Журнал «Золотой Лев» № 63-64 - издание русской консервативной мысли (www.zlev.ru)

 

К. Раш

 

ЛЕДОВЫЕ ЛОЦМАНЫ СВЯТОЙ РУСИ

 

ВДОЛЬ ФАСАДА РОССИИ, В ПОЛЯРНОЙ НОЧИ идут линейные атомные ледоколы и ведут караваны судов. Арктические исполины взламывают лед и в тысячах огней входят в устья великих сибирских рек — Оби и Енисея. За собой они уведут караваны с никелем, нефтью, оловом, сжиженным газом, лесом, со всем тем, чем Господь благословил Святую Русь. Недра родной земли по вере святых отцов есть Божье благословение верному ему народу. Таких морских караванов не увидишь нигде в мире, ибо ни у одной страны на земле, кроме России, нет своего атомного ледокольного флота, как нет нигде в иных пределах рудников, заводов и шахт выросших среди бараков Норильсклага, и сработанных руками невинных мучеников. Последнее обстоятельство делает недра и заводы трижды священными, а нашу судьбу абсолютно самобытной.

"Норильский никель" правильнее было бы назвать "Сибирский никель", ибо зона ответственности и влияния компании далеко выходит за рамки Норильска и захватывает едва ли не весь Северный морской путь и обширные пространства Русского Севера, на порты которого базируются ледоколы и транспорты. Что до могучего Енисея и морского пути, то они для Норильска, не имеющего железнодорожной связи с материком, буквально — "дорога жизни". Без этих водных коммуникаций Норильск просто вымер бы в короткий срок. По Енисею и морскому пути, который правильнее было бы назвать не "Северным", а "Сибирским", не только вывозится металл, но и завозится вся техника, оборудование, продовольствие — словом почти все, что обеспечивает жизнедеятельность рудников, заводов, портов, поселков и самого города на вечной мерзлоте — Норильска.

Добиться навигации по северным морям России из Мурмана, т.е. Атлантики в Тихий океан, было главной жизненной задачей Ломоносова. Он мечтал завершить дело Петра Великого, которого он называл "се Бог твой, Россия" и из своей родины Холмогор достичь Амура, Японии и Китая. Ломоносов в записках императрице Северный Ледовитый океан чаще называл "Сибирским океаном". Он еще крепко был связан с родной почвой. Это сейчас депутаты всех уровней вслед за бомжами стали употреблять термин "севера". Они же бессмысленно жуют термины безродные вроде "регион", "мегаполис", "район". В старину термин "земля" и "княжество" были синонимами. В ФРГ и сейчас "земли", а в Англии и США "графства", только в несчастной России "зоны" и "лагеря" поменяли на "регионы", а граждан на "население", как лагерную пыль.

Уже более сорока лет въезжающего в Новосибирский научный центр встречает ударный транспарант со словами Ломоносова: "Российское могущество прирастать будет Сибирью". Мысль Ломоносова здесь обрезана, ибо фраза усечена. Создатели Академгородка были людьми колоритными, но односторонне одаренными и детьми своей эпохи с марксистским горизонтом, атеизмом и изрядной долей технократической спеси. Им невдомек, что высшим образованием может быть только гуманитарное образование. И то не всякое, а только классическое и фундаментальное. Разумеется, самообразованием можно восполнить любые пробелы, если одаренность и терпение позволят.

Норильск такой же, по сути, соцгородок, как и Новосибирский Академгородок. Самое страшное наследие всех соцгородков — это абсолютная и даже изуверская атрофия исторической памяти. Во всех этих братсках, дубнах, норильсках, дивногорсках, королевах, звездных городках нет ни одного духовного центра, так как нет ни одной церкви. Эти города начинались ни с Божиих храмов, ни с ратуш, управ или иных центров самоуправления, ни с рынков, а с типового плана и типовых жилищ с надзирающими органами управления.

Как сказал Аполлон Григорьев: "Ничего я так не страшился, как жить в городе, лишенном памятников". Такой город глубоко враждебен человеку, холоден и бездушен.

С 20-х годов ушедшего века и до перестройки ставропольского "чудотворца" на всем пространстве СССР были построены тысячи новых городов! Их называют до сих пор городами, но на самом деле это поселения, ибо кроме беспамятства лишены до сих пор и подлинного гражданского самоуправления.

Братск на Ангаре, Норильск и Дивногорск на Енисее, Академгородок на Оби, Комсомольск-на-Амуре — все эти соцгородки стоят на водных путях, которые объединяются в одну систему Северным морским путем, который начинается в Мурманске и кончается во Владивостоке. Мурманск был заложен императором Николаем II как Романов-на-Мурмане, а во Владивостоке он цесаревичем собственноручно заложил вокзал будущего Транссиба в 1891 году.

Ученые не случайно обрезали слова Ломоносова о могуществе России, которое "прирастать будет Сибирью". Они уже не понимали его души и верности коренным устоям России. До сих пор и через сорок пять лет в сибирском Академгордке на 50 тыс. жителей нет ни улицы Ломоносова, ни улиц, посвященным беззаветным ученым XVIII века, которые десять лет скитались по дебрям Сибири и которых справедливо называли "странствующей академией". Нет ни одной улицы имени великих двухсотлетних подвижников Северного морского пути, как нет улицы даже сибиряка Менделеева. И этих имен вы не встретите ни в одном новом соцгородке за Уралом. Вот почему они и сейчас "родную землю" в Думе расчленяют на регионы.

Соцгорода основывали этнические евнухи, люди без Бога, без собственности, без национальности, без прошлого вроде диссидента Зиновьева.

Как человек, проведший многие годы в Академгородке на Оби под Новосибирском, могу засвидетельствовать, что типовое беспамятство, не всегда осознанная, но главная причина тревог, неудовлетворенности и бегства из соцгородов. Жизнь без памяти, лишенная духовного измерения, жестоко мстит детям.

Покойный член-корреспондент Академии Наук, известный филолог Аврорин не раз с горечью рассказывал, что каждый раз, когда он на Президиуме Сибирского отделения Академии Наук поднимал вопрос о необходимости для научного центра музея истории и освоения Сибири, то раздавался в ответ издевательский хохот ученых-технократов и макроэкономистов.

В этом сытом хохоте увешанных учеными степенями отцов семейств слышались раскаты преисподней. Не случайно Владимир Соловьев, предрекавший страшное нашествие желтой расы в своих предсмертных пронзительных прозрениях, видел последнего убийцу России в лице безродного технократа.

Теперь сотни тысяч этих безродных технократов, к тому же нечистых на руку, сбежались во все структуры власти. Более "удачливые" нашли свои серебренники в заграничных научных центрах.

Так или иначе, достоинство и память являются проблемой всех проблем России. От беспамятства разрушаются семьи, слабеют армия и государство, сиротеют дети и обезлюдиваются священные пространства Сибири и России в целом.

Но вернемся к Северному морскому пути, без которого нет северного завоза, нет богатейшего в мире шельфа, нет маневра двумя океанскими флотами — Северным флотом на Атлантике и Тихоокеанским, и нет вывоза нефти мимо Печоры и газа мимо Ямала в устье Оби и никеля из Енисея — словом, нет полноценной жизни державы.

Ломоносов, обладавший наиболее сильной памятью, пророчествовал: "Могущество России прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений Европейских в Азии и Америке". Для уличного транспаранта длинновато. Ученые в Академгородке оставили только четыре первых слова, а именно: "могущество России прирастать будет Сибирью", но ни при каких обстоятельствах не должны были быть отброшены слова и "Северным океаном", ибо без океана нет ни Сибири, ни приращения.

Освоение Северного морского пути, как завета Великого Петра, которого Ломоносов боготворил, было всепоглощающей мечтой великого помора и главным делом жизни. Как сам он отмечал: "с детства лелеянного плана северной экспедиции". Слово "с детства" особенно драгоценно. Ломоносов понимал, что это будет путь в Тихий океан и далее в Японию и Китай, который страстно искал святой преобразователь Руси, Отец Отечества, посылая экспедицию Беринга.

Сегодня жители почти всего Красноярского края — от Таймыра на востоке и до Мурмана на западе — с полдюжиной северных городов связаны жизненно с речными и морскими путями и портами норильского никеля и его рудников и предприятий. Опыт показывает, что нигде в России люди так не дорожат преданиями и историей родного края, как отрезанные от материка зимовщики и жители заполярных поселков. Живая нить с прошлым помогает преодолеть оторванность и пережить долгие полярные ночи. Мечту, которую с детства лелеял Ломоносов, должна бы одухотворять и наших детей в Сибири, и по всей стране.

Мы теперь знаем твердо, что нравственное состояние работающего и его семьи является основным фактором в производительности и успехах предприятия. Для оторванного от общей жизни Севера это особенно бывает обостренно. История освоения Сибири, его герои, жертвы и предания должны бы входить в сферу социальной ответственности компании "Интеррос", хозяйки "Норильского никеля", и являться этическим стержнем их менеджмента. История освоения Северного морского пути может стать захватывающей историей в школьных учебниках и глубоко привязать ученика к родному краю.

Эта же проблема важна для Газпрома, который получает девяносто процентов газа с полуострова Ямал, и для нефтяных компаний Среднего Приобья со столицей в Сургуте, где качают половину российской, а точнее, сибирской нефти. И Газпром и "ЛУКОЙЛ" через Обское устье широко пользуются Северным морским путем, когда вывозят за рубежи православной России ее "Божие благословение". "ЛУКОЙЛ" уже начал строить танкера ледового класса. Господь щедро одарил Россию. В нашей Арктике сосредоточено две трети мировых запасов нефти и газа, которые приводят в крайнее возбуждение всех соседей России. Они лезут к "сотрудничеству" в зоне Севморпути через все щели, пользуясь церебральной национальной расслабленностью наших соотечественников или людей, падких до сребреников.

На одну платформу для месторождения Приразломное в Печерском море потребуется 75 тысяч тонн высококачественной стали. Металл для ледостойких буровых платформ готовят в научном институте "Прометей" академика И. Горынина в Петербурге, Институт лидирует в мире в этой отрасли. Штокманское месторождение в Баренцевом море в 500 верстах от Мурманска потребует дорогой стали в три раза больше. Чтобы транспортировать газовый конденсат, надо будет проложить три нитки трубопровода. Им предстоит отработать половину столетия под громадным давлением в 150 атмосфер.

Одно Штокмановское месторождение может снабдить энергией все страны мира в течение всего наступившего столетия (!) От одной этой мысли американцы в Пентагоне и ЦРУ, чтобы пристроиться к нашему шельфу, готовы остаться без штанов, но создать ПРО. Богатства российского шельфа меняют все акценты в мировых ресурсах и стратегии на планете. Россия остается держателем мировых богатств, прилегающих к областям Северного морского пути.

Один из основных показателей боеспособности Вооруженных Сил любого государства — есть их мобилизационная готовность. Но таковая никогда не будет осуществлена без мобилизационной готовности нации или, если угодно, всего гражданского общества.

Идею создания "мореплавательной академии" выдвинул впервые в 1759 году все тот же великий помор Михайло Ломоносов. Сегодня главная Военно-Морская академия действует в Петербурге и носит по праву имя адмирала Кузнецова. Задача академии, после потери наших баз на Черном море (Одесса, Николаев, Херсон) и Балтике (Таллин, Рига, Виндава (Вентспилс), Либава (Лиепая), а при Хрущеве утрата базы Поркалла — Удд (Финляндия) и Порт-Артура (Китай) не посыпать голову пеплом, а энергично менять кругозор и оперативное построение Военно-Морских Сил и повернуться лицом к важнейшей операционной зоне флота, которая совпадает с Северным морским путем и мировыми задачами русского флота.

К сожалению, в последнее десятилетие снизился военно-духовный потенциал флота, а с ним и оперативный кругозор. Не случайно не нашел своего места в современном флоте наш, бесспорно, "моряк № 1", адмирал Игорь Касатонов. Наступило, как и во дни февраля, "время прохвостов" или людей робких с провинциальными запросами. Тогда, в феврале 1917, когда была растоптана линия военного министра адмирала Григоровича, Столыпина, государя Николая II, Колчака, Верховского и командующего Балтийским флотом Эссена, который готовил русский флот к тому, чтобы он стал первым на морях мира, тогда вынырнули на политическую сцену адвокаты вроде Керенского. О последнем великий физиолог Иван Павлов, знавший Керенского, горестно воскликнул: "такая сопля и во главе государства. Он же все погубит". Керенский выдвигал подобных себе. Так, при его содействии начальником Военно-Морской академии, основанной Петром Великим, был назначен суетливый профессор-плагиатор с брюшком Кладо. Последний выпросил себе у Временного правительства звание генерал-майора по флоту. Кладо, несмотря на реверансы, был за служебную роль флота по отношению к армии, за корабли прибрежной зоны — словом, за идеологию, которую Англия двести лет внушала в слабые ордынско-континентальные головушки безродных отечественных грамотеев. Сегодня, после того как, несмотря на послевоенную разруху, Сталин и адмирал Кузнецов заложили основы атомного мирового флота, адмирал Горшков вывел его в мировой океан, после этого прорыва вновь в фаворе у не плававших моряков-бюрократов посредственный, двусмысленный и бескрылый Кладо.

Вся система геостратегической оперативной обстановки должна быть решительно изменена в пользу арктического шельфа, где сосредоточены основные энергетические богатства. Господь благословил ими Россию. Под льдами нашей Арктики будут надежно укрываться и российские подводные крейсера, основные носители ядерного меча державы.

Наступило столетие флота в судьбе России и, прежде всего арктического флота.

В 1899 году Петербург встречал прославленного арктического исследователя, норвежца Фритьофа Нансена. Чествование проходило в зале Дворянского собрания. Вице-председатель Императорского Русского географического общества П.П. Семенов-Тянь-Шанский после грома овации в честь гостя сказал: "Живой интерес всей России к исследованиям доктора Нансена объясняется не только большой популярностью географической науки, но и положением, которое Россия занимает на земной поверхности.

Действительно, если мы обратим внимание на распределение материков вдоль Полярного круга, то окажется, что из 3600 этой параллели 1340 падают на материки Нового Света, распределяясь между Соединенными Штатами, Канадой, Данией (владеющей Гренландией. — Прим. авт. ), а 1760, на материки Старого света, распределяясь очень неравномерно: между Россией — 1600 и Скандинавией — 100 . Эта последняя страна со своими отважными мореходами имеет громадное превосходство в том отношении, что обладает единственным уголком прибрежья Северного океана, действительно пригодного к обитанию".

Семенов-Тянь-Шаньский не сказал, что Россия владеет не только большей частью мировой Арктики, но она и единственная из северных стран, чьи великие реки впадают в Северный океан, что коренным образом меняет роль России в Северном полушарии и в своем национально-государственном самосознании.

Россия более других стран испытывала "тиранию льдов". Она же создала первый в мире ледокол "Ермак", а позже и единственный в мире атомный ледокольный флот. Льды, сковывающие фасад России, не есть ее несчастье. Напротив, замерзающий порт, при всех неудобствах, надежно защищает наши приморские города и берега от супостата. Льды — тоже благословение Господне для России, они посланы ей не только как защита, но и как испытание. Семенов-Тянь-Шаньский — благородный ученый-патриот, но вполне уже обмирщенный. Он уже не был способен осознать, что Северный морской путь — главная стратегическая дорога России, проходит нашими родными северными морями, и к приезду Нансена уже вся освоена святыми подвижниками Руси, начиная от Печенгского монастыря на границе с родиной Нансена, через Соловецкую твердыню с ее чудотворцами Зосимой Савватием и Германом и далее до мыса Дежнева и бухты Провидения на Чукотке и Камчатке, местах подвижничества св. Иннокентия. В народе говорили: "от Холмогор до Колы — тридцать три Николы". По договору с Норвегией и Швецией область Кольского полуострова, населенная лопарями, принадлежала Новгороду Великому. В 1533 году преподобный Трифон Печенгский освятил церковь Святой Троицы в устье Печенги и положил начало Печенгскому монастырю. Расцвет монастыря совпадает с царствованием Ивана Грозного, который считал себя иноком и Государем-игуменом русской земли. В монастыре подвизалось уже до полусотни человек братии и до двухсот трудников. Печенгский монастырь стал вскоре крупнейшим владетелем морских судов и располагал собственными верфями. В 1590 году шведский отряд вероломно напал на монастырь и проявил изуверскую жестокость. Они зарубили 116 насельников монастыря. По преданию — лопарей из горящего монастыря, в небо взвились 116 белоснежных лебедей — души невинно убиенных. В наши дни Трифоно-Печенгский монастырь вновь возрождается. Там восстановили церковь Бориса и Глеба. Печенгский монастырь с первого дня — морская обитель, и потому его насельники, предшественники исследователей Северного морского пути, который на самом деле не "Северный", а Святой морской путь.

До патриарха Никона со вскрытием рек пол-России устремлялось на стругах и кочах в северные обители. Посещение Соловецкого монастыря приравнивалось к паломничеству в Святую Землю. Пушки Соловецкого монастыря в 1668 году возвестили о полном разрыве древлерусского благочестия с государством. Началась беспримерная десятилетняя осада. Монахи готовы были умереть, но не примириться с Никоновским надругательством над русской верой. Соловецкая морская твердыня пала за неделю до кончины царя Алексея Михайловича. Петру I было только четыре года.

МУЖИКОВАТОЕ ТЩЕСЛАВИЕ НИКОНА раскололо русскую церковь и оскорбило душу народа. Если надо уничтожить любое государство или веру, надо заразить его элементом всемирности, надо лишь добавить приставку "пан" — и явление будет истощено и размазано по пространству. Неважно панславизм — это пангерманизм или пантюркизм. То же относится к панправославию. Никон возмечтал о панправославии под эгидой Москвы. Нашил на туфли кресты, как папа римский. Заказал себе тиару, напоминающую скафандр водолаза, и стал править книги по подобию тех, которые были напечатаны в униатской Флоренции. Но народ не безмолвствовал тогда. С 1441 года, со времени разрыва Руси при Василии II с Константинополем, после того как византийский патриарх и император целовали туфлю папы, русский народ уже двести лет до Никона как уверовал, что он единственный и последний на земле народ, сохраняющий подлинное христианство. Эта вера позволила народу раздвинуть царство из междуречья Оки и Волги до Тихого океана и пройти весь Северный морской путь и породить Великого Петра. Но пришло время, и народ безродный панславизм поменял, уже подготовленный безверием, на еще более безродную всемирность. Когда "Третий Рим" сменил "Третий интернационал", Соловецкая святая обитель стала застенком, а в алтарях были устроены нужники. Но первым предтечей III Интернационала, как ни странно, был именно цареборец Никон.

В год объявления царем 10-летнего Петра 1682 году в Пустозерске в устье Печоры был сожжен в срубе великий писатель и апостол Аввакум Петров. Жар его сруба до сих пор согревает весь Северный морской путь.

В бывших лагерях вдоль побережья от Соловков до Колымы и мыса Шмидта лежат в вечной мерзлоте нетленные останки миллионов святых мучеников ГУЛАГа. Вся Арктика и Северный морской путь — это наши палестины, на века согретые мощами мучеников.

Зимник от мыса Шмидта, что напротив острова Врангеля, пересекает Чукотский полуостров и через ровно 210 километров достигает залива Креста в бухте Провидения. На этой опасной дороге можно не смотреть на спидометр. Ровно через каждые десять километров остатки концлагеря с торчащими столбами бараков и каменная комендатура из глыб. В каждом лагере держали 10 тысяч зэков. Всего 210 тысяч заключенных — по человеку на метр. Они пробивали в войну дорогу к заливу, чтобы вывозить олово. Автор этих строк зимой 1978 года проехал 210 километров туда и обратно. По краям этой священной дороги до миллиона бывших строителей в мерзлоте. Они дождутся Второго пришествия. На мыс Шмидта в 1934 году вывозили "челюскинцев". Эта дорога заслуживает храмов в начале и конце пути и часовен около каждой из 21 комендатур, хотя по всей дороге ни одной живой души сегодня. Без этого наше существование бессмысленно и преступно. Но кто первый вспомнит о невинно павших на дороге между двумя океанами — Северным и Тихим, и о тех, кто пал сраженный в мерзлоту НорильскЛАГа или наспех зарыт вдоль тысячекилометровой трассы от Магадана до Усть-Неры? Видимо, Русская Православная церковь. Но она за полвека не вспомнила о них. Все церкви призваны Спасителем к воинствованию. Память воинствует первой. Но, увы, пока наша церковь только способна собирать номенклатурно-помпезные соборы религиозных и политически немощных людей. Но коли все дороги и области примыкают к морям, то роль первопроходца по сооружению памятных крестов, часовен и церквей в наших палестинах могут взять на себя моряки из Движения поддержки флота во главе с Ненашевым. Такие подвижнические шаги укрепили бы безмерно наш флот на Атлантическом фланге — от Печенгского монастыря до бухты Провидения на Тихом океане и далее до Курил, где ждут своей часовни морские пехотинцы, павшие на Курилах в 1945 году.

И дело это надо совершать с тем же настроем, который Ломоносов рекомендовал морякам экспедиции Чичагова, отправлявшимся в 1765 году на поиски прохода по Северному пути: "чтобы единодушным рачением и якобы единым сердцем и душою внимали, прилежали и усердствовали, имея всегда в мыслях, что будучи единого Отечества дети и простираясь к единому славному и полезному делу не долженствуют дать ниже малейшего места раздражению".

Ломоносов умер 4 апреля и не узнал о неудаче трех кораблей экспедиции Чичагова, но в его наставлении звучат нотки человека, который в молодости хотел постричься в монахи и идти миссионерствовать, т.е. воинствовать в Сибирь.

Весь арктический берег России после русских мореходов, которых континентально-ордынские историки назвали "землепроходцами", казаки сушей двигались только на волоках и пользовались русским типом судов "река — море", вот после этих славных мореходов арктические просторы освоили, описали и нанесли на карту русские военные моряки из Великой Северной экспедиции, посланной Петром и позже его Адмиралтийством. Напомним еще раз, что Адмиралтийство в переводе значит "владычество морем". К XVII веку весь Северный морской путь был пройден до начала смуты по частям от Колы до Аляски до появления на Колыме кочей Дежнева в 1648 году.

Но особый импульс исследователям Севера Руси дал Великий Петр. При нем русские обосновались на всей гряде Курильских островов, не встретив там ни одного японца. Тогда на Камчатку добирались сушей кружным путем через Чукотку. Петр I пообещал царскую награду тому, кто дойдет туда морем. Охотников ждать не пришлось. В 1716 году казачий пятидесятник Кузьма Соколов и мореходы Яков Невейцын и Никифор Треска построили в Охотске ладью "Охота" и добрались на ней до Камчатки и, перезимовав, вернулись домой.

В 1713 году Федор Салтыков, один из образованнейших людей России, подал Петру I "препозицию" об "изыскании свободного морского пути от Двины реки даже до Омурского устья и до Китая". Салтыков предлагал царю: "построить суда в низовьях Северной Двины, Оби, на Лене у Якутска, около Святого Носа, а также на Амурском устье"… Впечатляющий размах.

О необходимости широких изысканий Северного морского пути докладывал Петру I и капитан-командор Федор Соймонов. В 1719 году Петр I досрочно выпустил из Морской академии пытливых и смелых геодезистов Ивана Евреинова и Федора Лужина с предписанием следовать:

"… до Камчатки и далее, куда вам указано, и описать тамошние места, где сошлися ль Америка с Азиею, что надлежит зело тщательно сделать не только зюйд и норд, но и ост и вест, и все на карте исправно поставить".

Помимо этого, им поставлена была задача описать Курилы и собрать сведения о Японии.

В 1720 году в Охотске Евреинов и Лужин строят лодью и отплывают на Камчатку. Перезимовав там, они по весне двинулись на юг и описали 14 Курильских островов до Симушира включительно. Отчет о плавании Евреинов в 1722 году представил императору Петру Великому.

Петр-царь ожидал большего. Даже во время Северной войны среди тысячи трудов и тревог он никогда не забывал о пути северными русскими морями в Китай, Японию и Индию. Наконец, за три недели до смерти Петр I призвал генерал-адмирала графа Федора Апраксина и сказал ему: "худое здоровье заставило меня сидеть дома: я вспомнил на сих днях то, о чем мыслил давно, и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию… Оградя Отечество безопасностию от неприятеля, надлежит стараться находить славу государству через искусство и науки. Не будем ли мы в исследовании такого пути счастливее голландцев и англичан, которые многократно покушались обыскивать берегов американских".

Император-моряк тогда же собственноручно написал инструкцию для экспедиции, которую по недоразумению иногда называют "Камчатской". Из инструкции царя следовало:

Надлежит на Камчатке или в другом там месте сделать один или два бота с палубами.

На оных ботах плыть возле земли, которая идет на норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки.

И для того искать, где оная сошлась с Америкой, и чтобы доехать до какого города европейских владений или ежели увидят какой корабль европейской, проведать от него, какой оной кюст (берег) называют и взять на письме и самим побывать на берегу и взять подлинную ведомость и поставя на карту, приезжать сюды".

ВО ВСЕЙ ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА нет более случаев, когда самодержец и Помазанник сам пишет инструкции для мореходов. И горе той стране, школьники которой не учат наизусть речь Петра I перед Полтавской битвой или его мореходные наставления и выдержки из уставов.

Царь сам отобрал руководителей экспедиции: капитана 1 ранга датчанина Ивана Ивановича (Витуса Ионссена) Беринга, еще одного датчанина на русской службе лейтенанта Мартына Петровича Шпанберга и лейтенанта флота Алексея Ивановича Чирикова, на плечи которого по существу ляжет руководство как первой экспедицией, так и последующей десятилетней Великой Северной экспедицией. Из них троих Алексей Чириков не только наиболее одаренный, но по заслугам стоит в одном ряду с величайшими русскими адмиралами, с которыми можно сопоставить только адмирала Невельского.

Только капитан-командор Алексей Чириков в истории России настоятельно рекомендовал укрепить весь Тихоокеанский берег России и возвести форты на всех алеутских островах на Камчатке и превратить Курилы в цепь неприступных крепостей с орудиями дальнего боя. Мы по слабоумию продали Аляску, но что самое страшное — уступили Алеуты, эту прибрежную непотопляемую "эскадру", запирающую вход в наш Северный морской путь. И ни один моряк не запротестовал. Ни один государственный муж не подал голоса. Японцы, с их звериным инстинктом на слабость соседей и врагов, не ошиблись, когда стали требовать у нас Курилы, не имея даже ни одного корабля. Экспедиция давалась с великими трудностями, и каждая ее страница должна быть отражена в школьных учебниках и памятках для депутатов всех уровней.

Последняя партия выехала из Петербурга 5 февраля 1725 года и прибыла в Якутск в начале июня 1726 года — через полтора года. Так давался путь по родной земле.

Основную часть провизии отправили вьюками через дебри из Якутска в Охотск. Из шестисот лошадей больше половины пало. До Охотска добрались в октябре. Тяжелые грузы — пушки, якоря, паруса — погрузили на суда, построенные в Якутске числом 15 и отправили по Лене, Алдану, Мае и Юдоме. Те, кто шел в Охотск сухим путем в дороге были застигнуты суровыми морозами. Измученные путники остались без провизии. Питались "ремнями, обувью, падалью и бывшими у них собаками". Умерли: штурман Морисон, геодезист Лужин и много людей из команды, иные, не выдержав, вернулись в Якутск.

Только в 1730 году Беринг вернулся в Петербург и представил карту плавания и отчет, который опубликовали в 1747 году. Самым внимательным читателем отчета станет Ломоносов. Три года по прибытии Беринга и Чирикова Адмиралтейство готовило экспедицию, равной которой не было в истории ни до, ни после, а по мужеству и прорыву она не уступает и нашему космическому и атомному проекту. Речь о Великой Северной экспедиции, которую по нелепости, а то и умышленно, иногда называют "Вторая Камчатская". Уже 250 лет она замалчивается обмельчавшим обществом, утратившим подлинно мировой горизонт. Длилась она десять лет и совпала с много раз руганным правлением Анны Иоанновны. Чтобы замолчать величайшее событие в русской истории лжеплакальщики налегали на "бироновщину", приумножая его злодеяния. Между тем, основная разница между Бироном и его оппонентами заключалась в том, что Бирон тащил своих, а русские топили своих, чем и пользовался этот лжегерцог.

Вождями этой поистине священной экспедиции были четыре подвижника "из гнезда Петрова", три из них выдающиеся моряки: глава Адмиралтийств-коллегии адмирал Николай Федорович Головин, капитан-командор, будущий адмирал, позже руководивший Сибирью с выдранными ноздрями Федор Иванович Соймонов, капитан-командор Алексей Иванович Чириков, сменивший должность командира придворной яхты на смертельные испытания в Сибири, и наконец самый типичный русак, порожденный Петром, обер-секретарь Сената Иван Кириллович Кириллов. Выходец из податного сословия своим трудом и честностью добился звания обер-секретаря Правительствующего Сената и потомственного дворянства, начав с должности письмоводителя, Кириллов основал позже Оренбург и дома в Красном углу молился на заказанную им икону Петра Великого.

Явление таких людей на Руси, как эти четыре богатыря, говорит о том, что никакие бироны, самодуры, временщики и фавориты уже не в силах погасить космический импульс, который придал России Великий Петр. Иван Кириллов является автором первого, строго научного статистико-экономического обозрения России, которое он издал своим коштом в 1727 году под названием "Цветущее состояние Всероссийского государства в каковое, начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий Отец Отечества".

Петр I присутствовал на экзамене при выпуске из Морской Академии Алексея Чирикова и велел присвоить ему сразу второй офицерский чин — унтер-лейтенанта. В первом выпуске Академии вместе с Чириковым, тульским дворянином, значились такие моряки, как будущий вице-адмирал Дмитрий Лаптев, один из участников Великой Северной, давший свое имя одному из наших северных морей — "морю Лаптевых", а также участник той же Великой Северной Степан Малыгин, о котором исследователь Новой Земли адмирал-академик Ф.П. Литке напишет: "Малыгин исполнил все, что ему положено, и отличался всеми достоинствами, коими мы удивляемся в первейших и наиболее славнейших мореходах: решительностью и неутомимостью". Он, Малыгин, умер капитан-командором в 1764 году. Однокашником Чирикова, Лаптева, Малыгина был и известный мореход и будущий начальник всех учебных заведений флота адмирал А. Нагаев.

23 февраля 1733 года Сенат утвердил план Великой Северной экспедиции, разбитой на девять самостоятельных отрядов во главе с военными моряками и с иеромонахом в каждом отряде. Каждый отряд от Устья Печоры до Колымы имел свой корабль. Командиры отрядов подчинялись главе Адмиралтийств — коллегии адмиралу графу Николаю Федоровичу Головину, сыну генерал-адмирала и генерал-фельдмаршала графа Федора Алексеевича Головина, первого кавалера ордена Андрея Первозванного и правой руки Петра I.

ПЕРВЫЙ ОТРЯД ОПИСЫВАЛ БЕРЕГА Северного океана от устья Печоры, где сгорел Аввакум Петров до Оби, где прославился святой Василий Мангазейский. Именно им будет руководить в основном лейтенант Степан Малыгин.

Второй отряд двигался от устья Оби к устью Енисея под командой лейтенанта Дмитрия Овцина. Для него в Тобольске была построена двухмачтовая дубель-шлюпка "Тобол", на ней 56 человек команды. И еще 48 человек на четырех дощанниках. Время действия — 1734-1738 годы.

Иеромонахом в этом отряде был будущий митрополит Ростовский святой Арсений (Мацеевич) из польской шляхты.

Третий отряд под командой штурмана Федора Минина (1738-1741) двигался от Енисея на восток.

Четвертый отряд лейтенанта Василия Прончищева описывал морской берег от устья Лены на запад на дубль-шлюпке "Якутск". С Прончищевым — жена Мария. Оба супруга из тульских дворян. С ними штурман Семен Челюскин и 50 человек команды. Запасы на дощаниках. 19 августа 1736 года, огибая полуостров Таймыр, вошли в сплошные льды и зазимовали. Льды "самые глухие.., которым и конца видеть не могли". По льдам бродили непуганые белые медведи — "якобы какая скотина ходит". Прончищев тяжело заболел. Семен Челюскин привел "Якутск" к устью Оленька. В тот день умер Прончищев. Его похоронили 6 сентября. 11 сентября 1736 гола скончалась от горя Мария Прончищева. Их похоронили рядом. Могилы их по сей день согревают эту холодную землю. Северную оконечность полуострова Таймыр, эту вершину Евразии, назвали мысом Челюскина. В устье реки Таймыр Челюскин встретился с Харитоном Лаптевым. Подвиг Челюскина казался невероятным даже таким бывалым полярникам, как адмирал Ф. Врангель. Как заметил о нем знаменитый исследователь Таймыра академик Миддендорф: "Челюскин, бесспорно, — венец наших моряков".

Пятый отряд Великой Северной шел и плыл от Лены на восток (1735-1742) под командой шведа на русской службе Петра Ласиниуса на палубном боте "Иркутск".

В августе 1735 года Ласиниус встретил тяжелые льды и зазимовал в устье реки Хараулих. В декабре того же года Ласиниус умер. Командование принял штурман Василий Ртищев. В январе 1736 года умерли еще восемь человек. В феврале скончались еще двенадцать человек, в марте — четырнадцать, в апреле умерли еще трое. Отряд не досчитался тридцати восьми человек из пятидесяти. Беринг распорядился направить к Ртищеву новый отряд под командой лейтенанта Дмитрия Лаптева, двоюродного брата Харитона Лаптева. Адмиралтейство предписало Дм. Лаптеву произвести тщательную опись Чукотского Носа (Мыса Дежнева).

Дмитрий Лаптев прошел к устью Колымы и зазимовал и Нижне-Колымске, основанном казаками. В октябре на собаках и оленях достиг столицы нынешней Чукотки — Анадыря. Оттуда по зимнику вернулся в Нижне-Колымск. Беринг к тому времени скончался и фактически руководителем всей Великой Северной стал Алексей Чириков. Он отправил Дм. Лаптева в Петербург, куда тот прибыл в 1743 году.

Шестой отряд имел задание описать Курильские острова и берег Охотского моря, а также выяснение путей в Японию. Начальник отряда, датчанин капитан Шпанберг — человек деятельный и жестокий. В Охотске для Шпанберга построили одномачтовую бригантину "Архангел Михаил" и трехмачтовую дубель-шлюпку "Надежда".

Деяния шестого отряда капитана Шпанберга сегодня политически особо актуальны, так как касаются Курильских островов.

18 июня 1738 года корабли Мартына Шпанберга из Охотска вышли на Камчатку в Большерецк. Бригантиной "Архангел Михаил" командовал сам Шпанберг. Командиром дубель-шлюпки назначен обрусевший англичанин лейтенант Вилим Вальтон, а ботом "Святой Гавриил" управлял еще более обрусевший голандец Алексей Шельтинг.

Из Большерецка Шпанберг стал спускаться вдоль Курильской гряды. Причем Вальтон прошел их все и достиг острова Хоккайдо. Всего он нанес на карту 26 курильских островов и к августу вернулся в Большерецк.

В 1742 году офицер-геодезист М. Ушаков и гардемарин А. Юрлов описали берега Камчатки. На окраине империи беззаветно действовала русская военная молодежь.

Седьмой отряд имел задачу отыскать острова в северной части Тихого океана и пути в Северную Америку. Руководили ею Беринг и Чириков. Еще в 1732 году Сенат, отдав общее руководство Берингу и зная его нераспорядительность, "опередил назначить ему в товарищи другого капитана, доброго, из русских". Им был Алексей Чириков. О делах седьмого отряда написано много книг, об их трагической судьбе и великих достижениях. Потому отметим только что Беринг и Чириков открыли Аляску, Алеутские и Командорские острова. Беринг нашел на командорах свою могилу.

В год смерти Петра I в 1725 году он молодым 22-летним лейтенантом отбыл с Берингом на далекую Камчатку. Его выдающиеся педагогические способности отмечали все современники, а Петр I никогда не выпускал этого дворянина из поля зрения. Чириков оставил после себя замечательную карту своих плаваний. Но самым гениальным его проектом был план ощетинить русскими пушками Алеуты, Курилы, Сахалин и сделать Тихоокеанский фланг родины неприступным. Но ни один моряк или государственный муж не прониклись идеей великого капитана-командора, потому что вскоре запоем читали офранцуженный художественный вымысел до полного разжижения мозгов. "Самая читающая нация" обречена на катастрофы. Процветают самые действующие нации, как при Петре I.

Только капитан 1 ранга Невельской через сто лет проникся идеями Чирикова. Он, как и Алексей Чириков, отверг службу на придворной яхте, обещающей карьерный взлет, и посвятил свою жизнь укреплению берегов Русского Востока, который он опишет в книге "Подвиги русских морских офицеров на Крайнем востоке России".

Восьмой отряд часто называют "Первой академической экспедицией" или "странствующей академией".

Девятый отряд возглавили два офицера-геодезиста Петр Скобельцын и Василий Шатилов. Им была поставлена задача найти удобный речной путь от Верхнеудинска в Забайкайле до Охотска, чтобы усилить мореходство на Тихом океане.

После Великой Северной Ломоносов вступил в заведование Географическим Департаментом Императорской Академии наук. Он давно мечтал составить полную географию Российской империи и продолжить дело Петра I.

Ломоносов настойчиво добивался изучения Сибири и Севера. По его мысли, необходимо пробивать морской путь в Китай и Индию через Северный океан мимо западных берегов Шпицбергена и далее к востоку в Берингов пролив.

Сегодня, в век коррупции, расхищения и мародерства, созидательная деятельность наших героев по изучению и укреплению Родины сверхактуальны и назидательны. Все эти экспедиции были частью грандиозного замысла Ломоносова. Но к главному делу жизни — освоению Северного морского пути — он приступал осторожно и тщательно. Экспедиция Чичагова на трех кораблях по Северному пути готовилась, как и Великая Северная, в строжайшем секрете. Как в Великой Северной, к каждому отряду был приписан иеромонах, так и на каждый корабль Чичагова определили по монаху. Когда Дмитрий Овцын, описывавший устье Оби, попросил у Адмиралтейства разрешения взять на два своих мореходных судна не двух, а одного иеромонаха, ему строго было отказано, хотя все его просьбы до этого исполнялись.

Ученики Петра I действовали энергично, рачительно и строго, никому не давая спуску. Тщательно отбирали кадры. Еще действовала заряженность Петровского времени, приведшего все русское общество к сверхмобилизации для исторического прорыва. Ломоносов унаследовал петровскую пассионарность.

Еще в 1765 году Ломоносов отправил "Письмо о северном ходу в Ост-Индию сибирским океаном". До этого, еще в 1762 г., он пишет работу "Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию".

Здесь Ломоносов, все детство проведший в море с отцом Василием Дорофеевичем, обобщил как опыт своих предков, так и все секретные отчеты отрядов Великой Северной экспедиции. Он пишет так: "Северный Ледовитый океан — есть пространное поле, где усугубится может Российская слава, соединенная с беспримерной пользою через изобретение Восточно-северного мореплавания в Индию и Америку". "Краткое описание" Ломоносов отправил в Морскую российских флотов комиссию.

Весной 1764 года он пишет "Прибавление первое о северном мореплавании на восток по Сибирскому океану". Академик-помор заседал в Адмиралтейств-коллегии и обсуждал с военными моряками все детали экспедиции Чичагова.

Идея Севморпути благодаря энергии и уму Ломоносова становились как государственной, так и общенародным предприятием, так как вобрала тысячелетний порыв многих поколений.

Академик Румовский составил инструкцию экспедиции "Способ находить длину места посредством Луны" и вычислил таблицы расстояний Луны от Солнца для меридиана Петербурга.

Ломоносов постарался главное дело своей жизни обеспечить научно так, как до тех пор не была обеспечена ни одна экспедиция прежде — ни русская, ни зарубежная.

В 1764 году русские военные корабли доставили на Шпицберген разобранные избы, баню, провизию на случай возможной зимовки. Для экспедиции на архангельской верфи спустили на воду три корабля, названные по именам командиров "Капитан Бригадирского ранга Василий Чичагов", "Капитан 2 ранга Никифор Панов" и "капитан-лейтенант Василий Бабаев". Судам придали ледовый класс. Поверх обшивки их обили сосновыми досками, а по форштевням железом. По совету Ломоносова в каждый экипаж включили по кормщику-помору и еще 26 поморов-промышленников. Участники похода перед отплытием были произведены в следующий чин и получили повышенные оклады.

Увы, Великий помор не дождался результатов экспедиции. А может, это и к лучшему. Экспедиция потерпела неудачу. Ломоносову трудно было бы пережить крушение дела его жизни.

В мае 1765 года, через три недели после кончины Ломоносова, экспедиция из Колы вышла в море, чтобы "учинить" поиск морского прохода Северным океаном в Камчатку. У западных берегов Шпицбергена в августе суда встретили сплошные тяжелые льды и вернулись в Архангельск. На следующий год Чичагов повторил попытку, но путь ему преградило безбрежное ледовое поле.

ЦЕЛОЕ СТОЛЕТИЕ УШЛО НА НАКАПЛИВАНИЕ СИЛ и изучение ледовой обстановки гидрографии Ледовитого океана. В начале XIX века появилась необходимость новой описи берегов Восточной Сибири. Промышленники Санников и Бельков поведали, будто видели севернее острова Котельного и Новой Сибири какую-то землю. Эту неведомую землю назвали "Земля Санникова" и она надолго завладела воображением исследователей.

Адмиралтейств-коллегия отправила в Сибирь трех флотских офицеров, трех молодых дворян, будущих адмиралов Фердинанда Врангеля — Петра Анжу и лицейского друга Пушкина Федора Матюшкина по прозвищу "Плыть охота". Они разбились на два отряда: Усть-Янский, под началом Анжу, и Колымский, Врангеля. С последним был и Матюшкин. Анжу предписано изучить и нанести на карту как берега Ледовитого океана, так и острова, лежащие к северу от устья Яны, а именно: Ляховский, Котельный, Фадеевский, Новая Сибирь и землю, виденную Яковом Санниковым. Отряд описал побережье от реки Оленек до Индигирки и все Ляховские и Новосибирские острова. Адмиралтейство велело Врангелю: "Идти для описи берегов от реки Колыми к востоку до Шелагского мыса и от оного на север, к открытию обитаемой земли, находящейся, по сказанию чукчей, в недальнем расстоянии.

Двадцать две груженые нарты покинули Нижне-Колымск. Врангель записал в дневнике: "Мрачные, черные утесы, веками нагроможденные, никогда не растаивающие ледяные горы, необозримое, вечным льдом скованное море, все освещенное слабыми скользящими лучами едва поднимавшегося над горизонтом полярного солнца, совершенное отсутствие всего живущего и ничем не промываемая могильная тишина представляли нам картину как будто мертвой природы, которой описать невозможно".

Именно дворянское чувство чести заставило трех офицеров предпочесть салонам столицы палубу корабля и собачие упряжки под северным сиянием.

Записками будущего адмирала Головнина и его пребывании в японском плену зачитывалась вся образованная Россия. Записки Головнина тогда воспринимались лучшей русской прозой. Пребывание цвета русской дворянской молодежи в боях, кругосветках и на берегах Ледовитого океана ставит перед нами и громадную культурно-философскую проблему. Эти подлинные герои российского общества не стали властителями дум и героями художественных произведений. Произведен был громадный и далеко идущий подлог. В литературу влезли бесцеремонно бесплодные обличители и социальные импотенты вроде "лишних людей", которые пугали в салонах старух, когда их сверстники совершали беспримерные деяния. Итог мы пожинали в 1917 году.

В 1841 году вышла книга Врангеля "Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю". Туда отдельными главами вошли отчеты Матюшкина. "Путешествие" Врангеля о походах 1821-1823 годов надолго стало настольной книгой полярников.

Говорят на деяние Петра, Россия ответила явлением Пушкина. Незадолго до дуэли Пушкин конспектировал "Описание земли Камчатки" Крашенинникова. Он намерен был писать роман из жизни Камчатки, и как в "Капитанской дочке", вместо лишних людей тогдашних светских "бомжей" выявить людей новых, дельных и энергичных. Нам, зараженным ложью и многословием, не понять до конца явления Пушкина.

С 1821 года четырехкратное путешествие к Новой Земле на одноименном бриге совершает только что вернувшийся из кругосветки лейтенант Федор Литке, будущий адмирал и академик. В те же годы (1821-1828) берега Печоры и Карского моря описывают штурман И. Иванов и штурманские помощники Петр Пахтусов, Николай Рогозин и Илья Бережных, который до этого вместе с Анжу исследовал берега Сибири.

ВСЕ ГЕРОИ СЕВЕРНОГО МОРСКОГО ПУТИ не подвластны времени. Поразительно, они кажутся сегодня более живыми, чем гогочущие на эстрадных концертах мертвяки.

К 1900 году весь Петербург готовился к проводам шхуны барона Эдуарда Толля, отправлявшейся по Северному морскому пути и на поиски таинственной земли Санникова. Барон Толль был потомком генерала Толля, любимца Суворова в Альпийском походе и героя 1812 года. Толль был подлинным патриотом России. Он писал: "Неужели мы отдадим последнее действие для открытия нашего Севера опять другим народам? Ведь одна из виденных Санниковым земель открыта американцами, именно Де Лонгом, несчастно погибшем вследствие незнания местных условий в устье Лены. Мы, русские, пользуясь опытом наших предков, уже по географическому положению лучше всех других наций в состоянии организовать экспедиции для открытия архипелага, лежащего на Севере от наших Новосибирских островов, и использовать их так, чтобы результаты были и счастливы и плодотворны".

3 марта 1900 года президент Императорской академии наук Великий князь Константин Константинович, известный как поэт под инициалами "К.Р.", утвердил личный состав экспедиции барона Толля.

Ядро экспедиции после тщательного отбора составили три лейтенанта флота, выпускники кадетского морского корпуса, а именно: лейтенант Николай Николаевич Коломейцев — командир шхуны "Заря"; лейтенант Федор Андреевич Матиссен — старший офицер, геодезист, картограф, минералог, фотограф; лейтенант флота Александр Васильевич Колчак, второй офицер, гидролог, гидрохимик, топограф, магнитолог. Кроме них на судне старший зоолог А.А. Бялыницкий-Бируля и физик Ф. Зееберг, который просился даже кочегаром. Команда матросов-добровольцев во главе с боцманом Бегичевым.

Лейтенант Коломийцев, командир шхуны занес в отчет: "Все участники Русской полярной экспедиции были осчастливлены Высочайшим посещением Венценосным Вождем Государства Российского Императором Николаем II шхуны "Заря" 11 июня 1900 года. Его Величество подробно осматривал судно и в конце обратился к начальнику экспедиции барону Толлю с милостивым вопросом: не нужно ли чего-либо для экспедиции? А нужда была настоятельная. Экспедиции не хватало угля. В следствии Монаршей милости уголь был отпущен из складов Морского ведомства, как и многие другие материалы, которые нельзя было достать в продаже".

На шхуне Государь Император, вернувшись к теме загадочной земли Санникова, сказал с улыбкой молодым флотским офицерам из команды "Заря": "Кто откроет эту землю-невидимку, тому и принадлежать она будет. Дерзайте, лейтенанты!".

19 июня 1900 года на шхуне "Заря" отслужили молебен в присутствии Ее Величества королевы эллинов Ольги и ее брата августейшего президента Императорской Академии наук Великого князя Константина Константиновича. Королева благословила участников экспедиции и подарила каждому молитвенник и Евангелие.

Через два дня шхуна "Заря" покинула С.-Петербург. Могли кто-либо на свете предположить, что на ее борту лейтенант с орлиным профилем через 19 лет станет Верховным правителем России.

В Кронштадте "Зарю" тепло провожал командир порта адмирал Макаров. "Заря" ушла в плавание под флагом Императорского Невского яхт-клуба. Она обогнула Скандинавию и пришла в порт Александровск-на-Мурмане (ныне Полярный). В Александровске взяли на борт ездовых собак, которые добыл в Усть-Янске якутский казачий урядник Степан Расторгуев, давнишний знакомый барона Толля. Расторгуев при скромности своего чина незаменимый для всех исследователь. Рослый, мастеровитый, отважный и двужильный казак Расторгуев — носитель землепроходческой культуры времен Семена Дежнева. Без таких казаков, как Расторгуев, не была бы возможна ни одна экспедиция на севере России. Подробное описание экспедиции Толля дал в своей содержательной и талантливой книге "Колчак. От исследователя Арктики до Верховного правителя России" писатель и исследователь В.В. Синюков.

После посещения острова Диксона "Заря" вынуждена зазимовать в Таймырском заливе. Позже Э. Толль со спутниками решил дойти до острова Беннетта и устроить там базу для дальнейших поисков земли Санникова. Толль не вернулся. "Заря" осталась навеки в бухте Тикси. В середине 60-х автор этих строк еще видел в бухте Тикси то, что осталось от яхты "Заря" В декабре 1902 года, через два с половиной года, члены экспедиции посуху вернулись в Петербург, но без барона Толля.

Полярники надеялись, что Толль жив. Они успокаивали себя тем, что "Фрам" Нансена дрейфовал три года, и норвежцы все три года не имели от него вестей. 22 февраля 1903 года Колчак выехал в Иркутск с добровольцами на поиски барона Толля. К нему присоединился лейтенант Матисен. С ними боцман Бегичев и верный урядник Степан Расторгуев, который помог приобрести 160 собак и нарты. В экспедиции 17 человек, в том числе восемь каюров на десяти нартах по 13 собак в каждой и на двух нартах тяжелый вельбот в 600 килограмм.

Семимесячный спасательный поход Колчака сам по себе выдающееся тысячеверстное предприятие со смертельными опасностями. Особенно опасен был 90-дневный санно-шлюпочный переход. Маршрут — село Аджергайдах — остров Беннета. Толля не нашли. Когда Колчак вернулся в Якутск, он узнал, что началась русско-японская война. Лейтенант Колчак решительно попросился на войну, где он в Порт-Артуре заслужит боевые награды.

Среди знаменитых полярных исследователей, получивших высокую награду Русского географического общества (ИРГО), лейтенант Колчак был четвертым, кто получил золотую медаль. Это произошло 30 января 1906 года "За участие в экспедиции барона Э.В. Толля и за путешествие на остров Беннета, составляющее важный географический подвиг, совершение которого было сопряжено с большими трудностями и опасностью для жизни, свою высшую награду — Константиновскую медаль".

В числе награжденных до Колчака такие знаменитости, как Н.А.З. Норденшельд (1879), Н.Д. Юргенс (1885), Ф. Нансен (1897). Колчак — четвертый за бурные четверть века.

С 1906 года после Цусимы и до 1917 года станут самыми великими, переломными и плодотворными годами после царствования Петра I. Особое внимание было уделено новому линейному флоту дредноутов и Северному морскому пути.

Председателем комиссии по изучению Северного Ледовитого океана назначен член Адмиралтейств-совета адмирал Владимир Павлович Верховский. Морской министр, вице-адмирал А.А. Бирелев направил адмиралу Верховскому письменное распоряжение по созданию Комиссии по изучению Северного морского пути. Письмо морского министра от 14 июня 1906 года начиналось со следующего утверждения: "Исследования наших вод Северного Ледовитого океана, произведенные Гидрографической экспедицией, организованной в 1894 году по инициативе Н.М. Чихачева, показали, что вопреки утверждениям таких авторитетов, как Литке и Бэр, плавание Карским морем к устьям рек Оби и Енисея следует признать вполне возможным.

Правда, первые шаги в этом направлении, сделанные самой экспедицией, за отсутствием лиц, знакомых с местными условиями, чуть не привели к гибели всего состава экспедиции, но затем дальнейшие плавания по этому пути проходили все с большей удачей, и в прошлом году, как вам известно, был проведен благополучно в реку Енисей караван из 32 судов".

Адмирал Верховский создал Комиссию по изучению Северного морского пути, о чем доложил новому морскому министру, вице-адмиралу И.М. Дикову письмом от 16 июня 1906 года. В нем он докладывал: "Выводы, к которым я пришел, следующие: было бы потерей времени говорить о возможности перехода из Белого моря через Берингов пролив в Тихий океан. Возможность эта доказана на практике (Норденшельд). Несравненно большим числом плаваний доказана возможность перехода из Белого моря в устье Лены, плавание же к устьям рек Енисея и Оби, по своей доступности, в настоящее время не считается даже вопросом.

По мнению генерал-майора Вилькицкого, мнению, основанном на личном десятилетнем опыте и основательном изучении этого предмета, вопрос о свободном переходе через Берингов пролив в Тихий океан представляется в таком виде". Здесь далее адмирал Верховский пишет о том, что меньше изучен путь протяжением в 900 миль вокруг берегов полуострова Таймыр. Адмирал ссылается на офицеров экспедиции Толля, Коломейцева, Колчака и Матисена, которые характеризуют путь вокруг Таймыра, изобилующий множеством островов, носящих характер шхер с плесами, бухтами и с природными, очищенными ото льда стоянками. Там же адмирал Верховский пишет: "Эти офицеры, и подобные им, составляющие счастье Русского государства и Морского ведомства, не сомневаются, что указанные средства окупятся скоро". И там же: "Можно утверждать, с вероятностью почти в 100%, что через два года (…) русские отряды и эскадры боевых кораблей будут ежегодно делать переходы Ледовитым океаном во Владивосток, переплывая скорее и с меньшими расходами 400 миль, чем теплыми водами 12 000 миль. Для открытия Россией этого короткого морского пути ничего кроме знаний не требуется, а эти хотя бы небольшие, но положительные знания можно приобрести только путем практического исследования, для чего необходимо снарядить экспедицию. Все дело в решимости начать.

Такие речи в устах ответственных адмиралов после Цусимы звучат, как победная песнь. Никогда после Великой Северной русские военные моряки не работали с такой удесятеренной пассионарной энергией. За год они теперь делали то, что умещалось в десять лет. А за последние десять лет, перед 1917 годом, военные моряки прошли, считай, почти столетний путь в сравнении с XIX веком.

Когда-то Карл фон Клаузевиц имел мудрость и мужество заявить, что разгром Пруссии Наполеоном под Йеной "было подарком судьбы". Пруссия не сникла, но преобразилась и заработала с неслыханной энергией над укреплением Пруссии и ее Вооруженных Сил. В русском военном флоте нашлись силы, которые, несмотря на горечь Цусимы, восприняли ее, как исторический вызов России, на который она даст достойный ответ и создаст первый в мире флот. Офицеры, о которых писал Верховский, "составляющие счастье Русского государства", стали со времен Великой Северной экспедиции ведомые иеромонахами ледовыми лоцманами Святой Руси. По мнению одного из ледовых лоцманов Руси Александра Колчака, автора солидной монографии "Лед Карского и Сибирского морей", которую цитируют по всему миру, арктический пак занимает основную площадь полярного бассейна. "Под термином арктический пак, — пишет Колчак, — я подразумеваю многолетний, большей частью набивного образования лед, в преобладающей форме полей, т.е. площадей, границу которых с корабля определить нельзя". Колчак первый описал трехтысячеверстную "Великую сибирскую полынью", таинственную и волнующую. Именно эта полынья когда-то остановила собачьи упряжки лейтенанта Анжу. По мнению Колчака, Сибирская великая полынья располагается на границе развитого берегового припая и области арктического пака, расположенной вблизи Новосибирских островов. Полынья может иметь большую или меньшую ширину и длину, а временами даже исчезать вовсе, когда окраина пака продвигается вплотную к береговому припаю, пишет В.В. Синюков в книге "Колчак".

Не предания ли поморов о протяженной великой полынье привели Ломоносова к мысли о громадных пространствах чистой воды в арктической шапке. Колчак воспринимал свое служение России, как религиозное, а свою роль "Верховного правителя", как миссию, посланную Небом, а себя — орудием Божиим.

29 мая 1908 года Император Николай II подписал приказ о назначении Матисена командиром военного транспорта "Таймыр", а Колчака командиром транспорта "Вайгач". Весной 1909 года оба транспорта ледового класса спущены на воду в Петербурге специально для исследовательских плаваний по Северному морскому пути.

28 октября 1909 года оба транспорта покинули Кронштадт и южным путем через Суэц направились во Владивосток, куда прибыли 3 июля 1910 года. В августе "Таймыр" и "Вайгач" после ремонта и доводки котлов направились к Берингову проливу. В октябре капитан 2 ранга Колчак вызван в Петербург. Ему начальник Морского Генерального штаба князь Ливен предложил высокую должность начальника 1-й оперативной части Морского Генерального штаба. На языке соратников фон Мольтке такая должность именовалась "Первый офицер штаба".

Колчак навестил начальника Главного гидрографического управления, генерал-лейтенанта Андрея Ипполитовича Вилькицкого. Его сын Борис Андреевич Вилькицкий возглавит вскоре экспедицию на "Таймыре" и "Вайгаче", пройдет Северный морской путь и откроет громадный архипелаг, неведомый доселе. Сейчас он пока носит название Северная земля. Эту гористую неведомую землю увидели севернее мыса Челюскина 21 августа 1913 года. 22 августа, высадившись на берег, в торжественной обстановке подняли русский национально-государственный флаг из белого, золотого и черного полос. Архипелаг Борис Вилькицкий в год 300-летия дома Романовых назвал землей Императора Николая II, а второй по величине остров наименовал островом Цесаревича Алексея. Итак, русские военные моряки сделали крупнейшее открытие всего XX столетия.

Волею судеб и непостижимых для людей Промыслом земля Санникова, которая ускользала от людей сто лет, оказалась Землей святых Николая II и Цесаревича Алексея. Это справедливо, ибо император Николай II — основатель Романова-на-Мурмане, создатель Северного флота и главный двигатель исследования Северного морского пути, который стал Святым морским путем. Андрей Вилькицкий получил от царя аксельбанты флигель-адъютанта. Когда-то паломники видели два снопа света от Соловков и до небес. Свет исходил от могил чудотворцев Зосимы и Савватия. В XX веке весь Святой морской путь согрет миллионами могил невинных мучеников по всему периметру дороги от Печенги, через Соловки и далее до Колымы и Владивостока. Сноп сияния до неба никогда не покидает весь Северный морской путь и ограждает рубежи России.

Потому вне Сибири и Северного морского пути у России нет будущего.

КАК БЫ НИ РВАЛИСЬ К НАШЕМУ, поистине свЯтому шельфу, под благовидными научными предлогами, наши заклятые "друзья" и соседи, мы, сохраняя максимальную доброжелательность, должны не допустить к участию в разработках шельфа и структурах Севморпути ни одного чужеземца, ни единого их специалиста. Как бы это не показалось парадоксальным, но в век глобализации и электронной паутины возрастет небывало роль границ, запретов и застав. Пока еще люди, как бы о том ни мечталось ворам, не собираются жить в квартирах без замков и дверей.

Севморпуть освоен военными моряками гидрографами и ему надлежит быть в исключительном ведении сил Военно-Морского Флота и в прямом, постоянном правлении президента России. Как особо важные и чтимые монастыри напрямую подчиняются Патриарху и именуются ставропигиальными, так и Севморпуть для Руси и ее главы есть "ставропигиальная" святая дорога государства.

Сразу же после 1945 года Сталин и адмирал-нарком Николай Кузнецов, родившийся в пределах влияния Севморпути, создали сеть морских учебных заведений. Нынешняя академия имени Макарова тогда была заложена как Арктическое училище. Был создан Арктический научный институт в Ленинграде. А ведь тогда не ведали о богатствах шельфа: государственные мужи озабочены были в основном стратегической ролью Севморпути.

Сегодня мы обязаны создать под эгидой Совета безопасности и при участии Церкви мощный Арктический комитет на правах сверхминистерства, а операционная зона Северного флота должна простираться до Берингова пролива или бухты Провидения на Чукотке. Идея великого капитана-командора Алексея Чирикова, адмирала Невельского и морского святителя Иннокентия (Вениаминова) об укреплении тихоокеанских берегов и границ России стала не просто актуальна, а ставит проблему — быть или не быть России.

Пусть Арктический комитет руководит строительством ледокольного и ледово-транспортного флота, а Церковь строит храмы и часовни и освящает память мучеников и подвижников на священной дороге, а все вместе отвечают за чистоту и экологию всего русского Заполярья и Сибири, как драгоценной части России, а значит, Сада Пречистой.

Вся инфраструктура, связанная с навигацией, гидрографией, метереологией, для обеспечения судоходства должна быть в исключительном ведении Военно-Морского Флота и его гидрографической службы. Без этого не будет не только порядка в Арктике, но и безопасной жизни для страны.

Мы уже успели объявить Севморпуть открытым для международного судоходства по нашим внутренним морям. Мы поспешили холуйски, как бомжи, в 1993-1998 годах провести международную научную программу "Северный морской путь" (INSROP) к ликованию ЦРУ. Не случайно ее проведение совпало с годами наибольшего унижения и разворовывания России мародерами.

Северный морской путь — это сугубо Русский морской путь с духовной символикой, близкой к Золотому кольцу России, и у нас с избытком сил, чтобы освоить и развивать его без соглядатаев и обеспечить круглогодичное судоходство на высшем уровне и с нашими лоцманами. Ни одна страна не зовет чужаков помочь ей освоить свои внутренние воды.

Нашим главным национальным достоянием рвутся заняться люди с тем же психологическим типом и кругозором, кто рабски рванул под "удобные флаги" — люди жадные, безродные и неверные. Пусть они плавают под удобными тряпками, но их нельзя подпускать к ключевым проблемам Арктики, шельфа и Северного морского пути.

Программу "INSROP" (одна аббревиатура чего стоит, но этнические евнухи глухи к таким вещам) выполняли с российской стороны Центральный научно-исследовательский институт Морского флота, которым руководил тогда Всеволод Пересыпкин, окончивший в 1954 году Высшее арктическое морское училище имени адмирала Макарова. Из-за рубежа координаторами вызвались норвежский институт Фритьофа Нансена (страна — член НАТО) и Японский фонд "Судно и Океан" (страна, мечтающая о Курилах и не только). Пересыпкин тогда радостно сообщил, что в исследованиях приняло участие около 390 ученых и специалистов, представляющих интересы почти ста научных и производственных организаций из 14 стран мира.

В 1995 году, в разгар распада и смуты в России, INSROP провел Севморпутем с Дальнего Востока в Западную Европу экспериментальный коммерческий рейс. И о, чудо! Рейс подтвердил: доставка груза на десять суток короче южного варианта через Суэц. Хотя это "открытие" известно любому бомжу в Питерском или Владивостокском портах.

Но зато сколько гостей с недобрым и нездешним прищуром зазвали на сокровенные внутренние воды не помнящие родства. На такой симпозиум надо было в качестве почетного председателя позвать Шеварднадзе, который дарил американцам российский шельф.

Великие ученые и специалисты по "удобным флагам" выяснили после фуршетов в Осло, что Россия за проводку каждого "иностранца" получит до ста тысяч долларов, а сами хозяева за счет сокращения пути на десять суток выручат за каждое судно до 500 тысяч экономии. Никто не спросил "делового" ученого: "а ты похоронил и отпел отца, что в вечной мерзлоте, а ты обезопасил свою дочь от европейской или турецкой панели, а сына от наркотиков и СПИДа?"

Ни одному ученому и деляге не пришло в голову разработать программу судостроения ледового класса, где мы лидируем, с тем, чтобы перевозчиками грузов по Севморпути были бы исключительно российские судоходные компании и суда под российским флагом. Всего-то на одну извилину надо иметь больше, чтобы поинтересоваться, кто осуществляет перевозки в США и Канаде на тех же Великих озерах и других внутренних водных путях.

Северный морской путь — дорога вне конкуренции. Транзит грузов через Суэц составляет около 140 миллионов тонн в год. В недалеком будущем Севморпуть сможет пропустить до 20 миллионов тонн груза. И это только начало. Дорога способна осыпать Россию золотым дождем. Быть может, мы хотя бы здесь не будем слабоумно делиться с иностранцами, чтобы не прослыть "цивилизованными" дураками.

Не говоря уже о безопасности Отечества, которое дороже любых денег.

Такие группы, как "Интеррос", "ЛУКОЙЛ" и Газпром, должны располагать и уже владеют собственным ледово-транспортным флотом. Пока же последнее десятилетие выявило в занятых в морском флоте "морских волках" исключительную и звериную склонность к расхищению национального достояния и полное безразличие к чести флага. Совет безопасности и президент лично вместе с депутатами обеих палат, если они патриоты не на словах, не должны подпускать дельцов к Севморпути, с которым связана вся будущность России.

 

Завтра

4.05.05, 11.05.05