Журнал «Золотой Лев» № 69-70 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

В. Карпец

 

От демократии к демотии

 

Путь к безпартийному государству в настоящее время гораздо более труден, чем завоевание политической власти одной ведущей государственной партией. Однако, возможно, что как раз победа такой партии откроет путь к постепенному переходу к подобному государству.

 

В ходе избирательной кампании в Московскую Городскую Думу – а это была очевидная репетиция выборов в Государственную Думу 2007 года – все более обнаружилось отчуждение российской партийной системы от подлинных интересов и чаяний народа, ее искусственность и безсмысленность. Перед «избирателями» – а на самом деле зрителями – разыгрывался однообразный спектакль с перебранками и взаимными обвинениями в одном и том же – как между «Родиной» и ЛДПР в «разжигании межнациональной розни» – впрочем, для некоторой категории телезрителей – а только так можно назвать сегодня «граждан России» – заменяющий футбол, состязания юмористов или сериалы. Иными словами, «политический процесс» в сегодняшней России есть форма дебилизации ее населения. При всем том, что подлинная политика делается совершенно в иных местах – в тайных коридорах кремлевской администрации и спецслужб, в недрах нефтяных компаний, на военных учениях и – в этом сегодня наша особенность – подземельях организованного криминала.

В отличие от стран Европы и США, где партийные системы создавались на протяжении более двух веков как форма «сдержек и противовесов», из чего не являются исключением также социалистические и коммунистические партии, в России эта система была механически, искусственно рецепирована и пересажена на совершенно иную почву в ходе общей рецепции евроамериканского права в конце 80-х-начале 90-х годов, происшедшей ценой гибели советской державы – естественной наследницы Российской Империи, Московской Руси и Золотой Орды. Партии были созданы потому, что якобы «так надо», без учета конкретных интересов и целей социальных слоев, классов и групп и даже уже «новой России», якобы «освободившейся от тоталитаризма». Исключение составляли разве что Коммунистическая Партия Российской Федерации (КПРФ) и родственная ей на первых порах РКРП (Российская Коммунистическая рабочая партия) Виктора Анпилова, унаследовавшая идеалы и чаяния той части населения, которая не рассталась с ценностями «советского образа жизни». Эти партии в начале 90-х реально претендовали (особенно РКРП) на защиту обездоленного западническими реформами народа. Кроме того, КПРФ в какой-то степени может считаться преемницей бывшей КПСС – при всем том, что чем дальше, тем больше она от последней отмежевывается – по крайней мере в том, что ее костяк составила та – безусловно, наиболее нравственно чистая часть коммунистов, которая не пожелала – или не сумела – принять участие в конвертации власти в собственность на рубеже 90-х. Проекты создания партий европейского типа – в частности, христианско-демократической – оказались нежизнеспособны и провалились (в том числе потому, что сама по себе христианская демократия есть явление римо-католического мира, порождение папской иерократии и наследница средневековых гвельфов).

Выборы по партийным спискам – это общегосударственный политический спектакль с огромными финансовыми затратами, тысячекратно превышающими затраты на содержание любого монархического двора. При всем том, что их итог всегда заранее предрешен (как, на самом деле, и во всех западных странах).

Что же представляют собой современные российские политические партии, кого они представляют и какую роль реально играют?

«Единая Россия» – питаемая за счет «административного ресурса» партия чиновничества и государственного капитализма, имеющая при определенных условиях занять место бывшей КПСС, от которой она, впрочем, сильно отличается отсутствием внятной идеологии и гораздо большей административной разболтанностью. Именно к ней прежде всего относится одно из «крылатых выражений» бывшего премьера Виктора Черномырдина: «Какую партию власти ни создавай, все равно получается КПСС». Это, впрочем, вовсе не обязательно понимать в негативном ключе: при условии превращения (открыто или сокрыто) «Единой России» из участника политической игры в реально государствообразующую, подобную бывшей КПСС, структуру у нее как раз есть шансы на вполне жизнеспособное будущее: ЕР могла бы стать «руководящей и направляющей силой» всерьез и надолго. Но для этого ей надо перестать быть «партией» в современном – западном – смысле этого слова.

Коммунистическая партия – КПРФ – была для многих – особенно положительно относящихся к советскому прошлому людей – привлекательна именно как партия «тех, кто не предал идеалов». Однако сознательная сдача коммунистами своих позиций в 1996 году – и не столько «из трусости», сколько из-за практической невозможности воплотить эти «идеалы» в жестко изменившейся политической – а, главное, экономической – ситуации уничтожила эти шансы. Далее принятие доктрины «прав человека» и особенно поддержка Ходорковского сделали из этой партии – наследницы когда-то создававшегося «ордена меченосцев» – рядовую участницу «общества спектакля». В этих условиях многих входившие в КПРФ «красные губернаторы» и «красные директора» не без оснований перешли в «Единую Россию».

Либерально-демократическая партия России – ЛДПР – была создана еще на закате советской эпохи – в годы «перестройки» – в кабинетах ЦК КПСС как действительно либеральная партия в рамках на некоторое время увлекшего Михаила Горбачева «двухпартийного проекта». Ее безсменный председатель – бывший юрисконсульт еврейского театра «Шолом» Владимир Жириновский – в свое время поддержал ГКЧП, а затем формально перешел на русские патриотические позиции, играя, впрочем, иногда довольно успешно, роль «клапана» и «громоотвода». На самом деле – просто шута. Некоторые высказывания Владимира Вольфовича могли бы быть включены в русский правый дискурс и отчасти созвучны даже нашим взглядам, если бы не были нарочно утрированными и почти карикатурными. Значительную часть интеллектуальных сил партия потеряла, когда из нее ушел бывший адвокат, владеющий аппаратом геополитической науки, монархист по взглядам Владимир Венгеровский. В настоящее время партия представляет из себя «театр одного актера» и состоит из лиц, так или иначе обслуживающих ее лидера, с неизбежным биологическим старением которого она в любом случае распадется.

«Союз правых сил» – СПС – не пользующаяся никакой общественной поддержкой – что показали последние выборы в Думу, а также факт вхождения на выборах московских представителей СПС в список «Яблока» – группа сторонников «западного пути развития», состоящая из владельцев крупных капиталов и сращенных с ними представителей интеллигенции. Лишенный каких-либо корней в российской почве и народе, никак не связанный с национальными традициями, либертарианский и атеистический СПС фактически отрицает суверенитет России, стремится сделать ее «зоной обслуживания» евроамериканской цивилизации с условием вхождения самих ее лидеров и их семей в «золотой миллиард». Опасность СПС заключается в том, что его программу фактически исполняет экономический блок правительства во главе с Кудриным и Грефом. Узурпировав понятие «правые», во всем означающее нечто совершенно противоположное, а именно – приверженность религиозным, национальным и культурным традициям «месторазвития», политический консерватизм – в этом смысле объективно «правой партией» является КПРФ (и отчасти ЛДПР и «Единая Россия») – СПС, кажется, теперь, после «Правого марша» 4 ноября, готов отказаться от этого названия. Так, по крайней мере, заявил нынешний лидер СПС Никита Белых, и одно это является огромной идеологической (пока что) победой настоящих правых (традиционалистов, монархистов, православных консерваторов и т.д.), пока что – возможно, промыслительно – не представленных в официальном партийном перечне, крайне пародийном по своей сути.

«Яблоко» – партия «честных демократов», сторонников «справедливой» интеграции России в «евроамериканскую цивилизацию» (где она никому не нужна) и «справедливого капитализма» (невозможного по определению). «Яблоко» – наследники идей советских диссидентов и правозащитников, хотя создатели партии в свое время работали в официальных учреждениях (Г.Явлинский – в Госплане, В.Лукин – в Институте США и Канады). Основной контингент сторонников «Яблока» – космополитически настроенная интеллигенция. «Яблоко» позиционирует себя как партия «порядочных людей»: не будем забывать, что именно «порядочные люди» – особый термин для обозначения «своих», «рукопожатных» – были основной управляемой ударной силой в операциях по разрушению как Российской Империи, так и Советского Союза.

«Родина» – партия, в свое время искусственно созданная кремлевской администрацией для ослабления и раскола КПРФ, однако, сумевшая – благодаря несомненным организаторским способностям лидера Дмитрия Рогозина – «отвязаться» от Кремля и пуститься в свободное – впрочем, так ли? – плавание. В своей программе эклектически соединяет элементы социализма («европейского», а не «советского» типа), русского патриотизма и доктрины «прав человека» и «гражданского общества». Выступает русским аналогом «Яблока», чем привлекает к себе часть интеллигенции, пока что не готовой к полной вестернизации российского общества. Особо отметим, что «Родина», как и «Яблоко», активно апеллирует к «человеческой порядочности» и «честности» (что в историческом контексте вызывает соответствующие ассоциации). При этом если «взрослая» часть «Родины» все же более тяготеет к союзу с КПРФ, то возглавляемое ушедшим в богему поповичем Сергеем Шаргуновым (в этом очень похожим на скандально знаменитого когда-то Александра Амфитеатрова) молодежное крыло стоит на левореволюционных, близких к троцкизму позициях и активно взаимодействует с НБП (см. ниже) и молодежным «Яблоком» Ильи Яшина, которое также значительно левее своей «взрослой» организации.

Особое место в российской «партийной системе» занимает формально запрещенная недавно в судебном порядке Национал-большевистская партия (НБП). Созданная после подавления Ельциным национального восстания октября 1993 года на основе авангардного евразийского геополитического проекта Александра Дугина самим Дугиным и писателем Эдуардом Лимоновым партия, после громкого ухода из нее Дугина и остальных евразийцев стала превращаться в крайне левую, в целом троцкистскую организацию, сплоченную в основном за счет сексуального либертинажа ее членов. В настоящее время купленная соратником Ходорковского Леонидом Невзлиным партия регулярно сознательно проводит зомбированных Лимоновым молодых людей «сквозь тюрьмы» и служит опытным полем отработки Невзлиным и К° некоторых особых политических технологий. Характерно, что НБП поддерживают совершенно неожиданные лица из числа либералов, в частности, СПС, что заставляет вспомнить не только перипетии политической борьбы, но и знаменитое «Дело № 69» Григория Климова.

Особо следует отметить, что ни одна из всех этих партий (кроме КПРФ) не имеет массовых партийных организаций на низовом уровне и все они (кроме КПРФ и НБП) созданы «сверху», декретивным образом, в порядке разработки тех или иных политтехнологий. «Партийная система России» не укоренена ни в имперской, ни в советской истории нашей страны, и при любом голосовании по партийным спискам впредь наиболее логичным будет являться голосование «против всех». Само слово «партия» означает «часть», и голосование против всех означает голосование против узкого слоя политиканов, растаскивающих страну на части. Это так, даже если встать на точку зрения последовательно демократическую. Лев Александрович Тихомиров еще в 1910 году в статье «Два типа народного представительства» писал:

 

«Опираясь не на партии, а на само население и находясь в непосредственном общении с Верховной властью, представительство народа получило бы несравненно более значения и влияния, нежели вечно борющиеся со всеми властями претенденты на присвоение себе Верховной власти. Правительство, нами рекомендуемое, не подрывает Верховной власти и не присвояет ее себе, а, напротив, укрепляет ее. Но эта функция, высокая, почетная и влиятельная, для государства и народа необходима. Вся ценность народного представительства зависит от того, насколько оно проводит в государственную жизнь мысль чисто народную и попечение о нуждах действительно народных <…> Представительство парламентарное основано на объединении народа партиями, а потому неизбежно создает господствующий политический слой. Эта система не объединяет народ с государством, а разъединяет посредством средостения партий. Организованная часть партий, всегда ничтожной численности по сравнению с народными массами, становится, так сказать, активным гражданством. Эта система создает господствующий над народом политиканский класс, который не может быть назвать новою «аристократией» только по неблагородству своего персонала, но во всяком случае эта система глубоко антидемократична».

 

Разумеется, Лев Тихомиров понимает «демократичность» не как форму правления, но, подобно большинству представителей консервативно-революционной мысли, к каковым он может быть в эти годы еще отнесен (более поздние «Религиозно-философские основы истории» уже скорее памятник обще – то есть, на самом деле, западно-христианской мысли августиновского толка), как «факт соучастия нации в делах государства» (Артур Мёллер Ван ден Брук). Политическое и идеологическое представительство в этом контексте рассматривается как второстепенное – если не прямо вредное – и заменяется непосредственным народным представительством – демотией. В русской истории характерным примером демотического представительства были земские соборы («советы всея земли», как их более точно называют летописи) Московской Руси, на которых представительство осуществлялось двояко – от сословий и от земель. При этом под сословиями подразумеваются поставленные в определенную связь с государством профессиональные («служилые») классы населения, имеющие те или иные особые, отличные от других, правообязанности. В этом смысле определение «сословно-представительной монархии», которое дали Московской Руси советские ученые (Л.В.Черепнин, С.О.Шмидт и др.) и от которого сегодня многие склонны отказаться, было, по существу, глубоко верным. В современном контексте можно говорить о социально-представительном государстве. Интересно, что в 1947 году в утвержденном Верховным Правителем Испании генералом Франсиско Франко Временном Конституционном акте этого государства оно определялось как «традиционная католическая социальная и представительная монархия» (иное дело, что уже после смерти генерала Испания превратилась из социального в либерально-парламентское государство, а Король Хуан Карлос Бурбон оказался, как, впрочем, и все европейские конституционные монархи, пародийной куклой, homme de paille («соломенным человечком»).

На самом деле социальное представительство есть в современной России единственное, что можно было бы противопоставить «комедии партий».

Л.А.Тихомиров:

 

«Сословный строй, на котором выросли все современные государства, произойдя из родового, сохранил одну важную черту его: «наследственность профессии». Если под «сословностью» разуметь только ту форму профессионального расслоения, при которой сословная принадлежность наследственна, а, следовательно – принудительна и обязательна, то подобный строй, конечно, не согласуется ни с условиями экономическими, ни с задачами государственными. Но если под общим термином «сословного строя» разуметь такой, в котором государство строится на специализированных группах, а не на отдельных личностях, то подобный строй составляет не только потребность нашего времени, а даже факт политической жизни, но только в замаскированной форме. Во избежание недоразумений, напоминаю поэтому, что, говоря о государственно-сословном строе, я разумею государство, поставленное в связь с современной формой сословности, т.е. в виде «свободно-сословного строя»».

 

Что это означает в применении к нашей российской современности? Речь идет, прежде всего, о переходе от слепо скопированной системы сдержек и противовесов – впрочем, никого не сдерживающей и ничему не служащей противовесом – к системе согласований. Образ такой системы был дан старомосковским «одиначеством», «единогласием» («Государь указал и бояре приговорили»); а на земских соборах вопрос обсуждался до тех пор, пока все не придут к одному мнению, причем Государь решал единолично только в том случае, если все не придут к одному мнению. Подорвавшие народное – по сути своей именно социальное – единство реформы Никона и Алексея Михайловича привели и к отчуждению царской власти от народа, от социального строя, к государственному абсолютизму. Советская власть стала во многом именно возвращением – на новом историческом витке – к московскому порядку; согласование социальных позиций было заложено как принцип в ее основах, чему, однако, мешало уничтожение сословий в 1918 году и причисление многих из них к категории «лишенцев» (в отношении духовенства, частных предпринимателей и т.д., что сохранялось и при НЭПе). Конституция 1936 года уничтожила институт «лишенцев», но к этому времени принцип согласований перешел в недра партаппарата, что в принципе могло бы быть приемлемым, поскольку ВКП(б)-КПСС постоянно пополнялась выходцами из разных социальных слоев. Однако начавшееся после ХХ съезда КПСС постепенное отчуждение ее от широких масс и столь же постепенная «вестернизация» быта номенклатуры, обогащавшейся от поездок за границу (вне жестко установленных льгот) подорвало заложенные в недрах советского строя начала непосредственной демократии – демотии, создало условия для будущей рецепции совершенно иноприродных государственно-правовых начал. Не способствовало возрождению «духа старой Москвы» и господство марксизма, пусть даже и сильно измененного, «русифицированного». Равно как и засилье «западнических», по сути, антирусских сил в культуре, искусстве, отчасти науке. Тем не менее, основы советского строя были вполне старорусскими, и это не следует упускать из виду. Как не следует и упускать из виду то, что КПСС, собственно, не была партией, а представляла из себя чисто государственную структуру: если она и не сумела стать «орденом меченосцев», то «кузницей кадров», по крайней мере, была.

Такой «кузницей кадров» и одновременно механизмом социальных согласований могла бы стать – если бы ей достало мужества объявить о своей победе на президентских выборах 1996 г. – КПРФ. Этого не произошло: Зюганов все сдал. Сегодня такой шанс есть у «Единой России». Однако только в одном случае – если она перестанет быть партией. Станет «новой опричниной», если угодно.

Этому мешает, прежде всего, несоразмерная коррумпированность «Единой России», когда ее лидеры откровенно, на глазах у всех «пилят бабки», отсутствие какой-либо аскезы, равно как и опоры на глубинную, традиционную русскую культуру (в общем хоре единоросских «скомрахов и гудцов» Зыкина и «Любэ» составляют исключение, но это не настоящая русская культура!). А самое главное – принципиальный отказ от «ротации элит», той, каковую при Сталине представляли собой регулярные «чистки партии» (прошу понять правильно – речь идет не об эксцессах ГУЛАГа, а именно о «партийных чистках», т.е. регулярных массовых исключениях из партии), от которых после 1956 года отказались.

Если такая по-настоящему обновленная «Единая Россия» сумеет взять в свои руки (с Путиным или уже без него) всю политическую власть, оттеснив «систему партий» вначале на периферию общества, а затем и уничтожив (как сделали большевики с кадетами, меньшевиками и проч.), то она сможет стать подлинно демотической, государственной силой, через которую будет осуществляться непосредственное социальное согласование.

Заметим, что такая демотия (versus «демократия») нисколько не противоречит сильной единоличной Верховной власти (Царя, Императора, Верховного Правителя, Генерального секретаря, Президента), но, подобно московским «советам всея земли», может ее только усиливать. Это не разделение, а соединение единовластия и народовластия. «Народная монархия», в конце концов.

Такой путь – «опричный» (см. нашу статью на «Правой.ру» «Земщина и опричнина»). Но возможен – и даже более желателен, хотя, пожалуй, менее реален – и «земский» путь, который неизбежно окажется связанным с изменением конституции (хотя и не «переучреждением государства», как об этом мечтает г-н Белковский). Речь в этом случае должна идти о коренном переустройстве – в социально-представительно ключе – высших законодательных органов с постепенным преобразованием их к законосовещательные. Примерная схема такова. Выборы в Государственную Думу по партийным спискам заменяются – без всякого возвращения к «одномандатникам» – выборами от сформированных заранее – отчасти уже существующих – профессиональных и социальных объединений – прежде всего, профсоюзов трудящихся и объединений работодателей (предпринимателей), а также более мелких профессиональных гильдий и социальных союзов (пенсионеров, инвалидов, ветеранов войн и т.п.). Сюда же должны войти представители армии, флота, традиционных религий, прежде всего, Православия (включая Старообрядчество) и Ислама. Причем, поскольку православный канон воспрещает духовным лицам непосредственное участие в «градских делех», это должны быть заранее получившие благословение представители общин и церковных советов. Примерно так должна быть сформирована социально-представительная Палата Труда (Государственная Дума). Параллельно на выборной с мест основе формируется вторая (но не верхняя, а равноправная, точнее, равноправообязанная) Палата Земель (Совет Федерации). Палаты должны регулярно частично обновляться таким образом, чтобы в течение 12-15 лет быть обновленными полностью. Законы должны приниматься при согласовании их в каждой палате, далее обеими палатами с последующим утверждением Главы государства (как бы он ни назывался). Равным образом палаты регулярно информируют Главу государства и Премьер-министра обо всех нуждах социальных и территориальных образований. Их члены должны получать обязательные наказы от тех, кого они представляют («связанное представительство»). При этом вопросы общенародного быта – такие, например, как вопрос о запрещении абортов – должны после соответствующей разъяснительной работы в СМИ и прямого заявления позиций традиционных религий выноситься на общенародный референдум.

Совершенно очевидно, что путь к такому преобразованию парламента, к безпартийному государству, в настоящее время гораздо более труден, чем завоевание политической власти одной ведущей государственной партией. Однако, возможно, что как раз победа такой партии откроет путь к постепенному переходу к безпартийному государству. Возможно, что новые структуры возникнут в ходе сопротивления «оранжевой революции» при совместной борьбе с ней нынешней власти и поддерживающих ее патриотических сил. Увы, возможно и то, что их придется создавать в случае самоупразднения власти, ее падения и всеобщего предательства – как в августе 1991 и в феврале 1917. Но в этом – трагическом – случае уже начнется открытая борьба за анти-август и анти-февраль.

 

Правая ру

6.12.2005


Реклама:
-