Весь ХХ век развитие России происходило при
полном пренебрежении к человеческому факторы – не в части формирования
мировоззренческого облика гражданина (с этим, можно сказать, усилия правящих
слоев были даже избыточными), а в самом что ни на есть простейшем смысле
экономии «человеческого материала». Пренебрежение к высказанному еще
Ломоносовым принципу «величие России состоит в сбережении и размножении
русского народа» носило последовательный характер – политические режимы никогда
не считались с жертвами и не интересовались численностью будущих поколений.
Либеральная демократия,
сменившая коммунистическую перестройку, несмотря на декларации, полностью
следовала своим предшественникам в вопросе воспроизводства «человеческого
материала». И только перешагнув в XXI век российские власти вдруг
озаботились вопросом о том, кто же будет через несколько лет служить в армии,
милиции, работать на производстве?
Ответ на этот вопрос,
очевидно, оказался в сфере миграции, здравоохранения и демографии. И вот тут-то
оказалось, что идеологические догмы, которые за десятилетие стали привычными и
превратились в риторические клише, входят в противоречие с самыми элементарными
принципами выживания нации. Действительно, если предоставить нынешним процессам
спонтанно развиваться, можно без труда видеть результат – исчезновения народа,
а вместе с ним и государства уже через несколько десятилетий. Соответственно,
центры принятия решений были озадачены и попытались найти наиболее эффективные
решения, которые одновременно лежали бы в плоскости либеральной доктрины.
Тем не менее, даже
поверхностный анализ ситуации показал, что простое стимулирование въезда
рабочей силы в Россию и не требуется. Мигранты, переплетенные с криминалом
легко проникают в Россию, как незадолго до этого без труда осваивали российский
рынок всякого рода международные авантюристы. Захватив пространство русского
бизнеса, внешняя экспансия начала осваивать российский рынок труда. Возникающие
диспропорции в этническом составе населения породили волну преступности и стали
предметом головной боли правоохранительных органов.
Так возник первый феномен
«расщепленного сознания»: одной рукой власти опускают железный занавес, чтобы
не допустить превращения России в проходной двор, другой – планируют массовый
завоз рабочей силы из-за рубежа.
Заместитель министра внутренних дел РФ, начальник ФМС МВД генерал-полковник Андрей Черненко сказал: «Россия не может и дальше принимать всех, кого угодно». Но одновременно огласил две задачи, стоящие перед властью: «Первая — создать благоприятный климат для привлечения в Россию толковых голов и умелых рук. Мы также будем принимать тех, кто захочет приехать к нам учиться или лечиться. Вторая задача — вывести миграционные процессы из-под достаточно жесткого прессинга криминала» («ВЕК» № 9, 01-08 Март, 2002 г.).
Вместе с тем, Администрация
Президента внесла в Думу и инициировала принятие такого закона о гражданстве
Российской Федерации, который ровным счетом не содержал никакого
дифференцирующего фактора – за исключением теста на знание русского языка,
который должен быть разработан и внедрен исполнительной властью. Таким образом,
железный занавес упал. Но ненадолго – до той поры, пока не начнется новая
кампания по его приподниманию. И результат будет такой же, как писал
Солженицын: под приподнятый занавес начнет просачиваться «болотная жижа».
Второй феномен расщепленного
сознания проявился в попытках исполнительной власти отреагировать на тревогу
президента по поводу демографической ситуации, высказанную им в послании
Федеральному Собранию еще в 2000 году. Но поскольку даже такое вмешательство в
«естественные процессы», как восстановление налога не бездетность, для
либерального сознания является посягательством на святые права личности, все
свелось к созданию очередной комиссии, которая потратила целый год, чтобы
прийти к давно известным выводам. Тем временем демографический потенциал,
оцененный по численности 10-летних детей, как указывает исследователь В.А.
Башлачев, у русских снизился до уровня времен Крымской войны (притом
рождаемость в сравнении с этим периодом упала в несколько раз). Нарастает
демографический «навес» со стороны наших южных соседей и стремительно
перекашивается этно-демографический баланс в целом ряде регионов. Конфликты не
за горами. Власть это знает, но ничего поделать не может – не может переступить
догматических установлений.
Единственным средством
решения демографической проблемы, которое так или иначе высказывается
государственными мужами, стало привлечение иностранной рабочей силы. Вместе с
тем, стратегическая линия на решение социально-демографических проблем России
за счет ввоза дешевой рабочей силы требует всяческого порицания. Поскольку наша
страна при таком подходе лишается каких-либо перспектив – из нее уезжают
наиболее квалифицированные, образованные кадры, а в нее едут наименее
квалифицированные. Размывается также и собственное лицо России, своеобразное не
только культурным наследием, но и определенными антропологическими типами.
Третьим примером
расщепленного сознания власти является отношение к внутренней миграции.
Согласно либеральным принципам, личность, как и капитал должны быть освобождены
от какого бы то ни было регулирующего воздействия. Поэтому долгие годы власть
никак не реагировала на фактический исход русского населения с Северного
Кавказа, из районов Севера, из Сибири и с Дальнего Востока. «Надо что-то
делать!» – вот беспомощный императив поведения власти.
Уже звучит вывод о том, что
русские до сих пор выполняли на Кавказе роль стабилизатора и были наиболее
квалифицированной рабочей силой, а действий до сих пор нет. Уже ставятся задачи
по возвращению русских беженцев в Чечню, но никаких серьезных шагов в этом
направлении не предпринимается. Потому что другая часть властного «мозга»
предпочитает не видеть разницы между гражданами различной этнической
принадлежности и не понимать роли того или иного народа в многонародном
российской социуме.
Наконец, четвертый пример –
вероятно, самый яркий. Одной половиной своего «мозга» власть понимает
культурную общность русских, видит дискриминацию русских в бывших союзных
республиках и наблюдает многомиллионный приток русских беженцев и переселенцев.
От этого возникает желание провести Конгресс соотечественников и заявить о
едином народе, для которого Россия – Отечество. Но другая часть властного
«мозга» убеждена, что людей нельзя делить по этническому признаку, а это значит
– отказ видеть этнополитические
процессы и русскую цивилизацию, выходящую за пределы России. Поэтому русским
переселенцам, несмотря ни на что, не оказывается никакой существенной помощи,
их в России никто не ждал и не ждет. Вместо глубокой и принципиальной реформы
Миннаца, его просто упраздняют, образуя аппарат министра по делам
национальностей, во главе которого размещается В. Зорин, причастный к
торможению разработки основ национальной политики на посту председателя
профильного комитета Госдумы. А в МИДе создается новый департамент, которому
назначено работать с зарубежными соотечественниками – то есть, тратить
как-нибудь выделенные из бюджета скудные средства. Плачевный итог такого рода
администрирования виден на примере Федеральной миграционной службы, которая
фактически стала орудием бюрократии против десятка миллионов наших
соотечественников переселившихся в Россию за истекшее десятилетие.
Для преодоления политики сочетания взаимоисключающих походов – идеологизированного и прагматического – необходимо соединить идеологию и практику национально-государственного строительства. Для этого сначала придется признать необходимость регулирования внешних и внутренних миграционных потоков. Такое регулирование требуется в связи а) превращением России в перевалочную базу для незаконных мигрантов, б) нарастанием социальных и национальных диспропорций, грозящих опасными конфликтами в зонах массированного притока иммигрантов, в) демографическим кризисом, г) исходом населения из мест со сложными климатическими условиями и из зон конфликтов.
К сожалению, признание
очевидных побудительных мотивов к созданию жесткого миграционного
законодательства наталкивается на идеологизированную интерпретацию положения
Конституции о праве для законно находящихся на территории РФ на свободу
передвижения, пребывания и жительства (ст. 27). Данная норма при этом рассматривается
в отрыве от других норм и основополагающих целей Конституции – обеспечения прав
граждан (не только мигрирующего, но и оседлого населения) и обеспечения
жизнеспособности государства.
Непродуктивность
расширительных трактовок Конституции, конечно же, дает бюрократии возможность
произвольных действий по созданию всякого рода частных дискриминирующих правил
– изменчивых и не обращенных на пользу государству и обществу. Бюрократия
способна интерпретировать возникновение любого шлагбаума как наступления на
права человека (если это соответствует целям той или иной чиновничьей
корпорации) или же, напротив, проводить всевозможные административные
«огораживания», создавая массу препятствий на пути движения интеллекта,
информации, рабочей силы и капитала. А более всего – в создании сети местных
политий, формирующих гражданское общество, столь нелюбезное душе чиновника
своей самостоятельностью и независимостью от выдуманных инструкций и
распоряжений.
Отсюда возникает вторая
задача в области регулирования миграционных процессов, связанная с созданием
такого законодательства, в котором не было бы «дыр», заполняемых
административным произволом и бюрократической инструкцией. Это требует создания
законов соответствующего объема, где прописаны все мыслимые детали и процедуры
и минимизирована роль чиновника. Ставшее уже традиционным перекладывание
детализации на органы власти субъектов Федерации размывает единство власти и
создает хаос в правовом статусе гражданина, иностранца, мигранта и т.д.
Третья посылка, которой
необходимо следовать, состоит в очевидности деления миграционных процессов на
желательные (которые следует стимулировать и ограждать от всякого рода
административных препятствий) и нежелательные (которым необходимо
противодействовать). Принятое в прежние времена упование на спонтанные процессы
самоорганизации придется оставить, если мы не хотим загубить страну, которая и
помимо миграционных процессов испытывает давления целого ряда крайне опасных
факторов. Необходимо четко разделить внешние и внутренние миграционные
процессы, а также миграционные процессы, в которые втянуты по-своему граждане
России, российские соотечественники и иностранцы.
Иммиграция в Российскую
Федерацию должна быть ограничена как по общим основаниям (судимость, опасные
болезни, участие в экстремистских организациях, участие в шпионской
деятельности против России и т.п.), так и по основаниям, которые могут меняться
в зависимости от социально-экономического и политического положения,
сложившегося на территории РФ в данный момент. Комплекс регулирующих норм,
связанных с изменчивыми условиями, необходим в связи с а) возможным ростом
социально-экономической напряженности (например, захват иммигрантами
определенных сфер экономической деятельности, конкуренция с коренным
населением), б) возможной направленной иммиграцией лиц определенной этнической
принадлежности, приводящей к этнополитической дестабилизации (сегодня –
Краснодарский край, Астраханская область, Дальний Восток, Москва и Подмосковье).
Законодательство должно
предусматривать:
а) принципы квотирования
въезда иммигрантов из определенных стран («грубое» регулирование – например,
упрощение въезда из Белоруссии, Украины, Прибалтики и усложнение въезда из
других стран),
б) принципы, связанные с
перспективами культурной адаптации иммигрантов (ограничение въезда в РФ лиц,
плохо владеющих русским языком, введение теста по русскому языку не только для
целей принятия гражданства),
в) принципы зонирования
территории РФ для преимущественного приема трудовых мигрантов (ограничение
места жительства определенными территориальными зонами с сохранением свободы
перемещения в рамках этих зон),
г) принципы профессиональной
специализации (ограничение для иммигрантов сферы деятельности – прежде всего, в
области предпринимательской и общественной деятельности).
Знание русского языка должно
быть важнейшим условием для длительного пребывания на территории России, а в
особенности – для занятия определенными видами деятельности, где присутствует
интенсивная межличностная коммуникация (например, в сфере торговли,
образования, обслуживания, средств информации, общественной деятельности и
т.п.). Введение теста по русскому языку для всех иммигрантов способствовало бы
развитию русского языка за рубежом.
Наиболее существенной
проблемой миграционного регулирования (и всего комплекса существующего и
готовящегося в данной области законодательства) является его преимущественно
запретительный характер и полное отсутствие стимулирующих механизмов. Это
приводит к тому, что Россия перестает быть привлекательной для иммигрантов,
присутствие которых на территории России желательно (высококвалифицированных и
образованных кадров, с одной стороны, и работников непрестижных и
низкооплачиваемых профессий – с другой), а в сфере внутренней миграции – к
отсутствию перспектив заселения слабозаселенных и слабоосвоенных территорий.
Увы, российское
законодательство на сегодня практически полностью освобождено от намеченной еще
совсем недавно стратегической линии на поддержание связей России с зарубежными
соотечественниками, которые для нашей страны являются наиболее желательными
иммигрантами – хорошо владеют русским языком, обычно обладают высоким уровнем
образования, способны на быструю адаптацию на новом месте жительства. Между
тем, принцип разделения подходов к желательной и нежелательной миграции требует
все миграционное законодательство насытить нормами, связанными с особым
положением зарубежных соотечественников, для которых иммиграционные барьеры
должны быть самыми незначительными или вовсе отсутствовать. Более того,
следовало бы предусмотреть определенные преимущества переселившихся в Россию
соотечественников в получении гражданства (должно происходить автоматически – в
заявительном порядке), в получении льгот и средств, связанных с обустройством
(приоритет выделения средств из бюджетов всех уровней), в специальных мерах по
защите от административного произвола на местах.
Не всякий иммигрант должен в
перспективе постоянное место жительство в России, а тем более – становиться ее
гражданином. Постоянное место жительства и гражданство должны предоставляться
либо лицам, имеющим статус зарубежного соотечественника, либо имеющим особые
заслуги перед Российским государством. Все прочие мигранты должны возвращаться
на родину через определенный (достаточно непродолжительный) срок, если нет
оснований для постоянного проживания в России. Еще более жесткий порядок должен
вводиться для сезонных рабочих (например, приезжающих на летний сезон
строительных работ); и особые ограничения - для туристов и лиц, посещающих
Россию с краткосрочным визитом.
К сожалению, в процессе
работы над Концепцией миграционной политики РФ в Администрации Президента из
нее были выброшены положения о Генеральной схеме расселения на территории РФ и
квотирования расселения по субъектам РФ.
Четвертая посылка, которую
никак нельзя игнорировать, состоит в приоритете оседлого населения перед
мигрантами (в случае, если речь идет о социально-экономически и этнически
стабильных поселениях и территориях). Именно мигранты должны предпринимать
усилия для адаптации к жизни в России, в избранном месте проживания, а не
оседлое население подстраиваться под интересы мигрантов и учиться
«толерантности» (как это требуют иные законопроекты и концепции).
Удивительно, но низкая
интенсивность внутренней миграции порой признается как негативный фактор. Мол,
внутренняя миграция всегда прогрессивна, и она должна следовать задачам
создания новых производственных мощностей. В частности, ставится задача
ликвидации «нереализованного миграционного потенциала» в сельской местности.
Вместо того, чтобы строить экономическую стратегию, исходя из сложившейся
картины расселения людей, задач поддержания традиционно сложившихся поселений.
Возможно, такой неразумный подход формируется под влиянием идеализации
американского сверхмобильного рынка труда специалистов-кочевников, постоянно
меняющих место жительства.
Здесь следует знать меру,
вне пределов которой внутренняя миграция, обеспечивающая также коммуникацию,
необходимую для существования политической нации, превращается в хаос,
перемешивающий локальные сообщества и фактически убивающий их.
Признание реальности
этнического разнообразия крайне затруднительно в рамках либеральной парадигмы.
Вместе с тем, задача сохранения России как своеобразного «концерта» этнических
культур и антропологических типов (составляющих национально-культурную
самобытность России), требует признания этого своеобразия в качестве объекта
для защиты от размывания и искажения. Если в этой области предоставить ситуации
развиваться без вмешательства государства, она рано или поздно породит
жесточайший конфликт с последующим распадом государства.
В связи с этим миграционная политика должна
быть нацелена на стабилизацию этнического состава Российской Федерации и
отдельных ее территорий, отличающихся особым своеобразием. Это позволит
реализовать равенство прав граждан независимо от их этнической принадлежности
(поскольку это равенство будет поддерживаться местными культурными традициями),
а также сохранить самобытность России и народов, традиционно проживающих на ее
территории и не имеющих иной государственности, кроме российской.
Последнее требует введения
Реестра народов России, который ограничивал бы «самозарождение» народов,
обусловленное определенными политическими амбициями и стремлением приобщиться к
вводимым для определенных этнических групп льготам. (Так, произвольная
«регистрация» новых народов в рамках инициативы Миннаца и думского Комитета по
делам национальностей привела к возникновению десятков «новых» народов,
выделяющихся из «старых»).
Прежде всего, такой Реестр должен ввести определенный классификатор, который делит население РФ на народы, традиционно живущие на территории России и не имеющие за ее пределами титульной государственности и живущие преимущественно в России; национальные меньшинства - народы, традиционно живущие на территории России, но имеющие за ее пределами титульную государственность или преимущественно живущие в других государствах; и прочие народы. Поддержка переселению в Россию должна оказываться в основном первой категории, в некоторых случаях – второй категории, и никогда – представителям третьей категории.
Вопросы внутренней миграции требуют более подробной классификации первой категории, которая может быть разделена на три подгруппы:
- государствообразующий народ, представляющий большинство населения России и образующий ее культурно-историческую идентичность – русский народ (великороссы, малороссы-украинцы и белорусы российские);
- коренные народы – народы, традиционно живущие на территории Российской Федерации, имеющие места компактного проживания и общую численность не менее 5000 человек;
- малые народы – коренные народы России, имеющие численность менее 5000 человек.
Именно эти подгруппы должны
быть внесены в Реестр народов России и защищены миграционным и иным законодательством
от размывания, растворения в миграционных потоках.
Более того, государственные органы Российской Федерации должны оказывать организационную и финансовую поддержку этнокультурным общественным объединениям только тех народов, которые входят в перечисленные выше подгруппы. Деятельность же всех остальных этнокультурных объединений должна регулироваться Законом РФ «Об общественных организациях» и не может финансироваться из государственного бюджета или местных бюджетов.
Следует оговориться, что за
народами закрепляются не территории, а земли. И только по границам ареала
компактных и длительное время существующих поселений. Якутия не может
принадлежать якутам. Слабозаселенные пространства, напротив, должны наполняться
потоками мигрантов. Но с учетом сохранности компактных поселений коренного
народа.
За исходный материал для
составления Реестра может быть взят этнический состав, зафиксированный в СССР и
РСФСР (с учетом возникновения новых границы в 1991 году и необходимостью
восстановления в правах временно отмененного понятия «великоросс»).
|
Народы, традиционно живущие на территории Российской Федерации, не имеющие за ее пределами титульной государственности и живущие преимущественно в России |
Народы, традиционно живущие на территории Российской Федерации, но имеющие за ее пределами титульную государственность или преимущественно живущие в других государствах |
|
|
Абазины Адыгейцы Алтайцы Балкарцы Башкиры Буряты Вепсы Ижорцы Ингуши Кабардинцы Калмыки Карачаевцы Карелы Коми Коми-пермяки Марийцы Мордва Народности Севера Эвенки Эвены Ханты Манси Ненцы Долганы Коряки Чукчи Нанайцы Наганасаны Ительмены Эскимосы Селькупы Алеуты Кеты Негидальцы Нивхи Ороки |
Орочи Тофалары Удэгейцы Ульчи Чуванцы Энцы Юкагиры Народы Дагестана Аварцы Агулы Даргинцы Кумыки Лакцы Лезгины Рутгульцы Табасараны Ногайцы Осетины Русские народы Великороссы Малороссы-украинцы Белорусы российские Татары Таты поволжские Тувинцы Удмурты Хакасы Цахуры Цыгане Черкесы Чеченцы Чуваши Шорцы Якуты |
Абхазы Азербайджанцы Армяне Белорусы Болгары Гагаузы Греки Грузины Евреи Каракалпаки Казахи Караимы Крымчаки Киргизы Корейцы Латыши Литовцы Молдаване Немцы Поляки Саами Таджики Татары крымские Туркмены Узбеки Украинцы Уйгуры Финны Цахуры Эстонцы |
Изменения в Реестр народов России должны вноситься либо по результатам всероссийской переписи населения, либо по результатам локальной переписи (для малых или компактно проживающих народов) и утверждаться федеральным законом на основе ранее разработанных принципов.
В этой связи возникает вопрос об этническом самоопределении, которое не должно быть свободным – в соответствии с анекдотической ситуацией «мама турок, папа грек, а я русский человек». Такая ситуация возможна, но только в том случае, когда уже позабыто все греческое и турецкое, а основу самосознания составляет русская идентичность. Соответственно, такой ситуации должны соответствовать определенные объективные характеристики личности, а не «свободное волеизлияние».
Таким образом, сохранение этнического своеобразия России должно не только вернуть в паспорт гражданина России графу «национальная принадлежность», но и перейти к установлению такой принадлежности и введению особого порядка ее изменения. Право на установление национальной принадлежности по имевшим законную силу документам или иными способами для всех граждан России, российских соотечественников за рубежом и мигрантам, въезжающим на территорию России должно быть гарантировано государством.
Разработав соответствующий процедурный сценарий, государство получит в руки инструмент контроля за собственным состоянием – фактически осуществлять мониторинг здоровья нации как единого во множестве (а не раздробленного на субъекты федерации) этнополитического организма.
Таким образом могут быть
введены в действие дифференцирующие факторы, разделяющие мигрантов на
желательных и нежелательных, а также выработаны средства защиты традиционного
уклада проживания народов России, сформировавших свою особую этнокультурную
среду и своеобразное общежитие представителей различных этносов, образующих
внятный и устойчивый «портрет» российской нации и российской культуры.