М.Г. Делягин

 

 

Основы экономической идеологии

Выступление на IV Внеочередном съезде партии «Родина» 6 июля 2004 года

 

Уважаемые коллеги, друзья!

Выступать перед столь представительной и внимательной аудитории для меня – большая честь и высокая ответственность. К счастью, российское общество облегчило мою задачу, решив ее основную часть: выработав основные принципы объединяющей его идеологии и, соответственно, конкретный запрос к российским политическим силам.

Наше с вами объективное преимущество заключается в том, что мы в наибольшей степени из всех политических сил России соответствуем этому запросу. Именно это дает нам реальную возможность победить в следующем избирательном цикле.

Первый и главный запрос российского общества – социальная справедливость. Богатейшая страна мира, Россия ограблена и потому бедна. По данным социологических исследований, 17% населения не хватает денег на еду, 53% - на одежду, 88% - на покупку простой бытовой техники. Редчайший случай – официальная статистика соответствует данным социологических опросов.

Массовая бедность, в том числе бедность работающих, безысходность, отсутствие социальных перспектив, особенно у молодежи, - все это позволяет нам отбросить догму о том, что экономическая эффективность якобы противоречит социальной справедливости. Когда в стране бедны 5%, может, и противоречит, но, когда бедно более 60%, социальная справедливость является важнейшим и категорическим условием экономической эффективности. С одной стороны, она обеспечивает спрос на продукцию отечественных производителей, с другой – без нее страна разорвана на бедных и богатых, и порождаемое этим постоянное напряжение подрывает ее конкурентоспособность.

Еще раз повторю: социальная справедливость – условие экономической эффективности. Маятник экономической политики долгие годы отведен до упора вправо, и любой шаг к разуму, любой шаг к эффективности одновременно является сегодня и шагом влево, шагом к социальной справедливости.

Второй запрос общества – на патриотизм, позитивный реваншизм, возвращение себе жизненно необходимых рынков. «Чужой земли мы не хотим ни пяди», но на рынки это не распространяется. И в экономическом плане наша Родина должна соответствовать как минимум – подчеркиваю, как минимум – тем границам, которые обозначены на висящей здесь карте (СССР). Мы должны открывать свои рынки только в обмен либо на встречное открытие чужих рынков для наших товаров, либо на возможность приобретать землю и заводы в других странах, в обмен на «зеленый свет» экспансии нашего капитала. Все, что мы делаем, должно быть выгодно в первую очередь России, а не ее стратегическим конкурентам.

Третий запрос российского общества - запрос на отброшенные и проданные либеральными фундаменталистами, но тем не менее бесспорные либеральные ценности. Это неотъемлемые права личности, а в экономике – незыблемость права трудовой собственности, честная конкуренция, искоренение злоупотреблений монопольным положением при развитии и экспансии национального бизнеса, в первую очередь крупного. Ведь именно крупный бизнес, при условии осознания им своей ответственности перед обществом, является основой конкурентоспособности современной экономики.

Российское общество уже осуществило стихийный синтез этих ценностей. Для того, чтобы они начали действовать, воплотились в конкретные массовые действия, их надо артикулировать, оформить в слова. Иначе ситуация как у Маяковского в 1916 году – «Улица корчится безъязыкая, ей нечем кричать и разговаривать».

Артикуляция стихийно нащупанных обществом ценностей – исключительная функция элиты, тех, кто участвует в принятии принципиально значимых для общества решений или является образцом для подражания.

К сожалению, наша сегодняшняя элита – главное несчастье России. Она сформировалась за счет осознанного разворовывания и разрушения своей страны; кому-то не нравилось то, что он это делал, но тот, кто не принимал в этом участия, просто не вошел в эту элиту. В результате она как целое принципиально безответственна. Она не может осознать свою ответственность перед обществом, так как слишком долго грабила и разрушала его и, соответственно, полностью недееспособна. Современная российская элита – едва ли не смертельная болезнь нашего общества и государства.

Нынешнее государство, как мы хорошо помним, сложилось в 1993 году без народа и против народа. В силу этого оно не может опереться на народ и оказывается беспомощным в отношениях с бизнесом.

Ведь ничего сложного в отношениях государства с бизнесом нет, оптимальная схема выработана давным-давно. Она заключается в том, что государство всемерно стимулирует внешнюю экспансию национального капитала, направляя тем самым его хищнические инстинкты на благо общества. В обмен на помощь при осуществлении внешней экспансии капитал внутри страны идет навстречу государству и поступается своими интересами ради общего блага, ради нужд населения. Классический пример – согласие крупного бизнеса на антимонопольное регулирование.

Но, чтобы вырвать у него это согласие, государство должно опираться на народ, на общество. Нашему государству, нашей элите по названной только что причине это принципиально недоступно. В результате государство не может находиться с бизнесом в гармоничных, сбалансированных отношениях и впадает в одну из двух крайностей: либо подчиняет бизнес себе, убивая инициативу, как это было при социализме, либо само подчиняется бизнесу, поощряя коррупцию и всеобщее воровство, как в 90-е годы.

Трагично, но сегодняшнее положение сочетает в себе худшие стороны обеих этих моделей. С одной стороны, силовая олигархия превратила бизнес в свою дойную корову – и мы уже пожинаем макроэкономические последствия этого в виде роста издержек и торможения развития. Дошло до того, что в 2004 году, несмотря на безумные цены на нефть, реальные доходы населения по сравнению с прошлым месяцем снижаются.

С другой стороны, экономическая повестка для правительства по-прежнему определяется тем же крупным бизнесом, что во времена Ельцина. Просто теперь его представители открывают кредитной карточкой те самые двери, которые раньше они открывали пинком ноги. С точки зрения эффективности госуправления разница небольшая.

Так как интересы бизнеса, особенно крупных экспортеров сырья, далеко не тождественны интересам общества, экономическая политика, подчиненная этому бизнесу, направлена против людей, осуществляется за их счет и полностью деструктивна.

Это не только жилищная и социальная реформы, о которых говорилось, - это все направления деятельности правительства либеральных фундаменталистов.

Возьмем, например, такую мало известную реформу, как реформа природопользования, - она направлена на введение в хозяйственный оборот соответствующих природных ресурсов без учета потребностей общества в сохранении природы. Например, она позволяет строить коттеджные поселки в заповедниках, вырубать заповедные леса.

Налоговая реформа целиком направлена на улучшение положения бизнеса за счет общества, на помощь социально сильным за счет социально слабых. Облегчение налогового давления на бизнес, и так невысокого, в 2005 году планируется осуществлять за счет сокращения на 30 млрд.руб. социальных и медицинских гарантий и выбрасывания из накопительной пенсионной системы граждан среднего возраста – с тем, чтобы они не зарабатывали себе на пенсию сами, а выпрашивали милостыню у государства, как нынешние пенсионеры.

Реформа электроэнергетики направлена на создание нового бизнеса ценой неприемлемого для экономики повышения тарифов и снижения надежности энергоснабжения.

Реформа образования и здравоохранения тоже направлены на развитие бизнеса в соответствующих сферах без какого-либо контроля за качеством и при принципиальной недоступности образования и здравоохранения для бедных. Президент в своем послании Федеральному Собранию указал на необходимости контроля качества медицинских услуг и на то, что граждане должны платить не за спасение жизни, а лишь за комфортность обстоятельств этого спасения, однако правительство либеральных фундаменталистов попросту не обратило на его слова внимания.

А чего стоит такая реформа, как либерализация валютного регулирования, которая стимулирует вывоз капитала из страны и затрудняет его приход в страну.

Пенсионная реформа не предусматривает гарантий даже возвратности пенсионных взносов. Она не направлена на благо пенсионеров, она не направлена на модернизацию экономики, она служит интересам только тех финансовых спекулянтов, включая государственный Пенсионный фонд, которые будут крутить пенсионные взносы на финансовых рынках, не неся ни малейшей ответственности за последствия своих операций.

Наконец, социальная реформа не сводится к массовой и безвозмездной отмене социальной помощи, о которой здесь говорилось. Даже если предположить, что вопреки намеченному правительством порядку льготы будут заменяться деньгами по-честному, то есть в среднем достаточно, окажется, что мало пользующиеся льготами получат дополнительные средства, а те, кто пользуется ими больше и, соответственно, больше зависит от них, попадут в невыносимые условия. Им будет не хватать денег на самое необходимое.

Мне много приходилось, например, слушать разглагольствований работников социальных служб о том, какие иждивенцы чернобыльцы. Однако, даже если отчасти это и так, я лично знаю людей, которым просто для поддержания жизни нужно лекарств на 5 тыс.руб. в месяц. У них предполагается отобрать эти лекарства и выдавать им взамен по 1700 руб.в месяц.

Создание невыносимых условий жизни для социально незащищенных слоев трудно назвать иначе, кроме как социальным геноцидом, – а геноцид, как известно, является преступлением без срока давности.

Социальная реформа объективно направлена на «разгрузку» социальной и пенсионной системы. Борьба с бедностью подменена борьбой с бедными.

Либеральные фундаменталисты хуже исламских: те убивают тысячами, а эти лишают возможности выживать миллионы.

Так называемые либеральные реформы осуществляются сегодня широким фронтом. По сути проводится комплексная отмена социальных гарантий, ликвидация всей системы социальной защиты и социального обеспечения, изменение самой среды жизни. Это будет изменение самих основ жизни миллионов российских семей, более глубокое и жестокое, чем даже произошедшее в ходе приватизации.

Либеральные фундаменталисты сознательно демонтируют социальное государство, отказываясь от важнейшего закрепленного в Конституции принципа. Тем самым они создают уже не только социально-экономическую, но и глубокую политическую проблему.

Ведь законы в нашей стране подписывает президент.

И сегодня либеральные фундаменталисты хотят, чтобы он подписал антиконституционный закон об отмене социального государства, означающий начало социального геноцида. Прошлый раз президент России подписал антиконституционный акт десять с половиной лет назад – и кончилось нехорошо, если вообще до сих пор кончилось. Сегодня президента Путина опять толкают на эти же самые, разросшиеся до чудовищных размеров грабли.

Принципиально важно, что вся наша государственность опирается на пост президента. Это стержневой, структурообразующий элемент всего нашего общества. И подписание президентом антиконституционных законов, развязывающих социальный геноцид, делегитимирует не его как личность, но пост президента как таковой – и создает тем самым реальную угрозу нового кризиса самой российской государственности.

На этом фоне, в условиях паралича правительства и государства в целом, вызванного так называемой административной реформой, наша задача заключается в выработке и навязывании государству политики модернизации экономики.

Как смысл демократии - в принуждении государства к ответственности, так смысл оппозиции – в принуждении его к разумной политике.

Прежде всего, конечно, необходим решительный отказ от политики социального геноцида во всех ее проявлениях.

Стержнем экономической политики российского государства должно стать достижение такой скромной цели, как обеспечение прожиточного минимума. Его не имеет, только по официальным данным, свыше 16% населения страны! Между тем, если государство признает за своими гражданами право на жизнь, оно должно гарантировать им и экономическое выражение этого права – прожиточный минимум.

В городах современного Китая человек с доходами ниже прожиточного минимума получает соответствующую дотацию от государства. Социальное обеспечение сегодняшней России, таким образом, хуже китайского.

Разумеется, если в семье есть дети, прожиточный минимум должен превращаться в социальный, позволяющий им вырасти не шпаной, а полноценными членами общества. В этом отношении каждый последующий ребенок должен становиться для родителей «пропуском в лучшую жизнь».

Превращение обеспечения прожиточный минимум в цель и основной критерий успешности экономической политики позволит, в частности, поставить межбюджетные отношения на прочную объективную основу. Сегодня трансферты выдаются регионам, исходя из доведения их бюджетной обеспеченности до некоторого среднероссийского уровня, без учета реальных нужд региона. Это напоминает ситуацию, при которой в больнице доводили бы температуру больных не до объективно необходимых им 36,6 градуса, а до средней по больнице, измеряемой то ли вместе с моргом, то ли вместе с кочегаркой.

Необходимость обеспечения прожиточного минимума создаст объективный критерий необходимого уровня государственной помощи регионам и исключит чиновный произвол при выдаче трансфертов, являющийся сегодня чуть ли не основным инструментом межбюджетной политики и закономерно поощряющий коррупцию.

Существенно, что обеспечение прожиточного минимума существенно увеличит внутренний спрос и не только укрепит российского производителя, но и позволит перевести на правильный, цивилизованный, а не дикий рынок многие области российской жизни.

Возьмем, например, ЖКХ. Реформаторы свели его реформу к бесконтрольному повышению тарифов и упрощению выбрасывания на улицу всех, кому они оказываются не по силам. Между тем необходимо установить, что расходы каждой семьи на ЖКХ, превышающие 10% ее доходов, должны компенсироваться государством. Это не просто поможет бедным, но создаст необходимые предпосылки для перехода к полной оплате населением жилищно-коммунальных услуг, так как 10% может отдать почти каждая российская семья, и, соответственно, к развитию в ЖКХ правильного, цивилизованного рынка.

При этом от завышения тарифов ЖКХ будут страдать государство и социально сильная, обеспеченная часть общества, которые способны оказать на коммунальщиков необходимое давление и позаботиться о себе. Беднейшая же часть общества, не способная к конструктивной самозащите, будет выведена из-под удара государством.

Существенные изменения должны коснуться реформы естественных монополий. Важно понимать, что это особые, инфраструктурные отрасли, создающие предпосылки для развития или стагнации остальной экономики. Если говорить о рынке в терминах игры, то естественные монополии – не игроки, а само поле, на котором идет эта игра.

Рост их прибыли контрпродуктивен, так как естественные монополии отбирают свои деньги у остальной экономики и тем самым тормозят ее. Они должны быть ориентированы не на зарабатывание прибыли, а на снижение тарифов при обеспечении необходимой надежности.

Для этого необходимо обеспечение их полной финансовой прозрачности, сохранение технологической целостности, - что предполагает, в частности, решительный поворот вспять реформы электроэнергетики, - и государственную собственность. Бесконечные претензии миноритарных акционеров вполне обоснованы в том плане, что им там действительно нечего делать.

Инвестиционная активность государства должна распространяться на сферы экономики, не интересных для частного инвестора из-за высокой капиталоемкости или длительной окупаемости. В этих секторах и проектах, необходимых стране, государство должно подстегивать частных инвесторов при помощи своих гарантий, а там, где и они не помогут, - осуществлять прямые инвестиции. Ну ведь ясно уже, что частный инвестор в необходимых стране масштабах не придет в основну часть российской электроэнергетики. Значит, государство должно восполнить образующийся вакуум.

А чтобы понять, где именно государство должно действовать, необходима разработка программы развития и размещения производительных сил, - не такого, как при Госплане, но как в большинстве развитых стран. Собственно, они и стали-то развитыми благодаря таким программам. России нужен новый план ГОЭЛРО, ГОЭЛРО-2, включающий в себя содержательную, а не формальную Энергетическую стратегию, Транспортную и Технологическую стратегии.

Последняя, определяя, какие технологии мы будем покупать, а какие развивать сами, будет устанавливать задания и направления развития и для системы образования. Кроме того, оно откроет качественно новое и при том жизненно необходимое направление деятельности государства – поиск и распространение высокоэффективных советских технологических решений, значительная часть которых до сих пор не коммерционализирована.

Ресурсы для этой работы есть. Достаточно указать, что только неиспользуемые остатки средств на счетах федерального бюджета устойчиво превышают 13 млрд. долл., избыточные с точки зрения обеспечения валютной стабильности золотовалютные резервы Центробанка превышают 40 млрд. долл.. Таким образом, даже без учета денег регионов и пенсионных взносов государство имеет 55 млрд. долл. свободных денег, - это ресурс, вполне сопоставимый с тем, которым располагал Советский Союз в свои лучшие годы. Либеральные фундаменталисты не хотят использовать его на благо страны; что ж – эту собаку пора согнать с этого сена.

Наиболее болезненным вопросом современной России, едва ли даже не более болезненным, чем бедность, является вопрос о собственности. Крупная собственность была передана близким к государству бизнесменам, которые были практически назначены миллиардерами и которые своим пренебрежением интересами страны возбудили общую ненависть. Кстати, бедность стала главной проблемой России именно из-за политики, которую олигархи навязывали и навязывают государству.

Ясно, что в глазах общества их собственность не является легитимной, и законами дела не поправишь. Ясно также и то, что устраивать широкомасштабный передел собственности – значит устраивать если и не гражданскую войну, то по крайней мере глубокий и разрушительный экономический хаос в то самое время, когда страна должна работать.

В качестве ключа к проблеме, думаю, стоит использовать положение германской Конституции, которое гласит: «Собственность обязывает». Если предприниматель развивает доставшееся ему имущество, управляет им достаточно эффективно, - к нему не должно быть никаких претензий.

Если же он не развивает его, хищнически эксплуатируя природные недра и не занимаясь геологоразведкой или не обновляет доставшееся ему оборудование оборудование, эксплуатируя его на износ, - разрушая, а не приумножая доставшуюся ему собственность, он тем самым демонстрирует, что сам не считает ее своей. Возникает законный вопрос: почему общество должно считать по-другому?

Чтобы легетимизировать собственность, узаконить ее в глазах общества, надо поставить ее на службу этому обществу при помощи осуществления двух мер.

Первая – компенсационный налог. Если олигарх получил завод за два рубля, а потом оказалось, что завод стоит 2 миллиарда, причем не рублей, недоплаченная в бюджет разница должна быть оценена, оформлена как долг и выплачена в рассрочку. Понятно, что при цене нефти 36 долл. за баррель рассрочка одна, а при 15 долл. за баррель другая, но принцип прост и понятен: нанес ущерб своей стране – изволь компенсировать. Не хочешь – не обижайся.

Вторая необходимая мера – это обеспечение прозрачности собственности в обмен на ее незыблемость. Государство должно гарантировать бизнесу права собственности в обмен не только на компенсационный налог, но и на прозрачность ее структуры. Это принципиально важно и полезно для всех, так как бизнес снизит свои издержки, идущие на перепрятывание реальных хозяев, общество увидит, наконец, как оно устроено на самом деле, а чиновники, включая силовую олигархию, лишатся главного повода для шантажа бизнеса и выколачивания из него взяток.

И здесь мы подходим к самой болезненной теме, - к войне, от которой мы никуда не денемся и которую нам придется вести не на жизнь, а на смерть. Мы подходим к коррупции и неразрывно связанной с ней организованной преступности.

Первое, что необходимо сделать для борьбы с этим злом – введение смертной казни за наркоторговлю, так как … (выступление прервано шквалом аплодисментов). Это особый бизнес, рентабельность в котором такова, что никакие другие аргументы, кроме смерти, не будут приниматься во внимание. Конечно, наркоторговец должен знать, что сотрудничество со следствием сохранит ему жизнь, конечно, должен быть год промежутка до приведения приговора в исполнение и обязательное рассмотрение дела в Верховном Суде, должно быть все, что придумают наши уважаемые правозащитники, но принцип не подлежит сомнению.

В сегодняшней России, в которой численность наркоманов как минимум вдвое превысила порог в 1%, предельный для выживания общества, смертная казнь за наркоторговлю – единственный способ самозащиты общества и его выживания.

А наркоторговля – один из специфических бизнесов организованной преступности.

Второе направление борьбы с ней – введение в России законов, аналогичных законам РИКО, при помощи которых США в 70-е годы уничтожили мафию как политическую силу. Эти законы устанавливаютправила борьбы с оргпреступностью, но наиболее действенный их элемент – введение конфискации активов участников организованной преступности, не идущих на сотрудничество со следствием. Естественно, конфискации подлежат не все активы, а только позволяющие оказывать влияние на общество. В результате эти законы позволяют просто уничтожать организованную преступность как экономическое явление. Это не очень гуманистичный, но зато единственный цивилизованный метод борьбы с ней, закрепленный в законах многих стран и в международных конвенциях, часть которых ратифицировала и Россия. Так что это случай, когда мировое сообщество делает правильную вещь.

Однако 8 декабря, на другой день после выборов, партия «Единая Россия» отменила положения российского законодательства, позволяющие конфисковывать активы организованной преступности. То ли это была плата за какие-то предвыборные услуги, то ли просто глупость, но наша правящая бюрократия лишила Россию единственной возможности цивилизованной борьбы с оргпреступностью.

Это положение должно быть исправлено. (Выступление прервано аплодисментами). Так, понятно, - раз хлопают, пора закругляться (Смех).

Существенно и то, что оргпреступность не может существовать без коррупции. Искоренение последней не представляет собой ничего принципиально сложного: надо просто вспомнить, что условия для коррупции создает чиновник, а бизнесмен просто принимает эти правила так же, как он принимает, например, налоги. Если он не примет их, он просто не сможет заниматься бизнесом и перестанет быть бизнесменом. Соответственно, основную ответственность за коррупцию должен нести чиновник, а бизнесмен, если он сотрудничает со следствием и, как говорили в налоговой полиции, деятельно раскаялся, должен сохранять не только свободу, но, возможно, как сделали в Италии, и доброе имя.

И, конечно, надо аккуратно задать каждому человеку, бывшему чиновником на протяжении последних 15 лет, вопрос о происхождении его имущества и имущества его семьи. Проработав в госаппарате с перерывами с 1990 года, могу сказать, что для большинства чиновников этот вопрос не создаст никаких неудобств. Это ложь, что все чиновники воры – большинство честные. Среди либеральных фундаменталистов и в целом принимающих решения, правда, картинка иная, но, не сделав ее достоянием гласности, нельзя искоренить коррупцию.

Спасибо.

 

(Аплодисменты).

 

Сайт Родины