А.В. Богословский
метаморфозы с Производительностью труда
Нельзя воспитать хорошего работника, вечно унижая его
Еще ребенком запомнил сцену одного советского фильма. Добродетельный коммунист-директор принимает пост и обращается к рабочим на митинге: «Хорошо, я согласен занять должность, но от меня поблажек не ждите». Камера вырывает пару пролетарских лиц из массовки. Они светятся от счастья. «Правильно! Наш человек!».
По сей день, время от
времени нам показывают лицо пролетария с улицы, который сообщает «народное»
мнение, несет весть о пути преобразования России: «Работать надо!» Мол плохо
мы, ленивые, работаем, страну не поднимаем. Стыдно за наш народ. От стыда за
наш народ мучаются все: и западные экономисты, и «наши» журналисты, и даже
премьер Касьянов. А все от того, что низка в России производительность труда,
которую поднимать надо.
И действительно, производительность труда в России оставляет желать лучшего. Она крайне низка, если исчислять ее в товарной продукции и она практически отсутствует, если ее выражать в денежной форме.
Поднять производительность
труда в денежном эквиваленте легко, но так лень тунеядцев не одолеешь. Наша
народная цель – «работать надо». Важен не доход от труда, важно трудолюбие.
Например, продает за границу Ходорковский азотные удобрения по 50 долларов
тонна, а им мировая цена свыше сотни. Даже конгресс США обсуждает проблемы
русского демпинга. Стоит изменить цену, и производительность труда увеличится
более чем в два раза. Или ангарская сосна, которую продают в Японию раза в два
дороже, чем в Китай. Россия с одного бревна получает раза в два меньше, чем
шведы. Достаточно изменить схемы продажи и кредитования, и производительность
труда что в долларах, что в рублях подскочит выше крыши. Не будем о печальном –
о рыбопродуктах, об угле, о зерне, о газе и многом другом.
Возьмем производство. На
хорошо отлаженной поточной линии количество рабочих мест жестко фиксировано.
Одно рабочее место – один человек. Аналогично в системе перевозок: одно место водителя
– тоже один человек. Кто-нибудь видел, как одну баранку крутят двое ради
скорости перевозок? Даже если нет поточной линии, то принцип «один станок –
одно рабочее место» все равно приходиться соблюдать. Производительность труда
определяется, прежде всего, характеристикой оборудования. Не важно, где именно
стоит станок. Вьетнам, США, Россия, Замбия – везде производительность одной
линии, одного станка обязана быть одинаковой. Не важно, что производиться –
презервативы, оконные рамы, бутылки, кроссовки, ученые книги, автоматы и
патроны к ним - поточная линия жестко диктует количество продукции и рабочих
мест на ее единицу.
Современные технологии
настолько диктуют глобальное выравнивание производительности труда на конкретном
виде производства, что причины нашего отставания нельзя искать в лени
отечественного работника. Тем более, либеральное законодательство РФ не мешает
заменить ленивого и нерадивого русского мужика на трудолюбивейшего немца,
вьетнамца или нигерийца. Если эта замена ниже руководящих кадров не происходит,
причины падения производительности труда в расчете на одного работника не влияют на прибыль от производства. На
практике это означает, что, если русский начнет работать как американец,
прибыль упадет, поскольку
производительность труда увеличится
меньше, чем издержки производства на рабочую силу.
Еще в начале 80-х годов
автору пришлось читать интереснейшую статью о производстве в развивающихся
странах. Исследование показало, что транснациональные корпорации, использующие
более старое оборудование, имеют меньшую производительность труда, чем местные
средние и мелкие компании. Попросту говоря, система связей при сбыте, реклама,
влияние на своих и местных политиков дают большую прибыль, чем организация производства
на уровне современных технологий.
Кому
прибыль, кому заработанная плата
Низкая зарплата настолько обесценивает производительность труда, что позволяет увеличивать штаты в несколько раз для ремонтных работ, экономии на запчастях, продления срока эксплуатации, использования ручной упаковки вместо машинной и т.д. Высота наших буровые примерно в два раза меньше американских. Соответственно, длина одной русской трубы, опускаемой в скважину за один подход, в два раза короче американской. В результате производительность труда одного русского рабочего при проходке падает в два раза. Но если посчитать стоимость зарплаты и других издержек, сравнить стоимость высокой и низкой буровых, то окажется, что выгоднее работать по старинке.
Низкая производительность
труда в промышленности – естественный результат погони за сверхприбылями и
экономией на заработной плате. К тому же производительность труда в
промышленности давно перестала определять общую производительность труда в
современной экономике. Сейчас стоимость большинства товаров при производстве не
достигает и 20% их розничной цены. Основные резервы повышения
производительности труда кроются в системе сбыта и управления.
Пара китайских кроссовок
стоят доллар на заводе-производителе, в России на рынке они стоят уже десять
долларов, в магазине – двенадцать. Разница – накрутка на налоги, крышевание,
административный рэкет и прочие издержки. Аналогичный станок в условиях России,
при той же производительности, при этих обстоятельствах не дает достаточных
доходов для равноценной конкуренции. Но один станок – это одно рабочее место,
зарплата на одного человека (гроши в сравнении с ценой станка), плюс цена
исходного пластика и электроэнергии. Все остальное – непроизводственные
расходы. Резерв экономии можно создать только в системах налогов и сбыта.
Вот где можно повысить
производительность труда в разы. Однако, именно здесь накрутки особенно высоки.
Налоговая система, существующая в РФ, позволяет торговцу уклоняться от выплат
при продаже импортного товара намного лучше, чем при сбыте отечественного. Эта
система не просто позволяет не обращать внимание на импортные пошлины, она дает
возможность игнорировать транспортные расходы, защищающие наше производство
лучше таможен. То есть, кроссовки в Китае стоят доллар за пару, в Екатеринбурге
их выгоднее отпускать с завода за два доллара за пару, чем везти из того же
Шанхая. Но даже этот факт - из-за налоговой политики - не позволяет развиваться
местному производству.
Во всем мире мелкий лавочник
существует только благодаря протекционизму экономической политики
правительства. Поддержание лавочников – важнейший способ борьбы с безработицей.
Во многих странах их сознательно освобождают от налогов, иначе крупные
универмаги разорят больше трети городского населения из-за относительно низких
цен. У нас же эти мелкие лавочки называют оптовыми рынками, цены в лавках ниже,
чем в универмагах. Иначе нельзя. Массовое разорение лавочников поставит под
угрозу существование азербайджанцев и других трудолюбивых народностей, а наша
страна станет неприятно русской из-за условий равной конкуренции для всех
народов, и социальная база либеральной демократии лишится 5-6 миллионов человек.
Существующая в РФ система
управления фирмами и компаниями скрывает в себе богатые резервы повышения
производительности труда. Но ликвидация этих резервов чревата рядом проблем.
Обычная западная фирма в России включает, условно говоря, 5-10 иностранцев, чья
зарплата в несколько раз выше остального персонала офиса. К ним надо прибавить
5-10 личных шоферов, 10-15 русских спецов, 10 русских секретарш, 10-15
менеджеров по продажам, 3-5 бухгалтеров и русских рабочих, чья численность
зависит от профиля работ и объема производства. В западных условиях персонал офиса
меньше в несколько раз. Не там личных шоферов; иностранных специалистов уволят
или заставят знать местный язык и все особенности работы в конкретной стране. И
если свои освоят местный язык, тогда уволят туземных специалистов. Глава фирмы,
выучив язык, местное право и налоговое законодательство, сократит число
бухгалтеров и юристов. Придется освободиться и от секретарш для сексуальных
развлечений. Численность сотрудников фирмы уменьшится раза в три. Но тогда
барская жизнь в России потеряет свою привлекательность, требования к себе и ближайшим
сотрудникам придется резко увеличить, а общие суммы расходов на офис не
уменьшатся.
В местных фирмах офисный
персонал тоже иногда велик, но и здесь сокращение персонала требует
принципиально другой подход к обучению, оплате, гарантиям занятости и
межчеловеческим отношениям. Такой подход дорого стоит. Еще дороже обходится
изменение стиля управления рабочими кадрами. Фирмы не занимаются
производственным обучением с отрывом от производства, плохо следят за
изменениями цен и зарплат, организацией труда. Наши разбухшие штаты рабочих
напоминают ЮАР времен апартеида. Там, после ряда забастовок в Соуэто, резко
сократили число работников по политическим соображениям. На производство это не
повлияло, зато пострадали бедные, бледнолицые владельцы и менеджеры. Им
пришлось больше заниматься проблемами организации труда, поднимать зарплаты
трудолюбивым работникам и сочетать четкость требований с вежливым поведением. И
производительность труда поднялась на 20% процентов за какой-то месяц.
В чем же вопрос?
Чтобы долго и хорошо
работать, носить чистенький комбинезончик, соблюдать инструкции, идеально
выполнять все рациональные приемы работы, требуется особый рабочий настрой и
система межчеловеческих отношений. Нельзя воспитать хорошего работника, вечно
унижая его. Существует система гарантий рабочего места, система переподготовки
кадров. Размер зарплаты обязан обеспечивать определенный уровень и качество
жизни. На Западе, не в пример нам, хороший работник, обычно белый, не живет в
одном районе с цветными. Нельзя хорошо работать и бояться унижений на каждом
шагу. Хорошая фирма не расстается просто так с работниками старше 40 лет, иначе
чувство будущей неопределенности оказывает плохое влияние на работу остальных.
Везде, где нарушаются эти и многие другие условия, велика текучесть кадров, за
внешним лоском скрывается более низкая организация труда, платятся жалкие гроши
и в результате нарастает социальная напряженность.
Но и при соблюдении всех
необходимых условий остаются проблемы. Например, в городах национальные
меньшинства отказываются за «белую» зарплату работать как белые. В них
уничтожается естественная потребность в детях. Наконец, пресловутое либеральное
равноправие всё больше навязывает прагматичное до цинизма отношение людей к себе.
И, одновременно, ведет к заниженной самооценке личности, которая убивает
стимулы к труду.
У нас заниженная самооценка
личности, бесправие и нищета, порожденные либеральными реформами, стали
условием комфорта всех – от мелких боссов и чиновников до членов правительства,
олигархов и «интеллектуальной элиты», которые так или иначе обеспечивают
принятие решений.
У русского человека есть
одно свойство, которое не свойственны другим нациям, от американцев до
китайцев. Русский человек не может долго и хорошо работать, когда его
коллега-немец за одинаковый труд получает зарплату в несколько раз больше. Вот
почему так непросто иностранцам, даже из стран Азии, организовать работу своих
фирм в России. Не потому ли нашему руководству так нравятся сказки о природной
русской лени?
Низкая производительность
труда – символ устойчивости нашей экономики, символ социального мира и
гармонии, символ нашей духовности, непреклонности курса, подобно бомжам и
проституткам, прыгающим из окон безработным и уровню преступности, беспризорникам
и разваливающимся зданиям.
И уже серьезно не
воспринимается призыв – «работать надо!». Правительство пошумит о низкой
производительности труда, но мер себе во вред не примет.