включать эти
события в контекст размышлений вокруг «Доктора Живаго»? Но ведущий
ушёл от них и очень явственно выявил своё общее течение мыслей. Архангельский
всё больше заявляет себя мастером умолчаний, это его фирменный стиль. Но
умолчание издавна считалось делом особо лукавым. Передача о Пастернаке свидетельствует,
что Архангельский совершенствует своё мастерство умолчания.
Штурмовщина
Название заявленной на ТВ Центр передачи заинтриговало:
«Мозговой штурм». Захотелось увидеть, каким интеллектуальным напряжением учёные
достигают великой цели, преобразующей жизнь человечества. Однако на экране
мишень предстала в ином виде. Создавалось впечатление, что цель мозгового
штурма – получение Нобелевской премии. Время от времени показывалось то
заседание Нобелевской комиссии, то званый обед, на котором главными персонажами
были не нобелевские лауреаты, а шведская королевская семья. Учёные,
отказавшиеся от престижной премии или каким-либо образом нарушившие
установленный ритуал при её вручении, давались как бы чудаками.
Видимо, такие передачи должны делаться учёными высокого
класса, которым понятно и напряжение человеческого ума, и истинная цель
самоотверженной работы. Интриговал бы процесс достижения цели, через неудачи,
отчаяние, риски, трагические и трагикомические ситуации. Но пришлось увидеть
умных и серьёзных людей, которые популярно рассказывают, чего они хотят
добиться. А чтобы не было одиноко говорящих голов, показывалась аппаратура, мало что объясняющая зрителю. Как надо полагать,
замечательный русский учёный, доктор технических наук Виктор Принц (зачем-то
подчёркивалось, что у него немецкая фамилия) разрабатывает проблему, решение
которой позволит делать невидимыми материальные объекты. Задача эта огромной
важности и имеет в первую очередь военное значение, поскольку при её успешной
реализации в корне изменятся способы ведения войн и
сотрётся стратегическое различие между великими державами и прочими странами.
Однако отнюдь не это интересовало создателей фильма, огорошивших учёного
вопросом: когда же благодаря его стараниям появится на земле долгожданный
человек-невидимка. Лет через семь, снисходительно улыбаясь, пообещал учёный,
чтобы отвязаться. На этом фильм и закончился. Хорошо ещё, от учёного не
потребовали выполнения семилетки в три года. Штурм так уж штурм.
Украшая минувшее
цветами воображения
Работая консультантом на разных картинах, мне довелось
непосредственно сталкиваться со всеми недостатками в этой сфере киноискусства.
Причём корни обозначенных в прессе проблем гораздо глубже, чем это видится из
зрительного зала. Но для начала – о ленте, послужившей отправной точкой для
разговора, затеянного «ЛГ», в создании которой мне также довелось поучаствовать.
«1612» И
ДРУГИЕ
Волна критики, которая поднялась вокруг новой картины
Владимира Хотиненко, отнюдь не оригинальна. Так было
и с «Турецким гамбитом», и со «Статским советником». «1612» является одной из
самых громких премьер сезона, а у нас выходит не так много фильмов, о которых вообще
можно что-то сказать. Надо заметить, что сам режиссёр не заявлял об
историческом характере фильма и всячески подчёркивал, что главные персонажи
выдуманы. В связи с этим отчаянные потуги найти в приключенческой ленте Хотиненко признаки казённой пропаганды лично мне
представляются нелепыми. Уж если бы государство действительно ставило такую задачу,
то, наверное, мы бы получили не авантюрную love story, а ещё одного «Минина и Пожарского» образца 1939 года
с капитуляцией поляков и въездом победителей в Кремль под звон колоколов.
Конструктивная критика – вещь, безусловно, полезная. Но, к
сожалению, у нас вместо неё преобладает жанр разудалого
поигрывания знаниями, нередко при отсутствии таковых.
Ну не полюбилась журналистам Ксения Годунова – пожалуй, единственный персонаж,
за который в фильме можно серьёзно «зацепиться». Но непонятна апологетическая
убеждённость, что в 1612 году Ксения «тихо жила в своей келье». Действительно,
она была пострижена в монахини под именем Ольги, выдержала осаду
Троице-Сергиевой лавры, затем оказалась в Москве, в Новодевичьем монастыре. Но
в августе 1611 года казаки атамана Ивана Заруцкого
взяли монастырь приступом, разграбили его, «и Ольгу, дочь царя Бориса, на
которых прежде и зрети не смели, ограбили донага, и
иных бедных черниц и девиц грабили и на блуд имали».
После этого о Ксении нет никаких известий вплоть до её смерти в 1622 году. Куда
за 10 лет несчастную могло занести из разорённого монастыря – одному Богу
известно. Авторы фильма предложили свою версию событий, и поскольку никаких
документальных свидетельств нет, то она столь же допустима (или недопустима), как
и тихое проживание в келье.
Вообще при прочтении отзывов на «1612» поражает
безапелляционная убеждённость в достоверности древних письменных свидетельств.
Хотя первое, с чего начинается обучение в исторических вузах, – это критическое
отношение к источникам. Возьмём ради примера стенограммы знаменитого Порт-Артурского процесса 1907 года. Две профессиональные
стенографистки параллельно записывают показания одного и того же человека, но
их тексты сильно отличаются. Тогда тексты правят и сводят в третий,
окончательный вариант. Какой из трёх наиболее достоверен?
И как дословно реконструировать, что же на самом деле произнёс свидетель? А
ведь со времени этих событий прошёл только век. Что же говорить о документах четырёхвековой давности!
Многие критики обрушились на предложенную в фильме
интерпретацию выбора нового царя. С завидным постоянством началось пересказывание официальной версии, основанной на грамоте об
избрании на царство Михаила Романова. И опять же удивляет безапелляционность
суждений. Ведь комплекс имеющихся документов рисует отнюдь неоднозначную
картину. Например, в 1983 году историк А.Л. Станиславский обнаружил ранее
неизвестную «Повесть о Земском соборе», где всё выглядит совсем иначе: в Москве
буйствовали казаки, осаждали дворы бояр, решавших судьбу трона, а потом и вовсе
явились на собор и заставили его перепуганных участников присягнуть Михаилу
Романову. Есть свидетельства, что князь Пожарский тоже интриговал с целью
занять престол. Не исключено, что со временем обнаружатся ещё какие-нибудь
документы.
Есть объективная сила факта: Романов, а не Пожарский стал
государем. А вот восстановить дословно предвыборные дебаты начала XVII века –
дело безнадёжное. Ведь даже события современной истории очевидцы рассказывают
по-разному. Поэтому я бы порекомендовал всем, прежде чем браться за перо, прочесть
Льва Толстого – его ответ на критику «Войны и мира». На роман, как известно,
обрушились даже ветераны Бородинского сражения. И Лев Николаевич на нескольких
страничках блестяще, на мой взгляд, изложил методологию художественного творчества
в историческом контексте: как работать с источниками, что может себе позволить
автор и чего он себе позволять не должен ни в коем случае.
СТЕПЕНЬ
ДОСТОВЕРНОСТИ
Проблемы с исторической достоверностью испытывает сегодня
не только игровое кино. То, что сейчас показывают на ТВ под видом
документальных фильмов, на самом деле уже давно стало
художественно-публицистическим репортажем: берётся нарезка старой хроники,
делается подсъёмка постановочных эпизодов,
сдабривается парой-тройкой ангажированных интервью, а дальше всё это
монтируется и комментируется автором, как ему заблагорассудится. В результате
возникают такие «шедевры», как недавний фильм про латышских стрелков. Я не
испытываю особо нежных чувств к «суровым воинам революции». Но и столь
тенденциозного рассказа, при этом с многочисленными ошибками и передёргиванием фактов,
они тоже не заслужили.
Ситуация в игровом кино заведомо хуже. Ведь в чистом виде
исторического кино нет ни у нас, ни за рубежом. Любой фильм, претендующий на
звание исторического, – всего лишь попытка визуально приблизиться к прошлому.
Снять «абсолютную правду» невозможно в принципе. Всё дело в степени
достоверности, на уровень которой в первую очередь влияет изначальный замысел
картины.
Часто концепция исторического фильма диктуется
патриотическими соображениями: мы сделаем кино вроде бы правильное, но при этом
выберем героический эпизод и его «поднимем», а остальное пусть останется за
кадром. Ну не говорил Александр Невский: «Кто с мечом к нам придёт, тот от меча
и погибнет». Зато какой фильм, какой образ, какая
моральная поддержка армии в годы войны!
Гораздо хуже, когда авторы просто не знают, за что они
взялись, или им не хватает денег. Тогда всё делается по принципу: «Я его
слепила из того, что было...». На достоверность тут рассчитывать вообще не приходится.
Есть и третий вариант. Режиссёр всё знает и всё понимает,
но ему хочется по-другому, чтобы красивее было. Когда снимали «17 мгновений
весны», все прекрасно знали, что форма должна быть серая, а не чёрная (та была
парадной). И часовые с автоматами в РСХА на каждом углу не стояли. Но
художественный эффект несомненен – согласитесь, трудно сегодня представить
Штирлица в сером мундире.
Однако за последние годы в отношении исторического кино
появилась новая, изначально порочная концепция – мол, если снимать «как было»,
то это скучно и никто смотреть не будет. Сначала кинодеятели
это говорили мимоходом, потом выдвигали как версию, сейчас уже – как аксиому.
Якобы у нас зритель, особенно молодой, на уровне примата – ему лишь бы на
экране бегало-стреляло.
Но позвольте: откуда такое пренебрежение к аудитории?
Может, это вы сами снять не умеете, чтобы и «как было», и при этом зрелищно? На
самом деле у нашего зрителя, в том числе и молодого, интерес к истории
огромный. Ведь, как писал А.С. Пушкин, «люди никогда не довольны настоящим и,
по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми
цветами своего воображения». К сожалению, наша система работы над фильмом не
только не позволяет украсить прошлое, а неизбежно превращает его в какой-то
псевдоисторический ералаш.
У СЕМИ НЯНЕК
Концептуальное решение исторического фильма, зачастую уже
далёкое от правды, обрастает новыми деталями в рамках сценария. Именно здесь
возникает большинство сюжетных ляпов и глупостей. Как это ни печально, но
сценаристы и историки живут сегодня в параллельных мирах. Мир кино никак не
соприкасается с миром научным: пригласил консультанта – молодец, не пригласил –
ну и не надо. К сожалению, творцов, с уважением относящихся к реалиям прошлого,
крайне мало. Вместо того чтобы обратиться к специалисту, сценарист, как
правило, начинает что-то на ходу изобретать сам, в лучшем случае пролистав
школьный учебник. Рыться в архивах, штудировать научные труды – работа пыльная,
скучная и… неоплачиваемая. Сценаристу ведь зачастую платят сдельно. Какой же
смысл ему напрягаться, время тратить? Ну а после того, как такой сценарий
запускается в работу, ошибки растут в геометрической прогрессии по принципу
падающего домино.
Сегодня в нашем кино практически нет серьёзного досъёмочного периода, как это было в прежние времена, когда
заранее утверждались эскизы костюмов и декораций, подбирался реквизит. Сейчас
никто ничего не делает, пока нет денег, а как только они появляются, начинается
страшная гонка. Нередко на запуск фильма отводится месяц. Можно за это время
подготовить большую историческую картину? Героические усилия наших костюмеров и
постановщиков показывают – можно. Но какой ценой? Ведь тем, кто высокомерно из
зала поглядывает на экран, невдомёк, что роскошные костюмы дошивали ночью перед
съёмкой буквально на коленях, что мощный интерьер закончили строить лишь под
утро, что массовка опоздала, и т.д. и т.п.
Но всё это только прелюдия. Ведь за
персонаж, входящий в кадр, отвечает масса людей. Друг
другу они никак не подчиняются, а в постоянной спешке свои действия
согласовывать не успевают. Костюмер одевает актёра в мундир, гримёр клеит ему
усы, пиротехник выдаёт ружьё, реквизитор – перевязь и саблю. Итого – четверо.
Вероятность, что где-то будет прокол, увеличивается ровно в четыре раза. Тем
более что постоянно возникают споры. Ордена – это реквизит или костюм? Кобуру
должен дать пиротехник вместе с револьвером или реквизитор? А может, это деталь
костюма? Само собой, каждый считает, что это должен делать не он, а кто-то
другой. Но ведь стоит хотя бы одному специалисту работать спустя рукава под
обычным в таких случаях предлогом «да кому это нужно», – и труд всех остальных фактически
пускается насмарку.
Призвать кого-либо к ответу на площадке может только
режиссёр. Ему, конечно, не всё равно, в чём актёр войдёт в кадр. Но он не в
состоянии уследить за всем. У него своих проблем хватает – свет уходит, дворец
надо освобождать, актёру надо на спектакль ехать, и далее в том же духе.
Добавьте сюда ещё «мастерство» актёра, всё норовящего задвинуть шляпу или кивер
на затылок или выставить напоказ честному народу здоровенный
нательный крест. В итоге, когда раздаётся команда «Мотор!», в кадре возникают
персонажи в странных мундирах с непонятными наградами, совершающие не
адекватные эпохе действия.
С такой организацией съёмочного процесса у нас
исторического кино нет и не будет, тем более что
реально никто готовый фильм перед выпуском в прокат с исторической точки зрения
не оценивает. Я не ностальгирую по прежним временам. Но в протоколе приёмки всё
тех же «17 мгновений…» есть, например, замечания о деталях мундира… Мелочи?
Возможно. Но такое внимание к мелочам не позволяло скатываться до откровенной халтуры.
«ПОДДЕРЖКА»
ИЛИ ВСЁ-ТАКИ «ГОСЗАКАЗ»?
Большинство кинокартин снимаются в России с тем или иным
государственным участием. Официально госзаказа у нас нет, существует лишь
«государственная поддержка». Следовательно, и диктовать условия игры
государство как бы не вправе. В результате вместо исторического кино мы
постоянно получаем коктейль из стереотипов и уничижительного самобичевания. Чтобы далеко не ходить, достаточно обратиться к ряду последних
фильмов про Великую Отечественную, что однозначно декларируют: людей в грош не
ставили, воевали не умением, а числом, гнали толпами на минные поля, стреляли в
спину героям, которых от застенков могла спасти только случайность в виде
личной симпатии вождя; прочая же власть была напичкана дураками, чинушами и
подлецами. И всё это преспокойно выдаётся за патриотическое кино!
Согласитесь, трудно представить подобное, например, в США,
где тот же Голливуд (кстати, не без помощи Пентагона) даже из военных катастроф
американцев ловко делает победы. У нас же стоит только заикнуться о
необходимости соблюдать хоть какие-то исторические приличия, как тут же
поднимается крик: «Ату! Цензура!». Когда я слышу подобные истерики, то вспоминаю
заслуженного ветерана-фронтовика, с горечью говорившего по поводу вопиюще
недостоверного «Штрафбата»: «Мы же ещё живы, что вы творите! Вот подождите,
умрём, а там снимайте себе что хотите». И лично для меня ордена этого человека
значат гораздо больше, чем все вместе взятые потуги «свободного творчества»
лихих сценаристов и режиссёров.
Когда вышел «1612», журналисты произносили слово «госзаказ»
чуть ли не как ругательство. Мол, «вам не стыдно работать на государство?».
Можно подумать, что Эйзенштейн и Тарковский снимали свои шедевры на частные
пожертвования. Совершенно непонятно, почему, защищая право на свободу кино-творчества,
критики отказывают государству в этом праве? Почему государство не может
высказывать на экране свою точку зрения и, как любой продюсер, получить за свои
деньги тот результат, какой оно хочет получить? Вполне естественно, что если государство
финансирует фильм о своём прошлом, то оно будет показывать те моменты, которые
поддерживают его настоящее. Это нормально. А уж интересантов снять «немытую
Россию, страну рабов, страну господ» хватает и без казённых средств.
Не сомневаюсь, что эти строки у многих вызовут
недовольство. Но как историк считаю, что если снимается костюмный водевиль, то
и называться он должен водевилем, а не историческим кино. Зритель вправе
понимать, что он смотрит. Всё должно быть достоверно, а достоверность начинается
с обозначения правил игры…
,
кандидат
исторических наук, преподаватель Школы-студии МХАТ
ЛГ, 12.12.07
Мистерии
Приручив русского телезрителя к тому, что в передаче «К барьеру» они могут телефонными звонками определить победителя игрового поединка, власти после фиктивных парламентских выборов организовали шутовские теледебаты между Борщевским, как бы лидером пропутинской партии «Гражданская сила», которой на самом деле нет в природе, и как бы предпринимателем Боровым, играющим роль радикального либерала. Либерал, повторяя сценарий фильма Рязанова «о бедном гусаре», орал - тираны, душители свободы, сатрапы. Выборы фальсифицированы. При этом ассистентом либерала была явлена некто Алла Ефремовна Гербер, председатель общества «Холокост», негодовавшая против методов обмана избирателя. Пикантная подробность - язычница Гербер назначена прошлой осенью Путиным в «Общественную палату». Между тем путинист-медвежатник, словно новоявленный Мефистофель, глумливо глумился - все хорошо, демократия крепчает, народ за нас. И что же? На табло 58000 голосов было подано за партию Путина и лишь 43000 - за «либералов». Соотношение буквально повторяющее пропорцию парламентских выборов: 63 процента за «партию власти», и 37 процентов - за прочих. На самом деле Боров должен был разгромить Борща. И конечно же разгромил. Вот только привычное народу табло обнародовало отъявленное вранье. Когда же эфир закончился, на мониторе между дуэлянтами состоялось почти что дружеское рукопожатие. Фарс закончился.
13.12.07.
Норманно-бесие
Телеканал «Культура», управляемый Швыдким, начал серию передач под названием «Ступени цивилизации». Викинги. Тема: «Сага о новых землях». И что же мог услышать русский зритель? Оказывается, викинги на западе Европы назывались норманнами, а на востоке Европы русью. На Западе они были «землепроходцами», а на Востоке - «разбойниками». При этом именно разбойники викинги основали государство Русь. Словом, правящий режим под видом теле-просвещения распространяет давным-давно разоблаченную «норманнскую теорию», сфабрикованную Шлёцером и Миллером в XYIII веке и тогда же беспощадно раскритикованную Ломоносовым.
14.12.07.
"Преступление и наказание" на Первом
канале как неизбежное зло
Можно сколько угодно убеждать себя и других, что сериал –
это то же кино, только длинное. Однако фильм, распавшийся на куски, растянутый
во времени, обрываемый рекламой, ты будешь смотреть на диване, кто – с
сигаретой в зубах, кто – с тарелкой борща, кто – с подружкой на том конце
провода («Я тебя слушаю, но одним глазом Достоевского смотрю, надо же быть в
курсе»).
И не надо себя убаюкивать сладкими обещаниями режиссера,
что он будет к автору бережен и уважителен. Это все равно
что обещать лабораторной лягушке препарировать ее уважительно. Помните
Горбатого в фильме «Место встречи изменить нельзя»: «Мы тебя не больно
зарежем»? Если это успокоит лягушку – хвала эскулапам.
С Достоевским все сложнее. Не изобрели пока наркоза для
писателей, подвергнувшихся экранизации. Поэтому любое вмешательство в их мир
сродни хирургическому, только без обезболивания. С
одной разницей: необходимость хирургического вмешательства в человеческий организм
диктуется жизненной необходимостью, вмешательство же в организм литературного
произведения диктуется а) деньгами, б) амбициями.
В одном из многочисленных интервью режиссер-постановщик
сериала Дмитрий Светозаров на вопрос, почему он
выбрал для экранизации именно «Преступление и наказание», ответил, что, по его
мнению, это самый совершенный роман не только Достоевского, но, возможно, и
всей мировой литературы. Словом, на мелочи не размениваемся. Дальше режиссер
пообещал представить нам аутентичного Достоевского. Правда, как выяснилось по
ходу беседы, Светозарова многое в романе не
устраивает. Есть, например, необоснованные длинноты. Слишком много внутренних
диалогов. По мнению режиссера, в Достоевском была «бездна графоманской
беллетристики». И продолжает: «Будь моя воля, я обязательно
переодевал бы ее (классику. – «НГ») в современные
одежды. Беря у классиков не только сюжеты, но и психологическую обоснованность
поступков героев, их философию. Чрезмерная верность букве произведения, соблюдение
всех правил быта, привычек, даже самой речи приводит к закрепощению художника».
Как писал Чехов, «если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не
Отечеству». Проговорился Светозаров. Никакой
аутентичности нет и – более того – быть не может. Уважительного препарирования
не бывает.
Пустой спор, хорош ли, скажем, в этом фильме Раскольников
(Владимир Кошевой). Дело вкуса, вопрос кругозора и, конечно, соотношение с
собственным видением героя. По мне так этот Раскольников излишне брутален, эмоционально неповоротлив, в нем нет той
интеллектуальной нервозности, что была у Раскольникова в
романе и что блистательно передал почти 40 лет назад Георгий Тараторкин.
Раскольников Первого канала иконописен и мрачен, но
весьма статичен, отчего не вызывает ни сочувствия, ни интереса, ни даже
отвращения. Еще меньше повезло Андрею Панину – он, к сожалению, просто обречен
на сравнение с Иннокентием Смоктуновским в роли Порфирия Петровича. Но если
даже представить себе, что Смоктуновского мы выдумали, то остается сравнение
Панина с Паниным. Ничья. Сериальный Порфирий Петрович подозрительно похож на
всех остальных панинских героев – будь то Савинков из
«Всадника по имени Смерть», Борджиа из «Ядов, или
Всемирной истории отравлений», гэбист-подонок
из «Водителя для Веры» или пьяница Гаркуша из «Свадьбы». Дерганый запинающийся
многословный человек, что-то скрывающий под каскадом слов и эмоций. У Панина
это получается хорошо, но слишком часто.
Идеально сыграть знакомый с детства литературный персонаж
не сможет никто – хотя бы потому, что он у каждого свой. Передать дух
произведения, в данном случае – «Преступления и наказания», как обещал Светозаров, невозможно уже по той причине, что в фильм не
может вместиться язык Достоевского – только диалоги и монологи. Драматургия и проза
– разные виды литературы. А кино, искусство визуальное, и вовсе стоит особняком
от искусства слова.
В «Преступлении и наказании» Достоевского есть один герой,
который в сферу интересов авторов сериала вообще не попал. Это Петербург
Достоевского – свинцовый, без неба, в душных трущобах. Интересно, стал бы
Раскольников тем самым Раскольниковым, живи он в Москве? Конечно, нет. А в
фильме – лишь крохотные куски дворов-колодцев, ухваченные камерой маленькие
пятачки, сохранившие вид и дух затхлых петербургских трущоб, на которых толкутся персонажи. Пятачки украшены вывесками а-ля XIX век,
а снующие прохожие, одетые безупречно по моде и обличью тех времен, лишь
подчеркивают неловкое ощущение маскарада. Не Петербург Федора Михайловича, а
Питер FM какой-то.
То и дело задаюсь вопросом: почему меня должно
интересовать, как режиссер Дмитрий Светозаров или
любой другой решившийся на экранизацию видит и понимает литературу? Почему это
должно интересовать миллионы других зрителей, усевшихся перед телевизором?
Потому что он нашел деньги? Потому что классика нынче в моде? Почему можно и
нужно по собственному усмотрению и разумению выхватывать из произведения «киногеничные» куски, отбрасывая за ненадобностью «некиногеничные», впрягая в одну телегу два абсолютно разных
и даже полярных вида искусства? «Мысль изреченная есть ложь», – уверял Тютчев.
Он не жил в эпоху экранизаций, он не знал, что такое изреченная мысль, ожившая
перед глазами.
Те, кто снимает и выпускает в свет бесчисленные
экранизации, объясняют благородство своей миссии еще и тем, что их фильм для
очень и очень многих – в первую очередь для молодых – станет первым и последним
знакомством с данным произведением искусства. То есть мы с Федором Михайловичем
рассказали молодежи о метаниях грешной души. А мы с помощью Льва Николаевича
поведали историю семьи Ростовых на фоне кровавых событий 1812 года. А вы кого в
соавторы взяли?
Ребята, вас дурят. Сериальное «Преступление и наказание»
имеет к Достоевскому такое же отношение, как Джоконда на конфетном фантике – к
полотну в Лувре. Вам объясняют, что пусть хоть так вы познакомитесь с великими
писателями, чем не познакомитесь вовсе, – не верьте. Есть вещи, которых лучше
не знать вовсе, чем составлять о них мнение по чужим рассказам. Не читали
Достоевского – и не надо. Значит, он вам не нужен. В конце концов миллионы
людей на свете даже не знают, кто это такой. Вам навязывают якобы новые знания
– на самом деле это лукавая псевдообразованность,
которая хуже невежества откровенного. Иллюзия знания у невежественного человека
опасна, она ведет к агрессивной уверенности в праве разбираться и судить.
Считанные единицы и правда после сериала прочитают «Преступление и наказание»,
но подавляющее большинство отныне будет жить с уверенностью, что знает Достоевского.
Медвежья услуга. Обворовывание под видом просвещения. А аргумент «пусть лучше телевизор
смотрят, чем водку по подъездам пьют», вообще не выдерживает критики: кто хочет
водку пить, того экранизацией Достоевского не прельстишь, он пойдет и будет
пить водку. Так что пока никакой пользы от странного симбиоза кино и литературы
не видать. Кроме, разумеется, пользы для телеканалов. Зато повод для гордости:
мы, мол, открываем для зрителей родную литературу. Да не открываете, а
отвращаете от литературы навсегда. Печальные перепевы со знаменитым и, к
сожалению, абсолютно верным утверждением Ленина насчет важнейшего из искусств.
Лучше кино не оболванивает ни одно искусство. Литература может заставлять
думать. Это плохо. Надо искать ей замену, но так, чтобы никто не заметил
подмены.
Так что же, спросят меня, вовсе ничего не экранизировать?
Хотелось бы ответить: «Да лучше вовсе ничего не экранизировать», но понимаю,
что невозможно. Пока экранизации будут приносить деньги, литературные
произведения будут подвергаться атакам со стороны кинематографистов. Надо
попробовать расслабиться и получить удовольствие. Лучше всего закрыть глаза и
слушать замечательный текст (вот где пригодится буквальное следование тексту).
Целый час. Другого рецепта не знаю. Неизбежное зло надо научиться принимать достойно
и правильно.
Е.Ю. Барабаш - завотделом
культуры
НГ, 14.12.07
За
какое преступление наказываютДостоевского?
Режиссер
сериала "Преступление и наказание" ловко извратил православную идею
романа...
"Лжет тот, кто боится"
Г.Сенкевич
Закончился
показ сериала «Преступление и наказание» по роману Ф.М.Достоевского. Признаться,
в течение недели мы преждевременно испытывали искреннюю радость при мысли о
рождении высокодуховного русского кино. Сначала нам
показали православный фильм «Остров», получивший награду Патриархии, а теперь
экранизировали религиозного писателя Достоевского. Однако, режиссер фильма Дмитрий
Иосифович Светозаров наших надежд не оправдал: он
извратил всю идею романа, вместо гимна православию пропев гимн нераскаянному бандитизму.
Не случайно режиссер с самого начала заявил, что этот роман для него – трагедия
бездарности! Режиссер, принципиально весь фильм остававшийся верен тексту
книги, в конце самым странным образом вырезал последние страницы, финал, в
котором и заключалась вся суть романа, православное понимание смысла страдания
и надежда на духовное возрождение!
Светозаров решил закончить фильм по-своему. Помните, когда
Раскольников уже отбывает срок на каторге, он живет все тем же горделивым
молодым человеком, так и не понимая, отчего его посмели осудить люди,
совершившие, быть может, в тысячу раз худшие преступления, чем он? То есть он
по-прежнему берет за мерило своих поступков мнение человека, а не заветы Бога.
В связи с этим Раскольников мучается мыслью: единственное мое преступление то,
что я не вынес его и явился с повинной, а значит проявил непростительную
слабину, загубил собственную идею. На этом Светозаров
фильм и завершает, показывая Раскольникова этакой «бездарностью», не осилившей
преступление! Куда уж ему до Саши Белого, этому неудачнику! А ведь мысль
Достоевского была гораздо глубже, уносилась в метафизику! Уход от Бога и есть
то преступление, искупить которое возможно возрождением в себе веры! Но если
Бога нет, все позволено, говорил Достоевский. К этой мысли и подвел нас Светозаров, лишь однозначно убрав частицу «если». Бога нет!
Все позволено, и не стоит сомневаться в своих силах! Между тем, с самого начала
другими каторжниками Раскольников метко определялся, как закоренелый безбожник:
«Он никогда не говорил с ними о Боге и о вере, но они хотели убить его, как
безбожника». Мы видим Раскольникова, замкнувшегося в себе, продолжающего
анализировать свое преступление и сомневаться, стоило ли являться с повинной?
Раскольников начала каторги не проявляет никакой благодарности к последовавшей
за ним Соне, в душе его еще не зародилось раскаяние и жизнь поистине кажется
беспросветной, он бесконечно далек от окружающих его людей и не чувствует
никакой связи с этим миром. Он даже ни разу не обратился к подаренному Соней
Евангелию. Возможно ли завершать фильм на этой ноте, сожалея о «слабости»
несостоявшегося преступника? Ведь настоящий конец последует дальше!
Заболев в
Великий пост, Раскольников мучается кошмарами. Он начинает понимать всю
опасность «новых» идей, «новых» теорий, тех плодов гордого ума, которые ведут к
разладу между людьми, к хаосу, смерти и гибели целых армий. Раскольников
осознает ложную «мудрость», уводящую иных мыслителей далеко от Истины, простой
и попранной ими, и путь их заканчивается преступлением, растлением собственной
души во имя пустого тщеславия. Стоило ли ставить эксперименты, стоило ли
пытаться делить людей на «тварей дрожащих» и «право имеющих», если «право
имеющие на убийство» все равно к дальнейшей жизни не годны, как убившие в самих
себе совесть. Раскольников начинает смотреть на Соню другими глазами, не
выдерживая напряжения, падает ей в ноги с молчаливым покаянием, и с этого
момента сердце его оказывается возрождено для новой жизни, любви. Прежде
являясь единственным авторитетом для самого себя, поставив себя в центр своего
мира кощунственных теорий и вычеркнув из мира Бога, Раскольников теперь
обнимает колени кроткой Сони. Ее сила, взятая из Евангелия, становится и его
силой, так что семь лет последующей каторги кажутся любящим людям за семь дней.
Но Дмитрий Иосифович ничего этого не показывает. С немым укором взирает его мрачный
Раскольников на робкую Соню, будто ожидающую от этого убийцы удара. Сожаление о
раскаянии видно в светозаровском персонаже. Таким
образом и фильм получается отнюдь не по Достоевскому, а по безрелигиозному
Светозарову.
Во время
телепередачи «Закрытый показ» с Александром Гордоном Дмитрий Иосифович с
уверенностью провозгласил, что не смеет вносить свою режиссерскую трактовку в
канонический текст Достоевского. Признаться, мысль эта и внушила нам надежду на
верную расстановку акцентов в фильме. Но, формально оставаясь верным букве, Светозаров все равно умудрился предать весь дух
Достоевского. Получилось совсем как на стыке Ветхого и Нового Заветов, когда
еще апостол Павел предостерегал: «Тот Иудей, кто внутренно
таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве».
Думается, Светозарову Евангелие читать не
приходилось, так же как и придуманному им Раскольникову. Ветхозаветная Буква
оказалась важнее Новозаветного духа. Да только, оказывается, можно дословно
озвучить текст романа, но умудриться извратить всю идею простым изъятием некоторых
страниц… Печально, что фильм этот будут смотреть школьники, не желающие
самостоятельно прочесть роман. По роману, вернее по светозаровской
оценке романа, будут писать свои сочинения…
В чем
причина подобного режиссерского вранья? Как признался сам Дмитрий Иосифович, он
не считает себя человеком верующим, хотя и «помнит», что дедушка его был
архимандритом. Нерегилиозное сознание, чего и следовало
ожидать, не может прочувствовать и передать ту высшую идею, с которой жил
Достоевский: осознать и сказать, что вне веры во Христа человек обречен на муки
душевные и физические. Точнее, муки нам, конечно, показаны, но вот какое
лекарство предложил от мук режиссер? Никакого! Да и от чего лечить, коли
раскаяния не последовало? В душе светозаровского
Раскольникова только гнев, что его убийство раскрыли, а сам он, значит, теперь
«тварь дрожащая». Мало того, из одного интервью Дмитрия Светозарова
становится понятно, что режиссер готов олицетворить бездуховного самоубийцу Свидригайлова с самим Федором Михайловичем. Даже актера
подбирал «соответствующего», потому что по укоренившейся антирусской традиции,
аморальный Свидригайлов – это, якобы, «альтер-эго» писателя.
Для чего
закладывать в основание фильма явную ложь? Ведь благодаря таким киноподелкам продолжится искаженное понимание Достоевского,
длящееся вот уже второй век, а точнее, полное непонимание его. Чем талантливее
будет игра актеров, тем сложнее окажется зрителям определить ложь режиссера.
Атмосфера фильма может склонить на сторону режиссерского прочтения романа. А
ведь действительно, нам бесконечно импонирует молодой актер Владимир Кошевой в
роли Раскольникова. Его страдальчески исхудалое лицо с выразительными глазами
вполне подходит под образ идейного страдальца Родиона Романовича. Юная Полина Филоненко прекрасно справилась с ролью Сони, отдавшей себя
на заклание ради умирающих с голоду родных.
Но сегодня
принято «талантливо и изящно» клеветать на самых достойных сынов России, на
православных русских писателей и поэтов. Уже сняли отвратительную многосерийную
ложь о Сергее Есенине, где певец русской деревни представлен гулящим бабником.
Уже показали нам фильм А.Учителя «Дневник его жены» о «шведской семье» Ивана
Бунина и его страданиям по лесбиянке. Режиссер Владимир Михайлович Климов,
известный по экранизациям А.Платонова и Ф.Достоевского «Отец» и «Русская игра»,
отмечает: сегодня намеренно не проводится граница между виртуальностью и
действительностью, добром и злом. Фильмы об истории России снимают так, чтобы
опорочить её лишний раз, а ее воинов выставить в самом нелепом свете; фильмы о
классиках литературы изображают русских гениев как тайных извращенцев. Не довольно
ли глумиться над Россией?! Ни историческим лентам, ни биографическим нынче
верить невозможно!»
Замысел
режиссера Светозарова не сложно угадать. Отнюдь не он
положил начало клевете на русских. Если великий классик Федор Михайлович – на
самом деле похотливый Свидригайлов, а его
Раскольников – трагичная бездарность, то можем ли гордиться таким писателем,
можем ли верить ему, да и существует ли тогда вообще идеал примерного
семьянина, верного христианина, патриота, каким был Достоевский? Или вся его
жизнь – ложь, а говорящие о Христе романы – просто история его болезни? Ведь
Федор Михайлович не какой-то там очередной распиаренный,
пустенький писатель, чьи книги упорно стараниями рекламщиков
навязываются всему миру. Достоевский – это, на наш взгляд, идеальный образ
русского человека, пусть в сомнениях, с отступлениями, но в конце все-таки
обретающего твердую веру в Бога. Наш русский архетип. Посягать на этот образ –
значит намеренно формировать у русских людей искаженное понимание самих себя,
неверие в нравственные идеалы, не говоря уже о закрадывающемся в душу отвращении
к русским классикам. Кому понадобилось подводить зрителя к ложному чувству стыда
за нашу литературу, получается, созданную тайными извращенцами, воспевающими
«бездарность, не способную даже убийство толком совершить»?! Подобное, ложное
чувство стыда, к примеру, пытаются сформировать у всех прочих наций потомки
жертв Освенцима.
Федор
Михайлович был горячо верующим православным человеком. Он считал, что именно
христианство, именно Евангелие и полное покаяние способно очистить человека и
приблизить его к Царствию Небесному, к горним мирам. Все его пять романов, его
повести и публицистический «Дневник писателя» полны исповедания веры и
размышлений о Христе. За отступление от Бога страдают и бьются в истерике его
герои, терпя бесовское наваждение. Евангельские притчи, цитаты, обращения к
Богу и вопросы о Боге в его романах введены не случайно. Все происходящее с
персонажами является как бы происходящим перед лицом Бога и оцениваться должно
соответствующе, критерии оценки имеют корни в Евангелии. Персонажи его книг никогда
не остаются наедине с собой. С ними всегда невидимо присутствует собеседник
Христос. Или же дьявол, как в кошмаре Ивана Карамазова. Склониться на сторону
Того или другого – нравственный выбор героев. И если нерелигиозный режиссер
берется экранизировать почти апостольскую проповедь-роман Достоевского, то не
дай Бог ему впасть в искушение добавить свои собственные, нерелигиозные оценки.
Потому что в этом случае мировоззрение Достоевского будет показано с прямо
противоположных позиций!
Вера Федора
Михайловича «через великое горнило сомнений прошла», и горячо верующим он стал
после небезызвестных событий своей молодости, когда за мимолетную связь с
кружком Петрашевцев чуть не расплатился жизнью. Достоевского уже привели на
эшафот и должны были подвергнуть смертной казни, уже дали команду «К заряду!» и
готовы были произнести «Пли!», но в последнюю минуту для Достоевского был
зачитан готовый заранее Высочайший указ о помиловании. Федор Михайлович словно
воскрес. Воскреснет духовно и Родион Раскольников, когда Соня станет читать ему
сцену воскрешения Лазаря четверодневного. Отправившись сдаваться в руки
правосудия, Раскольников сознательно и с радостью принимает свой крестный путь.
На каторге обретает он новый смысл жизни, и отнюдь не депрессивной безысходностью
заканчивает свое повествование Достоевский!
По сути,
романы Достоевского, которые сегодня превратно оцениваются многими, как весьма
мрачные, тяжелые, - это на самом деле песнь торжества Православия. Страданием
на земле сопровождается крестный путь героев к Царствию Небесному. Сам
Достоевский восклицал: «К мирам иным!.. Много мучений, но зато – сколько
величия! Ни с чем не сравнимого…». О величии будущей жизни говорит
Раскольникову Соня, даже в падении своем сохранившая веру в Бога. Если уж и
сравнивать писателя с кем-либо из его персонажей, то именно с Соней, любимой
героиней Достоевского. Если уж и браться экранизировать Достоевского, то не
превращать православного писателя в проповедника самоутверждения за счет гибели
беззащитных старух.
Два века
длится крестный путь Федора Михайловича. Нерелигиозные литературные критики,
либерал-демократы уже при жизни писателя начали плести паутину мифа о том, что
писатель сам себя изображал в бесовских персонажах типа Свидригайлова,
Николая Ставрогина, Федора Карамазова… Особенно старался критик Н.Михайловский,
чье знаменитое выражение «жестокий талант Достоевского» потом с радостью
подхватила советская власть. Так и повелось… О русском классике складывался
стереотип, как о человеке, изливавшем свои грязные желания на страницах книг. И
это несмотря на горячую преданность детям, жене, русскому народу, государю-императору.
Преданность невыдуманную, на века запечатленную в дневниках и письмах. И дело
здесь не в «извращенном сознании» писателя, а напротив, в верном понимании
Достоевским человеческой души. Православный критик Федор Тарасов отмечает:
всякие невнятные гуманистические теории и утопическое мировосприятие,
порождающее социалистические прожекты, активно критиковались Достоевским. Ведь
мир «во зле лежит» гораздо основательнее, чем думают «лекаря социалисты».
Поэтому и произошло в этом мире Событие, выраженное тремя евангельскими словами
и являющееся точкой отсчета у Достоевского: «Слово стало плотью» (Ин.1, 14). Но
разве позволительно русским гордиться своей литературой, учиться у нее
обращенности к свету?
Только в
последнее десятилетие с уходом безрелигиозного
коммунистического режима новая плеяда критиков, воцерковленных
ученых, открывает неизвестные материалы о писателе, православный код его
сочинений. Без труда можно найти статьи и литературоведческие работы о
Достоевском-верующем. Не стоит забывать, что единственной книгой писателя на
каторге было Евангелие, которое он в буквальном смысле проштудировал от корки до
корки, особенно много делая пометок на страницах самого сложного, содержащего
богословские беседы Христа, Евангелия от Иоанна.
К несчастью,
сериал «Преступление и наказание» уже занял место в ряду клеветнических экранизаций,
этих насмешек над русской культурой! Так что хотелось бы вооружить зрителей сериала
высказыванием самого Достоевского, в чистоте души которого невозможно
сомневаться: «Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно
спокоен, в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты
я сложил в себе символ веры, в котором все для меня ясно и свято. Этот символ
очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее,
разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою
любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал,
что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне
лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной». Владимир Климов
был прав: не довольно ли врать, господа режиссеры?
Екатерина Репьева
Национальная идея, 14.12.07
Сказочки
Правительственный телеканал «Россия» по утрам пускает в эфир программы, предназначенные для дискредитации русской истории и ниспровержения знаменитых событий или героев прошлого. В этих передачах то раскрывают неприглядную жизнь писателя Н. Островского, то покажут гнусь о «спецназе» предыдущей эпохи, то распишут в подробностях амурную жизнь актёра Урбанского. Или выдумают ещё что-нибудь. Например, представят историю гибели британского парохода «Принц» в Балаклавской бухте во времена Крымской войны. Мол «Где золото «Чёрного принца»?». На борту судна перевозили звонкую монету для выплаты жалования британской армии, высаженной для осады Севастополя. Груз не нашли. Вместе с «Принцем» погиб целый караван кораблей. Из-за сильнейшего шторма. Интервенты остались и без жалования, и без шинелей, и без провианта. Через 70 лет, уже при большевиках, были произведены подводные работы по поиску утонувшего золота. Результат неизвестен, но авторов посетило воображение. И их понесло. Золото нашли, но Сталин распорядился все засекретить. Монет и иных сокровищ было так много, что именно за их счет «нищая страна» произвела индустриализацию, построив сотни заводов - ГАЗ, Уралмаш и даже Днепрогес. На стройках использовали труд новых крепостных. Он оказался весьма производительным. Ну и так далее. Спрашивается, сколько же золота мог о должен был перевезти небольшой корабль середины XIX века? Тонн 5 или 10? Представляют ли авторы, какая сумма требовалась военному командованию и для чего? Или они думали, что на небольшом пароходе можно разместить все запасы, хранившиеся в Лондонском казначействе? Затем, как это так: новые крепостные за 10 лет ухитрились построить почти 10000 заводов и других крупных народно-хозяйственных объектов, превративших Россию во второе по величине производства государство мира, когда как 50-ю годами ранее труд крепостных был признан самым неэффективным и разорительным для экономики страны. Или при большевиках не было никаких крепостных, или при Александре II власть роковым образом ошиблась, и надо было оставить крепостное право в неприкосновенности. Наконец, огромные траты на строительство в 30-е годы почему-то не вызвали никакой инфляции и дефолтов, которых так бояться современные «выдающиеся хозяйственники», обменявшие золотой дождь от продажи нефти газа и леса на бумаги казначейства США и не затратившие из этих богатств ни рубля на развитие отечественного производства, а теперь инвестиций в экономику нет - зато инфляции хватает с избытком. Перемудрили кремлёвские теле-пропагандисты, хватили через край.
17.12.07.
Сериал "Ликвидация": ликвидирует или создаёт
идеологические мифы?
Уже добрых 3 недели по 2-му телеканалу Российского
телевидения идёт сериал "Ликвидация" и хотя сейчас трудно кого-либо
удивить детективным сериалом на телевидении, это произведение, без сомнения,
претендует на то, чтобы затмить славу "Места встречи изменить нельзя"
(об этом, кстати, прямо так и было сказано в рекламной компании предшествующей
началу фильма). Ну что ж, давайте сравним, коли сами предлагаете…
Сразу необходимо отметить, что на фоне непрерывно идущих по
всем каналам бесконечных криминальных мыльных опер (всех этих "Улиц
разбитых фонарей-7, 8, 9…", "Ментовских
войн", "Спецгрупп", "Покушений" и прочего подобного
добра) "Ликвидация" несомненно отличается значительно большей
художественной добротностью. Сразу видно, что этот фильм не "лудили"
на коленке (по одной серии в день), а снимали по-настоящему. И актёры не
отбывают повинность на съёмочной площадке, а даже играют, что в наше время уже
совсем немало. Есть и просто яркие образы, например, эпизодические роли соседей
главного героя Гоцмана, сыгранные Крючковой и
Семичевым. К огромному сожалению, мы не увидели в роли Фимы Андрея Краско, но и Маковецкий сыграл весьма неплохо. На этом фоне
роль самого Гоцмана, сыгранная Владимиром Машковым,
не очень впечатляет, т.к. по фактуре образа является уже не первым самоповтором актёра (вспомним, хотя бы фильмы
"Вор" и "Олигарх"). Но в целом, художественная ткань фильма
соткана добротно – это надо признать.
Но мы хотим поговорить не столько о чисто художественных
достоинствах или недостатках фильма (всё-таки данная рецензия пишется не для
журнала "Искусство кино"), а о его скрытой идеологической начинке. И
вот здесь то, как раз есть что сказать.
Ну, во-первых, сразу бросается в глаза главный образ фильма
– несгибаемого заместителя начальника угрозыска подполковника Гоцмана Давида Марковича, чьё имя, отчество и фамилию в
фильме совершенно сознательно постоянно (и весьма навязчиво) повторяют по 15
раз в каждой серии. Это, разумеется, не случайно. Это идеологический заказ
авторам. Мы ведь привыкли за последние 15 лет намертво связывать фамилии типа Гоцман, Коцман, Фридман, Шмульман и Абрамович с понятием "кровопийцы-олигархи",
"залоговые аукционы", "чубайсовская приватизация",
"дефолт", "продажная журналистика", "шакалящие у иностранных посольств диссиденты и
несогласные" и прочими аналогичными реалиями, в первую очередь, ельцинской
эпохи. Да и сейчас, эта связка ещё не вполне ушла в прошлое. Вот именно для
того, чтобы разрушить эти устойчивые ассоциации, Машков и создал образ
несгибаемого борца с преступностью, подполковника Гоцмана.
Нам, так сказать преподают ненавязчивый урок толерантности…
Особенно интересно, что Гоцман на
протяжении фильма не боится спорить с абсолютным авторитетом тех лет и (как
сказали бы теперь) "харизматической личностью" – маршалом Жуковым, и
даже не некоторое время попадает за это в тюрьму НКВД. Этот штрих тоже не
случаен. Чтоб я так жил (выражаясь, языком персонажей фильма), но это явный
намёк на действующего Президента России и "героическое" оппонирование
ему из либерального и демократического лагеря.
Но ещё интересней, суть конфликта Гоцмана
с Жуковым и привезёнными им с собой военными контрразведчиками, а также и
конфликта фильмов "Ликвидация" и "Место встречи изменить
нельзя". Здесь речь идёт о принципиальных идеологических позициях.
Напомним, что в фильме "Место встречи изменить нельзя" ключевой
конфликт между Жегловым и Шараповым был выражен фразой Высоцкого: "Вор
должен сидеть в тюрьме!!! И неважно, как я его туда определю!". И хотя
авторы "Места встречи…" видимо разделяли более позицию Шарапова, но,
помимо их воли, в нашем сознании более ярко засела именно ключевая фраза
Жеглова. И это не случайно, ибо эта фраза более всего соответствует глубинным
архетипам русского народа. У нас ведь испокон веку известно, что, если что-либо
делается несправедливо, то будь оно трижды по закону, но всё равно неправильно,
а если всем известно, что человек – преступник, то его надо сажать, даже если
доказательств недостаточно.
Вот именно этот глубинный архетип и надеются сломать (или,
как минимум, поколебать) авторы "Ликвидации". Здесь как раз
противопоставляется, как они считают, "тупиковая" позиция Жукова и…
немцев (а такую связку прямо даёт Гоцман на совещании
у Жукова) и правильная (как они считают) позиция самого Давида Марковича.
Жуков руководит ВОЛЕВЫМ методом: если угрозыск не может
справиться с преступностью, то нужно разом арестовать всех воров "в законе"
(бандитских "авторитетов"), а если их всё-таки пришлось выпустить под
давлением "народных" волнений, то в дело пускаются специалисты
военной разведки, которые начинают "мочить в сортире" воров и бандюганов или, выражаясь современным языком, заниматься
"внесудебными расправами". Соответственно, Гоцман
мягко, но упорно отстаивает противоположную точку зрения: воров можно сажать
ТОЛЬКО ПО ЗАКОНУ. С этой позицией охотно соглашаются и сами воры "в
законе" в сцене мнимого расстрела перед тем, как их отпустить: выражая их
мнение, сосед Гоцмана вор "дядя Ёшта" прямо так и говорит – если по закону, то можно…
Вот, оказывается, кто заложил у нас основы т.н. "правового
государства", которое в полной мере расцвело при Ельцине.
Нетрудно понять, что здесь прямой намёк на современность.
Скажем, Ходорковского посадили за недостаточно доказанные преступления и деприватизация осуществляется Путиным не вполне законными
методами, а уж такие действия, как изменение условий соглашений о разделе
продукции по "Сахалину-1", "Сахалину-2" и Ковыткинскому месторождению – это, с их точки зрения,
просто верх международного произвола.
Ну что ж, давайте разберёмся по существу. Оставим в стороне
такие детали, как полную недостоверность эпизода с освобождением
"несчастных заложников" – воров "в законе" под давлением
народных беспорядков. Сталинских коммунистов можно обвинять в чём угодно, но
только не в том, что они шли на поводу у т.н. "общественного мнения",
а тем более поддавались давлению бандюганов. Если бы
такое попустительство давлению бандитов и приблатнённых
имело бы место, то всем, кто был к нему причастен, включая и самого Жукова, не
сносить бы головы. Сам бы Сталин вмешался… Да и Жуков был не тот мальчик,
которого можно было напугать якобы "народным возмущением". Кстати,
можно вспомнить продолжавшуюся почти 10 лет т.н. "сучью войну",
которое государство вело с ворами "в законе". Так вот тогда
государство не отступило ни на шаг, пока не додавило всех
"законников". Любопытно и другое: по мнению авторов фильма, народ так
любил воров "в законе", что по поводу их ареста даже учинил массовые
беспорядки, да ещё с погромом (пусть и спровоцированным) военных складов.
Буйная, однако, у вас, ребята, фантазия…
Ну, это ладно. Бог с ней с исторической правдой. В конце
концов, ребята не докторскую по истории защищают. Но вот идеологический посыл,
с нашей точки зрения, неправилен в принципе. Повторим ещё раз: в России если
что-то делается не справедливо, то будь оно трижды по закону, всё равно
НЕПРАВИЛЬНО в глазах народа, а уж если власть пытается навести порядок после
очередного беспредела даже в чём-то преступая закон, то её поддержит весь
народ, за исключением, понятное дело, гоцманов и
воров "в законе". Последним, как раз очень хочется, чтобы с ними
поступали строго по букве закона, который сами они преступают как хотят. Они
твёрдо уверенны, что доказать их вину по закону трудно или вообще невозможно, а
если и докажут, то всегда можно дать "на лапу" судье, прокурору или
начальнику тюрьмы и всё равно увернуться от возмездия. А вот
"ассиметричный" ответ со стороны государства явно не входит в их
планы. Разумеется, мы прекрасно понимаем, что надо делать поправку на
сегодняшний уровень безверия, морального разложения и коррупции, но даже с
учётом этого, просто необходимо сохранить в сознании народа веру в то, что
справедливость должна торжествовать даже в ущерб "святому" для
либералов понятию "правового государства".
Что ж, подводя итог сравнению двух сериалов – "Места
встречи изменить нельзя" и "Ликвидация", – мы вынуждены
однозначно склониться в пользу "Места встречи…", как по художественному
уровню, так и по идеологическому влиянию на зрителя. В "Месте
встречи…" нас, по крайней мере, не пытаются грубо зомбировать
совершенно чуждыми нам идеями и внушить враждебные нам ценности.
Когда был Дима
маленький…
Редкое внимание к учительскому сословию вдруг
продемонстрировало ТВ в последнюю неделю телезрителям. 10 декабря два главных
канала страны синхронно показали учительницу начальных классов Веру Смирнову. А
16 декабря обратили свои взоры и на Нину Ерюхину.
Такое повышенное внимание к их деятельности вовсе не
связано с их, учительниц, размышлениями о своей профессии или жизни. Это даже
не расследование — действительно ли во все школы России, включая самые
отдаленные, сельские, пришел интернет (как заверял недавно журналист Антон Верницкий). И даже не к национальному проекту
«Образование», которым, может быть, впору уже заинтересоваться всерьез,
прикованы телекамеры. (Сюжет о школах, в которых преподают последователи
Григория Грабового, например, есть только у Марианны Максимовской.)
Куда там! Единственная причина появления учительниц на
телеэкране — их бывший ученик Дима Медведев, про которого государственное
телевидение узнало нечто невероятное. Благодаря Нине Ерюхиной и журналисту
Александру Ботухову наконец-то выяснилось, что
Медведев — юрист («это очень важно»). И оказалось даже, что «еще важнее», что
«он — человек».
Классный руководитель Медведева была крайне откровенна. И
рассказала всю свою незамысловатую правду об ученике Диме. «С великолепными
качествами, — говорит, — которые выросли из того, что я наблюдала в юности. И
развивались. И его лидерские способности. И его уровень образованности. И его
интеллект. И его умение общаться с людьми. С товарищами своими. Умение ладить,
умение контактировать». Хороший будет президент, одним словом.
«Это до какой же степени надо довести россиянку, женщину,
мать, чтобы она решила идти в президенты», — жалуется несостоявшаяся кандидатка
Мария Соловьенко из Приморья. Это ж до какой степени
надо довести телевидение, чтобы оно, помимо престолонаследующего
Медведева и привычных Жириновского с Зюгановым, не заметило других кандидатов!
Они отчего-то могут нынче появляться только на РЕН ТВ. И только Максимовская, называющая происходящее «реструктуризацией
вертикали власти», может найти других экспертов, кроме заполонивших экран, всех
этих бесконечных Марковых, Никоновых. Отчего-то только на РЕН ТВ политолог
Георгий Сатаров может крамольно усомниться: а вправду ли Медведев такой уж
либерал? И только здесь даже Сергей Миронов расскажет, как вся операция прошла:
«в воскресенье вечером собрались на четверых», в воскресенье же встретились с
Медведевым, в понедельник, до встречи с Путиным, еще раз поговорили. Думали,
что вызовут Медведева сами, в кабинет президента заходят — а он уже там. Превед, Медвед, одним словом!
20.12.2007
Давид и галифе
Не скажу за всю Одессу, но многим жителям этого славного
города многосерийный художественный телефильм про Давида Гоцмана
и операцию «Маскарад» определённо лёг на душу. Не буду врать, что все торговки
с Привоза только и делали, что обсуждали за «Ликвидацию», но картина
определённо произвела на черноморском берегу подобие небольшого фурора.
Пребывая примерно полтора месяца назад (как раз о ту пору,
когда на Украину транслировалась наша «Ликвидация») в тех самых местах, где ещё
за шестьдесят один год до того якобы разворачивались описанные бурные события,
я испытал нечто похожее на законную гордость. Можем, значит, если захочим! И детектив сорганизовать, и чтобы, значит, с
любовной (даже не одной) и с комической линией в придачу. И чтобы аромат
времени наличествовал, чтобы не мозолили глаз всяческие современные элементы.
Артисты чтоб были хорошие, а не поднаторевшие в мыльном деле «профи». Не всё же
братьям-украинцам поставлять нам к новогодним столам свои музычно-драматичные
постановки! Нам, как выясняется, есть чем ответить! «Лесные братья» – просто
дети, чтобы не сказать больше, супротив маршала Жукова и подполковника Гоцмана (в чём телезрители РФ смогут воочию убедиться,
когда закончится трансляция сериала). Вконец умилённые столь трепетным
вниманием к их истории и «антропологии», одесситы могут спать спокойно.
…И вот дёрнула же меня нелёгкая пересмотреть кино Сергея
Урсуляка! Захотелось, понимаешь ты, снова насладиться глубоко несериальной игрой Владимира Машкова, Сергея Маковецкого и
Владимира Меньшова (они, как ни крути, показывают действительно высокий класс).
Плюс разобраться в хитросплетениях сюжета и в мельчайших подробностях не бикицер, а с чувством, с толком... Не станем говорить за
такие смешные мелочи, как показ в 1946 году «Подвига разведчика», вышедшего на
экраны годом позже. Куда важнее, что интерьеры коммуналок не кажутся
искусственно состаренными декорациями, а галифе Гоцмана
– свежепошитыми аккурат накануне съёмок какой-нибудь
китайской артелью на Малой Арнаутской.
Другое дело, что, сильно увлёкшись правдоподобием в
деталях, в малом, создатели ленты, кажется, напрочь позабыли о необходимости
соблюдения хоть малейшей смысловой и сюжетной достоверности по большому. Нет,
оно понятно, что нам тут не хроникально-документальную картину демонстрируют. И
что план операции «Маскарад», в результате которой едва ли не в три дня вся
Одесса была начисто очищена от криминального элемента, до сих пор, как надо
понимать, засекречен. Но должен же быть хотя бы малейший намёк на логику, последовательность,
ответственность за свои слова в действиях как одной, так и другой стороны.
Когда наблюдаешь за развёртыванием фабулы относительно вдумчиво, то ясно
видишь, что все одесситы пребывали в 46-м году в состоянии какой-то горячечной
истерии и сугубой взвинченности, решительно не позволявшей им вбить себе в мозг
хоть какую-то информацию. Иначе чем объяснить тот, скажем, факт, что
криминальные авторитеты, по сути обещавшие гражданину начальнику Гоцману в три дня найти и обезвредить некоего «чужого»
бандита (замечательно, к слову, аттестованного: «Кличка Чекан, да и фамилия
тоже Чекан»), не только вскоре забывают об этом, но и преспокойнейшим
образом начинают приобретать у него крупные партии оружия. Да, впрочем, и сам
Д.М. Гоцман, грозившийся в случае невыполнения его
условия порвать их на куски или что-то в этом роде, также быстро остыл и
занялся выяснением отношений на личном фронте.
Хотя, что от них хотеть, если сам маршал Победы,
санкционировав ночь длинных ножей и метких выстрелов на улицах ночного города
силами бравых, переодетых в дорогой прикид
контрразведчиков, решил принципиально не ставить об этом в известность местную
милицию. Каким же образом все «наши» в этой тёмной просто-напросто не
перестреляли друг друга как куропаток? Ведь милиция обязана была открывать
огонь на поражение по тем, кто убивал, пускай даже и подозрительных личностей?
В фильме эта дилемма разрешается чрезвычайно просто: контрразведчики бегают
очень быстро, милиционеры за ними ну никак не поспевают.
И совсем уже замечателен момент, когда Дава
Маркич приезжает на похороны массовых жертв этого
самого «Маскарада» – выразить, значит, своё брутальное сочувствие. «Я вам больше
руки не подам!» – говорит ему безутешный отец одного из застреленных бандитов.
Типа, как это прикажете понимать? – убили сына без суда и следствия. Оставим в
стороне несколько несвоевременный для сорок шестого года сам факт постановки
подобного вопроса. Удивимся лишь тому, что начальник отдела УГРО по борьбе с
бандитизмом в ответ на такую инвективу скорбно молчит и не приходит ему в
голову отпарировать: а что, резать и раздевать мирных граждан среди бела дня не
то что без суда, а без всякой видимой причины – это нормально?!
Молчит начальник отдела. Замолкаем и мы, поскольку список
всех нестыковок и несообразностей можно продолжать очень долго, а тот же Гоцман совершенно справедливо замечал про то, что не стоит
«тянуть кота за все подробности».
, ОДЕССА – МОСКВА
Между
правдоподобием и правдой
Задолго до телепоказа
«Преступления и наказания» авторами фильма было сделано немало заявлений об
аутентичности «их Достоевского», о принципиальном отказе от собственных трактовок
и решении следовать каждой букве великого романа. Из многочисленных интервью режиссёра
любознательный зритель мог узнать, каких усилий стоили им погоня за правдоподобием
в каждой мелочи, установка на максимальную достоверность каждого кадра.
Раздобыть древние, тяжёлые, как кандалы, башмаки для Раскольникова. Найти
полицейские полушпаги для персонажей второго плана.
Изготовить резиновые манекены старухи-процентщицы, о голову которой дубль за
дублем герой разбивал топоры, не бутафорские, а настоящие (точный слепок
сделали с экспоната, находящегося в питерском музее Достоевского). Запастись
тазиками с краской, имитирующей кровь разного цвета, и наблюдать, каким
оттенком она потечёт по гуммозной голове. Отыскать в Петербурге заветный
островок – кусок улицы с булыжной мостовой и отсутствием примет современной
цивилизации. Воссоздать шумовую атмосферу эпохи – без гудков машин, звона
трамваев, звуков современной музыки, зато со звоном колоколов, цоканьем
пролёток, трескотнёй экипажей, пением шарманок. И, наконец, пресловутые мухи (о
них успели написать, кажется, больше, чем о главных персонажах картины):
искусственно выведенные насекомые, впавшие в спячку (фильм снимали осенью), в
специальных контейнерах привозились на съёмочную площадку, запускались в кадр и
взбадривались вентиляторами. И только диаметр водосточных труб, сокрушались
продюсеры сериала, не соответствовал реальности: при Достоевском они были
узкими, и менять их было никак невозможно.
…Несмотря, однако, на значительные средства и силы,
пошедшие на трёхмесячную подготовительную работу, невзирая на «неслыханно
долгий» по нынешним временам съёмочный период (восемь серий за четыре месяца,
то есть две недели на серию), фильм почему-то не впускал в себя, держал в
стороне, не захватывал и не впечатлял. Напротив, чем-то раздражал и отталкивал.
Главное, никак не удавалось узнать, опознать Раскольникова в этом невысоком
худом юноше с нарочито экзотическим (римским? греческим?) профилем. Нет, одет
он был правильно, как надо: грубые башмаки, старые лохмотья и та самая шляпа –
«высокая, круглая, циммермановская, но вся уже
изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся
на сторону». Потом стал понятен замысел режиссёра. «Раскольников, – разъяснял в
печати Д. Светозаров, – ведь не русская, а целиком
заёмная фигура. Фёдор Михайлович находился под огромным влиянием французских
романтиков – от Шатобриана до Виктора Гюго. В каком-то смысле Раскольников –
это русский Жюльен Сорель. У Кошевого абсолютно
европейское лицо. И это очень важно. Заёмные идеи должен воплощать нерусский персонаж».
Итак, новая экранизация «Преступления и наказания», дотошно
воспроизводя антураж старого Петербурга, демонстрируя правдоподобие деталей,
проигнорировала главное – то, чем отличается русский Раскольников от
европейских растиньяков, искателей карьеры,
богатства, положения в обществе. Уже на титрах фильма хор поёт текст из
монолога Раскольникова: «Кто много посмеет, тот и прав. Тот над ними и
властелин». С этой неподвижной идеей сериальный Родион Романович и существует
от первой до последней сцены. И дело здесь вовсе не только в эпилоге, пять
страниц которого авторы фильма просто отказались читать, поставив финальную
точку в том месте, где Родя всё ещё упорствует. «Что значит слово «злодеяние»?
Совесть моя спокойна. Конечно, сделано уголовное преступление; конечно,
нарушена буква закона и пролита кровь, ну и возьмите за букву закона мою
голову... и довольно! <...> Вот в чём одном признавал он своё
преступление: только в том, что не вынес его и сделал явку с повинною. Он
страдал тоже от мысли: зачем он тогда себя не убил? Зачем он стоял тогда над
рекой и предпочёл явку с повинною?».
Но дальше-то в романе идут те самые роковые пять страниц, в
истинность которых авторы фильма отказались верить. «Эпилог, – полагали они, –
написан другим слогом, видно, что это было сделано впопыхах. Достоевский же
писал на заказ, и, видимо, срок подходил к концу. Иначе как объяснить эпилог на
нескольких страничках для такого большого романа».
Увы, здесь уже нет ни правдоподобия, ни правды. Вовсе не в
кратком эпилоге, торопясь закончить к сроку большой роман, Достоевский
заставляет героя-убийцу осознать глубокую ложь своих убеждений, сочиняет для
него сон о неслыханно страшной моровой язве, охватившей человечество, и, не
зная, что с ним дальше делать, толкает его на путь раскаяния. Ещё в сентябре
1865-го (работа над романом была в разгаре) Достоевский писал своему издателю
Каткову: «Неразрешимые вопросы восстают перед убийцею, неподозреваемые
и неожиданные чувства мучают его сердце. Бoжия
правда, земной закон берёт своё, и он – кончает тем, что принуждён сам на себя
донести. Принуждён, чтобы хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к людям;
чувство разомкнутости и разъединённости с
человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило
его. Закон правды и человеческая природа взяли своё… Преступник сам решает
принять муки, чтоб искупить своё дело».
Конечно, авторы фильма могут относиться к центральной идее
экранизируемого классического текста как им хочется. Но, заявляя, что «своё
православие Достоевский себе придумал, потому что стоял перед свидригайловской пустотой» (цитирую одно из интервью Д. Светозарова), режиссёр радикально расходится и с текстом
романа, и со всем тем, чем действительно был Достоевский. Брутальный
убийца-неудачник, обозлённый на весь белый свет, каким в фильме явлен
Раскольников, так ничего и не понявший в тайне своего «первого шага», – слишком
зауряден, чтобы на полтора столетия застрять в мировой литературе. Такие
убийцы, имя которым – легион, ничего не говорят ни уму, ни сердцу. Зря на
такого Раскольникова тратит силы талантливый следователь-психолог, зря
старается угодить товарищу Разумихин, зря колотится Соня – что делать ей с
Родей, который, выйдя с каторги, будет твердить прежнее: дурак был, что
сознался? Или, потворствуя новому прочтению, она тоже заявит: дура была, что
толкнула его принести в полицию повинную голову?
Авторы, увлечённые поиском аутентичных пуговиц, не поверили
Достоевскому в главном – так что мы видим другого Раскольникова, другую
историю. Так и могучий красавец Свидригайлов,
загримированный под Тургенева и сориентированный на «мучимого безверием Достоевского»,
предстаёт в картине романтическим героем, отважно застрелившимся по причине любовного
фиаско. Почему бы Дуняше и не полюбить такого славного богатого барина, который
облагодетельствовал сирот Мармеладовых и готов был помочь Роде бежать за
границу? Почему бы такому Роде и не сбежать? У Достоевского же про бестиального Аркадия Ивановича сказано: «Факты судорожных,
звериных потребностей терзать и убивать. Холодно-страстен. Зверь. Тигр».
От правдоподобия до правды – пропасть. Её не перепрыгнуть и
за восемь серий…
Людмила САРАСКИНА
«Зачем вы
старушку убили?»
За несколько дней до начала показа телесериала
«Преступление и наказание» по другому каналу в очередной раз прошёл «Ночной
дозор». Не отношусь к хулителям этого фильма (книгу не читал): вполне
убедительно (и без натужной серьёзности) показано, что добрые и злые силы
ежесекундно находятся в борьбе за человека, постоянно рядом и следят за ним, но
зависят от его свободного выбора; и этот выбор определит всю дальнейшую жизнь.
Одно из отличий такого рода искусства от произведений Достоевского вот в чём:
вся эта космическая борьба совершается в тихой беседе двух людей в захудалом
трактире или в ночном чтении Евангелия в каморке девочки-проститутки и
пришедшего к ней за спасительным Словом студента «из мещан». Это и есть
«реализм в высшем смысле», как называл свой творческий метод сам Достоевский.
Но как выразить всё это средствами визуального искусства?
Впрочем, сначала надо, наверное, задаться другим вопросом: какова цель –
познакомить зрителей с сюжетом произведения или постараться «заразить» их миром
Достоевского, его духом? Дм. Светозаров неоднократно
подчёркивал в своих интервью, что выбирает первое. Но эти два решения кажутся
альтернативными только на первый взгляд. Главный сюжет произведений
Достоевского – движение человека и человечества к Богу или от Него.
Светозаров утверждает, что, поскольку работал «на массовую
аудиторию», видел свою задачу исключительно просветительской: представить
зрителям каноническое прочтение романа, без «режиссёрских трактовок». При этом
понимая содержание романа так: Раскольников – неудачник, а роман доказывает,
что убивать, даже во имя благих целей, нельзя (сужу по его высказываниям и по
фильму). Странно, что роман с таким «каноническим» прочтением считается одной
из величайших книг мира. Да и вопрос неизбежный в таком случае возникает:
почему нельзя? «Арифметика» Раскольникова (смерть никчёмной зловредной
старушонки и десятки спасённых с помощью её денег жизней) тогда неопровержима.
Опровержима она только в одном случае: если человек создан Богом по Своему
образу и подобию, составляет со всеми остальными своими братьями и сёстрами на
земле единое целое и жизнь его не ограничена земными рамками – что и показано
блистательно в романе «реалиста в высшем смысле» Достоевского.
Могут сказать: 80% наших сограждан и содержания-то романа
не помнят (не знают), о каких метафизических глубинах вы говорите? Но эти
глубины и есть содержание романа. Достоевский никогда не унижал читателя
снисхождением к нему, а наоборот, призывал его к «совместному братскому» труду
постижения истины. «Пусть потрудятся сами читатели», – писал он, адресуясь,
конечно, и к нам.
Чего мне не хватило в сериале?
Во-первых, личностной «весомости» главных героев. Вспомним,
что Соня в романе выполняет для Раскольникова всё, что делает в обычной жизни
священник: она выслушивает его исповедь, читает Евангелие, надевает при
последнем свидании крест (этой сцены в фильме почему-то нет) и даже налагает
епитимью – публичное признание в убийстве и принятие каторги. Да, Соня казалась
«совсем почти ребёнком», но – с «огневым взором». Неслучайно один католический
богослов на вопрос, что бы он посоветовал сегодня такой девушке, как Соня,
ответил: я бы сам попросил у неё совета. Дуню Свидригайлов
сравнивает с мученицами первых веков христианства. У героиньП.
Филоненко и Е. Васильевой (Дуня) масштаб личности
совсем иной. А В. Кошевой замечательно играет романтического героя, борющегося
со «средой» – недалёкими или скверными людьми вокруг. Может быть, выручили бы
крупные планы – навсегда запомню жалкую улыбку Раскольникова перед тем, как ему
приходится убить сестру процентщицы Елизавету; здесь – увы, достаточно редко в
фильме – мы видим, как тяжело приходится человеку в безжалостном рабстве у зла.
Надо сказать, впрочем, что в последних двух сериях – то ли под мощным
воздействием работы с текстом Достоевского, то ли получив поддержку глубоких актёров
А. Панина (Порфирий Петрович) и А. Балуева (Свидригайлов)
– и В. Кошевой, и П. Филоненко пробиваются достаточно
близко к сущности воплощаемых ими образов.
Известно, что Достоевский советовал при инсценировке прозы,
«взяв первоначальную мысль, совершенно изменить сюжет». Что мешало, например,
начать фильм со сцены написания Раскольниковым своей статьи (о делении людей на
«обыкновенных» и «необыкновенных» и о праве на «кровь по совести») – тогда
масштаб идеи был бы задан сразу, а так на вопрос случайно оказавшегося на
съёмках мальчика: «Зачем вы старушку убили?» – В. Кошевой, по его собственному
признанию, так и не нашёл, что ответить – вместе со многими зрителями первых
серий фильма. И закольцевать эту сцену в финале со сном Раскольникова на каторге
– «заражённые моровой язвой» люди, все поголовно вообразившие себя
«необыкновенными», «убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе»?
Впрочем, этого сна Раскольникова (как и того, где он всё бьёт и бьёт топором
хохочущий призрак старухи, а рядом в комнате кто-то всё «смеётся и шепчется»),
и всех других снов, кроме первого, в фильме вообще нет.
Но Светозаров вызвался следовать
сюжету романа «буква в букву». Однако и этот принцип не соблюдён. Главными
героями пятой, центральной серии становятся… Лужин и Лебезятников
(в отличном исполнении А. Зиброва и С. Бехтерева), а ключевой сцене романа –
первой беседе Раскольникова с Соней и чтению Евангелия – отведено лишь
несколько минут. И так очень часто: сокращается важнейшее, а «боковые» сцены
непомерно подробны – не потому ли, что их легче воплотить средствами реализма
«в среднем смысле»?
Потому-то и следование «букве» Достоевского в эпилоге
окончательно исчезает. «Уже в остроге, на свободе» (как точно пишет Достоевский
– на свободе от «диалектики», от натасканных на себя обязательств – доказывать,
что он «необыкновенный», подчинять и спасать мир), Раскольников проходит
мучительный путь очищения от своего прежнего «я». Любовь дарует ему и Соне
«полное воскресение в новую жизнь», и предстоящие семь лет каторги кажутся им
«семью днями» (творения). Меняя в последних кадрах ясный весенний день
Достоевского на лютый зимний, Светозаров хотел, чтобы
мы вспомнили о ГУЛАГе. Достоевский рассчитывал, что мы вспомним о любви и Боге
(не вспомнили тогда, вот ГУЛАГ и получился).
А вот если бы Раскольников со своей думой хоть раз появился
на фоне современного Петербурга, это и было бы одним из примеров нового «ряда
поэтических мыслей», на который способно в данном случае только кино.
Проблема-то выходит за рамки нашего времени и нашей страны.
Человек, оставленный на себя одного, забывший о Боге и забытый людьми, способен
на самое страшное (вспомним кошмарный случай убийства в немецкой деревне
матерью пятерых своих детей, которых не на что было содержать, – это произошло
именно в дни показа телесериала). Когда и как эта «первоначальная мысль»
Достоевского будет воплощена на экране – можно только надеяться, что не слишком
поздно.
,
доктор филологических наук, вице-президент Российского
общества Достоевского
А где же
писатели?
Странно завершается Год русского языка. На днях в
Екатерининском зале Кремля состоялось награждение особо отличившихся граждан.
Президент Владимир Путин начал с высокой декларации:
«И сейчас, и в будущем мы должны делать
всё, чтобы с возрастанием экономической мощи страны отечественная культура
прирастала новыми, известными всему миру именами, а русский язык и литература
всё больше становились средством межнационального и международного общения.
Чтобы они и дальше скрепляли этим бесценным наследием многомиллионный русский
мир».
Я порадовался, что наград были удостоены те, как сказал
президент, «для кого развитие русского языка стало делом всей жизни. Это прежде
всего учителя русского языка и литературы Елена Васильевна Аксёнова и Светлана
Васильевна Антонова». При этих словах хотелось воскликнуть: «Владимир
Владимирович, учителя русский язык сберегают и преподают (низкий им поклон!), а
развивают и гранят язык, запечатлевают и несут новым поколениям фольклористы и
лингвисты, текстологи и филологи, а прежде всего – писатели!» Но, как
выяснилось, награждённого Валентина Распутина на экране как раз не было.
Почему?
Сейчас часто в высоких речах звучит словосочетание «русский
мир». Но те, кто при власти и деньгах, сразу отчего-то направили усилия не на
собирание и воспевание русского мира среди родных осин, а обратили вожделенные
взоры на диаспоры в тени платанов и пальм. В разных странах прошло более тысячи
мероприятий, направленных на популяризацию русского языка. Итогом дорогостоящих
усилий, как рассказал замминистра культуры и массовых коммуникаций Андрей
Бусыгин, стало «значительное увеличение в ряде стран посетителей центров
русской культуры и изучения русского языка». А почему бы и не прийти
иностранцам в центр на какую-нибудь выставку с концертом, подарками и фуршетом?
В России же даже скудных программ и справочников не успели разработать.
А что сказано в эфире о теряющей грамотность и матерящейся
России? Тут – безрадостная картина, особенно при нынешней, упорной политике
федеральных СМИ. Крупный чиновник и шоумен Михаил Швыдкой
провёл на телеканале «Культура» программу «Грамотность – пережиток прошлого».
Снова вспоминается Пушкин: «Этот чудак не знал ни русской грамоты, ни духа
русского языка». Но нынешний чудак знает, что делает! Отстаивая предложенную
дикость, безапелляционный ведущий «Реальной политики» Глеб Павловский сказал:
«В СССР была полная грамотность. И что? Грамотность никого не спасла – страна
рухнула». Конечно, от предательства и подлости родная речь не спасает, а в
смертельном противостоянии с врагом – ещё как! Потому и напечатала «Красная
Звезда» цитировавшиеся на программе стихи Ахматовой рядом с тяжёлыми сводками
1942 года: Не страшно под пулями
мёртвыми лечь, Не горько остаться без крова, – И мы сохраним тебя, русская
речь, Великое русское слово.
Тут уместно вспомнить, кто же сегодня претендует на
великость, кого ныне выдают за лучших творцов русского слова? Про произведения
Улицкой и Ефимова уже писала «ЛГ». Кстати, сразу после печатной критики ведущий
«Разночтений» на канале «Культура» взял интервью у Ефимова, тот, обеляя свою
распутную героиню, сказал: «Она стала просто искать оправдание своим поступкам
у великих писателей». А больше она у русских гениев ничего не нашла? В который
раз подтверждаются слова Пушкина из письма Петру Вяземскому:
«Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению
высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он
мал, как мы, он мерзок, как мы. Врёте, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как
вы – иначе».
Но именно такая литература сегодня на плаву и на экранах.
Не так давно была присуждена премия Центрального федерального округа, в том
числе и по литературе. На Первом показали короткий репортаж. Корреспондент
скучно сказал: «Премию стараются присуждать и малоизвестным авторам», так ты
назови их, чтобы они стали более известными. Смотрю, мелькнул при награждении
поэт Владимир Молчанов из Белгорода – интервью у него взяли? Нет, зато Дина
Рубина, прибывшая из-за рубежа на вручение «Большой премии» («Не ожидала такого
– я ведь 20 лет в России не живу»), не сходила с экранов.
Хоть бы в завершение Года русского языка кто-нибудь из
руководителей федеральных каналов честно сказал: это принцип такой – эфир будет
без тех, кто, по словам Пушкина, знает дух русского языка. Мы, русские
писатели, ценим правду, даже горькую. Но и её в эфире не скажут, ведь
президент-то говорит совершенно иное…
«Звезданулись»
На канале «Звезда» в последнем выпуске передачи «Неделя
истории» прошёл сюжет о русских лауреатах Нобелевской премии. Упирали почему-то
на конфликты писателей с властью, как будто это было главным содержанием их
литературного творчества. Но вот что поразительно, об одном из них вовсе не
упомянули. О Шолохове! Потому что он диссидентом не был? Канал «Звезда»
задумывался, насколько мне известно, как военно-патриотический. Крайне странно,
что об авторе «Судьбы человека» забыли. Или «Звезда» поменяла ориентацию?
Для либерального РЕН ТВ не удивителен показ «Рэмбо», где герой Сталлоне легко расправляется с нашими
солдатами в Афганистане. Но, господа, российских войск там уже почти 20 лет
нет, там как раз американцы. Их оттуда гонят моджахеды, а вы всё «мочите» с
наслаждением своих соотечественников!
В уверенных руках
Телеканал НТВ. «Воскресный вечер». Дискуссия о роли и проблемах русского языка. Участвуют Евтушенко, Веллер, Макаревич, Соловьёв-Иоффе. Ничего необычного. Обыкновенный трёп. Банальность. Общие места. Как всегда - среди приглашенных нет ни одного русского. И очень хорошо.
23.12.07.
Передача
"Минуты славы" - это обман
Открытое письмо Генеральному
директору Первого канала (ОРТ) К.Л.Эрнсту
Уважаемый Константин Львович! Нашей Комиссии стало известно, что участники популярного
конкурса Первого канала "Минута славы", пытающегося возродить
замечательные традиции поиска народных талантов, выступили с заявлением о том,
что он является обманом десятков миллионов российских телезрителей и участников
этого состязания. По информации Владислава Афанасьевича Родина (тренера
финалиста "Минуты славы-2" 13-летнего туляка Алеши Голобородько), победитель состязания Дмитрий Булкин,
представленный как "автослесарь из
Кубинки", на самом деле является артистом лучшего цирка мира "Дю Солей" (Cirque du Soleil, Канада), работавшим на
площадках Лас Вегаса (США).
На персональном англоязычном сайте Д.Булкина (известного за
рубежом как Dima Shine) говорится
о том, что Булкин участвовал в шоу цирка "Дю
Солей" в 2004-2005 гг., он чемпион мира по акробатике
По словам Родина, самородок, танцевавший во второй
"Минуте славы" ирландскую джигу, тоже не "обычный учитель
финского языка". Альберт Верхоляк имеет
профессиональное хореографическое образование.
В интервью "Экспресс-газете"
другой участник конкурса, Михаил Иванов, (статья "Минута славы – сплошная
фикция" от 23.11.07) утверждает, что его ему предложили играть роль неудачника,
закончившего только 9 классов и продающего очки на рынке, хотя Михаил имеет
среднее специальное образование и является дипломированным профессиональным
работником культуры. Народного артиста Татарстана Рустема
Валиева, объехавшего с гастролями всю Европу, организаторы конкурса уговорили
изображать "водителя троллейбуса".
В результате, если доверять свидетельствам участников телеконкурса, оказались введенными в заблуждение десятки
миллионов зрителей во всем мире, с доверием относившиеся к Первому каналу.
Пострадали, столкнувшись с обманом и фальшью, дети-участники состязания. Мальчики-сироты
и девочки-инвалиды были вынуждены соревноваться с мировыми цирковыми звездами,
мастерами спорта международного класса и народными артистами, не зная об этом.
Телезрители, введенные в заблуждение, голосовали за "автослесарей",
"водителей троллейбусов", "продавщиц", не представляя, что
этот конкурс смешал и дилетантов, и "профи" высочайшего класса. В
итоге, как сообщил тульским СМИ В.А.Родин, тому же 13-летнему Алеше Голобородько "нанесена тяжелейшая моральная
травма", тренер и ребенок решили, что больше на такие "телешоу"
не поедут. Миша Иванов стал посмешищем своего родного поселка, тренеру Родину
до сих пор стыдно перед всеми детьми-участниками конкурса за ту неправду, с
которой ребята столкнулись.
Уважаемый Константин Львович! Просим Вас провести
тщательное служебное расследование произошедшего и если факты, приведенные в
СМИ участниками конкурса, подтвердятся:
1. Наказать сотрудников Первого канала, обманувших десятки
миллионов зрителей в мире и сотни участников проекта;
2. Аннулировать итоги второго тура "Минуты
славы";
3. Принести публичное извинение от имени Первого канала
всем телезрителям и участникам проекта, прежде всего – детям.
С уважением и надеждой на Вашу порядочность и
профессионализм,
Валерий
Владимирович Отставных,
Председатель Комиссии по защите прав граждан в области
общественной морали и духовной жизни Общественной палаты Тульской области
24 декабря
Русская линия, 25.12.2007
Ну и гадость эта ваша заливная рыба!
Плюсы и минусы фильма «Ирония судьбы,
продолжение» обсуждаются двумя персонажами – Ангелом и
Бесом
Премьера продолжения главного новогоднего фильма показалась
нам столь значимым явлением, поэтому мы решили отступить от привычной формы
рецензирования новинок. Нынешнюю рецензию мы построили как диалог между двумя
персонажами – Ангелом и Бесом, каждый из которых рассматривает «Иронию
судьбы» под своим уголом.
Бес
«Уж сколько раз
твердили миру, что ремейк – лучший способ творческого
самоубийства. Почти все они заканчиваются провалами…» Эх, попались бы мне в котел продюсеры Константин Эрнст и
Анатолий Максимов, кинорежиссер Тимур Бекмамбетов,
сценарист и писатель Алексей Слаповский, актер
Константин Хабенский и чертова дюжина его коллег –
актеров и актрис…
Здесь, граждане, поймите меня правильно – о святом речь
идет. О фильме, без которого не мыслим ни один Новый год. О фильме, с которым
неизменно ассоциируются запах ёлки и мандаринов, салат оливье и праздничное
утро в обнимку с пылесосом. Короче, долго распинаться не буду, светлые
воспоминания у каждого свои, не в том суть.
И вот – продолжение. До сего дня я считал Бекмамбетова (создателя «Дозоров»), Хабенского,
Эрнста, Безрукова и даже Слаповского по крайней мере
честными ремесленниками. Не гении, но хлеб свой отрабатывали честно. Теперь я
так не считаю.
Начинается фильм (после вступительных кадров с бухим Дедом Морозом в исполнении Михаила Ефремова-младшего)
с классической сцены в бане.
Костян (Константин Хабенский), сынуля незабвенного Жени Лукашина,
сидит в бане с постаревшими и обрюзгшими Белявским и Ширвиндтом. Как говорили
во времена той, первой, легендарной «Иронии судьбы» – «на смену старшим молодая
рать идет».
Смена оказалась «достойной». После первого же стакана водки
Лукашин-младший вырубился и… проснулся потомственный
алкоголик в питерской квартире по Третьей улице строителей. Вот прям так, сразу
коня за рога взяли.
Дальше всё идет более-менее по плану. В смысле, по сценарию
первого фильма. Надя-младшая (дочь Нади-старшей и
Ипполита) пытается разбудить московского гостя не водой из чайника, а газом из
баллончика. Времена, однако, меняются.
Ну и вот. Следом появляется новый Ипполит, которого,
правда, зовут теперь Ираклий (Сергей Безруков).
Правда, ведет он себя культурно, хихикает над пьяным Лукашиным, из квартиры его не гонит, за пуговицу не берет и
бить не пытается. Но сразу видно: дрянь, а не мужик.
В смысле, не то чтоб дрянь, но, как всем известно, тот,
кого в конце концов отвергнут, должен быть строго положителен, богат и крайне
занят.
Безрукову постоянно звонят клиенты, партнеры – он
преуспевающий менеджер крупной сотовой компании. Судя по шарфику – это «Билайн».
Кстати, от «скрытой» рекламы рябит в глазах: «Золотая
бочка», «Русский стандарт», Imperia, «Макфа» и даже всегдашнее новогоднее лицо Первого канала
(Максим Галкин, куда без него).
Но вернемся к нашим баранам. Лукашин-младший
не только с первого взгляда по уши втрескался в Надю-младшую, но и тут же
придумал коварный план. Ногами в штанины не попадает, а котелок-то варит! Византия
прямо-таки!
Надышавшись в ванной гелием из шарика, он звонит Ираклию по
вызнанному (по случайке) номеру и поганым бабьим
голосом говорит, что вот-де антенну ваши охламоны зацепили, не дадут Новый год
спокойно встретить.
Безруков мчится по указанному адресу, где долго воюет с
пьяным пограничником, с соседями, ползает по крыше и т.д. Костян
тем временем всячески охмуряет Надежду и даже поет, бренча на гитаре – что бы
вы думали? Ну правильно: «Если у вас нету тети».
Надежда вызывает милицию, и голубков заметают в обезьянник.
Впрочем, Ираклий быстро вызволяет Надежду, а Лукашина
освобождает пьяный мент.
Тем временем из Москвы на помощь сынку выезжает Лукашин-старший.
Но и Лукашин-младший не промах!
Пока Ираклий тщетно пытался совместить бизнес с личной жизнью, Костян явился к Наде аккурат в двенадцать ноль-ноль и
отбил-таки невесту у буржуя!
Нежно-страстный поцелуй под бой часов – апогей банальности.
Но зря обрадовались зрители, сказка еще не кончилась. Еще
будет несколько ностальгических сцен с участием отцов и детей, состоявшихся
жен-мужей и несостоявшихся любовников. А еще переодевание Лукашина
в Деда Мороза, любительский спектакль в квартире соседа, прощание в аэропорту и
на вокзале.
Последние кадры: так до конца и не протрезвевший Костян просыпается в питерской квартире и видит перед собой
полуголую Боярскую, которая ожидает, когда он проснется. Я даже подозреваю,
зачем.
Тем временем Женя и Надя-старшая
обнимаются в купе «Красной стрелы» и рассуждают о детях: мол, «все у них
получится».
В общем, хотел я напоследок запустить в экран чем-нибудь
тяжелым, да передумал. Много чести! Подожду вас тут, у котла с кипящей смолой.
Ангел
Ну вот, опять Бес распоясался. Всех в ад собрался загнать,
гуртом. Ему, конечно, хорошо – чем больше грешников на сковородках, тем выше
премиальные для чертей.
Но я не хочу людей губить. Напротив, мой долг – вытягивать
их из пекла хотя бы и за соломинку.
Да и вообще, как можно наказывать людей, толком не
разобравшись, кто и в чем виноват.
Впрочем, и хвалить заведомую халтуру я не стану.
Давайте
разберемся.
Надо снять обвинение с актеров, сыгравших второстепенные и
эпизодические роли. Во-первых, их дело маленькое. Во-вторых, здесь есть
несколько актерских удач.
Особенно хорош Роман Мадянов в
роли пьяного майора милиции. Всех бы из картины вырезал, а его одного –
оставил. Даже в халтурной картине ниже плинтуса не опустился, молодец! Его ли
на костер тащить?
Не стал бы я трогать и стариков – Мягкова, Яковлева,
Барбару Брыльску. Своей борозды они не испортили.
Монолог Мягкова о счастье кажется цитатой из другого, куда более достойного
кино.
Яковлев, несмотря на преклонные годы, образ Ипполита
воспроизвел неплохо. Барбара Брыльска чуда не
сотворила, но сыграла не хуже (и не лучше), чем тридцать лет назад.
Не стал бы я ругать и Безрукова с Хабенским.
Не стреляйте в актера, играет как умеет.
Да и вообще, артисты – люди подневольные, пусть даже
высокооплачиваемые. Что с них взять?
Я уже давно убедился, что самое лучшее в нашем кино – это
актеры. Самое паршивое – сценаристы.
Если уж осудить на адские муки, так не актеров, а
продюсеров, режиссера и сценариста. Вот кто за все ответить должен!
Уж сколько раз твердили миру, что ремейк
– это лучший способ творческого самоубийства. Почти все они заканчиваются
провалами: критики подымают на смех, зрители покидают зрительный зал прямо во
время сеанса.
Но ничему не учит история наших
продюсеров-режиссеров-сценаристов. Каждый год появляются все новые ремейки. Почему так? Неужели все эти высокооплачиваемые
господа – круглые идиоты, умственно отсталые люди? Нет, конечно.
Просто нет у них новых идей, мыслей, образов. Кризис креативности.
Казалось бы, нет проблем: отдохни, книжку почитай, подумай.
Может быть, новые мыслишки и придут. А если уж совсем не пишется, г-н Слаповский, так и не пишите!
Если нет интересного сценария, значит, не надо снимать
кино, г-н Бекмамбетов! Отдохните лучше где-нибудь на Мальдивах, но халтурой не занимайтесь.
Должно же интересовать творческих людей что-нибудь, кроме
гонорара? Куда там.
Хотели повторить успех самого популярного фильма Эльдара
Рязанова? Молодцы! Вперед, с песнями! Но надо же поработать немного серым
веществом, понять – а в чем же заключался тот успех.
Не станем лукавить, Рязанов – не Антониони
и не Тарковский, а «Ирония судьбы» в художественном отношении не самый лучший
его фильм.
Секрет успеха не в «гениальной» игре Мягкова или даже
Яковлева, и не в коллективной (Барбара Брыльска,
Талызина, Алла Пугачева) работе над образом интеллигентной питерской
учительницы.
Эльдару Рязанову удалось (кстати, второй раз в жизни)
передать атмосферу самого любимого народом праздника. Более того, атмосферу
ожидания праздника, его предвкушения. Как это получилось – Бог знает!
Наверное, ее создали музыка Таривердиева, стихи Пастернака,
Ахмадулиной, Евтушенко. Падающий (искусственный, правда) снег, очередь за
апельсинами и еще множество мелочей, удивительно удачно сплетенных воедино.
Мозаику составили, пасьянс сошелся. Какой-то добрый дух помог режиссеру.
Есть и еще обстоятельство. В новогоднюю ночь люди планируют
начать новую жизнь, порвать с прошлым, отворить дверцу в будущее. Уже утром
первого января надежду сменят усталость и головная боль. Но тот давний рязановский фильм предназначен для новогодней ночи. Сказка
для взрослых: герой улетел в другой город и вместо скучной, расчетливой невесты
нашел любимого человека.
Но Слаповский и Бекмамбетов о таких вещах даже не задумались: достаточно,
мол, показать знакомых актеров в знакомых обстоятельствах. Публика – дура,
авось купится. Дело верное!
Такие тонкие понятия, как «атмосфера праздника», «ожидание
праздника», создателям фильма неведомы. Они уже привыкли насыщать каждый кадр
драками, криками, интригами, приключениями. Событий в новой «Иронии судьбы»
куда больше, чем в старой. Мелькают они как цветовые комбинации в детском
калейдоскопе.
Главное, чтобы публика не заскучала! Поэтому Константин Хабенский постоянно кривляется перед камерой, Лиза Боярская
принимает красивые позы, Сергей Безруков все время куда-то мчится, торопится.
А по ночному Питеру странствует вдрабадан
пьяный Дед Мороз. Этот персонаж, очевидно, призван напомнить зрителю, что дело
происходит под Новый год, а не в День российской армии.
В картине множество ненужных, абсолютно бессмысленных
эпизодов. Чего стоят только «спасение» Ираклием пьяного пограничника (тот чуть
не упал с крыши) и введенная, очевидно, из политкорректности интернациональная
семья соседей: папа – «лицо среднеазиатского типа», мама – беременная блондинка
«славянского типа» и много-много ребятишек. Зачем это?
В общем, такое вот кино напоминает не лирическую комедию
Рязанова, а самый примитивный, самый плохой КВН. Много суеты, мало смысла.
Впрочем, даже если актеры и пытались как-то вытянуть фильм,
их усилия были тщетны.
Мертворожденная идея продюсеров, мертвый сценарий Алексея Слаповского не оставили шансов ни режиссеру, ни актерам.
Это выше сил человеческих.
Нельзя же оживить труп! Такое под силу только Всевышнему, а
создатели «Дозоров» и новой «Иронии судьбы» с Ним явно не на прямом проводе.
Сергей Беляков, Александр Зернов
http://www.vz.ru/culture/2007/12/27/133489.html
27 декабря 2007
Искушение ложью
Мы долгое время старались не застрагивать эту очень тонкую
и больную тему, хотя она назрела уже бесконечно давно. Мы бы даже сказали –
перезрела… Но всё равно касаться этой саднящей раны не было сил.
Но вот 22 декабря в программе Глеба Павловского
"Реальная политика" прошёл прелюбопытный сюжет о кандидатах на пост
Президента от либеральных сил, только что с треском проигравших Думские выборы
и набравших в совокупности всего около 3-х процентов голосов избирателей. В
этом сюжете (не поленимся пересказать его целиком) стоит М.Касьянов на перекрёстке
и думает, как ему собрать 2 миллиона подписей, положенных по закону. Проходит мимо
Б.Немцов. Касьянов просит его оставить подпись в свою поддержку, но получает
отказ. Проходит следом за Немцовым Г.Каспаров. В ответ на просьбу подписать
бумагу за Касьянова, Каспаров начинает спешно звонить в Госдепартамент США,
консультироваться. Касьянов чешет затылок и думает вслух: кто же подпишет мои
подписные листы? Надо найти людей пишущих… Оборачивается и видит за спиной
здание с надписью: "Союз Журналистов". Вот, говорит сам себе
Касьянов, эти точно подпишут мои подписные листы. И они как раз пишущие…
Нет, положительно, назревшие и перезревшие вопросы одновременно
появляются в головах сразу у многих людей. Этот небольшой сюжет из передачи
"Реальная политика" и послужил тем спусковым крючком, который побудил
нас всё-таки взяться за эту больную и тонкую тему, от которой мы столько раз
уходили, в которой не хотели признаться сами себе.
Что представляет собой сегодняшнее журналистское сообщество
в России? Какую функцию оно выполняет? На кого работает? Что является для него
критерием истины? Есть ли у этого сообщества идеалы (если не считать гонораров
и грантов)?
Конечно, журналистское сообщество неоднородно и включает в
себя разных людей, пишущих, снимающих, говорящих очень по-разному. Но если
подойти к вопросу с таким инструментом, как статистика, и посмотреть, какие
публикации и репортажи преобладают в наших газетах, журналах, на телевидении
(за исключением новостных программ), радио и в Интернете, а затем ещё и
проанализировать сами образцы этих статистически преобладающих публикаций и
передач, то выявится весьма тревожная тенденция, которую решительно невозможно
спрятать и скрыть за разговорами о необходимости общественной дискуссии, о
наличие полярных мнений, о свободе слова и самовыражения, о плюрализме и т.д.
Эта тенденция сводится к тому, что значительная, если не подавляющая часть
публикаций и передач носят подчёркнуто АНТИГОСУДАРСТВЕННЫЙ и АНТИПАТРИОТИЧЕСКИЙ
характер, а их авторы на все вопросы смотрят с позиции не своей страны, а
Запада. Но ещё тревожней то, что значительная часть публикаций в прессе и
передач на телевидении, при их внимательном рассмотрении, сделаны в
соответствии с рекомендациями теории ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ и при этом насыщены
т.н. "ИНФОРМАЦИОННЫМИ ЗАКЛАДКАМИ", т.е. элементами СКРЫТОЙ пропаганды
не воспринимаемыми сознанием обычного читателя или зрителя, а оседающими на уровне
подсознания. Это означает, что внушение и даже зомбирование
читателя или зрителя поставлено практически на промышленную основу, а в
журналистском сообществе есть немало людей обученных профессиональному ведению
информационной войны.
Нельзя не заметить и тенденции, заключающейся в том, что
значительная часть журналистского корпуса открыто или скрыто борется с
существующей в России властью. И это происходит именно тогда, когда высшая
власть в стране, после долгих лет ельцинского безвременья, всё активней
занимается восстановлением и укреплением страны, подъёмом самосознания народа,
созидательным строительством. А вот именно в свинцовые ельцинские времена
журналистские кадры не за страх, а за совесть служили тогдашней власти разрушителей
и разорителей России.
Нет, мы не против конструктивной критики власти, но именно
КОНСТРУКТИВНОЙ, когда целью критики является не желание РАЗРУШИТЬ то, что ещё
не дорушено, а стремление улучшить, то что не вполне
совершенно. А вот РАЗРУШАЮЩЕЙ КРИТИКИ нам не требуется вообще. Наелись…
Казалось бы, государство в последние годы усилило контроль
за наиболее мощными СМИ, в первую очередь телевидением, что является причиной
постоянных воплей о зажиме свободы слова, но если присмотреться внимательней,
то на самом деле, изменилась лишь внешняя сторона. Действительно, в новостных
передачах сейчас почти нет открытой подрывной пропаганды (и то, только ПОЧТИ),
но активность переместилась в сектор развлекательных и художественных программ
и фильмов. А если вспомнить, что новости смотрит относительно немногочисленная
аудитория, а развлекательные каналы имеют действительно массовую аудиторию, и
если добавить, что большая часть подрывного воздействия переместилась в
наиболее опасную СКРЫТУЮ сферу, то начинаешь понимать, что контроль над
телевидением со стороны власти – не более чем МИФ! Недаром, третье лицо во
властной иерархии – С.М.Миронов – назвал наше телевидение антигосударственным,
чуждым традиционным ценностям коллективизма в нашей стране.
Но необходимо сказать больше: журналистика пыталась в
прошлом и не менее активно пытается сейчас, используя методы скрытого
воздействия на аудиторию, поставить под свой контроль (точнее под контроль
стоящих за её спиной заказчиков) все властные институты, все ветви власти в
стране. В этом смысле, журналистика пытается быть не "четвёртой
властью", а стать ПЕРВОЙ и ЕДИНСТВЕННОЙ властью в стране, манипулирующей
всеми остальными ветвями власти. А сама она при этом является объектом
манипуляции сил, являющихся заказчиками всех передач и публикаций. Здесь можно говорить
о МАНИПУЛЯЦИИ МАНИПУЛЯТОРАМИ.
Отметим также и то, что если в современном мире методы
вооружённой агрессии против государств являются предметом хоть какого-то
международного права и подчиняются хоть каким-то соглашениям и нормам (всё
чаще, впрочем, нарушаемым), то сфера распространения информации и проникновения
в мозги, как простых граждан, так и элиты не регламентируется НИЧЕМ.
Информационная война ведётся непрерывно и не признаёт ни границ, ни соглашений,
ни перемирий. Очень скоро может наступить время, когда государственные
перевороты и "оранжевые" революции можно будет осуществлять только
посредством манипулированием информационными потоками в СМИ, просто нажимая
кнопку в студии. В этих условиях благонадёжность журналистского корпуса
становится определяющим фактором стратегии целых государств и военных блоков.
Ещё одна тенденция заключается в том, что значительная
часть журналистского сообщества сама смотрит на мир через призму денег, корысти
и стяжательства, готова писать и снимать любые материалы, если за них хорошо
заплатят, готова трактовать факты так, как это нужно заказчику. Но ещё хуже,
что этот же взгляд на мир подобные журналисты упорно навязывают и всему народу.
Культ разврата, корысти, эгоизма, потребительства,
презрения к слабым и бедным и пресмыкательства перед богатыми и сильными стал
доминирующим в СМИ. Между тем, если такая "заказная", продажная
журналистика окончательно одержит победу и станет абсолютно доминирующей, это
будет означать СМЕРТЬ САМОЙ ПРОФЕССИИ! Продажная журналистика означает потерю
веры читателя и потому она ОБРЕЧЕНА! В этом смысле она похожа на змею,
пожирающую свой хвост.
Так что же остаётся делать в этой обстановке честным
журналистам, которые не хотят заниматься разрушением собственной страны и
своего народа? Ведь таких людей, несмотря на все усилия учебных заведений по
подготовке и переподготовке журналистов, остаётся немало. Однако они
разрозненны и работают в окружении своих коллег-разрушителей, вынуждены вместе
с ними зарабатывать себе на жизнь, ибо большинство СМИ контролируется
структурами так или иначе связанными с Западом.
Во-первых, они должны осознать суть проблемы, понять, что
это не случайное стечение обстоятельств, а продуманная стратегия врагов нашей
страны.
Во-вторых, они, разумеется, должны ОБЪЕДИНИТЬСЯ, ибо один в
поле не воин.
И, наконец, в-третьих, уже составляя консолидированную
силу, они должны предложить народу и власти достойную альтернативу описанной
выше разрушительной, антигосударственной журналистике. Самим фактом
существования мощного, консолидированного патриотического журналистского
объединения они заставят противника изменить тон и активность разрушительной
пропаганды.
Именно этой цели служит серия круглых столов и конференций,
которые мы намеренны провести в ближайшие месяцы с общим рабочим названием:
"Журналистика в России: созидание или разрушение?".
Главное же заключается в общем изменении обстановки в
стране в последние годы, в перемене господствующего тренда в
общегосударственной политике с разрушения на созидание и развитие. В этих
условиях та антигосударственная журналистика, о которой мы писали выше,
ОБРЕЧЕНА! И её конец – лишь вопрос времени, отсчёт которого уже пошёл.
Общероссийская общественная
организация "Журналисты России"
Русская линия, 29.12.07