Владимир Кудрявцев

кандидат философских наук

 

 

Современный мир и православная нравственность

 

Социальная концепция РПЦ - это всеобъемлющий документ, учитывающий реалии современного мира. Эта концепция религиозно-онтологична в том смысле, что, имея главной целью вечное и устремленную к нему сотериологию, т. е. спасение души, Церковь в этой концепции говорит о духовном наполнении ценностями христианства государственных и общественных структур России, о создании условий для наилучшего взаимодействия государства и общества с Церковью, которая в нынешних условиях, вопреки рьяному сопротивлению остатков воинствующих атеистов, может стать духовной и моральной наставницей в России.

Но, читая, сразу встает вопрос: «Для кого эта социальная доктрина написана?». Ведь «православие» сегодня для подавляющего большинства населения России (в том числе и для студентов) - это неизвестная религия. Как и почему так получилось после того, как мы вчистую духовно проиграли весь XX век, - это понятно. Но почему же сегодня, при внешней тяге людей к Церкви, при доверии ей значительного большинства в нашем обществе, при лояльности и, казалось бы, проправославных, прорелигиозных декларациях власти, не происходит духовно-качественного сдвига в вопросах воспитания?

Власть, видя воочию, физическую и моральную деградацию в России, а значит - и бесперспективность всех своих начинаний, все чаще заявляет о необходимости повышения влияния религии в стране, улучшения морального климата и т. п. Однако создается устойчивое мнение, будто идет какая-то игра. Взять хотя бы попытки введения факультативного курса «Основы православной культуры» в школе. Чиновники всех уровней, включая министра образования В. М. Филиппова - «за», многие крупные, авторитетные ученые - «за», общественное мнение в основном - «за», а воз и ныне там. Всем, вроде бы, ясно, что школа и вся система воспитания во многом оказались несостоятельными в моральном отношении, что вышеназванный курс наряду с другими мерами может еще хоть как-то исправить нравственную ситуацию, что христианство, православие - это основа, стержень морального духа нации. Вот конкретные примеры высказываний по этому поводу.

-  президент РАН Осипов Юрий Сергеевич: «Одна из главных целей христианства сегодня - создание нового человека, вся жизнь которого была бы построена на заповеди любви к людям».

-  Солженицын Александр Исаевич, единственный живущий в России лауреат Нобелевской премии в области литературы: «Закон Божий в школе должен изучаться обязательно, а если кто не желает, то по письму родителей можно разрешить не посещать этот предмет».

-  академик Алтухов Юрий Петрович, директор института общей генетики им. Н. Вавилова: «Моральная совесть ученого произрастает из религиозной совести. Что же тогда совесть? Это голос Бога в сердце: Если совесть сожжена или окаменела, то никакой ответственности моральной нет: Что же является критерием Добра и зла? На каких весах мы должны это взвешивать? И вот, оглянувшись вокруг, мы обнаруживаем, что нет иных весов, кроме христианского учения. На этом зиждется культурное лоно, на котором сформировалось европейское человечество. Без православия не было бы исторической России».

-  нейрофизиолог, академик Бехтерева Наталья Петровна, зам. директора Института мозга РАН: «Церковь на протяжении многих веков внедряла православные стереотипы, которые охраняли потом большую часть человечества».

-  Бестужев-Лада Игорь Васильевич, академик академии образования: «Люди в стране тотально деморализованы. Сложнейшая проблема их реморализации абсолютно неразрешима без содействия религии, в центре внимания которой находятся такие ключевые понятия, как совесть, стыд, долг и т. п. Школа не должна заставить верить: она должна приобщить учащегося к высотам религиозной культуры».

-  Альберт Лиханов, писатель, председатель Всероссийского детского фонда: «Статистика состояния детей и подростков ужасает. Я вот уже пятнадцать лет занимаюсь этой проблемой. Где только не выступал, - и в правительстве, и в Госдуме, и даже в ООН. Все бесполезно. Вся надежда только на РПЦ». И т. д., и т.п.

Я уже не говорю, сколько непонимания и недоумения в косной преподавательской среде вызвало письмо к Патриарху о необходимости введения в ВУЗах курса теологии, подписанное президентом РАН Ю. Осиповым, министром образования В. Филипповым, президентом академии образования Н. Никандровым и ректором МГУ В. Садовничим. А между тем студенты вузов, как это ни печально, абсолютно безграмотны в смыслообразующих вопросах теологии, религии, христианства и православия в частности.

В социальной концепции РПЦ (в разделе «Светская наука, культура, образование») говорится: «никакая социальная система не может быть названа гармоничной, если в ней существует монополия секулярного миропонимания при вынесении общественно значимых суждений. Противостоя подмене науки идеологией, Церковь поддерживает особо ответственный диалог с учеными-гуманитариями. С православной точки зрения, желательно, чтобы вся система образования была построена на религиозных началах и основана на христианских ценностях». И что же? Авторитетнейшие люди у нас в стране прямо заявляют о необходимости такого сотрудничества; государство просит Церковь помочь, но ничего конкретного не делает. И все эти инициативы сопровождаются визгом, антиправославной кампанией в СМИ, выпадами со стороны агностиков, кучки духовно и религиозно несостоятельных, но по-большевистски активных, людей типа правозащитника Льва Пономарева или руководителя аппарата правительства г. Волина. Заметьте, как и при СССР, когда колхозам сеять и убирать урожай, как и что писать ученым решают «райкомы» в лице недоучившихся руководителей и «общественное мнение» в лице злобных «доброжелателей», всегда готовых заклеймить позором, слать гневные письма, подавать иски в суд и т. п.

И дело-то, с точки зрения «глобальных» политико-экономических задач государства вроде бы мелкое, незначительное (подумаешь, факультатив ввести в школе!), всячески тормозится, саботируется и увязает в болоте богоборческой воли кучки людей, - активных, агрессивных и амбициозных. С философской точки зрения это понятно. Еще более полувека назад И. Ильин писал: «Прежней России нет… Русский народ выйдет из революции нищим… Это будет народ «бесклассового общества»: ограбленный, но отнюдь не забывший ни того, что его ограбили, ни того, что именно у него отняли: Итак, предстоит нищета граждан и государственной оскудение: национальные обиды и племенные претензии будут разжигаться снаружи - и иноземными врагами и «своими» предателями, давно уже мечтающими ликвидировать Россию. Если представить себе при этом отсутствие сильной и авторитетной государственной власти и странную тягу скорее поставить всех перед «совершившимся фактом», то картина хаоса будет полная: О каких «демократических выборах» и каких «избирательных списках» можно будет думать при этом? … Как же могут люди, русские по любви и разумению, думать, что Россию выведет из этого краха власть, слабейшая по силе, наитруднейше организуемая, по русскому пространству, хаосу и деморализации совершенно неосуществимая и после революции совершенно лишенная в стране массового кадра - именно власть демократическая?.. (Коммунистическая) тирания успела подорвать в России все необходимые предпосылки демократии, без которых возможно лишь буйство черни, всеобщая подкупность и продажность и всплывание на поверхность все новых и новых антикоммунистических тиранов, наподобие того, как это было в Древней Греции во время пелопонесской войны, в Риме в эпоху так называемых цезарей (начиная с Тиберия:) и в Италии в эпоху Возрождения с его свирепыми «кондотьерами», лишенными патриотизма, чести и совести:» («Очертания будущей) России»). Вот на таком, с позволения сказать, поле, духовно оскудевшем и сильно подернувшимся глубокими моральными трещинами, мы живем и пытаемся возродить религию, мораль, да и просто нормальные отношения между людьми, между личностью и обществом, народом и властью…

Власть не очень-то желает (да по-видимому и не может) расчистить пространство для подлинно нравственного воспитания своих граждан, а посему ставит все больше на «закон», - юридический, экономический, совершенно не думая всерьез о законе моральном, т. е. о том, кто и как все это у нас будет проектировать и исполнять. Посему зачастую люди, находящиеся во власти в центре и на местах, когда решается что-то конкретное, требующее личной инициативы, как правило, действуют кто по «автомату», кто из рокового непонимания того, что происходит, а кто и по принципу «употребления свободы для прикрытия зла», как предупреждал ап. Петр в своем послании (I Петр., 2. XVI). Истоки такой «свободы» понятны: свое тотальное безверие и внутренний холод сердца вкупе с катастрофическими социально-демографическими последствиями реформаторского мировоззрения, которому эти люди служат, всегда нужно как-то оправдать, прикрыть. Так пустота души и отсутствие духовного вектора развития личности порождают пустые, банальные жизненные принципы и идеи, которые ведут страну и народ в никуда, в онтологическое ничто: так было при Робеспьере, Кромвеле, Ленине-Сталине, так происходит и теперь, разве что методы изменились. О каких уж тут национальных корнях, о каких основах православной культуры говорить, если православная Церковь многими в постсоветской демократической среде лишь внешне, из принципов свободы совести еле-еле терпится, а в подоплеке либерально-интеллигентского и советско-коммунистического сознания православие считается историческим пережитком, а то и «скопищем мракобесов» и «пуповиной патриархальной русской архаики», которую нужно во что бы то ни стало перерубить.

А между тем, Русская Православная Церковь, если не воспринимать ее как службу быта, где крестят, отпевают, дают целебную воду и куда можно, когда прижмет и когда понадобится, забежать и на всякий случай поставить свечку, - это хранительница исконной морали. Потому что подлинная мораль может иметь только религиозные, т. е. связанные с Высшим Смыслом, корни и основания: без них мораль с необходимостью станет чисто светской, пустой, формальной, выродится в аморфные морализмы, т. е. часто ложные, светские праздники [1], обычаи, приличия, условности. А это в конечном итоге, без страха Божьего в душе, означает, что совсем не обязательно быть моральным по сути - важно лишь перед людьми казаться таковым. Именно по такому вырожденческому мировоззрению, т. е. по евангельскому фарисейству, наносил свой главный обличительный удар Иисус Христос.

И здесь получается порочный онтологический круг: неверие порождает соответствующую мораль, а тип жизни, основанный на таких морализмах поведения, все больше отдаляет человека от Главного Смысла жизни и формирует в душе и в сознании совсем иные «смыслы» жизни. Именно эта заякоренность духа на чисто светских, земных ценностях породила глобальную ошибку нынешней западной цивилизации. Действительно, на чем нынче зиждется цивилизационная модель развития, внутри которой все мы живем, дышим, действуем, страдаем и радуемся? На очень простой, в сущности, вещи: на тотальном мировоззренческом, онтологически ущербном заблуждении, будто бы смысл мирового исторического процесса и прогресса состоит в постепенном улучшении жизни в плане ее удобопроживаемости. Открыто сказать, - в увеличении удобства наслаждений жизнью и сведению к минимуму страданий, т. е. в формуле, выдвинутой еще Эпикуром, но абсолютно ложно понимаемой творцами и эпигонами идеологемы постмодернистской цивилизации.

Когда внешние государственные и идеологические страхи и препоны спали, многие рьяно включились в этот процесс открытой гонки к жизненным благам, по пути на ходу поменяв атеистические (но все еще духовные, квазидуховные) ценности социализма на открыто материальные, рыночные, включая сюда и рынок услуг - религиозных, моральных, товарных, телесных и прочих. Вековые чаяния обывателя, бердяевского «вечного буржуа», получили надежду, кажется, явную, видимую, и наиболее хищные, активные, сбросив с себя весь этот сартровский морализаторский флёр, устремились на захват наиболее выгодных позиций и сильно преуспели в этом, ограбив при этом страну и народ, в ней проживающий. А уж нищета половины населения, замерзание, наркомания, СПИД, сифилис, 100 тысяч убийств и 56-60 тысяч самоубийств в год, вымирание страны на 1 млн. человек в год и «планируемое» сокращение населения к 2050 году до 100 млн. человек - это так, «издержки» учреждения демократии: Многие родившиеся и выросшие еще при социализме, ныне взрослые люди, атеисты и прагматики, стали жить по принципу Достоевского «Если Бога нет, то все дозволено». Купленные ими СМИ ведут себя у себя же в стране как истые варвары, так что даже мэр Лужков заявляет: «Свобода слова должна сопровождаться осознанием того, что общество нельзя перевоспитать на сценах убийства, садизма и секса», а начальник управления образования Москвы Кезина вообще считает, что «современное телевидение - это враг номер один для подростков». Такого залихватского куража, такой пропаганды вседозволенности, в первую очередь, не выдерживают дети: несколько тысяч самоубийств в год детей до 12 лет - чудовищное тому подтверждение и национальная расплата, которую не оправдать ни в нынешнем, ни в будущем веке… И мы к этому привыкли, «живем - хлеб жуем».

Из многочисленных контактов, встреч, круглых столов, конференций и т. п. я понял: очень трудно, в основном - бессмысленно переубеждать человека, взявшего себе в голову и сердце атеистические, полуатеистические, квазирелигиозные «ценности» и морализмы. А между тем, неоспоримый факт физической смерти как предельного выражения жизни заставляет-таки человека (даже в молодом возрасте, т. к. смерть нынче сильно помолодела) думать о проблеме своего личного конца, о бессмертии, о вечности, о цели мироздания. И если, как выразился Пушкин, «ум ищет Божества, а сердце не находит», то люди неверующие, полуверующие с каким-то поражающим меня упорством на место своего личного бессмертия ставят новых богов - «человечество», «будущие поколения», «память благодарных потомков». Ясно, что здесь налицо попытка, явно неуклюжая, продлить себя во времени за счет отодвигания личной смерти в неопределенно-абстрактную, социальную даль. Потому онтологическая бесцельность личной жизни атеиста всегда заполняется туманом и утопиями на манер «прогресса культуры и цивилизации», «светлого будущего всего человечества» и т. п. Тот, кто хочет продлить себя в памяти благодарных потомков, видимо думает, что «оттуда», из под крышки гроба, он будет, истлевая, не веруя в «жизнь после жизни», словно живой получать нечто вроде удовольствия от своих бессмертных земных деяний, от чтения «благодарными потомками» его стихов, романов, опусов, научных теорий, надписей на памятнике либо могильной плите: Странная для атеиста прихоть, не правда ли? Ведь сколько «нулей» бесконечно не складывай, в результате все равно получится «ноль», ничто, пустота, забвение. По разным причинам лишая себя «трехмерности» восприятия жизни, люди остаются на уровне двухплоскостного, социально распластанного мироощущения, и такое их таинственное метафизическое нечувствие всегда приводит к уродливому квазиметафизическому мировоззрению и нагромождению утопий, как это было с безбожником Контом в его абсурдном учении о «Человечестве» как живом существе, с богоборцем Марксом с его наукообразной, антирелигиозной политэкономической мифологией, с непробиваемым агностиком Дюркгеймом с его попытками представить религию только как изобретение социума, а не как данное свыше откровение. Что ж, видимо, не дано, что-то мешает. Посему оставаясь на уровне чисто земном, в религии нельзя узреть ничего, кроме «великой иллюзии человечества». «опиума для народа» и даже «духовного труположества», как считал обиженный священником еще в детстве В. И. Ленин. Все дело лишь в степени озлобления, литературных предпочтениях и мере воспитанности. Как красиво выразился Артур Шопенгауэр, - «плоскость, сколько ее не продлевай в пространстве, никогда не перерастет в трехмерную фигуру», и это абсолютно верно по отношению к сугубо плотяному стилю мышления теоретиков и эпигонов атеизма, всегда заменяющих внутреннюю пустоту либо эстетическим изяществом и сарказмом (Вольтер), либо обилием наукообразных формул и исследований (Маркс, Дюркгейм), либо тотальным богоборческим охаиванием.

Отказаться от глобальной теоретико-мировоззренческой ошибки - великое мужество и редкий дар научной добросовестности. Напротив, последовательно гнуть свою линию, даже когда невооруженным глазом видны ее вопиющие противоречия, - значит болезненно страшиться потерять и без того шаткую почву под ногами. Именно страх не позволяет сегодня многим эволюционистам дарвиновского толка принять во внимание новые научные данные, прямо устраняющие эту теорию происхождения и эволюции жизни. Именно страх лежит в основании поступков и действий нашей либерально-демократической советсткой по духу общественности, когда, она всячески противится либо грудью встает против введения курса «Основы православной культуры»: все они подспудно осознают, что Бог, запрещающий служить маммоне - это не их либеральный, ни во что не вмешивающийся бог, что введение «курса о Боге»; которого они всегда давили, - это отрицание их личного бытия. Именно поэтому власть, все время призывающая Церковь к сотрудничеству по искоренению пьянства, наркомании, преступности, беспризорности, проституции и т. п. , как только дело доходит до конкретных шагов, заявляет, что Церковь у нас в стране отделена от государства, и вводить в школьный курс предметы, напрямую связанные с религией, нужно крайне осторожно, а может быть это и не желательно и даже вредно для неверующих, иудеев, мусульман. Страх, слабо веруя, полуверуя, не веруя вовсе, показаться слишком религиозной в глазах либерально-атеистической насмешливой интеллигенции; страх прослыть патриархальными лапотниками перед «мировым сообществом»; наконец, страх оказаться «один на один» с Истиной, со своей со-вестью, со своим собственным народом, если он, наконец, начнет осознавать свои цели и подлинный смысл жизни, - вот те мотивации метания, нерешительности, прямого бездействия и пустой декларативности своих якобы благих намерений даже при катастрофичности положения дел в стране. Но тогда зачем стоять всю ночь со свечами на Пасхальной службе, лелеять и задабривать Патриарха и Церковь, собирать совместные с Церковью и другими религиозными конфессиями комиссии и т. д., и т. п., если в главном и конкретном руководствоваться совсем иными ценностями и целями? Неужели только из-за светского приличия быть толерантным? Церковь, в конце концов, и без государства как-нибудь, худо-бедно управится со своей паствой, ибо ее задача - помочь спастись тем, кто этого желает, а не тем, кто внутренне не покаявшишь клялся, только жалуется. И вообще, хочется спросить российские власти, как же можно исправить мышление молодого поколения, если к нему нет даже факультативного доступа?

Восстанавливая онтологический порядок мироустройства, мы исходим из того, что первичной здесь, в этом порядке, оказывается учрежденная Христом Церковь как мистический организм и смысловой центр мироздания; затем следует личность как реальность, обладающая персональным сознанием и свободой. Далее следует общество как совокупность свободных личностей, и только потом в этом ряду располагается государство, как учрежденный людьми социальный институт, как ограда личностей и видимой Церкви, которая в идеале должна находиться в «симфоническом взаимодействии» с нормальной государственной властью. В нашем мире отчужденного существования все это имеет, конечно, обратный порядок значимости, поскольку то, что вторично и производно, всегда, паразитируя на главном, стремиться возвыситься и придать себе характер абсолютной ценности. При этом то, что исходно, первично, в силу греховного состояния человечества отодвигается на глубокую периферию сознания, общества. цивилизации, государства и власти. Поэтому современному человеку так неизъяснимо тяжко понять, что только в Церкви как венце и цели творения, сосредоточения Высшего Смысла мироздания, можно верно осознать смысл мировой истории: остальные «цели», как бы научно фундаментально и наглядно они не выглядели, относятся к сфере «хлеба насущного», но никак не к главной стратегеме человеческого, Богочеловеческого духа. Так церковно, соборно понимая исторический прогресс, человек как свободная личность и член тела Церкви постепенно начинает осознавать, что единственно возможным является лишь нравственный смысл прогресса и никакой другой. Этот нравственный смысл прогресса состоит в очень болезненном для каждой личности вопросе: красной нитью проходящая через всю историю моральная дифференциация, т. е. личный выбор каждым человеком Добра или зла, с несомненностью определяет меру духовного напряжения человека и соответствующее его поведение, особенно в грозящей твоему личному существованию «пограничной ситуации».

Сегодня, при открыто-изощренной пропаганде биологического начала и наслаждений, в условиях подручности, легкодоступности, легкой уязвленности мира в любой его точке, при осуществлении проекта глобализации в той форме, в какую она загоняется теперь (а один наш видный религиозный мыслитель определяет глобализацию как «тотальное наступление сил тайны беззакония по всему миру»), главными ценностями и высшими целями стали: а) эгоизм (личный, групповой, клановый, корпоративный, государственный), б) власть и в) неравенство). Я бы сказал, что это лишь три стороны того, что можно было бы назвать цивилизационным грехом человечества. В православной традиции трем этим отчужденным началам должно противопоставить соборность, свободу как дар Божий и равенство всех людей перед Богом. Тем не менее, превалирование трех указанных цивилизационных черт все больше поражает общество на Западе и у нас в России, что с неуклонностью рока вызывает к жизни соответствующую этику как набор, по сути, циничных, моралистских правил поведения: в лучшем случае это - своекорыстная игра по правилам, т. е. квазирелигиозная «честная» протестантская мораль запечатленного на долларе Бенджамина Франклина; в крайнем, худшем случае - набор правил, а вернее сказать - «понятий» из жизни современных активных и пассивных носителей зла от правящих элит до стяжателей, воров и бандитов. Эта заклейменная еще в Евангелии «мудрость мира сего», по которой нынче многие живут (или пытаются к ней приобщиться), формирует либо зачумленный жизненный режим онтологически бесхребетных типажей, пытающихся «жить как все», патологически легко внушаемых, удобоколебаемых, все силы отдающих погрязанию в повседневных заботах, которые они часто сами себе создают и которыми перед собой и перед людьми оправдываются, - либо эта «мудрость» и вовсе вырождается в тайную или открытую хулу на Бога и Его законы мироздания, общественного бытия, нравственности, которые попираются нынче с каким-то нечеловеческим ожесточением и иступленностью. Словом, «злословят то, чего не знают; что же по природе, как бессловесные животные, знают, тем растлевают себя», - констатирует ап. Павел (Иуд. I. X.).

Нынче мы наблюдаем процесс окончательного разделения Добра и зла как внутри Церкви, так и во внецерковной среде. Процесс этот захватывает и культуру, и науку, и образование, и мораль, и каждого человека, иногда свободным волеизъявлением выбирающего зло. Тайна этого выбора для нас остается всегда скрытой: она не зависит напрямую ни от социальной среды, ни от окружения, ни от чего бы то ни было вообще. Однако по последовательно злонамеренной череде поступков мы вполне можем распознать человека, сделавшего зло своей сутью. Вот описание около шестидесяти лет тому назад такого рода наблюдения: «Я психиатр по профессии, и работаю давно уже с дефективными обитателями тюрем: Мне не раз удалось заглянуть в их ожесточенные и действительно темные души. Среди этих людей есть множество несчастных, страдающих, внутренно раздвоенных душ, полу-шизофреников: Но есть и цельные натуры, без всякого раздвоения, которые просто наслаждаются злом и которые постолько «несчастны» и «страдают», посколько им мешают злодействовать. Это, так сказать, «тотальные преступники», которых мы беспомощно наблюдаем и с которыми решительно не знаем, что делать. Их-то я и имею ввиду, когда говорю о сатанинском начале в человеческой душе, и должен добавить, что в нашу историческую эпоху этот тип людей приобрел особенное роковое значение, потому. Что эти люди заболели политическим честолюбием и властолюбием и повсюду ломятся к власти».

В особенно актуальном сегодня разделе «Преступность, наказание, исправление» социальной концепции РПЦ по этому поводу говорится: «Отмена смертной казни дает больше возможностей для пастырской работы с оступившимся и для его собственного покаяния (это еще может относиться к описанным выше «раздвоенным душам» - В. К.). Церковь приветствует такие шаги властей. Вместе с тем она признает, что вопрос об отмене или неприменении смертной казни должен решаться обществом свободно, с учетом состояния в нем преступности: с учетом наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества» (с 68). Все верно. Но где сегодня, при тотальной политизации, коррумпированности, а зачастую просто «топорности» власти взять и привлечь к работе целый корпус глубоких, честных, кропотливых психиатров, способных отсеять оступившихся от неисправимых злодеев? И кто во власти способен выслушать таких специалистов и принять верное решение? Сегодня (смешно сказать) сам президент страны должен сверху давать указания тем, чьей профессией и долгом это является, - разделять преступления по степени их ущерба обществу и личности (попросту сказать, чтобы за кражу поросенка в колхозе голодным колхозникам не давали столько же лет, сколько, например, дали А. Козленку за многомиллионное разграбление алмазного фонда страны). Из всего этого посмешища можно себе представить, до какой степени тупой неповоротливости и коррумпированности дошла вся наша правоохранительная и судебная система! И все потому, что светские, сугубо абстрактные и псевдоморальные критерии, в основании которых лежит все тот же атеизм, пропитали собой сознание, законы, политическую и экономическую сферы настолько, что создали систему, где ключевые вопросы страны и личной судьбы граждан часто решают безынициативные, равнодушные, карьерные, морально нечувствительные, а зачастую и просто развращенный люди. Словом, для них как и прежде, все по Ленину: морально все то, что способствует построению: теперь уже капитализма. По-другому сказать, политическая воля, конъюнктура и деньги полностью подмяли собой закон, совесть, стыд, да и качество закона сегодня таково, что только создает путаницу, плодит беззаконие, армию имморальных наемных адвокатов и никогда еще не виданную на Руси коррупцию. Посему в нынешних условиях пытаться внедрять «неукоснительное исполнение закона» при лояльности власти к «слабостям» чиновников, - это вредная утопия, ибо основная цель любой нравственной власти - достижение посредством закона хоть минимума порядка и социальной справедливости - уже, по-моему, даже не подразумевается. Так вечная на Руси проблема наведения порядка нынче превращается в трагифарс, поскольку сама система, основанная на ложных моральных принципах, окончательно выдавливает из себя остатки людей «первого ранга». Христианская религия, вытесненная из душ миллионов людей, взывает к совестливости и добросовестности. А в пику этому в стране пышным цветом расцвел юридический формализм, базирующийся на все том же принципе «соответствия закону» и голом морализировании, лишенном божественной благодати, а значит и разума.

В сложившихся условиях и при явном продолжении тенденции апостасии как скольжения сознания в сторону от Бога и Его предустановлений, нужно говорить не о «светлом будущем всего человечества» и не о «наступлении капиталистического рая», а твердо и ясно дать понять людям (особенно молодому поколению), что мировая апокалиптика, в полном соответствии с христианским вероучением, не завершится тотальной гармонией и благополучием. Даже по мнению западника Герцена, будившего российское сознание своим «Колоколом» и одновременно разочаровавшегося Западом, «история ничем не кончается и никуда не ведет». Не зря претерпевший духовную трансформацию от легального марксиста до религиозного философа и священника о. Сергий Булгаков называл историю «великой неудачницей». Так что миф о бесконечном процветании и бесконечности мира в пространстве и времени изначально задает ложные ориентиры и строит утопические прожекты типа будущего вечного коммунистического рая или цивилизационного непреходящего расцвета по капиталистической модели. Это «две дороги к одному обрыву», как сказал академик Игорь Шафаревич.

Но, видимо, таковы парадоксальные свойства человеческого сознания: мы, питаясь энергией заблуждения, ведомые надеждой на лучшую долю и тягой к справедливости и свободе, вполне атеистически гоним от себя очевидные факты и не желаем думать о последних временах. С точки зрения проживания жизни и придания себе жизненной энергии наш оптимизм, кажется, оправдан. Поэтому мы хотим как можно лучше, насыщеннее прожить «здесь и теперь», подразумевая при этом некое будущее как условие нашего нынешнего существования. Тем не менее, онтологически и мировоззренчески оправданным был бы сегодня, в преддверье разнообразных катастроф, своеобразный положительный стоицизм, стремившийся, как известно, в противовес «культурному варварству» и погоне за внешними жизненными благами, лишающей человека добродетели, приобрести разум и рассудительность. Христианство и есть такая основанная на вере в Откровение рассудительность, а Откровение словами Иисуса Христа говорит нам, нынешним: «: восстанет народ на народ, и царство на царство,; и будут глад, моры и землетрясения по всем местам:, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь: Тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет» (Мф.2.4.7.912-21). Еще жестче и реалистичнее предупреждает ап. Павел: «Знай, что в последние дни наступят времена тяжкие, ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержаны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщены, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, сами же его отрекшиеся». И далее: «Все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы. Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь». «Здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням». (2 Тим. 3.1-5,12-13; 4.3-4). Отчасти все это мы уже имеем сейчас. Посему есть достаточно оснований сегодня говорить о предапокалиптических временах.

Тяжесть религиозного и морального выбора всегда очевидна, тем более, что любовь все больше превращается в простое половое влечение и секс, а вера, ослабевая под давлением греха и беззакония, становится полуверой, квазиверой, сбивая разум человека с толку и делая личность пластичной, удобовнушаемой, вечно колеблющейся. Посему, говоря о необходимости морального воспитания, я имею ввиду вовсе не задачу во что бы то ни стало стать нравственной личностью, потому что это хорошо само по себе и способствует улучшению нравов в обществе. Поступая так, мы вновь втягиваемся в сугубо утилитарную, атеистическую систему, целью которой является чисто светское служение обществу и государству ради них самих. Нужно хорошо представлять себе, что в нынешних условиях это крайне необходимо, но абсолютно недостаточно: честь, долг, служение, совесть, достоинство и прочее, если они понимаются только как порождение общественных отношений, не самодостаточны и имеют тенденцию перерождаться в честолюбие, чувство ложного стыда и ответственности, прислуживание, поддержание своего имиджа. Здесь к месту привести слова преп. Серафима Саровского: «Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколь не хороши они сами по себе, однако не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего». Что такое это «стяжание» современному секуляризованному человеку понять сложно: ему куда легче «понять» происхождение мира из одной точки и «теорию расширяющейся вселенной», поскольку эти абстракции исходят от науки. Нам же важна аналогия: честь, долг, достоинство, совесть для светского человека, если он стоит на веровательной позиции, - это такие же средства для достижения чего-то более глубокого, как для православного христианина молитва, пост, бдение, милостыня и проч. Посему путь к Истине начинается с веры, переходит в разум (уразумение, прояснение, детализация) и напрямую выражается в морали. Мораль онтологически предопределена Богом и иначе весь мир давно рухнул бы. Опять-таки, в нынешних условиях порядок вещей перевернут: светский человек начинает с морали, дарованной правильным воспитанием, затем проясняет для себя происхождение и онтологический статус нравственности, и только потом, при условии сохранения и укрепления веры, может осознать, что без глубокого религиозного Источника, питающего золотое правило поведения, не может быть устойчивых этических норм, на которых стоит общество и формируется личность. Но возжечься или не возжечься вере в душе человека - это «дело» благодати и свободного выбора личности; для нас это тайна за семью печатями. Скажу лишь, что для атеиста, ведущего нравственный образ жизни, наши шкурные времена тяжки вдвойне, ибо он не чувствует, откуда происходят в его душе импульсы, которые он почему-то должен слушать и «совеститься», по возможности исполнять их даже вопреки своему разуму, душевному благополучию, а часто физическому здоровью и самой жизни.

Быть подлинно религиозным человеком - удел относительно немногих. Быть религиозно гениальным человеком - качество избранных, единиц. Несмотря на это, мы должны стремиться понять, почему для человека так важно быть нравственным, добродетельным вопреки навязываемым этическим стереотипам современной цивилизации. Если эта религиозная связь (от лат. religio) нравственности с Богом через посредство со-вести воспринимается, осознается и закреплена верой, то человек в триедином потоке сознания (чувства, знание, оценка) живет во внутренней гармонии: ему уже нет нужды, приходя в несоответствие с царящими повсюду нравами, недоумевая, оценивать их и поступать «как все». Если же (как это часто бывает) наступает разлад между нравственной оценкой себя, происходящего вокруг и чувством веры в Бога, которое либо отсутствует, либо присутствует крайне недостаточно и фрагментарно, то человек свободно выбирает, какой этики ему придерживаться в соответствии со своим воспитанием и разумением. Если он без меры выпячивает свой разум, лишен сразу и чувства веры, и свойства нравственно оценивать ситуацию, то такой тип всегда, - и в этике поведения, и в выборе главных ценностей жизни будет руководствоваться рациональностью и выгодой. Хотя есть и вроде бы внешне набожные натуры, напрочь лишенные разума и нравственного чувства. Вариантов и сочетаний может быть столько, сколько существует людей.

Очень важно понять, что недостаточно просто как-нибудь верить, нужно правильно верить и это с необходимостью дарует и прояснение ума, и свойство верно оценивать принципы своего поведения. Тогда выбор между добром и злом в плане ясного отличия доброго от злого и последующая за этим череда поступков (даже при тягчайших падениях и проявлениях слабости) все-таки будет устремлена туда, где подкрепят силой, напитают разумением, прояснят ум и укрепят веру. Поэтому нравственность - это, с одной стороны, результат воспитания, наложенного на глубинные внутренние процессы, происходящие в человеке, а с другой - благодатная тайна, верный, тяжкий путь возврата к Смыслу, от которого мы все отчуждены.

Подытоживая все вышесказанное, примеряя его к нынешней нашей действительности, следует сказать, что без подлинно нравственного воспитания и «самовоспитания» в духе христианства и его моральных принципов исчезающая Россия окончательно обречена; нравственности самой по себе, даже при успехе возрождения и становления России будет недостаточно, поскольку желательна подкрепляющая нравственность дальнейшая духовная трансформация моральной личности за пределы видимого мира, к «Иному миру», в обрамлении которого мир вращается и без которого мир не устоит и доли секунды; двухтысячелетняя христианская Церковь, будет ли Она во славе земной или в хулах, гонениях, катакомбах, в отличие от царств, государств, сверхдержав будет стоять до скончания века, что с несомненностью демонстрирует нам весь Ее противоречивый, трагический 2000-летний опыт. Как мистический центр мироздания, куда направлен смысловой вектор Творения, Церковь вечна, она, в отличие от государств и любых социальных институтов, частично сокрыта, не от мира сего, и вбирает в себя сейчас все новых, может быть, и последних своих членов.

Постхристианская цивилизация, пока все дальше отходящая от Христа и Его Церкви в сторону чисто светского разумения, морали и даже эстетики, может с помощью Божией еще исхитриться и чудом изменить ход истории в соответствии с Божественным замыслом о мире, поскольку процесс Творения вечен и во времени не завершен. То же самое верно и по отношению к каждому конкретному человеку, который вправе и в силах сделать свой религиозный, моральный и, несомненно, самый важный в жизни выбор, не дожидаясь личной трагедии и тех времен, о которых было выше указано в словах Евангелия и посланиях апостолов. Для этого нужно сначала решить, стоит ли идти путем духовной жизни или остаться целиком во власти жизни плотской. «Туда» и «сюда» метаться челноком - значит только самообман и русское «авось». При условии положительного решения первого вопроса, нужно всю свою нынешнюю жизнь построить так, как будто бы ты, подобно монаху, несешь тяжкое послушание, когда занимаешься работой, карьерой, заработком, т. е. не прилепляясь к ним душой, оставляя силы для Главного. Если человек так решит и сделает, не особенно оглядываясь на то, «как все живут», то нужно, не ожидая скорых плодов и не подсчитывая своих добрых дел, терпеливо нести свой крест, ставя свои нравственные понятия только в связи с вопросом спасения себя и ближних и никак иначе. Поступая так, человек со временем обретает внутренний покой и радость, несмотря на постоянные внешние трудности и соблазны. Идя же только в сторону карьеры, высокого заработка и удовольствий, человек, сам того не замечая, погрязает в «суете беспощадной» (Вл. Соловьев), в тупой апатии и все меньше имеет потребности, воли и сил «обернуться к Смыслу»: одни склонны никогда не насытиться и не удовлетвориться достигнутым, другие (а их большинство) все силы и энергию кладут на алтарь «работы», «уровня жизни», «отдыха», - впадают в боязнь «не быть как все», что в лучшем случае ведет к жизненному пресыщению, внешнему благополучию и спокойствию и, если Бог даст, они завершают жизненный путь внешне мирно, иногда - «в кругу семьи». Часто получается по Вл. Соловьеву: усталость от жизни, вечный страх одиночества и изначальный внутренний эгоизм при создании семьи заменяется «эгоизмом вдвоем», когда нет дела до того, что происходит вокруг, пока это не коснется лично тебя или твоих близких. Между тем, традиционная единоверующая семья - это, по учению Церкви, «малая церковь»: она по определению соборна и при правильном воцерковлении с необходимостью участвует в делах прихода, в помощи ближним и т. п. Нынче на месте семьи у нас - руины, и говорить не то что о «малой церкви», глубокой взаимной любви, а просто о нормальном взаимодоброжелательном браке, здесь не приходится. Это опять-таки связано с поражением общества вирусом все более иссыхающей светской морали, когда ни мужчина, ни женщина не желают нагружаться, менять тип жизни, заводить детей и заботиться о них и т. п. Посему большое количество разводов, нестроений в семье, измен супругов, равно как и самоубийство нации, выражающееся в нежелании рожать детей и жениться (выходить замуж) вообще, в нескольких миллионах абортов в год по России - все это результат проникновения того же светско-атеистического, холостяцкого, феминистского, гомосексуального и др. «свободолюбивого» духа во все поры нашего сознания. Поэтому мы, вымирающие вслед за развитыми и умирающими странами свободного мира, тоже, как и они, начинаем ходить к психологу, а не в церковь, создаем лаборатории, кафедры, факультеты изучения проблем семьи и брака, демографической обстановки, различного рода патологий и т. п. Как метко замечает один отечественный философ: «Мы осмысляем, чтобы не жить. И изучаем, чтобы не любить». И тут на помощь, как нельзя «вовремя» приходит компьютеризация: все больше погружаясь душой в виртуальную реальность, в мир бессмысленных цифр, учетов, отчетов и формул, мы становимся однополыми, бесполыми экранными наркоманами с искусственными переживаниями, потребностями и целлофановой любовью к пластмассовому виртуальному существу, подобному нам самим. Словом, если все так пойдет и далее, то мир готов к приумножению и триумфальному шествию по земле изощренной бессмыслицы, остановить которую может только решительный разворот человека в сторону Смысла, а «тесные врата» к Нему - божественная, богооткровенная мораль, которую не высосешь из пальца, не выведешь из философии «пользы», «построения светлого будущего», «воспитания в духе патриотизма и нравственности» и проч. Не выведешь ее и ни из какой «метафизики»: ее крайне недостаточно для того, чтобы личность стала моральной. Об этом прекрасно знали и Вл. Соловьев, и Кант и св. отцы.

Вложенная в человека как данность, потенция, нравственность может возжечься в душе только из страха Божьего как чувства глубокой зависимости от Творца, как веры в Его непреходящую любовь и верность Своим законам и обетованиям, как истинного уразумения в форме Богопознания и Богоуподобления. Без этой ключевой онтологии нравственности, отнюдь не являющейся чистой теорией, а только духовной, деятельной практикой, личность не может вполне состояться, и даже напротив, - она вполне может впасть в голый, светский, утилитарный, циничный морализм, либо вовсе выродиться в нравственно бесчувственное нечто, что мы часто видим вокруг себя теперь, и это является пределом воплощения сатанинского замысла о человеке, полностью оторванного от Источника жизни.

Декарт как-то заметил, что добродетели наполовину не бывает - или она есть, или ее нет. А англичанин Спенсер, хоть и позитивист до мозга костей и книжный червь каких мало, полагал, что не существует такой политической алхимии, которая бы сотворила золотые правила поведения из свинцовых инстинктов.

Если бы Запад хоть чуточку прислушивался к своим авторитетам (не церковным, но явно верующим в смысл мироздания), то цивилизация, в которую Россия нынче втягивается словно в воронку небытия, вряд ли пошла бы таким антихристианским по духу путем. Но коль скоро она уже далеко на этом своем пути и демократически выбирает себе таких «слепых вождей слепых», вот-вот поставящих человечество перед фактом неоязыческого варварства и запустения, Россия, отворившая в начале XX века ворота в ад, в начале XXI века должна эти ворота захлопнуть. Сделать это возможно только внутренне раскаявшись и очистившись, став не мнимо проправославными, а истинно православными по духу и по коду мировоззрения людьми. Тогда добродетель, при всех неизбежных ошибках и падениях, станет «не-на-половину», а «свинцовые инстинкты» наших граждан, правящих страной и следующих в кильватере лидеров «свободного мира», отойдут на второй план вместе с этими гражданами, к покаянию, по-видимому, неспособными. Для того чтобы это произошло, все общество целиком, каждый гражданин должен в свою меру осознать пагубность большинства своих главных целей и идеалов. Такая духовная переориентация и трансформация теперь, при всеобщем нашем погрязании в болоте греха, возможна только, если Бог, смилостившись над нами, дарует сил и разумения. Но чтобы Ему было кому и ради чего эти силы и разумения давать, нужен «новый человек» в новозаветном смысле этого слова. И если такие люди появятся в достаточной для небес мере, мы имеем шанс жить в нормальном мире, в нормальной стране и при нормальной власти. Видя очевидную немыслимость такой задачи, гений земли русской Вл. Соловьев век тому назад, причастившись Св. Даров перед смертью, тихо произнес: «Трудна работа Господня».

Глядя ныне на Россию и на мир, на всеобщий иррелигиозный холод и безразличие, на тотальную деморализацию в обществе и отсутствие хоть какой-то значимой и глубокой национальной идеи, невольно думаешь, что даже Соловьев тогда, ровно 100 лет тому назад, в предощущении грядущего краха 1905-1917 гг. в России, не мог знать, насколько эта работа Господня будет трудна теперь, когда духовная ненормальность огромного числа людей стало нормой жизни и достигает, на мой чисто человеческий взгляд, предела допустимого, так что даже земля содрогается и вся тварь мучается и стенает, - и все больше - от сатанинской ненасытности тех, кого почему-то называют «элитой».

Однако, весь мировой опыт показывает, что не революционное отторжение существующего режима (ибо идущая на смену верхушке рать такая же, если не хуже по духу по духу), а только внутреннее перерождение нации, хотя нынче сильно уставшей и надломленной, еще способно дать новых людей, новую форму общественных отношений и новый организм государства, где будут править и определять духовную атмосферу люди не «свинцовых инстинктов», обратившие их в «золото» вкладов в иностранных банках, а нормальные, сильные волей и разумением, не обделенные бескорыстием люди. Но без Церкви, без веры, без христианской нравственности это невозможно: все опять сведется к удовлетворению честолюбивого властолюбия, эгоизма и сребролюбия, к попранию всех законов и норм, как это нынче недвусмысленно и крайне наглядно демонстрируют нам заокеанские хозяева жизни и повторяют со своей страной и своим народом их шаржевые мини-копии в России, рожденные и воспитанные, между прочим, в СССР. И это лишний раз подтверждает, что чисто светский атеистический путь к всеобщему благу губителен для России и судеб мира, равно как и формальное, внешнее, казенное восприятие религии и морали.

 

 

[1] Яркий и свежий пример этому - «23 февраля», когда не было никакой победы, а только, наоборот, полный позор, и «8 марта» (23 февраля по старому стилю!) - символ «вечной женственности и весны», учрежденный феминистками-социалистсками во главе с Кларой Цеткин, как «день международной солидарности женского пролетариата». Вся ложь и обман сконцентрировалась в этих «праздниках». Что у нас - мало в отечественной истории действительно значимых для нас дат? Но мы упорно продолжаем служить большевистскому божку подмены смысла и ценностей, рассуждая типа: «Раз народ так хочет и так привык, пусть себе празднует». И так везде: мавзолей, кладбище в самом центре Москвы; «День Свободной России», которой никто не ощущает; «День Конституции», которой никто не читал и которую Ельцин протащил, подтасовав результаты голосования; «День распада СССР» как дань заговорщической братии, собравшейся, прямо по Достоевскому, тайно, ночью в Вискулях; нерабочий день «7 ноября» как застолбление такого же тайного сговора и ночного переворота, стоившего нам в дальнейшем более 100 млн. лучших жизней; и «1 мая» как празднование международной солидарности трудящихся, на которых государство, объективно культивируя отнюдь не честный труд и тружеников, плюет с большой колокольни, платя им жалкие гроши либо вовсе не платя зарплату. Словом, всюду, начиная с «национальных праздников», растекшаяся, непрекращающаяся, все заполонившая ложь - прямое указание на нашу нечувствительность к злу, историческое забвение правды, безграмотность, бессилие и элитарный идеологический цинизм, никогда не говорящий народу правды по крупному, большому счету. И несмотря на внедрение в души миллионов людей такого убожества «ценностей», власть предержащие и «идеологи» и недоумевают, отчего же у нас нет никакой высокой национальной идеи?