А. Бельчук,

доктор экономических наук,

профессор Всероссийской академии внешней торговли

 

Мифы и реальность ценовой политики

 

 

Резкое повышение цен на продовольствие с осени 2007 года не могло не вызвать повышенного внимания в обществе и соответственно политиков, предпринимателей и ученых. Как известно, в России на оплату продовольствия уходит примерно половина расходов средней семьи, а если брать семьи с низкими доходами (таких очень много), то там на еду приходится 70—80 процентов всех расходов. Раньше наибольший резонанс вызывало повышение цен на бензин и на услуги ЖКХ, но на этот раз рост потребительских цен оказался даже более болезненным, да еще в предвыборный период. Расчетный уровень инфляции на 2007 год заметно превышен (почти 12 процентов по сравнению с предполагавшимися 8 процентами, причем многие убеждены, и, на наш взгляд, совершенно справедливо, что Роскомстат занижает истинные масштабы инфляции в стране). Возникла необходимость объяснить рост цен населению и обосновать выбор антиинфляционных мер.

 

Самое популярное объяснение среди выступающих по телевидению и в других СМИ, то есть предназначенное для “широкой публики”, заключается в том, что Россия ныне все больше становится неотъемлемой частью мирового рынка, поэтому процессы в мировом хозяйстве не могут не затрагивать нашу страну. Поскольку цены на топливо в международной торговле постоянно растут, а в 2007 году к ним присоединились цены на продовольственные товары, то это оказало воздействие и на русские[1] внутренние цены соответствующих товаров.

Что касается мировых цен на нефть, то русская общественность, не говоря уже о деловых кругах, сейчас достаточно информирована через СМИ и знает о сильном удорожании нефти и нефтепродуктов. Ситуация на продовольственных рынках была иной, гораздо более благоприятной для покупателя. Но в 2007 году она изменилась. Общий индекс цен, по данным британского журнала “Экономист”, на базисные виды продовольствия на мировых рынках повысился за год более чем наполовину. “Экономист” дал прогноз: “Эпоха дешевого продовольствия закончилась”.

Возникает вопрос: в какой мере эти процессы повлияли на рост русских внутренних цен на продовольствие и нефтепродукты и можно ли существенно ограничить это влияние?

В отношении влияния мировых цен на внутренние сразу же хочется понять, почему существует столь большая разница во внутренних ценах на огромное количество товаров в разных странах. Так, цена бензина на заправочных станциях в Германии в два с лишним раза выше, чем в Соединенных Штатах, а в странах Персидского залива более чем в четыре раза ниже, чем в Германии. Базисные виды продовольствия в США обходятся потребителям примерно в два раза дешевле, чем в европейских странах, причем Америка является крупнейшим в мире экспортером продовольствия, а Европейский союз — крупнейшим импортером (ситуация по разным странам различная). Если сравнивать продовольственные цены в развивающихся странах, то там ценовой разброс будет еще большим, чем в развитых. Таким образом, мировой рынок отнюдь не ликвидирует больших страновых различий в ценах одних и тех же товаров даже для государств, очень сильно вовлеченных во внешнеторговые отношения.

В чем причины и какие выводы следуют из этого для России с точки зрения внутренних цен, в частности на продовольствие и бензин?

Несмотря на глобализацию, большая часть товаров, уже не говоря об услугах, реализуется на внутренних рынках, а не через внешнюю торговлю — важнейший международный ценовой “уравнитель”. Различия в уровне зарплаты в разных странах — главный элемент затрат при производстве большинства товаров — остаются огромными. Это также характерно для условий производства и сбыта сырья и топлива — других ведущих составных частей производственных издержек. Такое положение воздействует на национальные цены товаров и услуг, прежде всего ориентированных на внутреннее потребление, и способствует их расхождению в различных странах. Означает ли это, что в странах, которые активно вовлекаются в процессы международного обмена, внутренние цены обязательно подстраиваются под мировые? Практика показывает (см. хотя бы некоторые приведенные выше примеры), что так бывает далеко не на всех товарных рынках. Причины этого могут быть разнообразными, но главную роль играет политика государства.

Несмотря на активные процессы глобализации, у правительств имеются инструменты, которые могут ограничивать, а нередко даже блокировать, воздействие мировых цен на внутренние. К ним относится весь арсенал внешнеторгового регулирования, который остался весьма обширным, хотя деятельность ГАТТ, а затем ВТО привела к общей значительной либерализации внешнеторговых режимов во всем мире за период после Второй мировой войны. По-прежнему активно используются импортные пошлины, особенно странами третьего мира. Большое распространение приобрели антидемпинговые процедуры, которые часто позволяют обходить правила ВТО. Весьма изощренно используются экологические и административные ограничения. Нет необходимости перечислять здесь все многочисленные инструменты из арсенала внешнеторговой политики. Как-то администрация ГАТТ попыталась свести их в единую систему. Только нетарифных барьеров набралось не то 700, не то 800. Особую изобретательность проявили страны Общего рынка, а затем ЕС, которые почти на полстолетия фактически превратили аграрные рынки Сообщества в протекционистскую зону. Лишь несколько лет тому назад начали вводиться существенные послабления в аграрной политике ЕС, но путь еще предстоит долгий. Во внутренней политике правительства также могут использовать широкий арсенал налоговых средств и помощи своим товаропроизводителям, которые нередко оказывают сильное воздействие на цены.

В большинстве случаев речь идет о ситуациях, когда внутренние цены выше мировых. Тогда возникает давление импорта, поскольку становится выгоднее ввозить соответствующие товары, чем самим производить их, с негативными последствиями для торгового и платежного баланса страны, а также для развития затронутых отраслей и производств. В случае с Россией проблема торговли нефтью и нефтепродуктами (прежде всего бензином) обратная — внутренние русские цены ниже, чем в развитых странах. При торговле продовольствием ситуация более разнообразная: можно встретить любые варианты.

Проблема для России выглядит следующим образом: возможно ли избежать повышения внутренних цен на продовольствие и топливо в случае усиления инфляционных процессов на мировых рынках? Речь идет о розничных ценах, имеющих прямое отношение к потребителям. Наш ответ: это вполне возможно при соответствующей государственной политике.

Какие средства возможно использовать, чтобы удерживать внутренние цены, например на нефтепродукты, прежде всего на бензин, ниже мировых и ниже внутренних цен, в частности, в развитых странах? Их немало, перечислим только важнейшие. В первую очередь это экспортные пошлины. Государство устанавливает пошлины на вывоз нефти и нефтепродуктов или других товаров, которые уплачиваются экспортером при цене на мировом рынке выше определенного уровня, и таким образом изымает в свою пользу часть прибыли экспортера. Далее государство может устанавливать минимальный уровень поставок этих товаров на внутренний рынок. Ведь при более высоких внешних ценах у добывающих и торговых компаний появляется стимул максимально расширить экспорт. Для внутреннего потребления может мало что остаться. Кроме того, государство снижает или воздерживается от повышения косвенных налогов на нефтепродукты (акцизы на бензин, то есть вид косвенных налогов — “любимая” статья доходов госбюджета). Эти налоги автоматически включаются в цены. Использование различных средств государственной политики объясняет, почему возникают столь большие расхождения во внутренних ценах на определенные товары в странах — импортерах этих товаров, в частности на бензин в США и Европе, уже не говоря о странах-экспортерах.

У российских властей, безусловно, есть достаточно рычагов, чтобы эффективно противодействовать переносу повышения мировых цен на нефть и нефтепродукты на внутренний рынок, разумеется, при наличии политической воли. Подобная политика, конечно, приведет к снижению прибылей русских торговцев нефтепродуктами, а иногда — к росту госбюджетных расходов, но что важнее?  Во всяком случае, утверждения о том, что повышение мировых цен на нефть и нефтепродукты это примерно то же самое, что землетрясение, которое нельзя остановить, — чистая апологетика, цель которой уменьшить недовольство населения из-за повышения цен, свалив вину на “объективные процессы”.

Более сложное положение с ценами продовольствия. Здесь необходимы иные средства для уменьшения негативного влияния повышения мировых цен на продовольствие на внутренние русские цены, поскольку речь идет об импорте, а не об экспорте. Уязвимость положения России определяется очень высокой долей импортного продовольствия в потреблении населения. Оно составляет 45—50 процентов. Соответственно за импорт продовольствия приходится платить больше, если мировые цены растут, и это оказывает давление в сторону повышения внутренних цен на продовольствие. Следовательно, ссылка на инфляционное влияние мировых цен на продовольствие — правда. Но это только часть правды, причем ее меньшая часть.

В данном случае возможности противодействия росту цен лежат в области борьбы с внутренними факторами этого роста, которые являются важнейшими. Прежде всего это резкое падение производства продовольствия в стране, произвол перекупщиков и торговцев продовольствием, которые в России буквально душат производителя и потребителя, а также влияние криминала.

Несмотря на победные реляции по поводу русского экономического подъема в последние годы, статистика свидетельствует о том, что промышленность и особенно сельское хозяйство еще не достигли даже советского уровня. В 2007 году промышленное производство в России составило примерно 85 процентов, а сельскохозяйственное — около 3/4 от уровня 1991 года. И это через 16 лет после начала активных рыночных реформ! Положение сельского хозяйства особенно тяжелое. Обработанные площади сократились на одну треть, число коров уменьшилось наполовину, свиней — в три раза и т. п. Соответственно сократилось производство продовольствия, вырос его импорт и зависимость от импортных цен. Национальный проект по сельскому хозяйству не в состоянии серьезно исправить положение.

К этому добавилось давление закупщиков, торговцев продовольствием и криминала. В развитых странах закупочные цены, то есть цены, которые уплачиваются производителям за аграрную продукцию, составляют в среднем примерно 50 процентов от розничных цен, по которым продукция реализуется непосредственному потребителю. В России это 15—25 процентов. В большинстве стран между производителем и конечным потребителем действуют в среднем три фирмы, включая транспортировку и переработку продукции. В России — шесть. И у каждой своя прибыль. Все это перекладывается на цены. Хотя производителей продовольствия миллионы, свободной конкуренции на рынках, как правило, нет. Криминальные структуры диктуют уровень цен на большинстве рынков и доступ к рынкам. (Кстати, почти во всех странах рынки находятся в собственности местных органов власти. В России они приватизированы.) Если ликвидировать или хотя бы ограничить влияние этих факторов, то продовольственные цены в России существенно понизятся. А это относится к сфере государственного управления.

Следует также учитывать, что в России климатические условия для сельского хозяйства существенно хуже, чем в большинстве развитых стран. Так, биологическая продуктивность почвы в России (количество биомассы, которое способна произвести единица сельскохозяйственной площади за год) в среднем в два раза ниже, чем в Европе, и почти в три раза меньше, чем в США. Иными словами, русское сельское хозяйство нуждается в усиленной государственной поддержке, в то время как она намного меньше, чем в других странах. Если в Европейском сообществе сельскому хозяйству поддержка в разных формах покрывает до половины стоимости произведенной продукции, в США — около 20 процентов, то в России в 2006 году на сельское хозяйство тратился только 1 процент госрасходов — “копейки” по сравнению с другими государствами. В 2007 году ситуация несколько улучшилась, но не принципиально.

Таким образом, полной зависимости внутренних русских цен на продовольствие и нефтепродукты от мировых цен нет. При соответствующей политике властей значительного роста цен на эти товары можно избежать.

У русских цен на топливо (и сырье), которые в целом ниже мировых, есть еще один очень важный аспект — они во многом определяют конкурентоспособность продукции русской обрабатывающей промышленности. При нашем холодном климате и больших расстояниях, что влечет за собой повышенные расходы на отопление и транспорт, высокие цены на топливо и сырье сделали бы значительную часть наших производств неконкурентоспособными. Поэтому уступка настойчивым требованиям ЕС — уравнять наши внутренние цены на топливо и сырье с мировыми — означала бы сокрушительный удар по русской обрабатывающей промышленности.

Удержание более низких по сравнению с мировыми внутренних цен на топливо, сырье и продовольствие отвечает интересам не только русского населения, но и большей части предпринимателей. Главным источником расходов на такую политику должны быть сверхдоходы от экспорта топлива и сырья. Разумеется, частные экспортеры топлива и сырья вряд ли согласятся с такой политикой, поскольку прибыль для частных предприятий — главная цель их деятельности. Этот конфликт интересов является объективной основой позиции тех сил в России, которые выступают за возврат большей части предприятий в топливных и сырьевых отраслях в собственность государства. Кстати, любопытный факт: около 4/5 нефти в мире добывается государственными предприятиями

 

РФС, №5/2008



[1] Слово «русский», запрещенное к применению в научных публикациях и СМИ РФ, в тексте восстановлено (прим. ред. ЗЛ).


Реклама:
-