А. Уткин

 

Раскачивающийся союз

Американская стратегия и европейский выбор

 

Полувековой давности Североатлантический пакт не был выражением логики мирового развития. Скорее, он оказался 'великой случайностью', обусловленной неукротимым желанием США навязать Советскому Союзу и Восточной Европе свои правила поведения.

 

Преображение давних кризисов

 

Во времена холодной войны американская политика в отношении Западной Европы базировалась на трех принципах: культивирование трансатлантических связей; поддержка европейской интеграции; достижение стратегического лидерства в Европе. Как только СССР перестал быть общим противником сил и стран Западной Европы, противоречия между ними обнажились, отношения стали настороженными, как это происходило, впрочем, и раньше. В Старом Свете всегда помнили, что Штаты некогда воевали практически со всеми западноевропейскими странами. Помнили и о том, что Америка с самого начала своего существования ловко обращала себе на пользу междоусобные ссоры европейцев. И о том, что США здорово нажились на двух мировых войнах, прокатившихся по землям Европы.

Выходит, теперешнее ухудшение отношений между Новым и Старым Светом - вовсе не сворачивание со столбовой дороги согласия. Такой дороги просто не было. Ведь даже после заключения союза Западная Европа и Соединенные Штаты прошли сквозь череду кризисов: в связи с событиями вокруг Суэцкого канала в 1956 году, с процессом деколонизации в 1950 - 1960-х, с вопросом о многосторонних ядерных силах НАТО в 1960-е, с выходом Франции из объединенной военной системы в 1966-м, со 'стратегической оборонной инициативой' Рональда Рейгана в середине 1980-х, с планами размещения в Европе 'Першингов-2' в 1980-х, с продажей оружия (на долю США приходится 50% против 30%, продаваемого Европой).

В реальной жизни преображенный кризис в отношениях США и Европы означал отказ Вашингтона от двух первых из трех названных выше принципов.

Если Джордж Буш-ст. еще придерживался заявленных правил, то Билл Клинтон уже не считал это обязательным. Он явно ослабил внимание к Европе, предоставив ей самой решать собственные проблемы.

Но подлинный поворот осуществил Джордж Буш-мл. Его неоконсервативные помощники смотрели на ЕС и НАТО едва ли не как на вериги, мешающие реализации идеи о всемогуществе США, отраженной в третьем принципе: лидерство, а точнее, доминирование в Европейском регионе.

Однако и Европа изменилась. В геостратегическом уравнении ХХI века возник новый элемент - Объединенная Западная Европа, излечившаяся от комплекса неполноценности по отношению к США. Европейский союз, то есть государства средней величины, соединившие свои силы, все больше походит на прото-супердержаву. Стоит только напомнить о диалоге ЕС - Латинская Америка, ЕС - Азия.

Достаточно ли сейчас у США сил, чтобы доминировать на пространстве Европейского союза? Это вопрос. Косвенный ответ на него - в стремлении США разрушить альянс 25 стран.

Интересно в этом контексте следующее мнение, высказанное в 'Гардиан': Америка 'не готова к усилению влияния Европы и потому риторика Вашингтона касательно призывов к увеличению его расходов на оборону подозрительна. США нужно отступить назад. Америке еще потребуется помощь основных европейских союзников'.

 

Ахилл и Одиссей

 

Роберт Каган - аналитик неоконсервативного направления, весьма влиятельного при Буше-мл., предложил занятную аллегорию. Америка - это бог войны Марс. Америка всегда выбирает действие, отказываясь от компромиссов с противником, ее главное достоинство - мужество. Выявить противника и нанести удар - вот девиз американского Марса. Европа же - это ищущая примирения Венера, убежденная в возможности достижения соглашения и в том, что миром должна править любовь. Умиротворить потенциального противника - вот главный порыв европейской Венеры.

Европейцам по нраву иная версия: 'Гнев, насилие, предпочтение военного решения вопроса разве не делают Соединенные Штаты неукротимым Ахиллом? В то время как сдержанность, тонкость в суждениях делает Европу похожей на хитроумного Одиссея'.

Еще одна популярная аллегория: США и Европа - Рим и Афины. Рим не был ничьим данником и оставался на протяжении веков собственником универсальной империи. Вашингтон, кажется, подхватил римский факел. Рожденная разделенной, Греция не смогла преодолеть внутренней разобщенности. И даже высочайшие достижения человеческого духа не помогли ей победить в борьбе за доминирование. Не то ли произошло с Европой, дошедшей до состояния почти американского протектората?

о все это лирика. В реальности триумфальное покорение технологических вершин не гарантировало США от политического регресса. Хороша демократическая система, которая делит население на две почти равные части, не умея при этом избрать общепопулярного президента. Система, в которой информация контролируется несколькими корпорациями. Система, в которой непопулярные неоконсерваторы приобрели несоразмерное влияние. Система, в которой элементарные юридические принципы подвергаются сомнению. Всемогущей страной правит гнев Ахилла, а не разум Сената. Америка Буша-мл. повторяет ошибки Европы периода между Наполеоном и Вильгельмом II.

Европа отстает от Америки технологически. Зато она извлекла уроки из собственных несчастий. Объединение региона - политически зрелое решение. Разумеется, преодоление противоречий между национальным и интернациональным займет много времени. Однако Одиссей, знающий, что такое долгое плавание, строит корабль медленно, но прочно.

Ахилл и Одиссей пока не противники. Более того, они в одном лагере. Их стратегии часто направлены на общие цели. Но они не всегда хотят действовать совместно. Пока США единолично насаждают в мире 'американскую правду', Одиссей пытается предотвратить разрастание конфликтов, призывая все стороны к переговорам. И не стоит забывать, что Ахилл погиб, а Одиссей, поборов невзгоды, возвратился в родную гавань героем.

 

Антиамериканизм и антиевропеизм

 

При подписании в Вашингтоне в 1949 году Североатлантического договора оркестр военно-морского флота США исполнял мелодию Джорджа Гершвина из 'Порги и Бесс' под названием 'Все это не обязательно так'. Насколько это не так, выяснилось в начале ХХI века, когда США ринулись на Средний Восток.

Лидером противостояния американским действиям в междуречье Тигра и Евфрата стала Франция. И это неудивительно, поскольку голлистская традиция самоутверждения стала константой европейского развития. Причем французский антиамериканизм включает в себя и левых, и правых.

Более неожиданным для Вашингтона оказалось поведение страны, где США держат свой самый большой военный контингент в Европе, - Германии. Уже в ходе предвыборной кампании 2002 года канцлер Шредер исключил возможность присоединения к американской операции в Персидском заливе.

Еще одним поражением американской дипломатии в Европе явилась самостоятельность прежде покорной Турции. Именно здесь в 1947 году зарождалась 'доктрина Трумэна' предопределившая холодную войну. Однако все действительно стало 'не обязательно так'. Турецкий меджлис 1 марта 2003 года запретил американскому контингенту проход к иракской границе с турецкой стороны. Монолитного западного антииракского фронта не получилось.

Интенсивность межатлантического противостояния превзошла все прежние масштабы. Жесткость одностороннего американского подхода к Ираку вызвала недовольство Европы. С другой стороны, в Соединенных Штатах быстро развилась своего рода 'франкогерманофобия'. Это относительно новое - и важное - явление. До сих пор от Германии ждали благодарности за объединение, а от турок - за введение единственной мусульманской страны в западный военный лагерь.

Американские правые, указующие перстом на 'предателей', получили огромную общественную поддержку. Дружественные Европе американские либералы ушли в 'подполье', устрашенные обвинениями в отсутствии патриотизма и т.п. Распалась связь старых либералов по обе стороны Атлантики.

В американском национальном сознании укрепилась мысль, что европейцы и теперь не отказались от наследия Невилля Чемберлена - примирительства - и тем самым предали США.

 

Американская идеология

 

Буш-мл. и его окружение сделали первостепенной задачу установления нового порядка на Ближнем и Среднем Востоке. В программе Америки для Старого Света наиболее важной задачей стало блокирование реализации идеи европейских сил быстрого реагирования. Ведь они шли вразрез с третьим принципом традиционной политики Вашингтона в Европе. Именно ради ликвидации этого проекта министр обороны США Дональд Рамсфелд выдвинул идею создания сил быстрого вторжения НАТО.

Буш-мл. и его окружение заранее дали понять, что операция против Ирака возможна без согласия и поддержки европейцев; что Вашингтон не будет привязан к НАТО, если этот военный блок откажется служить реализации американских интересов.

Тогда-то Роберт Каган и заявил, что следует прекратить делать вид, будто США и ЕС 'одинаково смотрят на мир и его проблемы'. Американцы, дескать, строят новый мир, а европейцы погрязли в самодовольстве.

Подготовка 'неоконсервативной фалангой' нового идейного обоснования американской внешней политики и фиксация этого обоснования в сентябре 2002 года в виде 'доктрины Буша' свершились не вследствие аберрации американского сознания, восстания глобалистов против привычного, отрицания осевой тенденции идейной истории США. Напротив, основные предпосылки поворота к жесткому самоутверждению имеют в американской политической жизни долгую историю.

Наиболее внушительный обзор этой истории сделал историк из Университета Пенсильвании Уолтер Макдугал в книге с названием, говорящим о многом: 'Земля обетованная, государство крестоносцев'.

В этой книге фактически показано, что 'доктрина Буша' не возникла на голой почве, что это не отход от идейной магистрали Америки. Подходы к ней питала богатая традиция. Проследим главные идейные предпосылки.

Таковыми для Америки, которую мир увидел в Югославии, Афганистане и Ираке являются восемь базовых долгосрочных тенденций американской истории и развития политической мысли.

Исключительность. Со времен отцов-основателей Америка никогда не сравнивала себя с другими государствами в твердой уверенности, что такое сравнение неправомочно по определению. Томас Джефферсон мог быть смертельным внутриполитическим противником Александра Гамильтона, но оба они безоговорочно верили в образ своей страны как библейского 'Града на холме'. Живущие в этом граде люди разительно отличаются от остального человечества своей политической и религиозной свободой. Этот град растет и однажды, согласно предсказанию Джефферсона, превратится в 'империю свободы'.

Вот исторически достоверный пример. 4 июля 1821 года президент Джон Куинси Адамс обратился к американской нации как стремящейся к 'установлению свободы и независимости для всех на Земле'. Словеса? Но немного найдется на планете государств, которые бы так открыто и вдохновенно готовили свое видение мира 'для всех на Земле'.

Односторонность. Прощаясь (как президент) с согражданами, Джордж Вашингтон говорит, что 'подлинной политикой для Америки должно быть твердое отстояние от постоянных союзов с любыми частями чужих земель'. А Томас Джефферсон заявил: 'Никаких обязывающих союзов с другими странами'. Даже когда Соединенные Штаты начали в 1812 году войну с Британией, они не пошли на казавшийся логичным союз с противостоявшей Британии Францией.

Традиция жива. В этом можно убедиться, когда Буш-мл. говорит на заседании Совета национальной безопасности, что не стоит долго разводить дипломатию с союзниками: 'На некой точке мы можем остаться в одиночестве. Меня это устраивает. Ведь мы - Америка'.

'Доктрина Монро', провозглашенная в 1823 году, запрещала создание европейскими державами новых колоний в Западном полушарии. Едва ли Америка тех лет могла бы противостоять великим европейским державам, но принцип есть принцип. И Америка говорила 'Руки прочь' всякому, кто пытался приблизиться в окружению растущих Соединенных Штатов. Эта традиция сохранилась до сего дня.

Экспансия. Еще в 1843 году журналист Джон Салливан 'отчеканил' формулу 'очевидное предназначение', имея в виду территориальное распространение североамериканской республики на Запад 'с целью продолжения великого эксперимента свободы и федерального самоуправления'. Президент Джеймс Полк видел в доктрине 'очевидного предназначения' оправдание войны с Мексикой, удвоившей территорию Соединенных Штатов. По мере покупки Луизианы и Аляски, войны с Мексикой и выхода к Тихому океану Соединенные Штаты становились самым быстрорастущим в мире государством, постоянно расширяющим зону своего влияния. Теперь - до нефтяных полей иракского Киркука.

Империализм. Сенатор Альберт Беверидж в 1900 году призвал Америку услышать голос, зовущий ее к мировому могуществу: 'Внутренние улучшения были главной чертой первого столетия нашего развития; владение и развитие других земель будет доминирующей чертой нашего второго столетия... Изо всей расы Бог избрал американский народ как свою избранную нацию для конечного похода и возрождения мира. Это божественная миссия Америки, она принесет нам... все возможное человеческое счастье. Мы - опекуны мирового прогресса, хранители справедливого мира: Попросим же Господа отвратить нас от любви к мамоне и комфорту, портящим нашу кровь, чтобы нам хватило мужества пролить эту кровь за флаг и имперскую судьбу'.

Поколение Бевериджа, Теодора Рузвельта, Генри Лоджа объединило свои убеждения с теоретизированием Альфреда Мэхэна, требовавшего создания военных баз в Карибском бассейне, на Панамском канале, на островах Тихого океана. Эта тенденция никогда не обрывалась, менялась лишь ее интенсивность.

Интернационализм. Великими носителями этой тенденции были президенты Вудро Вильсон и Франклин Рузвельт. Вильсон ощутил сложность задачи переустройства мира в соответствии с американскими идеями сразу же после начала Парижской мирной конференции. 'Президент, - писал Дэвид Ллойд Джордж, - смотрел на себя как на мессию, чьей задачей было спасти бедных европейцев от их стародавнего поклонения фальшивым и злым богам' .

Стремясь искоренить изоляционизм в США и привязать страну к мировой политике, Вильсон сделал решающие шаги в направлении интернационального международного сотрудничества. Однако Сенат США не поверил в то, что Лига наций может быть эффективным орудием американского воздействия на мир, потому-то в этот решающий момент Вильсон и лишился внутреннего политического кредита.

Американский историк Томас Паттерсон полагает, что Франклин Рузвельт определил свои цели на основе либерального интернационализма: 'Восстановление мировой экономики согласно принципам многосторонности и открытых дверей; помощь жертвам войны; предотвращение прихода к власти левых сил; обеспечение безопасности Соединенных Штатов посредством создания системы глобальной обороны; комбинация дружественного подхода к Советскому Союзу и сдерживания его. От образования Организации Объединенных Наций до основания Мирового банка, от создания заморских американских баз до займов по восстановлению, от пересмотра границ до изменения состава чужих правительств мы можем видеть, как американцы хотели реализовать свои послевоенные планы посредством применения силы... Американские планировщики надеялись создать капиталистический демократический мировой порядок, в котором Соединенные Штаты, занимая патерналистскую позицию, стали бы моделью и доминирующей нацией в системе разделения мощи и сфер влияния'.

Сдерживание. Основной смысл знаменитых телеграмм советника американского посольства в Москве Джорджа Кеннана можно выразить одной фразой: 'Мы имеем дело с политической силой, фанатически приверженной идее, что не может быть найдено постоянного способа сосуществования с Соединенными Штатами' . Кеннан дал 'рациональное' объяснение поспешному созданию американской зоны влияния. После так называемой 'длинной телеграммы' (февраль 1946-го) Кеннана проводники экспансионистской политики получили желанное моральное и интеллектуальное оправдание своей деятельности. 'Сдерживание', термин из этой телеграммы, надолго стало популярнейшим символом американской внешней политики. Чтобы 'сдержать' СССР, США окружили советскую территорию базами и военными плацдармами, позади которых оставался зависимый от Америки мир. В это время американские (а не советские) войска находились в Париже, Лондоне, Токио, Вене, Калькутте, Франкфурте-на-Майне, Гавре, Сеуле, Иокогаме и на Гуаме.

Стремление улучшить всю планету. Герберт Гувер в начале 1920-х годов раздавал продовольствие в Поволжье, Франклин Рузвельт в 1944 году создал Мировой банк и Международный валютный фонд. Гарри Трумэн выступил с 'планом Маршалла'. Американцы строили 'лучший Вьетнам'. Буш-ст. обещал странам Персидского залива 'гуманитарные интервенции'. А Клинтон в 1998 году не посрамил Америку мелочностью подхода: 'В наших силах поднять миллиарды и миллиарды людей на планете до уровня среднего класса'. Все это было обещано с высоких трибун в порыве 'сделать мир безопасным для демократии' (президент Вильсон). Весь мир, а не какую-то часть этого мира.

Вот на таком идейном основании строила неоконсервативная администрация Буша-мл. свою мировую политику после того, как сентябрьские террористы подвигли их к более активной внешней политике.

 

Дебаты

 

Новейшие дебаты по трансатлантическим отношениям открыл в 'Полиси ревью' тот же Роберт Каган: Соединенные Штаты замещают Европу в проявлении глубинных стратегических рефлексов. Отсюда - жесткая защита собственного суверенитета, основанная на защите национальных интересов реальполитик, обращение к военной мощи. Америка ответственна за hard power, a Европа - за soft power , то есть лишь за идеологическое обслуживание интересов Запада. Что еще важнее: у США и Европы все меньше общих ценностей.

Европейский ответ Кагану не заставил себя ждать. Важнейшим в этом ответе было согласие с тезисом аналитика: да, различия между двумя берегами Атлантики увеличиваются, а соединительные узы ослабевают. Приток латиноамериканцев и азиатов ускорит этот процесс. Последствия для атлантизма будут разрушительными. Не следует забывать и о различии в главенствующих экономических философиях - этатизм Европы и либерализм Америки, накопления в Европе и колоссальный долг Соединенных Штатов и пр.

США и Европа действительно по-разному смотрят на многое. Религия занимает в США не такое место, как в Старом Свете. Различны методы внедрения демократии, взаимоотношений индивидуума и общества. Америка в отличие от Европы приемлет смертную казнь. Резолюцию ООН о правах развития не приняли лишь США, Япония и Австралия. США покинули ЮНЕСКО и были исключены из Комиссии по правам человека в 2001 году. И многое другое. А после вторжения в Ирак, впервые после Суэцкого кризиса, у европейцев возник вопрос: защищать международное право или демонстрировать солидарность с Соединенными Штатами? Все это подстегивает взаимное отчуждение.

Важно и другое - сорок лет американцы прикрывали европейцев. Но теперь нужда в защите (от Востока) исчезла.

И еще одно немаловажное обстоятельство. Соединенные Штаты в 2004 году израсходовали на испытания и создание противоракетной обороны сумму в 10 млрд. долл. Многие европейцы не одобряют такие траты на подобные цели. Французский сенат пришел к выводу, что 'без сомнения, развертывание НМД (National Missile Defense) негативно воздействует на доминирующую уже долгое время доктрину сдерживания' . Что останется от французского сдерживания в случае полномасштабного развертывания НМД? И кроме всего прочего европейцев бесконечно раздражает отсутствие у американцев желания консультироваться по самым насущным стратегическим вопросам.

Надо заметить, что в Вашингтоне тоже есть люди, понимающие пагубность параноидальных идей, осуществление которых грозит в конечном счете распылением мощи американского гиганта и потерей наиболее важных союзов. Внутри Белого дома, Капитолия, Пентагона идут внутриведомственные схватки. И европейцы внимательно следят за ними.

События вокруг Ирака катализируют эти процессы и усугубляют различия. Показательна реакция Вашингтона на оценки вторжения в Ирак и возникшее в связи с этим желание Белого дома 'наказать' Францию, 'компенсировать' усилия Блэра, 'игнорировать' Шредера. Это нечто новое в атлантических отношениях.

 

Взгляд из Европы

 

С европейской точки зрения исламский терроризм и ближневосточный конфликт - явления уникальные, но не определяющие. Главными обстоятельствами мировых (в том числе и межатлантических) отношений являются более широкие процессы: нарушение мирового равновесия после падения коммунизма, ускорение процесса глобализации, прогресс в европейском строительстве. И то, что, будучи основанными беглецами из Европы, Соединенные Штаты стали противостоящим Старому Свету полюсом.

У европейцев нет истовой американской веры в то, что именно они ведут борьбу между добром и злом. Европейцы прекрасно понимают, что американизм подразумевает не что иное, как неподчинение правилам, придуманным другими (будь это Киотский протокол или Международный суд в Гааге).

С точки зрения европейцев мир утратил баланс. И вторжение американо-британских войск в Ирак убедило в этом даже скептиков. Могущественное меньшинство уже не спрашивает санкции мирового сообщества на военные экспедиции. И по понятным причинам нет и не может быть в обозримом будущем коалиции, уравновешивающей колоссальную мощь Соединенных Штатов.

Итак, есть несравненная мощь, есть желание и готовность эту мощь использовать, есть идеологическое обоснование использования этой мощи. Нет только противовеса.

Насколько затянется этот 'мертвый ход' однополярности? Европейцы боятся, что на десятилетия. А это означает, что условия для настоящего диалога Вашингтона с Брюсселем еще долго не созреют.

 

Два столпа

 

Друг другу сейчас противостоят два сопоставимых по макропоказателям столпа:

- 300 млн. американцев с ВНП в 12 280 млрд. долл.

- 400 млн. западноевропейцев с ВНП в 13 700 млрд. долл.

Между 1990 и 2001 годами американская экономика увеличилась на 27%, тогда как западноевропейская - лишь на 15% . Уровень безработицы в США упал до фантастически низких 4%. Абсолютная и относительная мощь Америки достигла невиданных высот.

Доля США в мировом валовом продукте увеличилась между 1996 и 2000 годами с 25,9 до 30,4% . Годовой доход в расчете на каждого американца составил 38 тыс. долл. На США приходится 35,8% мировых расходов на разработку новых технологий. Америка инвестирует в высокотехнологичные области больше, чем вся Европа.

Военная мощь США превосходит военную мощь ее союзников по НАТО, вместе взятых.

Этот гигант позволяет себе действовать без оглядки на международные обязательства и организации. Волю к доминированию подпитывают и четко выраженное национальное самосознание, и констатация того, что Америка - военный колосс (см. табл.).

 

Расходы на исследования и развитие (в млрд. долл.)

 

 

Военные расходы

Гражд. расходы

Общие расходы

Европейский союз

12

49

61

Соединенные Штаты

46

37

83

(источник: 'Questions internationales', №9, septembre-octobre 2004, p. 61).

 

В текущем финансовом году США израсходуют в этой сфере 399 млрд. долл. На всю Западную Европу, которая с 2003 года осуществляет общие военные программы, приходится 163,3 млрд. долл. (больше всех на военные программы тратится Британия - 38,4 млрд. долл.; Франция отводит на это - 29,5 млрд. долл.; Германия - 24,9 млрд. долл.).

США и Европа - не только военные, но и торговые игроки. С одной стороны, тенденции к глобализации сближают эти два столпа. С другой, узость рынка затягивает новые узлы противоречий между ними. На конференции в Дохе (сентябрь 2003 года) США и Европа выработали некоторые правила поведения, призванные предотвратить взаимные удары.

Любопытно, что на нынешнем этапе ЕС представляет собой более значимую торговую величину, чем Америка:

экспорт ЕС-2450, импорт ЕС-2447, экспорт США-694, импорт США-1202

(источник: 'Questions internationales', №9, septembre-octobre 2004, p. 48).

Что касается двусторонней торговли ЕС и США, то цифры таковы:

Импорт США из ЕС - 232, экспорт США в ЕС - 144

(в млрд. долл.)

(источник: 'Questions internationales', #9, septembre-octobre 2004, p. 48)

 

По линии США-ЕС осуществляется не менее 50% мировых инвестиций. Оба центра опасаются подъема Китая и Индии - именно в этом случае проявляется их солидарность.

 

Фрагментация Запада

 

Американское могущество покоится на политико-военном контроле Соединенных Штатов над вторым по геостратегическому могуществу центром мира - Западной Европой, оформленным во второй половине 1940-х годов. Дружественность западноевропейского региона, его нынешнее открытое или молчаливое согласие (несмотря на разногласие разного рода) с курсом Вашингтона являют собой основу американского мирового могущества.

Но в это условие глобального могущества Америки вкрадывается новое обстоятельство. Речь идет о различии в демографической эволюции двух регионов.

Главным показателем является наличие исламского элемента и соотношение этого элемента с общей массой населения в двух главных западных регионах. Начало 1960-х годов принесло в мир Запада совмещение двух процессов - окончание 'бэби-бума' и деколонизацию. Человеческое воспроизводство упало на Западе ниже отметки 1,5 ребенка на семью (для сохранения демографического статус-кво необходим уровень 2,1 ребенка).

Производители в западноевропейских странах в условиях установившихся систем 'welfare state' и неготовности среднего класса оставлять рабочую силу для конвейерного и 'грязного' производства, обратились к готовым источникам рабочей силы, которые синхронно создавала деколонизация и процесс формирования новых стран с неустойчивой экономикой.

Этими источниками для Франции стали Алжир, Марокко, Тунис и страны бывшей французской Западной Африки; для Германии - Турция, для Британии - Индия, Пакистан и Вест-Индия, для Голландии - Индонезия и Суринам, для Бельгии - Бельгийское Конго. (В Соединенные Штаты в это же время устремились низкооплачиваемые рабочие из Мексики и Пуэрто-Рико). Эти рабочие уже получили первоначальную подготовку на плантациях, примитивных фабриках, несложных заводских линиях, в системе обслуживания колониальных администраций. Перебазироваться в прежнюю метрополию им часто помогало знание ее языка, связи с колониальной администрацией и военными кругами этой метрополии.

Историческим фактом является то, что самый большой сегмент прибывшего в Западную Европу 'дополнительного' населения оказался мусульманским.

Именно молодые мусульмане стали ядром необходимого Европе контингента рабочей силы. Полустолетием ранее представителей иной культуры и религии встретил бы вал недоброжелательства. Но на фоне великих военно-социальных катастроф первой половины двадцатого века в Европе образовался 'фронт терпимости' к представителям иной культуры, что и помогло новопришельцам преодолеть первоначальную неприязнь.

В результате в отдельных странах Европы сформировались мусульманские общины. Члены таких общин составили до 10% населения этих стран, постоянно (сейчас и в будущем) наращивая объем своего присутствия.

 

Страна меньшинств

 

В Соединенных Штатах, как известно, англосаксонское большинство страны было значительно разбавлено массовой иммиграцией 1890 - 1910 годов, когда на Эллис-Айленд высадились славяне, евреи и итальянцы из Восточной и Южной Европы. Обеспокоенный правящий класс Америки с впечатляющей энергией провел своего рода операцию по американизации прибывших, всячески стимулируя работу 'плавильного тигля'.

Бурный экономический рост помог включению новопришельцев в средний класс.

Обеспокоенность по поводу 'изменяющей Америку' иммиграции привел к принятию в 1924 году Иммиграционного Акта запретительного свойства. На протяжении четырех десятилетий США жестко ограничивали въезд в страну новых иммигрантов. Это помогло ассимилировать приехавших ранее славян, евреев и итальянцев в общей структуре американского общества.

Примечательно и то обстоятельство, что тогда не наблюдалось массового притока иммигрантов из американской колониальной империи, Латинской Америки и из Филиппин.

Между 1920 и 1960 годами Америка, несколько изменив свое лицо, сохранила главные из предшествующих демографическому притоку характеристик. Да, евреи несли с собой марксизм, а итальянцы - анархизм. Но оба явления были изжиты как болезни роста, уступив место либеральной демократии, свободному рынку и конкуренции индивидуумов.

Ситуация изменилась с принятием Иммиграционного Акта 1965 года, открывшего ворота самой богатой страны мира перед новой волной иммиграции. Заметим, прежде всего перед неевропейской иммиграцией (перед иммиграцией из Европы режим был устрожен). Теперь в Америку направились потоки иммигрантов из Латинской Америки (Пуэрто-Рико, Мексики, Доминиканской Республики, Гаити, центральноамериканских стран), Южной Кореи, Южного Вьетнама, Тайваня, Филиппин.

Одно можно сказать твердо: в Западную Европу и США направляются два очень разных потока иммигрантов.

Различие этих потоков подчеркивает самый продолжительный конфликт современности - между мусульманами и израильтянами, приобретший еще большую значимость сейчас. В Западной Европе мусульман более 5%, в США их меньше 1%.

Глава исследовательской группы 'Америка и Запад' Джеймс Курт характеризует возникшую ситуацию так: 'Ясно выраженное различие между Европой и Америкой заключается в относительной силе мусульманского и еврейского сообществ - мусульмане сильны в Европе и слабы в Америке, евреи слабы в Европе и сильны в Америке - это уже создало великую разделительную линию между Европой и Америкой' .

 

Расколотая Европа

 

Не меньшее разделяющее значение имеет фактор образования и в Западной Европе, и в Соединенных Штатах ситуации наличия 'двух наций'.

Не будет преувеличением сказать, что внутри главных западноевропейских стран создается весьма отчетливая ситуация, когда главенствующая (пока) нация будет все больше стареть, а мусульманское меньшинство будет молодеть, накапливая неприятие к правящему слою. Что самое важное: огромный исламский анклав в главных западноевропейских странах будет не частью западноевропейского населения, Европейского союза (и привилегированного региона американской империи), а частью мировой исламской уммы.

Как предсказывает Джеймс Курт, живущая в Западной Европе мусульманская часть мирового ислама 'обретет характер заселенного инородного анклава, и образовавшиеся в одном и том же регионе две нации будут смотреть друг на друга с презрением; в новой антиевропейской нации будет расти ярость, а в среде старой европейской нации распространится страх. Это создаст благоприятные условия для эндемического исламского терроризма, направленного против запуганного некогда имперского населения'.

В результате постимперская иммиграция - бумеранг западноевропейского имперского прошлого - расколет Западноевропейский регион, являющийся ныне главным союзником единственной сверхдержавы.

Не может быть сомнения в том, что это ослабит Североатлантический союз и отразится на межкультурных и экономических связях. Менее 5% мирового населения - население Соединенных Штатов - вольно или невольно лишится главной опоры. Разумеется, это будет многолетним процессом, но альтернативы ему пока нет.

 

Расколотая Америка

 

И в самих США будут протекать важные процессы. Испаноговорящие (37 млн. человек) будут стремиться к созданию политической компоненты своего растущего экономического и социального влияния в Штатах. Кроме того, не видно альтернативы формированию внутри США двух наций. Первая будет включать в себя евро-англичан, говорящих по-английски представителей потомков европейских народов. Это будет богатая, но старая и слабая нация. Вторая нация включит в себя посланцев латиноамериканских народов. Эта нация будет бедной, но молодой и энергичной. Неизбежны взаимные подозрения, доходящие до ярости. Весьма возможно появления латинского терроризма (по типу исламского).

Характерной чертой Америки станут закрытые цепями и стенами богатые белые пригороды, ощетинившиеся против экстремистов 'бронзовой расы'. Такие стены уже стоят в юго-западных штатах Америки. Именно это обстоятельство окажется главным в национальной жизни современной 'единственной метрополии'.

Не нужно даже смотреть в магический кристалл, чтобы предсказать увеличение проблем национальной безопасности США, а не ожидаемое уменьшение этих проблем.

Джек Снайдер из Института войны и мира Колумбийского университета пишет: 'Ради безопасности своих европейских владений Наполеон и Гитлер пошли на Москву, и их поглотила русская зима. Германия кайзера Вильгельма попыталась предотвратить свой крах посредством подводной войны, что обернуло против нее всю мощь Соединенных Штатов. Имперская Япония, завязнув в Китае и натолкнувшись на нефтяное эмбарго Америки, попыталась пробиться к нефтяным месторождениям Индонезии через Перл-Харбор. Все хотели обеспечить свою безопасность посредством экспансии, и все кончили имперским коллапсом'.

Будут ли США отчаянно удерживаться на имперских позициях или сумеют, подобно Британии в ХХ веке, мирно сдать их? Пример Британии изучается в современной Америке с удвоенным вниманием. Свежая работа Найэла Фергюссона о подъеме и спаде Британской империи стала буквально обязательным чтением. Истратив непропорционально большие ресурсы в войне с бурами, видя одновременно подъем в Европе Германии, Британия отказалась от стратегии 'блестящей изоляции' (что в применении к Соединенным Штатам является стратегией односторонности). Это и повело Лондон к союзу равных с Францией и Россией.

История учит, что односторонние действия не спасли колоссальную Испанскую империю в семнадцатом веке (герцог Альба в Нидерландах), не помогли Людовику XIV сохранить французское преобладание в Европе в начале восемнадцатого века (маршалы Короля-Солнца на Рейне), не укрепили мир Наполеона (московская экспедиция Великой армии), не помогли кайзеру и фюреру ('план Шлиффена' и 'Барбаросса').

 

Две интеграции

 

Два региона параллельно устремились к интеграционной цельности.

На северо-западе Евразии Европейский Союз в 2004 году очередным прыжком расширил ареал своего влияния. Одновременно администрация Буша-мл. поставила цель охватить интеграционным процессом все Западное полушарие - от Аляски на севере до мыса Горн на юге.

Эти интеграционные процессы значительно различаются. В Западном полушарии интеграционный процесс имеет четко обозначенный центр - Соединенные Штаты. И именно на их орбиту выходит Канада, чей ВНП равен триллиону долларов, полутриллионные Мексика и Бразилия, нефтеносная Венесуэла, медно-никелевая Чили, бездонная Амазония и аргентинская пампа.

Все органично и централизованно. Есть центр и периферия. Допуск на богатейший в мире рынок - североамериканский - привлекает все республики и полудиктатуры Латинской Америки. Создается наиболее обширная в мире зона свободной торговли, охватывающая более 800 млн. человек. Ясно, кто выносит решения: статус Вашингтона неоспорим.

В Европе интеграционный процесс, охватывающий 400 миллионов человек, идет собственным путем. По внешним показателям - единая валюта, единый парламент, Европейская комиссия, нарождающаяся общая армия, совместный бюджет - эта интеграция может считаться самой продвинутой в мире. Это общепризнанно - как и то, что европейский интеграционный процесс уже явил свои слабые стороны.

В отличие от Западного полушария в Европейском союзе нет стержневой страны. На роль такого центра претендует Германия (ВНП 2,5 трлн. долл.), но этот центр не имеет черт безальтернативности США. Германия не настолько превосходит соседей, ее рынок ограничен, ее казна занята абсорбцией земель бывшей ГДР, ее армия ограничена международными соглашениями, на ее территории размещаются иностранные войска. Против германского лидерства выступает и историческая память соседних народов, отсутствие у Берлина надежной территориально-сырьевой базы, мощь соседей-претендентов на лидерство - Британии и Франции.

 

Предварительные итоги

 

Ситуацию весьма точно оценил министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин, заявивший, что '11 сентября указало на несозданность настоящего мирового сообщества'. Еще вчера весь западный мир во главе с США категорически отвергал возможность наказания до суда, а затем он стал бомбить Афганистан и Ирак, основываясь на хорошо знакомых нам косвенных доказательствах. Еще вчера этот мир превозносил беспристрастные средства массовой информации, отстраненный объективный анализ, а теперь он приступил к более понятным нам поискам справедливости до предъявления доказательств.

Мы наблюдаем кризис мирового общежития как системы. Позволим себе напомнить, что и Лига Наций, и ООН создавались с целью формирования организационной базы для мировой солидарности народов. А не для фиксации материального и духовного разобщения.

 

Политический класс

№1 январь 2005, стр. 88-95


Реклама:
-