Журнал «Золотой Лев» № 157-158 - издание русской
консервативной мысли
Э.М. Ковригин
От Третьего Рима к Российской Империи
В нашей истории есть две войны, именуемые – Отечественными. Они отличаются эпохами, их породившими, но они
очень схожи по поведению интервентов. Неслучайно наполеоновские солдаты взрывали
колокольню Ивана Великого, а гитлеровские Воскресенский собор, что в Ново-Иерусалимском
монастыре. Слишком символичны эти места для Третьего
Рима, который до сих пор представляет материальному миру альтернативную
концепцию развития. И когда иноземный солдат для торжества своих идей крушит
святыни, то это вполне понятно, но если своя власть сама разрушает фундамент собственной
истории, то это выглядит как наваждение.
К такому наваждению можно отнести и события, произошедшие в
период правления царя Алексея Михайловича.
Царем
Алексей Михайлович после неудач в деятельности своего
правительства стал больше уделять внимания духовному развитию русского
общества. Здесь важнейшую роль была отведена царскому духовнику Стефану
Вонифатьеву, вокруг которого собрался круг его единомышленников. Их в
последствии будут называть «ревнителями
благочестия» или «боголюбцами». В этот круг войдет Федор Ртищев, нижегородский проповедник Иван
Неронов и протопоп Аввакум. Был среди этого круга лиц и будущий патриарх Никон поставленный
(1646 год) в архимандриты Новоспасского монастыря. Если Морозовская бюрократия, стремилась к своему
бесконтрольному правлению и изоляции молодого царя от реальной действительности,
то второе крыло приближенных из «ревнителей благочестия» желало укрепить духовные
основы в народе, перенесшем тяжелые времена смутного времени. «Боголюбцы» имели сформировавшиеся предложение по введению «единогласия»
в церковном песнопении, а для более полной связи епископов с действительностью
предлагали ввести в состав церковных соборов представителей белого духовенства
и мирян. Естественно, были противники нововведений. Даже патриарх Иосиф, был
против полного абсолютного единогласия, боясь, что слишком продолжительные
службы (увеличение по времени минимум в два раза) оттолкнут прихожан от храма. Нововведениям
противились не только епископы, чье влияние ограничивалось, но и чиновники. Для
госслужащих, обязанных в силу положения присутствовать на богослужениях, проще было пассивно отстоять короткую «многогласную» службу, чем истово молиться во время длинной
литургии в церквах.
Несмотря на сопротивление идеям «боголюбцев»,
начиная с 1649 года, при непосредственной поддержке царя пошло обновление
церковной иерархии, и первым был рукоположен в Новгородские митрополиты Новоспасский архимандрит Никон. Непростое время выпало
новому митрополиту. В 1650 году в Пскове и Новгороде вспыхивает (в условиях
дефицита продовольствия) бунт. Поводом для беспорядков стала отправка денег, на
основании Столбового договора, в Швецию. Митрополит в Софийском соборе публично
и поименно предал анафеме зачинщиков бунта, за что был нещадно в кровь
избит и чудом остался в живых. После
подавления мятежа Никон попал под особое внимание царя и влияние «ревнителей»,
приверженцев развития страны как Третьего Рима,
усиливается. Начинается процесс собирания значимых православных святынь (таких
как икона Иверской Богоматери) в едином месте, городе
Москве, как центре всего православного мира. Так же было решено, как акт покаяния
за преступления предыдущих правителей, перенести мощи митрополита Филиппа
принявшего мученическую смерть за обличение деяний царя Иоанна Грозного.
Влияние Никона на царя было настолько сильным, что после кончины патриарха
Иосифа, именно ему последовало царское предложение стать во главе патриархии. Никон
не сразу дал свое согласие, но после заверения царя повиноваться в духовных делах решился на это
служение. 22 июля 1652 года состоялась церемония поставления
нового патриарха, и что символично, это был день избрания в московские митрополиты
Филиппа (1567 год). Вряд ли это было простым совпадением для Никона, который возглавлял делегацию по переносу мощей митрополита
Филиппа из Соловецкого монастыря.
Нахождение Никона на патриаршей кафедре в Москве было
недолгим, но очень ярким и противоречивым. В начале патриаршества Никона как
наверно никогда ранее просматривалось единство и патриарха и царя и народа. Московское
государство было тогда единственным имевшим православного царя во главе,
поэтому укрепление государственности было главной задачей общества. Любое отклонение от
православных канонов считалось ересью и изменой родине. Со времен Иоанна III
была воспринята концепция мироустройства по которой
Россия унаследовала императорскую власть Римской империи и стала хранительницей
канонов христианства – Третьем Римом. Сохранение Святой Руси, как отображения
Церкви Небесной на земле, и через это сдвиг времени прихода к власти Антихриста,
рассматривалась как важнейшая задача.
Во внутренних делах русского общества, склонного к
аскетизму, благосклонно воспринимались стремления властей, навести порядок.
Поэтому патриарх продолжил то дело по борьбе с пьянством, которое он начал в
Новгороде. По настоянию патриарха боярская дума выпустила указы, направленные
на пресечение пьянства, в особенности среди священнослужителей, которым вообще
запрещалось продавать вино. Против возможного засилья протестантов, набиравших
силу в Европе, и в целях ослабления их влияния на московское общество уже в
октябре 1652 года были предприняты меры по значительному ущемлению их в правах.
Протестантам запретили иметь в качестве домашней
прислуги русских, носить русское платье и жить в черте города. Место, куда они выселялись,
получило название Немецкая слобода.
Патриарх Никон будучи активным противником писания икон в реалистической
манере, стремился всячески это искоренить и развернул целую кампанию по изъятию
подобных икон, но одновременно с этим он
создавал новые школы по иконописи.
При Никоне изменились и некоторые обряды. Так одним из
самых ярких праздников в Москве было Вербное Воскресение и его обряд шествия «на
осляти», в котором государь вел под узды коня, на
котором верхом ехал патриарх, тем самым
показывая смирение царской власти перед духовной. В 1656 году был
изменен порядок шествия. Если ранее шествие начиналось в Кремле и заканчивалось
у храма Покрова на Красной площади, который символизировал Иерусалим, то теперь
шествие начиналось от Лобного места и заканчивалось в Успенском соборе. То есть
Кремль стал символизировать Иерусалим, а Лобное место Елеонскую гору. В
продолжение этого патриархом Никоном основывается Ново-Иерусалимский монастырь.
Этот монастырь-символ был подобен Иерусалиму, и содержал в себе аналоги святынь
Палестинских земель - Елеонский холм, реку Иордан (Истра), храм Гроба Господня
(Воскресенский собор).
Все эти действия логично вытекали из идейной установки,
сложившейся в кругу ревнителей благочестия. А вот активная работа, направленная
на возможность объединить православный мир было новым направлением. Царь
Алексей Михайлович задумал расширить границы Третьего Рима и сделать
московского царя вселенским православным
царем. Говорят, эта идея была воспринята им еще в раннем детстве и видимо не
без участия дипломатов и спецслужб тех времен. Заинтересованность Западной
Европы втянуть Москву в борьбу за Константинополь с турками очевидна. (Турция
стояла на пороге захвата Европы и только в 1683 году потерпела военное поражение у стен Вены.) У царя было множество
контактов и с приезжавшими в Москву греческими и южнославянскими епископами.
Эти послы своих народов искренне хотели освободиться от мусульманского и
католического владычества. Они рассказывали о тяжком положении православных в
их странах и просили помощи у московского
царя и искали его сочувствия. Начавшееся весной 1648 года почти, что всеобщее
восстание православного населения Украины и отчасти Белоруссии против поляков
давало теперь этим надеждам гораздо более реальное содержание.
Первым этапом в осуществлении строительства будущей империи
предполагалось присоединить православную Украину, но для этого по замыслу царя
требовалось выработать единую «нормативную» базу. Были привлечены священники со
знанием языков, которые занимались
унификацией рукописных книг, убирая разночтения между русскими, украинскими
и греческими текстами и подготавливали их к печатному изданию. Эта
будничная работа продолжалась со времен
патриарха Филарета, но уже носила и политическую составляющую. Все бы ничего,
но возникает вопрос об изменении обрядов.
В феврале 1653 года патриарх, упреждая будущее решение
Земского собора о присоединении Украины (октябрь 1653 года), сделал шаги,
которые отличались от планов кружка «ревнителей благочестия», и разослал по
церквям памятку, в которой давались дополнительные инструкции по ведению церковных обрядов. В этом документе также
указывалось на необходимость креститься тремя перстами. Греки и украинцы
крестились тремя перстами, русские - двумя, поэтому крестное знамение, что есть
самый краткий символ веры, сильно разнилось
между православными. Вроде бы патриарх не пошел на изменение канонов и только
касался обрядов, но указание патриарха по троеперстию было многими из кружка «ревнителей
благочестия» воспринято как отступление от веры (греков тогда на Руси считали отклонившимися
от ортодоксальных устоев и потерявшими благочестие). Эмоции выплеснули на
церковном Соборе в июле 1653 года. Протопоп Иван Неронов использовал трибуну Собора,
чтобы выступить с открытой критикой патриарха, указав ему на превышение
полномочий, и что он (патриарх) стал прислушиваться не к своим друзьям, а к
различным клеветникам. В своем пылком выступлении Неронов наговорил много про личность Никона,
причем в крепких выражениях типа «взбесился ты». Эта дерзкое поведение не
осталось без внимания. Неронов вскоре
после Собора был арестован. Апелляция Неронова к царю не возымела действия, и
более того позже было арестовано множество людей из ближайшего окружения
протопопа. Московское общество впало в недоумение о причинах столь сильных
изменений в церковной политике, и печатные издания попали под пристальное внимание
образованных людей, которые стали их изучать, сравнивая с рукописными книгами, ища различия. Различия
естественно были, были и ошибки в уже исправленных книгах. Более того,
исправления производили не по древним книгам, а по книгам греческим печатным, которые
были изготовлены в типографиях, принадлежащих католикам и лютеранам.
Поспешность в проведении исправлений создала проблему «неверия справщикам» и нежелание
«переучиваться». Это подкреплялось ярким ораторским мастерством противников церковных
реформ, которых впоследствии назовут староверами. Если к этому прибавить
личность одного из справщиков книг Арсения Грека, умудрившегося до поступления
на службу в Печатный двор принять и православие, и католичество, и ислам, то
дальше можно было ничего и не прибавлять.
Истину, как правильно креститься, искали еще задолго до
раскола во время прямых прений (1650 год) между представителем московского
патриарха Иосифа Арсения Суханова (отправленного для сбора рукописных книг) с
греками. Когда Арсений попросил документально доказать правильность троеперстия,
то архимандрит Филимон в присутствии иерусалимского патриарха
Паисия сказал:
«Об этом у нас нигде не написано, но мы так изначала приняли». На что Арсений
возразил: «Ты хорошо сказал, что вы так приняли изначала. И мы также приняли
изначала от св. апостола Андрея. Так пишут блаженный Феодорит
и др. Чем вы лучше нас?». Очень важно, что этот спор проходил в присутствии
патриарха Паисия, который, будучи в Москве (1649 год),
уговаривал царя Алексея Михайловича к созданию православной империи и изменению
обрядов, их унификации с греческими. Эти прения, показавшие слабость греческой
позиции, были изложены на бумаге и представлены в Москве. Арсений также привез
в Москву и собранную в греческих
монастырях коллекцию рукописных книг, но все это будет практически не востребована.
Наполнение будущего непокорного потока «староверов» будет
идти из приверженцев хранения традиций, чьи доводы в необходимости сохранить
старину в обрядах был не услышан. А за прошедшие века Русь накопила то, чем
может по праву гордиться - это и победы на полях сражений, и святые на земле русской просиявшие. Традиция
стремилась сохранить государственность с православным царем во главе, а не идти
по пути экспансии. Традиция опиралась на Соборность, как основу жизни общества,
а это стало входить
в противоречие со складывающейся новой действительность.
Алексей Михайлович и патриарх Никон уже преобразовывали
государство в православную империю с едиными церковными обрядами, в которой должны
были гармонично сочетаться власть вселенского царя и вселенского патриарха. Здесь-то
и была допущена ошибка творения во имя складывающейся мировой конъюнктуры. Не был
услышан и голос патриарха Константинопольского, который в ответ на запрос
Никона прислал (май 1655 года) развернутый ответ по вопросам обрядов, где четко
были изложены его позиция и позиция еще 24 митрополитов, подписавших патриаршую
грамоту. «Единство церквей не нарушается от различия обрядов, оно разрушается еретичеством ». Просто и понятно, но Никон, не дождавшись
этого послания, привлек авторитет
других патриархов - Сербского Гавриила и Антиохийского
Макария, которые,
будучи в Москве, поддержали преобразования. Боязнь русских епископов возразить (до
этого за возражение был запрещен в священнослужении и
сослан Коломенский епископ Павел) перед авторитетом патриархов не позволила
провести публичные обсуждения сложившихся проблем.
На фоне борьбы вокруг церковных реформ в обществе начинала
выстраиваться и третья модель политического устройства страны с неформальным
главенствующим положением правящей бюрократии. Для осуществления этого плана
надо было высшую власть (народного представительства) от земских соборов и
поместных церковных соборов передать единоличному правителю – царю. Такой
переход власти равнозначен возвышению свиты царя в лице бояр и чиновников из
правительства. Именно здесь, в борьбе за власть нарождающейся бюрократии, и
была причина, приведшая к низвержению
патриарха Никона и преднамеренного раскола общества.
Никон ко времени реального раскола уже находился в ссылке в
Ферапонтовом монастыре, а церковные преобразования правительство во главе с
Алексеем Михайловичем уже завершало в одиночку. Не сразу староверы смогли
разобраться в источниках реформ. Им все
казалось, что, убрав патриарха, все сразу наладится. На имя государя писали
письма и из Соловецкого монастыря, писал и Аввакум, и Неронов, и многие другие
староверы. Царь, стремясь отвести всю тяжесть удара от себя, всячески тянул с
решением вопроса по смещению Никона с патриаршей кафедры. Только активность
Никона во время двух приездов в Москву заставила власть действовать. Разрыв по
времени с момента начала церковных реформ и до раскола значителен, и это время
было очень бурным для нашего отечества.
В марте 1653, в нарушение договора об ограниченной
автономии Украины, начались боевые карательные походы польской шляхты по
украинским землям, населенным православными. Ответной реакцией на вторжение был
приезд в Москву послов от Богдана Хмельницкого с просьбой о военной помощи.
Царь Алексей Михайлович принял послов, но решение не принял, так как войск в
достатке и хорошо вооруженных в ту пору было крайне мало. А вот патриарх,
приняв послов Украины, благословил их и отписал письмо Хмельницкому. В мае в
Москве проходит земский собор, который принимает пока еще рекомендательное решение – оказать
помощь Хмельницкому. Но уже в конце июня 1653 года после получения информации о
том, что Турция пытается склонить Украину перейти в подданство султана, было
принято окончательное решение о начале боевых действий против Польши. Царь
после провала переговоров своих послов с польскими властями по урегулированию
конфликта с Украиной, подписал указ об объявлении религиозной по своей сути войны, который был зачитан 23 октября 1653
года в Успенском соборе Московского Кремля. Чуть ранее произошло еще одно
событие безусловно повлиявшее на ход событий. 16 апреля 1653 года в Москве был
бывший константинопольский патриарх Афанасий, который написал обращение к Алексею
Михайловичу о необходимости в силу
сложившейся слабости Порты (весьма сомнительный тезис на то время) отвоевать
Константинополь, причем престол Константина должен занять русский царь, а
патриарх Московский должен стать вселенским патриархом.
Война с Польшей сразу стала носить затяжной характер, но
успехи были налицо. Армия была сильна духом, и во главе ее находился сам царь.
В отсутствие царя в Москве правила боярская комиссия, но в реальности
наибольшее влияние на повседневные государственные дела было у патриарха, который осуществлял по поручению Алексея Михайловича
руководство по снабжению армии. В это время в обращении к нему (не без участия
самого царя) и прикрепилось слово «государь».
В июле 1654 года в Москве разразилась чума, пришедшая из
Астрахани. Когда масштабы чумы стали угрожающими и для знатных людей, царь
попросил патриарха побеспокоиться о его семье и вывезти ее из столицы. В
августе 1654 года вспыхнул «чумной бунт», вызванный отчаянием. Высказывались претензии
и патриарху, припоминали его «борьбу с иконами» и то, что его нет в столице в
это трудное время. Волнения и сама эпидемия затихли к осени. Было крайне мало
оставшихся в живых, что понудило власти завозить в центральные регионы пленных
и заселять ими города. Так в 1655 году появились
в Москве основы для западничества и латинства.
После вторжения в Польшу в июне 1655 года шведского короля
Карла Х геополитическая обстановка в регионе резко изменилась. Для Польши это
было открытие второго фронта, к которому
она оказалась не готова. К осени шведы овладели Варшавой, а войска Алексея Михайловича
заняли Витебск, Полоцк и Минск. В Польше тогда даже стали обсуждать возможность
перехода под управление русского царя. Но встал вопрос и между неожиданно сложившимися
«союзниками», а как теперь поделить территории? Армии победителей после неудачи
в дипломатических переговорах оказались
втянутыми в новую войну, но уже между собой.
18 мая 1656 года царские войска выступили в поход против
Швеции, но переменные успехи на театре боевых действий привели к активизации к
осени 1656 года мирных переговоров и подписанию соглашения в 1658, по которому
к России отошла часть прибалтийских земель с городами Ям, Орешек, Корела, Ивангород, Нарва.
Начало ослабления позиций Московских властей на
международной арене совпало с разразившимся кризисом во взаимоотношениях между
патриархом и царем. Патриарх, войдя в союз с царем по вопросу построения
имперского государства, оказался в обособленном положении как внутри церкви,
так и среди ближайшего окружения царя. Патриарх боролся с внедрением западнических
манер в Москве, а большинство бояр их жаждало. Так дядя царя
Алексей Михайлович в польском походе (не без влияния своего
окружения) принял решение о изменении системы власти в Москве. Война требовала
жесткой централизации и приостановления соборности, но это требование военного
времени стали переносить и на мирную действительность. Более всего в этом была
заинтересована правящая бюрократия, которая стремилась расколоть народное
единство с целью выхода из-под его соборного контроля. Патриарх и Земские
Соборы, будучи опорой для царя и делающие его по настоящему самодержавным, независимым
от мнения бояр, становились лишними в выстраиваемой конфигурации.
Нужен был повод для начала осуществления этого плана, и он нашелся.
Патриарх сам ушел из Москвы. Началось все с наглого поведения боярина Богдана
Хитрово, который, сопровождая кахетинского царя Теймураза,
намеренно разгоняя в ходе следования процессии палкой зевак, ударил и одного из
людей круга патриарха, а узнав об этом даже не подумал извиниться. Апелляция
патриарха к царю не возымела действия, и более того царь перестал посещать патриаршьи службы и велел Никону (через князя Ромодановского)
более не именовать себя великим государем. Посему Никон 10 июля 1658 года в
Успенском соборе снял с себя праздничные одежды и в сопровождении только одного
человека ушел от непокорной паствы в Воскресенский монастырь. Это был протест
против надвигающегося насилия. Это было и послание царю, нарушившему
свою клятву, данную патриарху о невмешательстве в дела церкви, разрешив боярам
творить произвол. Симфония властей распалась.
Как сам патриарх понимал симфонию властей, он подробно
опишет в своей книге «Разорение …». Взаимосвязанность и не вмешательство в дела
друг друга вот та основа, которая четко следовала правилу: «отдавайте кесарево
кесарю, а Божие Богу» (М.22.21). При этом церковь
должна направлять власть в русло благочестия, а царь отвечать перед богом за сохранность
и защиту православия, за духовное развитие своего народа и судьбы всех христиан
в государстве. Никон указывал, что священство могло быть важнее царской власти
только в деле спасения, но это и есть самая высшая власть, ибо на смертном ложе не просят помощи царя, а
ищут помощи священника. В делах земных Никон отдавал безусловное превосходство
царю, но и в этих делах патриарх обязан нести свой крест - истину в защиту
догм, покровительствовать бедным, вскрывать неправду и злоупотребления. Объяснение
причин ухода патриарха Никона можно
найти в изречении любимого им Иоанна
Златоуста: «Я не осмеливаюсь подниматься на ступени этого престола иначе, как
для какого-либо духовного успеха. Ибо, если это невозможно, то лучше стоять
внизу. Быть пастырем, не принося пользы пасомым, есть
самое худшее дело, которое может быть».
Покинув Москву, Никон стал на путь самопожертвования, но
еще какие-то внутренние силы заставляли его пытаться повлиять на положение в
государстве. Так летом 1659 года, когда русские войска потерпели сокрушительное
поражение под Конотопом от польской шляхты и примкнувшего к ним гетмана Украины
И.Выговского и пошли слухи о приближении
иноземных войск к Москве, Никон не выдержал
и приехал в столицу. Однако его ждало разочарование. Царь еще раз
продемонстрировал, что его позиция осталась неизменной - в услугах патриарха
Никона он больше не нуждался. Дальше началось так называемое «Дело патриарха
Никона», целью которого было осуждение и низложение патриарха. Состоявшийся Собор в феврале 1660 года закончился
безрезультатно. Поэтому Никон продолжил заниматься монастырями, находившимися в
ведении патриарха, вел строительство и, что интересно, велел в Иверском монастыре печатать Часовники
по старому уставу и обычаю. Это было очевидным актом признания своей неправоты
в деле правки книг.
А тем временем на
внешних фронтах обстановка только
ухудшалась. Недавно избранный гетманом Ю.Б. Хмельницкий переходит на
сторону Польши, и в результате русские войска окружены поляками и капитулируют
под Чудновым. С Россией в союзе остается только Левобережная
Украина. В 1661 году заключается мирный договор со Швецией, и потерян выход к
Балтийскому морю. И в этом же 1661 году русские войска терпят поражение при Кушликах от Польши и отступают из Белоруссии. В 1662 году «забурлила»
столица, и вспыхнул медный бунт. Хоть этот бунт и имел чисто экономическую
основу, он сильно потряс тогда устои государства. Первоисточник бунта – военные
неудачи на фронтах и неумелые действия правительства, которое для финансирования затянувшейся войны вместо
серебра в оборот запустило медные деньги и тем самым, нарушило финансовый
баланс в экономике государства. Бунт подавили с особой жестокостью. Только
убитыми было более 7000 человек. В такой обстановке, когда боярская власть перестала считаться с народом и пошла
на попрание свобод, начал развиваться религиозный конфликт. 1663 год отмечен массовым
неповиновением церковной реформе. Наиболее
значимым было решение старцев Соловецкого монастыря, вынесших коллективное решение
о непризнании изменений в церковных обрядах и деле правки книг.
В этой ситуации Патриарх Никон вновь приехал в Москву в феврале 1664 года и забрал посох
митрополита Петра, символ патриаршей власти. В Успенском соборе Никон позвал к
благословению присутствовавших там духовых лиц, включая и митрополита Иона. Они
все приняли благословение, ибо Никон для них был по-прежнему патриархом. И он
хотел продемонстрировать это всем - от служителей церкви до властей, но ничего
не вышло. Власть не захотела лицезреть его в Москве, а посох упросили вернуть.
После победы над польскими войсками под Глуховым,
царский аппарат переключился на «силовое» решение вопросов церковного
обустройства. Для начала попробовали заигрывать с ревнителями благочестия,
которые к тому времени являлись непримиримыми
врагами Никона. Вернули протопопа Аввакума из ссылки, поселив его в Кремле и
дав значительную по тем временам сумму денег -100 рублей (двухгодичное
жалованье справщика книг). По воспоминаниям протопопа сам Алексей Михайлович с
ним при встрече низко кланялся. Однако эти общения и встречи не принесли пользы,
ибо время нахождения в столице было использовано для выступлений и против Никона, и против реформ, а это не
входило в планы царя, и Аввакума обратно отправили в ссылку.
На церковный собор, власти пригласили греческих патриархов,
антиохийского и александрийского, выделив им очень
большие средства, дабы те не смогли
отказаться. Теоретическую базу обвинений боярство поручило подготовить некоему Паисию Лигариду - ловкому
проходимцу, сумевшему одновременно быть православным Митрополитом Газским и получать жалование в католической церкви, являясь
и там священником. Более того, к 1663 году Лигарид
уже был отлучен от православной церкви и низвергнут из сана за деятельность в целях возвышения папской
власти и крайнюю аморальность, недостойную священнослужителя. Об этом знал
Никон, об этом знал и царь. Касательно полномочий приглашенных патриархов, Антиохийского Макария и Александрийского
Паисия, то они весьма сомнительны, ибо оба были
лишены своих кафедр, а полномочий от других патриархов не имели. Весной 1664
года, в плане подготовки суда над патриархом Никоном и противниками реформ, произвели
изменения в церковной иерархии. Лигарид по поручению
царя провел Собор, на котором посвятил новых епископов. Далее с каждым
епископом провели предварительное письменное «собеседование». Бояре также побеспокоились
о том, чтобы на собор не попал ни один из защитников богослужебной традиции. Правосудие
было подготовлено.
Никон пытался до суда отправить послание вселенскому
патриарху в Константинополь, но оно не дошло, было перехвачено и служило одним
из доказательств его «вины». Обвинение было из нескольких основных частей.
Первое, что он сам «отрекся» от патриаршества, второе, что он утверждал, что
православная апостольская церковь приложилась к « западному костелу», а царя
называл латино-мудрствующим, в третьих, он не
признавал иных вселенских патриархов (то есть судей), и в четвертых, вторгался
в дела государя. Так случилось, что на соборе он оказался в рядах защитников
старины озвучив их мысли, что греческие правила не прямые, и изложены
патриархами и напечатаны еретиками.
Никона осудили на лишение сана и ссылку. Очевидная несправедливость суда и алчность главных судей
позволили патриарху Никону, когда с него снимали клобук и панагию горько съязвить, посоветовав поделить им (вселенским
патриархам) драгоценности с этих символичных вещей. На следующий день после
суда к Никону пришел окольничий Родион Стрешнев, принеся подарки от царя, и
попросил благословить государя. Благословение Никон не дал, и поступил приказ
везти осужденного в Ферапонтов монастырь. На Соборе, несмотря на все принятые
меры давления, не все прошло гладко, и пришлось на двух митрополитов Павла и Иллариона за их частичное несогласие
с итоговыми документами, наложить епитимию
в виде запрещения им священнослужения.
Механизм сложившейся судебной власти продолжал действовать.
Вселенские патриархи приняли участие в следующем Соборе, где были вынесены
новые роковые для страны решения с
осуждением старообрядцев в целом и преданием анафеме привезенных в столицу протопопа
Аввакума, священника Никиту Добрынина, дьякона Феодора. Священника Лазаря
предали анафеме заочно. Когда еще до суда допрашивая Феодора, ему митрополит
Павел предложил примириться с нововведениями и покориться царю, он изложил суть
своей непримиримости: «Добро угождати Христу… а не
лица зрети тленного царя и похоти его утешать». Так
раскол в обществе стал формироваться не только по отношению к исправлению книг
и обрядов, но и по отношению к действующему правителю. Когда в Успенском соборе
предавали анафеме Аввакума, Никиту и Феодора, то те в свою очередь громогласно
стали отлучать от церкви тех, кто их отлучал. Такого в русской истории еще не
было.
Завершающим элементом, подталкивающим к расколу стало
решение состоявшихся соборов по отношению к самому Третьему Риму. Произведения
развивавшие концепцию Третьего Рима, базирующиеся на ответственности всего русского
народа за сохранение православия, были признаны неверными. Под запрет попала
повесть о Белом Клобуке, в которой говорилось о том, что после падения
Константинополя и после отступления греков на Флорентийском Соборе защита
православной Церкви стала обязанностью русского народа, как принявшего эстафету
от Первого и Второго Рима. Вдобавок к этому было запрещено писать на иконах
лики русских митрополитов Петра и
Алексея в белых клобуках. Были также отменены решения Стоглавого Собора,
который закрепил отличия русских обрядов
от новогреческих. Так по выражению А.В. Карташева
«Патриархи, а за ними - увы! - и все русские отцы собора
Соборы 1666-1667 годов завершили период христианского
равенства на Руси - важнейшей составляющей идеологии Третьего Рима. Царская власть
становилась источником церковного законодательства и высшим арбитром в делах
веры. Начался переход к модели языческого правления времен первого Рима, где
жрецов назначали императоры и религия являлась госучреждением, хотя формально
учрежденный ранее Монастырский приказ, призванный контролировать деятельность
церкви был закрыт. Это была временная уступка государства в ответ на лояльность
Собора. В феврале 1667 года новым патриархом в русской православной церкви стал
архимадрит Троице-Сергиевого
монастыря Иоасаф, что было так же освящено
вселенскими патриархами.
Решения, принятые на соборах не успокоили, а наоборот
разожгли страсти. Страна стала сползать в новую смуту. Протест шел от внутреннего неприятия новых реалий в государственном устройстве и от
новых книг и обрядов. Он был слабо объясним, но суть процесса улавливалась в
народе точно - приложились к католическому кресту, изменив не букву, а сам дух
Веры, позволив латинские ереси привнести в Российское царство. В 1668 году Соловецкий
монастырь перестал подчиняться царскому правительству, и московским властям пришлось
восемь лет вести осаду монастыря-крепости. В апреле 1670 года вспыхнуло
восстание против притеснений чиновничества и усиления крепостного права под руководством
Степана Разина, которое со временем
охватило Поволжье и Дон. По масштабам это была настоящая гражданская война
народа, не желавшего превращаться в пассивного субъекта веры и подчиняться отстроенной
вертикали чиновничьего аппарата. Среди восставших было
очень много староверов, которые пошли на войну с безбожной по их убеждению
властью. В захваченных городах с воеводами и приказными людьми не церемонились
– казнили, и одновременно создавались новые органы власти, в сути которой было
заложено самоуправление территорий. Не хватало только того, кому можно было бы
передать власть в случае успеха восставших. К Никону в Ферапонтов монастырь, говорят,
приходили казаки и уговаривали его примкнуть к Разину, но патриарх на это не
согласился. Не заимев себе «флаг», восставшими был выдвинута идея похода на
Москву и освобождение царя от «бояр-изменников», и в этом оказалась их
слабость. Большинство населения выбрало выжидательную позицию, и воевать против
царя оказалось не готово. Царь Алексей Михайлович, не поимев альтернативы со стороны восставших, получил
моральный перевес в этой борьбе. В 1671 году Разин, потерпев серьезное
поражение под Симбирском, растерял свою мощь. Наверно в признательность
за ту позицию, которую занял Никон во время бунта, ему с 1672 года разрешили
выходить из кельи и иметь прислугу. Январь 1676 года ознаменовался падением
обороны Соловецкого монастыря перед царскими войсками, и жестокой расправой над участниками обороны. Более 30
человек было убито и казнено (по другим данным значительно больше).
Царь Алексей Михайлович скончался 29 января 1676 года. Перед смертью он успел отдать
все необходимые распоряжения. Над гробом читалась грамота царя, где было
сказано: «От отца моего духовнаго великаго
господина, Святейшаго Никона Иерарха и Блаженнаго Патриарха, аще и не есть
ныне на престоле, прощения прошу и разрешения».
В феврале месяце 1676 года к Никону в Ферапонтов монастырь,
приехал Феодор Лопухин, который сообщил ему о грамоте царя, зачитанной при погребении и предложил письменно дать
прощение царю Алексею Михайловичу. Патриарх
полного прощения не дал, что послужило поводом для его перевода в Кирилло-Белозерский
монастырь (1676 год) для более строго содержания. В 1681 году, когда дошли
сведения о плохом состоянии здоровья заключенного, царь Федор Алексеевич
отправил гонцов, дабы привезти Никона в Новый Иерусалим. Отправил царь и письмо,
в котором себя именовал «грешным царем» и просил благословения. Никон умер в
пути, против Толгского Монастыря под Ярославлем. На всем протяжении последнего
пути толпы народа сопровождали гроб с
телом покойного, а духовенство всех церквей и монастырей выходило к нему навстречу с крестами и иконами. Бедствия, выпавшие на страну
(беспрестанные бунты, поражения русских войск, пожар в Москве 1668 года) и
семью царя (смерть четырех царских детей и царицы ) воспринимались как
следствие и низложения патриарха. Никона
привезли и отпевали в присутствие всей царской семьи, поминая как патриарха. Похоронили
патриарха Никона в Воскресенском соборе в приделе Иоанна Предтечи «под самую
Голгофу». По просьбе царя Федора Алексеевича вселенский патриарх прислал
разрешение в поминовениях именовать
Никона светлейшим патриархом.
Так шел задуманный Алексеем Михайловичем этот сложный
процесс трансформации русского государства в империю с освобождением Государя и
его правительства от всякого влияния Церкви и народа ее образующих. Его в
истории назовут «Тишайшим», но это совсем не соответствует действительности. Он
сумел осуществить практически все, к чему он стремился внутри государства,
расправившись со всеми своими противниками. Он создал все предпосылки для
расширения границ государства и построения империи. Он отнял силу у Польши -
самого главного противника Московского государства тех времен. Православную
империю не удалось построить до конца, и Константинополь, как неразрешенная
дилемма будет возникать вновь и вновь в последующих веках. Стремление Алексея
Михайловича стать императором над всем православным миром неожиданно
споткнулось о нежелание народа преступить через свое прошлое и в челобитных к царю, пытливый ум простых людей в
различных вариациях излагал суть традиции
- все русские святые спасались и
достигли святости, молясь по старым книгам и пользуясь старыми обрядами.
Только при Петре I удалось полностью закрепить достигнутое
положение вещей и оформить второстепенное положение церкви юридически и
полностью закрепостить народ. Однако масштабы неповиновения были просто
огромны. Тысячи людей уходили преследуемые властями в леса, а когда их находили
солдаты, сжигали себя заживо в своих церквях. Правительство и подконтрольные
ему церковные иерархи жестоко преследовали старообрядцев. Их казнили с особой
устрашающей жестокостью – через сожжение заживо, через обезглавливание и уморение
голодом. Старообрядцам отрезали языки, сажали в тюрьмы, отнимали имущество,
обкладывали двойным налогом. Вся мощь идеологического аппарата также была
направлена против старообрядцев. Их представляли
невежественными и малообразованными людьми, дискредитировали и обзывали
раскольниками. Однако благодаря их самоотверженности, сравнимой с защитой
отчества на полях сражения, сохранилась та нить, которая связывает сегодняшний
день с тысячелетней историей.
Когда патриарх Никон понял масштабы отчуждения проведенных церковных реформ, то времени для
маневра у него уже не было. Боярство еще до ухода Никона из Москвы, захватило
власть через царя и вершило свой суд. Патриарх Никон не признал законность в решении
Соборного суда над собой и не считал
себя низложенным. Суть своего дальнейшего служения Никон точно отразил в надписи
на кресте, установленном по его распоряжению недалеко от места заключения: «Никон, Божией милостью Патриарх поставил сей крест Господень,
будучи в заточении за Слово Божие и за Святую
Церковь, на Белоозере в Ферапонтовом монастыре в
тюрьме». Он не побоялся пойти наперекор царям, отстаивая необходимость гармонии
власти земной и небесной, и через это принял свой земной крест. Вопросы, что важнее - иерархия или соборность, традиция или политическая целесообразность
- так и зависли во времени.