Журнал «Золотой Лев» № 137 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

Д. Крылов

 

Нисколько не  скрываемая русофобия[1]

 

(Северо)американского обывателя нельзя заподозрить в особой нелюбви к России и русским. Неверным было бы ожидать от него и симпатий по той простой причине, что о России (сесевро)американский обыватель не знает практически ничего, как, впрочем, и вообще о любой загранице. Отношение к России формируется в США прежде всего СМИ. Они представляют собой нечто вроде внешнего мозгового модуля обывателя. Посмотрим, как программируется этот модуль на примере газетных статей о прошедших недавно парламентских выборах в РФ. (…)

 

***

 

Образ России конструируется по довольно жесткому шаблону. Новости, публицистика, аналитические статьи и жанровые репортажи о России и русских неизменно содержат отсылки к одному и тому же набору образов и свойств (не будем тут говорить об их соответствии действительности). Вот их список, не претендующий на полноту, но дающий представление о предмете. С Россией и русскими связывается: холод, нехватка (товаров, еды, денег и т. д.), несвобода (преподносимая как “недостаток демократии”, произвол государства, казарменная жизнь, неумение русских жить независимо и т. д.), насилие (преступность, дикость нравов), отсутствие свободного рынка, стадность и отсутствие индивидуализма, богатство имперского периода, женская красота и мягкость характера, пассивность. Эти темы в тех или иных комбинациях составляют значительную часть информационного потока, который американский агитпроп генерирует о России.

Если попытаться собрать из этих образов картинку “Россия” (как в игрушке “Лого”), окажется, что они подобраны далеко не случайным образом и создают цельное и вполне определенное представление. Рассмотрим самые важные из них в отдельности.

Холод: как известно, климат в Америке значительно теплее русского. Снег, мороз, замерзшая вода, холодный ветер, теплая одежда и особенно шапки-ушанки — все эти образы вызывают у американского обывателя некомфортные ощущения. Более того, люди, которые живут в таких условиях, кажутся (северо)американцам странными существами. Образы мерзлоты, сильного мороза, технической отсталости создают представление о нас как об отсталом народе. В подобных условиях нормальные люди жить не могут.

Нехватка: здесь идет игра на противопоставлении. (Северо)американцы приучены думать о своей стране как об обществе изобилия. В США “больше всего денег”, “самые большие автомобили”, “самые высокие небоскребы” и т. д. «Северо)американская гигантомания и расточительность — это первое, что бросается в глаза приезжему из Европы. Именно такими американцы видят себя по ТВ, а излюбленный видеоряд, транслируемый о русских, совсем другой, можно сказать, противоположный. Это очереди. Чем длиннее удается заснять очередь, тем лучше. Чем старше, мрачнее на вид люди, чем хуже они одеты и нездоровы, тем скорее они попадут в (северо)американскую камеру. Зачем это делается? Прежде всего, чтобы подчеркнуть положительные стороны жизни в США и отрицательные — в России. Неважно, что речь в данном случае идет не о реальности, а лишь о представлениях, главное в том, что создается оппозиция: у американцев — изобилие, у русских — дефицит.

Несвобода: тот же принцип. (Северо)американцам внушают, что их общество самое свободное из ныне существующих. Сила этого внушения такова, что люди, доведенные фактически до тюремного страха сказать что-нибудь не то (а таковы большинство сегодняшних американцев), уверены, что русские живут под постоянным надзором спецслужб, армии и еще невесть каких организаций, ограничивающих свободу слова. Бюджет их собственных спецслужб и их тотальный контроль за всеми социальными и политическими процессами в стране остается для них вне рассмотрения. Кстати, тюремный страх не фигура речи: в США постоянно сидит свыше 2 миллионов человек, или один на каждые 142 человека (данные 2002 года, а всего в мире около 9 млн заключенных, из них 786 900 — в России). Объяснить это можно тем, что (северо)американцам, как и вообще любому народу, лестно видеть, что некто другой зажат в тиски, в то время как они сами свободны. Это льстит их самолюбию и еще дальше уводит от реальности.

Насилие: варварам полагается быть грубыми. Русских пытаются втиснуть именно в эту категорию. Для этого образы голубоглазых девушек приправляют информацией о грабежах и насилиях, которыми русские якобы занимаются в свободное от стояния в очередях и поклонения идолам тоталитаризма время. Особенно интересны образы привлекательных женщин и богатства имперского периода. И то и другое манит (Северо)американцев. Их культура оказалась не в состоянии создать ни одного сколько-нибудь интересного художественного стиля, не говоря уже о красивых женских типах. Современники Джорджа Вашингтона жили в России в роскошных дворцах, а его резиденция представляет собой тесный двухэтажный домик, где в столовой грубая деревянная мебель и выкрашенные ядовитым зеленым цветом стены из досок. Роскошью в его доме была “библиотека” — пара книжных шкафов, глобус и кресло с “вентилятором” из дерева. Конечно, с тех пор СШАсильно разбогатели и ввезли многое из Европы и Азии, но безвкусица и топорность от этого не перестала быть (северо)американской чертой. Кстати, о ввезенном: в Вашингтоне есть некий музей-павильон Мэриуезер Пост. Это жена посла США в СССР, которая за бесценок скупала русские сокровища и вывозила их в США. Невольно напрашивается аналогия: те (северо)американцы, которые ищут себе голубоглазых русских “невест по почте”, руководствуются не тем же ли инстинктом “охоты за сокровищами”?

Стадность: ставка на уже знакомый нам принцип противопоставления. США — страна индивидуализма, и, следовательно, те, кто является потенциальным противником, — толпа. Именно так, толпами на демонстрациях или в очередях, часто показывают русских на (северо)американском ТВ. Цель в том, чтобы создать образ страшной, безликой, тупой и опасной массы, которая одним своим существованием угрожает (северо)американской индивидуальности. Этот же прием, к слову сказать, вовсю используется при показе арабов и вообще мусульман. А вот в отношении китайцев он использовался раньше, а сейчас от него отошли — китайцы на (северо)американском ТВ индивидуализированы.

 

***

 

Теперь можно реконструировать в первом приближении то место, которое отводится нам этой системой образов. Прежде всего между США и Россией проводится резкая черта. Русские “не такие”, как (северо)американцы: русские “более отсталые”, “у них хуже жизнь”. Всячески подчеркивается превосходство США над Россией, как мнимое, так и реальное (последнее тоже имеет место). Мнимые “стадность”, “дикость нравов” и “нехватка” ставят Россию, в представлении (северо)американских СМИ, в один ряд со странами третьего мира. Если проделать тот же анализ образов (сесевро)американских СМИ в отношении Западной Европы, окажется, что он другой и что такой резкой черты между (сесевро)американцами и западными европейцами нет, как нет и снисходительности и презрения к англичанам, немцам, французам. Одним из возможных объяснений тому может служить роль потенциального противника, на которой русские остались в (северо)американском агитпропе. Эта роль не выносилась на первый план в 90-е, но сейчас есть все признаки того, что машину русофобии смазывают и проверяют, чтобы иметь возможность вывести ее на полные обороты. В заключение заметим, что этот комплекс русофобских представлений создается и поддерживается “выносным модулем” (северо)американского общественного сознания. В условиях практически полной неосведомленности американцев о заокеанской жизни СМИ становятся рычагом монопольного контроля над их отношением к России.

 

Вашингтон

РФС №24/2007