Журнал «Золотой Лев» № 142-143 - издание русской
консервативной мысли
В.С. Паньков
доктора экономических наук,
заведующего кафедрой международных
экономических отношений ГУ-ВШЭ
Глобализация
экономики: некоторые дискуссионные вопросы
На рубеже прошлого и нынешнего веков глобализация
утвердилась как одна из главных, фундаментальных тенденций развития мирового
хозяйства. Констатация этого обстоятельства стала непременным атрибутом
многочисленных научно-исследовательских публикаций и практически всех учебников
по мировой экономике и международным экономическим отношениям. Вследствие
значимости реальной роли глобализации в жизни современного общества она вновь и
вновь становится предметом научных и околонаучных изысканий во всем мире.
Вместе с тем даже такие принципиальные, ключевые вопросы, как сущность и
содержание категории «глобализация экономики» (ГЭ), ее проявления и
перспективы, позитивные и негативные последствия, воздействие на экономику
России и других стран — очевидно, вследствие сложности и противоречивости ГЭ —
трактуются далеко не однозначно. В этой связи автор считает необходимым
изложить свое видение данной проблематики[1]
на фоне иных точек зрения.
Сущность и
основные черты глобализации экономики
«Первопроходцем» в исследовании проблематики глобализации
экономики (ГЭ) и «творцом» термина «глобализация» прослыл американский ученый
Т.Левитт после выхода в свет в
В подходах к толкованию данной категории можно выделить два
полюса, своего рода «перегибы». С одной стороны, к глобализации привязывают
практически любой мало-мальски значимый мирохозяйственный феномен, как в
позитивном, так и в негативном плане. Такого рода абсолютизация, будь то
неумеренное восхваление («глобалисты») или огульного охаивания
(«антиглобалисты»), широко распространенная в российских и зарубежных
публикациях, не представляется плодотворной.
С другой стороны, совершенно неправомерно, как это делает,
например, В.Найшуль, рассматривать глобализацию как «не более чем политический
ярлык»,[3]
то есть политически мотивированный вымысел, не отражающий фундаментальные
реалии и взаимосвязи в современном мире. Если бы это было так, то глобализацией
вряд ли стали обстоятельно заниматься (на протяжении уже четверти века) многие
весьма компетентные и авторитетные исследователи во всем мире, едва ли она
продолжала бы будоражить умы влиятельных политиков, публицистов и широких слоев
общественности во всем мире. Поэтому вполне закономерно, что подобная
недооценка глобализации занимает периферийное место в публикациях, претендующих
на научное осмысление этого явления.
Т.Левитт, как видно из названия его книги, понимал
глобализацию как чисто рыночный феномен. Данным термином он обозначил
объединение, интеграцию рынков отдельных продуктов, производимых транснациональными
корпорациями (ТНК). Как лейтмотив его книги, пожалуй, можно рассматривать
тезис, предсказывающий скорый конец таких ТНК, рыночная стратегия которых
нацелена лишь на дифференцированные, специфические рынки тех или иных стран.
Хотя Т.Левитт правильно признал будущее за глобально ориентированными ТНК,
ищущими свои шансы во всем мире, его чисто рыночно-сбытовая интерпретация ГЭ,
причем исключительно на фирменном уровне, представляется чрезмерно узкой и не
дающей адекватного толкования данной категории.
Следует подчеркнуть, однако, что сформулировать четкую
дефиницию категории «глобализация», показать ее связь с ранее введенными в
научный оборот категориями, особенно «интернационализацией» и
«транснационализацией», весьма сложно. В этой связи весьма показательно, что
С.Долгов в одной из первых (и не только в нашей стране) обобщающих монографий
по проблематике ГЭ вообще воздержался от каких-либо определений данного
феномена.[4]
Вместе с тем С.Долгов, в отличие от Т.Левитта и многих других западных исследователей
ГЭ, не свел последнюю к различным проявлениям рыночных стратегий ТНК, правильно
оценив ее как сложное, многоплановое, многофакторное явление и дав содержательный
анализ некоторых ее важнейших черт (направлений). Попутно отметим, что отсутствие
определений ГЭ как экономической категории характерно и для многих публикаций
по глобалистике, в которых, помимо других вопросов, предпринимается
попытка раскрыть экономическое содержание глобализации.
В дальнейшем появились многочисленные работы, более или
менее широко трактующие категорию ГЭ, авторы которых, правда, подчас
ограничиваются самой обшей констатацией очевидных реалий и поверхностным
описанием последних. В этой связи приведем два примера. По определению
американского профессора М.Интриллигейтора, глобализация означает «значительное
расширение мировой торговли и всех видов обмена в международной экономике при
явно выраженной тенденции ко все большей открытости, интегрированности и
отсутствию границ».[5]
Не менее известный польский профессор Г.Колодко пишет: «Глобализация — это
исторический процесс либерализации и интеграции рынков товаров, капиталов и
труда, которые прежде функционировали в определенной степени изолированно, в
единый мировой рынок».[6]
Обе дефиниции представляются аморфными, сводящими ГЭ к
чисто рыночным процессам (т.е. к сфере обмена). Из них совершенно не ясно,
почему о глобализации в мировой экономической науке стали говорить и писать
лишь в последние 20-25 лет, тогда как все те феномены и процессы, на которые
ссылаются М.Интриллигейтор и Г.Колодко, отчетливо выступали в мировом хозяйстве
самое позднее уже в начале ХХ века, перед Первой мировой войной, чему в особой
мере способствовала валютная глобализация в рамках всемирной валютной системы
золотого (золотомонетного) стандарта.
Определения ГЭ, более адекватные сущности последней, дают
некоторые российские авторы. Так, Э.Кочетов рассматривает ее как «процесс
воспроизводственной трансформации национальных экономик и их хозяйствующих
структур, капитала, ценных бумаг, товаров, услуг, рабочей силы, при
которой мировая экономика рассматривается не просто как сумма
(совокупность) национальных экономик, финансовых, валютных, правовых,
информационных систем, а как целостная, единая геоэкономическая (геофинансовая)
популяция (пространство), функционирующая по своим законам».[7]
Б.Смитиенко и Т.Кузнецова отмечают, что «взятые вместе процессы нарастания
масштабности связей, реализуемых международными экономическими отношениями,
усиления системности международных экономических отношений и взаимозависимости
их основных субъектов во взаимообусловленности с решением глобальных проблем
человечества образуют явление, которое можно определить как глобализацию
экономики».[8]
В.Ломакин в последнем издании распространенного в российских вузах учебника
пишет, что «под глобализацией (мировизацией) национальных хозяйств (курсив
авт. учебника — В.П.) понимается создание и развитие международных, мировых
производительных сил, факторов производства, когда средства производства
используются в международном пространстве. Мировизация проявляется в
создании отдельными компаниями хозяйственных объектов в других государствах и
развитии наднациональных форм производственных связей между различными национальными
хозяйствами. В этом случае взаимодействие в мировой хозяйственной системе
становится постоянным, устойчивым и многосторонним».[9]
Указанные дефиниции, правомерно не сводя ГЭ к сфере обмена,
правильно фиксируют некоторые проявления, черты глобализации. Однако из этих
дефиниций трудно понять, чем эти проявления отличаются от аналогичных феноменов
и процессов, имевших место в мировом хозяйстве на доглобализационных этапах
интернационализации хозяйственной жизни, причем уже с последней четверти XIX
века, когда во всех ведущих странах процесс индустриализации принял зрелые
формы, во многом придав производству и сбыту продукции всемирный (глобальный)
характер. Иными словами, все три дефиниции вполне применимы, причем без
существенных оговорок, и к доглобализационным этапам, особенно к тем, которые
пришлись на начало и на 50-80-е гг. ХХ века. Это во многом связано с тем, что
авторы этих дефиниций не ставят вопрос о сроках перехода мирового хозяйства
к стадии (состоянию) глобализации, адекватный и четкий ответ на который как
раз и позволяет показать качественное отличие ГЭ от предшествующих ей этапов
развития мирового хозяйства.
Наряду с определениями ГЭ, правильно фиксирующими тот или
иной «набор» ее внешних признаков, в российской литературе встречаются и
довольно своеобразные дефиниции, в лучшем случае лишь отчасти имеющие отношение
к глобализации и в целом не раскрывающие ее сущность. Так, Л.Слуцкий (доктор экономических
наук, депутат Госдумы РФ) в отнюдь не малотиражном и не безвестном издании
пишет: «В начале ХХ века 95 процентов трудоспособного населения развитых стран
было занято физическим трудом. Но «средневзвешенный» показатель такого рода для
XXI века, по прогнозам специалистов, составит лишь 10 процентов. Девять из
десяти работников будут трудиться за компьютерами. Столь грандиозных по масштабам
и стремительных переворотов мировая экономика не знала. Поэтому на базе
информационно-технологической интеграции мира по сути начинает складываться
новая формация, идущая на смену классическому капитализму. Этот процесс сегодня
и принято называть глобализацией».[10]
Такое толкование глобализации вызывает целый ряд принципиальных возражений:
на фоне сохранения большого числа традиционных профессий и
технологий, особенно в доминирующей в постиндустриальном обществе сфере услуг,
вызывает сомнения прогноз «специалистов» по поводу 10%. Ясно одно: эти
«специалисты» обладают уникальной научной смелостью, если берутся
прогнозировать средневзвешенный показатель на целое столетие вперед;
работа отдельных участников экономических, в том числе мирохозяйственных,
отношений с компьютерами далеко не всегда воплощает
информационно-технологическую интеграцию между ними. Так, использование
компьютеров на автозаводах конкурирующих фирм для управления процессом сборки
не означает никакой интеграции между ними. Наоборот, их использование
происходит изолированно, при этом тщательно оберегаются секреты производства.
Информационно-технологическая интеграция в глобальном масштабе, действительно,
относится к сущностным чертам ГЭ, но в совершенно ином контексте, чем замещение
физического труда интеллектуальным. К тому же, как будет показано ниже, это
лишь одна из черт ГЭ, неразрывно связанная с рядом других характеристик
последней;
под классическим капитализмом в экономической теории
понимается капитализм свободной конкуренции XIX века, возникший в ходе
промышленного переворота, со всеми его антагонизмами и гротескными социальными
диспропорциями. Если бы этот общественный строй оставался таковым, — а по
Л.Слуцкому получается, что только в нынешнем веке на смену классическому
капитализму идет нечто иное, — то он давно бы рухнул, как и предсказывал
К.Маркс уже в I томе «Капитала», увидевшем свет в
не ясно, кем принято называть глобализацией то, что
содержится в приведенной выше цитате из Л.Слуцкого. Во всяком случае, автор
настоящей статьи, в течение длительного времени занимающийся проблематикой
глобализации, впервые встретился с подобной ее трактовкой;
глобализация — это не только процесс, но и состояние
мирового хозяйства, т.е. сложившийся феномен, обладающий рядом тесно
взаимосвязанных сущностных черт.
На фоне приведенных выше толкований ГЭ попробуем изложить
свое видение глобализации. Начнем с термина «глобализация». С лексической точки
зрения он означает придание чему-либо всемирного (глобального) характера. По
мнению автора настоящей статьи, глобализация (мировой) экономики — это
объективно сложившийся феномен и одновременно мирохозяйственный процесс,
активно развернувшийся в конце XX века. В самом общем, в самом кратком виде
глобализацию можно было бы охарактеризовать как высшую стадию (ступень,
форму) интернационализации хозяйственной жизни[11]и
ее сердцевины — научно-производственной интернационализации. Более полно
сущность ГЭ раскрывается в совокупности имманентных ей, органически
взаимосвязанных основных черт, которые рассматриваются ниже. Рассмотрению этих
черт необходимо предпослать два методологически важных соображения.
В результате глобализации сложился (а не находится все еще
в процессе трансформации, как полагают некоторые исследователи) всемирный рынок
результатов и факторов производства: товаров в форме материального продукта и
услуг, капиталов, рабочей силы и знаний, — на котором лидирующую роль играют не
более 2-3 тыс. ТНК высшего эшелона, и этот рынок все более проявляет свое
глобальное качество.
Вместе с тем степень глобализации отдельных рынков, а тем
более их сегментов далеко не одинакова. Она наиболее высока на рынках товаров в
форме материального продукта и капиталов. Значительно меньше глобализирован
рынок услуг: это во многом обусловлено тем, что многие виды услуг (бытовые,
коммунальные, в значительной мере транспортные, образовательные и др.) по самой
природе создаваемой здесь потребительной стоимости не могут быть вовлечены в
международный оборот, а тем более в процесс глобализации. Интернационализация
не достигла стадии глобализации в электронной торговле (до сих пор она ведется
на крупных региональных (субконтинентальных) рынках, прежде всего в Западной и
Центральной Европе и в Северной Америке),[12]
на энергетическом рынке,[13]
рынке государственных заказов, в области трудовой миграции (глобальный рынок
почти сложился только по высококвалифицированному труду в гражданских отраслях,
особенно в НИОКР) и др. В этом смысле сохраняется широкий простор для
дальнейшего развития глобализации не только вглубь (в смысле повышения ее
уровня на каждом из ее направлений), но и вширь.
Для раскрытия сущности ГЭ принципиально важен вопрос о том,
когда интернационализация перешла в свою качественно новую, глобализационную
стадию. На Западе, как отмечалось выше, о ней заговорили еще в начале 1980-х
годов в связи с резким, скачкообразным повышением роли ТНК во всемирном
хозяйстве и качественными изменениями в их рыночных стратегиях. Действительно,
ТНК — ключевой субъект мировой экономики, а транснационализация — своего
рода стержень процесса ГЭ. Таким субъектом ТНК стали в 80-х гг. ХХ века в
рамках «мировой системы капиталистического хозяйства», в которой получили
распространение и некоторые другие сущностные черты глобализации, о которых
речь идет ниже. В этом смысле применительно к указанному десятилетию можно
говорить о «капиталистической глобализации», что по существу и имели в виду
Т.Левитт и другие западные теоретики ГЭ.
Вместе с тем «мировая система социалистического хозяйства»,
неотъемлемая и весомая часть всемирной экономики, оставалась в стороне от
транснационализации и других проявлений ГЭ. Если не считать СФРЮ и КНР,
вступивших на путь построения рыночной экономики и занявших своего рода
промежуточное положение между двумя системами, в прочих «социалистических»
странах ТНК не имели не только доминирующих, но и прочных, а в СССР и вообще
сколько-нибудь серьезных позиций, основанных на прямых инвестициях и возникшей
в связи с этим собственности на производительный капитал.
Поэтому транснационализация и другие рассматриваемые ниже
проявления ГЭ приобрели действительно глобальный характер (т.е., выражаясь
по-русски, всемирный) только в результате распада СССР и краха «реального
социализма» в начале 1990-х годов. Вследствие этого было преодолено разделение
мира на две общественные системы и все страны (за редчайшими
«экзотическими» исключениями, только подтверждающими правило, — прежде всего
Северная Корея и Куба) стали развиваться по более или менее сходной
социально-экономической модели. Доминирующая роль ТНК после этого
действительно стала глобальной. Поэтому следует исходить из того, что
интернационализация окончательно перешла собственно в стадию глобализации
экономики именно в последнем десятилетии XX века и в настоящее время набирает
темп, приобретает все большую глубину и интенсивность.
Итак, ГЭ суть одновременно и достигнутая (высшая) стадия
интернационализации хозяйственной жизни, т.е. сложившийся феномен, и продолжающийся
процесс. Как первое, так и второе представляют собой не некий выдуманный по
политическим мотивам фантом, обозначаемый неким ярлыком, а объективную реальность,
которая оказывает, хотя и в неодинаковой мере (она прямо зависит от степени
открытости и «самодостаточности» национальных хозяйств), детерминирующее
воздействие на различные стороны общественной жизни всех стран и народов
мира.
Основные, сущностные черты глобализации необходимо иметь в виду не только при рассмотрении
уже проявивших себя реалий и тенденций, но и при разработке прогнозов развития
мировой экономики на долгосрочный (10-15 и более лет) и на более короткий
периоды. К этим чертам необходимо отнести прежде всего следующие
характеристики:
1) Лидирующая, во многом детерминирующая роль в мировом
хозяйстве транснациональных корпораций (ТНК), которые задают тон в
глобальном экономическом и научно-техническом развитии, господствуют на
важнейших рынках товаров в форме материального продукта, услуг, капиталов,
знаний и высококвалифицированной рабочей силы. По данным последнего ежегодного
доклада ЮНКТАД о мировых инвестициях, в
Как раз эти ТНК, особенно занимающие господствующие позиции
в высокотехнологичных, «устремленных в будущее» отраслях (электронной,
авиакосмической, наиболее передовых секторах машиностроения, в производстве
новых материалов и др.), определяют лицо современной глобальной экономики и
являются «визитной карточкой» стран своего происхождения. На 500 ведущих ТНК
приходится свыше 1/3 экспорта обрабатывающей промышленности, 3/4 мировой
торговли сырьевыми товарами, 4/5 торговли новыми технологиями.
Доминирование транснационального капитала еще более отчетливо выражено в
банковской сфере. Своей всемирной сетью дочерних компаний за рубежом и
«паутиной» трансграничных бизнес-операций они обеспечивают глобальное
«сцепление» различных сегментов мирового хозяйства, теснейшие взаимопереплетение
и взаимозависимость национальных процессов воспроизводства.
ТНК и ТНБ высшего эшелона, инициировав «интернационализацию
по-капиталистически» в одной (количественно и качественно преобладающей) части
Земного шара, в эпоху сосуществования двух мировых систем, с переходом в
последнем десятилетии ХХ века к глобализации в собственном смысле этого слова,
т.е. в планетарном масштабе, продолжают выступать главным мотором и субъектом
современной ГЭ.
В этой связи требует адекватной интерпретации то обстоятельство,
что даже в наиболее развитых странах «золотого миллиарда» преобладающая часть
ВВП и самодеятельного населения приходится на мелкие и средние фирмы.
Безусловно, экономическое и особенно социальное (прежде всего для обеспечения
высокого уровня занятости трудоспособного населения) значение такого рода фирм
трудно переоценить. Вместе с тем не они определяют основные пропорции развития
мировой экономики. В своем становлении и развитии они прямо или косвенно во
многом зависят от более крупных агентов экономических, особенно мирохозяйственных,
отношений. ТНК обеспечивают около 1/4 мирового ВВП, но в качественном отношении
это лучшая часть глобального продукта, определяющая лицо современного мирового
хозяйства и направления его научно-технологического развития.
Вместе с тем, определяя магистральные направления мирового
экономического и научно-технического развития, ТНК своими глобальными
операциями порождают и негативные явления, о которых речь пойдет ниже.
2) Ведущая роль (приоритет) мирохозяйственных отношений
по сравнению с внутриэкономическими. На доглобализационных этапах
интенационализации внутриэкономические отношения выступали как первичные,
а мирохозяйственные отношения (международные экономические отношения) — как
вторичные, производные. В условиях ГЭ те и другие поменялись местами. В
результате, как правильно отмечает Ю.Шишков, в условиях ГЭ «мировое
экономическое сообщество из рыхлой совокупности более или менее взаимосвязанных
стран превращается в целостную экономическую систему, где национальные
(страновые) социумы оказываются составными элементами единого всемирного
хозяйственного организма, а их судьбы в возрастающей мере определяются ходом
развития этого организма как целого».[15]
Эта сущностная черта ГЭ все более полно проявляет себя как
глобальный императив для формирования политики национальных государств, что
имеет самое прямое отношение и к России. В этой связи трудно не согласиться с
Ю.Лужковым, что «внешние, глобальные факторы и обстоятельства все более влияют
на возможности внутреннего развития страны. Где-то ограничивают их, а в чем-то
предопределяют приоритеты и выбор необходимых решений в модернизации экономики
и социальной сферы».[16]
3) Развертывание глобальной
информационно-технологической (информационно-телекоммуникационной) революции:
переворот в средствах телекоммуникаций на базе микроэлектроники, кибернетики,
спутниковых и цифровых систем связи, появление всемирной сети компьютерной
связи «Интернет» (по своему историческому значению оно, как справедливо
отмечают многие авторы, сопоставимо с изобретением книгопечатания). Глобальное
распространение нынешнего, принципиально нового (оно глобально по самой своей
научно-технической природе) по сравнению с предшествующими, поколения информационных
технологий сделало возможным с помощью Интернета в любой момент и в любой точке
Земного шара совершить торговые, валютные и многие другие сделки. То, что
принято называть «мировыми деньгами», приняло электронную форму движения. Это
сделало их действительно всемирным средством обращения и платежа. Все это
позволило обеспечить новый, качественно более высокий (глобальный) уровень
«сцепления» национальных хозяйств и различных хозяйствующих субъектов в
рамках глобальной экономики, придав процессу воспроизводства действительно
всемирный характер.
4) Универсальное, всеохватывающее влияние
научно-технического прогресса (на современном этапе НТР) в широком смысле слова
на все стороны интернационализации производства (научные исследования и
опытно-конструкторские разработки — НИОКР, организацию и управление
производством и т.д.) и капитала в условиях экономики знаний. Именно знания в
широком смысле (а не природные ресурсы, материальные ценности или что-то иное),
которые по самой своей природе стремятся к глобализации, в процессе ГЭ утвердили
себя как решающий фактор экономического и социального прогресса во всемирном
масштабе, несущий судьбоносный характер для стран, крупных регионов и
континентов. Совпадение во времени процессов перехода мирового хозяйства к
глобализации и экономике знаний значительно ускорило вызревание того и другого
феномена и дало мощные импульсы их развитию как вширь, так и вглубь.
5) Гармонизация стандартов (технологических,
экологических, статистических, бухгалтерских, финансовых и др.). Благодаря
этому обеспечена в целом достаточно прочная, хотя и не полная, «стыковка» и
взаимозаменяемость различных готовых изделий и их компонентов, а также
технологий и фаз воспроизводственного процесса. Это содействует обеспечению все
большей свободы конкуренции в мировом хозяйстве, приданию ей действительно
глобального характера.
6) Расширение до всемирных масштабов и интенсификация
международного межфирменного сотрудничества в различных формах, особенно
специализации и кооперации (производственной, научно-технологической, научно-
производственной).
7) Расширение до глобальных масштабов сфер, форм и
механизмов интернационализации капитала, скачкообразное увеличение
масштабов и интенсивности его миграции между государствами, особенно промышленно
развитыми странами, повышение концентрации и централизации капитала на основе
слияний и поглощений компаний и банков; резкое усиление влияния
финансово-банковской сферы, достигшей весьма высокого уровня глобализации, на
материальное производство.
8) Утверждение глобальной регулирующей роли
международных экономических и финансовых организаций (Всемирной торговой
организации, Международного валютного фонда, Всемирного банка и др.). В этой
связи необходимо особо отметить формирование на базе ГАТТ Всемирной торговой
организации, начавшей свою деятельность в
9) Охват региональной интеграцией всех важнейших
экономических регионов мира (ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР, АСЕАН, АТЭС, ЕврАзЭС, СНГ
и др.). В российских публикациях этот процесс часто именуют регионализацией.
Такой подход, безусловно, имеет право на жизнь. Вместе с тем в Европейском
Союзе (ЕС) под регионализацией понимается нечто иное: «сцепление» экономик
регионов различных государств как результат межстрановой региональной
интеграции, например, по оси Юго-Западная Германия — Западная Австрия —
Северная Италия или регионов различных стран Евросоюза, примыкающих друг к
другу вдоль побережья Северного моря. Такое «сцепление» может быть значительно
более интенсивным, чем между различными районами в рамках отдельных стран,
например, между Северной и Юго-Восточной Германией, а тем более между Северной
и Южной Италией. По данному вопросу автор настоящей статьи тяготеет к вышеизложенной
точке зрения, общепринятой в ЕС.
Поскольку интеграция носит региональный характер, она, на
первый взгляд, противоречит ГЭ, охватывающей весь мир. Действительно, члены
региональных интеграционных группировок предоставляют друг другу взаимные
льготы, которые служат для них привилегированным инструментом в конкурентной
борьбе с соперниками из третьих стран. Вместе с тем объединение отдельных,
ранее более или менее разрозненных стран в региональные интеграционные блоки
способствует «сцеплению» — через взаимодействие этих группировок — всех
основных участников мирохозяйственных отношений. Кроме того, есть основания утверждать,
что указанные группировки оказывают растущее и в целом позитивное регулирующее
воздействие на процессы транснационализации производства, другие аспекты операций
ТНК.
При этом отдельные интеграционные группировки выступают как
члены влиятельных глобальных экономических организаций. Так, не только
отдельные страны ЕС, но и Евросоюз как международная организация являются
членами ВТО. Это способствует интенсификации процесса либерализации мировой
торговли в рамках ВТО, т.е. содействует дальнейшему развертыванию глобализации
в целом. В обобщенном виде соотношение между обоими феноменами и
отражающими их научными категориями удачно характеризует формулировка
Ю.Шишкова: если глобализация — это новое качество интернационализации на стадии
предельно возможного развития ее вширь, то интеграция — наивысшая ступень
развития ее вглубь.[17]
Противоречия и
негативные стороны глобализации
Все исследователи справедливо указывают на то, что глобализация
экономики — достаточно противоречивый феномен. С одной стороны, ее
сущностные черты, рассмотренные выше, в целом способствуют повышению
эффективности мирового хозяйства, экономическому и социальному прогрессу
человечества. С другой стороны, как будет показано ниже, формы проявления этих
черт нередко ущемляют интересы широких слоев населения во всем мире и целых
стран, не входящих в известный «клуб» государств «золотого миллиарда». Нынешняя
(неолиберальная) модель глобализации экономики несет в себе целый ряд негативных
моментов, характеризуется острыми коллизиями и конфликтами между различными
агентами (участниками) мирохозяйственных и иных международных отношений.
Глобализация не оправдала многих надежд, связывавшихся широкими слоями мировой
общественности с преодолением раскола мира на две противоположные общественные
системы, превратившим интернационализацию в действительно глобальный феномен. К
противоречивым и негативным сторонам указанной модели следует отнести
прежде всего следующие ее аспекты.
1. Глобализация, к сожалению, стала питательной средой
для резкого ускорения распространения трансграничной преступности. Так,
глобализация товарных рынков, как это ни прискорбно, особенно интенсивно
протекает на нелегальных рынках оружия и особенно такого социально
вредного продукта, как наркотики. Оборот наркоиндустрии уже соответствует
примерно 8% мировой торговли. Наркобизнес по самой своей природе тяготеет к
«интернационализму» и глобализму.[18]
Общая обстановка глобализации на базе либерализации торговли способствовала
реализации этих его сущностных черт. Во всяком случае, наркобизнес, пользуясь
всемирной либерализацией в торговой сфере как средством для достижения своих
неприглядных целей (разумеется, этим далеко не исчерпывается его инструментарий),
сумел глобализировать трансграничную торговлю этим зельем — со всеми вытекающими
отсюда негативными последствиями для всего человечества.
2. Быстрое перенесение экономических сбоев и финансовых
кризисов из одних регионов мира в другие, а при сочетании ряда весомых
негативных факторов — придание им глобального характера. Особенно это
относится к миграции краткосрочных спекулятивных капиталов на финансовых
рынках. При этом негативную роль играет электронизация обмена ценными бумагами
через Интернет, хотя, как отмечалось выше, телекоммуникационная революция
весьма способствовала «сцеплению» мирового хозяйства и его прогрессу. Интернет
накладывает определенные «клише» на поведение мировых финансовых брокеров и
унифицирует их поведение в различных финансовых центрах. В результате в предкризисных
условиях их действия часто складываются в одном и том же — негативном — направлении,
давая «синергический» прокризисный эффект.
От этого более всего страдают не самые развитые
государства. Так, дефолт в августе
3. Процессы глобализации уменьшают экономический
суверенитет как атрибут власти национальных государств и потенциал
экономического регулирования соответствующих национальных правительств,
оказывающихся в растущей зависимости от «своих» и иностранных ТНК и их лобби.
Нынешние ТНК пятого поколения, относящиеся к высшему эшелону такого рода
корпораций, функционируют как автономные субъекты, определяющие стратегию и
тактику своего мирохозяйственного поведения независимо от правящих в своей
стране политических элит, которые скорее сами зависят от них и, во всяком
случае, чутко прислушиваются к ним. Этот процесс, противоречащий принципам
построения демократического государства, менее отчетливо просматривается в США
и других странах «золотого миллиарда» и, напротив, тем более очевиден, чем
слабее то или иное государство в экономическом и военно-политическом
отношениях. Иными словами, сложилось достаточно острое противоречие между
глобализацией и национальным суверенитетом (особенно в области экономики)
многих государств.
В условиях ГЭ государство не может столь же эффективно, как
прежде, использовать традиционный инструментарий макроэкономического
регулирования, как то: импортные барьеры и
экспортные субсидии, курс национальной валюты и ставка рефинансирования
Центрального банка. ТНК и ТНБ при необходимости противопоставляют подобным
мерам свой мощный экономический потенциал и разветвленный механизм лоббирования
своих интересов в различных странах, что нередко сводит на нет ожидаемый государством
эффект от предпринимаемых мер, а нередко оборачивается даже во вред данной
стране.
4. Глобализация, существенно ослабив традиционные
национальные системы государственного регулирования экономики, в то же
время не привела к созданию таких международных, а тем более наднациональных
механизмов регулирования, которые восполняли бы возникший в результате
этого пробел. Исключением из правила в значительной степени здесь является лишь
ЕС, особенно еврозона (Европейская валютная система), которая покрывает далеко
не все пространство, на котором развернулась и продолжает развиваться ГЭ. При
этом в результате неудачно проведенного в 2004-2007 гг. расширения ЕС-15 до
ЕС-27, наложившегося на многолетние депрессионные явления в экономике ЕС-15 и
совпавшего по времени с началом давно назревшего глубокого институционального
реформирования данного интеграционного блока, Евросоюз сам оказался в состоянии
тяжелого адаптационного кризиса.[19]
Более того, с середины последнего десятилетия ХХ века можно
проследить ослабление регулирующей роли в мировой экономике ряда международных
организаций: ОЭСР, МВФ и специализированных организаций ООН. ВТО не выполняет
решений Уругвайского раунда торговых переговоров, в результате которого она и
возникла в
Все это согласуется с выводом, сделанным Д.Сусловым
преимущественно на основе анализа современного состояния национальных
политических систем и сферы мировой политики: «Общее снижение управляемости
является главной тенденцией развития международной системы сейчас и будет
оставаться таковой в течение ближайшего десятилетия».[22]
Правда, что касается ЕС и ВТО, то они уже значительно раньше, чем к
Так или иначе, глобализация уже повлекла за собой такую
трансформацию сложившейся ранее системы международных экономических отношений,
которая сделала последнюю менее предсказуемой, что существенно осложняет
и разработку надежных долгосрочных прогнозов развития мировой экономики.
5. Противоречие между ГЭ как объективным процессом с его
преимущественно позитивными эффектами и сегодняшней моделью (политикой)
глобализации. Нынешняя либеральная (неолиберальная) модель глобализации,[23]
пропагандируемая и реализуемая главным образом в собственных интересах странами
«золотого миллиарда» во главе с США, нацелена на извлечение наибольших выгод из
ускоренного развития мировой экономики для высокоразвитых государств без
достаточного учета интересов прочих стран. Именно поэтому в последние годы во
многих странах, не в последнюю очередь в РФ, получили широкое распространение
движения «антиглобалистов», т.е.принципиальных противников глобализации,
и альтерглобалистов, отвергающих не глобализацию как таковую, а
антисоциальную направленность нынешней неолиберальной модели ГЭ и ищущих
альтернативу данной модели в виде той или иной «новой парадигмы».[24]
Так, Всемирный социальный форум («лагерь Порто Алегре», где проходили его
первые встречи), одно из наиболее активных международных движений, возникших на
рубеже двух веков на волне глобализации, видит такую парадигму в придании миру
более демократичного и эгалитарного характера.[25]
В данном контексте многие ученые отмечают глубокое
противоречие между объективным (в основном позитивным) процессом глобализации и
своекорыстной политикой глобализации развитых стран, прежде всего США. В этой
связи некоторые авторы, например, Н.Абдулгамидов и С.Гурбанов, выдвигают тезис
об однополюсной природе ГЭ, подчеркивая, что весь процесс глобализации
по существу следует рассматривать «как институционализацию системы
неоколониальной эксплуатации мировой экономики «империализмом доллара».[26]
Данный тезис, типичный для сторонников антиглобализма, содержит
преувеличение и представляется несколько «однобоким», однако трудно отрицать,
что подобные идеи вновь и вновь рождаются не на пустом месте.
Так или иначе, то обстоятельство, что от глобализации
больше всего выиграли США (а вытекающие из нее минусы для этой страны
обнаружить вообще довольно затруднительно), вряд ли подлежит сомнению. Так,
именно благодаря глобализации США до сих пор справляются с огромным внешним
долгом (он порождается ежегодными гигантскими дефицитами баланса по текущим
операциям),[27]
который, по данным министра финансов США Дж.Сноу, к
При этом США, безусловно, продолжат беззастенчиво
эксплуатировать уникальное местоположение доллара как мировой резервной валюты,
используя ее эмиссию как инструмент покрытия гигантских торговых дефицитов и
накопившейся внешней задолженности. «Такое поведение может позволить себе
только вожак — любой другой немедленно бы обанкротился», — справедливо отмечает
в этой связи Л.Мясникова, не без основания полагая, что в итоге международные
кредиторы Соединенных Штатов, возможно, получат лишь пару центов на доллар.[29]
6. Неолиберальная модель породила дифференциацию мира на
страны, выигравшие от глобализации и проигравшие в результате нее. Причем
в зависимости от критериев, применяемых теми или иными исследователями для
деления на эти две группы, их состав оказывается неодинаковым.
Так или иначе, налицо трудности приспособления к вызовам
глобализации для стран развивающихся (PC) и с переходной экономикой (СПЭ) из-за
отсутствия у них таких средств, которыми располагают промышленно развитые
страны (ПРС),[30]
неподготовленности национальных правовых, экономических, административных
систем и механизмов и т.д. Это нередко заставляет СПЭ, в том числе Россию, и
особенно РС принимать правила игры, устанавливаемые более сильными участниками
мирового хозяйства. Растущий разрыв в уровне благосостояния богатых и бедных
стран ведет к вытеснению последних на обочину мирового хозяйства, увеличению в
них безработицы, обнищанию населения. PC вполне правомерно указывают на то, что
глобализация в том виде, как она развертывалась в истекшие годы, не только не
решила, но даже обострила проблемы, мешающие подлинной интеграции этих стран в
систему мирохозяйственных связей и более или менее удовлетворительному решению
ими проблемы бедности и отсталости.
О глубине глобальной проблемы бедности и отсталости в PC в
настоящее время наглядно свидетельствует, например, тот факт, что из более чем
6 млрд. жителей Земли только 0,5 млрд. живут в достатке, а более 5,5 млрд.
испытывают более или менее острую нужду или даже ужасающую нищету. При этом,
если в
Правда, вопрос о воздействии ГЭ на распределение доходов в
мире является спорным. Эксперты Программы развития ООН (ПРООН) и Конференции
ООН по торговле и развитию — организаций, призванных отстаивать интересы
развивающихся стран, — вновь и вновь утверждают, что в условиях ГЭ в мире происходит
дивергенция, т.е. усиление дифференциации доходов между богатыми и бедными
странами в пользу первых при общем увеличении численности и удельного веса
беднейшей (т.е. живущей менее чем на 1 доллар США в день) части населения
Земли.
Однако ряд видных ученых (С.Бхалл, Х.Сала-и-Мартин,
Ю.Шишков) доказывают обратное: конвергенцию (т.е. уменьшение расслоения) доходов
между Севером и Югом и сокращение численности и удельного веса беднейшего
населения.[32]
Научный спор о мировом распределении доходов в условиях ГЭ, видимо, разрешит
время: «возраст» глобализации еще слишком мал, чтобы иметь достаточно длинные и
надежные статистические ряды данных, позволяющие сделать твердое заключение о
наличии той или иной тенденции. Уже через 5-10 лет такие данные могут пополнить
арсенал науки. При всех случаях нахождению истины здесь способствовала бы
открытая дискуссия между сторонниками приведенных выше точек зрения по методологии
расчета соответствующих показателей.
В то же время исследователи, как правило, сходятся в том,
что ГЭ усиливает расслоение внутри развивающихся стран, особенно беднейших.
«Тенденция к глобализации международных рынков, — отмечает американский
экономист Н.Бердсолл, — приводит к возникновению фундаментального противоречия:
свойственное этим рынкам неравенство способствует усилению неравенства в
развивающихся странах».[33]
Толкование данным автором причин, порождающих это противоречие, представляется
убедительным, хотя он и не подкрепляет его соответствующими расчетами. В то же
время оно подтверждается, например, расчетами Всемирного банка, которые
показывают, что в большинстве развивающих стран и СПЭ внутристрановая
дифференциация усиливается. Так, в Бангладеш коэффициент подушевых доходов
(коэффициент Джини) повысился с 0,32 в
7. Сказанное о глобальном распределении доходов еще в
большей мере относится ик проблематике научно-технологической глобализации.
Конечно, ее плоды прямо или косвенно используются всем человечеством. Однако в
первую очередь они служат интересам ТНК и стран «золотого миллиарда». По
некоторым расчетам (в том числе американского экономиста Дж.Сакса, бывшего
советника правительства РФ), только 15% населения планеты, сосредоточенные в
этих странах, обеспечивают почти все мировые технологические инновации. Около
1/2остальной части человечества способна использовать имеющиеся технологии,
тогда как 1/3 его изолирована от них, не способна ни создавать собственные
инновации, ни использовать зарубежные технологии. В таком незавидном положении
пребывают прежде всего народы стран, относимых ООН к категории беднейших (их
около 50). Большинство из них, как известно, расположены в Африке.
[1] См. также: Паньков В.С. Мировая экономика
на пути к 2015 году // Экономика XXI века. 2002. № 8, с.84-89. Глобализация экономики
и внешнеэкономические связи России / Под. ред. И.П.Фаминского, М.: Республика.
2004. С.383-391; Паньков В.С. Глобализация как одна из фундаментальных
тенденций развития мировой экономики / Мировая экономика и сфера сервиса.
Сборник научных трудов и выступлений под ред. С.А.Карпова. М.: МГУ Сервис.
2004. С.40-53; Паньков В.С. Глобализация экономики: вызовы и ответы Германии //
Экономика XXI века. 2005. № 6; Pankov V. Russland in der Weltwirtschaft unter
den Bedingungen der Globalisierung // Wirtschaft und Gesellschaft (Wien). 2007.
Nr.4.
[2] Levitt, Th., The Globalization of
Markets. N. Y. 1983.
[3] См. Российскаягазета. 20.7.2001.
[4] См. Долгов С.И. Глобализация экономики:
новое слово или новое явление? М.: 1998.
[5] Интриллигейтор М. Глобализация мировой
экономики: выгоды и издержки // Мир перемен. 2004. № 1, с.129.
[6] Колодко Г. Глобализация и экономический
рост // Мир перемен. 2004. № 1. С.140.
[7] Кочетов Э.Г. Глобалистика. Теория,
методология, практика. Учебник для вузов. М.: НОРМА. 2002, с.601.
[8] Смитиенко Б.М., Кузнецова Т.А.,
Противоречия глобализации мировой экономики. Современный антиглобализм и
альтерглобализм. Монография. М.:, 2005, с.16.
[9] Ломакин В.К. Мировая экономика. Изд. 3-е,
перераб. и доп. М.: ЮНИТИ. 2007, с.123.
[10] Слуцкий Л. Стратегия прорыва. Российские
транснациональные корпорации — «тигры» мировой экономики // Российская
газета. 26.1.2007.
[11] Последняя, как известно, означает
распространение экономической деятельности за рамки национальных хозяйств и
развитие между ними устойчивых международных (мирохозяйственных) отношений в
различных формах: торговли товарами в форме материального продукта и услуг,
международной миграции факторов производства (капитала, труда, знаний),
валютно-расчетных отношений и др.
[12] Это и неудивительно, ибо в ее современном
виде электронная торговля находится буквально-таки в детском возрасте: первые
торговые сделки через Интернет были проведены в
[13] По отдельным видам энергоносителей и
энергетических рынков достигнутая степень интернационализации (глобализации) неодинакова.
Так, мировые рынки нефти и угля глобализированы полностью. В то же время рынок
электроэнергии по самой технологии производства и транспортировки данного
продукта поддается интернационализации в лучшем случае на региональном (континентальном)
уровне. Пока же единый рынок электроэнергии целиком не сформировался даже в ЕС.
Мировой рынок природного газа складывается из нескольких региональных
(континентальных) сегментов: Россия-ЕС, Канада-США и т.д. В обозримом будущем
вполне возможна реализация встретившей одобрение участников G8 российской идеи о
формировании нового глобального рынка сжиженного газа (См. Исаков Ю. Глобальные
энергетические проблемы в повестке дня «Большой восьмерки» // Международная
жизнь. 2006. № 8. С.44-46). Вследствие взаимозависимости и взаимодополняемости
указанных рынков и в то же время известной конкурентности и альтернативости
соответствующих энергоносителей это способствовало бы более тесному «сцеплению»
между ними, а значит, и глобализации мирового энергетического рынка в целом.
[14] UNCTAD. World Investment Report 2007.
Transnational Corporations, Extractive Industries and Development. New York and
Geneva. 2007. P.12.
[15] Российская Академия наук. Институт
мировой экономики и международных отношений. Государство в эпоху глобализации.
Материалы теоретического семинара ИМЭМО, М.: 2001, с.27-28.
[16] Лужков Ю.М. Россия 2050 в системе
глобального капитализма: о наших задачах в современном мире. М.: ОАО
«Московские учебники и Картолитография». 2007, с.9.
[17] Шишков Ю.В. Интеграционные процессы на
пороге XXI века. М.: НП «III тысячелетие», 2001, с.17.
[18] Подробнее см.: Щенин Р., Сулейманова Г.
Наркобизнес — глобальная проблема XXI века // Мировая экономика и международные
отношения. 2006. № 6. С.50-57.
[19] Подробнее см.: Паньков В.С. Германия в
Европейском союзе: место, роль, интеграционная политика // Экономика XXI века.
2007. № 1.
[20] Назван по столице Катара Дохе, где в
конце
[21] Подробнее см. Панькова Н.А. Возможности
использования нетарифного регулирования импорта в условиях вступления России в
ВТО // Экономика XXI века. 2006. № 3.
[22] Мир вокруг России: 2017. Контуры
недалекого будущего. Отв. ред. и рук. авт. колл. С.А.Караганов. М.: Совет по
внешней и оборонной политике. 2007. С.39.
[23] Эта модель также получила название
«глобального неолиберального порядка», который был установлен в 1990-е гг.,
причем основную деятельность в этом направлении, как считает, в частности,
видный американский теоретик глобализации И.Валлерстайн, провела ВТО. См.
Валлерстайн И. Геополитические миро-системные изменения: 1945-2025 гг. //
Вопросы экономики.2006. № 4. С.77.
[24] Вопрос о сущности антиглобализма и
альтерглобализма обстоятельно раскрыт в монографии: Смитиенко Б.М., Кузнецова
Т.А., Противоречия глобализации мировой экономики. Современный антиглобализм и
альтерглобализм. Монография. М.:, 2005, с.81-103.
[25] См. Вопросы экономики. 2006. № 11.
С.102-103.
[26] Экономист. 2002. № 12. С.20.
[27] Пассив торгового баланса США достиг в
[28] См. Роговский Е.А. Удастся ли Соединенным
Штатам глобализировать свои долги? // США. Канада. Экономика-политика-культура.
2006. № 7. С.55-72.
[29] Мясникова Л. Смена парадигмы. Новый
глобальный проект // Мировая экономика и международные отношения. 2006. № 6.
С.4.
[30] С
[31] См. Mond diplomatique. 1999. Nr. 549,
Р.1.
[32] Подробно см.: Шишков Ю. Уровень бедности
в современном мире: методологические споры // Мировая экономика и международные
отношения. 2006. № 1. С.3-14; Шишков Ю. Глобальная дивергенция подушевых
доходов: некоторые вопросы методологии // Мировая экономика и международные
отношения. 2006. № 3. С.3-12.
[33] Бердсолл Н. Усиление неравенства в новой
глобальной экономике // Вопросы экономики. 2006. № 4. С.86.
[34] The World Bank. The World Development
Report 2006. Washington. 2005. P.299
Перспективы
глобализации
Рассмотренные в первой части настоящей статьи[1] сущностные черты глобализации, продвигающие
человечество вперед по пути социально-экономического прогресса, не дают оснований
предсказывать ей «вечную жизнь» и бесконечное поступательное развитие. Она в
отдаленном будущем (видимо, за пределами 2015-2020 гг.) при определенном
стечении обстоятельств может быть приторможена и даже временно повернута
вспять. Так уже было в период между двумя мировыми войнами, когда наметившаяся
в начале XX века тенденция к приданию интернационализации хозяйственной жизни
всемирного характера (т.е., по современной терминологии, к глобализации) по
целому ряду причин фундаментального, планетарного характера сменилась
тенденциями к дезинтеграции и даже автаркизму в широких территориальных рамках.
В принципе мир не гарантирован от такого поворота событий,
хотя на фоне современных магистральных тенденций развития человечества он в
ближайшем десятилетии маловероятен и научно не предсказуем. Вместе с тем, к
повороту событий в сторону «деглобализации» может привести, например,
дальнейшая экспансия мирового терроризма, которую вряд ли можно
исключать после крупнейших терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября
Что же касается более или менее обозримого периода, скажем,
до
В первые два десятилетия XXI века ГЭ наиболее глубоко
затронет промышленное производство, особенно перерабатывающие отрасли, а среди
них — наукоемкие и высокотехнологичные производства. Кроме того, ГЭ будет
весьма интенсивно и быстро развертываться в тех сегментах мирового хозяйства
(электронная торговля и др.), где она пока только начала продвигаться к более
зрелому состоянию. В этот период ГЭ, видимо, будет развиваться весьма
неравномерно по степени вовлеченности в нее отдельных стран, групп стран и регионов
(ПРС, PC и СПЭ) и по социально-экономическим последствиям для них в силу
больших различий их экономического положения на начало XXI века, реальных
предпосылок роста на будущее и многих других причин.
Проблема ужасающей бедности и отсталости большей части
населения Земного шара, огромного разрыва между «богатым Севером» и «бедным
Югом» останется одной из острейших глобальных проблем человечества. Острота
этой проблемы может быть уменьшена только в случае существенного увеличения
внимания к нуждам бедствующих стран со стороны мирового сообщества, особенно
стран «золотого миллиарда». Для достижения поставленной ООН цели — к
В период до
Глобализация:
императивы и возможности для России
В результате глубокого макроэкономического кризиса 90-х гг.
ХХ века, по глубине и размаху сопоставимого с «великим кризисом» 1929-1933 гг.
на Западе, Россия, как отчетливо видно из нижеследующей таблицы 1, объективно
утратила роль одного из центров силы мирового хозяйства, каковым СССР,
несомненно, был в «обойме» с США, Западной Европой и Японией — при всей
дифференциации в рамках этой «четверки» по тем или иным позициям. Вследствие
оживления и роста российской экономики в 1999-2007 гг., а также того обстоятельства,
что в этот период она развивалась темпами выше среднемировых, положение РФ в
мировом хозяйстве несколько упрочилось, однако по многим причинам по-прежнему
остается уязвимым (см. таблицы 1-3). Она продолжает оставаться страной со
средним уровнем экономического развития: по расчетам автора на базе данных
последнего доклада Всемирного банка,[3] валовой национальный доход (ВНД)
России по паритету покупательной способности (ППС) на душу населения в
Таблица 1. Мировые лидеры в производстве ВНД по ППС (2006
г.)
Страны |
ВНД по ППС |
|
Млрд. долл. США |
% |
|
1.США |
13233 |
19,9 |
2.КНР |
10153 |
15,2 |
3.Япония |
4229 |
6,4 |
4.Индия |
4217 |
6,3 |
5.Германия |
2623 |
3,9 |
6.Великобритания |
2148 |
3,2 |
7.Франция |
2059 |
3,1 |
8.Италия |
1789 |
2,7 |
9.Бразилия |
1661 |
2,5 |
10.Россия |
1656 |
2,5 |
11.Испания |
1221 |
1,8 |
12.Мексика |
1189 |
1,8 |
13.Республика Корея |
1152 |
1,7 |
14.Канада |
1127 |
1,7 |
Мир в целом |
66596 |
100,0 |
Источник: The World Bank.
World Development Report 2008. Washington 2007. P.334-335.
Примечание: процентные показатели
рассчитаны автором.
Таблица 2. Россия в мировом экспорте товаров (2006 г.)
Место в мире |
Страна |
Млрд. долл. США |
% к мировому экспорту |
1 |
Германия |
1112,0 |
9,2 |
2 |
США |
1038,3 |
8,6 |
3 |
КНР |
968,9 |
8,0 |
4 |
Япония |
649,9 |
5,4 |
5 |
Франция |
490,4 |
4,1 |
6 |
Нидерланды |
462,4 |
3,8 |
13 |
Россия |
304,5 |
2,5 |
Источник: WTO. International Trade Statistics 2007. Geneva. 2007. P.12.
Таблица 3. Россия в мировом экспорте коммерческих услуг (
Место в мире |
Страна |
Млрд. долл. США |
% к мировому экспорту |
1 |
США |
388,8 |
14,1 |
2 |
Великобритания |
227,5 |
8,3 |
3 |
Германия |
168,8 |
6,1 |
4 |
Япония |
122,5 |
4,4 |
5 |
Франция |
114,5 |
4,2 |
6 |
Испания |
105,5 |
3,8 |
25 |
Россия |
30,1 |
1,1. |
Источник: WTO. International Trade Statistics 2007. Geneva. 2007. P.14.
В результате скачкообразно и бессистемно проведенной
либерализации внешнеэкономических связей (ВЭС) и механизма государственного
регулирования внешнеэкономической деятельности (ВЭД), значительно опередившей
по темпам внутриэкономические и социальные реформы, РФ уже в первые
постсоветские годы на деле стала страной с открытой экономикой, развитие
которой сильнейшим образом зависит от сдвигов в мировом хозяйстве и его
конъюнктуры. По нашим оценкам, не менее 35-40% российского ВВП формируется и используется
в связи с ВЭД хозяйствующих субъектов и государства.[4]
Таким образом, после распада СССР у новой России никогда не
было реальной альтернативы, вступать или не вступать в процесс глобализации и
сложившийся в мире механизм ее международного политического и правового
оформления, поскольку она с самого начала оказалась спонтанно втянутой в этот
процесс. В действительности проблема состояла и состоит в том, чтобы органично
и с максимально возможной выгодой для себя интегрироваться в глобализацию с
учетом ее сущностных черт и противоречий, рассмотренных выше. Однако такой
интеграции не произошло. Вовлечение (включение) РФ в мировые глобализационные
процессы едва ли можно оценить как в целом успешное, хотя по некоторым аспектам
ГЭ ей и удалось добиться определенных позитивных результатов, особенно в сфере
топливно-энергетического комплекса (ТЭК).
Из анализа показателей таблиц 1-3 и других фактологических
данных со всей определенностью «напрашивается» вывод об ограниченности
возможностей России «содетерминировать» процессы ГЭ, а тем более оказывать на
них направляющее воздействие. Об этом свидетельствует и 75-е место из 117 в
мировом рейтинге, отведенное России экспертами Всемирного экономического форума
в «Отчете о глобальной конкурентоспособности за 2005-2006 годы», хотя методика
составления данного рейтинга далеко не бесспорна. Такая ситуация во многом
обусловлена отсутствием у РФ стратегии «интеграции в глобализацию», характерной
до сих пор для нашей страны пассивной адаптацией к свершившимся фактам в
мировой экономике.
Однако Россия вовсе не обречена на то, чтобы сидеть сложа
руки и пассивно взирать на глобализацию. Участие РФ в последней должно
осуществляться на базе разработки и реализации продуманной стратегии,
учитывающей, с одной стороны, отмеченные выше негативные реалии, а, с другой
стороны, богатейшие ресурсные возможности и преимущества нашей страны. Это
участие должно активизироваться по всем направлениям, вытекающим из рассмотренных
выше сущностных черт и противоречий ГЭ. При этом Россия должна в полной мере
использовать свое уникальное геополитическое преимущество, выражающееся в возможности
одновременного участия в процессах развития экономического партнерства и квази-интеграционного
взаимодействия как с Евросоюзом, так и с государствами АТЭС — двумя важнейшими
регионами мирового хозяйства.
При этом вовлечение России в глобализацию должно перестать
идти по линии пассивной адаптации к последней. Необходимо на базе имеющихся для
этого возможностей разработать механизм «интеграции в глобализацию»,
обеспечивающий активное влияние России на глобализационные процессы, прежде
всего во взаимодействии с G-8 и другими ведущими государствами мира, особенно
КНР и Индией, на двусторонней основе и в рамках международных организаций. С
учетом сформулированных выше сущностных черт и противоречий ГЭ в настоящей
статье выделим некоторые узловые проблемы, связанные с формированием такого
механизма. Для активизации российского влияния на ГЭ необходимо прежде всего
принять меры внутриэкономического характера, направленные на повышение
удельного веса РФ в мировом ВВП и промышленном производстве, что создало бы
базу для укрепления ее позиций в торговле и по другим направлениям
мирохозяйственных отношений.
По прогнозу известного российского специалиста в области
международных экономических сопоставлений В.Кудрова, по ВВП и промышленному
производству к
Правда, свой прогноз В.М.Кудров сформулировал в конце
предыдущего десятилетия с учетом того обстоятельства, что в 1997-1998 гг. доля
РФ в мировом ВВП и промышленном производстве опустилась до своего абсолютного
минимума (соответственно 1,7% и 1,8%), а к
Однако для весомого улучшения ситуации, которое выразилось
бы в более высоких показателях 2017 года, необходимы радикализация реформ и
существенное совершенствование государственного регулирования экономики,
особенно в части формирования эффективной структурной политики (правительство
РФ еще в начале
Россия же стихийно пошла по иному пути. По расчетам автора,
за один
Таблица 4. Доля макросекторов в ВВП РФ (%)
Годы |
Первичный |
Вторичный |
Третичный |
1990 |
17 |
48 |
35 |
1999 |
7 |
34 |
58 |
2003 |
5 |
34 |
61 |
2004 |
5 |
34 |
61 |
2005 |
6 |
38 |
56 |
2006 |
6 |
38 |
56 |
Источник: The World Bank.
World Development Report 2000/2001
р.297; 2005, p.261; 2006, p.297; 2007,
p.295; 2008, p.341.
Таблица 5. Доля макросекторов в ВВП стран мира в
Страны |
Первичный |
Вторичный |
Третичный |
США |
1 |
22 |
77 |
Франция |
2 |
21 |
77 |
Германия |
2 |
30 |
68 |
Япония |
1 |
31 |
68 |
Великобритания |
1 |
26 |
73 |
Италия |
2 |
27 |
71 |
Испания |
3 |
29 |
67 |
Польша |
5 |
32 |
64 |
Россия |
6 |
38 |
56 |
Источник: World Bank.
World Development Report 2008, p.340-341.
Российский «постиндустриализм» имеет весьма мало общего с постиндустриализмом
стран Запада. Доминирование третичного сектора на Западе основывается на том,
что первичный и вторичный сектора, достигнув весьма высокого уровня развития,
целиком удовлетворяют потребности населения во всей номенклатуре товаров и
полностью обеспечивают третичный сектор адекватной для высокоэффективного
развития технической базой, и это при падающей доли промышленности и особенно
сельского хозяйства в совокупной занятости.
В противоположность этому российская «постиндустриализация»
в постсоветский период стала результатом не столько реального прогресса
третичного сектора (хотя позитивные сдвиги здесь налицо по ряду направлений),
сколько промышленного и аграрного кризисов прошлого десятилетия, т.е.
деиндустриализации и деаграризации. При этом экспансия третичного сектора в РФ
проходила главным образом за счет «разбухания” торгово-посреднического и
банковского секторов. В то же время деловые (инжиниринг, консалтинг и др.),
информационные и другие высокотехнологичные услуги развивались менее высокими
темпами, хотя и показывали значительный прогресс. Недостаточно развиты также
транспортные и туристические услуги. В результате Россия, из года в год
показывая внушительный актив внешнеторгового баланса по товарам, одновременно
сводит баланс по торговле коммерческими услугами с внушительным дефицитом (14,2
млрд. долл. США в
Безусловно, Россия нуждается в ускорении экспансии
третичного сектора, особенно в вышеуказанных проблемных секторах сферы услуг. В
случае достижения весомых положительных результатов в этом направлении нашей
стране вполне под силу превратить дефицит по внешней торговле коммерческими
услугами в крупный профицит. Однако еще более важным для резкого укрепления
позиций России в мировой экономике следует считать реиндустриализацию на новой
технической основе с акцентом на машиностроительный комплекс и связанные с ним
высокотехнологичные производства, что позволило бы также придать дополнительные
стимулы роста третичному сектору, как и сельскому хозяйству. Для этого необходимо
разработать четкую концепцию и механизм государственной структурной политики,
нацеленной на оптимизацию как макроструктуры народного хозяйства, так и
пропорций внутри трех секторов.
В этой связи заслуживает внимание обстоятельно изученный в
свое время советскими учеными опыт ФРГ, родившийся в ходе преодоления первого в
послевоенной истории этой страны макроэкономического кризиса 1967-1968 гг.
Наряду с другими важными нормативными актами, направленными на стабилизацию и
рост экономики, бундестаг утвердил в
В данном документе были четко сформулированы критерии
объектов для выборочного (селективного) структурного регулирования,
инструментарий воздействия на них и принципы его применения. Это позволило
строить структурную политику в соответствии с национальными интересами и
приоритетами, избегая распределения бюджетных и других льгот под давлением тех
или иных «групп по интересам», т.е. лоббистов. Такой подход к формированию
структурной политики для современной России актуален даже в гораздо большей степени,
чем для ФРГ 30-40 лет назад. Так или иначе, в 70-80-е годы прошлого века ФРГ,
стартовав с неблагоприятных исходных позиций, во многом благодаря
целенаправленной структурной политике (вкупе с содействием НИОКР) добилась
существенного прогресса в авиакосмической, микроэлектронной, биотехнологической
и некоторых других отраслях.
Завершая статью, еще раз особо обратим внимание также на
проблему формирования российских ТНК первого эшелона. Поскольку главным
субъектом глобализации выступают ведущие ТНК, Россия для равноправного участия
в ГЭ и активного воздействия на нее должна располагать несколькими десятками
первоклассных ТНК, российских по контролю над капиталом и местопребыванию
материнской (головной) компании, имеющих филиалы во всех важнейших регионах
мира и проводящих глобальную стратегию в области НИОКР, производства,
маркетинга и реализации продукции (товаров в форме материального продукта и
коммерческих услуг) и ориентирующихся на российские национальные интересы, что
способствовало бы наиболее полному удовлетворению и их собственных
«меркантильных» интересов.
На сегодняшний день в России не так много компаний,
отвечающих даже самым общим критериям для причисления к ТНК, применяемым ООН.
Российские ТНК действительно международного класса («Газпром», «Лукойл», «Русал»
и некоторые другие) можно буквально-таки пересчитать по пальцам, но и они занимают
в рейтинге 500 крупнейших корпораций мира по показателям транснациональности
места далеко не в первой десятке. Например, у ведущего среди российских ТНК по
всем показателям транснациональности «Лукойла» размер зарубежных активов в
Государство должно содействовать формированию мощных
российских ТНК, причем, как правило, косвенно, т.е. при помощи
организационно-правового и административного инструментария, а в ряде случаев,
когда это диктуется национальными интересами, и напрямую. В этом смысле
заслуживает одобрения деятельность государства по интеграции «Газпрома» и
«Сибнефти» под эгидой первого в мощную нефтегазовую компанию действительно мирового
класса. Если это объединение принесет положительные результаты как на
фирменном, так и народнохозяйственном уровне, — а иного нельзя допустить, — то
с учетом данного опыта целесообразно предпринять усилия и в других секторах экономики.
Особенно важно добиться появления мощных ТНК в машиностроении и связанных с ним
высокотехнологичных отраслях, куда крупный отечественный частный капитал — в
отличие от топливно-сырьевых секторов — до сих пор явно не «рвется», что в ряде
случаев детерминирует формирование госкорпораций (объединенные авиастроительная
и судостроительная корпорации, «Ростехнологии» и др.). По мере укрепления их
позиций внутри страны и за рубежом, если они не будут подавлять рыночные силы,
российскому и иностранному частному бизнесу целесообразно предоставить
возможности активного участия в их капитале и хозяйственной деятельности, на
что он вправе рассчитывать.[10] Одновременно необходимо государственное
содействие создание и развитию международных стратегических альянсов (МСА) с
участием российских компаний.[11]
При этом государство должно пристально следить за
тем, чтобы российские ТНК и МСА с их участием на внутреннем рынке не овладевали
доминирующими, а тем более монопольными позициями в ущерб другим хозяйствующим
субъектам и обществу в целом. Для этого должно постоянно совершенствоваться законодательство
в области регулирования монополии и конкуренции внутри РФ, что будет побуждать
российские ТНК проводить более эффективную стратегию и за рубежом, где
вследствие наличия многих мощных конкурентов им определенно не уготована
перспектива легкой добычи.
Для успешной адаптации РФ к процессам глобализации и
ведущие российские банки должны войти в клуб первоклассных, лидирующих в
мировых рейтингах транснациональных банков (ТНБ). Однако позиции РФ в мировой
банковской сфере значительно слабее, чем в сфере промышленных ТНК. Важнейшие
показатели всей российской банковской системы, которая включает в себя
чрезмерно много «маломощных» по международным меркам хозяйствующих субъектов
(на 1 ноября
Правда, около дюжины российских банков значатся в рейтинге
1000 крупнейших по капиталу и активам коммерческих банков мира. Однако даже
первый из них, Сбербанк, находится лишь во второй сотне авторитетного рейтинга
британского журнала «TheBanker». Другой крупнейший российский банк, ВТБ,
созданный на базе бывшего Внешторгбанка, ставит перед собой цель: подняться
(после своего реформирования и укрепления) в рейтинге европейских банков с
59-го на 30-е место. Зарубежные же активы даже тех российских банков, которые в
наибольшей мере проявляют себя как ТНБ (ВТБ, «Альфа-Банк», «Банк Москвы»,
«Росбанк», «Конверсбанк», «Национальный резервный банк»), по международным
меркам вообще не производят впечатления или, в лучшем случае, более чем
скромны.[13]
Недостаток капитала у российских банков, в том числе для
зарубежных операций, во многом обусловлен их отношением к консолидации их сил
перед лицом международной конкуренции. До сих пор в России не произошло ни
одного слияния двух банков из числа действительно крупных (например, из первых
30, выделяемых в статистической информации, которая регулярно публикуется в
официальном «Вестнике Банка России»), хотя это процесс еще в прошлом
десятилетии «захлестнул» весь мир и активно продолжается. Так, во Франции в
текущем десятилетии объединились два из первой десятки банков этой страны по
капиталу: в результате приобретения Credit Agricole 82% акций Credit Lyonnais
за 16 млрд. евро появился новый крупнейший в еврозоне коммерческий банк.
Напротив, в РФ до сих пор имели место лишь поглощения банками из первой
«тридцатки» и сопоставимыми с ними банками их «коллег», значительно уступающих
им по капиталу и активам и в ряде случаев находящихся не в блестящем финансовом
положении, если не на грани неплатежеспособности или даже банкротства. Слабость
российской банковской системы вынуждает крупнейшие российские компании
обращаться за получением нормальных коммерческих кредитов к зарубежным источникам
(то же делают и отечественные банки), что привело к резкому увеличению внешней
задолженности РФ на уровне хозяйствующих субъектов, о чем с явными, подчас,
правда, чрезмерными нотками алармизма повествуют наши, а в ряде случаев и
зарубежные СМИ.
В контексте поиска путей адаптации к императивам глобализации,
определяемым современным состоянием и тенденциями эволюции сферы МЭО, прежде
всего международной торговли, нельзя обойти вниманием, хотя бы вкратце,
проблематику вступления России в ВТО.[14]
С точки зрения нынешней товарной структуры российского
экспорта страна не нуждается во вступлении в ВТО. Как известно, около 4/5
российского экспорта — это товары топливно-сырьевой группы. Львиную долю в этом
объеме составляют энергоносители, а они по большей части ограничениям ВТО не
подвергаются, так что поначалу вступление в эту организацию нашей стране в
позитивном плане мало что даст. Скорее РФ получит от либерализации доступа на
собственный рынок зарубежных конкурентов весьма сложные проблемы для сельского
хозяйства и обрабатывающих отраслей, а также многих секторов сферы услуг. Кроме
того, следует иметь в виду, что в России таможня дает 40% дохода госбюджета (в
развитых странах эта цифра равна 1-3%). Резко и сразу снижать импортные и
экспортные пошлины российское государство по соображениям как защиты
отечественных производителей, так и наполнения госбюджета не может, так что потребуется
болезненная адаптация к реалиям членства в ВТО.
Рисунок 1. Прогноз роста доли
российского экспорта товаров и услуг
в мировом экспорте товаров и
услуг до 2017 гг.
(рассчитано на базе данных ВТО
за 2000-2006 гг.)
Примечание: Среднегодовой прирост доли
российского экспорта услуг в 2000-2006 гг. — 0,06%,
средний прирост доли российского экспорта
товаров в 2000-2006 гг. — 0,17%.
Вместе с тем, вступление в ВТО поможет России решить ее
давнюю стратегическую задачу — диверсификацию экспорта (а в связи с этим и экономики
в целом) в сторону повышения доли готовых, особенно машинотехнических и
высокотехнологичных изделий. Став членом ВТО, Россия получит возможность непосредственно
и активно влиять на ход переговоров о дальнейшей модернизации мировой торговли
в рамках этой организации, воздействуя тем самым на ГЭ с учетом собственных
интересов. Однако следует подчеркнуть, что в результате вступления РФ получит
лишь один дополнительный весомый шанс (без вступления не будет и его) на
вхождение в элиту высокоразвитых стран путем коренной модернизации народного
хозяйства, особенно сферы ВЭД, а не сиюминутные блага. Таким образом, хотя
вступление в ВТО способствовало бы более гибкой адаптации российской экономики
к процессам экономической глобализации, у России нет необходимости рваться в
ВТО без оглядки, платя любую цену за вступление в нее уже в 2008 гг.[15] Вместе с тем следует еще более
активно готовиться к будущему членству в ВТО. Без модернизации нашей экономики,
которая требует решения и многих других проблем, у нас нет будущего — ни с ВТО,
ни без нее.
Для России «баланс» выгод, трудностей и потерь от
глобализации пока что можно оценить как нулевой или скорее отрицательный. Нашей
стране предстоит предпринять большие усилия для того, чтобы сделать
глобализацию своим союзником.
[1] http://www.wpec.ru/text/200801162154.htm.
[2] См. также: Паньков В.С. Эволюция
международных экономических отношений: попытка прогноза до 2017 года //
Безопасность Евразии. 2007. № 3. С.267-268.
[3] Рассчитанопо:The World Bank. World
Development Report 2008. Washington 2007. P.335.
[4] По расчетам автора на базе данных
Всемирного банка, экспортная квота (отношение экспорта к ВВП) РФ в
[5] См. Мировая экономика и международные
отношения, 2000, № 5, с.82.
[6] См. Паньков В.С. Эволюция
международных экономических отношений: попытка прогноза до 2017 года //
Безопасность Евразии. 2007. № 3. С.267, 284-286.
[7] Подробнее см.: Либман А., Хейфец Б.
Мировые процессы транснационализации и российский бизнес // Вопросы экономики.
2006. № 12. С.72-79.
[8] Именно этот показатель используется
экспертами ЮНКТАД в ежегодных докладах о мировых инвестициях «World Investment
Report» для определения рейтинга ведущих ТНК мира, хотя, взятый сам по себе, он
лишь частично отражает роль той или иной ТНК в мировой экономике.
[9] См. Кузнецов А.В. Интернационализация
российской экономики: Инвестиционный аспект. М.:КомКнига. 2007. С.215.
[10] Позиция деловых кругов России
вопросе о госкорпорациях и в целом о взаимодействии государства и бизнеса
обстоятельно и взвешенно изложена в статье вице-президента РСПП. См. Юргенс И.
В ожидании перемен. У России есть четыре пути, один из них — к золотому
миллиарду // Российская газета. 10.01.2008.
[11] См.: Чернышова О. По поводу
госрегулирования становления международных стратегических альянсов в России //
Российский экономический журнал. 2006. № 7-8.
[12] «Вестник Банка России», № 64
(1008). 14 ноября 2007. С.4.
[13] См. Кузнецов А.В. Указ. соч.
С.178-180, 191-193.
[14] Воззрения автора на проблемы,
перспективы и последствия вступления РФ в ВТО подробнее изложены в: Кому в ВТО
жить хорошо? // Московские торги. 2007. № 11. С.9-13; Pankov V., WTO-Beitritt
Russlands: Probleme, Folgewirkungen, Aussichten // Wirtschaftspolitische
Bätter (Wien). 2007. Nr.4, S.849-864.
[15] При этом следует иметь в виду, что
если вопрос о вступлении РФ в ВТО не решится до президентских выборов в США,
намеченных на ноябрь
Клуб мировой политической экономики, 16.01.08, 21.01.08