Ярослав

 

Тюменский парадокс России

 

"До сих пор не могу понять,

что это за земля Испания…

Не понимаю, не понимаю,

решительно не понимаю ничего…".

Н.В. Гоголь "Записки сумасшедшего"

 

Результаты губернаторских выборов в Тюменской области (14.01.2001) дают серьезные основания для критики порядка вещей, сложившихся после событий 1993 года и закрепленных Конституцией, одобренной на референдуме 12 декабря.

Сразу заметим, во избежание недоразумений, что к новому тюменскому губернатору у нас, разумеется, нет ровным счетом никаких претензий. Скажем больше: его поведение на выборах и появление в СМИ, его прошлая деятельность в качестве члена Совета Федерации характеризуют нового губернатора в весьма выгодном свете. Внешнее спокойствие, рассудительность, очевидное знание предметов, о котором он говорит, открытость в общении, вызывающая чувство доверия (новый губернатор уже почти 20 лет трудится в представительных органах на руководящих должностях). Но нас заботит не сам губернатор, которому нельзя не пожелать успехов в его ответственной деятельности, а правопорядок, порождающий несуразную систему власти и порождаемые ею отношения между ее институтами.

На первый, если угодно поверхностный взгляд в Тюменской области не произошло ничего необычного. В результате выборов, как всегда не лишенных привычного шума в средствах информации, из двух основных претендентов один выиграл, а другой проиграл. Согласно официальному сообщению, в целом по области С.С. Собянин, занимавший с 12 июля 2000 года должность первого заместителя полномочного Представителя Президента РФ в Уральском федеральном округе, получил 52,22% голосов, а действующий губернатор области Л.Ю. Рокецкий - 29,29%.

Если же результаты выборов представить под иным углом зрения, то легко обнаружится небезынтересная метаморфоза общих цифр. Оказывается, пристрастия избирателей резко поделились между теми, кто живет на юге области, и теми, кто живет на севере. Юг отдал предпочтение Рокецкому, север - Собянину. Причину такого раскола довольно просто объяснять: биография Ракецкого сложилась на юге области (два десятилетия в Сургуте, потом председатель Тюменского облисполкома, затем заместитель главы областной администрации, с февраля 1993 года по президентскому указу глава областной администрации), Собянина - в городе Кагалыме на ее севере (в 1984-88 - зампред горсовета, в 1988-90 - завотделом окружкома КПСС, в 1991-93 - городской мэр, а в 1994-2000 гг. - депутат Ханты-Мансийской окружной думы и ее председатель, следовательно - член Совета Федерации по должности). И в этом раскладе голосов, вроде бы, нет ничего из ряда вон выходящего. Если бы не одно обстоятельство.

Тюменская область, как известно, является не простым "субъектом федерации", а сложносоставным. Если посмотреть на карту РФ, а не на ее Конституцию, то обнаружится в ней два "автономных округа": Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский. И вот что говорят цифры результатов выборов: в Ханто-Мансийском округе за Собянина проголосовало 64,8%, за Рокецкого - 14,9% (за других кандидатов или против всех - 20,4%), по Ямало-Ненецкому округу соответственно 53,3% и 19,0% (27,8%); совершенно иная картина на юге области - за Собянина - 29%, за Рокецкого - 52,8% (за других кандидатов или против всех - 18,2%).

Таким образом, Собянин, новоизбранный губернатор, имеет возможность властвовать над населением, которое его не выбирало, и не может руководить той частью области, которая, напротив, оказала ему доверие. Положение г-на Рокецкого после выборов в психологическом отношении ничуть не лучше губернаторского. Он обязан считать себя проигравшей стороной, хотя выиграл выборы как раз на той территории, где реальными полномочиями настоящего губернатора пользуется его оппонент, получивший здесь меньшее число голосов, чем он сам. Но там, где у областного губернатора имеется наибольшее доверие населения, он фактически и юридически безвластен, поскольку в округах имеются собственные губернаторы. Налицо, так сказать, парадокс избирательный и не только избирательный.

Выборы в Тюмени обнажают, а потому и не могут не усилить общественное внимание к целому букету противоречий, которыми переполнен основной закон страны.

Как понимать, что одна и та же территория государства, а значит и проживающие на ней избиратели, обозначаются законодательством составной частью сразу двух субъектов федерации - округа и области? Ст. 65 Конституции гласит: "В составе Российской Федерации находятся субъекты Российской Федерации: Тюменская область, …Ханты-Мансийский автономный округ, …Ямало-Ненецкий автономный округ". При этом почему-то не оговаривается, что округа "входят" в область. Что касается орфографической "автономности" округов или их прямо-таки беспочвенной "этничности", то ни в праве, ни в науке (если не читать откровенно сервильных изданий) по этому поводу не удается обнаружить никакого положительного объяснения. Разве что ответ может покоиться в "коммунистическом" прошлом, которое, в свою очередь, ныне отвергнуто всем ходом событий.

А ведь два века, если не больше, европейский политической мысли известно, что "территориальный принцип разделения страны приводит лишь к разобщению народа", что разумно лишь административное деление, когда оно "осуществлено по трибам или коммунам", а в русской традиции - по общинам. Главное в такой системе - чтобы нация в любых обстоятельствах оставалась единым политическим целым, а его части, осуществляя избирательные права, изъявляли общую волю. Да и в России, осуществившей революцию Петра I, после чего она стала великой державой, уже к началу XIX века знали, каким должно быть ее устройство. Во-первых, чтобы "всякая губерния была Россией в малом виде", во-вторых, чтобы во всем государстве обеспечивалось "единство законов", исключающее установление особенных законов для каждого народа. (см. "Записку о древней и новой России" Н.М. Карамзина, написанную для Александра I еще в 1811 году; известно, что суждения "честного человека" не понравились царю-либералу).

Что же касается переоценки ценностей, то из недавнего "коммунистического прошлого", характеризуемого не иначе как "тоталитарным", отвергнуто все, кроме одного - территориального "деления". В случае с Тюменской областью и двумя "автономиями", которые в нее "входят", невольно припоминается открытие, сделанное героем "Записок сумасшедшего", согласно которому "Китай и Испания совершенно одна та же земля, и только по невежеству считают их за разные государства". Поняв, о чем идет речь, сошедший с ума чиновник написал: "Я советую всем нарочно написать на бумаге Испания, то и выйдет Китай". Не так ли и у нас: пишется Тюмень, а получается то Ханты-Мансийск, то Ямало-Ненецк…

Могут ли быть "равноправны" между собой субъекты федерации, если один из них является составной частью другого? Ст. 5 Конституции гласит: "Российская Федерация состоит из республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов - равноправных субъектов Российской Федерации". Возможна ли такая конфигурация в принципе, если воспринимать на "полном серьезе" тезис о том, что сама "федерация" в России - объективная реальность, естественноисторическая по своей природе, а не вещь, подобная Луне из тех же "Записок", которую, как известно, делают в Гамбурге.

Какие отношения, кроме непрерывных подковерных интриг, могут существовать между властями области и входящего в нее округа, если установлено, что "вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации субъекты Российской Федерации обладают всей полнотой государственной власти" (так звучит в основном законе ст. 73, как видим, составленной невообразимо неряшливо)? Ведь и область, и округ, находящийся внутри нее, обязаны иметь свои уставы и законодательство. Разве можно, оставаясь в пределах здравого смысла, совмещать две "полноты власти" в одном объеме?

Говоря откровенно, перед нами не конституционное право, а нечто вроде религиозного таинства - власть в области (как во времени, так и в пространстве) предполагается с одной стороны единой, а с другой - неслиянной. Такого не было даже в древнем Риме, где, как известно, избиралось сразу два консула. Но те, по крайней мере, исполняли свои полномочия в очередь, сменяясь каждый день и давая, таким образом, возможность коллеге по должности передохнуть сутки от праведных трудов. Наше законодательство, в отличие от античного, не щадит слуг отечества. Оно предусматривает такие правила игры, в которых предполагается непрерывная борьба, а сотрудничество - лишь в виде исключения, если "нанайские мальчики от власти", трезво пренебрегая коварным духом законов, будут в силах договариваться.

О том, что установленная Конституцией система власти сама по себе чрезвычайно непрочна, подразумевает ее ст. 66, которая, на всякий случай, видимо, вводит особенный механизм согласования взаимодействия губерний и округов.

"Отношения автономных округов, входящих в состав края или области, могут регулироваться федеральным законом и договором между органами государственной власти автономного округа и, соответственно, органами государственной власти края или области".

Но чтобы мог появиться "закон об автономном округе", та же Конституция предписывает, что он может быть принят не иначе как по "представлению законодательных и исполнительных органов" автономного округа, что, с одной стороны, отстраняет от законотворчества областные власти, а с другой - отдает инициативу одной и весьма заинтересованной стороне. Что же касается статуса автономного округа, то его определяет не столько Конституция, сколько устав округа, принимаемый законодательным (представительным) органом соответствующего субъекта Российской Федерации (то есть того же округа). А договор, о котором говорится в Конституции, он и в сибирской тайге договор. Как говорил философствующий монтер Мечников из "12 стульев", торгующий казенными стульями, "согласие есть продукт при полном непротивлении сторон". Как-то не верится, что в нашем случае сначала появится "непротивление" между властями, а затем - их "согласие". Веровать в такое развитие событий невозможно, потому что - позволим пошутить - нам "не велит Заратустра". Мудрость авторов нашей несуразной Конституции сродни не только разумению героя "Записок сумасшедшего", но и интеллектуализму "великого комбинатора".

Как бы там ни было, если отнестись к ситуации без иронии и шутовства, основания для которых более чем достаточно, картина получается безрадостная. Авторам основного государственного закона удалось создать в России такое межеумочное правовое пространство, внутри которого могут происходить самые невероятные - с точки зрения элементарной и юридической логики - процессы. И они, к несчастью, происходят чуть ли ежедневно, прорываясь на поверхность политической жизни финансово-приватизационным скандалом, непременно дурно пахнущим, то абсурдно-реформаторским правительственным декретом, то нелепым законопроектом, голосовать за который стыдно. И о каждом таком случае можно сказать словами Сталина об одном из стихотворений Горького: "это штука сильнее, чем "Фауст" Гёте". С одной лишь разницей - у классика "любовь побеждает смерть", а у нас почему-то наоборот.

Все-таки завершим наши размышления на серьезной ноте. Конституция чревата такими противоречиями, которые не разрешить одними только частными федеральными законами, тем более - соглашениями между органами власти. Ну разве не понятно, что не могут существовать одновременно положения, наделяющие одних граждан правом избирать одни органы региональной власти, а других - правом избирать сразу два комплекта таких властей, правила, которые превращают административное устройство единой страны в ее политическое деление, а национальную общность, созданную на протяжении тысячелетней истории и обладающую единством нравственных ценностей, в постыдную этническую неприязнь, почему-то именуемую мультикультурализмом (прости Господи!).

Словом, если мы и дальше будем делать вид, что не видим опасностей, исходящих из Конституции, то уподобимся несчастному Поприщину, главное открытие которого сводилось к утверждению: "у всякого петуха есть Испания, и она находится у него под перьями".