Журнал «Золотой Лев» № 169-170 - издание русской
консервативной мысли
Ю.Ю. Болдырев
Анализ
текущих событий
Головокружение от
успехов...
Что самое опасное в ситуации, когда вокруг творится что-то
непонятное и пугающее, а у вас, как будто бы, все не так плохо? Самое опасное –
это поверить в собственную неуязвимость и не делать выводов из происходящего.
Российская власть демонстрирует оптимизм. Массивными
интервенциями госсредств обвал на фондовом рынке, кажется,
удалось несколько замедлить, крупнейшие банки также поддержаны госсредствами. Это, конечно, никакая не «тихая гавань», но
пока и не катастрофа. Но какие хотя бы промежуточные выводы делаются из
происходящего?
Прежде всего, обращает на себя внимание позиция нашего
Центробанка, суть которой в основном сводится к немудреному:
все правильно и ничего менять нам не нужно. В отношении же
наращивающей свое давление на власть идеи необходимости все-таки вложения части
золотовалютных резервов в национальную экономику, закупки на эти деньги нового
современного оборудования и технологий, развития транспортной инфраструктуры
страны, ответ следует также прежний: за эти доллары бизнесу уже выданы рубли, а
«дважды пообедать за одни и те же деньги невозможно». И очень важное
пояснение (цитата примерная, но по смыслу точная): «Центробанк не печатает ни
одного рубля, не обеспеченного купленными на эти рубли в золотовалютные резервы
долларами» (зампред Центробанка Улюкаев, «Эхо
Москвы»).
Что ж, воистину, наши либералы в своей приверженности
американо-ориентированным догмам современного финансового либерализма – святее
Папы Римского. Уже министр иностранных дел Франции заявляет, что мир, прежде
всего, финансовый, уже никогда не будет прежним. В том смысле, что безусловному
господству Америки в этом мире приходит конец. Наши же все продолжают поддерживать
рушащуюся пирамиду.
Ведь в чем сущность и смысл деятельности Центрального банка
суверенного государства? В том, что этот государственный орган обеспечивает
страну и ее экономику средством платежа, сбережения и накопления – национальной
валютой. Эмитируя национальную валюту, Центральный банк тем самым создает
«эмиссионный доход», по существу, новый товар, новую стоимость, но которая,
должна быть для поддержания стабильности этой валюты обеспечена некоторым
объемом реальных товаров и услуг, создаваемых этой экономикой.
В чем суть и смысл деятельности Центробанка страны,
экономика которой господствует в мире, поддерживаемая политикой и силовой
составляющей? В том же, но с той разницей, что, обеспечивая платежным средством
всю мировую экономику, этот Центробанк (точнее, Федеральная резервная система
США) присваивает себе эмиссионный доход, многократно превышающий все, что
создает национальная экономика этого государства (США). И обеспечена эта валюта
не национальным производством, а всем, что производит уже не только эта страна,
но и весь мир. Правда, при одном условии: лишь до тех пор, пока остальные
государства готовы играть в эту игру и добровольно (или принуждаемые силой)
отказываются от своего эмиссионного дохода в пользу господствующего игрока.
А в чем же суть и смысл деятельности Центробанка страны,
суверенитет которой, скажем мягко, ограничен? А в том, что
этот государственный орган фактически превращает себя не более чем в управляемый
извне филиал зарубежной финансовой системы, некую меняльную контору, которая не
создает для своей страны новую стоимость, не перечисляет в ее бюджет эмиссионный
доход, а всего лишь черпает доход из финансово-спекулятивных операций, и лишь
этот доход, дополнительно ограниченный рядом ухищрений, перечисляет
государству. Основной же – эмиссионный доход – фактически щедро
перечисляется господину – вкладывается в ценные бумаги опосредованно того же
основного мирового эмиссионного центра.
Мне могут возразить: о какой зависимости, о каком
«ограниченном суверенитете» речь? Разве все не видели, как смело
мы сейчас перечим США по всем основным внешнеполитическим вопросам? Верно, перечим
смело, но, строго говоря, в основном, по сравнительным мелочам. В главном же –
в том, что касается возвращения себе суверенитета в финансовой сфере и тем самым
в прекращении подпитки лидера Западного мира нашими ресурсами – пока ни
малейшего продвижения. Во всяком случае, руководители нашего
Центробанка проговорились, и мы можем сделать вывод: о самостоятельном эмитировании нашим Центробанком для нашей страны
национальной денежной единицы, обеспеченной производимыми в стране товарами и
услугами (а не полученными за счет продажи за рубеж нефти и газа долларами)
пока даже и речь не идет…
Что ж, здесь вывод, скажем мягко, крайне печальный.
Не меньшее внимание должны бы обратить на себя и широко
распространившиеся во всяческих приправительственных
и околоцентробанковских кругах причитания о том, как
мы неосторожны по отношению к так нам необходимым иностранным инвесторам. Что
ж, давайте разберемся.
Панику, как известно, спровоцировал отток с фондового рынка
средств иностранных инвесторов. Какой из этого мы должны сделать вывод?
Предлагается нам, точнее даже, интенсивно внушается следующее: это как же мы
так к самим иностранным инвесторам так невнимательны, позволяем им пугаться и в
ужасе из страны убегать? Один известный либеральный экономист сформулировал
так: «Пусть даже мы трижды правы в Южной Осетии, но для экономики это плохо –
иностранные инвесторы бегут…». В том смысле, что важнее не сущностная правота,
но реакция дорогих и любимых иностранных инвесторов, и именно ориентируясь на
прогноз их реакции, мы должны выстраивать свою линию поведения во
внешнеполитических отношениях. Каково?
Аргумент же, что у нас и своих средств достаточно, чтобы
так уж лебезить перед иностранцами, отвергается начисто: мол, иностранные
инвестиции, не чета нашим, внутренним – это не только и даже не столько деньги,
сколько новые технологии и иная культура управления, принятия экономических
решений и т.п.
Что ж, действительно, инвестиции инвестициям – рознь.
Бывают инвестиции, несущие новые технологии и новую управленческую культуру, но
бывают и инвестиции, ничего подобного отнюдь не несущие. И различие между ними
проходит вовсе не по признаку происхождения денег (мол, иностранные – несут, а
наши – нет). Различие принципиально другое: инвестиции как создание
новых высокотехнологичных производств (например, строительство завода полного
технологического цикла по производству современных автомобилей) – это одно;
инвестиции как получение доступа у нашим природным ресурсам – это совсем
другое; и наиболее типичный вариант - покупка акций уже существующих у нас
предприятий, «портфельная инвестиция» - это еще третье.
Первое – прямые инвестиции в развитие - это то, что всякое
государство, стремящееся к развитию, должно безусловно всячески поощрять. И
реакция такого рода инвесторов, создающих у нас за свои деньги новые товарные
производства, конечно, не должна быть определяющей при принятии решений по
вопросам типа грузино-осетинского конфликта, но, во всяком случае, заслуживает
какого-то внимания. Эту реакцию необходимо всячески отслеживать, с этими инвесторами
нужно работать, разъяснять им свою политику, буквально успокаивать их и
гарантировать им соблюдение их интересов. Но вот, что важно: крик-то сейчас у
нас – про бегство инвесторов вообще. Но на проверку выясняется, что именно
наиболее ценные инвесторы этой первой категории – никуда бежать не собираются.
Так чего же кричать про инвесторов вообще и тем затуманивать вопрос?
Инвесторы второго рода, интересующиеся нашими природными
ресурсами, занимают некоторое пограничное положение. В том смысле, что
теоретически они могут привносить в разработку наших месторождений новые
технологии, но могут – и не приносить. Более того, те технологии, что они
привносят, в большинстве случаев никоим образом России не передаются. Так в чем
же тогда для нас такой уж большой смысл в их здесь пребывании? Смысл, конечно,
может быть, но только при условии, что они получают доступ к нашим природным
ресурсам на условиях не чисто валютно-коммерческих, но на условиях передачи нам
(для широкого использования дальше по всей стране) той или иной конкретной
жизненно нам необходимой технологии. Если так (и это закреплено в
соответствующих контрактах), то добро пожаловать – мы искренне рады иностранным
инвестициям. Но если это не так, а пока это, в основном, не так, то зачем они
нам вообще нужны? Мы им нужны, о чем недвусмысленно свидетельствует абсолютное
нежелание и этой категории инвесторов куда бы то ни было бежать…
И получается, что весь наш плач о «бегстве инвесторов»
посвящен исключительно третьей категории инвесторов – портфельным спекулянтам.
Они действительно побежали, так, может быть, и слава Богу?
Мне, конечно, возразят, что они, якобы, являются важной
составляющей мировой финансовой системы, их присутствие является подтверждением
факта наличия в стране цивилизованных рыночных отношений, наконец, они приносят
в экономику «живые деньги» и тому подобное. Но только, пожалуйста, не говорите
весь этот бред всерьез.
На самом деле, присутствие в экономике значительного
количества портфельных инвесторов–спекулянтов (в отличие от вышеупомянутых
прямых инвесторов) свидетельствует не более чем о включенности экономики страны
в мировую финансово-спекулятивную игру (по определению имеющую мало отношения к
основам системы устойчивого развития) и, соответственно, о слабости этой
экономики, ее подверженности чисто спекулятивным атакам и вытекающим из
характера спекулятивной игры периодическим кризисам. Сказки же о том, что эти
деньги были нам жизненно необходимы для развития легко опровергаются цифрами:
всего на нашем фондовом рынке вращалось около двухсот миллиардов долларов, из
которых около двух третей оценивалось как иностранные инвестиции. Примерно
половина – порядка ста миллиардов долларов – с этого рынка сбежали. Но это
всего лишь одна седьмая от совокупности наших золотовалютных резервов,
резервного фонда и фонда «будущих поколений». Замести мы не сейчас, после
падения рынка, а своевременно заведомо спекулятивные «инвестиции» своими
средствами, никакого бегства и, соответственно, кризиса вообще могло бы не
быть!
Но, к сожалению, похоже, вывод, который делается из
случившегося нашей властью, прямо противоположен моим, в этой статье
предлагаемым. Если в США, как утверждают специалисты, государственные комиссии
по иностранным инвестициям, прежде всего, отсеивают и не допускают в свою
экономику «нежелательные» деньги (по источнику происхождения, по прогнозируемому
поведению на рынке, по опасениям в связи с внедрением в сферы важные с точки зрения
национальной безопасности), то у нас главная задача подобных организаций – это
завлечь как можно больше и кого угодно (чего ж потом удивляться, что они бегут?),
и в этой части, похоже, наша власть ничего менять не собирается.
Более того, наше государство, несмотря на бодро начертанные
планы развития, тем не менее, собирается и далее максимально развивать не
жизненно важные для нас высокие технологии. Достаточно напомнить, что на
государственную корпорацию по «нанотехнологиям»
поставили не кого иного, как известного «либерала» Чубайса - и почему наши
«либералы» так любят все государственное?.. Нет, развивать (и всерьез вкладываться
в это развитие) мы будем… фондовый рынок – в него закачиваются сейчас
государственные средства, его игрокам-спекулянтам (а не предприятиям,
производящим высокотехнологичную продукцию) государство планирует предоставить
налоговые и иные льготы…
Что же, может быть правы те, кто утверждает, что пока
всерьез нас «петух не клюнул», и поэтому ожидать каких-либо созидательных
действий и существенных изменений в экономической политике и в
финансово-промышленной инфраструктуре рано. Если выберемся из нынешнего кризиса
сравнительно благополучно – так все будет и дальше продолжаться в вялотекущем
режиме. И будем мы, как и прежде, выкачивать из страны все ресурсы через
специально для того созданные международные финансово-спекулятивные механизмы –
и будем радоваться «успешной интеграции в мировую экономику». И даже поручения
премьера о переходе хотя бы частично на торговлю нефтью и газом за рубли так и
останутся благими пожеланиями – зачем, если и так все хорошо?
Так, может быть, надо, чтобы этот жареный петух мировой
финансово-спекулятивной системы, от которого мы по глупости и недальновидности
так и продолжаем ждать только хорошего, нас, наконец, все-таки клюнул как
следует, побольнее? Что еще нас может образумить
Столетие, 29.09.2008
Как прошлое
лишает нас будущего
Год мы переживаем если не юбилейный, то в полном смысле
памятный. Так уж сошлось: и пятнадцать лет трагическим событиям
сентября-октября 1993 года, и десять лет дефолту 1998 года, и все разрастающийся
новый мировой экономический кризис, накрывший уже и Европу. И как тут не
вспомнить восьмидесятилетие (в 1928-м кризис уже назревал и нарастал) великой депрессии
в США... И все это события и явления, хотя и разделенные пространством и
временем, но, тем не менее, весьма взаимосвязанные.
Казалось бы, за пятнадцать лет, прошедших после кровавых
событий 1993 года, мы все уже обсудили, позиции всех сторон ясны. Но общество
по отношению к этим событиям остается расколотым, а историческая правда все это
время системно и методично затуманивается. Что же останется в истории – две
различные точки зрения? Но различными могут (и, может быть, должны) оставаться
интерпретации. Факты же – должны быть прояснены и зафиксированы как
непреложные. Тем более, что между тогдашними фактами и их различными
интерпретациями, с одной стороны, и фактами нашей нынешней жизни, с другой
стороны, есть прямая и неразрывная связь.
Прежде всего, кто с кем конфликтовал? В комментариях
наиболее массовых СМИ и сегодня можно услышать термины типа «мятежный Верховный
Совет» или «силы, верные Хасбулатову и Руцкому», а также «противники Ельцина и
реформ» (не говоря уже о попытках представить защитников тогдашнего парламента
как неких «красно-коричневых»). Если эти ярлыки продолжают навешиваться, значит
кому-то и сейчас это очень и очень нужно. Кому и зачем – ведь столько лет
прошло?
Победителем в этом конфликте был всенародно и
демократически избранный президент страны Б.Н. Ельцин. Но ведь и побежденной
стороной в этом конфликте был не менее демократически и всенародно избранный
парламент страны – абсолютно законно представлявший страну. Были ли у сторон
свои недостатки? У всех свои – как это мудро констатируется в концовке
нетленного фильма «Некоторые любят погорячее» (в русском дублированном варианте
известного как «В джазе только девушки»). Действительно, тогдашний Верховный
Совет – парламент - был таким же неоднородным и противоречивым, как и вся
страна. Но можно ли за эту противоречивость (а главной виной было другое -
неготовность следовать «прогрессивным» указаниям извне, из исполнительной
власти) разогнать всенародно избранный парламент? Вопрос принципиальный: можно
или нельзя? Все остальное – что «препятствовали реформам», «поворачивали
вспять» и т.п. – отговорки, не имеющие отношения к делу. Принципиальный вопрос
и для демократии, и для всего современного мирового порядка (коль скоро
«мировое сообщество» признает или не признает власти тех или иных государств
законно представляющими свои страны) один: можно разогнать (а затем, уже
сопротивляющийся узурпации, расстрелять из танков) законно избранный и не
совершивший никаких преступлений парламент или нельзя?
Ведь если нельзя, то когда-то, наконец, должно последовать
осуждение – не вообще конфликта и опасности гражданской войны, но конкретно -
стороны узурпатора. Осуждение соответствующими актами (с внятным отражением,
без всяких оправдательных оговорок, и в школьных учебниках) и собственным
государством, и мировым сообществом. Но, может быть, все-таки, можно?
А если можно, то почему бы за аналогичное «несовершенство»
(а кто рискнет утверждать, что мы идеальны?) не «наказать» (как ныне предлагает
госсекретарь США), а точнее, о чем не говорится, но по сути давно
подразумевается, не разогнать и всю нашу страну? Похоже, ведь именно этой
логикой, так успешно апробированной у нас полтора десятилетия назад, и руководствуются
наши «стратегические партнеры» на Западе?
Второе. Запад очень недоволен нашим вмешательством в
грузино-осетинский конфликт, называет это «русско-грузинской войной» и
«непропорциональным применением силы». Мы же отвечаем: «Кто первый начал? Кто
совершил агрессию? Кто уничтожал мирный город?».
В этой части с логикой нашей власти я абсолютно согласен,
но почему эта логика не обращается на события пятнадцатилетней давности: откуда
термин «мятежный Верховный Совет»? И почему тогдашний парламент осуждается за
попытку защищаться (и тем, в понимании любого законно избранного парламента, защищать
интересы общества) и противостоять узурпатору? Мы справедливо обвиняем Запад в
«двойных стандартах», то почему же так настойчиво пользуемся ими сами?
Более того, могла ли эта попытка защитить тогдашнюю
Конституцию и законность привести к масштабной гражданской войне? Да, могла.
Точно так же, как при ином повороте событий и нынешний грузино-осетинский
конфликт мог привести к масштабной войне Запада против России. Но кто виновен?
Если тот, кто был агрессором (узурпатором, противозаконно присвоившим себе
чужие полномочия), то виновной была лишь одна сторона – ныне покойный Ельцин и
его поныне здравствующее и благоденствующее тогдашнее окружение. Ельцину уже
все равно, но вот для этого окружения и сегодня остается крайне важным, чтобы
общество всей правды о тех событиях не знало и их последствия не осознавало.
И один штрих – к пониманию нашей нынешней властью, с кем
продолжает солидаризироваться она, на кого ориентируется и опирается, но кто на
деле - отнюдь не с ней. Обратите внимание: на стороне Запада в оценке
грузино-осетинского конфликта у нас в стране выступают как раз те, кто полтора
десятилетия назад поддержал узурпацию власти Ельциным, а тогдашний законный
парламент называл не иначе как «мятежный»… Может быть, есть и власти о чем задуматься?
Третье. Нас продолжают убеждать, что термин «парламент»
вообще нельзя относить к тогдашнему «хасбулатовскому
Верховному Совету»: мол, это был не цивилизованный орган, а «очаг
ортодоксального противостояния реформам», да еще и постоянно «перекраивавший Конституцию»…
Ну, допустим. Только что же тогда сейчас происходит на Украине, что там у них,
если не ошибаюсь, парламентский кризис? Но, по этой логике, и там не парламент:
Конституцию «перекраивает» (имеет право ее корректировать и этим правом пользуется),
да еще и «реформам» противостоит – не поддерживает президента Ющенко в его пособничестве Грузии в конфликте с Южной
Осетией и стремлении во что бы то ни стало затащить Украину в НАТО.
Правда, есть одна принципиальная разница: Ющенко по своей конституции имеет право сейчас распустить
парламент, а Ельцин такого права не имел. Вот, оказывается, в чем разница между
демократией и не демократией! Но представим себе невозможное: допустим, что
Тимошенко создаст новую коалицию с Януковичем – тогда
и у Ющенко права распустить парламент уже не будет.
Или, иначе: допустим, что и вновь избранный украинский парламент окажется столь
же несговорчивым, не желающим слушаться Ющенко. Так
что же мы тогда – поддержим силовой разгон такого парламента - аналогичный
тому, что сделал пятнадцать лет назад Ельцин? При этом, в отношении Запада у
меня сомнений нет – он, как и пятнадцать лет назад, поддержит узурпатора – он
так понимает «распространение демократии во всем мире». А мы-то что? Наша
власть, если она столь верна заветам Ельцина, как должна она себя повести – тоже
поддержать «реформатора»?
Четвертое. Ельцин, оказывается, «выполнял волю народа» –
ведь народ поддержал его за полгода до осенних событий на весеннем референдуме?
Такой аргумент и теперь, полтора десятилетия спустя, я слышал неоднократно, но
это аргумент – только для уж совсем забывчивых. А точнее, это – аргумент, прямо
фальсифицирующий нашу новейшую историю. Напомню: ельцинское окружение и верные
ему «независимые СМИ» призывали тогда голосовать «да-да-нет-да».
Но этого результата они не получили. В частности, несмотря на то, что
референдум продемонстрировал поддержку «курса реформ», тем не менее, народ не
проголосовал за досрочные перевыборы как президента, так и парламента. То есть,
роспуск Ельциным парламента – прямое нарушение еще и незадолго до этого явно
выраженной воли народа.
Но какая же здесь связь с нашим настоящим? Да самая прямая.
Именно те, кто присвоил себе гордое имя «демократы», во избежание дальнейших
неувязок, с завидной настойчивостью… лишают свое общество права на какое-либо
прямое волеизъявление по содержательным вопросам. И здесь у нас с Украиной – истинное
«славянское братство»: ни у нас невозможен референдум ни по одному
действительно важному вопросу, ни на Украине вопрос о НАТО на референдум не
выносится. Что ж, значит, все-таки, общего у нас больше, чем нас разделяющего…
Пятое. А сущностно-то – о чем
вообще был пятнадцатилетней давности конфликт? В первом приближении – это был
вопрос о власти. Более того – о полноте личной власти. Да, но зачем? Зачем была
нужна полнота личной власти Ельцину – понятно, здесь можно рациональные мотивы
даже и не искать (хотя и они понятны). Но зачем его окружению? Здесь, напротив,
все предельно рационально – было (и до сих пор есть) чем поживиться, что
блестяще и было подтверждено практикой. Но Западу-то зачем было в вопросе о полноте
личной власти вставать на сторону узурпатора? Ведь, казалось бы, это в корне
противоречило всем его (Запада) заповедям и догматам? Может быть, интерес
какой-то был, может быть, поддержанная таким идеалистическим (в смысле
безусловной приверженности идеалам свободы и демократии) Западом сторона ему
(Западу) за эту поддержку что-то пообещала? Судите сами, и об этом моменте уже
общемировой новейшей истории невредно напомнить.
Сразу же после переворота Ельцин подписал ряд указов
экономического содержания, причем, публично об этом особенно не сообщалось. И
один из этих указов именно для Запада – дорогого стоил, так как разрешал доступ
западных корпораций к нашим природным ресурсам на основе механизма «соглашений
о разделе продукции». Какие уж тут идеалы свободы и демократии, если получаешь
к чужим недрам доступ так, как будто они твои собственные?
Какая же в этом видится связь с нынешними временами? Да
самая прямая. Один из ныне широко используемых нашей собственной «либеральной
общественностью» аргументов в осуждение позиции и действий России на Кавказе
заключается в том, что не отдельные заинтересованные страны, но весь Запад
дружно осудил Россию и поддержал Грузию. Казалось бы, аргумент весомый, но
только если начисто утерять историческую память, в частности, забыть о том,
сколь дружно этот же Запад всего полтора десятка лет назад поддержал у нас
кровавого узурпатора, разогнавшего демократически избранный парламент.
Шестое. Конечно, доступ к нашим природным ресурсам, а еще
лучше, взятие их под полный стратегический контроль – это для Запада было и
остается безусловной истинной ценностью, несоразмерной на деле ни с какими
идеалами демократии и свободы. Но Запад многоопытен и мудр, и потому
осуществлял эту свою стратегию сразу по нескольким основным направлениям. Это
было и вышеупомянутое принуждение к выводу наших недр и процесса недропользования из-под нашего национального контроля и
даже из-под национальной юрисдикции (на уровне закона, который, как известно,
выше указа, нам, вопреки всему, все-таки удалось в 1995-97 гг. этому
противостоять), и целенаправленное разрушение промышленного потенциала страны,
являвшегося альтернативным пользователем природных ресурсов, а также разрушение
оборонного потенциала (в этих рамках - и навязанная нам тогда весьма
специфическая приватизация, в результате которой ключевые стратегические
предприятия оказывались под контролем НАТО, и продиктованная МВФ финансово-кредитная
политика, душившая любое товарное производство и приведшая к дефолту 1998
года), и создание специфической системы подконтрольности внешним идеологическим
источникам и источникам финансирования всего процесса формирования органов
государственной власти и их дальнейшего функционирования…
И потому на прямой вопрос, в чем причины и истоки дефолта
1998 года, ответ-то известен – в перевороте 1993 года, который позволил вывести
систему государственного управления, прежде всего, управления финансами и
финансово-кредитной системой, из под надлежащего контроля со стороны общества,
а также сделал всю систему государственной власти в России абсолютно
безнаказанной. Отсюда и насквозь криминальная пирамида ГКО, с ее известным (и
также криминальным по способу) крушением…
И последнее. Беда в том, что и на вопрос о том, в чем
причины нынешнего нашего кризиса, и в чем причины практического отсутствия у
нас на протяжении уже полутора десятилетий более или менее интенсивного
научно-технологического и промышленного развития, ответ-то можно дать тот же –
в перевороте 1993-го.
Кто-то сочтет, что это я уже слишком: мол, смотрите – весь
мир охвачен кризисом, чем же мы лучше? Но так ли уж идеален этот окружающий мир
с его системой возведения финансовых спекуляций в культ? Это мир – забывший о
великой депрессии и о тех спасительных выводах, которые тогда сделал для своей
цивилизации Рузвельт.
Да, в большинстве своем те, кто нас окружает, вынуждены
играть в экономике по правилам, навязанным им нынешними США – просто потому,
что США сильны и способны к этому принудить. Но как они принудили нас – ядерную
державу - к столь же безропотному участию в этой игре, да еще и на условиях,
существенно худших, чем у большинства наших европейских и азиатских соседей?
Известно как – путем кровавого переворота 1993 года.
А где гарантии, что если бы не было тогда узурпации власти
Ельциным, наше развитие пошло бы по пути более разумному и ответственному? Что
ж, подобных гарантий никто и никому в этом мире дать не может. Но по ряду
важнейших признаков разница очевидна – хотя бы на примере различий в механизмах
приватизации. Ведь не принимал тогдашний Верховный Совет закона о «ваучерной» приватизации (то есть, обезличенной, позволявшей
скупать ваучеры, их подделывать, вбрасывать в этот процесс и на нем отмывать
«грязные» деньги). Нет, Верховный Совет принял закон об именных
приватизационных счетах – и это была совершенно иная материя, существенно более
ориентированная на законность и порядок. Но откуда взялись бы тогда ходорковские и абрамовичи, гусинские и березовские, в чем
было бы поле для большой спекулятивной игры?
Да, гарантий счастья нам никто и никогда не даст, но вот
еще что очевидно: до ельцинского переворота мы были страной более суверенной,
имеющей больше возможностей выбирать путь развития в собственных интересах, а
не в интересах собственной спекулятивной мафии и заокеанских патронов наших
властителей – фактически их наместников…
…Теперь же разве кто-то не видит и не осознает, что если за
четверть века мировой ВВП вырос примерно вчетверо, а объем денежной массы
(преимущественно долларовой) вырос на порядок больше (примерно в сорок раз), то
это такая же пирамида, как наши десятилетней давности ГКО? Пирамида эта
неминуемо должна так или иначе рухнуть, и, скорее всего, механизм ее крушения
будет столь же управляемым и криминальным, каким было крушение нашей пирамиды
ГКО. Только в несопоставимо больших масштабах, может быть, и с глобальной
войной.
Сумеем ли мы из под обломков этой пирамиды выбраться как
единое и самостоятельное государство, нацеленное, наконец, на собственное
развитие?
Столетие, 6.10.2008