В.Л. Махнач

 

К ВОПРОСУ О РУССКО-БЕЛОРУССКОЙ КОНСТИТУЦИИ

 

Латинское слово «constitutio» имеет два значения. Причем, более привычное нам со школьной скамьи – не первоначальное и не главное. Первое значение этого термина - установление, учреждение чего-то ранее не существовавшего. Это настолько не входило в советское образование, что мне до сих пор смешно вспоминать, как в 93-м – 94-м годах демократическая интеллигенция бурно спорила о том, что следует нам созывать,  учредительное собрание или конституционную ассамблею, в то время как это буквально одно и то же.

Таким образом, конституция – это прежде всего учреждение никогда не существовавшего государства на месте принципиально новых, например, завоеванных территорий, или учреждение принципиально нового по своему устройству государства на территории исторической страны.

В первом случае это – конституция Соединенных Штатов Америки. Не только такого государства, но и страны такой, разумеется, не существовало, а существовали британские колонии, и конституция означала конец американской революции, создание никогда не существовавшего государства.

Во втором случае это – всем известная французская конституция. Разумеется, Франция существовала до того веками, но было уничтожено французское королевство с историческими генами, и возникла Французская республика, единая и неделимая. Что в свою очередь вызвало гражданские войны, много всяких беспорядков, но конституция существует.

В этой связи интересно отметить, что многие государства не имеют и никогда не имели конституций. Причем, среди них – государства, которые всеми признаются правовыми и демократическими. Вот, например, никогда не имела конституции Великобритания, а уж как-то так привычно считать ее историю образцом демократической истории. Не имеет конституции и молодое государство Израиль.

Почему?

Ну, англичан никто не убедит, что им следует что-то учреждать. Для настоящего англичанина добрая старая Англия существовала, в некотором смысле, всегда, и допустить появление конституции, то есть, учредить новое государство – просто как-то оскорбительно. С сожалением отмечу, что мы, русские, не думаем, не привыкли думать так о вечной России.

Что же касается государства Израиль, то тут причин две – политическая и религиозная. Государство это исторически не складывалось, израильцы его не создавали, оно создано решением Организации Объединенных наций в 1948 году. Таким образом, конституцией, учреждением этого государства и является решение ООН. Но есть, думаю, для многих евреев и более серьезная причина. Согласно их убеждениям, эта земля дарована народу самим Всевышним. Ну, в таком случае роль конституции исполняет Библия, и конституция неуместна.

Уместно напомнить, что в обоих этих государствах есть развитая правовая система, проводится принцип разделения властей, существуют парламенты, много законов издано – но вот конституций нет.

Это, пожалуй, редкие примеры, поэтому перейдем ко второму значению термина «конституция». Конституция – как основной закон. В этом случае конституционные государства предполагают, что конституция не изменяема. Это – неизменяемая часть закона. Именно на этом основании, собственно, все остальные законы и административные акты, по общему мнению, ни при каких обстоятельствах не должны противоречить конституции.

Нетрудно видеть, что конституция Соединенных Штатов Америки, не изменявшаяся двести лет, работает. Конституция же Российской Федерации, которая существует меньше десяти лет, не работает, и на это жалуются не только журналисты, но и политики.

Думается, в немалой степени это зависит от того, что, когда в 93-м году всех нас умаляли проголосовать за конституцию (многие не расположены были этого делать), но умоляли с такой оговоркой: нам необходимо сейчас принять конституцию, это будет временная конституция, впоследствии мы выработаем лучшую. Так вот, если временная, то – не конституция, не основной закон, не - неизменяемая часть (обратите внимание, как торопятся постоянно ее изменить). Вот так с конституцией не обращаются.

Уместна ли конституция в России и знает ли Россия конституционные эпохи?

Несомненно да, именно во втором смысле – неизменяемой части законодательства.

Первый общерусский законодательный акт относится к середине XI века – это «Русская Правда», изданная князем Ярославом Мудрым. Великим князем Киевским Ярославом Мудрым, несомненно, по согласованию со всеми остальными князьями. Конституцией ее считать нельзя, более того, Правда Русская уже в следующем поколении князей дополнялась, следовательно - изменялась. Но одновременно с этим нашим национальным законодательным корпусом мы приняли целый ряд византийских законов, касающихся церковного законодательства,  законодательства о браке и семье (до христиано-церковной юрисдикции), следовательно, в какой-то степени права наследования имущества. Так же это – закон о градоустроении, назывался у нас «закон градский»,  переведенная византийская книга Эпарха, градоначальника.

Так вот, в силу того, что мы приняли  законы и тем самым в XI веке ввели в обиход нормы Римского права, ибо Византийское право прямо наследовало Римскому. Так как это были чужие законы, мы могли их принять или отвергнуть, но никому у нас не приходило в голову их изменять. Таким образом, Правда Русская – свод законов, а Мерило Праведное в какой-то степени исполняло роль конституции.

И последующими законодательными актами (в ближайшие века были только частные законодательные акты в отдельных княжествах, страна была раздроблена, подвергалась нашествиям, имела дело с оккупантами) развивать общерусское законодательство было некому.

Но когда появилась Россия в конце XV века, сразу был создан Судебник 1493 года, изданный царем Иоанном III. В середине следующего, XVI века – еще один «Судебник» (1550 год). В середине XVII века – «Соборное уложение», изданное царем Алексеем Михайловичем и Пермским собором. Так вот, все они учитывали древние нормы Русского права. Правопреемство сохранялось.

То есть, в какой-то степени некая тень конституционности была нашей истории присуща.

Но совсем конституционной становится Россия с переизданием основных законов Российской Империи в 1906 году императором Николаем II.

Все дело в том, что предстояло избрание Государственной Думы, возвращение впервые после XVII века к парламентской монархии в России. И император изменил основные законы  избрания.

Что это означало?

Он навсегда лишил депутатов возможности изменять основные законы. Они их не принимали, их издал император. Но вместе с тем он лишил и себя возможности изменять основные законы, потому что в первой главе сказано – император осуществляет верховную власть совместно с Государственным Советом и Государственной Думой. И, таким образом, вся будущая власть лишилась возможности изменять основные законы. И мы получили (ненадолго, на 10 с небольшим лет) вполне конституционное устройство. Которого нас, увы, лишили революционеры.

Что же касается конституций Советского времени, то они, конечно, были, их было несколько, но сам режим был настолько неконституционен, что содержащие очень гуманные и благородные нормы конституции были только лишь декорацией, и обращаться к ним просто не хочется.

Таким образом, когда сейчас становится вопрос о возможности принятия конституции Союзного государства, объединяющего Российскую Федерацию и Беларусь, возникает несколько, естественно, вопросов, первый из которых - насколько эти основные законы будут признаны неизменяемыми? Во-вторых, насколько будет проведена норма того, что все законодательство будет противоречить конституции Российской Федерации и будет противоречить конституции Союзного государства. Если эта норма будет проведена, то тогда конституция Российской Федерации, вообще говоря, перестанет действовать. Она станет подзаконным актом. Для юриста здесь много проблем. А если будет действовать, то это, несомненно, будет решительный шаг к окончательному объединению двух государств в одно федеративное, а не в конфедерацию, которой является Союз.

Вообще-то конфедерации не имеют конституций. Дело все в том, что, по мнению многих ученых, конфедерация – это не государство. Это союз государств. А государствами являются субъекты конфедерации. Союз, безусловно, временный. А если союз временный, то он не может иметь неизменяемой конституции.

Правда, и история Соединенных Штатов показывает нам нечто иное. Когда готовилась их первая конституция, она была конфедеративной, и Соединенные Штаты еще представляли собой по сути конфедерацию. Но творцы ее конституции, и прежде всего Томас Джефферсон, заложили очень сильное объединяющее начало, то есть конфедерация уже имела федеративную конституцию. Но Джефферсон понимал, что съехавшиеся депутаты от всех штатов не примут такую конституцию, и для того, чтобы приняли, был написан знаменитый Билль о правах, который, строго говоря, в конституцию не входит. Он к ней примыкает (обычно в русском языке это называется «первые десять поправок к конституции», хотя на самом деле не поправок, а условий, благодаря которым депутаты соглашались принять конституцию. Это – знаменитое ополчение, неограниченное право владения оружием и многие другие свободы личности, действующие и сейчас в США.

Здесь уместно заметить: что мы собираемся заложить в конституцию? Поступить, как американцы, дабы конфедерация плавно и в ближайшем будущем превратилась бы в федерацию, учесть при этом, что и другие субъекты могут войти в союзное государство (вдруг украинцы задумаются, а абхазы просто просятся), или это не делать. Конфедерации стремятся превратиться в федерации или распадаются.

Когда во время гражданской войны с испанцами и нидерландской революции Голландия была создана как конфедерация, они, как только острота военных действий спала, тут же рассыпались. С другой стороны, Швейцарский Союз был тоже создан в XIV веке под прямой военной угрозой агрессии со стороны Герцогства Бургундского, тогда объединились всего три кантона, но горцам, хотя они разноэтничны (швейцарские немцы, французы, итальянцы), среднеевропейским горцам в их бедной ресурсами стране жилось хорошо, и они – не распались. Они сосуществуют и сейчас. Но конфедерация превратилась в федерацию. А в Соединенных Штатах окончательно сторонников конфедерации разгромили в гражданской войне, и к настоящему моменту в США федерация только по форме, по сущности это уже унитарное государство.

Нормальный путь образования государств – центростремительный: от конфедерации к федерации, от федерации к унитарному государству или, по обстоятельствам – к империи. Аномальный путь – учреждение федерации на месте уже существовавшего унитарного или имперского государства, что было проделано в России, сначала в 1917 году, а затем в 1991, так что надо заранее решить, чего мы хотим – нового распада или уверенного объединения.

Каково содержание конституции?

Надо сказать, что неизменяемая часть законодательства не может быть большой. В этом отношении возмутительно раздута конституция Российской Федерации. Конституции европейский государств (там, где они есть) обычно компактны.

Что обязательно должно быть в конституции?

Первейший вопрос – это вопрос о правопреемстве – если оно есть.

Бывшие республики расчлененного Советского Союза, создавая свои законодательства, первым делом бросились вспоминать или придумывать себе правопреемство. Например, Эстония, Латвия, Казахстан – государства неисторические, они никогда не были созданы своими народами, они созданы были внешней силой и, вообще говоря, правопреемства не имеют. Но эстонцы и латыши позаботились заявить о своем правопреемстве с теми просуществовавшими два десятка лет государствами, которые были между двумя мировыми войнами. Хоть какое-нибудь правопреемство.

Литва исторична, безусловно. Правда, правопреемником Великого княжества Литовского и Русского является не только Литва, но и русский народ, что совершенно законно. Однако, заявив правопреемство по отношению к Литве 20-30 годов XX века, официальный Вильнюс сделал свое положение крайне уязвимым: значительная часть современной Литвы тогда была в составе Польши. В частности, и Вильнюс, а столицей тогдашней независимой Литвы был Каунас.

Забавнее всех поступили в Российской Федерации. Мы были вправе заявить правопреемство по отношению в РСФСР советского времени – границы ведь совпадают. Но тогда мы не должны были бы никогда и никому возвращать по долгам СССР. В том числе и вооружения, которые были на нашей территории.

Мы могли заявить правопреемство в отношении Российской Империи, исторической России. Нам тогда пришлось бы платить по долгам царского правительства. Но мы заодно получили бы законное право стребовать золотой запас Российской Империи, украденный у нас, в частности, французами, японцами и чехословаками, да еще потребовать возвращения с процентами, потому что только благодаря украденной части золотого запаса между мировыми войнами в Чехословакии была золотая крона – крона с золотым обеспечением – за наш счет.

Поэтому и это не было сделано, а заявлено было правопреемство в отношении Советского Союза. Это возлагает на нас долги Советского Союза, хотя и не должно возлагать долгов царского правительства. Мы – не его правопреемники.

Однако, согласно этому современному подходу, мы долги признаем, от золотого запаса Российской Империи отказываемся, но не требуем почему-то нашего имущества.

Кроме того, наше использование принципа правопреемства не включает в себя, как у всех других государств, упоминание о праве континуитета, возвращения насильственно отторгнутых территорий. Разумеется, разумно было заявлять правопреемство по отношению ко всем государственным образованиям, начиная даже не с Российской Империи, а с Киевской Руси. Правопреемство в отношении Киева, Новгорода, Москвы…

Следующим после вопроса о правопреемстве идет вопрос о территории.

Все конституции стараются свою территорию описать. Если это принципиально новое государство, то достаточно перечислить те земли, которые в это новое государство вошли. Казалось бы, конституция Российской Федерации, государства федеративного, это сделала. В ней полностью перечислены все субъекты. Но дело все в том, что не существует конституционных актов, которые указывали на происхождение самих этих субъектов и их территорий. Получается смешная ситуация: конституционно будто не в России образованы Орловская, Калужская области, Красноярский край, республики Татарстан и Башкыркистан, а это Российская Федерация образована в 1991 году, но из субъектов, не имеющих территорий.

Между прочим, недоговорки в вопросе о территории исключают постановку вопроса о континуитете и вообще делает вашу территорию уязвимой.

Следующим после территориального следует, вне сомнения, вопрос о населении. Французская конституция Великой революции сразу решала этот вопрос, первыми же словами указывая, кто создал новое государство: «Мы, французский народ». Кто создал Российскую Федерацию, кто создал республику Беларусь неизвестно и нигде не оговорено. А поэтому, собственно, также неизвестно, а кто в них живет.

В принципе, можно свести вопрос о населении к вопросу о гражданстве. Но тогда вопрос о гражданстве вносится в конституцию, что тоже не сделано, закон о гражданстве является подзаконным актом по отношению к конституции, то есть нижестоящим. А кто ж тогда учредил современные государственные территории исторической России?

Иначе оворя, все поставлено с ног на голову.

И только  после решения вопросов о правопреемстве, территории, населении и гражданстве можно ставить вопрос о государственном устройстве. И он должен быть поставлен предельно кратко. Разумные творцы конституций ставят вопрос о государственном устройстве настолько общо, чтобы государство могло эволюционировать. Основной закон государства менять нельзя, но каждое государство живет своей жизнью, изменяются права палат парламентов, права президента, появляются их новые функции и исчезают... Поэтому для федеративной республики вполне достаточно указания на то, что она – федеративная республика. Но можно и просто написать «федерация», ибо никто не сказал, что мы никогда не захотим возвратиться к монархическому возглавлению. Парламент, конечно, тогда все равно сохранится, а вот президентской власти, разумеется, не будет. Надо оставлять себе свободу рук.

Это почти все, что должно содержаться в конституции. Потому что такие важнейшие вопросы, как личная неприкосновенность, неприкосновенность жилищ, право владения оружием, право наследовать и завещать имущества, относятся к тому, что у американцев отмечено в билле о правах, и может стоять ниже конституции. Это, по сути дела, и есть части закона о гражданстве, который тоже должен иметь возможность видоизменяться. Например, в сторону расширения прав граждан.

Однако (не во всех, но в большинстве конституционных держав), как правило, решается конституцией еще один вопрос. Иногда нет, иногда да, иногда в конституции, иногда в специальном законе, но закон этот соблюдается очень серьезно. Это вопрос о правовом статусе религий.

Нам навязано со времен Горбачева разрешение вопроса о вероисповедании по американскому образцу, то есть полное равноправие всех вероисповеданий - в Соединенных Штатах можно на легальном основании быть даже и сатанистом, и все самые изуверские секты существуют законно до тех пор, пока суд не докажет безупречно, что, скажем, они человека в жертву принесли.

Подобный американский подход понятен. Американцы – потомки эмигрантов, иногда недавних. Американцы переселялись из Европы группами единоверцев, они иначе не выдержали бы этого переселения. Так было, начиная с конца XVII века, и XVIII, и в общем даже и XIX век. Поэтому и селились вместе, им было проще.

Поэтому существует квакерский, преимущественно, штат Нью-Джерси, католический – Луизиана, (когда-то французская колония), мормонский штат Юта и так далее.

Разумеется, сейчас это не так, все перемешались, живут в разных городах, разных штатах, но сложилось это – так, поэтому и создать Соединенные штаты (вспомним о Джефферсоне) никак было невозможно, не признав религиозного равноправия.

Но в Европе это – не так. Каждая европейская страна имеет либо официальное понятие государственной религии, либо религии с полным публично-правовым статусом (значит, другие – с неполным), либо покровительствуемые религии. Это - обязательно. Причем, заметим, что все это светские государства. В Европе есть только одно религиозное государство –Ватикан, но оно – понятное исключение из правила (два квартала в Риме).

Правда, на планете религиозных государств много. Государство Израиль официально иудейское. Королевство Тайланд официально буддийское. Мусульманских государств, которые оговаривают, что они мусульманские, довольно много. Однако мы говорим о Европе. Мы по преимуществу – европейские государства, и Российская Федерация, и Беларусь.

Так вот, принцип отделения церкви от государства в Европе означает только то, что если вы смените свое религиозное объединение, то вас не будут преследовать. Ни в имущественном плане, ни в плане политических прав, вас не посадят в тюрьму, вы не подвергнетесь административному аресту. Ничего вам за это не будет. Больше этот принцип светского государства не означает ничего.

Ну, скажем, в Финляндии – это очень показательно, потому что это бывшая часть Российской Империи – существует две государственные церкви. Они так и называются, «первая» и «вторая». Первая – лютеране, вторая – православные. Из этого вытекает, что, конечно, вы можете в Хельсинки быть римо-католиком или иудеем, но тогда вы не получите полного освобождения от налогов по недвижимости (для ваших церковных построек), тогда вам не предоставят бесплатного времени на государственном радио и телевидении, а лютеранам и православным это положено.

В Германии существует такая норма… Государство светское, церковь отделена от государства, но когда вы достигаете совершеннолетия, вы заполняете анкету налогоплательщика с графой «вероисповедание». И если вы пишите, что вы католик, то государство с вас взимает налоги в пользу католической епархии, а если лютеранин, то в пользу лютеранской, и это считается нормой, таковы договоренности между церквями и государством. А можно, конечно, написать «безбожник», но так никто не пишет практически. По многим причинам. Во-первых, для немца это абсолютно непристойно, а во-вторых, на всю жизнь забудь про государственную службу: в полицию не возьмут, учителем в государственной школе не будешь, и никто не скажет, что это потому что ты безбожник, а скажут, что, простите, вы нам не подходите – но все это знают.

Так вот, почему существуют подобные нормы (я могу привести еще много примеров из практики различных европейских держав). А вот почему. Исторические религии (как видите, их может быть и больше одной в одном государстве) являются культурообразующими. А если они культурообразующие, то они и государствообразующие. Каждое государство, защищая себя, защищает национальную культуру.

Писать о Российской Федерации или о Белоруссии, что это государства поликонфессиональные - большой перебор. Точной религиозной статистики у нас нет, но приблизительно, то есть по рождениям, православных в Российской Федерации является около 90 % населения, мусульман – около 9 %, на долю остальных приходится, может быть, полный процент, но это уже безусловные религиозные меньшинства. И такое государство никак поликонфессиональным признать нельзя.

Исторических религий у нас не так уж и много. Полного десятка не наберется (сейчас не хочется подробно обсуждать этот вопрос, он требует большой серьезной аргументации. Но решать этот вопрос нужно, и решать его нужно конституционно, потому что иначе конституция не оберегает культуру, а тогда государство (государственность – это часть культуры) не оберегает ничего.

Поэтому в нынешний момент – а это определенный поворот конституционного процесса – следует очень всерьез задуматься над основаниями конституционности во всех смыслах и над опытом других стран.

А может быть (это не самый дурной путь), вообще не учреждаться, а посчитать, что мы существовали всегда. Как добрая старая Англия. И отказаться от конституции. Российская федерация и Беларусь могут ограничиться союзным договором. С этого все начинали.