А.Н. Савельев

 

Монархия: принцип истинной власти

 

В Европе монархия исходно ассоциировалась с идеей суверенитета. В отличие от России европейские монархисты понимали монархию как абсолютизм. Жан Боден определял суверенитет как высший авторитет приказа, который может исходить только от монарха и только монархом суверенитет может становиться бесконечно длящейся властью государства (Majestas). Монарх свободен в соблюдении или нарушении собственной клятвы, соблюдении или нарушении собственных законов. Поскольку и то, и другое – обещание данное самому себе, которое может быть в любой момент пересмотрено Монарх обязан только Богу. И то лишь постольку, поскольку он опирается на некоторую религию. Столь абсолютное понимание власти монарха отрицает даже право народа на сопротивление тирании, требуя от народа терпения и мученичества даже в самых вопиющих ситуациях.

Кто имеет право на власть в государстве? Гегель, полагавший, что «государство есть совершенно нечто в себе и для себя сущее, которое поэтому должно рассматриваться как божественное и пребывающее, стоящее над всем тем, что создается», считал этот вопрос абсурдным. Вопрос о праве на власть в государстве оказывается бессмысленным. Само собой разумеется, что власть и сама суть государства сосредоточены в личности монарха. Народ же без монарха – просто бесформенная масса, лишенная всех признаков государства. И более того, народ без монарха перестает быть народом, поскольку не организован в государство. Государство народом не придумывается и не создается – государство есть данный историей факт. Соответственно, не разрушая государство и самого себя, народ не может выбирать государственный строй, учреждать или отменять его.

Христиан Вольф («Немецкая политика»), которого Гегель чтил как философского учителя немцев, говорит, что начальство само знает, что делать, поскольку получило легитимацию от абсолютного разума. И единственное, что можно рекомендовать монарху – просвещенный абсолютизм, когда властитель заботится о благополучии своих подданных. Впрочем, поскольку разум монарха Божией милостью просветлен больше других, то он и сам знает это.

Таким образом, монархия по-европейски означает тот же конец истории, что и у либеральных республиканцев нашего времени.

Совершенно иную интерпретацию монархии дает русская политическая традиция. Хотя русская идея царства также делает монарха богоподобным, поскольку требует уравнения всех сословий и социальных разрядов перед Царем – также как все верующих перед Богом. Точно также монархия олицетворяет единую и единственную власть. Мощь власти монарха направляется против крамолы (иных форм политической власти, иных «партий») и служит устранению препятствий народному благу. В то же время, русское Царство означает самоуправление народа, в котором есть все, исключая политическую власть. И действительно, только в России оказалось возможным властью Царя, монаршим манифестом освободить крестьян от крепостной зависимости без революций и бунтов.

Монархическая идея очень близка национальной – она связана как с единство множества различных народов под скипетром Царя, но также и с господствующей народностью и выработанными им нормами жизни. Единство ядра и окраин русского мира обеспечивается единством верховной власти, которая в лике Царя олицетворяет это единство. При этом Церковь не подминается государством, а все верования покрываются сплачивающим началом государственного единства подданных одной и единственной верховной власти.

 

«Все разнородное в общем составе России, все, что, может быть, исключает друг друга и враждует друг с другом, сливается в одно целое, как только заговорит чувство государственного единства. Благодаря этому чувству Русская земля есть живая сила повсюду, где имеет силу Царь Русской земли» (М.Н. Катков).

 

Русская мысль различает истинную и ложную монархию. Ложность – в принципе абсолютизма, который отстаивали европейские монархисты. В противовес их доктрине абсолютности монархии можно привести слова Л.А. Тихомирова:

 

«Монархия истинная, то есть представляющая верховную власть нравственного идеала, неограничена, но не абсолютна. Она имеет свои обязательные для нее начала нравственно-религиозного характера, во имя которых только и получает свою законно не ограниченную власть. Она имеет власть не в самой себе и поэтому не абсолютна».

 

Русский Царь не мог быть неверующим человеком, не мог не интересоваться «мнением земли», не мог не стремиться приближать к себе лучших людей Отечества.

Единство власти в монархической идее означает не только наличие верховной власти, но и повторение ее принципов на низовых уровнях. Для монархии не подходит представление о разделении властей по вертикали. Об этом пишет Н.М. Карамзин, критикуя деление властей, образовавшееся в русских губерниях:

 

«Входит, что губерния имеет не начальника, а начальников, из коих один в Петербурге, другие в Москве: система правления, весьма не согласная с нашей старинною, истинно монархическою, которая соединяла власти в наместнике для единства и силы в их действиях. Всякая губерния есть Россия в малом виде; мы хотим, чтобы государство управлялось единою, а каждая из частей оного разными властями. Страшимся злоупотреблений в общей власти. Но частная разве не имеет их?».

 

Русская мысль и традиционная русская государственная практика знают также о том, что монархическая государственность вырабатывает тип гражданина с особым правосознанием. Тем самым национальная идея и монархическая идея созревают до тождественности.

Иван Александрович Ильин, сравнивая правосознание монархиста и республиканца, нашел между ними множество разделительных линий, которые в любом обществе (даже лишенном монарха) присутствуют и отражают мировоззренческие различия государственного и антигосударственного типа. Тем самым в монархическом правосознании кристаллизуется и приобретает зрелые формы идея власти как таковой. В этом достаточно убедиться, сравнив те характеристики, которые Ильин подбирает при оценке двух противоположных типов мировоззрения:

 

Монархическое правосознание

Республиканское правосознание

Олицетворение власти и государства-народа

Растворение личного начала и власти в коллективе

Культ ранга

Культ равенства

Мистическое созерцание верховной власти

Утилитарно-рассудочное восприятие власти

Приятие судьбы и природы, ведомых Провидением

Человеческое изволение выше судьбы и природы

Государство есть семья – патриархальность и фамильярность

Государство есть свободный равный конгломерат, уравнительное всесмешение

Пафос доверия к главе государства

Пафос гарантии против главы государства

Пафос доверия

Пафос избрания угодного "Rebus sic stantibus"

Центростремительность

Центробежность

Тяга к интегрируемой аккумуляции

Тяга к дифференцированной дискретности, атомизму

Культ чести

Культ независимости

Заслуги служения

Культ личного успеха, карьеры

Стихия солидарности

Стихия конкуренции

Органическое восприятие государственности

Механическое восприятие государственности

Культ традиции

Культ новаторства

Аскеза политической силы суждения

Притязательность политической силы суждения

Культ дисциплины, армия

Личное согласие, инициатива, добровольчество

Гетерономия, авторитет

Автономия, отвержение авторитетов

Пафос закона, законности

Пафос договора, договоренности

Субординация, назначение

Координация, выборы

Государство есть учреждение

Государство есть корпорация

 

Монарх и нация соединены в религиозно-национальной идее. Как пишет Л.А. Тихомиров

 

«Власть монарха возможна только при народном признании, добровольном и искреннем. Будучи связанной с высочайшей силой нравственного содержания, наполняющей веру народа и составляющей его идеал, монархическая власть является представительницей не собственно народа, а той высшей силы, которая составляет источник народного идеала. Признавать верховное господство этого идеала над своей государственной жизнью нация может только тогда, когда верит в абсолютное значение этого идеала, а стало быть, возводит его к абсолютному личному началу, то есть Богу».

 

Вопрос об истинности монархии Тихомиров связывает с истинностью веры. Только истинная вера открывает людям истинные цели жизни. Уклонениями от истинности становятся абсолютистская и деспотическая монархия, в которых наблюдается отрыв верховной власти от нации. В истинной монархии, «желая подчинить свою жизнь нравственному началу, нация желает подчинить себя Божественному руководству, ищет верховной власти у Бога. Это составляет необходимое условие для того, чтобы единоличная власть перестала быть делегированной от народа и могла стать делегированной от Бога, а потому совершенно независимой от человеческой воли и от каких-либо народных признаний».

Таким образом, в русской традиции не может быть «конца истории» в поиске идеальных государственных форм – сама форма идеальной монархии предопределяет беспрерывный процесс поиска соответствия Божией воле. То есть, смыкаясь с нравственными поисками, политика перестает быть поверхностным фарсом, не затрагивающим сущности государства.

Тихомиров писал:

 

«Идея монархической верховной власти состоит не в том, чтобы выражать собственную волю монарха, основанную на мнении нации, а в том, чтобы выражать народный дух, народный идеал, выражать то, что думала бы и хотела бы нация, если бы стояла на высоте своей собственной идеи».

 

Поиск этой высоты и означает процесс национального развития.


Реклама:
-