Журнал «Золотой Лев» № 69-70 - издание русской консервативной
мысли
(www.zlev.ru)
В. Сироткин
Русский «кокос» многопартийности
Почему 200 лет в российских болотах не ловится 'крокодил демократии'?
Помните песенку 'Остров невезения' в исполнении
незабвенного народного артиста России Андрея Миронова из культового кинофильма
'Бриллиантовая рука' (1969 г.) о людях-дикарях, на лицо ужасных, но добрых
внутри?
Так это про нас, несчастных сегодняшних, про нашу
современную политическую систему, при которой 'крокодил (демократии) не
ловится', а 'кокос (многопартийности) не растет'.
Авторы слов и музыки и рецепт спасения предлагают: раз этих
несчастных мамы родили в понедельник, а они вовсе не бездельники и могли бы
жить - 'им бы понедельники взять да отменить'.
Казалось бы - музыкальная шутка, безделица. Мы же ВЕЛИКАЯ
Россия, какие тут еще 'черные кошки' (понедельники), перебегающие нам, великим
победителям и золотоордынцев, и турок с 'ляхами', и нацистов-фашистов, дорогу.
Ан нет: 200 лет мы упорно сажаем 'кокос' и выпускаем
'крокодилов' в реки, озера и болота, а они не растут и не ловятся, ибо:
постоянно вымерзают.
Зачахнувший 'парламентский кокос' матушки-императрицы
Первой в политической истории России 'кокос'
парламентаризма еще в XVIII столетии попыталась посадить Екатерина II. Дочь
века Просвещения, состоявшая в личной переписке со всеми его корифеями (и
купившая у них за счет казны все их личные библиотеки, кроме библиотеки
Жан-Жака Руссо - он в просвещенный абсолютизм царицы не поверил), императрица
решила ввести конституционную монархию 'сверху'.
Никто ее к этому внутри империи не принуждал - сама решила,
как ранее силой (посылала солдат) заставляла крепостных крестьян сажать 'второй
хлеб' - картофель.
И за 20 с лишним лет до Великой французской революции,
летом 1767 года, в Кремле Екатерина II повелела созвать первые русские Генеральные
штаты от свободных (некрепостных) сословий - так называемую Комиссию для
составления Нового Уложения (конституции).
Депутатов избирали открытым голосованием (поднятием рук) по
сословиям - от дворян по уездным дворянским собраниям, от мещан (горожан), торгового
сословия (купцов), духовенства, а также от казаков, государственных крестьян и
даже от 'инородцев' (нацменьшинств).
Чтобы это разношерстное собрание не вышло из-под контроля
властей, ко всем 'куриям' депутатов были приставлены 'кураторы' - высшие
сановники и 'протоколисты' из чиновников и военных (очень похоже на сегодняшнее
кураторство современной Думы со стороны администрации президента).
Так, 'инородцами' ведал светлейший князь Григорий
Потемкин-Таврический, а протоколистом к нему был определен секунд-майор Михаил
Кутузов, будущий фельдмаршал и победитель Наполеона в 1812 году.
Но в отличие от картошки 'кокос' многопартийности и
политического согласования разногласий в этой 'Уложенной комиссии' (хотя
Екатерина II собственноручно написала для ее членов специальный 'Наказ' в духе
просвещенного абсолютизма французских корифеев Вольтера, Дидро, д'Аламбера и
др.) не пророс - с первого дня заседаний прения переросли в банальный мордобой,
плевки в оппонентов и вырывание волос из бороды.
Императрица пыталась установить 'регламент': специальным
указом рассадила депутатов 'на три сажени друг от друга, дабы плевок одного не
достигал личности другого'. Не помогло. Тогда Потемкин в своей 'инородческой
курии' (а в ней - другая напасть: до 90% депутатов не говорили по-русски)
усилил 'регламент': наиболее ретивых буянов, не говоривших по-русски, стал
пороть розгами в предбаннике зала заседаний (чисто русский метод внедрения
'кокоса' парламентаризма).
И снова, судя по воспоминаниям Михаила Кутузова, не помогало:
ни язык не выучили, ни драться между собой не перестали. А что касаемо порки,
то сия экзекуция в России XVIII - XIX веков была делом привычным, пороли за
проступки не только по указам царей, но и по приговору 'общественности' -
крестьянского схода-мiра, причем гораздо чаще и массовее, чем в Кремле. Вообще
это странное сочетание уравнительной свободы (ни богатых, ни бедных) с кнутом
как орудием 'демократизации' (а также рваными ноздрями и клеймом 'воръ' на лбу
для убийц и конокрадов) в русском православном обществе в течение столетий
несказанно удивляло иностранцев, особенно когда они узнавали: так наказывали не
только крепостных, но и аристократов (например, в XVIII веке при Анне
Иоанновне, когда 'птенцу гнезда Петрова' князю Платону Куракину, президенту Сената,
'за хулу' на императрицу в буквальном смысле отрезали язык и сослали на
Соловки).
Но главное, подавляющее большинство кремлевских депутатов,
кроме дворян, упорно не хотело обсуждать абстрактные идеи из 'Наказа'
просвещенной императрицы о разделении ветвей власти, правовом государстве,
каких-то мудреных словах о бюллетенях, урнах, консенсусе и прочем, а гуторили
все больше о покосах, рубке леса на дрова, выпасах для скота, взяточничестве
местных чиновников и т.п., прося непосредственного вмешательства императрицы
(как сегодня в Думе - личного вмешательства президента в связи с холодом,
'веерным' отключением электричества, высокими ценами на бензин, инфляцией и
т.д.). Тем паче что 95% депутатов 'Наказ' по 'азбучной неграмотности' на
русском языке даже и прочитать не могли ('инородцам' через толмачей 'царевы
бумаги' читал Кутузов).
Словом, получился форменный конфуз и новгородское вече XII
века, а не европейский парламент. Промучившись с таким 'хуралом' почти целый
год (а она инкогнито, за ширмой, сидела и слушала многие выступления),
Екатерина II махнула рукой и в 1768 году разогнала 'Уложенную комиссию' по
домам, правда, получив в ответ мощное крестьянско-казацкое восстание Емельяна
Пугачева 1773 - 1775 годов (в окружении самозваного 'ампиратора' оказалось
тогда несколько 'уложенных' кремлевских депутатов).
Провал этого первого в России эксперимента с 'крокодилом
демократии' имел далеко идущие последствия.
Александр Пушкин, изучавший протоколы 'Уложенной комиссии'
для своей 'Истории пугачевского бунта', винил во всем Екатерину II, называя
'кремлевский хурал' 1767 - 1768 годов 'непристойно разыгранной фарсой'.
Николай Гоголь пришел к заключению, что гражданская
грамотность вообще русскому мужику не нужна - 'хватит с него и священных
писаний'.
А Александр Герцен в Лондоне придумал другое оправдание:
да, русский мужик неграмотен, но он развит в силу природного крестьянского ума,
идущего от борьбы с природой за выживание, а поэтому всегда ловко 'обдурял'
любую власть в России, наставляя этим дурачкам-дворянам (или
интеллигентам-большевикам) с их Просвещением (мировой пролетарской революцией)
большие рога.
Сама Екатерина II в беседе с Дени Дидро в 1774 году
признала - 'кокос' политической системы Западной Европы в Российской империи
пока не растет: 'Вашими благородными мыслями приятно наполнять книги, жить же
по ним [в России] невозможно'.
Но фасад этой 'демократии' матушка сохранила: сокращенные
протоколы 'кремлевского сидения' приказала перевести на французский и через
русские дипломатические миссии широко распространить в Европе. Зачем? А чтобы
продолжать брать займы у голландских и генуэзских банкиров на войны с Турцией
за выход к Черному морю: 'потемкинской деревне', едва ли не второй в Европе
после Англии 'конституционной монархии' (не важно, что никакой конституции в
Кремле принято не было - кто в Европе об этом знает?), кто же откажет в займах?
И за 34 года своего правления царица набрала столько займов
(и при жизни не отдала ни гульдена!), что все последующие цари из династии
Романовых начиная с Александра II выплачивали 'екатерининский долг' (последний
'транш' вернул Николай II в 1898 году).
Между прочим, и отмена крепостного права в 1861 году была
вызвана прежде всего угрозой дефолта: Крымская война началась ведь из-за
требования Запада к Николаю I ввести внешнее управление русскими финансами (как
и с османским султаном еще в XVIII веке).
Дабы выплатить внешний долг, Александр II и отменил
крепостное право, но за выкуп - новый налог на 'волю' с крестьян.
Упорное стремление нынешнего министра финансов Алексея
Кудрина срочно выплатить внешний долг СССР (России) вызывает реминисценции с
этой практикой царей во второй половине XIX века.
Управляемая демократия Столыпина
Прошло более ста лет со времен 'кокосовой демократии'
Екатерины II, еще один реформатор - Петр Столыпин - снова решил запустить
'крокодила' многопартийности в российскую Думу, учрежденную по царскому
манифесту 17 октября 1905 года.
Разница между двумя экспериментами состояла в одном:
Екатерина попыталась создать 'отдушину' до 'емелькиного бунта', а Столыпин -
после бунта 1905 - 1907 годов - первой русской революции ХХ века.
У Екатерины II не было реальной политической оппозиции в
обществе (не считая одиночек типа Радищева - 'бунтовщика хуже Пугачева'). У
Столыпина эта оппозиция 'общественности' (интеллигенции) с 1904 года приняла
уже организационные формы 'Освободительного движения' (от самодержавия), причем
'освобожденцы' явно сочувствовали эсеровскому террору против 'царских сатрапов'
и даже помогали деньгами и укрывали (Максим Горький) террористов (на самого
Столыпина и его семью в 1906 году было совершено покушение в Петербурге).
Сам режим 'думской (парламентской) монархии' 1906 - 1916
годов был введен под нажимом 'снизу' (революция) и 'сбоку' (заграница).
Массовые выступления в городе (забастовки, кампания гражданского неповиновения,
баррикадные бои на Пресне в Москве и т.д.) и деревне (крестьянские бунты,
разгром помещичьих усадьб и пр.), а также массовые еврейские погромы осенью
1905 года на юго-западе Российской империи вынудили царя Николая II пойти на
уступки 'общественности' - разрешить свободу митингов и собраний, объединений и
печати, а также созыв Государственной Думы - прообраза первого европейского
парламента в Российской империи.
Но для царя гораздо важнее было другое - угроза дефолта в
России из-за того, что кампания гражданского неповиновения (изъятие населением
личных сбережений из банков и сберкасс) поставила финансы государства на грань
краха. Спас положение граф Сергей Витте, срочно назначенный осенью 1905 года премьер-министром.
Он поехал во Францию и сразу занял там 2,2 млрд золотых франков - сумму по тем
времена гигантскую (Горбачеву в июне 1991 года на саммите 'семерки' в Лондоне
такая же точно операция не удалась - ему денег не дали). Но французские банкиры
(вот оно - давление 'сбоку') поставили политическое условие - облагородить
фасад 'империи кнута' (при Рейгане в ХХ веке - 'империи зла').
Нет, банкирский Дом Ротшильдов не требовал ввести всеобщее
среднее школьное образование, переобуть мужиков из лаптей в сапоги, научить их
пользоваться зубной щеткой и туалетной бумагой. Даже не ставил вопроса о
реорганизации царской 'тюрьмы народов' (кроме ликвидации черты оседлости для
евреев - один процент населения) в федерацию. По существу, от Николая II
требовалось лишь одно - возродить 'потемкинскую деревню' екатерининской
'демократии' XVIII века, дабы либеральная 'общественность' Запада не осуждала
еврейский капитал за финансирование 'царя-кнута'. Николай II охотно принял эти
новые правила игры с Западной Европой и США и подписал 'основные законы'
(конституцию) 1906 года, которые и учреждали режим 'думской монархии'. Благо
западная интеллигенция бурно приветствовала 'свободу в России'. В США в 1905
году создается 'Общество друзей русской свободы', собираются огромные
пожертвования и, как в наши дни для 'Яблока' и СПС, обильно передаются кадету
Павлу Милюкову, 'бабушке русской революции' Екатерине Брешко-Брешковской и
правому эсеру Николаю Чайковскому (II Интернационал в лице Карла Каутского,
Клары Цеткин и Камилла Гюисманса аналогично выделяет немалые деньги 'на
революцию' эмигрантам: социал-демократам - Ленину и Мартову, эсерам - Виктору
Чернову и провокатору Евно Азефу, еврейскому Рабочему Бунду, польско-литовским
и латвийским революционерам, грузинским меньшевикам и армянским дашнакам и
др.).
Вся первая русская революция совершалась на заграничные
деньги - ими охотно пользуются и царизм, и 'общественность', и
революционеры-эмигранты.
Столыпин, в конце 1905 года приглашенный из Саратова (он
был там губернатором) в правительство Витте в качестве министра внутренних дел,
через 'охранку' был хорошо информирован об этом заграничном валютном водопаде.
Но предложил царю бороться не 'кнутом', а 'пряником': отсекая экстремистов
(большевиков, эсеров-террористов, анархистов), умеренную общественность
сгруппировать в Думе по многопартийному принципу. В 1908 году в недрах аналитического
управления Отдельного корпуса жандармов МВД (начальник петербургской 'охранки'
генерал Герасимов, начальник этого управления генерал Спиридович и др.) был
разработан проект закона 'О многопартийности в Российской империи'. По нему
разрешалось (как и сегодня в Минюсте) регистрировать умеренные политические
партии - от Союза русского народа через 'октябристов' и кадетов до
социал-демократов и меньшевиков, а также умеренных партий 'инородцев'.
По сути, это был первый в России ХХ века проект
'управляемой демократии', повторяемый 100 лет спустя Владимиром Путиным.
Но тогда царь, ссылаясь на политическую незрелость
электората (даже 'азбучная грамотность' по сравнению с эпохой Екатерины II
возросла к 1906 году всего лишь на 14%; 76% избирателей по-прежнему и при
Николае II ни читать, ни писать не умели), столыпинский законопроект
'управляемой парламентской демократии' отклонил. Фактически же разобраться в
программах политических партий, говорил царь Столыпину, мотивируя свой отказ,
могут лишь четыре процента электората, имеющие навык литературного чтения.
Поэтому-то самодержец и отклонил проект премьер-министра, хотя саму Думу
сохранил как все тот же 'экспортный продукт' для Запада.
Царские Думы 1906 - 1916 годов формировались по старому
феодальному принципу избрания Земских Соборов: партийные списки заменяли
сословия, выборы были косвенными, кандидаты шли на выборы не от партий, а в
личном качестве ('одномандатники') и лишь в самой Думе разбегались по партийным
фракциям.
К тому же реальных полномочий царская Дума (как и
современная) не имела. Кроме утверждения бюджета. Правительство царя перед
'думцами' не было ответственно (хотя Столыпин настоял на 'парламентском часе' -
отчете отдельных министров перед Думой).
Фактически две первые Думы превратились в подобие
'гайд-парка' в России - трибуну обличения 'царских сатрапов', поэтому и были
властью разогнаны.
Лишь третья Дума 1907 - 1912 годов оказалась законодательно
дееспособной, да и то благодаря личным усилиям Столыпина (он тогда первым в
политической истории страны сыграл роль будущего заместителя главы
администрации президента Владислава Суркова). При этом Столыпин не
миндальничал: поскольку его проект 'управляемой демократии' через легальную многопартийность
не прошел, он сам (в отличие от премьеров Путина) шел в Думу, умело и ядовито
полемизируя с тогдашними явлинскими, немцовыми и зюгановыми.
Но и это не все. Спикером третьей Думы стал его человек - 'октябрист'
фабрикант Александр Гучков. А во все левые фракции с помощью 'охранки' он
вмонтировал своих 'агентов влияния' (у большевиков им стал Роман Малиновский,
рабочий-металлист, которому 'охранка' сделала на выборах 'чистую анкету' -
скрыла две его уголовные судимости за воровство).
И поэтому с полным основанием незадолго до гибели Столыпин
мог воскликнуть в Думе: 'Парламентов (западных. - В.С.) в России, слава Богу,
нет!'
По-видимому, Столыпин и сам понимал: при четырех (!)
процентах имеющих навыки литературного чтения (включая политические листовки
властей и 'общественности') 'крокодил демократии' на морозных пространствах
Евразии не приживется.
Именно к этой столыпинской схеме с начала 1930-х годов
вернулся Сталин. Вот у него и после него 'крокодил демократии' ловился (под
присмотром НКВД-КГБ) за милую душу, а депутаты Верховных Советов СССР, союзных
и автономных республик изображали нерушимый блок коммунистов и беспартийных,
символом которого стала мухинская скульптура 'Рабочий и колхозница'.
Квадратура круга Путина
Весь ХХ век власть и 'общественность' (в СССР - диссиденты)
вели полемику и боролись за модель управления: власть упорно стояла за
авторитаризм с редкими отклонениями в сторону 'думской монархии' в 1906 - 1916
годах или демократии 'потемкинской деревни' в 1993 - 1999-х. 'Общественность'
(диссиденты), наоборот, молилась на парламентскую демократию Евросоюза и США,
совершенно не понимая, что для прорастания этого 'кокоса' отсутствует
питательный компонент - электорат.
Хотя еще Николай Бердяев на допросе у Дзержинского в 1922
году перед своей высылкой из Советской России на 'философском пароходе'
предсказал: 'Либеральная Россия, Россия правового строя на нашем этапе есть и
будет утопией: [а] русская идеология всегда была тоталитарной и мифотворческой'.
Первый опыт 'седла на корове' - Февральская революция 1917
года - кончился полным провалом. Не лучше оказался и второй - 1992 - 2003
годов. Два современника этого второго провала - олигарх Михаил Ходорковский и
'безлошадный' чеховский интеллигент Игорь Золотусский - в 2004 году публично
признают это.
Ходорковский (газета 'Ведомости'): 'Я не хочу сказать, что
Чубайс, Гайдар и их единомышленники ставили перед собой цель обмануть Россию.
Многие из либералов первого ельцинского призыва были людьми, искренне
убежденными в исторической правоте либерализма, в необходимости 'либеральной
революции' в усталой стране, практически не знавшей прелестей свободы. Но к
этой самой революции либералы, внезапно получившие власть, подошли излишне поверхностно,
если не сказать легкомысленно. Они думали об условиях жизни и труда для 10%
россиян, готовых к решительным жизненным переменам в условиях отказа от
государственного патернализма. А забыли - про 90%. Трагические же провалы своей
политики прикрывали чаще всего обманом'.
Главное, что признает олигарх, - нелегитимный характер
приватизации по Чубайсу. 'Надо, необходимо признать, что 90% российского народа
не считает приватизацию справедливой, а ее выгодоприобретателей - законными
собственниками'.
Игорь Золотусский ('Литературная газета') заходит с другой
стороны - со стороны ответственности 'чеховских образованцев' за поддержку
дуролома Ельцина, которого они изображали 'апостолом демократии', хотя в
реальности хотели только личных политических и гражданских привилегий, которыми
до августа 1991 года пользовались партийная номенклатура и ее интеллектуальная
обслуга: 'Разве не ясно теперь, что свобода, обретенная в 90-х, оказалась
свободой только для нас? Для наших амбиций, нашего 'самовыражения', нашего
желания свести счеты с властью. Свобода вскружила нам головы: мы ликовали, что
можем беспрепятственно хулить, обличать, 'ставить к стенке'. И кого ставили к
стенке? Собственную страну'.
Но оба автора умалчивают о главном - почему же 200 лет
'кокос' демократии в России не растет, а 'крокодил' либеральной рыночной
экономики не приживается?
Думается, Путин сегодня понимает, что до 1929 года этому
мешала архаическая структура российского общества. Деление общества не на
классы, а на сословия, замена вероисповеданием национальности породили
устойчивый дуализм двух юридических норм - закона (римско-католическое право) и
понятий (византийский свод привычек и обычаев каждого сословия - обычное
право), основанных не на букве закона ('Кодекс Наполеона'), а на здравом
смысле, идущем от природы-матушки (ее олицетворяла Богородица). Эта схема
действовала в СССР (России) до 1929 года, вплоть до сталинской коллективизации.
Антикоммунизм Ельцина не повернул советское общество на
рельсы западной цивилизации, а вызвал лишь анархию и коррупцию. В плане
укрепления политической структуры России в начале XXI века головной болью
Путина стало все углубляющееся отчуждение молчаливого большинства народа от
центральных и особенно местных властей, чего при всех недостатках режима КПСС
не было в советские времена.
Почти 50% не явившихся на думские выборы или
проголосовавших 'против всех' в декабре 2003 года - очень тревожный сигнал для
президента. Но его аналитические службы в администрации этого почему-то не
осмысливают, хотя исходный материал для такого осмысления давно имеется.
Ведь любой дачник с готовностью поведает, что все
Подмосковье забито грузовиками, груженными кирпичом, булыжником, навозом,
песком, перегноем и т.п., которые предназначены для частных садово-огородных
участков. И годовой оборот этого 'левого' рынка сегодня 7,7 млрд долл. (без
уплаты налога в казну), это больше, чем у 'Норильского никеля' или 'Тюменской
нефтяной компании', у которых финорганы выбивают налоги.
А расходы мамаш и папаш на репетиторов для своих
чад-абитуриентов? Два годовых бюджета 'Аэрофлота' - 2 млрд долл. за год!
Эта цифирь не из засекреченных источников, а из аналитического
доклада (2001 года) социологического центра Российской академии государственной
службы при президенте РФ.
Подавляющее большинство 'проголосовавших ногами' сегодня
живет, как говорили в старину, 'от трудов своих'. А труды сии - в 'теневой' (то
есть реальной) экономике, а вознаграждение - 'зарплата в конвертах': по данным
МВД, сегодня долларовая масса в крупных городах России в пять раз превосходит
рублевую.
Такова оборотная сторона ДЕМОКРАТИИ. В Бельгии, например,
уже давно штрафуют электорат за неявку на выборы, да что-то без особого успеха:
стабильно ходит к урнам лишь 25% избирателей. А ведь в Бельгии нет 2 млн
беспризорных детей и одной трети электората, живущей за чертой бедности.
Нет там (Бельгия по территории - всего 2/3 Московской области)
и проблемы 'город-деревня', тогда как в России и сегодня 52% электората
(перепись 2002 года) живет в 'деревне', даже если это и небольшие города
(печное отопление, все удобства - во дворе, полоскание белья - в речке).
В итоге вся ельцинская 'демократия' оказалась все той же
коровой под седлом, что и 'свобода' революционных демократов 1917 года.
Вдобавок Ельцин выше мэрий Москвы и Ленинграда 'камикадзе
демократии' к власти не допустил, предпочтя им советскую партхозноменклатуру
второго-третьего эшелона (премьеры Силаев и Черномырдин) или свердловских
земляков (Петров, Бычков, Бурбулис, Ильюшин), разбавляемых до 1996 года
охранниками (Коржаков, Барсуков) или 'остапами бендерами' из Якутска (Павел
Бородин).
Даже великий фантазер от 'демшизы' Григорий Явлинский,
собиравшийся в 1990 году провести СССР от социализма к капитализму за 500 дней,
через 10 лет (интервью 'Московскому комсомольцу' от 18.10.2001) отмежевывается
сам от себя: 'Мало времени прошло после 70 лет. У нас ведь всю советскую
систему ценностей обрушили, а потом с причмокиванием и пританцовыванием 10 лет
кричали, что не важно, откуда берутся деньги. Главное - чтобы они были. У нас
прославляли самых крутых, самых олигархических. Хотя понятно было, что олигархи
не создали все своими руками, а 'поучаствовали в перераспределении' друг с
другом. А граждане как к этому отнеслись? Посмотрели и решили, что, наверное,
это правильно. И тоже стали 'перераспределять': У нас ведь есть такая тусовка
(называется 'политическая элита') - это тоже толпа, только другого уровня.
Просто толпа обычная обсуждает цены на водку и картошку, а эта толпа обсуждает
цены на нефть'.
Но Явлинский в отличие от впавших сегодня в полную
шизофрению членов 'Комитета-2008' и других 'подписантов', огульно обвинивших
Путина в 'установлении некоей модификации фашизма' в России, заглянул дальше и
глубже. Он уже далеко отошел от романтических иллюзий программы '500 дней'
14-летней давности и на опыте думской практики и неудачного 'хождения в
президентство' понял: его 'переход на рынок' из программы 1990 года обернулся
не 'использованием теневых капиталов в интересах всего населения страны', а
'страшным равнодушием людей к судьбам и страны, и мира: люди не хотят не только
работать на державу, они не хотят уже у нее воровать - причем даже тогда, когда
это совершенно безопасно'.
'Почему?' - испуганно спрашивает журналистка 'Московского
комсомольца'. - 'Потому что людей сделали неверующими. И не только в Бога не
верят люди, но и в собственные возможности, силы, в собственную страну. При том
квасном патриотизме, которого у нас хоть отбавляй, большинство людей ни во что
не верит. Поэтому стараются устроить личную жизнь и не думают, что будет со
страной в целом'.
Что же - неплохое объяснение причин пассивности электората.
Стоило бы лишь добавить: 'Яблоко' было одной из опор той системы 'седла на
корове', от которой ныне (после сокрушительного провала на думских выборах в
декабре 2003 года) Явлинский усиленно отмежевывается.
Зато за него договаривает Игорь Золотусский, запоздало
посыпая голову бывшего 'прораба перестройки' пеплом: 'Наша любовь [к
электорату] была прописана на облаках, как, впрочем, и наш кумир - свобода. Мы
верили, что с ее приходом поля станут давать урожай, экономика скакнет вверх,
аппаратчики сделаются херувимчиками, а народ перестанет пить и в мгновение ока
поменяет менталитет.
Жгучая была мечта, но, увы, не сбылась'.
Сам электорат из глубинки еще 10 лет назад (март 1994)
письмом рядового избирателя Сергея Пчелинцева из села Малая Сердоба Пензенской
области в 'Общую газету' ответил и Явлинскому, и Золотусскому насчет
'мгновенной смены [электорального] менталитета': 'Прежде всего не могу не
провести параллель между нынешними демократами и теми сытенькими, кругленькими
господами дореволюционной России, которые могли себе позволить воды в Германии,
беспечную жизнь в Париже или безболезненно проматывать состояния в Монте-Карло.
Кто они были для нашего пензенского мужика? 'Господа', 'баре'. Вы можете себе
представить нашего русского мужика в лаптях, убивающего время на ночных улицах Парижа
или выгоняющего камни на водах в Германии?'
А вот и ответ мужика нынешним 'мичуринцам': 'Потому и
реформы буксуют, что для пензенского мужика московский демократ - это прежде
всего 'барин', 'господин', заботы которого ох как далеки от его мужицких деревенских
забот и чаяний. Московский демократ не стал для мужика своим, нашим, русским, в
конце концов. И на все реформы ваши он смотрит как на барские забавы, синяки и
шишки от которых - это мужику. А барин? Так что же, притомится барин,
заскучает, двинет на воды в Германию, развлекаться в Париж: А там, глядишь, и
история опять по кругу пойдет - с пепелищами от усадеб да кровавой вакханалией
войн и революций'.
Самое поразительное, что с нищим пензенским мужиком
солидаризируется 'новый хозяин жизни' - Михаил Ходорковский (правда, прозрение
к нему пришло только в СИЗО-4 тюрьмы 'Матросская Тишина'): 'Чтобы люди широко
востребовали либерально-демократические ценности, нужно обеспечить определенный
уровень стабильности и безопасности, снизить уровень бедности, предоставить
равные возможности молодым по доступу к образованию и месту работы и т.д. - это
очень практические и решаемые задачи, решаемые при сохранении общей стабильности
в стране, при расширении сотрудничества с Западом, при учете наших национальных
особенностей и интересов' ('Ведомости' от 29.03.2004).
Похоже, Путин уже понял: создать социально-экономическую
базу для демократии западного типа за оставшиеся три года второго
президентского срока - разделить власть и собственность, оценить ее, как на Западе,
по реальной стоимости, превратить 'народ' в 'нацию' хотя бы по образцу США,
вырастить подлинные (а не 'телевизионные') политические партии - он не
успевает.
По существу, перед Владимиром Путиным стоит задача решения
квадратуры круга: исправить ошибки Ленина и Сталина в их 'мичуринском'
стремлении сначала захватить власть, а затем переделать Российскую империю по
своим проектам.
Но оба к концу жизни признали: сломав одну, но естественную
Аномалию, они вместо не создали две новые, но искусственные - ленинскую
'нэповскую' и сталинскую 'гулаговскую'. Оба успели признать, что 'машина
(страна) едет не туда, а очень часто - и в обратную сторону' (Ленин, 1922 год);
Сталин в беседах с Мао Цзэдуном в 1949 году был прямолинейнее: 'Как заставить
людей (в СССР. - В.С.) работать, а не воровать?'
Поэтому Путин во второй срок своей президентской
легислатуры окончательно выбрал путь 'управляемой демократии' типа Тайваня,
Гонконга, Южной Кореи или Малайзии. Тем более что и в истории России в начале
ХХ века такой успешный авторитарно-либеральный эксперимент имел место при
Столыпине. Либеральные реформы западного типа (усилия по созданию класса
русских фермеров - 'кулаков', оценка недвижимости, автономизация национальных
окраин, неудачная попытка уравнять российских евреев в гражданских правах с
православными, Дума и т.п.) сочетались с военно-полевыми судами, 'столыпинским
галстуком' (виселицей) и 'столыпинским вагоном' (для арестантов).
Да и нынешняя политика Кремля по созданию управляемых
'политических партий', о чем уже говорилось выше, - это ведь тоже идея
Столыпина. Правда, столыпинских 'партий' планировалось внедрить в Думе
семь-восемь. У Путина, по-видимому, их будет три-четыре: 'Единая Россия',
'Родина', кудринско-грефовская партия 'ВТО - Стабилизационного фонда' и еще
одна - название ей Владислав Сурков еще не придумал.
Конечно, 'потемкинская деревня' ельцинской демократии,
доставшаяся Путину от 'царя Бориса', официальный Запад мало волнует. В конце
концов такая 'демократия' 200 лет существует в Латинской Америке, 50 лет - в
Африке. И ничего - остальной мир не обрушился.
Хуже другое - ни латиноамериканцы, ни африканцы никогда не
угрожали 'долларовым СПИДом' мировой финансовой системе, основанной в 1944 году
на USD, как это в интересах личного обогащения делают 'олигархи' из СНГ. Дело в
том, что доллар в СНГ никак финансово не связан с международной валютной змеей
(курсом мировых валют), а играет роль условной единицы, такую роль для туземцев
в Африке XVII - XVIII веков играли бусы, зеркальца, прочие побрякушки. Курс
доллара к рублю устанавливается Центробанком 'с потолка', а сами эти 'бусы'
(доллары в СНГ) зачастую пропитаны криминалом (отсюда 'грязные доллары',
'долларовый СПИД' и т.п.).
То, что доллар в России неустойчив, показал дефолт в
августе 1998 года, от повторения которого при такой 'туземной' финансовой
пирамиде, сооруженной акционерами Центробанка, никто не застрахован.
Пока официальный Запад (не 113 'отставников' типа Мадлен
Олбрайт, Вацлава Гавела и др. с их 'Открытым письмом' от 28 сентября 2004 года
главам НАТО и Евросоюза) осуждать Путина за 'управляемую демократию', похоже,
не намерен.
Работает на Путина и международная обстановка после 11
сентября 2001 года - коллективная борьба больших и малых держав с терроризмом,
еще больше сплотившая их после террористической атаки в России в воздухе и на
земле в августе-сентябре 2004 года.
Серьезным аналитикам и у нас, и за рубежом ясно, что
ельцинская система 'сдержек', 'противовесов' и 'рокировочек' обанкротилась,
Путин окончательно ее демонтирует, создавая вместо нее свою - систему
управляемой демократии. Именно в этом русле - решения об изменении порядка
избрания губернаторов и депутатов в Думу.
Перед страной стоят и другие крайне серьезные проблемы.
Например, прогрессирующий демографический упадок населения.
Еще в 2001 году ученые Российской академии государственной
службы провели социологическое исследование, посвященное здоровью нации, и
ужаснулись: Россия попросту вымирает! Казалось бы, давно забытые болезни вдруг
возродились вновь: только в Петербурге в 1992 - 1994 годах заболевания
дизентерией выросли на 1100%, дифтерией - на 1200% (а по России в целом - на
2400%), хронический сифилис - на 1400%, причем косят эти болезни в основном молодых,
в возрасте 20 - 29 лет.
Резко повысилась смертность, особенно насильственная, из-за
возросшей на 73% агрессивности в обществе (при этом 11% россиян расстаются с
жизнью добровольно).
Ученые констатируют такой психологический феномен, как
упадок духа народа (в художественной литературе появился термин - пофигизм).
Эта грустная демография давно переросла в геополитическую
проблему: народ бежит из Сибири и с Дальнего Востока - сегодня там остается
меньше населения, чем жило в конце XIX века.
Стало окончательно ясно, что на фоне такого 'упадка духа'
хваленый 'кокос демократии' в российской глубинке окончательно зачах: выборы
превратились в соревнования денежных мешков и региональных кланов.
А самое главное - российская глубинка все эти парламентские
игры не понимает и не принимает, как, кстати, и 'баксы': она голосует за
'царя', но не за 'бояр', а 'валюта' для них по-прежнему - бутылка, ею
расплачиваются с 'левым' трактористом за вспаханный на 'казенном' тракторе огород,
за дрова и т.д.
У Путина как 'царя' есть и сторонники. 'Царская эта страна,
царская! - восклицал на страницах 'Литературной газеты' в феврале 2004 года
телеведущий Алексей Пушков. - Нам надо, чтобы наш 'царь', избранный
демократически, государство двигал. Источником развития в России всегда была и
остается исполнительная власть'.
Да и Ходорковский из своего тюремного 'узилища' запел
совсем другие песни, нежели Березовский в Лондоне: 'Отказаться от бессмысленных
попыток поставить под сомнение легитимность президента. Независимо от того,
нравится нам Владимир Путин или нет, пора осознать, что глава государства - не
просто физическое лицо. Президент - это институт, гарантирующий целостность и
стабильность страны. И не приведи господь нам дожить до времени, когда этот
институт рухнет, - нового февраля 1917 года Россия не выдержит. История страны
диктует: плохая власть лучше, чем никакая'.
Однако ахиллесовой пятой путинского 'двигания государства'
сегодня становится отсутствие у него достойной этой стратегии КОМАНДЫ.
Известный политолог Станислав Белковский считает это 'Трагедией Владимира
Путина' (Lenta.ru от 21.01. 2004).
Впрочем, и сам президент склонен признать наличие такой
трагедии.
В последнем в первой легислатуре президентском 'Послании
Федеральному Собранию' от 16 мая 2003 года читаем: 'В стране тяжелейший
кадровый голод; голод на всех уровнях и во всех структурах власти: голод на
современных управленцев, на эффективных людей'. Подождите, подождите, мы же
где-то уже это слышали? Точно, у 'нэповского' Ленина: 'Нужда в честных [людях]
отчаянная' (В.И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 295).
А до Ленина его политический антипод царский премьер
Столыпин тоже пытался обосновать причины 'кадрового голода' и поиск
'эффективных людей'. Выступая в царской Думе, премьер заявил: 'В тех странах,
где еще не выработано определенных правовых норм, центр тяжести власти лежит не
в установлениях, а в людях'.
Но сам же Столыпин в частном порядке, перепробовав на
разных высоких должностях в 1905 - 1911 годах десятки 'людишек', с горечью в
семейном кругу признавался: 'Знаешь, доченька, не могу найти полсотни толковых
губернаторов'.
Похоже, Путин через 100 лет после Столыпина тоже начал с
поиска 'толковых губернаторов'.
Политкласс
№11/2005