А. Кольев

 

Номенклатурное обволакивание

 

Коллектив ученых кафедры религиоведения РАГС подготовил проект концепции «государственной вероисповедальной политики» с целью «выработки единой, последовательной и скоординированной политики государства в сфере свободы совести и вероисповедания, которая охватывала бы все уровни - от федерального до муниципального».

Этот идеологический во всех отношениях документ имеет двухслойную конструкцию. Улавливая некоторые тенденции духовного оздоровления российского общества, религиоведы РАГС повторяют некоторые уже ставшие общепринятыми слова (о государствообразующем русском народе, о традиционных конфессиях и др.). С другой стороны, проект концепции последовательно склоняет правительство к проведению политики конфессионального смешения. Ведь православной стране (около 90% верующих – православные, что составляет более половины населения) декларация «конфессионально нейтрального характера государства и его институтов», «равенства религиозных объединений перед законом» (при отсутствии законодательно закрепленной дифференциации) есть признание права на конфессиональную агрессию иноверцев.

Проект программы предусматривает полное освобождение граждан от традиции и ответственности перед историческим прошлым:

«Свобода совести включает право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, менять и распространять религиозные или иные убеждения и действовать в соответствии с ними, не ущемляя свободы и личного достоинства других». «Светское государство - конфессионально нейтральное государство, принципиально не приемлющее никакую из религий в качестве официальной идеологии, обеспечивающее гражданам возможность свободного мировоззренческого выбора».

Выставленный в Концепции тезис о "равноудаленности" государства Российского от различных конфессий - это продукт долгих лет атеистической пропаганды и десятилетки либерального разложения гражданского самосознания.

В характеристиках, присутствующих в проекте, достаточно очевидны самые противоречивые идеологические пласты. Либеральные «уши» торчат, к примеру из такого утверждения:

«Практически во всех конфессиях, хотя и с разной степенью остроты, наблюдаются противоречия между консерваторами, выступающими за чистоту и неукоснительное соблюдение традиционных норм религиозной жизни, и сторонниками приведения вероучения и культовых предписаний своих религий в соответствие с изменившимися условиями жизни и достижениями современной цивилизации». А вот пример марксистских «ушей»: «Государству в его вероисповедной политике предстоит осуществить диалектическое сопряжение реализации конституционных принципов свободы совести и равенства всех религий перед законом с обеспечением интересов национальной безопасности в духовной сфере, приоритетным вниманием к сохранению, возрождению и развитию исторического культурного наследия народов России, их традиционных духовных ценностей, в том числе религиозных».

Мы видим сочетание враждебности к большой религиозной традиции (либерализм с его ставкой на «реформаторов» и «обновленцев» даже в церковной среде) и особой щепетильности по отношению к малым, региональным традициям (марксизм с его доктриной развития этнических культур).

Религиоведы РАГС предполагают, что современное государство не отвечает за прежние безобразия, творимые в стране. Поэтому неприемлемыми представляются «попытки нынешних участников и руководителей религиозных организаций требовать от современного общества компенсации за не ими пережитые лишения»; «возвращение национализированной Советской властью собственности только религиозным организациям вошло бы в противоречие с конституционным принципом равноправия граждан и их объединений независимо от отношения к религии. Тогда религиозные организации получили бы преимущества перед всеми иными лицами, имущество которых было также национализировано Советской властью. Всеобщая же реституция национализированного имущества в России является заведомо неосуществимой, а любая избирательность чревата несправедливостями, порождающими конфликты и социальную напряженность».

Фактически религиоведы заняли позицию бюрократии, которая отказывается от восстановления справедливости вообще и от возвращения церковного имущества в частности. Тезис о том, что реституция национализированного имущества невозможна ничем не доказан. Очевидно лишь, что такая реституция невозможна как разовая акция. Зато возможен постепенный процесс реституции и компенсации, а до этого – признание права религиозных организаций на восстановление справедливости.

Концепция РАГС предлагает создать в России нечто поликонфессионально-плюралистичное. Насколько эта позиция разрушительна совершенно ясно, к примеру, для армии. Здесь позиция религиоведов выражена жестко:

«в условиях светского государства, секулярного в значительной степени общества, конфессионального разнообразия его религиозной части проблематичными являются возрождение института капелланства, возведение на территории воинских частей культовых сооружений, освящение боевых знамен, военной техники и т.д.» «Обеспечение свободы совести военнослужащих предполагает учет многообразия их мировоззренческих ориентаций и конфессиональной принадлежности. Это означает необходимость создания равных возможностей для всех военнослужащих удовлетворять свои религиозные потребности или быть защищенными от навязывания им определенной формы религии или безрелигиозного мировоззрения».

Звучит также требование пересмотра соглашений между РПЦ и силовыми ведомствами и введения законодательных ограничений на сей счет. И это противоречит русским интересам, которые напротив диктуют необходимость повременить с законодательством - российская армия сама собой становится православной, становится опорой русской традиции.

Концепция не обошлась без верных констатаций, посвященных деятельности организаций и лиц, имевших целью «дезинтегрировать духовное единство ее народов, привить чуждые им духовные стандарты и ценности»; допустимости различной степени сотрудничества государства с разными конфессиями. в силу исторических причин, количества последователей и т.д.; необходимости законодательной регламентации порядка признания за конфессией статуса традиционной, предоставление ей льгот и государственной поддержки отдельных видов ее социально значимой деятельности; недопустимости оскорбления религиозных чувств граждан, профанации священных символов, чтимых святынь и личностей под предлогом свободы художественного творчества. Но конкретности за всеми этими констатациями не просматривается – материал скроен без анализа реальной конфессиональной ситуации. Приближенная к власти профессура оказалась не в состоянии дать перечень традиционных конфессий. Вместо этого предлагается изобрести процедуру определения традиционности! А ведь проблема в истории, а не в праве. Право в это области может лишь зафиксировать сложившийся порядок вещей – безусловный приоритет православия и традиционность для некоторых народов России традиционного ислама и буддизма.

Что касается оскорблений чувств верующих в СМИ, авторы концепции продемонстрировали чудовищную беспомощность перед проблемой очевидного нравственного разложения журналистской среды и перед демонстративными оскорблениями традиционной морали со стороны журналистов. Они фактически объявили о невозможности правовой регламентации в этой сфере:

«Процессы реализации прав на свободу совести и на свободу слова не поддаются исчерпывающей формальной регламентации. Поэтому государственное регулирование деятельности СМИ не может предотвратить всех ситуаций, когда не являющиеся нарушением законодательства публикации фактически оскорбляют религиозные чувства».

В целом проект РАГС написан атеистами. И не просто атеистами, а теми, кто хотел бы сохранить нынешнее государство бессовестным - обеспечить чиновнику свободу от совести и свободу впадения в поликонфессиональный идиотизм плюралистический нигилизм, противный русской традиции и государственным интересам. Номенклатура, заказавшая вчерашним марксистам концепцию государственных отношений с религиозными объединениями, чувствует, что упускает из-под своего контроля дух нации. Именно поэтому появляются на свет документы, обволакивающие религиозную проблематику липкой паутиной параграфов и инструкций.