Журнал «Золотой Лев» № 157-158
- издание русской консервативной мысли
А.А. Любич
Лицо Русского закона
Ныне стало модным говорить о
том, что русские люди не уважают и не чтят закон, а наш национальный характер,
якобы, лишен понятия о законопослушности, т.е. сознательного желания исполнять
писаные нормы права. Об этом нам зачастую твердят, преследуя разные цели,
политики и сатирики, церковники и журналисты. Вряд ли Русский народ заслужил
такой нелестной оценки. На протяжении веков создавалось русское право, которое
по своему достоинству может считаться одним из
наиболее развитых в Европе, наряду с английским и немецким. Оно не только наследовало
лучшие наработки Древнего Рима и Византии, но и было наполнено богатством и
многообразием, следовавшими из многоукладной жизни
славян. Век за веком, год за годом оно вбирало в себя, впитывало, как губка,
самобытные начала русской жизни, вбирало лучшие из достижений юридической мысли
Европы. Качество отправления правосудия еще в допетровской Руси отмечали многие
зарубежные путешественники, сравнивая наш суд и наше право с казуистикой
законов средневековой Европы. Однако того, чего было достаточно для гордости
среди современников в Средние века, стало не хватать по мере развития
экономического оборота, становления и роста нашей государственности.
На протяжении веков, от первых
Рюриковичей и до начала реформ Петра Великого, каждый этап развития законодательства
в России сопровождался обобщением предыдущего опыта и его воплощением в новом,
универсальном законе, отражавшем основные положения, отправные точки в правовой
системе страны. Такими актами были собственно Правда Ярослава
(по-другому этот свод законов называют Русской Правдой, она была дана Великим
Князем Ярославом Мудрым в XI веке и затем дополнялась примерно каждые сто лет,
насколько можно судить по сохранившимся спискам этого акта), Судебники Иоанна
III 1497 года и Иоанна IV 1550 года и, наконец, Соборное Уложение, принятое
Земским Собором и утвержденное Царем Алексеем Михайловичем в 1649 году.
Вместе с тем, если Судебник Иоанна III применялся около полувека, Судебник
Иоанна IV – 99 лет, то Соборное Уложение намного пережило свою эпоху. Принятое
в самом начале царствования Алексея Михайловича Уложение пережило мягкие
реформы своего создателя, затем прошло через бурю реформ его сына – Императора
Петра Великого – и вошло в галантный XVIII век.
К началу XIX века облик
России кардинально переменился, а Соборное Уложение по-прежнему официально
считалось основным законом Российской Империи. Остро встал вопрос об
упорядочении действующего законодательства и его приведении в порядочный вид.
Для этих целей в царствование Императрицы Екатерины II Великой создавалась
Уложенная комиссия (всего за XVIII век Уложенную комиссию созывали семь раз, но
в историю лучше других вошла только созванная Екатериной II в 1767 – 1769 гг.).
Однако свою задачу этот орган не выполнил, и новый основной закон для России
разработан не был.
Задачи кодификации русского
права, создания условий для составления наглядного представления о нем и, как
следствие, создания условий для его развития были решены лишь в царствование
Императора Николая I.
Прекращенные еще в 1812 году
работы по подготовке Полного собрания законов Российской Империи и Свода
законов Российской Империи были возобновлены в самом начале царствования
Николая I, в 1826 году, и продлились 6 лет. Процессом кодификации ведало II
Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, а непосредственно
руководили процессом составления Михаил Сперанский, выдающийся юрист, обучавший
праву будущего Императора Александра II, и шеф II Отделения барон Корф.
Перед разработчиками стояла
непростая задача: «Через извлечение наших законов из прежнего хаоса и через
большую их доступность перевоспитывать умы, ввести народ в юридическую среду,
расширить его понятия о праве и законности и таким образом усилить его
восприимчивость к высшему кругу идей и к большему участию в мерах, для него
самого предпринимаемых».
Эта задача была с честью
исполнена, и за составление Полного собрания законов и Свода законов Российской
Империи сын приходского священника и дочери дьякона Михаил Михайлович Сперанский
был пожалован Императором Николаем I Орденом Святого Андрея Первозванного.
Свод законов Российской
Империи был издан в соответствии с Высочайшим Манифестом от 31 января 1833 года
и приобрел силу закону с 1 января 1835 года. Отныне при отправлении правосудия
и при всяком применении закона судьи и чиновники могли ссылаться только на акты
в их редакции, представленной в Своде законов, указывая, где в Своде законов помещен
применяемый акт.
Свод законов Российской Империи,
составленный в 1833 году, состоял из 8 частей:
1) законы, определяющие
существо верховной власти;
2) законы, устанавливающие
устройство органов власти;
3) законы о способах действия
органов государственной власти;
4) законы о правах и
обязанностях подданных по степени участия их в составе установлений и сил
государственных;
5) законы гражданские и
межевые, включающие семейственные и имущественные отношения;
6) уставы государственного
благоустройства;
7) полицейские законы;
8) законы уголовные.
Все законы были разделены на
15 томов, к которым ежегодно публиковались продолжения. В последующем Свод
законов дорабатывался, так, в 1892 году появился 16-й том, объединивший
судебные уставы 1864 года.
Свод законов сыграл важнейшую
роль не только в правоприменении, в систематизации и
кодификации русского права, но и заложил фундамент его дальнейшего формирования,
развития и улучшения. Именно кодификационная работа 1826 – 1832 годов стала
трамплином для развития русской правовой мысли, которая и сегодня является
кладезем познания и точкой отсчета для отечественных правоведов.
До Свода законов в российских
университетах систематизировано излагалось римское, немецкое право, но не
русское. Показать ценность и самобытность отечественной правовой системы, дать
толчок ее изучению, а это значит и развитию, хотел через Полное собрание законов
Михаил Сперанский. И он добился задуманного.
Как скажет позже не только
великий государственный деятель и всесильный обер-прокурор Священного Синода,
но и выдающийся русский цивилист (специалист по гражданскому праву) Константин Петрович
Победоносцев, для того, чтобы понять русское право, нужно изучить Свод законов,
перелистывая и читая его, страница за страницей.
Развитие юриспруденции в
России в XIX веке было стремительным и поражало иностранцев. Можно смело
сказать, что на еще вчера непаханом поле за несколько десятилетий вырос
цветущий сад: Мейер, Победоносцев, Суворов, Тютрюмов,
Шершеневич, Васьковский, Плевако, Спасский, Тарасов –
все они дети Свода законов.
Правовые разработки XIX века
в России отличаются своей фундаментальностью и проработанностью, желанием
понять сущность права, его истоки и внутренние закономерности. В этих работах
мы отнюдь не найдем утверждений, схожих с позицией многих сегодняшних юристов,
воспитанных в духе советской юриспруденции, что теория не верна лишь потому,
что не подтверждена буквой закона. Наоборот, русская юриспруденция, взращенная
на Своде законов, опровергала сухой закон для того, чтобы понять природу права.
Тот толчок, который Свод
законов дал нашей правовой науке, по-настоящему не оценен до сих пор. Во многом
это связано с тем, что традиции дореволюционной юриспруденции были позабыты во
времена коммунистического правления, а в настоящем периоде уступают «в
конкурентной борьбе» советскому наследию и иностранным заимствованиям, на которых
в силу объективных исторических причин взращены мэтры сегодняшнего правового
цеха.
Школа дореволюционного права
по-настоящему воплощала в себе озвученное еще древнеримским юристом Цельсом определение права, как «искусства добра и
справедливости». Ведь, как сказал сам Император Николай I, осуществивший
реформу по кодификации законодательства России: «Лучшая теория права – добрая
нравственность, а она должна быть в сердце и иметь своим основанием религию». Центральной
мыслью, красной нитью исследований Свода законов, попыток понять его логику и
направить применение права, было желание, чтобы закон отражал высшее
представление народа о добре и справедливости. А законопослушание лишь тогда
основывается не на страхе наказания, а на желании жить по совести, как учил еще
апостол Павел (Рим. 13: 5), когда закон отражает представления народа,
управляемого этим законом, о правде.
Однако концепция духа закона
не превращается в высшее беззаконие только в руках, которые не злоупотребляют
своим правом на толкование этого закона. В этой связи из логики Свода законов
появилась концепция Царской прерогативы, наиболее полно и ясно изложенная выдающимся
русским мыслителем Львом Тихомировым. Эта концепция заключалась в том, что все
чиновники, судьи, все подданные огромной Империи обязаны руководствоваться
буквой закона, а Царь вправе исправить административное («полицейское», как
тогда говорили) или судебное решение, если они, отвечая букве закона, нарушали сущность
справедливости и добра.
Свод законов позволил
приобрести нашей школе права черты «континуальности», то есть внутренней
целостности и взаимосвязанности. Такая структура закона отвечает и представлениям
русского народа о внешнем мире, взаимосвязанном во всех своих проявлениях.
Не нужно забывать, что при
работе над Сводом законов законодательство актуализировалось и изменялось. С
согласия Царя вносились правки, которые позволяли законам приобретать вид,
отвечающий требованиям времени. Закон стал ближе к людям во всех смыслах. С
одной стороны, законы, как было сказано, актуализировались, а с другой стороны,
законы, собранные воедино, стали доступнее для изучения, ведь в XIX веке в
отсутствие компьютеров и Интернета кодификационная работа имела громаднейшее
значение, не сопоставимое по своей важности с аналогичной работой,
проделываемой сегодня. Кодификация сделала законы доступными для изучения,
позволила в значительной степени устранить внутренние противоречия, ведшие к
злоупотреблениям и нарушениям. Можно сказать, что благодаря кодификации законодательства
наши законы вновь, как встарь, стали отражать дух права, т.е. представления о
справедливости.
Сегодня, несмотря на то, что
компьютерные технологии устранили многие технические преграды, бывшие проблемой
для Сперанского и Корфа, этого внутреннего духа нашей правовой системе
по-прежнему еще недостает. Может потому стоит иногда перелистывать порою
пыльные страницы Свода законов Российской Империи. Но будет еще лучше, если
этот Свод, соответствующим образом переработанный, станет для России действующим
Правом.