Журнал «Золотой Лев» № 69-70 - издание русской консервативной
мысли
(www.zlev.ru)
Россия против идеократии
Если вдуматься, то мы увидим, что Россия выступает
этаким истребителем — полным или частичным — различных идеологий. Именно
она, как это ни покажется странным, нанесла мощный удар по коммунизму.
Наша страна использовала мобилизационные возможности
коммунистической идеологии для индустриализации. Но она категорически
отказалась продолжать коммунистический эксперимент после того, как осуществила
промышленную модернизацию, разгромила гитлеровскую Германию и восстановила
разрушенную войной экономику. При Хрущеве и Брежневе народ фактически
саботировал коммунистическое строительство, причем на верху
не особенно то и настаивали на его продолжении. Окончательный
коллапс советского коммунизма в 1991 году оказался смертельным крахом
этой идеологии и в мировом масштабе. Как бы там ни было, но сотни
миллионов людей от коммунизма отвернулись.
Именно Россия сокрушила идеологию нацизма. Мы это сделали вооруженным путем, по ходу дела
избавляясь от одиозных моментов идеологии коммунистической (воинствующий
атеизм, красный космополитизм и т. д.).
То есть, если вникнуть в дело, то Россия
покончила с двумя сильнейшими мировыми идеократиями, каждая из которых
рассматривала ее как кормовую базу. Тем самым она принесла огромную пользу
"мировой цивилизации". Жаль только, что при этом наша страна приняла
основной удар на себя, но так уж сложилось исторически. Мне, впрочем,
часто кажется, что идеократы именно потому так и налегли на Россию,
что понимали или чувствовали — именно от нее исходит главная угроза идеократии
как таковой.
К тому же Россия попортила немало крови еще одной, правда,
менее выраженной, идеократии — либерализму. В принципе, либерализм
позиционирует себя как предельно деидеологизированная из всех
мировоззренческих систем. "Невидимая рука рынка",
"свобода", "гражданское общество" — все это как бы
освобождает от тирании идеологических схем и мировоззренческих догматов.
Но на самом-то деле, "стихийность"
и "плюралистичность" либерализма очень часто превращаются
в догматы. И уже современный фетиш политкорректности становится некоей
дубиной в руках агрессивно настроенных "освобожденцев".
Причем надо отметить, что в России либерализм вел себя
наиболее идеократично, доводя свои положения до абсурда. На Западе
буржуазно-капиталистические отношения складывались в условиях
довольно-таки жесткой государственности. Возьмем хотя бы пример якобинской
диктатуры! Это позже, беспощадно подавив сопротивление традиционного общества
(немалую роль в этом сопротивлении сыграло крестьянство), западные элиты
установили современную демократию.
Но в России пришествие либералов означало развал
государственности. В феврале
1917 года до власти дорвались октябристы и кадеты. Они поправили
несколько месяцев и вынуждены были уступить место умеренным социалистам
(эсерам и меньшевикам), признававшим необходимость сохранения либеральной
демократии на неопределенно долгий срок. Но и умеренные стали во всю
либеральничать: смотреть сквозь пальцы на развал фронта и пропаганду
пораженцев.
Все это продолжалось до того момента, пока
к власти не прорвался Ленин. Он был идеократом, но при этом сочетал
идейность с прагматизмом. В целях борьбы за власть Ильич оказался от
одного из основных положений марксизма, согласно которому социалистическая
революция может победить только в промышленно развитой стране. В
результате, Ленин натравил на либеральную буржуазию и интеллигенцию
массы русских крестьян и рабочих (вчерашних крестьян), которым осточертела
барская трепотня и которые хотели: земли, работы и достатка. А также
— сильного государства. Утверждения о том, что русский мужик был обуян
идеей создания Царства на земле — это выдумка все тех же самых идеократов,
которые в упор не видят всего прагматического настроя русской деревни.
Мужик хотел земли, он поддержал большевиков, когда ему ее дали, и выступил
против них, когда стали забирать хлеб. Но как только большевики разрешили
крестьянину относительно свободно своей землей распоряжаться (НЭП), как этот же
крестьянин-"хилиаст" в миг забыл свои разногласия с советской
властью и попытался стать "куркулем". Другое дело, что это
у него так и не получилось. Почему — вопрос особый.
К сожалению, Ленин оставил без изменения все другие
положения марксизма, что и привело (в будущем) к серьезнейшим
социальным коллизиям.
Второй раз либерализм навестил Россию в 80-90-е годы
XX века. Причем любопытно, что если
в прошлый раз либералы сдали власть умеренным социалистам, то на сей
раз все произошло в обратной последовательности. Сторонник
"гуманного, демократического социализма" Михаил Горбачев довольно
легко уступил власть "гайдаро-чубайсам", действующим в духе
социал-дарвинизма. История как будто желала отыграть назад, начать свой отчет с
февраля 1917 года. Но не вышло и на этот раз. Оказалось, что
власть реально контролирует российская бюрократия, которой либерализм нужен как
красивая ширма для своего, собственного госкапитализма. Гражданского
общества в России не сложилось, да и вряд ли сложится. В любом
случае либерализм в России буксует — и буксует довольно сильно.
Похоже, что и на этот раз он благополучно "сдуется".
Возникает вопрос — а в чем причина такой вот
"безыдейности" России, которая существенно контрастирует с
"идейностью" российской интеллигенции? Как мне
представляется, причиной тому является русский этатизм. В России
государство всегда играло огромную роль, что было, во многом, обусловлено, ее
тяжелейшим геополитическим положением.
А государство, по природе своей, чурается разных
идеалов. Дело в том, что его призвание — находиться на пересечении
различных конфликтов и противоречий, ограждать общество от тех потоков
грязи, которые льются из испорченной человеческой натуры. Вот почему
государство отлично понимает и чувствует реальность, которая весьма далека
от всевозможных идеалов.
Идеал — нечто воздушное, это весьма субъективное восприятие
разных реалий — и земных, и небесных. Причем субъективизм
присутствует даже тогда, когда мыслители возводят в ранг абсолюта саму
объективную реальность. Так, например, материалисты придали идеальный характер
самой материи, чего и не заметили. Идеал очень далек от действительности,
поэтому воплощение разных утопий и происходит столь криво. Получившееся
на выходе шокирует самих создателей, которые срочно пытаются поправить
положение, исходя уже из прагматических соображений.
Идеал очень легко превращается в идола, а идея
становится прекрасной, но беспочвенно фантазией. Показательно, что
в православной метафизике настоящими идеями считаются идеи самого Бога.
Это — знаменитые, по писаниям мистиков-исихастов, нетварные энергии
Божества, его "воления". Приобщившись к ним, можно достичь
статуса сына Божия по усыновлению, стать богом по благодати, но
не по сущности. Вот эти идеи и представляют собой настоящую
реальность, ибо они лежат в основе самой реальности, которую
и сотворили. Это мысли Творца о творении, которое стало реальным.
Кстати говоря, во многом именно потому Православие
и сакрализирует государство, вызывая незаслуженные упреки
в цезаропапизме. В государстве оно видит силу, максимально далекую от
идеалистических умствований, а, следовательно, и максимально близкую к истинному
Идеалу — Богу.
Российское государство с его предельной (если только
не запредельной) мощью всегда отторгало идеализм всех пошибов. Поэтому его так и ненавидела наша интеллигенция,
точнее та ее часть, которая помешалась на идеалах. И власть большевиков
поначалу представляла собой власть радикальной интеллигенции, считавшей, что
государство должно быть поставлено в зависимость от ордена идеократов.
Но означает ли все это, что от идеологий нужно просто
отмахнуться, забыв о них? Нет, конечно. В разных идеологиях содержатся
вполне эффкутивные сами по себе технологии улучшения социальной
действительности. Просто это улучшение не следует возводит в абсолют.
Не надо стремиться достигнуть какого-либо идеального общества. Несколько
приблизиться к идеальности — вполне возможно.
Надо что-то брать у каждой идеологии. От либерализма —
идею гражданских свобод, от социализма — активную социальную политику и т.
д. Но вот пытаться навязать России какую либо стройную и цельную
идеологию не стоит — это в высшей мере хлопотно и, самое главное,
совершенно бессмысленно.
Наверное, единственным "измом", который стоит
задействовать, является традиционализм. Под ним, само собой, вовсе
не следует понимать некое ретроградство, которое проявляется
в идеализации каких-то периодов исторического развития России. В конечном
итоге, такой "традиционализм" является все той же самой идеократией,
то есть стремлением к чему-то несбыточному и воздушному.
Основной, базисной традицией России, которая проходит
"красной нитью" через все исторические периоды, является традиция
сильной государственности, которая возвышается над обществом, но учитывает
его потребности и запросы.
АПН
16.11.2005