С.П. Пыхтин

 

Референдум: способ власти и фигура политборьбы

 

В Российской Федерации существует институт референдумов. Так установлено ст. 3 (п.2) Конституции: «народ осуществляет свою власть непосредственно» и лишь потом – (написано: «а также») – «через органы государственной власти и органы местного самоуправления». Наряду со «свободными выборами» референдум назван «высшим непосредственным выражением власти народа» (ст. 3, п. 3). Впрочем, с декабря 1993 года выражаться таким способом ему не пришлось.

Зачем и о чем?

С латинского referendum – «то, что должно быть сообщено». Согласно русским словарям – голосование граждан, имеющих активное избирательное право, в результате которого принимается или отклоняется решение, имеющие общегосударственное или местное значение. Вопросы, которые можно ставить на такое голосование, должны иметь однозначный ответ – «да» или «нет». А всякая двусмысленность в них должна означать, что инициаторы референдума, независимо от лексики, обязательно постараются извлечь из его подготовки и проведения совсем не то, о чем говорит формула голосования.

С другой стороны, референдум при определенных условиях - мера весьма эффективная и потому необходимая. Активно воздействуя на состояние социального организма нации, она, подобно адреналину, очищает от скверны политическую атмосферу страны. Вместе с тем нельзя не признать, что практически несовместимы, с одной стороны, народовластие в общегосударственном масштабе, и страна с территорией в одиннадцать часовых поясов, с числом избирателей, ныне превышающим 100 миллионов, где власть народа всегда была грезой, а не реальностью, да к тому же в условиях «смутного времени», породившего хаос в общественном сознании, с другой. Соедините их – и нежелательные последствия неизбежны. Достаточно вспомнить опыт трех референдумов, проводившихся в России по инициативе ее властей в 1991 и 1993 годах. Их вредоносность общеизвестна

Вот почему не так уж не правы те комментаторы, которые видят в любой современной инициативе по использованию референдумов в России не искреннее стремление институтов власти или партий к реализации гражданами их права на непосредственное осуществление власти, а расхожий прием политической борьбы, во всяком случае - политической полемики.

Не для того ли так называемые «правые», которые ныне стали его принципиальными противниками, в 2000 году, демонстрируя свою показную оппозиционность Кремлю, предложили провести референдум с вопросами о «гарантиях защиты частной собственности», о «сокращении депутатской неприкосновенности», об «участии в боевых действиях в локальных конфликтах только контрактников» и об «ограничении права президента отправлять правительство в отставку». Инициативу сначала «торпедировал» ЦИК, келейно забраковав 2,5 млн. подписей из 4 предъявленных, а затем и сама потребность в ней отпала, поскольку Кремль и их «правые» оппоненты нашли общий язык, и о «насущных» вопросах было забыто навсегда.

Или недавнее предложение самого Кремля о проведении в мае 2003 года в РФ и Белоруссии референдума «по вопросам окончательного объединения» с формулой: «Согласны ли вы, что Россия и Белоруссия объединятся в единое государство на следующих принципах: обеспечение равенства прав и свобод российского и белорусского народов; равенство субъектов Белоруссии и Российской Федерации; создание единых органов власти в соответствии с конституцией Российской Федерации». Как будто непонятно, что действительная цель такой инициативы, тем более форма, в которой она была выражена, была прямо противоположной – поставить Минск в необходимость от нее отказаться, тем самым отправив в долгий ящик саму тему воссоединения.

А разве не потребности очередного избирательного сезона скрывают две последние по времени инициативы о референдумах, исходящие от КПРФ и противостоящей ей во всем ЛДПР? У ЛДПР для народа восемь вопросов, у КПРФ – четыре.

Компартия предлагает: временно запретить (на 10-15 лет) свободную куплю-продажу земли (за исключением садово-огороднических и приусадебных участков), закрепить принцип, согласно которому рост платы за жилье и коммунальные услуги не может опережать рост жизненного уровня граждан, сохранить в течение 10-15 лет исключительную собственность государства на недра, водоемы, леса и другие природные ресурсы страны и ужесточить борьбу с коррупцией.

ЛДПР предлагает: упразднить Совет Федерации, сократить число депутатов Госдумы с 450 до 300 и увеличить срок их полномочий до пяти лет, выбирать в Госдуму только по партийным спискам, сократить число субъектов РФ за счет их укрупнения и восстанавливать территорию бывшего СССР посредством вступления бывших союзных республик в состав России на правах федеральных округов, приостановить действие закона «О гарантиях президенту РФ, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи», а также переименовать должность главы государства из президента в верховного правителя.

Надо ли?

Не вдаваясь в суть президентских и партийных предложений, чья юридическая небрежность и двусмысленность в формулировках довольно откровенна, отметим, что некоторые из них, но не все, действительно можно решить лишь референдумом, поскольку они касаются Конституции, принятой тоже референдумом в 1993 году. Но другая часть вопросов – очевидно предмет текущего законодательства или практической политики, которая находится в компетенции законодательной власти или главы государства, значит, должна ими же и решаться во благо России и в интересах ее граждан. Вот только в чем состоит благо и какие интересы сплачивают ее граждан?

Проблема, строго говоря, не в том, что законодатели или президент не желают или не могут решить тот или иной насущный вопрос. Каждое такое решение обусловлено принятой стратегией развития страны. А все дело в том, что как раз по поводу стратегии в обществе, охваченном серьезным и затяжным духовным кризисом, нет, да и не может быть, никакого единства взглядов. Ни на экономический уклад, ни на общественный строй, ни на государственное устройство. По каждому из этих фундаментальных институтов вот уже почти два десятилетия идет ожесточенная идеологическая, социальная, политическая, классовая и даже этническая борьбы, в которой господствующие мнения и суждения меняются в зависимости от случайных обстоятельств, от настроения.

Но когда общество раскалывают непримиримые противоречия, или когда оно само не знает, какими критериями руководствоваться, разве не ошибочно ставить характер решения принципиальных вопросов, определяющих судьбу нации и государства, в зависимость от результатов формальной процедуры голосования. К тому же в России нельзя безнаказанно пренебрегать мнением 49 процентов населения в угоду 51 проценту, как это принято в большинстве стран Европы и что в них именуют демократией, и что всегда отвергалось русским самосознанием.

Другое дело, что реальная политика властей вот уже многие годы не имеет ничего общего с практической жизнью подавляющего большинства, со стратегическими интересами страны. Те же разорительные, экономически необоснованные тарифы на энергию и за коммунальные услуги, необыкновенная легкость в мыслях по поводу земли или поразительное равнодушие к расхищению естественных богатств недр, таких как нефть, газ, металлы или уголь. Вот с чем невозможно смириться, что не может не возмущать, что вызывает негодование.

Решение проблемы, конечно же, не в референдуме, тем более, что так и не создан механизм, обеспечивающий исполнение его результатов, а в государственных деятелях, которые реализуют подобную политику. В конце концов работают не законы, а люди, занимающие в государстве руководящие места. Но что толку проводить всеобщие голосования, если во всеобщих выборах, определяющих состав федерального парламента, принимающего законы, или личность президента и губернаторов, определяющих политику исполнительной власти, примерно половина граждан вообще не участвует, а остальные, словно роботы, голосуют так, как им посоветует тот или иной «телеканал». Во всяком случае, большая часть голосовавших за Конституцию в декабре 1993 года, насколько можно судить по мнениям серьезных аналитиков, делали это чуть ли не машинально, не интересуясь ее текстом, не вникнув в ее смысл.

С иной точки зрения

С выводами политического анализа, приведенными выше, можно соглашаться или не соглашаться. Известно: сколько людей, столько и мнений. Другое дело – формальное право. А оно довольно прямолинейно. Конституция РФ на первое место ставит непосредственное осуществление народом власти и лишь на второе, нисколько его не ограничивая, – право на власть ее органов и органов самоуправления, впрочем, созданных тем же народом. Следовательно, вне зависимости от того, насколько уместно, целесообразно или актуально в нынешних условиях использовать методы прямого народовластия, их нельзя запрещать или ограничивать. В противном случае речь должна идти о конституционном перевороте de facto[1].

Тем не менее, стоило нескольким неправительственным партиям воспользоваться заявлением российского президента, упомянувшего референдум в связи с проблемой воссоединения, заявив, в свою очередь, о своих инициативах, из правительственного большинства Госдумы тут же последовала контратака. Ее вызвали, разумеется, не либерал-демократы, а коммунисты. Их решения названы «пропагандистской акцией», «политической игрой» и даже «подлостью», а предлагаемые вопросы «бессмыслицей» или «безумием». Разве можно относится к ним всерьез, если ответы очевидны? «Вы за то, чтобы солнце всходило ежедневно?». Или: «Что лучше: быть здоровым и богатым или бедным и больным?».

Депутат Б. Надеждин, член руководства фракции СПС в Госдуме, фракции, которая еще два года назад агитировала за референдум, заявил: «Референдумы политического направления в России бесперспективны. Так показывает опыт. События потом развиваются все равно по другому сценарию». И даже депутат В. Илюхин, член фракции КПРФ, отнюдь не числящийся в правительственном лагере, дезавуировал своих коллег суждением, что референдумы «нужны власти для того, чтобы сфальсифицировать их результаты». В России, мол, «выборы и референдумы себя изжили – из-за нарушений, грязных фальсификаций, подтасовок».

Наконец, объединившись, чего вообще не бывало в Думе, фракции и группы «Единство», СПС, «Яблоко», ОВР, «Регионы России» и «Народный депутат» представили на рассмотрение нижней палаты законопроект, запрещающий референдумы «в последний год полномочий президента и Государственной думы». Совет думы оперативно решил рассмотреть его по ускоренной процедуре. Как простодушно проговорилась вице-спикер Л. Слизка, ведь инициатива этого проекта исходит не от депутатов, а от президента.

Об отсутствии серьезных аргументов, о полной неготовности внятно изложить свою похицию красноречиво говорят официальные инициаторы такого запрета. «За год до выборов проводить референдум нецелесообразно, поскольку все будет сведено к пиару одной партии. Да и проведение референдума стоит дорого – 3,5 млрд. рублей». Так думает В. Володин, лидер ОВР. «Если разрешить проведение референдума в один год с президентскими и парламентскими выборами, то все запреты на предвыборную агитацию в период выборов просто сыплются». Это О. Морозов от «Регионов России». «Необходимо исключить злоупотребления агитацией, которые стали бы неизбежными в случае совпадения во времени сразу двух видов волеизъявления граждан». Таково мнение В. Пехтина, номинального лидера думской фракции «Единства».

И все-таки

Что выше – закон или усмотрение? Чему отдавать предпочтение – народовластию или самовластности чиновников? В чем состоит смысл демократии – в скрупулезном исполнении ее процедур или в их демонстративном и голословном нарушении? Наконец народ – это на самом деле источник любой власти, как установлено Конституцией, или не более чем пассивная масса, предназначенная для циничных манипуляций, что вытекает из заявлений, сделанных либеральными политиками и либеральной прессой?

В самом деле, с какой стати теперь объявляют нецелесообразным то, что было вполне целесообразно 12 декабря 1993 года? Почему тогда совмещение референдума по принятию Конституции и выборов в обе палаты соответствовало демократии, а совмещение выборов 2003 или 2004 года с непосредственным выражением власти народа - нет? Разве планируемый запрет на референдумы в течение двух лет из каждых четырех не отрицает сами референдумы, как таковые? И если народу запрещается непосредственно выражать свою власть, то кто, в таком случае, становится ее источником? Наконец, если закон отменит референдумы, как быть с объединением России и Белоруссии? Надо полагать, все откладывается, по крайней мере, до 2005 года[2]. Но тогда что, кроме безответственной болтовни, остается от предложений на этот счет, с которыми совсем недавно выступил Кремль?

За инициативой фракций, объединенных в «партию власти», конечно же, нет никаких серьезных, государственных оснований. Причина, по-видимому, в другом. В отсутствии и у политики, проводимой Кремлем, и у партий, сказавших «нет» непосредственному народовластию, уверенности в своем будущем. Вот отчего потребовалось срочно создать юридические барьеры для наиболее эффективной в настоящих условиях деятельности оппозиции. Стало быть, у нее, несмотря на все ВЦИОМы, имеются серьезные основания добиться успеха в предстоящих парламентских выборах. Следовательно, грош цена всем заклинаниям о росте экономики, о необыкновенно высоком рейтинге, которым обладают в обществе правительственные партии. Отвергая не столько референдум, сколько неизбежную при его подготовке общественную полемику, эти партии доказывают, что вся их показная уверенность в результатах выборов ничего не стоит.

Отнюдь не симпатизирующая оппозиции «Газета.Ru», проведя нечто вроде экспресс-исследования, в котором участвовало 1200 человек, пользующиеся интернетом, получила такие результаты. На вопрос «Вы за то, чтобы коммунальные платежи не превышали 10% от совокупного дохода семьи?» 65% ответили «да», «нет» сказали 35%. 89% ответили положительно на вопрос: «Вы за то, чтобы минимальные зарплата и пенсия были не ниже прожиточного минимума?» и только 11% - «нет». На вопрос «Вы за то, чтобы железнодорожный транспорт и другие естественные монополии остались в собственности государства?» 61% ответил «да» и 39 - «нет». Наконец, на самый принципиальный вопрос «Вы за то, чтобы ограничить свободную куплю-продажу земель сельхоз-назначения?» 43% ответили «да», а 57% - нет. Очевидно, подчеркивает это издание, что если бы опрос носил всероссийский характер и проводился по научной методике, по всем вопросам было бы получено убедительное «да».

Как бы ни развивалась во властных кабинетах интрига вокруг референдумов и что бы ни предпринимала в отношении их запрета институты власти, ясно одно. От застоя и скуки в политической жизни России, которые чуть было не перешли в хроническую фазу, не осталось и следа. И теперь уже не от общества, а от политических организаций, выражающих интересы его большинства, будет зависеть, насколько профессионально они используют тот протестный потенциал, который накопился в нем благодаря деятельности правительства, о чем оно же так своевременно всем громогласно сообщило.

14 сентября 2002



[1] К моменту выхода настоящего номера «Золотого льва» в свет конституционный переворот уже практически состоялся и законопроект на ура, хотя и со скандалом, был принят Госдумой. Его принятие Советом Федерации предопределено. Если в Кремле не увидят, что закон, который они так бесцеремонно протащили через парламент, походя показав всю его неприглядную кухню, унизил верховную власть, то на нем появится и подпись президента. В этом тоже не приходится сомневаться (Ред.).

[2] В последний момент авторы законопроекта, родившегося, разумеется, не в думских правительственных фракциях, а на Боровицком холме, догадались о связи их документа с проектом объединения РФ и БР, и они чуть не на коленке, в последний момент, придумали для него поправку, допускающую такой референдум в виде исключения (Ред.).


Реклама:
-