Журнал «Золотой Лев» № 135-136 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А.И. Уткин

 

Выстоит ли разделенный дом?

 

В единстве американской нации более других сомневался отец-основатель Бенджамин Франклин, который считал, что переселенцы-немцы являют собой более цельный народ, который сместит англо-саксов с их уникального благоприятного – господствующего положения. Президент Абрахам Линкольн убедил американскую нацию в самый кризисный период ее истории, во время Гражданской войны: «Будучи разделенным, дом не выстоит». Но это не означает, что в американской истории не было периодов подлинного раскола страны.

 

ОТ ЕДИНСТВА К ПРОТИВОСТОЯНИЮ

 

Американцы за свою историю неоднократно испытывали не только отчуждение одной части американского общества от другой, но и подлинную взаимную ненависть. Классический пример: федералисты Александра Гамильтона жестоко противостояли южным республиканцам (демократам-аграриям) Томаса Джефферсона. Первые стояли за союз с Англией, за протекционистское прикрытие индустрии американского Севера. Вторые – за союз с наполеоновской Францией, за фритрейд, за западную экспансию. Лишь только окончание наполеоновских войн сблизило две исходившие злобой фракции, наступила «эра доброго согласия».

Второй пример. Вышеприведенный консенсус середины девятнадцатого века оборвался в 1846 году, когда южане, алчно глядя на мексиканские Техас и Калифорнию, устремились к войне с Мексикой, посягая на ее огромную территорию. В это время занятые экономическим ростом северяне выступили против экспансионистов, в планах которых видели лишь продолжение расширения зоны работорговли. Раскол привел к Гражданской войне, и только в 1890-х годах страна обрела регионально-политическую цельность. Ненадолго. В 1900-х годах Теодор Рузвельт повел США к империализму, вызывая протестную реакцию. Снова два полюса разделили американцев, что сказалось и на участии Америки в Первой мировой войне, приведшей к противостоянию президента Вильсона и сенатора Лоджа (империалиста и изоляциониста), завершившимся победой последнего и уходом США в изоляцию в 1919–1941 годах.

Огромным достижением президента Франклина Рузвельта было сближение демократов и республиканцев в единый антифашистский блок на фоне антиамериканского ожесточения Японии и Германии. Созданный либеральный интернационализм продержался долго (несмотря на «ничью» в Корее и поражение во Вьетнаме) – вплоть до окончания «холодной войны» в 1991 году. Внутреннее противостояние сдерживали внешние войны – Вторая мировая война, Корея, Вьетнам, «холодная война». Именно в этот период впервые в американской истории произошло сближение индустриального Севера и сельскохозяйственного Юга. Только экономический подъем второй половины двадцатого века сгладил социально-экономические различия двух главных регионов. В те годы активно заработал «плавильный тигель», «бэби-бум» после Второй мировой войны создал цельное, склонное к единству поколение американцев.

 

ОЖЕСТОЧЕНИЕ ПРИ БУШЕ-МЛАДШЕМ

 

Не следует все возлагать на Буша-младшего, не с его президентства начался современный – и очень серьезный – раскол американского общества. Коллапс двустороннего политического центра обозначился вскоре после окончания «холодной войны». Прежде всего, на внешней арене уход в историческое небытие Советского Союза лишил raison d’etre дисциплину в западном лагере – эта дисциплина стала в значительной мере более подверженной логике внутрипартийной борьбы.

Именно завершение «холодной войны» начало процесс разрушения национального единства Соединенных Штатов. Явление стало очевидным после убедительной победы республиканцев на выборах в конгресс 1994 года. Администрация демократов Билла Клинтона начала противостояние с республиканским конгрессом, возглавляемым Ньютом Гингричем. Мечта объединителей – двусторонний политический центр – опустел еще больше с избранием в 2000 году президентом Джорджа Буша-младшего, немедленно принявшего курс, ожесточивший противников-демократов.

Самое существенное: вместе с Бушем-младшим  к власти пришли категорические противники интернационалистов-демократов – «неоконсерваторы», сторонники упреждающих ударов, снижения налогов с богатых слоев, сближения между собой регионов США. В конечном счете, Буш-младший сокрушил то, что осталось от консолидированного центра Франклина Делано Рузвельта, поляризовал центральные элементы прежнего центра до уровня несовместимости, и, фактически, вернул американское общество к положению до 1933 года, до успешных объединительных усилий ФДР. Впервые за много лет республиканцы и демократы в последние полтора десятилетия стали занимать позиции открытого противостояния внутри страны (налоги) и по внешнеполитическим вопросам (Югославия, Афганистан и, особенно, Ирак). Капитолий превратился в место жесткой борьбы по вопросам внутренней и внешней политики.

Предметом спора стали базовые вопросы американской геополитики: источники и цели американской мощи, случаи использования физической силы, роль международных институтов.

 

РЕСПУБЛИКАНСКИЕ «СИЛОВИКИ»

 

Республиканцы в конгрессе базируются со своей философией преимущественно на том, что заглавной в современных международных отношениях является военная мощь. Многостороннее сотрудничество, союзы со своими статутами, подчинение неким международным правилам они рассматривают как препятствие реализации подлинных американских целей. Несмотря на все поражения в Ираке, республиканцы продолжают поддерживать упорную линию Буша на покорение местного населения. Даже терпя поражение в 2007 году, только 17 членов республиканской партии (из 201 республиканца в палате представителей) выступили против увеличения численности американских войск в Ираке.

Сенатор-республиканец Митт Ромни так определил позицию своей партии: «Трудности, которые мы встречаем в Ираке, не должны привести нас к потере веры в мощь Америки, в ее лидирующую роль в мире, не должны ослепить нас перед новыми вызовами в мире»[1]. В сенате только два сенатора-республиканца  присоединились к демократам с одобрением назначения даты вывода американских войск из Ирака. И эти сенаторы (Ричард Лугар из Индианы и Чак Хагель из Небраски) в полной мере ощущают свою изоляцию в собственной партии.

Согласно опросу исследовательского центра Пью, в марте 2007 года более 70 процентов республиканцев поддержали ту точку зрения, что «наилучший способ добиться мира в Ираке заключается в увеличении военной силы». Напомним, что в армии США, Национальной гвардии и морской пехоте сейчас служат 1,2 миллиона солдат и офицеров (25 тысяч в Афганистане, 75 тысяч в Европе и Азии (не считая Ирака). В январе 2007 года президент Дж. Буш-младший предложил добавить к вооруженным силам США на протяжении пяти ближайших лет 65 тысяч солдат в армейские колонны и 27 тысяч – в морскую пехоту[2]. На финансовый 2008 год предназначено значительное увеличение военных расходов. Агрессивная часть американского общества полагает, что США должны быть готовы высадить в неспокойных странах американские войска примерной численностью одна пятидесятая часть местного населения.

Особенностью республиканской партии, является утеря ею, в ходе выборов 2006 года, либерального крыла. Вперед вышли те, кто уверен в возможности решить спор КНР и Тайваня одними лишь воздушными силами США, для которых перспектива войны с Ираном и КНДР едва ли не желательна. Произошло ожесточение противников многостороннего сотрудничества, которое рассматривается ими как ненадежное и шаткое (скажем, достаточно было взрывов в Мадриде, чтобы испанская армия ушла из Ирака). Блок республиканцев в сенате достаточно велик, чтобы противостоять демократам и блокировать всякую многосторонность и международные соглашения. Увеличение военных расходов поддерживают такие претенденты на пост президента США, как сенаторы Джон Маккейн, Митт Ромни, Рудольф Джулиани. И все это на фоне дошедшей до безумия войны в Ираке и призывов наказать Иран. Такая поляризация способна привести к мертвому ходу американской государственной машины.

 

ДЕМОКРАТЫ ОСТОРОЖНЫ

 

Напротив, демократы, выступая против войны в Ираке, действуют не под давлением своих партийных структур, а, исходя из глубокой убежденности в опасности для США углубляться в заведомо авантюрное предприятие. Их кредо: «Вооруженным силам США  нужно дать именно такие задачи, которые они могут выполнить». Относительно увеличения контингента войск, демократы задают один, но главный вопрос: для чего? Зачем расходовать (как предлагают республиканцы) на вооруженные силы в Ираке 108 млрд. долл. между 2007 и 2013 годами – 15 миллиардов долларов в год?

Конгрессмен Лу Доббс задает риторический вопрос: «Есть ли в палате представителей или в сенате хоть один честный мужчина или женщина, у которых достаточно мужества и честности сказать: «Достаточно. Люди, которые избрали нас, заслуживают лучшего, чем эта война»[3].

Демократы твердо выступили против силового курса. С их точки зрения, основная мощь США должна заключаться в силе убеждения, а не силовом навязывании, эта сила должна базироваться на максимальном числе сторонников-союзников. Претендент на пост президента – сенатор-демократ Барак Обама: «Америка не может встретить все трудности текущего столетия в одиночестве, а мир не может встретить эти трудности без Америки. Мы не можем уйти из этого мира, но мы также не можем довести этот мир до состояния подчинения»[4]. Оккупация, скажем, одного лишь Пакистана потребовала бы не менее 3,4 миллиона американских войск[5] – немыслимая цифра без всеобщей мобилизации.

95 процентов демократов в палате представителей и  сенате США проголосовали за вывод американских войск из Ирака в 2008 году. Демократы – за международное сотрудничество, за нахождение оптимального сочетания между «мощью и сотрудничеством». При этом те из демократов, которые нацелились на президентское кресло, не прочь продемонстрировать свою решимость в деле укрепления национальной обороны. Более 60 процентов демократов выступили против силового разрешения Иракского кризиса. Они полагают, что восстановление иракского государства требует умелой дипломатии, а не дополнительных американских воинских ботинок на иракской земле. Оккупационные силы находятся далеко от собственной територии, они абсолютно незнакомы с местными обычаями, не знают местных языков, не знакомы с местными политическими структурами и не могут править эффективно – сколько бы чашек чая они не выпили с местными шейхами.

Демонстративная односторонность администрации Буша-младшего ожесточила его демократических соперников. Готовясь к битвам по выборам президента в 2008 году, демократы активно играют на демонстративном пренебрежении Буша к международным организациям. Демократы образца 2007 года убеждены, что Америке не выстоять в противостоянии. С их точки зрения, необходимо вдохнуть новую жизнь в международные организации, которые ослабили бы бремя, павшее на Америку.

Нет сомнения, что иракская война резко углубила раскол между республиканцами и демократами, идеологические различия явственным образом расширились, идеологические различия по поводу относительной эффективности силы в международных отношениях и значимости дипломатии вышли вперед. Социологическое обследование, проведенное CNN после четырех лет войны в Ираке, обнаружило, что только 24 процента республиканцев выступают против этой войны – и 90 процентов демократов категорически против оккупации Ирака[6].

Что же касается экспорта американских идей и идеалов, то, согласно проведенному в июне 2006 года исследованию германского Фонда Маршалла, только 35 процентов демократов верят в то, что Соединенные Штаты «помогают утвердиться демократии в других странах». Но в эту способность США верят 64 процента республиканцев. В декабре 2006 года «CBS ньюс» обнаружил, что две трети демократов считают международные позиции самыми важными; эту точку зрения разделяют только одна треть республиканцев. Все опросы показывают, что Вашингтон разделен глубокими противоречиями на два лагеря. Американский конгресс сегодня более разделен и поляризован, чем в любое другое время за последние сто лет.

Победа демократов на выборах в обе палаты Конгресса в 2006 году (при господстве республиканцев в Белом доме) в значительной мере обострила противостояние. Характерно, что, вскоре после выборов президент Буш-младший в реальной жизни категорически отверг двухпартийное сотрудничество, назвав программу демократов для Ирака «игрой в шарады». Только что избранный 110-й конгресс дал республиканцам почувствовать то, что демократы чувствовали  на протяжении предшествующих лет – холодное отторжение от участия в подлинном законотворчестве. Республиканцы с горечью ощутили, что значит быть партией меньшинства, когда решаются роковые вопросы мирового бытия.

Как оказалось, опасности международного терроризма имеют настолько спорадический объединительный характер, что, увы, как оказалось, не могут служить эффективным объединителем. Партия «осла» и «слона» снова стали антагонистами по вопросам политики внешнеэкономического вмешательства в мировое разделение труда, равно как и по внутриполитическим вопросам – аборты, контроль над стрелковым оружием, налоговая политика. Исчезает то, что историк Артур Шлесинджер-младший называл «жизненным центром». Это сказывается, прежде всего, в поляризации партийно-ориентированной прессы, телевизионных каналов, радиоосвещения, растущей мощи Интернета. Сказывается и очень заметная смена поколений.  А предстоящий бой за президентский пост, несомненно, ослабит уже подорванную стабильность внутри страны и логику политики на внешней арене.

Демократы не глухи к аргументам, что глобализация привела к тому, что большинство американских рабочих – даже кончивших колледжи – стали терять заработную плату. Неравенство за последние 70 лет увеличилось значительно[7].

 

КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ОПАСНОСТИ

 

Те в США, кто опасается поворота к характерным изоляцией Америки 1920-м годам, предлагают найти более приемлемое сочетание между американскими ресурсами и американскими целями.

1. Пусть различные регионы полагаются сами на себя, как это стало с Европой. Америка должна поддерживать стремление Европейского союза создать эффективную военную организацию. Вашингтону нужно поддерживать региональные организации, такие как Совет сотрудничества Персидского залива, Африканский совет (расширяя его полномочия), Ассоциацию Юго-Восточной Азии. США должны углубить свои связи с вызревающими региональными лидерами, такими как Бразилия, Китай, Индия, Нигерия.

2. Что касается войны против терроризма, американская стратегия должна быть направлена против террористов, их организаций и «цепей», а не ориентироваться на изменение данного политического режима – ставя недостижимую задачу демократизации далекой цивилизации. Вашингтон должен признать, что политические изменения в таких регионах, как Ближний Восток будут долгими. Американцам из обеих партий нужно вооружиться спокойствием, а не ожидать немедленных результатов.

 Непременно необходим союз с государствами, которые также страдают от терроризма – им следует оказывать экономическую помощь, поддерживать в дружественных странах политический и религиозный плюрализм, с этими странами следует завязывать партнерские отношения, а не стремиться только к немедленному изменению режима.

3. США должны перестроить свои вооруженные силы, подорванные войной в Ираке. Пентагон должен консолидировать 750 своих заморских баз, ликвидировать негативный эффект иракской войны, продемонстрировать способность глобальной проекции своих вооруженных сил, приготовить резервные силы в самих Соединенных Штатах.

4. США должны научиться сдерживать  своих потенциальных противников за счет выбора «правильных» союзников. Дипломатия должна помочь Америке избежать противостояния с Китаем или Ираном. Дипломатия должна помочь Вашингтону избежать формирования противостоящих коалиций. Примером может служить сближение президента Ричарда Никсона с Китаем в 1972 году.

5. Америке следует добиться большей независимости в энергетической сфере, в противном случае зависимость от нефти свяжет американские инициативы. Абсолютно необходимы поиски альтернативного горючего. Федеральное правительство должно поощрять производство более экономичных автомобилей.

6. Следует использовать международные институты, созданные в годы «холодной войны» и все прочие формы международного сотрудничества, явно содействующие национальным интересам США. При этом следует преодолеть негативное отношение конгресса к обязывающим союзам, созданным после Второй мировой войны, а также контактной группе на Балканах, шестисторонней группе для Северной Кореи, союзу с ЕС по контролю над иранской ядерной программой.

Так Америка сможет избежать изоляционистского крена, не попадая в то же время в порочный круг излишних амбиций. Евангелисты – на крайне правом фланге и социал-прогрессисты на крайне левом фланге, могут сойтись по таким вопросам, как изменение климата, гражданские права, международное развитие. Демократы будут поддерживать фитрейд, а республиканцы будут с большей охотой инвестировать в программы переобучения рабочих. Желание большого бизнеса сохранить доступ к мало-оплачиваемой рабочей силе можно было бы совместить со склонностью демократов помочь новым иммигрантам. Связать корпоративные интересы индустриального Севера с  иммигрантскими интересами Юго-Запада.

Поддерживающие многосторонность демократы должны найти общий язык с республиканцами, поддерживающими международные институты. Президент Франклин Рузвельт в свое время преодолевал сопротивление республиканцев посредством назначения видных республиканцев в ключевые международные комиссии; он тесно сотрудничал с Уэнделом Уилки (с которым он соперничал за пост президента) ради преодоления изоляционизма. Американцы должны использовать этот опыт, выделяя прагматичных членов оппозиции на важные международные посты. Только это позволит поводить двустороннюю политику и создавать, одновременно, национальный центр.

 

РАСКОЛ XXI ВЕКА

 

Но все это – история. Жестоко конкретно текущее состояние дел, когда в ходе войны в Ираке погибли четыре с половиной тысячи американских солдат и сотни тысяч иракцев. В начале ХХ века глубокое партийное размежевание на внутри-американской политической арене привело к непредсказуемым и опасным поворотам во внешней политике США, и, в конечном счете, привело к изоляции Америки от внешнего мира. Как это ни удивительно, нечто сходное мы наблюдаем в Америке первого десятилетия XXI века.

Реальность такой опасности обозначилась уже сейчас. В декабре 2006 года опрос «Си-Би-Эс ньюс» показал, что 52 процента американцев посчитали приемлемым курсом для страны изоляционизм: «Пусть США в международных делах идут своим курсом».

Это воистину небывалое явление. Напомним, что даже в пике Вьетнамской войны, в 1968 году такого курса придерживались лишь 36 процентов американцев. Особенно подвержена этому американская молодежь: 72 процента американцев в возрасте от 18 до 24 лет не согласны с линией США на лидерство США в решении международных дел, в разрешении международных кризисов. Если президент Буш и его окружение проигнорирует эту новую тягу американской молодежи, то изоляционизм в Америке получит новое развитие.

 

ЧЕТВЕРТАЯ ВЕЛИКАЯ ЗАПАДНАЯ РЕЛИГИЯ

 

То, что Америка основана на религиозных началах – вовсе не новость. Г.К. Честертон отметил в 1922 году, что Америка – «единственная нация на Земле, которая основана на вере… Нация с духом церкви, защищенным религиозной, а не расовой селекцией»[8]. 93 процента американцев посещают церковь, 82 процента из них – христиане, 62 процента утверждают, что никогда не проголосуют за политического кандидата-атеиста. В стране 3,5 процента населения исповедуют иудейскую религию. Вроде бы не так много, но это очень мощное влиятельное меньшинство. Не случайно термин «иудео-христианская цивилизация» был изобретен в 1950-е годы именно в США. Что касается мусульман, их не так много, чуть больше 1 процента, но они сейчас на виду. За мусульманами в Америке спецслужбы следят гораздо серьезнее, чем в Европе, чтобы они, не дай бог, не записались в какие-нибудь авиационные клубы.

Но дело не только в меньшинствах. Сама христианская Америка разделена на две резко враждующие ветви, секуляристов и евангелистов, и это отразилось на ее политической истории. Их разделяет принципиально  не вопрос чей Бог лучше, а отношение к самой религии в обществе, ее роль в государстве. Для секуляристов она, прежде всего, этическое наставление: не укради, не убий, не прелюбодействуй и т. д. Религию они воспринимают как традицию, необходимую для воспитания юношества, поднятия общественной морали. Открыто обсуждают, как относиться к абортам, к эвтаназии, к однополым бракам, к экспериментам со стволовыми клетками и другим проблемам, с которыми человечество столкнулось в нынешнем веке. У секуляристов огромные церкви, в которых послушать проповедь собираются 16–18 тысяч людей. В Америке не меньше 25 храмов такой величины.

При президенте Эйзенхауэре упоминание Бога было введено в государственную клятву, а на долларе появилась надпись: «С нами Бог». Фундаменталистами являются в основном республиканцы, секуляристами – в основном демократы, но это отнюдь не  вопрос партийной дисциплины, поэтому деление достаточно условно. Секуляристы неизменно обращаются к наследию Джефферсона и Мэдисона: символы религии – частное дело граждан, они не должны касаться правительственной системы США. Секуляристы указывают, что отстояние друг от друга государства и церкви на протяжении 230 лет способствовало территориальной и прочей экспансии американского государства.

А верующие евангелисты даже мысли не допускают о том, что Евангелие могло быть написано какими-то древними мудрецами. Для них оно – слово Божье, закон прямого действия, не допускающий никаких произвольных толкований. Евангелисты воспринимают божественный текст как заглавный для государственных учреждений. Не население некой части континента, а совокупность людей, разделяющих одинаковые ценности являют собой (подчеркивают евангелисты) американскую нацию. Эти люди до сих пор запрещают  рассказывать детям, что человек произошел от обезьяны.

Самый важный внутренний процесс – это увеличение с 1984 года по наши дни евангелистов-фундаменталистов с 40 до 60 процентов населения США. На этом и покоится новое могущество евангелизма в США. Самая крупная евангелистская церковь – это южные баптисты, их 16,3 миллиона человек. Далее следуют Евангелическое объединение афро-американской церкви, Национальный баптистский совет (по 5 миллионов человек). Остальные меньше. Никакой иерархии, никаких «пап», полная демократия собраний и трапез. Напомню, что Америка – страна, которую ничего не объединяет, кроме нескольких страничек Конституции и одной странички Декларации о независимости. Все остальное покоится не на национальных основаниях, а на религиозных. На этих религиозных общинах, во главе которых чаще всего стоит пастор, ничем не похожий на традиционного батюшку: он одет в джинсы и спортивный свитер, вместе с членами общины играет в волейбол.  Но от его слова очень много зависит в судьбе каждого члена общины, поскольку в ней царит неукоснительное правило – помогать «своим».

Именно таким, «заново рожденным» евангелистом, является президент Джордж Буш-младший. Администрация США тоже, в известном смысле, община: и президент, и вице-президент, и все те, кого они приняли на работу в  Белый дом, являются евангелистами. Все принимают слово Божье не как предание традиционной культуры, а как закон, благодаря которому все, что они делают в согласии со своими  убеждениями, морально и потому можно не опасаться за свое спасение.

Сейчас именно евангелисты являются самой мощной политической силой в США.

40 процентов голосовавших за Буша-младшего идентифицировали себя как фундаменталисты-евангелисты. Среди белых евангелистов Буш получил 68 процентов на президентских выборах 2000 года и 78 процентов в 2004 году. До того, как стать президентом, в молодости Буш пил, а где пьянство, там и другие пороки. Но в какой-то момент он оглянулся на себя и сознательно принял Библию как моральный закон. Он регулярно молится, постоянно ходит в церковь, часто упоминает Бога в своих речах. Такая же Кондолиза Райс. Все люди в его окружении тоже евангелисты.

Соотношение между двумя ветвями менялось много раз. Пиком влияния секуляристов были 1960-е годы. Тогда в Америке было примерно 55 процентов протестантов, 25 процентов католиков, ну, и разные прочие конфессии, поменьше. Джону Кеннеди было трудно победить – существовали опасения, что как католик он обнаружит подчинение Римскому папе. Помогло тогдашнее господство секуляристов. Кеннеди отвел подозрения заявлением: я, прежде всего, американец. Ему поверили даже многие евангелисты.

Подъем евангелистов начался с приходом к власти Рональда Рейгана в середине 1980-х. Это был типичный «новорожденный христианин» и евангелист. Секуляристы ушли в тень, упало влияние таких изданий, как «Форин афферс», вплоть до 1985 года считавшееся библией политической науки в США. Взамен стали  выходить издания фундаменталистов, в том числе их самый знаменитый рупор «Уикли стандард».

Демократу Биллу Клинтону повезло: он пришел к власти, когда закончилась «холодная война» и ясно было, что ельцинская Россия даже потенциально не являет собой некий противовес Соединенным Штатам. И это был период феноменального экономического бума. За время первого президентского мандата Клинтона США увеличили свой валовой национальный продукт на 2 триллиона долларов – фактически ВНП Германии. Чтобы представить себе масштаб успеха, приведу для сравнения только одну цифру: сегодня ВНП России составляет 1 триллион. За следующие четыре года при Клинтоне было добавлено еще 4 триллиона – фактически ВНП Японии, второй экономики в мире. И этот рост продолжался вплоть до 2001 года.

Президентство Клинтона было последней победой секуляристов в Америке. Он однажды высказал слова, которых ему никогда не простят евангелисты-фундаменталисты Америки: «Я счастлив, оттого что в самом большом штате страны, Калифорнии, белые христиане стали меньшинством». В Калифорнии не так много афроамериканцев, зато численность испаноязычных, которые называют себя «бронзовой расой», постоянно растет. Белые протестанты-англосаксы стали меньшинством. Такая же участь постигла штаты Нью-Мехико  и Техас, даже Нью-Йорк. У «неоконов» и всех, кто внимал их идеям, это вызвало лютую ненависть к таким фигурам, как Билл Клинтон, Джимми Картер, к секуляристам вообще. Борьба религиозных идей вышла на новый виток.  Вопрос стоит очень серьезно: смогут ли 60 процентов коренного населения ассимилировать уже фактически 40 процентов «новых американцев», людей с иной культурой, иным прошлым, иными моральными ценностями? Налицо кризис американской идентичности.

 

ЕВАНГЕЛИЗМ

 

На этом фоне евангелисты набрали силу. Во времена Рейгана в Верховный суд были назначены 4 евангелиста, во главе Верховного суда стал евангелист Ренквист. И теперь эти судьи-евангелисты могут очень серьезно влиять на всю жизнь страны. В 2000 году решением Верховного суда было предписано совершать молебен перед занятиями, петь американский гимн перед началом спортивных соревнований. Из вооруженных сил изгоняются генералы, у которых «не те взгляды». Все шире утверждается точка зрения, что за христианские ценности, данные свыше, надо бороться не только дома. При Рейгане военный бюджет США увеличился на 80 процентов. Буш-младший получил военный бюджет в 290 миллиардов, довел его до 512 миллиардов, а уже намечена  и следующая цель: 700 миллиардов.

Все представители евангелистов, которые объединились вокруг Джорджа Буша, имели некоторые общие черты, например, отрицательное отношение к международным организациям. Соединенные Штаты категорически отрицают Международный уголовный суд, вышли из ЮНЕСКО, а рупор неоконсерваторов «Стандард уикли» однажды напечатал статью, согласно которой Антихрист достиг поста Генерального секретаря ООН. От этой твердой линии США не отступят. Потому американцы и ринулись в Афганистан, в Ирак – «око за око, зуб за зуб» по Ветхому завету. Внешняя политика Джорджа Буша открыто строилась на принципе защиты веры. Пока не разразилась катастрофа.

Неоконсервативная партия стала складываться еще при первом президенте-евангелисте Рейгане, однако потом ей пришлось затаиться. Когда победил Буш, все опять были призваны, все снова явились служить. Начало правления нынешнего президента было поистине расцветом неоконсервативных идей. Чего хотели эти люди? Они так и  говорили: история назовет нас глупцами, если мы не используем  шанс, когда в мире осталась одна сверхдержава, способная сделать все. Демократизировать Ближний восток. Поставить Россию на место. Приструнить Западную Европу и т. д. Американским евангелистам теперь предстоит непростая работа: очистить свои собственные идеи от загрязнения неоконсерватизмом. Поддавшись на внешние провокации и измышления собственных спецслужб, США ринулись в Афганистан, далее в Ирак.

Центром приложения американской силы, вопреки национальным интересам США, стала не Западная Европа и не Восточная Азия, прежний и будущий силовой центр мира, в прежде маргинальный Средний и Ближний восток. От Бишкека до Йемена, от Каира до Исламабада. Понятно, что там много нефти, это не нужно доказывать. Но посылать туда миллиарды долларов на войну, тысячи молодых людей на смерть, это была роковая ошибка.

С 2005 года, когда вырисовались масштабы иракской, а по существу, ближневосточной катастрофы, американское руководство стало размышлять на тему о том, каким должно быть будущее США, с кем это будущее строить. И произошло то, что я называю сменой парадигмы – это очень важное явление. Прежде всего Белый дом избавился от таких людей, как глава ЦРУ Джордж Тенет, глава Пентагона Рамсфелд, его заместитель Вулфовиц, начальник штаба вице-президента Чейни Уолтер Либби.

Была проведена целая серия «идеологических совещаний». В январе 2006 года Кондолиза Райс выступила в дипломатической службе Джорджтаунского университета. Вот несколько тезисов. Начну с цитаты: «В ХХI веке растущие нации, подобные Индии, Китаю, Бразилии, Египту, Индонезии, Южной Африке, во все большей степени будут определять ход исторического развития. Позиции, которые мы занимаем в мире сейчас, не отражают хода мирового процесса». Дальше конкретный пример: в Германии, население которой составляет 82 миллиона человек, США содержат больше дипломатов, чем в Индии, где живет больше миллиарда. Сформулирована задача: перегруппировать силы Америки с учетом критически важных точек нового века. Какие же это точки? Госсекретарь называет Китай и Индию – а не Англию, не Францию, не Германию и даже не Японию. Так, пункт за пунктом, обрисовываются основы нового мира и нового поведения США.

 

СМЕНА ПАРАДИГМ

 

Идет речь о замене «схемы Джорджа Кеннана» «схемой Кондолизы Райс». В этом убеждает не только близость политических взглядов президента Буша и госсекретаря Райс, но и многие детали их личных взаимоотношений. В чем ее отличие от «концепции Кеннана»?

Главное в том, что новая парадигма  не атлантическая. Целых 60 лет ставка делалась в первую очередь на группу атлантических стран – США, Канаду, Британию, Западную Европу, на «золотой миллиард».  Мощи НАТО в таком составе мог противостоять только Варшавский договор, но его уже нет. Современные евангелисты, которые правят Соединенными Штатами, говорят, что если, как прежде, опираться на атлантический мир, в этом случае страну ждет катастрофа. Поэтому и ставится задача начать переориентацию на будущий индустриальный центр мира, который формируется в регионе Тихого океана.

Но все это вызвано и внутренними проблемами США. Перечислю их очень коротко. Во-первых, начиная с 2001 года, прекратился этап длинного экономического подъема. Америка Клинтона, как магнит, всасывала инвестиции: 200, 300, 400 миллиардов долларов в год. Достигнув 14 триллионов долларов, ВНП США почти  остановился. Да, он растет, но всего по 2–3 процента в год. Во-вторых, период здоровой творческой работы бэби-бума окончился, послевоенное поколение через 5 лет начинает уходить на пенсию. В ближайшие пять лет 77 миллионов американцев, родившихся в эпоху демографического бума, начнут получать пособия по социальному обеспечению. В 2030 году пожилое население США увеличится вдвое, а число тех, кто обеспечивает общее благосостояние, только на 18 процентов. В-третьих, уже половина американских потребностей удовлетворяется за счет импорта готовых товаров и продуктов, и кто их главный поставщик? Китай.

Во исполнение этой стратегии американское руководство осенью 2006 года создало Американо-китайский стратегический экономический диалог. В декабре 2006 года американский министр финансов Полсон во главе шести чиновников в ранге министров и председателя федеральной резервной системы США провел двухдневную сессию с группой китайских партнеров по широкому кругу вопросов – от сотрудничества в вопросах энергетики до коррекции обменных курсов. Начались прежде немыслимые обмены мнениями по вопросам КНДР, Дарфура, выработки Плана развития Дохи, консультации по поводу Международного энергетического агентства. Все это «де факто» превращает Китай в «протосупердержаву».

США стали периодически поощрять участие Китая в работе «группы восьми», в совещаниях министров финансов и глав центральных банков самых развитых стран, стараясь взамен склонить Пекин к расширению внутреннего потребления и изменению системы искусственных обменных курсов, ведущей к разбалансированию устоявшихся мировых стандартов. В тех же целях на встречи G8 приглашались периодически Индия, Бразилия и Южная Африка. Китай получил приглашение войти в Межамериканский банк развития, китайская позиция была укреплена в Группе по энергии АТЭС (позднее в эту специализированную Группу АТЭС вошла и Индия). США совместно с Японией и Южной Кореей пригласили Китай и Индию в Международное энергетическое агентство для создания общих стратегических запасов нефти.

Довольно неожиданно для внешнего мира летом 2005 года премьер-министр Индии Манмохан Сингх провозгласил, что Индия и США «вступают на дорогу далеко идущего стратегического партнерства». В рамках этой новой американской глобальной стратегии президент Буш признал Индию легитимной ядерной державой, то есть вознес ее на один уровень с США, Россией, Великобританией, Францией и Китаем, удовлетворяя тридцатилетнее желание Нью-Дели.

В марте 2006 года Джордж Буш имел очень долгие беседы с индийским премьером Сингхом (это был лишь второй визит американского президента в Индию за 25 лет) о «стабильной индийской демократии». Американские стратеги увидели новый мир, весьма далекий от североатлантического основания. Соглашения Буша–Сингха фактически изменили стратегическую ситуацию в Азии и в мире в целом.

 Правительство Буша поступило вопреки мнению своих специалистов в ядерной сфере и выступило против ограничений Индии в ядерном развитии. На ядерном вопросе США и Индия начали строить свое сотрудничество. Вашингтон даже не потребовал от Индии обозначить границы своих ядерных притязаний, и правила МАГАТЭ не стали обязательными для Дели – разве что в узко военной сфере. Мир изумился резкости поворота Соединенных Штатов, словно внезапно увидевших важнейшую державу Юга Азии. Итак – полагаться на гигантов будущего, Китай и Индию – вот к какому выводу пришел Вашингтон в 2005–2007 годах.

Это фиксирует внутренний раскол Соединенных Штатов – половина страны смотрит прежде всего на Европу (и это, скорее, секуляристы), а другая – евангелическая половина выбирает опору на более мощные стержни. Разлад внутренний усиливается разладом внешним. Причины этого разлада становятся все более ясными. Прекратился бурный экономический рост. Вашингтон преувеличил значимость военной силы. Об этой стратегической усталости и внутренней разделенности мы должны знать.

 

Стратегия России, октябрь 2007



[1] Romney M. Rising to a New Generation of Global Challenges (“Foreign Affairs”, July/August, p. 18).

[2] Friedman B. More Troops for What? (“Foreign Policy”, July 2007, p. 21.).

[3] “The National Interest”, May/June 2007, p. 75

[4] Barak Obama. Renewing American Leadership (“Foreign Affairs”, July/August, p. 12).

[5] Friedman B. More Troops for What? (“Foreign Policy”, July 2007, p. 23).

[6] Kupchan Ch. and Trubowitz P. Grand Strategy for a Divided America (“Foreign Affairs”, July/August 2007, p. 78.

[7] Scheve K. and Slaughter M. A New Deal for Globalization (“Foreign Affairs”, July/August 2007, p. 36).

[8] Teachout T. Our Creed and Our Character (“Commentary”, July/August 2007, p. 47).


Реклама:
-