В.В. Акимов
Так повелось, что в России периодически возникают дискуссии о профсоюзах.
В начале 20-х годов лидеры большевиков вскрывали ошибки друг друга в подходе к профсоюзам и определении их роли. Именно тогда было определено, что «профсоюзы – школа коммунизма» и призваны они быть «приводным ремнем от партии к массам». В 30-е годы споров не было, да некому было спорить, а за профсоюзами на долгие десятилетия закрепилось место «тупого угла треугольника» и «отстойника партийных кадров».
Лишь в самом конце 80-х годов профсоюзы России провозгласили себя самостоятельными. И вот уже 11 лет они - предмет риторических упражнений политиков, полагающих, что достичь невиданного рассвета России мешают профсоюзные лидеры, которые, по одной версии, заняли соглашательскую позицию, а по другой – непрерывно вставляют палки в колеса реформаторской колымаги.
Сегодня мы стоим на пороге нового обострения специфического внимания к профсоюзам со стороны политиков разной ориентации.
Это требует перестройка политического пространства по лекалам закона «О политических партиях» и связанный с этим передел сфер политического влияния многочисленных партий и движений. Самораспущенные партии и движения срочно преображаются и объединяются, а их лидеры, завершая программно-уставную суету, предназначенную для чиновников Минюста, все основательнее начинают рассматривать профсоюзы как резервуар потенциальных членов своих партий и резерв роста политического влияния. Их привлекает структурированность и массовость профсоюзов. Они искренне надеются, что вслед за авторитетными профбоссами разного уровня в их партии косяком потянутся и рядовые члены профсоюзов.
Да и сами профсоюзы начинают все активнее примеряться к новому закону, который не предусматривает их самостоятельного участия в наиболее важных формах политического действия – в выборах органов власти всех уровней. В профсоюзах всерьез изучают изменение позиций своих вчерашних политических союзников по блоку «Отечество – Вся Россия» и их противников из «Единства», стремительное соитие которых уже привело к выпадению в осадок Е. Примакова. Неопределенность и в верхушке Аграрной партии России. Трудно рассчитывать и на развитие «Партии труда», созданной в недрах ФНПР. Но главное - вообще неизвестно, будут ли вчерашние союзники считаться с политическими интересами крупнейшего профобъединения страны и не пойдет ли коту под хвост политический авторитет его лидеров и их самостоятельность. Вполне возможно, что «Отечество» поменяет социальные лозунги на либеральные ценности «Единства», в силу чего не только участие, но и просто сотрудничество ФНПР с новой партией станет проблематичным для обеих сторон. От требований социальной справедливости лидеры ФНПР не смогут отказаться из-за менталитета большинства рядовых членов профсоюзов и низовых функционеров, а терпеть не только внутри коалиции, но и вблизи нее стихийных антилибералов никто не станет.
Заявления лидеров, образующих ядро будущей суперпартии, показывают, что интересы профсоюзов принимаются лишь к сведению. Объединенная партия ОВР и «Единства» жаждет стать инструментом решения политических задач верховной власти, а профсоюзам уготована роль массовки в будущих политических драмах и комедиях. Да и трудно формально не политической организации рассчитывать на какую-то иную роль в крупнейшем политическом объединении современной чиновной номенклатуры, деятелей крупного бизнеса и «крепких хозяйственников», готовых уже сейчас оказать услуги профсоюзам в управлении их имуществом. Призрак бродит по России, призрак «приводного ремня», который может стать удавкой для нынешнего руководства ФНПР.
Уйти влево? Но там, в лучшем случае КПРФ, которая предлагает профсоюзам ту же роль «приводного ремня», только «по-коммунистически», т.е. без компенсации, потому что она не «партия власти» и не обладает административными и финансовыми ресурсами. Да и у лидеров КПРФ неизбывно стремление верховодить и подавлять своих более слабых союзников.
На левом фланге возникает Социал-демократическая партия России (объединенная) во главе с М. Горбачевым, И. Рыбкиным и К. Титовым. Уже разосланы проекты устава и программы. В стране, которая, по замечанию В. Путина, является «насквозь социал-демократической», ее альянс с ФНПР возможен. Но Оргкомитет уже допустил серьезную ошибку, не пригласив представителей профсоюзов к разработке программных документов. Тем самым профсоюзам фактически предлагают лишь присоединиться к выработанной без их участия политической программе, ряд положений которой для них неприемлем. Да и учредительный съезд СДПР состоится через неделю после закрытия съезда ФНПР, в начале декабря, и потому сегодня идут лишь «консультации».
Нет полного взаимопонимания ФНПР и с нынешней властью. Вспомним судьбу «единого социального налога», перипетии с Трудовым кодексом и многое другое. 26 сентября Генсовет ФНПР выразил «крайнюю тревогу в связи с проводимой государственной социальной политикой, введением единого социального налога, ослаблением системы обязательного социального страхования, ликвидацией страхования от безработицы». Во что перерастет «крайняя тревога» на съезде, сказать трудно. Учитывая проведение всероссийской акция профсоюзов «За трудовые права и социальные гарантии трудящихся» перед съездом, назначенной на 17 ноября, можно предположить, что резких выпадов в адрес власти не обойтись.
Лидерам ФНПР нужно найти решение неразрешимой задачи: как не слиться с властью и не впасть в грех оппозиционности.
От этого зависит выбор стратегии и тактики, и делать его надо сейчас: с кем ФНПР заключить политический брак, вступать в него по расчету, «по любви» или остаться «синим чулком» под голубыми знаменами и пуститься в самостоятельное политическое плавание. Это - основной вопрос предстоящего съезда ФНПР, делегаты которого будут принимать исторические и судьбоносные для своей Федерации решения. В каждом из этих выборов много очевидных минусов и почти не проглядывает позитив, даже в форме добросовестной иллюзии. В общем, – профсоюзный цугцванг.
Но это – внешняя канва интриги съезда. Существуют и внутренние проблемы. Они связаны с историей профсоюзов в нашей стране и доставшимся им наследием. И это не только объекты социальной направленности, на которые зарятся чиновники правительственных структур и многие «крепкие хозяйственники» в регионах. Неискоренимо их стремление «освободить» профсоюзы от «несвойственных» им функций и прибрать в свои чистые руки неэффективно, на их взгляд, используемое имущество. Но здесь профсоюзы будут стоять насмерть, поскольку сегодня на членские взносы организация существовать не может, а единственным финансовым источником служат различные операции именно с этим имуществом.
Наследием являются и сложившиеся традиции профсоюзной деятельности.
Строго говоря, профсоюзы как объединения работников по их профессиональной принадлежности, исчезли в 20-е годы. Они растворились в объединенных фабрично-заводских комитетах, превратившись в организацию трудящихся, в которых специфические профессиональные интересы работников уже не играли заметной роли. Дальнейшее их объединение шло по отраслевому признаку. Места руководящих кадров профсоюзов заполнялись выдвиженцами из комсомольских или хозяйственных органов, которые ничем себя не проявили на прежнем поприще, или штрафниками из партийных и государственных органов. Рассчитывая на возвращение на партийную и государственную службу, они не особенно вдавались в профессиональные проблемы работников. Главное – отчитаться об успехах в выполнении и перевыполнении планов, соблюдении минимальных норм техники безопасности.
Защита интересов работника на рабочем месте была отдана на откуп инспекциям, и этими вопросами интересовались лишь тогда, когда происходили несчастные случаи на производстве. Систематическое обучение работников прогрессивным методам труда и повышение их квалификации было достаточно формальным. Не случайно до сих пор в стране чрезвычайно высокий уровень производственного травматизма. Так, за последние пять лет на производстве погибло более 27 тысяч человек, а более 150 тысяч получили травмы. Эти потери «мирного труда» вдвое превосходят по интенсивности потери СССР в военных действиях в Афганистане или в горах Кавказа.
Конечно, это легко списать на «новых русских», которые не желают расходовать деньги на охрану труда. Но здесь и вина профсоюзов, которые предпочитают суету за сохранение льгот, компенсаций и прочих подачек борьбе за нормальные и безопасные (с точки зрения современной науки) условия труда на каждом рабочем месте. Наш рабочий не только привык к тому, что у него зачастую отсутствует необходимый набор тестированных инструментов, но он даже гордится тем, что при помощи кувалды и какой-то матери способен выполнять квалифицированную работу. Ему в голову не приходит отказаться от выполнения работы, если нет надлежащего инструмента или не созданы условия безопасного труда. Это – дикость, когда работник не боится погибнуть или покалечиться на производстве, но у него духу не хватает во имя своей жизни и здоровья потребовать от работодателя создания условий безопасного труда. Лидеры профсоюзов по этому поводу выражают обеспокоенность, но организовать борьбу с работодателями не в состоянии.
Характерно, что профсоюзы никогда не идут на обострение отношений с конкретными работодателями. Они предпочитают утрясать их в комиссиях, перекладывая ответственность на госструктуры.
Другая сторона этой же проблемы – низкое качество выпускаемой продукции и неконкурентоспособность отечественных товаров не только на мировом, но даже и на внутреннем рынке. Прямым следствием является неполная занятость работников и низкий уровень их заработной платы.
Эта застаревшая проблема каждый раз поворачивается новыми гранями. Десять лет назад, когда стало ясно, что отраслевые профсоюзы не в состоянии защитить интересы работников конкретных профессий, стали появляться новые, «свободные» профсоюзы, которых громили как раскольников профсоюзного движения, не желая вникнуть в причины этого явления. И до сих пор противоречия «старых» и «новых» профсоюзов внешне чрезвычайно идеологизированы.
Но при обсуждении проектов нового Трудового кодекса ярко засветилась новая грань. В сущности различие между проектами сводятся к тому, какая группа чиновников – профсоюзных или государственных – будет распоряжаться распределением льгот и компенсаций. Работник же остается без надлежащей защиты своих индивидуальных трудовых прав и должен уповать на то, что неопределенность его прав, обязанностей, а также ответственности его собственной и его работодателя на конкретном рабочем месте будет компенсирована в коллективном договоре или отраслевом соглашении. По совершенно надуманным мотивам профсоюзы выступают против широкого применения индивидуальных контрактов между работником и работодателем, делая работника заложником индивидуальных качеств местного профбосса. И сейчас лидеры ФНПР гордятся тем, что они смогли внести свою лепту в создание нового Трудового кодекса.
Наконец, еще одна линия интриг: персоналии. Журналисты уже гадают, сохранит ли М. Шмаков свой пост или грядет смена.
Впервые Кемеровская областная федерации профсоюзов выдвинула альтернативную кандидатуру на пост председателя ФНПР. Это – А. Чекис, который много лет возглавляет кемеровские профсоюзы, а ныне избран депутатом Госдумы по спискам КПРФ и работает в Аграрно-промышленной депутатской группе. Он достаточно активно начал свой избирательный марафон, однако больших успехов не добился, поскольку обещанная поддержка со стороны КПРФ так и осталась пустым обещанием, потому что при нынешнем руководстве партия просто недееспособна.
Другая кандидатура – председатель Всеобщей конфедерации профсоюзов В. Щербаков. В прошлом он возглавил по рекомендации Б. Ельцина Московскую федерацию профсоюзов, а затем перешел в ВЦСПС, преобразованный по ходу исторических событий в ВКП СССР, а затем просто в ВКП, координирующий деятельность профсоюзов стран СНГ. Тогда он оставил на московском хозяйстве М. Шмакова, который до этого последовательно был в парткоме одного оборонного завода Москвы и председателем одного из горкомов профсоюзов.
Но вряд ли кто-то сменит Шмакова. В этом, конечно, заинтересованы определенные круги. Одни недовольны этим лидером из-за его близости к «олигарху в отставке» В. Гусинскому. Другие – его близостью с Ю. Лужковым. Третьи намекают на его связи с «солнцевскими» и другими группировками. Однако критической массы недовольства нет.
Чрезвычайна устойчива и сама структура ФНПР, куда входят отраслевые профсоюзы, территориальные объединения тех же отраслевых профсоюзов. Периодически Михаил Шмаков сетует на низкий уровень исполнения решений Генсовета ФНПР. Однако сейчас эта слабость ему на руку. Ведь решения, принимаемые «на верху», носят чисто рекомендательный характер, а их неисполнение ничем не грозит, кроме нервотрепки на очередном Генсовете, т.к. никаких санкций, в отличие от прошлого, принять к этим нарушителям невозможно. А за последние годы руководство отраслевых и территориальных профсоюзов притерлось, притерпелось и не чувствует острой необходимости замены формального лидера. Для смены лидера профсоюзов необходим крупный скандал, который бы вздыбил профсоюзные низы и повлиял на настроения делегатов съезда. Такое возможно и для этого есть основания. Однако в профсоюзных низах тишь да гладь. Их даже не беспокоили выборами делегатов съезда. А подбираемые самим Шмаковым и его сторонниками делегаты проголосуют как надо. В крайнем случае, как надо подсчитают.
Иногда можно услышать, что в президентской администрации проявляют недовольство М. Шмаковым. На наш взгляд, это не более чем блеф, по большей части исходящий от самого Шмакова.
Плох он или хорош, – не имеет значения. Он может договариваться с президентской администрацией и неоднократно доказывал это. Для нее более существенно то, что во главе профсоюзов стоит лояльный и управляемый лидер, которого всегда можно использовать как против противников «слева» и «справа», а также против правительства, если оно попытается вести самостоятельную политическую игру. Да и самого Шмакова, учитывая его личностные характеристики, легко устранить, предложив ему подходящую должность. Если это сотворят после съезда, то профсоюзы возглавит исполняющий обязанности, и они останутся без легитимного лидера, потому что никто не будет проводить новый чрезвычайный съезд исключительно ради выборов нового председателя.