Журнал «Золотой Лев» № 63-64 - издание русской консервативной мысли (www.zlev.ru)

 

Н.Я. Петраков

 

Деспотия демократии

 

В нашей стране я, наверное, один из старейших защитников и сторонников рыночной экономики. Моя первая крамольная «рыночная» статья появилась еще в конце 60-х в «Новом мире», кстати, в последнем номере, подписанном в печать Твардовским. Тогда вопросы экономики, рынка, мирового хозяйства были уделом узкого круга специалистов, теперь же каждый знает: экономика — вещь простая и утилитарная. Если общество — это система, то экономика — это всего лишь подсистема с весьма примитивными задачами — обеспечить материальные условия для благополучного существования системы, то есть общества. Поэтому экономика не может быть самоцелью, не может быть самодостаточной, «вещью в себе». Когда нынешние министры бодро докладывают нам, что темпы экономического роста составляют 7–9%, что фонд золотозапасов растет, а инфляция снижается, то все это пустые слова. Приводимые нам цифры— только промежуточные параметры, которыми манипулируют чиновники. Если у вас есть машина, вряд ли вас утешит бодрый доклад механика, что давление в цилиндрах отличное, хотя при этом колеса едва крутятся.

Для чего нужен высокий профицит? Чтобы народ процветал! Каковы же реальные критерии оценки этого процветания? Это количество бедных и демографическая ситуация в стране.

У нас за девять месяцев численность населения снизилась на 556 тысяч человек, больше полумиллиона. Это при том, что в Россию продолжается приток населения из стран СНГ, то есть на бумаге часть умерших замещают эмигранты. Смертность в 1,5 раза, а в некоторых регионах в 2 и 2,5 раза превышает рождаемость. Около 800 тысяч человек мы теряли ежегодно в течение десяти с лишним лет. Население физически вымирает. Наши лукавые реформаторы, когда их обвиняют в массовом истреблении народа, обычно оправдываются: подумаешь, в США и Европе тоже долгое время прирост населения был небольшой, а во Франции и вовсе какое-то время падал. Это нормальное демографическое явление. Они объясняли это такой схемой: «Люди живут бедно, но рожают много детей. Потом становятся богаче, входят во вкус различных благ, в том числе и возможности дать хорошее образование детям, и начинают рожать меньше. Достаток еще не настолько высок, чтобы этих благ хватило на всю ораву, поэтому родители решают — пусть лучше будет меньше детей, но зато все в шоколаде. И только когда уровень жизни становится действительно высоким, рождаемость снова начинает расти». Россия, мол, попала в эту срединную демографическую «ямку». Подтасовывают. На Западе при этих процессах падала не только рождаемость, но и смертность, а продолжительность жизни росла. У нас все наоборот. Падает рождаемость и снижается продолжительность жизни, а смертность растет.

О чем это говорит? Что гонка за всеми этими правильными экономическими параметрами, за которые бьется экономический блок правительства, работает не на человека, а против него, то есть они бесчеловечны.

Простите за парадокс, но гуманизм (человеколюбие) и демократия, как сестры-близнецы или даже как сиамские близнецы, всегда шли рядом. Насилие над свободой и природой человека люди всегда связывали с диктатурой, тиранией. А личную и общественную свободу — с демократией, сохранением прав человека на жизнь, каким бы он ни был. Гуманизм всегда провозглашал самоценность человека, независимо от его экономической себестоимости и общественной полезности, в отличие от жестоких государственных режимов (как в античной Спарте, где больных детей и стариков хладнокровно сбрасывали в пропасти). В противовес человеконенавистническим деспотиям, гуманисты XVIII века впадали даже в другую крайность и требовали, как Сен-Симон, чтобы талантливые люди платили специальный налог «для утешения» бесталанных. Своего рода уравниловка, которую так блестяще взяли на вооружение скандинавские страны в сфере экономики.

Люди не равноценны, но минимум должен быть обеспечен любому, так как жизнь священна. Когда я говорю о минимуме, то имею в виду не только экономический, прожиточный, но свободный доступ к культурным ценностям, литературе, образованию, здравоохранению. Должен быть компромисс между правом сильного (экономический успех) и правом слабого (сострадание). Мы шли к такому пониманию вещей долго, через костры инквизиции, геноцид индейцев, концлагеря второй мировой и сталинские застенки, многократно оступаясь. Простая истина— «то, что сейчас неценно, может пригодиться потом», наконец, прочно осела в наших умах, отложилась в сказках и пословицах почти всех европейских народов («Не плюй в колодец…» и т.д.).

 

Экономическая целесообразность — близорука

 

Не все измеряется экономической целесообразностью. Более того, она сама близорука. Например, мой любимый художник Винсент Ван Гог за всю жизнь не продал ни одной картины, и если бы его брат Тео, помогавший ему и не позволявший умереть с голоду, руководствовался экономической целесообразностью, а не милосердием, то одним гением на земле стало бы меньше. Общество тогда еще не дозрело до понимания работ Ван Гога, которыми теперь гордятся лучшие картинные галереи мира. А не менее любимый мною Чехов, который занял в «писательском» рейтинге начала прошлого века всего лишь 98 место? А теория относительности, которую долго считали игрой ума, не подозревая, что в ней заложена теория ядерного взрыва?

Казалось, процесс гуманизации человечества набирает обороты. Диктатуры в основном ушли с мировой политической арены, общество стало более сбалансированным, смягчились нравы, увеличились социальные программы, большинство государств отменили смертную казнь, улучшили условия содержания заключенных, но на каком-то недавнем повороте истории, который мы все проглядели, две сестры-близняшки, гуманизм и демократия, тихо разошлись в разные стороны. Началось ползучее предательство всех ценностей, на которых выросли поколения европейцев и мы с вами. Очевидно, это какой-то закон общественного развития, который нам еще предстоит осознать.

Новое бесчеловечное лицо демократии проявляется и в бомбардировках Югославии, когда демократические ценности спокойно насаждались силой смертельного оружия; и в жестких условиях глобализации, при которых человек человеку снова становится волком, и в холодной, хирургической безоглядности действий наших экономических вождей.

Ведь низкая зарплата ученого, к примеру, катастрофична не только тем, что на нее невозможно прожить и что она выталкивает молодых специалистов за границу, а еще и тем, что именно ею определяется уровень полезности этого ученого в обществе. Социальное унижение вызывает злобу и отчаяние посильнее экономического, материального притеснения.

Кто же решает, что делать деликатесную колбасу или элитную мебель государству экономически выгодно, а вкладывать деньги в «экзотические» науки типа археологии, геологии, в образование и тяжелую промышленность — не рентабельно? Почему в то, что должно дать результаты через десять лет, вкладывать деньги не выгодно? Кто это решает?

Те, кто занят рыночной конъюнктурой, тактикой сиюминутной выгоды, а не стратегией экономического процветания. В чем беда нашего рынка? Он близорук, как близорука любая экономическая целесообразность. Недаром вовремя разглядевшие эту ловушку западные государства вкладывают теперь огромные деньги в разработку научного и экономического прогнозирования. Без стратегического менеджмента у нас нет будущего. Посмотрите, как мгновенно проиграл «полароид» цифровым технологиям, не разглядев их потенциала. Другой классический пример: мало кто знает, что в Японии всегда лидировали «Грюндик» и «Филипс» в выпуске катушечных магнитофонов. Когда появились первые кассетные технологии, советы директоров этих компаний посчитали, что эти разработки слишком низкого качества и сосредоточились на оттачивании старых, бобинных технологий, которые долго удерживали первенство в сфере профессиональных записей. А «шумные» кассетные продали за бесценок «Сони», которая засадила своих сотрудников за совершенствование качества звука и в скором времени потеснила обоих гигантов с рынка, причем навсегда, потому что на смену кассетам они придумали диски, мини-диски, а теперь и цифровую запись.

Вот и наш экономический менеджмент направлен только на нужды сиюминутной выгоды. Это ведет только к краху. Сейчас кое-кто в правительстве спохватился. Разведанной нефти осталось всего на 11 лет добычи, а ведь в советское время еще Косыгин ввел в оборот присказку «Одну тонну добыл — две разведай!» На наших нефтезаводах износ оборудования доходит до 80%. Наши золотые запасы тоже разведаны только на 5 лет разработки. Почему? Подорван научный потенциал, рухнула отраслевая наука; за десять лет она сократилась в 8 раз, то есть попросту исчезла. Но разве это волнует наших бабочек-однодневок? Нет. «Если нам нужны будут новые технологии, мы купим их на Западе»,— успокаивают нас они. В свое время Киссинджер называл СССР «Верхней Вольтой с ядерными боеголовками». Натяжка этого остроумного афоризма в том, что у нас были свои ядерные боеголовки, мы их не купили, а придумали сами, а, следовательно, никак не могли уже считаться варварской страной. Теперь дело идет именно к этому, как только нас перестанет удерживать культурный и научный потенциалы, мы стремительно покатимся под гору.

То же происходит и в сфере образования. Например, человек со средним образованием пришел в нефтеперерабатывающий бизнес и работает в среднем звене, получая очень приличные деньги. Но кто его подготовил к этой работе? Учитель. Почему же за качественный товар, который он выдал, учитель не получает качественного вознаграждения? Мне говорят: мы платим налоги! Значит, мало платите, если учитель при сытом ученике голодает. Уродливость нашей системы налогообложения требует отдельного разговора.

В правительстве все время твердят: у нас нет денег повысить зарплату. Но позвольте, а более 100 миллиардов в золотовалютном резервном фонде, почему их не пустить в экономику? Не можем, говорят, на черный день бережем. Казалось бы, вот он долгожданный стратегический подход. На словах. А на деле? Из фонда будут забираться деньги только на выплату внешнего долга России, ибо своевременность этих выплат повысит имидж России в глазах Запада. А имидж внутри страны их не интересует?

Другой довод не повышать зарплату у правительства таков. Если мы повысим зарплату, вырастет инфляция. Лукавят. Не так давно я с Касьяновым, когда он еще возглавлял правительство, имел заочный спор. На парламентском часе у Михаила Михайловича кто-то из депутатов попросил денег на развитие ЖКХ. Тот пожурил просителя, словно школьника: «Неужели непонятно, если профицит тратить на ЖКХ, то взметнется инфляция». Конечно, взметнется, если просто повысить зарплату сантехникам, а если вложить деньги в производство современных пластиковых труб взамен дедовских, чугунных, если пустить эти деньги на строительство современных котельных с высоким кпд, то мы создадим новые товары и новые рабочие места, при этом инфляция может даже снизиться, ведь чем больше товара, тем скорее на него снизится цена. Это аксиома даже с точки зрения горячо любимого нашими министрами монетаризма.

Поэтому так нелепо выглядят наш президент и его свита за рубежом, когда уговаривают иностранных инвесторов вкладывать деньги в нашу экономику. Дураков нет. Каждый из иностранных магнатов справедливо спрашивает, а что же вы сами свои собственные деньги не вкладываете? Не хотите? И мы подождем.

 

Экономика для всех

 

И если раньше экономика считалась дебрями, в которых может разобраться только специалист, теперь абсурд происходящего виден уже невооруженным глазом всему обществу. Даже ребенок сегодня знает, что такое бюджетный профицит в семье. Это когда родители стали получать больше или выиграли в лотерею, или получили наследство от покойной бабушки. Но почему-то они не покупают свежих фруктов, чтобы семья лучше питалась и получала витамины; не делают ремонт в квартире, чтобы не текли старые трубы; не отправляют детей учиться иностранным языкам, чтобы те смогли получить в будущем хорошую профессию и высокую зарплату, а засовывают излишки в чулок, продолжая питаться макаронами.

Если дела в экономике идут хорошо, то почему поднять уровень жизни можно только чуть-чуть, чтобы он едва мог поспевать за инфляцией?

Удивительно, что когда им говоришь эти элементарные вещи, они только фыркают и усмехаются. Невольно вспоминается грубая русская поговорка про Божью росу. Они ничего не боятся. Я считаю, что здесь идет совершенно целенаправленная политика разрушения нашей страны. После того как у нас произошла полная дегуманизация экономики, это уже очевидно всем. Бесчеловечность наших реформ хорошо видна на примере других стран, живущих на нефтяном подсосе. Норвегия была государством с очень скромным достатком, пока там не нашли нефть в Северном море. Но, распорядившись ею разумно, за 10 лет страна вышла на первые места по уровню жизни в Европе. Арабские Эмираты вообще рай в аду, среди песков пустыни, где за каждое дерево заплачено золотом.

А мы даже в недавнем прошлом, после дефолта получили из ничего огромные деньги. В 1997 году баррель нефти стоил 10 долларов, а доллар стоил 6 рублей. Сейчас баррель нефти стоит 50 долларов, а сам доллар стоит 28 рублей. Перемножьте эти цифры, и у вас получится восьмикратная капитализация, то есть скачкообразное увеличение доходов на пустом месте в 8 раз. Но почему тогда зарплата не выросла соответственно?

И почему молчат об этом наши парламентарии? Трудно представить, что все в Государственной думе настолько безграмотны, что не знают этой простой арифметики. Нет, среди наших парламентариев много профессиональных, знающих людей, и все же большинство из них из года в год продавливает законы, выгодные только коррумпированной верхушке и олигархам. Очевидно, наши парламентарии думают, что в случае принятия этих бесчеловечных, негуманных законов с ними лично ничего не случится. Возможно, они и правы, ведь у многих из них дети учатся за границей, а значит, они вообще не связывают свое личное будущее с нашей страной. В случае чего упорхнут и будут греть заслуженные косточки под ласковым солнцем Калифорнии. Почему это происходит? Соблазн легко обогатиться слишком велик! А природа человека слаба. Мы сами сначала приватизировали крупный капитал, а потом занялись построением демократии. А крупный капитал, он что, полный дурак, будет в стороне стоять и ждать, пока его депутаты гражданскими обязанностями опутают? С 1989 по 1991 год я сам был народным депутатом от Академии наук, не потратив на свою кампанию ни копейки. Сумма выдвижения теперешнего депутата такова, что больше половины своего срока он занят только отдачей «долгов» по выдвиженцам. А мэры городов? Или губернаторы? Первую половину срока они всеми правдами и неправдами качают деньги из региона, чтобы расплатиться с благодетелями, помогавшими им, отнюдь не бескорыстно, на выборах, а вторую часть используют, чтобы хоть что-то урвать для себя. До народа ли при таком экономическом прессинге, до развития ли региона и стратегического планирования? Нет, стратегия все та же: урвать и бежать как можно дальше, чтобы в случае чего не достали.

Теперь вышел закон, по которому находящиеся вне партий кандидаты не могут выдвигаться. значит, независимым депутатам как классу пришел конец.

Слишком многие люди, которые сегодня влияют на экономическую политику, отстаивают интересы крупного капитала. А крупный капитал, что для меня особенно странно, до сих пор не осознал, что относиться к людям гуманно — выгодно и целесообразно, особенно если хочешь оставаться в нашей стране и делать дело. По-моему, это какой-то сорт недоразвитости. Ведь для настоящего бизнесмена деньги, прибыль — это только оценка. Жизнь профессионального бизнесмена очень интересна, захватывающа и созидательна, ведь он создает дороги, автомобили, заводы, электростанции. Он — творец жизни и процветания своей Родины.

Наши же бизнесмены, получившие свои деньги в силу удачно сложившихся обстоятельств, оказались далеки от своих даже дореволюционных предшественников и ударились исключительно в сферу потребления. Если вы пролистаете светские хроники, то обратите внимание, что в Куршавеле отдыхают только сырьевые магнаты и госчиновники. Средние, крепкие промышленники и бизнесмены просто не могут себе позволить тратить по три тысячи долларов на бутылку шампанского. У тех, кто производит станки и трубы, строит дома и дороги, просто нет таких сверхприбылей. Ни один из отечественных олигархов не прославился конкуренцией с Фордом, ни один не организовал собственное производство. Возможно, только Гусинский создал хоть что-то, структуру НТВ с многочисленными филиалами, информационный канал, с некоторой натяжкой сравнимый с Си-эн-эн.

Деньги дались нашим богачам слишком легко. Это все результат тех самых ваучерных аукционов. Надо сказать, что Чехия провела у себя приватизацию на два года раньше нас, тоже ваучерную, с той только разницей, что людям выдали именные ваучеры, что делало невозможной спекуляцию ими.

Наши умники проанализировали чешские уроки и создали свой ваучер, безымянный. Наш ваучер — государственная ценная бумага, номиналом в 10 тысяч, оказался очень странным. Его нельзя было отнести в банк и продать государству обратно по номиналу, а спекулянту у метро — можно, но не за десять, а за пять, три и даже две тысячи, которые при тогдашней гиперинфляции сразу превращались в копейки. А собранные таким образом ваучеры шли на выкуп целых отраслей. Спекулятивная скупка дала бешеные барыши разработчикам этой блестящей финансовой махинации.

 

Губительная жадность

 

В начале прошлого века, когда наш капитализм только набирал силу, в России тоже был союз промышленников, который, кстати, тоже возглавлял Вольский — однофамилец нынешнего. В 1912 году на съезде союза российских промышленников была принята резолюция, осуждающая тех фабрикантов, кто в одностороннем порядке сократит рабочий день на своих заводах с 10- до 8-часового. Провинившихся предлагали исключать из союза. Жадность их душила. А где они теперь? Где Путилов? Где Лианозов? От великой промышленной империи осталось одно название подмосковной станции и все. Что эти магнаты приобрели за границей? Даже если продолжали жить сладко, они дело потеряли. Свое дело. Нашим тоже жадность глаза застит. Ну, подадутся они с наворованным за кордон. Ну, купят яхту или футбольную команду. А дальше? Будут сидеть в резервации, как Березовский, или скитаться по городам и весям, как Гусинский? Западные люди очень рациональны, никто не откажется от включения в свою экономику наших денег, но их носители своими там все равно не станут.

Тем временем огромные массы малообеспеченного населения уже устали слушать призывы затянуть пояса. Теперь все спрашивают: во имя чего? Чтобы Абрамович сладко спал и вкусно ел? А мы будем это счастье отдельно взятого человека называть победой демократии? Не получится ли в нашей стране так, как в Ираке? Тирания Хусейна привела к массовому уничтожению мирного населения, но к концу «освободительной» операции американских войск не сравняется ли число убитых американскими защитниками демократии с числом жертв отвратительного режима Хусейна? Не надо забывать и то, что тиран Хусейн оставил после себя структуру, государство, а США оставят после себя вековой хаос. Так и у нас, не получится ли, что жертвы, принесенные в угоду демократии, окажутся чудовищнее жертв бесчеловечных сталинских реформ?

Помните ироничную песенку 70-х: «…зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей и даже в области балета мы впереди планеты всей»? Тогда распевать ее считалось фрондерством, вот, мол, зомбированный партией «совок» что несет. Конечно, многие наши глянцевые достижения были своеобразными пирамидами ХХ века, призванными демонстрировать мощь коммунистического строя, но зачарованный этими пирамидами народ хотя бы понимал, ради чего он затягивает пояса. А теперь люди глядят на другие, финансовые пирамиды приватизации, на бесстыжие пирамиды Мавроди и прочих умельцев, и в них зреют гроздья гнева, отчаяния, а в иных и тяжелого, убийственного равнодушия.

Странно, что у наших реформаторов нет чувства самосохранения. Ведь они методично пилят сук, на котором сидят не только сами, но и вообще вся наша власть. Если эти тенденции сохранятся, то выборы 2008 года будут проходить на фоне социального и политического раздражения. Когда треть населения страны живет за чертой бедности, появление российского Ющенко просто напрашивается само собой, и, поверьте, у него не будет недостатка ни в деньгах, ни в аргументах, чтобы организовать то же, что сейчас происходит на Украине. Когда Башкирия или Татарстан завопят: «Нам плохо живется, потому что федералы нас держат за горло!» — где в это время будут Греф и Кудрин?

Вы спросите, а как же гарант нашей безопасности, разве он не понимает, что происходит? Почему медлит? Связан ли он какими-то обязательствами с прежним, ельцинским режимом? Сдерживает ли его неизвестный нам компромат? Я сам часто задаюсь этими вопросами. Но первое, что приходит на ум: окружение Владимира Владимировича заставляет его нарушать главную заповедь разведчика — получать информацию из разных источников. Вдруг этот единственный источник, к которому он приник, и есть тот самый нехороший, из которого, как в сказке, нельзя пить, а то неизвестно, кем станешь.

 

Записала Л.Шевякова

 

Николай Яковлевич Петраков, академик РАН. Директор Института проблем рынка.