Журнал «Золотой Лев» № 69-70 - издание русской консервативной
мысли
(www.zlev.ru)
ДЕЛО БЕЙЛИСА
Выдержки из стенографического отчета
Ритуальные игры
А. Солженицын в своей книге “Двести лет вместе” дал такой
комментарий к делу Бейлиса:
“Да как возможно было в ХХ веке, не имея
фактически обоснованного обвинения, вздувать такой процесс в угрозу целому
народу”. И чуть ниже добавил: “Странное трагическое убийство мальчика осталось
неразысканным, необъяснённым”.
Но даже эти осторожные мысли Солженицына вызвали настоящий
приступ гнева у еврейского журналиста с ритуальной фамилией Резник, живущего в
Америке. Резник бросился оспаривать Солженицына, утверждая, что на процессе
Бейлиса “тайное стало явным. Все убийцы были названы... Всё это запечатлено на
десятках страниц трёхтомной стенограммы процесса. Солженицын этот основной
документ игнорирует, что и позволяет ему делать вид, будто убийство осталось
нераскрытым” (С. Резник. Вместе или врозь. Заметки на полях книги А. И.
Солженицына. Захаров. Москва, 2003 г.)
Не менее страстную отповедь дали журналисты Марк Дейч и
Валерий Каждая историку Михаилу Назарову, посмевшему в Интернете предположить,
что убийство пятерых подростков в Красноярске, случившееся за неделю до
иудейской Пасхи, может носить ритуальный характер. Дейч и Каждая обвиняют
Назарова в историческом невежестве, в том, что “стенограмму процесса Бейлиса
некто Назаров явно не читал — никаких доказательств “практикования евреями
ритуальных убийств” в стенограмме нет” (“Московский комсомолец”, 24 июня 2005
г.). В этой же статье, обращаясь к “Письму 500”, направленному в прокуратуру
РФ, авторы пишут: “Главный пафос “письма 500” — в требовании “официально
возбудить дело о запрете в нашей стране всех религиозных и национальных
еврейских объединений, как экстремистских”...
Здесь, надо сказать, Дейч сотоварищи в запальчивости
привирают, поскольку в “письме 500” сказано иначе: “на основании ст. 282 УК РФ,
закона “О противодействии экстремистской деятельности” (2002) и ст. 13—5
Конституции РФ (“запрещается создание и деятельность общественных объединений,
цели которых направлены на разжигание социальной, расовой, национальной и
религиозной розни”) мы требуем официально возбудить дело о запрете в нашей стране
всех религиозных и национальных объединений, основанных на морали “Шулхан
Аруха”, как экстремистских”.
Одним словом, о запрещении не всех поголовно, а только тех,
которые основаны на морали “Шулхан Аруха” — средневекового иудейского свода
законов, который даже его издатели — Конгресс еврейских организаций и объединений
в России (КЕРООР) — не решились напечатать на русском в полном объёме. Во
вступлении к книге председатель Исполнительного комитета КЕРООР раввин Зиновий
Коган откровенно признаёт: “...Редакционный Совет КЕРООР счёл необходимым
опустить в этом переводе некоторые галахические указания, помещение которых в
издании на русском языке было бы воспринято населением России, не
придерживающимся иудаизма, как неспровоцированное оскорбление”. Как видим,
раввин признаёт оскорбительный характер текста, однако советует иудеям
ознакомиться с ним в “Ешиве” (духовном училище).
Споря с Солженицыным, Резник с театральной патетикой
восклицает: “Русский народ в лице двенадцати присяжных заседателей не принял
чашу с отравой, а содержимое её выплеснул в лицо самим отравителям”.
Таким напыщенным стилем Резник хочет сказать, что присяжные
оправдали Бейлиса*, но при этом утаивает гораздо более важное обстоятельство:
умерщвление отрока Ющинского на еврейском заводе с синагогой было признано
“изуверским с подробно перечисленными признаками ритуального”. Кстати, я
вспомнил, что автор антисолженицынских инвектив — это тот самый Семён Резник,
который в 1990 году встретил группу советских писателей статьёй “Десант
нацистов в Вашингтоне”. Резник тогда заявил, что делегацию возглавляет член
президентского Совета Валентин Распутин — “антизападник и антисемит”. Что в
составе группы член редколлегии “Литгазеты” Светлана Селиванова, которая
пытается в газете проводить “нацистскую линию”; что вместе с писателями в
Америку приехала нанайка Евдокия Гаер, которая борется “против рыночной
экономики и за “равноправие” русского народа, якобы угнетаемого евреями и
другими инородцами”... Всё вышесказанное было “геббельсовской” ложью: никакой
Евдокии Гаер и никакого Распутина с нами не было. А уж утверждать, что при
главном редакторе еврее Чаковском Светлана Селиванова проводит в “Литгазете”
“нацистскую линию” — для этого надо было быть либо идиотом, либо
профессиональным лжецом...
Так что в его споре с Солженицыным лично у меня никакой
веры Семёну Резнику нет и быть не может.
Естественно, что для большой части российского общества
дело Бейлиса казалось “кровавым наветом”, заговором черносотенцев и ретроградов
против еврейства, образ которого в начале ХХ века связывался с понятиями
“либерализма”, “добра”, “разума”, “прогресса”, “свободомыслия”...
Движимые этими представлениями о еврействе, русские
либералы 30 ноября 1911 года в петербургской газете “Речь” опубликовали
обращение “К русскому обществу” — по поводу “дела Бейлиса”.
“Во имя справедливости, во имя разума и
человеколюбия мы поднимаем голос против вспышки фанатизма и тёмной неправды.
Исстари идёт вековечная борьба человечности, зовущая к свободе, равноправию и
братству людей, с проповедью рабства, вражды и разделения”...
Вот такими не совсем грамотными, напыщенно либеральными и
фальшивыми словесами изобиловало письмо в защиту Бейлиса, составленное В.
Короленко и подписанное Горьким, Мережковским, Струве, Милюковым и прочими
прогрессивными деятелями той эпохи. В их числе была и Зинаида Гиппиус, та самая,
которая через 7 лет записала в дневнике:
“На днях всем Романовым было повелено
явиться к Урицкому, зарегистрироваться. Явились. Ах, если бы это видеть!
Урицкий — крошечный, курчавенький жидочек, самый типичный. И вот перед ним —
хвост из Романовых, высоченных дылд, покорно тянущих свои паспорта. Картина,
достойная кисти Репина”.
И не надо бы радоваться Дейчу и Каждая, что Александр Блок
подписал это письмо, как и другое, осуждающее Розанова за книгу “Обонятельное и
осязательное отношение евреев к крови”, потому что после подобного рода
коллективных акций Блок в своём дневнике каялся: “27.11.1911. Дважды (у Блока
подчеркнуто. — Ст. К.) приходил студент, собирающий подписи на воззвании о
ритуальных убийствах (составленном Короленкой). Я подписал. После этого —
скребёт на душе. Да, Клюев бы подписал, и я подписал — вот последнее”.
Достали Блока. Дважды приходили. “Скребет на душе”, оглядка
за помощью на Клюева... Не выдержал великий поэт давления “либерального
террора” и признался сам себе в своей слабости...
Мало кто тогда из российских либералов понимал, что
еврейский мир весьма разнороден и противоречив, и что его представляют не
только ассимилированные знаменитости вроде скульптора Антокольского, художника
Левитана, мецената Гинзбурга и подобных им персон... Кроме этого
привилегированного и европейски воспитанного слоя еврейства в эпоху Бейлиса —
Ющинского, оказывается, существовали ветви еврейского племени, сохранившие в
своём быту традиции, обычаи и предания чуть ли не из доисторических времён.
В 1979 году советское издательство “Прогресс” издало
мемуары крупной функционерки из ГДР Мишкет Либерман: “Из берлинского гетто в
новый мир. Мемуары антифашистки”. Это был живописный и подробный рассказ о том,
как еврейская община из Галиции, совершенно не затронутая прогрессивными
веяниями и жившая в изоляции, после начала первой мировой войны, спасаясь от её
ужасов, переселилась не просто в глубь Германии, а в Берлин, и не просто в Берлин,
а в его центр — в район Александерплатц и знаменитой Линденаллеи, в течение
полутора лет (в 1915—1916 годах) вытеснив из центра немецкое население.
Евреи-беженцы организовали в сердце Германии своё добровольное гетто и начали
жить в нём по законам и обычаям, о которых и не подозревали ни Томас Манн, ни
Семён Резник.
Вот несколько отрывков из этой откровенной книги:
“Да, и в Берлине было гетто. Добровольное...
У гетто было своё продовольственное снабжение... Евреи-иммигранты сами отрезали
себя от внешнего мира. Они жили, как Моисей на Синайской горе: строго следовали
десяти заповедям и сотням запретов... Большинство ортодоксальных евреев — и
старых, и молодых — не умели читать и писать по-немецки... Девочкам приходилось
совсем плохо. Они сидели дома и ждали, когда наступит брачный возраст.
Смешанный брак считался у верующих евреев самым большим грехом. О нём вообще не
могло быть и речи...”
О матери:
“Какие были у неё волосы, не знала она
сама. Она их просто не имела со времени свадьбы. Её заставили сбрить их, прежде
чем идти к алтарю. Так требовал ритуал. Теперь она стригла их каждый месяц.
Почти до лысины. Она носила парик, который делал её старше и ещё некрасивей.
Мужчинам ритуал запрещал стричь волосы. Они носили длинные бороды и пейсы почти
до плеч. Безумный мир...”
О сёстрах:
“...они накрывали праздничный стол. Всё
было приготовлено ещё в пятницу. Еда стояла в печи. Её накрывали перинами,
чтобы она держала тепло целые сутки. Еда действительно не остывала, но
прокисала, особенно летом. Отсюда столько страдавших желудком из числа
фанатичных”.
“Участвовать в пирушке женщинам не
позволялось. Ни молиться в одной комнате с мужчинами, ни сидеть за одним
столом”.
“Пурим был очень весёлым праздником. Как
ночь карнавала. Пурим основан на легенде о прекрасной Эстер, еврейской жене
персидского короля Артаксеркса. Эстер удалось удержать министра Хамана от
убийства евреев. В этот день в гетто царили дети и молодёжь. Они наряжались,
ходили от дома к дому и разыгрывали эту легенду. Вечером они шли гурьбой в
синагогу, захватив с собой трещотки. Как только раввин произносил имя Хамана,
они начинали трещать. Возникал оглушительный шум, все смеялись и радовались.
Вот и дали же мы антисемиту Хаману!”
“Птице связывали ножки, крутили её над
головой и при этом произносили молитву. Малышам надо было всё время повторять:
“Тебе на смерть, а мне для жизни”. Мой маленький братик тоже шепелявил эти
слова, в то время как отец крутил петуха над его головой. Затем животных
доставляли еврейскому мяснику, чтобы они были зарезаны по ритуалу”.
О свёкре: “Устроился на бойню, где можно
было подкормиться. Как и другие на бойне, он пил кровь забитых животных”.
Впрочем, нравы нашей Одессы, да и Киева в начале ХХ века,
едва ли далеко ушли от нравов этого ветхозаветного (или талмудического?) гетто.
Вспомним хотя бы сцену из одесских рассказов Бабеля, в которых он со знанием
дела изображает сакральный ритуал обрезания еврейских младенцев мастером
кровавого обряда Нафтулой Герчиком:
“Отрезая то, что ему причиталось, он не
отцеживал кровь через стеклянную трубочку, а высасывал её вывороченными своими
губами. Кровь размазывалась по всклокоченной его бороде. Он выходил к гостям
захмелевший. Медвежьи глазки его сияли весельем. <...> одной рукой
Нафтула опрокидывал в заросшую кривую огнедышащую яму своего рта водку, в
другой руке у него была тарелка. На ней лежал ножик, обагрённый младенческой
кровью, и кусок марли... мужья бросали деньги в его тарелку. Жёны вытирали
салфетками кровь с его бороды”.
Прочитав такое, любой обыватель всплеснёт руками: “Дикие
люди, пьющие горячую кровь животных или чистейшую кровь обрезаемых младенцев!”
Не все евреи похожи на Эйнштейна, на Ойстраха или на Марка Дейча. Среди них,
оказывается, жива ветвь, цивилизованная не более чем племя таджикских
огнепоклонников, с которыми я встречался в горах Памира, или африканская
народность тутси...
Видимо, ассимилированный европеец Марк Дейч не читал ни
Бабеля, ни Мишкет Либерман, поскольку уверяет читателей “Московского комсомольца”,
что “правоверным иудеям строжайше запрещено употребление крови — даже
животных”... Может быть, и запрещено, но, как мы видим, не все следуют этому
запрету.
Кстати, ничего постыдного в этом нет: и чукчи с якутами
пьют горячую кровь оленей, и в русском народе время от времени находятся семьи,
вроде знаменитых Лыковых из Восточной Сибири, жившие и живущие в наше время по
архаическому ритуалу в отрыве от всякой цивилизации. Нехорошо стыдиться, Марк,
грешно стыдиться, Семён, своих диковатых соплеменников. Не зря же мудрец
Василий Васильевич Розанов в своём фундаментальном исследовании “Обонятельное и
осязательное отношение евреев к крови” (СПБ, 1914 г. — сразу же после “Дела
Бейлиса”) с ужасом восхищался еврейской ветвью, сохранившей свои первобытные
обычаи и привычки в ХХ веке. Просвещённые евреи — адвокаты, журналисты,
меценаты, бросившиеся на защиту слабоумного Бейлиса, не поняли смысла этой книги
и объявили Розанова антисемитом, просвещённые русские либералы исключили
великого религиозного философа из “Философского общества”... А Розанов
просто-напросто изумлялся в этой книге еврейской способности хранить свои
ритуалы и продолжать жить по ним. А “Дело Бейлиса” — до предела политизированное
— ему подгадило. Исторический фон для Василия Васильевича оказался несчастливым.
Действие бабелевского рассказа “Карл Янкель” происходит в
те же годы, что и процесс по делу Бейлиса, но именно от такого
первобытно-дохристианского обряда, как от “хаоса иудейского”, в те же времена
бежали Осип Мандельштам и Эдуард Багрицкий, Борис Пастернак и Лев Троцкий.
Такого рода ритуалы, конечно же, создавали фон, на котором
присяжные заседатели по делу Бейлиса всё-таки пришли к выводу, что умерщвление
отрока Андрея Ющинского было ритуальным... Кстати, слово “ритуал” (в его
сакральном, древнейшем значении) и поныне является фундаментальным в
размышлениях о судьбах еврейства самых что ни на есть интеллектуалов сионистского
склада.
В недавно изданной в Америке на русском языке книге “Из
глубин” израильский профессор, доктор физико-математических наук и философ
Герман Брановер ставит это понятие в центр современного еврейского
самосознания, с презрением и негодованием отзываясь о всякого рода
ассимиляционных веяниях не только в Израиле, но и во всём мире:
“Там, где социолог предсказывает полную
ассимиляцию, вечный жид веками существует в своей неприкосновенной
обособленности” (ну разве не об этом же пишет Мишкет Либерман?). “...Мы должны
дорожить ритуалом уже и потому только, что он служил тысячелетия нашей защитной
стеной, <...> был главным средством нашего сохранения”. “Исполняющий
ритуал наслаждается высшими удовольствиями... через саму душу”. “Вся сложная система
нашего ритуала была необходима прежде — тысячи и сотни лет назад <...>
без этого нас давно бы не было”... “Только через ритуал лежит путь ребёнка к
сохранению его в пределах народа”.
Культ тысячелетнего (каким бы архаичным он ни был) ритуала
в XXI веке, через сто лет после “Дела Бейлиса”!
Впрочем, человечество, утрачивая универсальные религиозные
гуманистические системы — христианство, подлинный ислам, расставаясь с временно
заменившими их идеологиями социализма, расставшись с мощной тоталитарной
системой фашизма, хватается за любую соломинку, излучающую дыхание
сакральности, какой бы архаической, какой бы отжившей и нежизнеспособной ни
казалась она, эта сакральность, еще вчера...
А на фоне существования или даже оживления этих культов,
вплоть до шаманизма, становится возможным всё — расцвет любых сект, любых
ритуалов. Тем более таких, которые, возможно, на самом деле никогда не
умирали...
Итак, как сказали бы в советское время, “по просьбе
трудящихся евреев” Марка Дейча, Семёна Резника, а также грузина Валерия Каждая,
уличивших Солженицына и Назарова в том, что последние плохо знакомы (или даже
вообще не читали) с “Делом Бейлиса”, мы публикуем основные главы из стенографической
записи знаменитого процесса 1913 года.
Станислав Куняев
ДЕЛО БЕЙЛИСА
Выдержки из стенографического отчета[1][1]
Состав суда по делу Бейлиса
П р е д с е д а т е л ь — председатель киевского окружного
суда Ф. А. Болдырев, ч л е н ы с у д а: К. А. Вигура, А. И. Юркевич, кн. Д. В. Жевахов.
О б в и н и т е л ь — товарищ прокурора с.-петербургской
судебной палаты О. Ю. Виппер.
П о в е р е н н ы е г р а ж д а н с к о й и с т и ц ы Александры Приходько — прис. пов.
А. С. Шмаков, частн. повер. Г. Г. Замысловский и пом. прис. повер. С. Н.
Дурасович.
З а щ и т н и к и — присяжн. поверенные — Д. Н.
Григорович-Барский. О. О. Грузенберг, А. С. Зарудный. Н. П. Карабчевский и В.
А. Маклаков.
Присяжные заседатели:
М. Д. Мельников (старшина), губернский секретарь, помощник
ревизора контрольной палаты.
И. А. Соколовский, крестьянин, контролёр городского
трамвая.
И. Г. Перепелица, мещанин, домовладелец Вознесенского
спуска.
Г. А. Оглоблин, чиновник почтово-телеграфной конторы.
К. С. Синьковский, чиновник почтово-телеграфной конторы.
М. К. Кутовой, крест. села Хотово.
П. Л. Клименко, крест., служащий демиевского винного
склада.
М. И. Тертычный, крест. села Борщаговки.
П. Г. Калитенко, мещан., служащий на вокзале.
Ф. Я. Савенко, крест. села Котуховка.
А. Г. Олейник, крест. села Гостомель.
С. Ф. Мостицкий, извозчик.
В число запасных входили:
Г. И. Яковлев, служащий городской управы, и Х. И. Штемберг,
служащий соединенного банка.
20 октября 1913 г.
Богословская экспертиза
Суд предложил религиозно-богословским экспертам анкету из
29 вопросов. Первым выслушивается эксперт со стороны обвинения, патер
Пранайтис, б. преподаватель древнееврейского языка в Католической духовной
академии в С.-Петербурге, магистр богословия.
Экспертиза Пранайтиса
Позвольте мне начать с 5-го вопроса: Что такое Талмуд? В
буквальном смысле это означает “наука”, “предание”. По мнению
<еврейского> народа, когда Бог дал свой закон, то Моисей кое-что записал,
но многое осталось незаписанным, оно переходит в устной передаче из поколения в
поколение. ...Устное толкование <Моисеева закона> дало основание Талмуду,
это — Мишна, книги Второзакония — это есть Тора. ...На Мишну опять последовало
разъяснение, получившее название Гемара, т. е. “дополнение”, “усовершенствование”.
Мишна была составлена во II в по Р. Х., а Гемара закончена в VI в. ...
В XVI в. появилось сокращение Талмуда под названием Шульхан
Арух, эта книга имеет <у евреев> то же значение, как у нас Катехизис по
отношению к богословию... Шульхан Арух — обязателен для всех евреев. ...Талмуд
— громадная книга... там все науки находят себе место, но главным образом
проявляется большая нетерпимость по отношению к иноплеменным, в особенности к
христианам. ...Когда появились сомнения среди евреев, все ли отрицательные характеристики
иноплеменников (первоначально язычников) относятся и к христианам, то Маймонид
(еврейский богословский авторитет XII века) открыто заявил, что все эти
христиане, к какому бы толку они ни принадлежали, все они — идолопоклонники...
Все, что там сказано относительно войны с Амалекитянами, относительно их
истребления, относится именно таким же образом и к христианам. ...Относительно
же того, как надлежит евреям поступать с христианами, <в Талмуде>
сказано, что надо их избегать, не иметь с ними никаких сношений, всячески стараться
им вредить, не спасать от опасности и вообще вредить им так, чтобы их совсем
истребить. Истребление христиан — главная цель евреев-талмудистов, к этой цели
направлены все молитвы <евреев>, все действия... это — даже обязанность,
каждый еврей должен вредить христианам, а если он не вредит им, тогда он
(согласно Талмуду) даже не настоящий еврей. Убийство христиан — есть
единственная богоугодная жертва после разрушения <Соломонова> храма (в
Иерусалиме римлянами в 70 г. по P. Х.).
Чтобы больше вредить христианству, Талмуд разрешает все
средства: ложь, обман, ростовщичество (запрещенное по отношению к своим евреям)
и даже... принятие (обманным образом) христианства, даже такой обман
разрешается. ... Известный <еврейский> историк Грец говорит об известном
<немецко-еврейском> писателе Генрихе Гейне, что он только кажущимся
образом принял христианство, как враг, который берет в руки чужое знамя, чтобы
тем лучше погубить своего врага.
...В таком же талмудическом духе издавались впоследствии и
другие <еврейские религиозные> сочинения, на первом месте следует
отметить “Каббалу”. ...Собрана эта наука в III веке, но получила окончательный
вид только в XII—XIII вв. ...По этому учению, при создании душ божество перешло
в израильские души, но некоторые искры <божества> попали и не в израильские,
эти искры ждут освобождения...
Еврейство всегда называется внутренним ядром
<Мироздания>, а другие народы — скорлупой, шелухой; это ядро — согласно
Каббале — надо освобождать, оно освобождается путем добрых дел (по отношению к
евреям) и принесением жертвы, т. е. убийством неевреев... Мессия придет не
раньше, чем <все> эти искры будут освобождены из шелухи.
В Каббале каждая буква (еврейского алфавита) означает
число, и потом эти буквы (числа) слагаются. Если одно и то же число происходит
от разных слов, то считается, что они (слова) непосредственно относятся одно к
другому. Например, слово, которым в Талмуде пишется имя нашего Спасителя — Ишу
— означает 316: 3, 10 и 6 — означает Иисус. Но слово “пустота”, “мерзость” —
тоже получается 316, а это значит (согласно Каббале), что Христос то же самое,
что и мерзость... (Вопрос) “Каким способом рекомендует Талмуд добывать кровь из
тела, в случае надобности в ней?” — Для добывания крови христианской, о которой
говорится <в Талмуде>, есть два способа: или колют или ущемляют, но не
режут.
(Вопрос) “Каково отношение Талмуда к иноплеменникам, не
содержится ли в нем прямых указаний на то, что убийство иноплеменника дозволено
и является актом, угодным Иегове?” — После разрушения <иерусалимского>
храма, говорится в Талмуде, нет другой жертвы <Иегове>, как принесение в
жертву христиан...
(Вопрос) “Чем в Каббале заменен ритуал принесения в жертву
животных, прекратившийся с разрушением храма?” — Это относится к тому же, все
эти ветхозаветные жертвоприношения исключены <теперь> принесением в
жертву христиан, вместо агнцев и т. п. ...
(Вопрос) “Какое значение в Талмуде и Каббале имеет число
13?” — Это число всегда считалось священным: 13 колен <израилевых>
считается вместе с Иосифом, которого к ним причисляют; было 13 школ в
Месопотамии; 13 свечей <у них> в подсвечнике...
(Вопрос) “Из какого места тела, по толкованию Талмуда и
Каббалы, выходит по преимуществу душа вместе с кровью?” — Указывается прямо,
что душа выходит с кровью из шеи...
(Вопрос) “Когда появилось среди евреев учение неохасидов и
какое отношение оно имеет к учению Каббалы?” — Это учение является как бы
расцветом Талмуда и Каббалы. ...Талмуд учит, что раввины чуть ли не
уподобляются самому Богу и что даже Бог должен считаться с мнением раввинов. В
позднейшее время было сказано еще яснее, что раввины неохасидизма суть не что
иное, как воплощение самого Божества...
(Вопрос) “Были ли в средние века и в наше время случаи
осуждения евреев по обвинению в убийстве христиан с религиозной целью, причем
евреи были изобличены, как собственным сознанием, так и нахождением, по их
указанию, останков замученных ими детей?” — О средних веках у нас сложилось
понятие, что тогда была тьма, в противоположность тому, что есть в ХХ в. ...Не
все, что было в средние века, было плохо, и не все теперь хорошо. ...Цитирую
<еврейского историка> Хвольсона, что нельзя верить написанному в средние
века, ибо это написано набожными монахами. Но что же делать, если не было
других писателей... они описывали и то, что неприятно евреям, и многое, что
очень полезно для них (евреев). Когда этих монахов цитируют в пользу евреев, то
их провозглашают истинными учеными, когда же они говорят что-нибудь противное
евреям, тогда это — тьма, и все это никуда не годные источники. Были и ужасы в
средние века, но разве их в наше время нет? ...Говорят, будто все ученые, и
прежние, и теперешние, были против “кровавого навета”; но могу <только>
сказать, что те, кто писал в похвалу еврейству, только те считались настоящими
учеными, а кто изобличал евреев, тот считался невежественным обскурантом. ...В
средние века было много случаев, когда <евреи> были изобличены по уликам
и по сознаниям, были осуждены и казнены. И не только в средние века, ...но и в
позднейшие времена, вплоть до наших дней. ...Последнее из таких дел было
Холмское, где была убита девочка; это было доказано, убийца был осужден и
приговорен к смертной казни. Просмотрел я и Саратовское дело, которое находится
в государственных архивах. Там... все участники дела были обвинены по указаниям
свидетелей и все они были осуждены и наказаны. ... Просмотрел я и Велижское
дело, где обвиняемые были оправданы лишь потому, что свидетелей уже не нашлось,
...хотя и было обнаружено обескровление жертвы. ...У меня есть нотариально
засвидетельствованный документ о еврейском убийстве в 1753 г. в Житомире: на
основании этих документов... не остается ни малейшего сомнения, что
расследование велось как следует и беспристрастно. Поэтому я вполне убежден,
что если такие зверские убийства существовали раньше, то они существуют и по
сие время. В истории их насчитывается более двухсот...
(Вопрос) “Заключается ли в учении еврейской религии, как
древней, так и позднейшей — “Зогар” и др. (еврейские религиозные книги), —
предписание об умерщвлении христиан с ритуальной целью?” — Таких указаний, где
бы прямо говорилось об убийствах с ритуальной целью, разумеется, не существует,
ибо есть предание, которое можно записывать, и есть такое, которое Талмуд
запрещает записывать, это есть тайна постоянного устного предания. О том, что
употребляют и как употребляют кровь, можно сказать лишь на основании
исторических фактов и повторяющихся убийств. Употребление крови было видно из
того, что она собиралась и посылалась в закупоренных бутылках, потом кровью
пропитывался холст, и куски пропитанного кровью холста также рассылались. Это
ясно видно по Саратовскому делу, где действительно все было найдено: и этот
холст, пропитанный кровью, тоже был найден в том же доме, и обвиняемые никоим
образом не могли объяснить, откуда эта кровь взялась; сначала говорили, что
это, мол, дети играли, когда гусей резали, и испачкались в крови и потом
спрятали. Но когда была произведена экспертиза, то оказалось, что это — кровь
млекопитающего. ...О добывании крови, как и об ритуале, как я сказал, тоже нет
определенных (письменных) указаний; кровь может добываться всякими способами...
Когда это возможно, исполняются все предписания, существуют даже
каббалистические знаки (и символы), которые они в своем изуверстве могут
употреблять, например 13 уколов, но это не есть обязательное предписание...
(Вопрос) “Имеются ли данные и какие именно, что убийство
Андрея Ющинского совершено из побуждений религиозного изуверства, вытекающего
из вероучений еврейской религии или ее толков (сект), и в последнем случае,
каких именно?” — Прямых указаний на это, кроме 13 уколов и раны в шею, не
имеется, <однако> число 13 — священное. Что же касается <еврейских>
сект, то профессор Хвольсон отрицает их существование, мне думается, что он
говорит об исключительных сектах изуверов. Это наводит меня на мысль, что если
у нас (христиан) находится такой сектант, то никто с ним не солидаризуется..,
все от него отказываются: пусть его осуждают и на нас его вины не сваливают. А
тут, <у евреев>, при таких обвинениях все еврейство стоит за таким
сектантом, не позволяет его отделять, приписав к какой-либо секте. Как в Саратовском
деле, так и в позднейших делах <евреи> всегда утверждают, что дело не в
осуждении одного <лица>, а в осуждении всего еврейства. ...В таких
случаях многие евреи, которые вовсе не сочувствуют <обвиняемым>... и не
знают всего этого, тем не менее защищают виновных, говоря, что этого не может
быть — и призывают экспертов и ученых со всего света, и собирают папские буллы
(якобы с опровержениями) — вот в этом-то и есть слабая сторона их дела, показывающая,
что все они <к этому делу> причастны. ...Сколько писалось, с еврейской
стороны, будто бы есть такие папские буллы, запрещающие даже говорить об
осуждении евреев в употреблении <христианской> крови, приводятся буллы
XIII века, которых насчитывается чуть ли не двадцать. Из них я нашел, в
Санкт-Петербургской <духовной католической> академии, одну-единственную
буллу папы Иннокентия <IV>, в которой говорится только лишь, чтобы не преследовали
евреев ранее суда и их осуждения. И напротив, нет ни одной буллы, которая запрещала
бы обвинять евреев в изуверских убийствах или запрещала бы говорить об
употреблении ими христианской крови... Я глубоко убежден, что если бы ничего
подобного в действительности не было, то не было бы и таких методов, которыми
пользуются евреи, чтобы оправдать себя от таких обвинений.
Допрос Пранайтиса
Прокурор: Скажите, ...с какого года вы состояли лектором
древнееврейского языка в Духовной академии?
Пранайтис: С 1884 по 1902 гг.
Прокурор: Вы специально интересовались вопросом ритуальных
убийств христианских детей евреями? Это ведь, собственно, не касается кафедры
еврейского языка.
Пранайтис: Этот вопрос меня всегда интересовал, и я о нем
слышал с самого детства, т. к. там, где я вырос, все уверены, что это так и
есть. Когда я поступил <учиться> в Академию и слушал <профессора>
Хвольсона, у меня явилось желание исследовать этот вопрос. Мои разговоры с
Хвольсоном меня еще более в этом убедили, ибо сколько раз я ни обращался к нему
с этим вопросом, он всегда выходил из себя... говорил, что все, кто утверждает
о наличии ритуальных убийств — дураки, что они будто бы не знают ни одной буквы
по-еврейски...
Прокурор: Хвольсон был тоже профессором по кафедре
еврейства?
Пранайтис: Да, он был крещеный еврей и всегда защищал
еврейство...
Прокурор: Скажите, все тексты Талмуда ясны, или же их можно
истолковывать соответственным образом?
Пранайтис: Каждый раввин может одно и то же место в Талмуде
толковать <как ему вздумается>, толковать <как сказано в Талмуде
же> — 49 раз...
Прокурор: Есть в Талмуде такой текст, что “дозволено
приносить в жертву нееврея даже в день прощения обид, приходящийся на субботу”?
Пранайтис: Такой текст есть. ...В Талмуде сказано, что все
жертвоприношения после разрушения <иерусалимского> храма заменены
жертвоприношением иноплеменников...
Прокурор: Можно ли сказать, что заповедь Библии “не убий”
<евреи> истолковывают лишь как “не убий еврея”?
Пранайтис: Да, все, что говорится о “ближних”, относится
только к евреям, а остальные не только не считаются ближними, но даже не
считаются людьми.
Прокурор: Вы уже говорили, что все раввинские школы...
сходятся в общей ненависти к христианам и что избиение и умерщвление христиан
считается подвигом, богоугодной жертвой. Есть ли, например, такой текст <в
Талмуде>: “Отнимай жизнь у нечистого, убивай его, тогда Царь Небесный
засчитает это тебе наравне с воскурениями и жертвами”?
Пранайтис: Да, такой текст есть.
Прокурор: Есть ли затем еще другой текст: “Кто проливает
кровь нечестивых, тот столь же угоден Богу, как приносящий жертву”?
Пранайтис: Это написано в Талмуде.
Прокурор: Есть ли такой текст в “Зогаре” (книга Каббалы):
“Нет у нас иной жертвы, кроме той, что состоит в уничтожении нечестивого”?
Пранайтис: Такого текста я не помню.
Прокурор: Вы говорили о “неохасидах”; значит, есть и просто
“хасиды”?
Пранайтис: Хасиды как секта появились в XVII столетии.
Неохасиды считают раввинов воплощением божества...
Прокурор: Эти преступления с вытачиванием крови из детей..,
ведь они начались очень давно, с XII в., даже раньше... Выяснилось ли в
судебных процессах, что речь шла <только> об определенной секте?
Пранайтис: Никаких сект установлено не было. Кровь
<всегда> употреблялась, и до появления хасидов. ...Я не допускаю <в
этом отношении> существования особых сект, это все — развитие одного и того
же раввинизма.
Прокурор: Насколько я понимаю, ваше положение сводится к
тому, что человеческие жертвоприношения <у евреев> вытекают из основного
их закона о том, что жертва должна быть и что она очищает от грехов?
Пранайтис: Да...
Прокурор: В “Зогаре” ...говорится о “смерти их ам-хаарец” —
что это означает?
Пранайтис: “Ам-хаарец” — неуч, невежда, в переносном смысле
— всякий нееврей. Об их смерти говорится: “и смерть их пусть будет при
заткнутом рте, как у скота, который умирает без голоса и речи”. В молитве же
<при убийстве> резник должен говорить: “Нет уст, чтобы отвечать, нет
чела, чтобы поднять голову”... потом <делается> 12 “испытаний ножа” и
удар ножом, т. е. всего 13 ударов...
Прокурор: Значит, ритуальные убийства должны происходить
при заткнутом рте... и требуется при этом 13 уколов — так что убийство Ющинского
соответствует этим требованиям и признакам?
Пранайтис: Да...
Прокурор: Скажите, в Саратовском деле не было ли
установлено показанием свидетеля, еврея Кригера, что 2 бутылки с кровью <убитых
мальчиков> были доставлены любавическому раввину (Шнеерсону)?
Пранайтис: Да, было установлено...
Карабчевский (защитник Бейлиса): Прошу занести в протокол,
что здесь ссылаются на другое судебное дело.
Председатель суда: Но суд разрешил делать исторические
ссылки, если эксперту такое дело известно.
Карабчевский: Но не свидетельские показания...
Прокурор: Но ведь это установлено самим приговором <по
Саратовскому делу> и всеми обстоятельствами дела, а не только свидетельскими
показаниями... Иначе мы будем лишены возможности вообще задавать вопросы
относительно процесса.
Маклаков (защитник Бейлиса, лидер кадетов): Но это —
наводящие вопросы.
Прокурор: Было ли установлено в Саратовском деле, что
любавическому раввину Шнеерсону, которого мы теперь хорошо знаем, в 1853 году
были отправлены две бутылки с кровью?
Пранайтис: Да, были...
Прокурор: Затем, были ли при обыске найдены куски полотна,
пропитанные кровью?
Пранайтис: Да.
Прокурор: Не был ли еще найден особого вида кривой нож,
именно в том месте, где хранились Тора и свитки?
Пранайтис: Да, были найдены.
Прокурор: Вы подтверждаете, что по Саратовскому делу евреи
Шлиферман, Берлинский, Юшкевич и еще четвертый еврей были осуждены за убийство
двух христианских мальчиков, с причинением им обрезания и мучений?
Пранайтис: Да.
Прокурор: Затем, вы говорили, что по Велижскому делу (в
1823 г.) состоялся оправдательный приговор... по недостатку улик?
Пранайтис: Да.
Прокурор: Но не состоялась ли по этому делу резолюция
императора Николая Павловича, не можете ли вы ее воспроизвести?
Пранайтис: “Разделяя мнение Государственного Совета, что в
деле сем, по неясности законных доводов, другого решения последовать не может,
...считаю, однако, нужным прибавить, что внутреннего убеждения, что это
убийство евреями совершено не было, я не имею и иметь не могу. Неоднократные
примеры подобных убийств, с теми же признаками, но всегда непонятных (в смысле
поводов к убийству)... и даже ныне производимое, весьма странное дело в
Житомире, доказывают, по моему мнению, что между евреями существуют, вероятно,
изуверы или раскольники, которые считают христианскую кровь необходимой для
своих обрядов”.
Шмаков (поверенный гражд. истицы, матери Ющинского): Не
помните ли вы, какое первое убийство христианского ребенка <евреями>
занесено в анналы истории?
Пранайтис: Это было в XI в. ...
Шмаков: А не было ли <такого случая уже> в 415 г., в
Малой Азии? Не было ли <там случая> распятия младенца?
Пранайтис: Было.
Шмаков: ...Не помните ли вы об убийстве Клементия?
Пранайтис: Этот <случай> я помню, его убили
<евреи>. Нашли ребенка брошенным в реку; когда расследовали, то
оказалось, что виновными несомненно были евреи, главным свидетелем <против
них> был мальчик, сын того самого еврея, который убил <ребенка>...
Потом этот мученик был причислен к лику святых...
Шмаков: Относительно убийства девушки Агнесы Грузы (в
Польне, в Богемии, в 1899 г.)*, не можете ли вы объяснить суду, какое значение
Каббала придает убийству <христианских> девушек?
Пранайтис: Убийство <невинных> девиц считается
жертвой в каббалистическом смысле, путем такого убийства ускоряется пришествие
Мессии...
Шмаков: Не сказано ли в Талмуде, что евреям дозволяется как
угодно обманывать неевреев и вредить им, лишь бы гои, т. е. неевреи, не узнали,
что еврей лжёт?
Пранайтис: Я уже говорил, и еще раз повторяю, что всякий
обман, ложь — все допустимо, лишь бы “не было поругано имя Божие”, т. е. чтобы
это не стало известным...
Шмаков: Скажите, ведь из основного положения Талмуда, что
мы (т. е. христиане) — не люди, не следует ли заключить, что евреи (с их точки
зрения) юридически неспособны совершить по отношению к нам преступление?
Пранайтис: Да, разумеется, раз <жертва> не считается
человеком, то убивается не человек, а животное. ...Евреи считают также, что
имущество неевреев <в действительности> есть собственность евреев, и
когда еврей берёт чужое, он не ворует, а лишь берет обратно своё.
Председатель суда: Г-н поверенный, ...такого рода вопросы
не относятся к <настоящему> делу.
Шмаков: Все мои вопросы касаются того, как в Талмуде
определяется отношение <евреев> к неевреям.
Председатель суда: Г-н поверенный... это не имеет прямого
отношения к нашему основному вопросу...
Шмаков: Вы говорили, между прочим, о стремлении евреев к
<мировому> господству. Нет ли в Талмуде указания, что это стремление
будет продолжаться, “пока мы не истребим правителей акумского (т. е. христианского)
народа”?
Пранайтис: Я уже говорил, что главное внимание <и
ненависть> обращено здесь на правителей...
Шмаков: Не можете ли вы объяснить нам значение
<упомянутого вами> слова “акум”?
Пранайтис: Это слово составлено из начальных букв слов
“Абоде Кохабим Умаззалиот”, что означает “поклонники звезд и планет”
(первоначально оно обозначало язычников). Со времен Маймонида (еврейский
знаменитый талмудист XII в.) это слово относится ко всем неевреям, поскольку в
ту эпоху уже никаких идолопоклонников <в окружении евреев> не было.
Замысловский (поверенный матери Ющинского): У меня только
один вопрос: о папских буллах. Вы говорили, что не нашли булл, которые осуждали
бы обвинение еареев в ритуальном убийстве?
Пранайтис: Да, таких булл нет.
Замысловский: А есть только булла папы Иннокентия IV о том,
чтобы евреев не обвиняли без доказательств, по одному только предрассудку?
Пранайтис: Да, и чтобы не наказывали без разбирательства
дела.
Замысловский: Такие буллы есть, но они истолковывались в
другом смысле?
Пранайтис: Да, их <евреи> толковали так, будто бы они
прямо запрещали даже верить такому обвинению и чтобы никогда впредь таких
обвинений не было; будто бы папы наперед запретили возбуждать такие вопросы, т.
к. это якобы невозможно.
Замысловский: Не известно ли вам, что в одном судебном деле
о ритуальном убийстве было указано, что кровь убитого была употреблена для
окропления при закладке синагоги?
Пранайтис: Есть такое указание, что кровью окропляли
синагогу...
Грузенберг (защитник Бейлиса): В какой книге вы нашли
проповедь, что евреи учат убивать девушек?
Пранайтис: В книге Хаима Витала.
Грузенберг: Как эта книга называется?
Пранайтис: “Сефер Галикутим”. ...Есть еврейские книги,
которые издаются целиком, а есть — с пропусками. Есть Талмуд полный, а в
позднейших изданиях есть пропуски.
Грузенберг: Вы сказали, что евреям разрешается колдовство и
волшебство. Не указано ли в Библии прямо, что кто занимается колдовством и
волшебством, подлежит смертной казни?
Пранайтис: Что написано в Библии (т. е. в Ветхом Завете),
то для евреев <теперь> не обязательно. Они имеют Библию, но они ее не
понимают. Все колдовства прямо записаны в Талмуде, и по Талмуду они этим и
занимаются. ...
Прокурор: Не можете ли вы вспомнить... как смотрел
<Мартин> Лютер на ритуальные преступления?
Пранайтис: Лютер сначала против евреев не выступал, но
потом стал самым ярым их противником, доказывая, что евреи употребляют христианскую
кровь.
Прокуpop: Нет ли у Лютера указаний на то, что <убийство>
совершается посредством швайки, убийство христианских детей?
Пранайтис: Помню, что <в одном месте> сказано об
употреблении швайки...
Прокурор: Есть ли в Талмуде текст “Сефир”, в котором
указывается, как должны совершаться жертвоприношения? Сколько лиц должны
принимать в этом участие? ...
Пранайтис: Должны присутствовать 6 человек...
Грузенберг: ...вы сказали, что есть еврейские издания, в
которых пишется все, и есть особые издания, где опасные места опускаются. Я
хотел бы вас спросить: по каким же книгам вы ознакомились с этими опасными
местами? У вас были в руках эти особые издания?
Пранайтис: Да, были. Я знакомился с Талмудом на основании
текстов величайшего ученого, знатока Талмуда И. Буксдорфа. Три поколения этой
семьи, отец, сын и внук, занимались Талмудом и были профессорами <германских
университетов>. По их указаниям я познакомился с редчайшим изданием Талмуда,
которое имеется в Санкт-Петербургской католической академии, изданием 1644—46
гг. Это издание — без всяких пропусков. Потом у меня есть еще Бердичевское
издание 1894 г., и там именно тех мест, которые имеются в Амстердамском издании
1644 г., нет.
Грузенберг: Значит, ...ваши ссылки на Талмуд вполне
соответствуют действительности, значит, мы можем их проверить?
Председатель суда: Г-н присяжный поверенный, показания
эксперта мы проверять не можем. Вы можете ставить эксперту вопросы, а проверкой
его ответов суд заниматься не может — это ведь не богословский спор. Эксперт
сообщает, что он читал, какие сведения он имеет, где и откуда он их почерпнул;
вы можете, для разрешения сомнений, обращаться к другим экспертам, а уже дело
суда поверить тому, что сказал эксперт, или нет...
Грузенберг: Скажите, ...Неофит, на которого вы ссылались,
он из евреев?
Пранайтис: Да, из евреев... но я уже вам говорил, что были
крещеные евреи, которые стали христианами по <искреннему> убеждению, а
были и такие, которые крестились лишь для того, чтобы еще более вредить христианам...
Замысловский: Известно ли вам, что <во время Велижского
дела> все синагоги в Велиже были запечатаны по повелению императора
Александра I и много лет стояли закрытыми?
Пранайтис: Помню, читал <это>.
Замысловский: ...Не известно ли вам, что Велижское дело
было возбуждено по личному повелению имп. Александра I после того, как он,
через несколько лет после совершения преступления, проезжал через Велиж и
велижские женщины-христианки обратились к нему с челобитной просьбой?
Пранайтис: Да, помню.
Замысловский: И что государь император назначил
специального флигель-адъютанта для наблюдения за производством дела и для
непосредственного доклада <ему>?
Пранайтис: Да, помню, читал...
Грузенберг: Не известно ли вам, что тогда же (очевидно, в
период разбирательства по Велижскому делу) министерство внутренних дел
повторило опять Высочайшее повеление от 6 марта 1817 г. .., чтобы не ставить
дел по обвинению евреев в ритуальном убийстве единственно потому, что
<люди> верят этим убийствам, а требовать для этих убийств таких же улик,
как и для других убийств?*
...Пранайтис: <После Велижского дела> последующие
процессы не могли возбуждаться или же кончались таким же образом <как и
Велижское дело, оправданием по недостатку улик>. Их часто даже не решались
возбуждать, т. к. спустя некоторое время свидетели устранялись, <дело
прекращалось> по недостаточности улик, а потом наказывались те, которые
доносили (т. е. якобы за клевету на евреев). Когда однажды было доказано, что
совершено убийство, и не могло быть никакого сомнения в том, что имело место
именно ритуальное убийство, дело пришлось отложить, т. к. главные свидетели
исчезли. Потом это дело было возбуждено вторично, но по недостатку свидетелей
велено было его прекратить... а настоятель <монастыря>, принимавший в нем
участие, чуть-чуть в Сибирь не попал.
Карабчевский: ...Вы читали это дело?
Пранайтис: Я читал материалы дела... а потом мне свидетель
говорил, который сам присутствовал на процессе.
Председатель суда: Ввиду ходатайства прокурора и
представителей гражданских истцов... суд определяет огласить письменные
показания эксперта Пранайтиса.
“Пранайтис был допрошен судебным следователем в Петербурге
с 15-го по 23 ноября 1912 г. и, между прочим, показал следующее:
Я нахожу необходимым привести хотя бы несколько фактов
убийства евреями христиан и христианских детей...
В своей “Истории Церкви” (книга VII, гл. 13) Сократес
пишет, что в 418 г. евреи устроили христианский погром в Александрии, а в 419
году распяли христианского мальчика в Имностаре, близ Антиохии.
Клювериус пишет, что в 614 г. евреи откупили у персидского
царя Хозроя II 90000 пленных, главным образом христиан, и умертвили их
жесточайшим образом.
В более поздние времена, начиная с XI в., всемирная история
знает многочисленные случаи убийств евреями христиан с ритуальной целью,
сопровождавшихся распятием на кресте, источением крови, обрезанием жертвы. Об
этом свидетельствуют самые достоверные источники: Бароний, болландисты, св.
Фома Аквинский и др. Среди замученных евреями <детей> есть и такие, как,
например, Симон Тридентский, которого католическая церковь, нескорая в вопросах
канонизации, признает святыми. Акты Тридентского процесса находятся в Ватикане.
Известный польский историк-писатель XVI в. Петр Скарга в
конце жизнеописания св. Симона Тридентского приводит случаи ритуальных убийств
в его время в Польше.
В Западной Европе в 1485 г. евреями был убит с ритуальной
целью даже великий инквизитор Петр Арбуэс, он был также канонизирован в 1865 г.
В Сандомирском соборе есть в алтаре образ, изображающий
убиение евреями христианского мальчика. До недавнего времени там еще
сохранялась скамья, предназначенная для делегатов от еврейского кагала, которые
обязаны были присутствовать при проповедях по поводу этого злодеяния.
В Ленчице Варшавской губ. сохраняется в ризнице до сих пор
маленький гробик с останками умерщвленного евреями ребенка. Стены ризницы в
этом храме расписаны другими сценами убиения евреями христианских детей.
История знает также достаточно случаев убийств этого рода с
последовавшими по суду наказаниями виновных. В 1182 г. за убийство в Понтуазе
(Франция) 12-летнего мальчика евреи были изгнаны из Франции. <Французский
король> Филипп-Август за распятие евреями христианина приказал сжечь
одновременно 85 евреев.
В 1293 г. в Кремсе (Австрия) два еврея были приговорены к
смерти за убийство христианского ребенка.
В 1305 г. в Вейсензее (Бавария), за убийство евреями, перед
их пасхой, мальчика Конрада евреи были осуждены и казнены.
В 1331 г. в Юберлингене (на Боденском озере) христианский
мальчик был распят евреями, а его тело, исколотое и покрытое множеством мелких
ран, было найдено в колодце. Осужденные по этому делу евреи были казнены.
В 1380 г. в Гагенбахе (Швабия) евреи похитили мальчика и
мучили его; они были пойманы на месте преступления, по приговору суда их сожгли
на костре.
В 1401 г. в Диссенгофене, в Швейцарии, был убит
христианский мальчик Конрад Лора, 4 лет, неким Иоганном Цаан по подговору еврея
Виттельмана, купившего у него кровь ребенка за 3 гульдена. Оба были казнены.
В 1442 г. в Линце, в Тироле, евреи похитили в Страстную
Пятницу 3-летнюю девочку Урсулу, выпустили из нее кровь посредством множества
уколов и ранок, а труп бросили в воду; виновные были найдены, осуждены и
казнены.
В 1470 г. в деревне Эндлинген, в Бадене, за умерщвление
целой семьи нищих — отца, матери и трех детей — евреи, уличенные и сознавшиеся,
были приговорены маркграфом Карлом Баденским к сожжению.
В 1476 г. в Регенсбурге евреями была собрана кровь 8
христианских детей для каббалистических целей; в подвале дома еврея Иоселя были
найдены останки этих детей и окровавленный камень-жертвенник; 17 евреев были
осуждены и казнены.
В 1514 г. в Саксонии, в Гальте, еврей Пфефферкорн сознался,
что похитил двух детей, причем одного он успел продать другим евреям и вместе с
ними замучил.
В 1540 г. в Гейнингене, близ Нейбура, евреи привязали
мальчика Михаила, 4 с половиной лет, к столбу вниз головой, всячески его
мучили, искололи и изрезали; часть извлеченной из тела крови была найдена у
евреев в другом городе. После трехдневных истязаний ребенок был убит, тело
брошено в лесу и завалено листьями, где оно и было найдено. Преступление имело
место перед еврейской пасхой, осужденные евреи были казнены.
В 1572 г. в Берлине евреи купили ребенка у нищего и
замучили его, воспроизведя страдания Спасителя на кресте; виновные были
найдены, осуждены и казнены в 1573 г.
В 1598 г. в Вязниках был замучен и умерщвлен младенец
Альберт. Участники убийства, будучи допрошены порознь, дали аналогичные
показания: младенец был похищен перед пасхой, евреи Ицик, Залман, Мошко и Аарон
замучили ребенка, исколов его и вскрыв вены, затем сообща задушили его. По
объяснениям убийц, кровь ребенка была употреблена для теста опресноков (маца) и
примешана к вину. Еврей Аарон признался, что евреи всегда употребляют кровь
подобным образом, когда могут ее достать. Труп ребенка был выброшен в болото,
на вопрос, почему евреи его не зарыли, еврей Ицик — один из убийц — ответил,
что этого делать нельзя, погребать гоя — нечистое дело, т. е. тяжелый грех.
Осужденные в Люблине, все евреи были казнены.
В 1610 г. еврей Шмуль (фамилий у евреев не было) похитил в
местечке Сташне мальчика и продал его евреям в Шидловаце; последние приступили
к истязанию ребенка, но были застигнуты на месте преступления, осуждены и
казнены.
В 1669 г. еврей Рафаил Леви в Меце (Лотарингия) похитил
мальчика, другие же евреи его умертвили. Останки замученного ребенка были
найдены в лесу по указаниям заподозренных евреев, причем ими утверждалось, что
мальчика заели волки. Платье на трупе оказалось целым, одетым после убийства,
на платье не было никаких следов крови. Евреи были признаны виновными в
убийстве и казнены. Было перехвачено письмо Леви на имя старейшин синагоги в
Меце, в котором он просил помочь его семье: “Я поставил себя в это несчастное
положение для <целей> общины”, говорилось в письме, и Леви требовал, в
случае его казни, погребения по еврейскому обряду, иначе он не простит
<им>.
Убийство в Саратове двух мальчиков в 1853 г. сопровождалось
их обрезанием, евреи были полностью изобличены и осуждены в каторжные работы
(смертной казни за уголовные преступления в России не существовало уже с
середины XVIII века).
В 1881 г. в Галиции была зверски умерщвлена евреями девушка
Франциска Мних, труп ее был брошен в овраг. Трое убийц-евреев были приговорены
судом к смертной казни; кассация приговора повлекла за собой пересмотр дела,
суд в новом составе вновь приговорил их к смерти. Еврейские и либеральные
депутаты австрийского парламента возбудили ходатайства перед министром юстиции,
в результате смертная казнь была заменена пожизненным заключением.
В 1899 г. еврей Гюльзнер был двумя судебными
разбирательствами признан виновным в соучастии в убийстве 19-летней Агнесы
Грузы и приговорен к смертной казни, которую имп. Франц-Иосиф заменил
пожизненным заключением, которое Гюльзнер отбывает до сего дня (см. выше:
освобожден в 1918 г. и прославлен венскими евреями как герой).
Карабчевский (защитник Бейлиса): Вы говорили о процессах
прошлых столетий. Не можете ли вы одновременно перечислить процессы ведьм и
колдунов, которые также были сожжены?
Пранайтис: Не знаю таких процессов...
Грузенберг (защитник Бейлиса): ...В Саратовском деле,
известно ли вам мнение Госуд. Совета от 26 марта и 16 мая 1860 г., что Госуд.
Совет отстраняет от себя рассмотрение вопроса о догмате крови <у
евреев>... и обращается только к обстоятельствам дела об убийстве?..
Шмаков (поверенный гражд. истицы): В том определении, о
котором только что говорил прис. пов. Грузенберг, Госуд.Совет решал вопрос о
наличии ритуального убийства или же сказал только, что отклоняет решение этого
вопроса?
Пранайтис: Госуд. Совет не брался решать вопрос о
существовании ритуальных убийств, он сказал лишь, что устраняет этот вопрос...
Шмаков: Скажите, отец Пранайтис, были ли по Саратовскому
делу установлены признаки ритуальности?
Пранайтис: Специальных признаков часто нельзя определить,
поскольку они не всегда и всюду одни и те же; но по обнаруженным ранам и по
обрезанию жертв это можно заключить...
Замысловский (поверенный гражд. истицы): По поводу
Саратовского дела министру народного просвещения было направлено письмо
<еврея профессора> Левинсона, в котором он писал: “Если это дело окончится,
как я вполне убежден, тем, что возводимое на евреев обвинение окажется ложным,
то осмелюсь высказать свое сердечное пожелание, чтобы оно (дело) было раз и
навсегда уничтожено и чтобы правительство не позволяло впредь принимать
подобных ложных доносов и придавать им значение дел судебных, исполнение же
этих постановлений оградить всей строгостью закона и наказанием за его
нарушение”. Известно ли вам такое письмо Левинсона министру?
Пранайтис: Да, я это читал.
Карабчевский: Да, конечно, чтобы устранить ложные доносы.
Замысловский: А ведь дело то кончилось не оправданием, а
осуждением...
Экспертиза проф. Троицкого
“Есть ли указания в Библии на человеческие жертвоприношения
у евреев?” — По поводу этого вопроса о. Пранайтис уже говорил, что такие указания
есть... Многие библисты склоняются к мнению, что у евреев могли быть
человеческие жертвы, но эти факты требуют особого разъяснения... Закон всегда
строго это запрещал... “Есть ли указание в Библии, что убийство...
иноплеменников считалось евреями фактом, угодным Иегове?” — Можно указать
только на один факт... это — избиение Амалекитян... “Что такое Талмуд, Шульхан
Арух, Каббала... какое их значение в жизни современного еврейства, и есть ли в
них указания на употребление евреями христианской крови?” — Относительно этого
вопроса говорил мой предшественник (патер Пранайтис), т. ч. многое из того, что
он сообщил, я не стану повторять... но считаю нужным добавить, (что) Талмуд
нельзя представлять себе как сочинение одного лица... это — произведение многих
поколений <раввинов>. Вследствие чего понятно, что в Талмуде... есть и
изречения, дышащие фанатизмом. ...“Какое значение имеют Талмуд и Каббала в
жизни современного еврейства?” — Талмуд и Шульхан Арух нормируют практическую
жизнь евреев, а Каббала нормирует их теоретическое мировоззрение. Относительно
указания в Шульхан Арухе и Каббале на употребление евреями христианской
крови... ни в Шульхан Арухе, ни в Каббале таких указаний нет. ...“Каково
отношение Талмуда к иноплеменникам, и не содержится ли в нем прямых указаний на
то, что убийство иноплеменника дозволено и угодно Иегове?” — Этот вопрос — один
из самых щепетильных для тех, кто занимается Талмудом. По этому поводу написано
очень много, причем ...одни разрешают вопрос в одном смысле, а другие — в
другом. Насколько я могу постигнуть этот вопрос, с моей точки зрения,
...отношение к иноплеменникам зависит от того, насколько Талмуд видит в
иноплеменнике лицо, более или менее безопасное для еврейства... Если
иноплеменник представляется угрожающим еврейству... то <он> заслуживает
осуждение, даже вражду. Вот точка зрения Талмуда на иноплеменников, насколько,
разумеется, я мог ее понять. ...Должен сказать, что в Талмуде есть выражения,
которые подавали повод обличать талмудистов в полной нетерпимости и
человеконенавистничестве. Это выражение, на которое часто ссылаются — “Лучшего
из гоев убей!” — ...оно цитируется не совсем полно. В некоторых местах Талмуда
оно имеет такую формулировку: “Лучшего из гоев убей во время войны” — в этой
полной формулировке это выражение ничего страшного не представляет, это —
обычное военное право, трактовавшееся в древние времена. ...“Из какого места
тела, по толкованию Талмуда и Каббалы, выходит душа вместе с кровью?” — По
еврейскому представлению, душа находится в крови. Когда кровь выходит из тела,
то... выходит и душа... <При> заклании животного резник вскрывает вену на
шее, из которой вытекает кровь... <очевидно> что местом выхода души у человека
является шея...
“Какие разоблачения сделали франкисты (антиталмудическая
секта Якова Франка в XVIII в. в Польше) по поводу человеческих жертвоприношений
у евреев на диспуте во Львове в 1759 г.?” — Специально этим вопросом я не
занимался. На основании того, что я читал, я прихожу к заключению, что, строго
говоря, несмотря на все обличения франкистов, они все же не доказали, что у
евреев существуют человеческие жертвоприношения...
“Были ли в средние века и в наше время случаи осуждения
евреев по обвинению в убийстве христиан с религиозными целями, причем евреи
были изобличены как собственными сознаниями, так и нахождением, по их
указаниям, останков замученных ими жертв?” — Я должен сказать, что вопрос этот
не совсем правильно сформулирован. ... С религиозной целью убийств быть не
может. Надо сказать: по побуждениям религиозного изуверства. Если так сформулировать,
то я должен бы <на этот вопрос> ответить, что во всей его широте я им не
занимался. У меня не было тех актов и исторических документов, которые по этому
вопросу существуют в большом количестве. Мне известен лишь ...сборник, в котором
содержатся Велижское и Саратовское дела. Должен оговориться, что среди
подобного рода дел мне известно дело об убиении младенца Гавриила... в 1690 г.
в г. Слуцке Минской губ. Как видно из Жития этого младенца, он был замучен
евреями, которые во время мучений издевались над ним (над 3-летним ребенком!)...
В настоящее время мощи этого младенца почивают в г. Слуцке (в местной церкви)*.
...Насколько я ознакомился с историей этого вопроса, ...можно сказать, что не
указывается ритуальной цели убийства... по требованию существующего догмата;
насколько мне этот вопрос знаком, у меня такого впечатления не сложилось.
...Поэтому такие факты убиения младенцев, и вообще детей, замученных евреями, я
отношу не к требованиям ритуала, а к обыкновенной преступности, которая может
быть и у евреев, к тем преступным типам, от которых сами евреи отказываются...
“Имеются ли данные, и какие именно, что убийство Андрея
Ющинского совершено из побуждений религиозного изуверства?” — Насколько я
помню, мне кажется, что таких данных не существует. Вот, собственно, все, что я
имел честь заявить.
Допрос проф. Троицкого
...Прокурор: Значит, вы отрицаете употребление евреями
человеческой крови. А знакомы ли вы с учением еврейских мистиков (т. е.
каббалистов)? Существует ли такое мистическое учение?
Троицкий: Я знаком с ним очень мало.
Прокурор: Скажите, профессор, когда прекратились у евреев
кровавые жертвы?
Троицкий: В 70 г. по Р. Х., после того, как Иерусалимский
храм был разрушен императором Титом. После этого кровавых жертв не было.
Прокурор: Может быть, приносилась жертвы и после разрушения
храма?
Троицкий: Никоим образом.
Прокурор: А как сочетать прекращение кровавых жертв евреями
с такими словами <в Талмуде>: “Сказал равви Иисус: Я слышал, что жертвы
приносятся, хотя нет храма; я слышал, что жертва приносится, хотя бы и не было
возлияний”.
Троицкий: Это место <в Талмуде> мне представляется
неясным...
...Прокурор: Не заключается ли в тексте, который я вам
сейчас прочту, решения вопроса <о приравнивании всех неевреев к жертвенному
козлу “сеир”>: “Кто проливает кровь безбожника, совершает этим дело, равноценное
жертвоприношению”?
Троицкий: ...Это имеет каббалистическое значение. Я сейчас
на это не могу ответить...
Прокурор: Как вы толкуете слова: “Лучшего из гоев убей!” —
Вы добавляете “во время войны”, но разве так было указано в тексте
<Талмуда>?
Троицкий: Я должен сказать, что получил несколько писем по
этому поводу с указанием, что мной в предварительной экспертизе была допущена
маленькая неточность и были указаны не все места из Талмуда. На этом основании
я счел своим нравственным долгом сообщить, что мной была допущена неточность...
Прокурор: Я хочу вас спросить, чем же заменены кровавые
жертвы в храме? Вы ведь знаете сочинения Серафимовича, Неофита — бывших евреев,
признающих, что кровавые жертвы еврейством приносятся. Откуда это взялось? Что
это — фантазии сумасшедших?..
Троицкий: ...К такого рода свидетельствам надо относиться с
большой осторожностью. Я не знаком с Серафимовичем. Говорят, что евреи примешивают
кровь в мацу, но я считаю это фантастическим бредом. ...Насколько я научно
знаком с предметом, и из своих личных отношений с евреями — у меня были
ученики-евреи, были знакомые среди евреев, которые со мной всегда были
откровенны и ничего от меня не скрывали — ...я совершенно этого не допускаю.
Прокурор: Вы не допускаете потому, что беседовали с евреями
и у вас есть евреи-знакомые. Больше я вопросов не имею...
Замысловский: Известно ли вам, что на диспуте во Львове (в
1759 г.) одна часть евреев публично обвиняла другую, что у нее есть тайна
крови?
Троицкий: Не известно.
Замысловский: Далее, вы говорите, что у Неофита — все
басни, что вы даже допустить не можете употребления крови евреями. Но ведь вот
нашлись евреи, и их было довольно много, которые на публичном диспуте, с
текстами и доказательствами в руках, обвинили других евреев в употреблении
крови. Как же вы совмещаете с этим ваше заявление, что все это — средневековые
басни и дикие фантазии?
Троицкий: Я бы на это дал ответ, если бы мне представили
эти тексты, эти книги, обличающие евреев в ритуальном убийстве. Если бы я там
увидел то, о чем вы говорите, то я, конечно, от всех своих слов отказался бы.
Замысловский: Но это же факт, что одна часть евреев
публично обвиняла другую — это исторический факт.
Троицкий: Но подробностей этого факта я не знаю, т. к. с
этим вопросом я знаком очень поверхностно...
Замысловский: Теперь последний вопрос, чтобы покончить с
этим <Львовским> диспутом. Известно ли вам, что и еврейские, и
христианские писатели считали, что победа на нем в смысле доказательности была
за франкистами? ...Даже Грец — апологет еврейства — признает, что на этом
диспуте франкисты... не были побеждены. Не припомните ли вы у Греца такое
место?
Троицкий: Сейчас не могу припомнить...
Замысловский: Теперь, вы говорите, что да, евреи убивают
христиан, — этого вы отрицать не можете — но это, мол, вовсе не убийства
ритуальные, а обычные. Но позвольте, тогда вы, значит, приравниваете все
убийства — и с воровством, и с ограблением, и революционный терроризм — с
Саратовским и Велижским делом?
Троицкий: Я говорил, что убийства совершали... преступные
типы, от которых отказывается и еврейский религиозный закон. Допускаю даже
убийства с целью издевательства над христианской религией — например в
отношении младенца Гавриила. Однако благочестивые евреи, насколько мне
известно, относятся с уважением к благочестию христиан.
Замысловский: Вы нам говорили о Житии святого Гавриила.
Известно ли вам, что там сказано о лишении его жизни путем массы колотых ран, и
что даже на мощах, которые имеются <до сих пор>, видны эти уколы?
Троицкий: Мне известно, что в Житии об этом говорится.
Замысловский: Теперь дальше: известно ли вам по Велижскому
делу, что был замучен и убит мальчик, 4 лет от роду?
Троицкий: Известно.
Замысловский: Известно ли вам, что ему тоже был нанесен ряд
колотых ран... колюще-режущим орудием?
Троицкий: Сейчас я этого не помню.
Замысловский: Известно ли вам, что у него был завязан рот и
что, по удостоверению врача, он был “рассудительно замучен”?
Троицкий: Я не помню.
Замысловский: Не известно ли вам еще, что злодеяние было
осуществлено на раздетом ребенке, ибо на рубашке, в которой он был найден, не
было никаких признаков крови?
Троицкий: Нет, это мне неизвестно.
Замысловский: Если вам неизвестны такие подробности
убийства.., как же вы решаетесь отрицать, что это убийство ритуальное?
Председатель суда: Г-н поверенный, вступать в спор с
экспертом не разрешается.
Замысловский: Тогда я поставлю вопрос иначе: поскольку
теперь зачитаны такие детали, которые вам неизвестны, но которых вы не отрицаете,
не перемените ли вы своего мнения, что, может быть, это убийство все-таки было
ритуальным? Кровь выточена, тело исколото?..
Троицкий: Относительно трупа факт представлялся несомненно,
как его описывали судебный следователь и врач. Нужно было допытаться, в чем
причина такого состояния трупа. Для этого явились свидетели, но они не
удостоверили, что убийство было совершено евреями...
Замысловский: А Саратовское дело вам известно? В Велижском
деле свидетели евреев не подвели, а в Саратовском подвели. Вы этого не
отрицаете?
Троицкий: В Саратовском деле я не отрицаю известного издевательства
над мальчиком, мальчик был обрезан. Я только отрицаю, что такие убийства
совершались в последовательности, т. е. и в 1853, и в 1854, и в 1855 г. — вот
что я отрицаю.
Замысловский: А вы не допускаете, что преступления, может
быть, совершались, но оставались необнаруженными?
Троицкий: Этого я не утверждаю...
Шмаков: Вы ссылались на Франка, на Делича, а известны ли
вам, например, ученые труды профессоров Геллани и Таубера?
Троицкий: Известны.
Шмаков: У Геллани в книге “Ритуальные преступления у
древних евреев” проводится та же точка зрения, что и у вас, или
противоположная?
Троицкий: Противоположная... Точка зрения этих сочинений
мне известна, но я их игнорирую...
Шмаков: А сочинение Огюста Гильома вам известно?
Троицкий: Я с этим сочинением не знаком.
Шмаков: Значит, вы сочинений этого характера совсем не
знаете... Вы знаете лишь некоторые труды, на которые вы ссылаетесь, а на
другие, противоположного характера, вы не обращаете внимания, а третьих вы
совсем не знаете.
Троицкий: На сочинения с противоположным содержанием я
обращаю некоторое внимание, но не придаю им руководящего значения.
Шмаков: Знать не хотите... Я возвращусь еще раз — к вопросу
о религиозных текстах: есть ли в <книге Каббалы> “Зогаре” утверждение,
что евреи сейчас находятся в четвертом периоде их пленения, и что кто
господствует над Израилем, тот как бы господствует над всем миром?.. Там еще
говорится, что израильтянам принадлежит весь мир, т. к. только они и составляют
весь мир. Вы об этом знаете?
Троицкий: Я этого в настоящее время не припомню...
Шмаков: Далее, не сказано ли там, что израильтяне должны
так действовать, чтобы господство над другими народами перешло в еврейские
руки, и по этому поводу в “Зогаре” упомянута лестница, которую Иаков видел во
сне?
Троицкий: Не помню.
Шмаков: Тоже не помните. ...Не сказано ли там далее, что
“наше пленение будет продолжаться до тех пор, пока не будет уничтожено
владычество акумов?”
Председатель суда: Г-н поверенный, этот вопрос я устраняю.
Шмаков: Затем вы цитировали здесь добавление “на войне”
(“лучшего из гоев убей”). Но ведь это добавление содержится только в одном
трактате, а именно в книге “Абода Зара”; а вы сами говорили, что в других
трактатах этого добавления нет?..
Троицкий: Там этого, кажется, нет...
Шмаков: Значит, из трех трактатов, где говорится <об
убийстве лучшего из гоев>, только в одном сделана оговорка “на войне”...
Затем, вы говорили, что в случае обвинения в ритуальном убийстве нет ничего
мудреного, что все еврейство приходит на помощь, для собственного спасения — с
этим можно согласиться. Но если говорится не о ритуальном убийстве, а об
убийстве из религиозного изуверства — то почему же и в этом случае всё
еврейство спешит на помощь обвиняемому?
Троицкий: He думаю, чтобы оно <в этом случае> шло на
помощь...
Шмаков: Но вы ведь знаете, что в настоящем деле Бейлис
обвинен в совершении преступления из побуждений религиозного изуверства, и вам,
вероятно, известно, что сейчас все еврейство...
Председатель суда: Это — вопрос совершенно не религиозного
характера...
Карабчевский: Скажите, пожалуйста, если в случае убийства
ребёнка говорилось, что в нем участвовали 6 человек, из них двое —
законоучители (т. е. раввины), а другие следили, чтобы все совершалось по
определенному ритуалу, то, как вы полагаете: стоит ли здесь вопрос на религиозной
почве?
Троицкий: Смотря что здесь подразумевается.
Карабчевский: Если имело место обескровление жертвы,
употребление крови, если все совершалось по определенному ритуалу, если
участвовали шесть человек, если известную роль при этом играл священнослужитель
— то, как вы полагаете, касается такое убийство всего еврейского народа или
нет?*
Троицкий: Я бы сказал, что в этом случае ставится вопрос об
особой ритуальной церемонии еврейства, тут ставится уже вопрос о ритуальном
убийстве.
Экспертиза профессора Коковцова
По вопросу: “Есть ли указание в Библии, что убийство
некоторых людей и избиение иноплеменников считалось евреями актом, угодным
Иегове?” — я согласен с мнением профессора Троицкого. ...Выражение “лучшего из
неевреев убей”, приписываемое раввину Симеону бен-Гохаю, в Талмуде,— насколько
мне известно, не находится и, кроме того, представляет собой случайное,
единичное выражение личного негодования, объясняющееся обстоятельствами жизни
упомянутого раввина.
Это выражение содержится в различных трактатах Талмуда, в
общей сложности семь (7) раз.
По вопросу, “какие разоблачения сделали франкисты по поводу
человеческих жертвоприношений у евреев на диспуте во Львове в 1759 г.” — я не
могу ответить, т. к. был лишен возможности навести справки. ...По вопросу:
“Были ли в средние века и в наше время случаи осуждения евреев по обвинению в
убийстве христиан с религиозными целями..?” — определенного ответа я дать, к
сожалению, не могу, т. к. не имел возможности основательно изучить весь соответствующий
материал — как не-юрист, я все равно не был бы в состоянии в нем
разобраться... и поэтому должен отказаться от прямого ответа...
По вопросу: “Содержит ли Талмуд безнравственные учения?” —
я присоединяюсь к сказанному проф. Троицким и думаю точно так же, что никаких
безнравственных учений в Талмуде мне не известно... (В Талмуде ни одного
постановления, относящегося непосредственно к христианам, не находится. Что
касается термина “гой”... то под ним всегда подразумевается только язычник)...
По вопросу: “Заключается ли в учении еврейской религии...
предписание об умерщвлении христиан с ритуальной целью?” — можно дать только
отрицательный ответ. Ни Библия, ни Талмуд не требуют ритуальных убийств...
Упоминавшиеся <здесь> места вполне разъяснены в свое время Деличем и
Мерксом, т. е. совершенно безвредны и не дают оснований думать, что в Каббале
предписываются ритуальные убийства. ...Для обвинения евреев в употреблении человеческой
крови не может быть никакого разумного основания. ...Это относится ко всем наличным
еврейским сектам... Талмуд исходит прямо из Библии и не дает точно так же
никакого основания для обвинения евреев в употреблении христианской крови...
22 октября 1913 г.
Допрос проф. Коковцова
Прокурор: Я имею вопросы... Вы так же смотрите, профессор,
на Неофита и его сочинение, как и ваш предшественник <проф. Троицкий>?
Коковцов: Это произведение представляется мне весьма
подозрительным. Мне представляется невероятным, чтобы сын еврея ...мог так
писать о евреях, как “нечестивый народ” или “весь еврейский народ подлежит
проклятию”. Не мог сын еврея выразиться так о народе, к которому принадлежал
его отец. ...Особенно странным представляется мне в устах ученого раввина указание,
что раввины будто бы не уверены в том, что Иисус Христос не был Богом, то есть
сомневаются в отношении своего догмата единобожия.
Прокурор: Вы не допускаете, чтобы сын еврейского народа мог
написать против этого народа такой памфлет. А вот возьмём произведения Микульского
— ведь он тоже был евреем и написал сочинение, озаглавленное “Злость
еврейская”?
Коковцов: Это сочинение мне мало знакомо.
Прокурор: Вам известно, что одним из пап <римских>
было сделано распоряжение о сожжении Талмуда, как заключающего в себе ряд
суеверий и недопустимых мест, и действительно Талмуд был сожжен в 1224 г.?
Коковцов: Это — не единственный случай, Талмуд сжигался
много раз. Я не думаю, чтобы из этого можно было сделать вывод, что он опасен.
Прокурор: Чем же вызывалось такое <папское>
распоряжение?
Коковцов: Это был донос.
Прокурор: Не только. Оно вызывалось тем, что Талмуд
наполнен богохульствами и суеверием...
Коковцов: Кто знает Талмуд, тот сумеет разобраться, и те
изречения <в Талмуде>, на которые здесь указывалось, могут вызвать только
улыбку.
Прокурор: Так что, по-вашему, Талмуд изложен совершенно
невинно и никаких богохульств не заключает?
Коковцов: Не заключает.
Прокурор: А в отношении христианского креста?
Коковцов: Конечно, евреи не верят во Христа, но
богохульства у них нет.
Шмаков: Я прошу занести в протокол, что эксперту Коковцову
неизвестны богохульства в Талмуде...
Прокурор: На вопрос защиты <Бейлиса> вы сказали, что
вам неизвестен текст <Талмуда>, в котором еврею позволяется даже принять
крещение, чтобы обмануть христиан... Патер Пранайтис указал на <трактат
Маймонида> “Иоре Деа”, где сказано: “Если еврей может обмануть акумов,
заставляя их поверить, что он сам акум, то это дозволено”. А ведь под “акумом”
понимается христианин.
Коковцов: Виноват, под “акумом” невозможно понимать
христианина. Во всех старых текстах... стоит слово “гой”...
Прокурор: Тогда, значит, можно обмануть “гоя”. Есть такое
выражение?
Коковцов: Это, вероятно, говорит о законности обмана, когда
приходится либо умереть, либо обмануть...
Прокурор: Это вы так толкуете?
Коковцов: В опасном положении допускается обман.., но
запрещается называть себя неевреем.
Прокурор: Тогда я напомню вам, что в “Истории евреев” проф.
Грец говорит о Генрихе Гейне и <Людвиге> Берне, что “они только наружно
отреклись от иудаизма, как борцы, овладевающие доспехами и знаменем врага,
чтобы тем вернее поразить его”. Так пишет Грец, вы не отрицаете этого?
Коковцов: Я не отрицаю, но я не могу и признать.
Прокурор: Вы не отрицаете этого места у Греца?
Коковцов: Я не отрицаю, но я не хорошо помню это место...
Шмаков: Не знаете ли вы такого места в Талмуде, что если
еврей молится и ему навстречу идет акум с крестом в руках, то еврей не должен
кланяться, даже если его мысли были обращены к Богу?
Коковцов: Это место — очень сомнительное, я должен видеть
оригинал...
Шмаков: А относительно того места в трактате Маймонида
“Иоре Деа”, что нельзя продавать воду, если еврей знает, что она будет
употреблена для крещения — есть такое место?
Коковцов: Не могу этого сказать
Грузенберг (защитник Бейлиса): Господа судьи, ...наша ли
вина, что обвинительный акт поставил на разрешение присяжных заседателей
научный спор, который тянется уже 8 веков? ... Обвинительная власть ввела в
формулу обвинения ссылку на еврейскую религию и ее изуверства... чему нет примера
в истории всемирных процессов. Начиная с XVIII века, нигде не было процесса,
где бы в формулу обвинения вводилась ссылка на религию. Ни одного процесса; я
предлагаю моим противникам назвать хотя бы один — они не назовут. Процесс
Бейлиса — единственный, беспрецедентный во всей истории нового суда.
Председатель суда: Г-н поверенный, прошу вас, говорите по
существу дела...
Экспертиза московского казенного раввина Мазе
Я хочу выразить мысль, что у еврейского народа есть книги,
и есть литература. За литературу он совершенно не отвечает и ответственность с
себя снимает, не только здесь, но и у себя в синагоге. Он совершенно не
считается с тем, что написано в тех или иных книгах — это частное дело каждого,
чтить их или не чтить... Нельзя же подходить к мировоззрению чужого народа со
своим мировоззрением.
Прокурор: Здесь никто не обвиняет еврейский народ, здесь
говорится только об изуверстве.
Мазе: Здесь обвиняется еврейское вероучение.
Председатель суда: Также и еврейское вероучение не
обвиняется.
Мазе: Но обсуждается, хорошо оно или преступно.
Председатель суда: Нет, здесь выясняется вопрос, возможны
ли известные толкования <вероучения>.
Мазе: Еврейская религия с самого начала и до сих пор
считает своей святыней Библию (т. е. Ветхий Завет), и это клевета, будто
явилась какая-то книга, которая ее отменила... В книге Моисея сказано, что
когда еврейский народ завладеет Палестиной, то воля Господня была, чтобы все 7
народностей — я не буду перечислять, они известны всем — как идолопоклонники...
были бы беспощадно истреблены. ...На эти слова всегда ссылаются все антисемиты:
“Не оставляй в живых ни единой души”. Господа судьи, книга откровения ни суду
человеческому, ни критике не подлежит. Я экспертировать эту священную книгу не
могу и не берусь...
Председатель суда: Г-н эксперт, вас об этом и не просят...
Мазе: Теперь, как относится Талмуд к “акумам”?.. Совершенно
верно сказал проф. Коковцов, что в средние века в наших книгах при цензуре
произошла такая путаница, что теперь никак нельзя различить, где было написано
“акум” и где “гой”. Но одно я могу сказать, что в Талмуде добросовестные
исследователи не найдут ни одной строчки, которая бы относилась к христианам,
как таковым. ...Единственное место, которым пользуются антисемиты, чтобы
уронить достоинство Талмуда, это где говорится: “если акум потерял какую-нибудь
вещь, то еврей <нашедший её> не обязан вернуть ему эту вещь”. Это
говорится потому, что у акумов был такой закон, чтобы не возвращать евреям
потерянное.., т. е. был применен закон за закон...
А у евреев был такой закон, который имеется во всех
цивилизованных государствах, что нельзя утаивать находку, а нужно ее
возвратить. Следовательно, господа судьи, <согласно Талмуду> нужно
оказывать поддержку беднякам-“акумам” вместе с бедняками-евреями, нужно заботиться
об их больных, вместе с больными евреями, нужно заботиться об их похоронах,
нужно даже устраивать плач по ним. Сказано, что нельзя даже дать “акуму” пить
воду, которая ночевала в открытом виде, т. к. считается, что это вредно, и я не
должен давать ему <“акуму”> такой воды. Господа судьи, я просил бы
связать это место с тем, что евреев обвиняли в отравлении колодцев...
Председатель суда: Г-н эксперт, здесь никто евреев в этом
не обвиняет.
Мазе: А вот слова Маймонида. Я сознаюсь перед вами, что
Маймонид отрицательно относился к христианству как учению... он говорил, что
христианство неприемлемо. Но в отношении Христа — вот его слова: “Назареянин
оказал великую услугу миру Божию.., он уничтожил идолопоклонство... и,
благодаря его появлению, великие слова Библии стали достоянием отдаленных
островов и концов мира”. ...То, что вы <здесь> слышали... что Маймонид
якобы все законы об идолопоклонстве распространяет и на христианство, — это
ложь. ...Тут говорят, что еврей может принять чужую веру для какой-то цели...
Господа судьи, тот текст из Шульхан Аруха, который сейчас коверкали перед вами,
— неправилен. В действительности сказано: еврей не имеет права называться гоем,
даже для того, чтобы его не убили... Хотя “Зогар” говорит об убиении “клипа”
(шелухи, скорлупы), но это относится к оболочке, которая отделяет человека от
божественного мира. Это — такое же выражение, как “умерщвляй свою плоть”... это
значит — убивать страсти, которые приближают человека к плоти. ...Нет ни одной
книги в мире, которая бы так горячо учила аскетизму, как эта книга “Зогар”.
...Относительно употребления евреями христианской крови сам эксперт Пранайтис
говорил, что прямых указаний на это нет, а есть только косвенные. Но я имею
честь заявить, что ни прямых, ни косвенных указаний на это нет. ...Я считаю
своим долгом обратить внимание на то, что до совершеннолетия еврейский ребенок
не только не считался скотом... а наоборот, считался святым. Нет такой религии,
которая относилась бы с большим благоговением к детям, чем еврейская религия...
Вопрос: “Нет ли указаний в Каббале и в истории евреев, что
даже евреи, казненные в средние века за проявления религиозного фанатизма,
считаются жертвой, угодной Иегове?” — При этом вопросе, господа судьи,
простите, я теряю самообладание: что это значит — “даже казнённые”? Как будто
они преступники, те, которые были обвинены в религиозном фанатизме.., которые
умирали за имя Божие, не хотели менять свою религию — мы отлично знаем такие
случаи...
Те жертвы, те евреи, которые были замучены во имя религии,
те, которые избрали смерть, когда им предлагали отречься от Бога, — эти евреи
предпочли умереть...
Я теперь отвечу на вопросы 17, 18 и 19: “Кто такие
франкисты?” — Это такая секта, которая хотела продолжать проигранное дело
<ложного мессии> Саббатая Цеви; в XVII в. были такие гонения, что
еврейский ум стал искать утешения в мессианстве... Саббатай Цеви перешел в мусульманство,
говоря, что делает это для скорейшего освобождения Палестины от мусульман...
Саббатай-цевианство потерпело полное поражение... один еврей в Польше, по имени
Франк, решил повторить его попытку... Для них был устроен диспут — я не знаю
точно, чем он кончился... на этом диспуте неизвестно, победили евреи или нет.
Но после этого жизнь франкистов среди евреев стала невозможной и они все
перешли в христианство...
Речь прокурора
Господа присяжные заседатели! ...Я хорошо сознаю всю
трудность предстоящей мне задачи и ту огромную ответственность, которую я несу
в качестве представителя государства.
Настоящее дело, как вы сами видите, — дело неслыханное,
дело небывалое... Мы еще недавно пережили тяжелую эпоху революции, отмеченную
кровью. Кровь лилась в России повсюду, убивали должностных лиц, истребляли
народ. ...Но здесь, среди бела дня, в большом древнем русском городе... хватают
ни в чем не повинного мальчика, подвергают его невероятным мучениям и
истязаниям, его закалывают, как жертву, источают из него кровь... и, наконец,
наглумившись над его телом, бросают в пещеру...
Безжалостность, жестокость этого преступления настолько
велики, что ...весь мир, не только христианский, но весь мир, который верит в
Бога, должен был бы содрогнуться. ...Но мир занят своими делами, и для мира
Андрюша Ющинский — чужой. Для мира гораздо важнее Бейлис... потому что мы имели
смелость... обвинять его и его соучастников в том, что они совершили злодеяние
из побуждений изуверства. И стоило лишь привлечь на скамью подсудимых Бейлиса,
как весь мир вдруг заволновался и настоящее дело приобрело характер мирового.
К счастью, господа присяжные заседатели, вы изолированы от
этого влияния. ...Но вы хорошо знаете, какое волнение вызывается со всех сторон
и какое значение придает этому процессу пресса. ...Нам хотят сказать: вы
посадили не Бейлиса на скамью подсудимых, а все еврейство. Вот почему на этих
скамьях сидят выдающиеся адвокатские светила... сидят эксперты, украшенные
орденами и медалями. ...Вы, мол, обвинением Бейлиса хотите добиться ограничения
прав евреев, вы, мол, преследуете какие-то политические цели.
Я не отрицаю, может быть, еврейству очень неприятно... что
один из их соплеменников сидит на скамье подсудимых... что если Бейлис будет
осужден, то, несомненно, падет тень и на все еврейство, могут произойти
эксцессы...
Но вы знаете, господа присяжные заседатели, что
правительство одинаково оберегает всех своих подданных... принимает все меры к
тому, чтобы не было никаких эксцессов, чтобы не было погромов...
Если такие погромы и происходили, то они всегда имели место
среди еврейской бедноты... А заправилы еврейского народа, те люди, которые
шумят вокруг этого дела и делают его мировым, возбуждают еще большую ненависть
по отношению к евреям...
Ведь если бы обвинялся в этом преступлении не еврей, а
русский — разве было бы такое волнение? Никогда. Говорили бы в таком случае о
“кровавом навете”? Ничего подобного не было бы.
Уже с того самого момента, когда был найден... исколотый
труп Андрюши Ющинского... началась агитация со стороны евреев: принимались все
меры к тому, чтобы запутать, затемнить это дело. И глубоко прав эксперт
Сикорский, когда он указывал здесь, как происходит подобного рода движение...
Какая-то невидимая рука, вероятно сыплющая много золота, распоряжается всем
этим и запутывает дело настолько, что в течение двух лет судебный следователь
не в состоянии был распутать те версии, которые в этом деле предлагались.
...Возбуждали обвинение в убийстве сначала против родственников, потом против
воров, снова против родственников и снова против воров. ...Те лица, которые
проходили здесь перед нами в качестве свидетелей и которые были подозреваемы и
обвиняемы — их в газетах беззастенчиво называли убийцами, — мне теперь нужно
снять с них это обвинение в убийстве...
Итак, 11 марта (1911 г.) Андрюша пришел домой в 2 часа дня,
потом в 3 часа был у тетки и вечер провел дома. ...12 марта, утром... Андрюша
вышел из дома около 6 часов утра в училище... Когда Александра Приходько (мать
Андрюши) вечером пришла домой и не увидела Андрюши, она решила, что он,
вероятно, пошел к тетке... Но бабушка, Олимпиада Нежинская, которая страшно
любила Андрюшу, беспокоилась больше всех, и на рассвете 13 марта она спешит к дочери
Александре... Они узнают, что Андрюша исчез... в тот же день, 13 марта,
отправляются на поиски... приходят в училище и узнают, что он в субботу там не
был, отправляются в полицейский участок...
Александра (мать) идет вместе с Лукой Приходько (отчим) в
редакцию “Киевской мысли”... но им это посещение дорого обошлось. Встретил их
некий г. Барщевский, еврей... это было 16 марта, в среду... 20 марта, в
воскресенье, совершенно случайно обнаружен труп Андрюши в пещере, со связанными
руками... 21 марта Александре Приходько сообщил об этом некий Захар Рубан...
Все они отправились к пещере, и Александра Приходько говорила нам сама, что не
в состоянии была плакать, когда увидела исколотый труп своего мальчика в
пещере. Ничего удивительного в этом нет, и никому бы в голову не пришло
заподозрить мать, что она радуется (смерти сына) только потому, что не могла
плакать. Однако заподозрили ее те господа, которым это для чего-то было нужно.
Еще 21 марта, еще не успели обмыть тело Ющинского (он был похоронен 27 марта),
как г. Барщевский уже спешит объявить судебному следователю о тех таинственных
“улыбках”, с которыми Александра Приходько и ее супруг, отчим покойного, якобы
заявляли об исчезновении Андрюши. Это заявление г. Барщевского было
сделано 22 марта.
Расследование было поручено начальнику сыскной полиции
Мищуку, ныне лишенному всех прав, и замечательно, что между Мищуком и
Барщевским немедленно устанавливается трогательное согласие в деле
расследования. Господин Мищук, по-видимому, юдофил, он не верит, чтобы в ХХ в.
могли существовать ритуальные убийства, как просвещенный человек, он не допускает
такой возможности. И он заподозривает в этом убийстве (самых ближайших) родственников...
Мищук арестовывает Александру Приходько и Луку Приходько и держит их под арестом
16 дней одну и 13 дней другого, не дав им даже возможности быть на похоронах
сына. ...Мищуку, разумеется, ровно ничего не стоило установить, как провела
время Александра Приходько и какие у нее были отношения с сыном. Но Мищук не
только ничего этого не устанавливает — он верит Барщевскому, что ее надо
посадить под стражу. ...Я позволю себе напомнить, что Мищук, взяв сыщиков,
явился в Слободку (поселок на другом берегу Днепра, напротив города Киева) и
допрашивал мальчика Павла Пушку, когда же Пушка сказал, что утром, в субботу 12
марта (день пропажи мальчика и его убийства), он видел, как Андрюша с книжками
пошел из Слободки в Киев (в духовное училище, где он учился), то сыщиками ему
было сказано: “Ты врешь, его зарезали накануне вечером, положили в мешок и
повезли в Киев. Ты врешь, что его видел, а если будешь так показывать, то мы
тебя на Пасху посадим!” А девочке (игравшей вместе с Ющинским в день убийства)
тоже говорили: ты врешь... Но ведь это — не заблуждение, это умысел. И ведь
Мищук действует так не из любви к искусству... он ведь должностное лицо, так
что его соображения, вероятно, серьезные, и ему выгоднее арестовать
родственников, чем посмотреть повнимательнее, что это за пещера и не вблизи ли
она от кирпичного завода (еврея) Зайцева. ...Мищук верит в возможность убийства
мальчика его собственной матерью и собирает против нее данные...
Судебная палата судила Мищука за то, что он подсунул вещи
убитого на Юрковской горе, признала в его действиях явный подлог, явное желание
скрыть (настоящие) следы преступления*...
Вначале дело было поручено обыкновенному судебному
следователю, затем было передано судебному следователю по особо важным делам
Фененко, который распорядился пригласить к расследованию выдающихся экспертов
профессора Оболонского и доктора Туфанова...
Александра и Лука Приходько были освобождены в апреле
месяце (1911 г., убийство произошло 12 марта, тело было найдено 20 марта) после
того, как прокуратура и следственная власть убедились в невозможности опираться
на Мищука, арестовавшего невинных людей... Однако не успели выпустить
Приходько, как 11 мая является другой сотрудник “Киевской мысли” (крупнейшая
киевская газета, издаваемая евреями) — некий Ордынский, и снова наводит
следствие на явно ложный путь. Заметим, что это тот самый Ордынский, который
потом разъезжает по ресторанам с Чеберяк (в следующей стадии запутывания дела,
когда его хотели “пришить” ворам, якобы собиравшимся на квартире Чеберяк).
Ордынский заявляет следователю, что прачке его (еврейской) знакомой, некой
Клейман, достоверно известно, что мать и отчим убитого мальчика везли труп в
мешке на извозчике. По словам г-жи Клейман, родственники убитого хотели (убив
мальчика) завладеть его деньгами — которых, как впоследствии оказалось, вообще
не существовало...
Сотрудники “Киевской мысли” смогли этой базарной сплетней
затемнить для следственной власти настоящие следы преступления...
Одновременно с появлением Ордынского на горизонте
появляется и некий Красовский (также начальник сыскного отделения). На него
возлагаются большие надежды, так как он перед этим смог раскрыть серьезное
преступление. Что же он прежде всего делает? Он арестовывает (родного дядю
убитого) Федора Нежинского, против которого нет решительно никаких подозрений,
кроме показания содержателя пивной, (еврея) Добжанского, что пальто его будто
бы было выпачкано в глине. Нежинского арестовывают, держат под стражей 20 дней,
после чего Красовский... говорит ему, что он должен быть у него агентом и
показывать на Луку Приходько. ...Что же делают с арестованным Лукой? ...Его
везут утром в город, везет его Красовский, и чтобы он был похож на человека,
которого какой-то печник Ященко видел около пещеры (где был найден труп
Ющинского), его гримируют, обстригают ему волосы и подкрашивают усы. И вечером
Ященко признает в нем того человека, которого он видел около пещеры. Приходько
терзали совершенно напрасно: достаточно было спросить его хозяина (владельца
переплетной мастерской Колбасова), где он провел всю неделю, чтобы установить,
где он был во время убийства... Для чего все это делается, и что нужно
Красовскому? ...для чего он забирает под стражу Луку Приходько, его отца и
братьев — почему? И здесь действуют определенный план и цель — запутать дело.
Как делалось “общественное мнение” в Киеве? — Прямо говорили и писали в
газетах, что всем, мол, известно, Ющинского убили его же родственники; а Бейлис
тут при чем, господа? Ясно, что ни при чем...
Мне необходимо указать здесь на те приемы, которыми
пользовались лица, расследовавшие настоящее дело, и затем доказать, что все
версии и предположения о тех или иных якобы виновных лицах разбивались, как
совершенно несостоятельные. ...Идя последовательно, я должен показать
деятельность Красовского в июле 1911 г., который впервые появился на горизонте
7 мая... Кроме Красовского в мае-месяце (1911 г.) продолжал действовать еще не
устраненный тогда Мищук...
Участие в деле любителей
Кроме названных в этом же деле принимали участие и
совершенно посторонние лица. Одни из них... главным образом, сотрудники газеты
“Киевская Мысль”, большей частью из евреев, преследовали вполне определенную
цель: навести подозрение на родственников Ющинского и других непричастных к
убийству лиц и тем самым отвести следствие от усадьбы (еврейского завода)
Зайцева. Но оказались в среде киевской молодежи также и лица, патриотически
настроенные и глубоко возмущавшиеся убийством Ющинского. Я скажу, что немного
найдется у нас людей, которые, подобно студенту Голубеву, подвергаясь нападкам
и издевательствам, оскорблениям, подвергая свою жизнь опасности, решились бы...
добровольно производить расследования и принимать участие в розысках. Кроме
этих лиц судебный следователь со стороны должностных лиц не встречал никакой
поддержки. Когда Красовский приступил к действиям, он придерживался
всевозможных версий, и на одну из этих версий я считаю нужным указать: какой-то
Григорий Брейтман, редактор или издатель “Последних новостей”, еврей, хотя и
крещеный... указал, что, может быть, это преступление совершено цыганами. В
этом направлении производится розыск, и, разумеется, цыгане оказались
совершенно ни при чем. Нас здесь упрекают в том, что мы, в ХХ в., верим таким
суевериям (как ритуальное убийство евреями); и в то же время крещеный еврей
говорит нам, что у цыган существует поверье, будто кровь имеет целебные
свойства. Так не вправе ли мы спросить, чем же, собственно, цыгане отличаются
от всех остальных, в том числе от евреев? Они ведь такие же кочевники, как и
евреи, если у них могут быть суеверия, то почему же их не может быть у евреев?
Эта подробность дела мне кажется весьма знаменательной.
“Прутики”
Далее, в том же июле-месяце (1911 г.), когда расследование
производит Красовский, возникает легенда о “прутиках”. Создана она была
начальником сыскной полиции Мищуком, у которого, очевидно, главной целью было
запутать елико возможно данное дело. ...Какая-то Лепецкая, или Репецкая...
слышит где-то на базаре или на улице от какой-то подвыпившей женщины рассказ о
каком-то мальчике — заметьте, что ни подвыпившей женщины, ни мальчика найти не
удалось, — который будто бы был свидетелем разговора между покойным Андрюшей и
мальчиком Женей Чеберяк. Они из-за каких-то вырезанных ими прутиков поспорили,
и Андрюша пошел ночевать к Чеберякам — а мы знаем, что он там вообще никогда не
бывал. Вся эта картина с “прутиками” — с начала и до конца — явный и никуда не
годный вымысел.
Еще о Красовском
После того как созданные еще Мищуком легенда о “прутиках” и
легенда о Луке Приходько рухнули, г-н Красовский попадает наконец на усадьбу
(кирпичного завода) Зайцева и начинает действовать. В июле-месяце (1911 г.) г.
Красовский представляет весьма веские соображения (о том, что убийство, по всей
вероятности, произошло на территории еврейского завода), которые послужили
основанием для привлечения по этому делу Бейлиса (через почти 5 месяцев после
убийства!).
Красовский представляет следующую картину дела: ...убийство
явно совершено не в пещере (где был найден труп, но не найдено ни капли крови,
которой в теле мальчика почти не было)... не могло оно быть совершено и в доме
Приходько на Слободке. Красовский установил, что в последний раз Андрюша был в
8 часов утра на Лукьяновке (район Киева, где расположен завод Зайцева и пещера,
где был найден труп), что был он там с Женей Чеберяк (дом Чеберяков находился
рядом с усадьбой кирпичного завода), что мальчики, а также и другие дети играли
на “мяле” (приспособление для разминания глины на территории кирпичного
завода), как они это часто делали и раньше, что их оттуда спугнули и что в этом
принимал участие Бейлис (служивший на заводе Зайцева приказчиком). Далее было
установлено, что (дети убежали, а) Андрюшу Бейлис схватил за руку и потащил по
направлению к так называемой гофманской печи (для обжига на кирпичном заводе).
По предположению Красовского, убийство могло произойти в помещении этой печи.
Далее Красовский указал на заявление еврейского мальчика Пиньки (сына Бейлиса),
будто он впервые слышит о Жене и Андрюше, что было несомненной ложью, и было ясно,
что мнение Красовского складывается не в пользу Бейлиса. Прокуратура нашла
возможным привлечь Бейлиса к делу...
Но, оказалось, что это в планы Красовского вовсе не
входило. Наоборот, по соображениям, которые мне неизвестны, он находил более
выгодным для себя повернуть дело иначе. Как только, в силу указаний
Красовского, привлекли Бейлиса к делу, он — Красовский — немедленно является к
г-ну Бразулю... Перед Бразулем Красовский разыгрывает роль возмущенной совести,
говоря, что арестовали невинного человека. ...Любопытное совпадение:
арестовывают Бейлиса, и одновременно арестовывается и Вера Чеберяк, которую
хотят связать с этим делом. Ее арестовывают в конце июля (1911 г.), а 1
августа, в ее отсутствие, заболевает ее сын Женя и обе дочери... Женя и Валя
умирают*.
Смерть детей Чеберяк
...Не мое дело расследовать это событие, тем более что дело
прекращено за отсутствием виновных, за отсутствием состава преступления. Защита
может мне указать, что у меня нет данных предполагать отравление детей. ...Но
мы слышали здесь от самого Красовского инсинуации, будто это Вера Чеберяк сама
отравила детей — она, сидевшая под арестом... Эти инсинуации со стороны лица,
производившего расследование, заставляют меня остановиться на вопросе: отчего
же могли умереть эти дети? В отсутствие Веры Чеберяк приезжали в ее дом сыщики,
они что-то хотели от ее детей узнать, дети их боялись, так как они их
запугивали, хотя и давали какие-то сладости, после чего дети заболели дизентерией.
Врачей здесь спрашивали, могут ли дизентерийные палочки быть привиты (то есть
даны как отрава), — ответ был неопределенный. Другими словами, вопрос, не были
ли дети отравлены, остается в высшей степени под сомнением. От них что-то
хотели узнать, их запугивали, они боялись, ибо они были свидетелями происшедшего
(с Ющинским на кирпичном заводе). И действительно, они имели все основания бояться,
потому что ведь в конце концов они погибли. ...И странно, никакой эпидемии
дизентерии нет (никто поблизости не заболевает), а они вдруг заболевают в самой
острой форме...
Удивительно во всем этом деле: либо свидетель умирает, либо
свидетель настолько запуган, что ничего не отвечает, кроме “я ничего не знаю”,
либо свидетель отказывается от своих же собственных прежних показаний. ...А
когда к умирающему Жене пришел священник и мальчик хотел что-то сказать, чему
он был свидетель, что было на “мяле” в усадьбе Зайцева — и что он, я в этом не
сомневаюсь, унес в могилу, — тогда г-н Красовский начинает инсинуировать и переносить
всю вину на Веру Чеберяк. Детей отравила мать, мать — убийца, мать —
преступница. Как только был допрошен Бейлис, так г-н Красовский немедленно
переменяет фронт: он в этом деле больше принимать участия не желает, он спешит
выйти из этого дела. Красовский показал евреям угрозу, показал, что может
раскрыть это дело, он добрался до усадьбы Зайцева, а может быть, и до чего-нибудь
еще гораздо более важного... Тогда они (евреи) поняли, что с Красовским надо
действовать иначе, и Красовский выходит из дела. 25 августа Мищук, которого уже
отстранили от расследования... придумывает новую версию: в убийстве принимала
участие Вера Чеберяк и какие-то еще другие преступники.
Подлог вещественных доказательств
И вот, изволите ли видеть, шайка преступников вместе с
Верой Чеберяк совершила это ужасное дело, причем совершили “под жидов” (то есть
симулировали ритуальное убийство), чтобы вызвать погром, а во время погрома
поживиться. ...Мищук получает телеграмму от некоего Кушнира, занимающегося
скупкой краденого, где этот Кушнир совершенно точно указывает, какими лицами
было совершено преступление и где зарыты вещи убитого, где их можно найти на
Юрковской горе (недалеко от пещеры, в которой был найден труп Ющинского).
Нашли, разумеется, очень скоро какой-то хлам в мешке, обгоревшие части одежды и
еще два заржавленных стержня (которые, вероятно, должны были изображать орудия
убийства), которыми, как было очевидно, нельзя было причинить ранений.
Поведение Мищука
Очень любопытно поведение Мищука: когда к нему пришел
студент Голубев и указал на ритуальный характер убийства, то Мищук ему ответил:
“Бросьте верить в эти глупости, вот я даже и орудие нашел, которым было
совершено убийство” — и достал из стола какую-то швайку... Сопоставив все эти
действия Мищука, можно ли сказать, что он просто заблуждался, а не действовал в
силу определенного плана? Так или иначе, полученное Мищуком письмо, в котором
точно указывалось, с кем вместе Чеберяк совершила это преступление, оказалось
сущей ложью от начала и до конца: часть указанных преступников находилась (в
момент преступления) под стражей, а другая часть принимать участия в
преступлении не могла... Вам известно, что Мищук по этому делу был привлечен к
судебной ответственности, был признан виновным и осужден за подлог, и судебная
палата признала, что он совершил подлог умышленно: чтобы уличить Веру Чеберяк и
каких-то воров, совершенно к делу непричастных, подкидываются вещи и какие-то
стержни: о нас не поверят, что мы могли совершить преступление, а относительно
воров — скорей поверят... 25 августа (1911 г.) проваливается и эта версия о
ворах вместе с Верой Чеберяк.
О деятельности еврейских кругов
Еврейские круги заволновались с того момента, как только
Бейлис был привлечен к делу (через 5 месяцев после убийства, когда все следы
были уничтожены). Они никак не ожидали, что следственные власти и прокуратура
осмелятся привлечь к делу евреев. Я (как прокурор) настаиваю на этом: они этого
явно не ожидали, не могли себе представить такой возможности... Я скажу
открыто, что я лично постоянно чувствую себя под воздействием еврейской прессы.
Ведь наша “русская” печать — только кажется русской, в
действительности же почти все органы печати в руках евреев. ...Выступать в
каком бы то ни было деле против евреев означает немедленно вызвать упрек, что
вы — черносотенец, мракобес и реакционер, что вы не верите в прогресс и т. д.
Евреи до такой степени уверены, что захватили в свои руки главный рычаг общественности
— прессу, что не могут себе представить, чтобы кто-нибудь посмел возбудить
против них такое обвинение — не только в России, но и в других странах. В их
руках капитал, и хотя юридически они и бесправны, но фактически владеют нашим
миром. ...Мы постоянно чувствуем себя под их игом: разве мы можем закрыть глаза
на то преступление, которое совершилось здесь, в Киеве? Хотя бы это и грозило
нам всевозможными неприятностями, но мы обязаны его раскрыть. Однако, с точки
зрения евреев, мы не имеем на это права. Нас, несомненно, станут обвинять, что
мы нарочно поставили этот процесс, что мы возбуждаем народ против евреев...*
Меня даже удивляет следующее: если бы евреи желали
действительно защитить Бейлиса, то должны были бы сказать — пусть правосудие
решает этот вопрос, ведь улик было немного кроме соображений Красовского (все
следы за 5 месяцев давно уже были уничтожены), и суд присяжных, которому евреи
все-таки, по-видимому, верят, мог бы увидеть, что улик мало и что можно человека
оправдать. Но любопытно то, что евреи, сознавая, очевидно, что Бейлис действительно
виновен, стараются запутать дело, помешать правосудию.
Бразуль-Брушковский
Не успели привлечь Бейлиса к делу, как заволновались прежде
всего некий Бразуль-Брушковский из редакции все той же “Киевской мысли”, а
затем Марголин — представитель еврейского общества, который ведет все их
крупные процессы. Все они в августе и сентябре (1911 г.) активно выступили на
сцене (данного процесса). Мне скажут, что и раньше, в других процессах
выступали литераторы и сотрудники разных газет... что и Короленко выступал по
Мултанскому делу, — я этого не отрицаю. И в настоящем процессе мы видим
добровольных участников — студента Голубева и других, которые помогают
производить расследование. Но кто же им бросит упрек? Разве они занимались
подбрасыванием ложных доказательств, разве они обвиняли невинных? Ничего
подобного не было.
А вот когда мы обратимся к деятельности Марголиных и
Бразуль-Брушковских — тут мы увидим совсем другое дело. Здесь говорить о
бескорыстии трудно: мы имеем факты, доказывающие корыстное отношение к этому
делу. ...Что же они делали, чем эти лица занимались? Бразуль знакомится с
Красовским, знакомится с (сотрудником последнего, агентом сыскной полиции)
Выграновым, и разрабатывается план, как запутать и задержать это дело. За
Чеберяк начинают усиленно ухаживать, так продолжается весь сентябрь, октябрь и
ноябрь (1911 г.). Наконец 10 ноября — я прошу запомнить эту дату! — над Чеберяк
вдруг повисает подозрение: ...какая-то Малицкая, живущая под Чеберяк, которую
допрашивал следователь уже в августе и которая не смогла сообщить ровно ничего
существенного по делу, — эта самая Малицкая сообщает жандармскому подполковнику
Иванову, что она, оказывается, знает гораздо больше. Оказывается, она слышала,
как наверху у Веры Чеберяк произошло преступление, было совершено убийство
Андрея Ющинского. ...Все это Бразуль-Брушковский и другие лица, которым нужно
было данное дело запутать, просто выдумали, а Малицкую, разумеется, кто-то
научил... Я не сомневаюсь, что теперь Веру Чеберяк стали терроризировать,
Бразуль и Выгранов стали ее стращать: вам теперь нужно быть свидетельницей
определенной версии, или же возьмите вину на себя, за это ей сулили деньги...
Когда же Чеберяк на это не пошла, поссорили ее с ее бывшим любовником Мифле, он
ее избил, она его облила кислотой, он ослеп — теперь ей нужно подтвердить, что
убийство было совершено не кем иным, как слепым Мифле, да еще при участии
Федора Нежинского — дяди Андрюши — и Луки Приходько, его отчима. Теперь
подговаривают Веру Чеберяк и ее знакомого, Петрова, чтобы они подтвердили эту
версию у судебного следователя.
Поездка Веры Чеберяк в Харьков
В декабре-месяце (1911 г.) состоится знаменитая, строго
конспиративная поездка (с Верой Чеберяк) в Харьков. С какой целью везли Чеберяк
в Харьков? Чеберяк говорит совершенно определенно, что поехала туда, не зная
даже цели поездки. Ее привели в “Гранд отель”, где Марголин разыграл из себя
члена Государственной Думы... и, выслушав версию (о совершении убийства) Мифле,
сказал: “Не возьмете ли вы вину на себя?” Бразуль-Брушковский расходует на эту
поездку целых 100 рублей, якобы из собственного кармана. Чеберяк везут скрытно,
конспиративно, за нею следит какой-то Перехрист — тоже из редакции “Киевской
мысли”! — с ней едет сыщик Выгранов, работающий для Красовского... Марголин не
прописывается в гостинице, только впоследствии находится запись (о нем) в
буфетной книжке. Я нисколько не сомневаюсь, что Марголин уже тогда знал, что
будет защитником Бейлиса (на процессе). И вот он едет как адвокат, секретно,
чтобы никто не знал, что это он — Марголин... Теперь, когда все это раскрылось,
ему ничего не остается, разумеется, как играть роль благородного человека: я,
мол, вовсе не скрывался... Нет, милостивый государь, вы скрывались, вы
умышленно скрывали свою личность, свое звание и свою причастность к настоящему
делу... И это до того ярко, до того определенно, что я в данном случае больше
верю Чеберяковой, чем Марголину, Бразуль-Брушковскому и всем прочим. Они,
несомненно, везли ее в Харьков, чтобы уломать, уговорить принять на себя
убийство Ющинского. Они ей говорили: вас будут защищать самые лучшие защитники,
мы дадим вам чистый документ, вас днем с огнем не найдут — только возьмите это
дело на себя. Все это Чеберяк не могла выдумать... Однако Чеберяк на это не
поддалась: она почувствовала, что если сознается в том, чего не делала, то ее
выдадут с головой... Бейлиса выпустят, а ее засадят и денег не дадут.
Вера Чеберяк
В декабре Веру Чеберяк возят по ресторанам. Она всегда
приглашает с собой Выгранова, боясь, как бы ей не подсыпали чего-нибудь и не
подсунули, после шампанского, чистый бланк для подписи. Вспомните ее показание,
что ей подсовывали чистый лист бумаги, который она должна была только
подписать, “а остальное мы сами сделаем”... И вот 22 декабря (1911 г.)
Бразуль-Брушковский появляется у следователя (по особо важным делам) Фененко.
Дело в то время уже близилось к концу и должно было быть направлено к
прокурору, — а он говорит, что у него и Выгранова есть новые, существенные
данные, и сообщит он их прокурору при условии, что арестуют двух братьев Мифле.
На это прокурор справедливо ответил: “по темному следу я не пойду, ваша версия
о Мифле не выдерживает критики”...
18 января, за два дня до утверждения обвинительного акта,
он снова подает ложное заявление с одной только целью: запутать дело, помешать
работе прокурора и во что бы то ни стало освободить Бейлиса, добившись передачи
дела на доследование. Вот содержание его заявления: “...Состоя сотрудником
газеты, я по поручению редакции следил за делом Бейлиса с самого начала, и у
меня сложилось впечатление, что убийство есть дело шайки преступников... что имелось
в виду инсценирование, то есть подражание ритуальному убийству для сокрытия
следов преступления”.
И теперь он уже говорит, якобы со слов Чеберяк и Петрова...
что Ющинского привел на место преступления Назаренко, а первый удар нанес дядя
мальчика, Федор Нежинский, и что Петров будто бы видел, как Мифле перед
убийством набивал рукоятку на шило (чтобы заколоть мальчика), а окровавленное
шило, мол, после убийства нашли Женя Чеберяк и другой мальчик, Зарудный... Все
это было написано в заявлении, и теперь-то, господа присяжные заседатели, мы
знаем, что все это была ложь, что Назаренко не мог в этом участвовать, так как
сидел в то время под арестом, что ни Федор Нежинский, ни Лука Приходько не
могли быть причастны к этому делу, что в пещере убийство вообще не могло быть
совершено, не было никаких клятв — о чем тоже утверждалось, — что все это —
сплошной вымысел. Когда Бразуля потом допрашивали, он сам говорил: я не верил в
то, что писал, все это было, мол, сделано “в тактических целях”, чтобы “вызвать
брожение среди преступников”, и в симуляцию ритуального убийства он, мол, не
верил — другими словами, он признал себя виновным в ложном доносе, а за ложный
донос по статье 540-й полагается соответствующее наказание...
18 января (1912 г.) Бразуль-Брушковский подает свое
заявление прокурору, обвиняя в убийстве братьев Мифле, Назаренко, Луку
Приходько и Федора Нежинского, — однако прокурор не придает этой версии
никакого значения и не находит нужным возвращать дело к доследованию. Партии
Бразуля и компании, таким образом, нанесен удар, и они мобилизуют все силы,
чтобы выдвинуть на сцену что-то новое. Тут снова выступает обер-сыщик, господин
Красовский. Он уже в сентябре (1911 г.) отстранился от следствия, но продолжал
следить за его ходом, пока в январе (1912 г.) не был окончательно удален и снят
с должности... Красовский, в свою очередь, находит себе двух помощников, неких
Караева и Махалина, и все они работают, разумеется, совершенно бескорыстно,
ради одной справедливости — однако жандармскому подполковнику Иванову точно
известно, что им платят по 50 руб., а весь гонорар за работу составляет в одном
только случае 5000 руб. Красовский, Караев и Махалин — вот три кита, на которых
опирается теперь Бразуль-Брушковский, а деньгами заведуют (еврейские) адвокаты
Марголин и Виленский.
Цель этих господ, во главе с Бразулем-Брушковским, —
сочинить новых преступников, чтобы власти возвратили дело на доследование.
...Здесь перед нами проходит столько лжи и неправды, что мне трудно подобрать
для этой истории подходящее слово. Когда мы слушаем рассказ обработанной
Красовским Дьяконовой, то можно бы только смеяться: среди бела дня на улице
Киева она три битых часа беседует с каким-то человеком в маске (!), и эта маска
сообщает ей удивительные новые сведения... Дьяконова теперь знает свою роль: 11
марта (1911 г., день накануне убийства Ющинского) она зашла к Вере Чеберяк и
увидела там Ющинского — а мы знаем, что именно 11 марта Андрюша в 2 часа дня
был у родителей, а в 3 часа — у тетки, следовательно, все это — ложь... На
следующий день, 12 марта, она опять заходит к Чеберяк — около 11 часов дня — и
видит там “четырех хлопцев”, которые убегают в соседнюю комнату, и видит еще
ковер, в который что-то завернуто. Дьяконова теперь точно называет убийц: это
Сингаевский (брат Веры Чеберяк), Латышев и Рудзинский — все эти имена раздобыли
для Красовского его помощники — и называет еще четвертого, Лисунова, но вот
беда — потом оказывается, что Лисунов в это время давно уже сидел в тюрьме под
арестом...
Далее та же Дьяконова — которая, как впоследствии
выяснилось, вообще уже давно у Чеберяк не бывала — приходит к той же Чеберяк
еще и 14 марта, остается у нее ночевать, спит с ней в одной кровати и одной
ногой даже касается трупа в мешке — и все это 14 марта, то есть через 2 дня
после убийства, когда труп в квартире давно должен бы разлагаться, да, кроме
того, оказывается, что Василий Чеберяк (муж Веры) в этот день на своем
дежурстве не был и все это должен бы видеть и должен был спать в той же
комнате...
Что же остается в этом деле, кроме Караева и Махалина —
лжесвидетелей, которым мы верить не можем, и Дьяконовой, которая видит сны и
разговаривает среди бела дня на улице с масками... кстати, и вы, господин
Красовский, вы — тоже лжесвидетель! Подавая заявления уже не прокурору, а
начальнику жандармского управления, печатая в газетах имена Сингаевского,
Латышева и Рудзинского, эти господа были, разумеется, уверены, что достигнут
своей цели, то есть дело будет отправлено на доследование... ...Однако, в
конечном итоге, они в своих расчетах ошиблись: ни Рудзинский, ни прочие
названные ими, как участники преступления, в этом деле не виновны. В этом нет
ни малейшего сомнения, властям и правительству тут нечего скрывать, и мы
посадили бы их на скамью подсудимых, если бы были основания... Но это все —
фантазии: мы не можем предположить, что воры убивают мальчика и держат труп
где-то в ...квартире, окруженной со всех сторон соседями, где масса глаз, где
не могло быть совершено это преступление. А цель, а мотивы — где они? Какую
опасность мог этот мальчик представлять для обыкновенных воров? Да никакой. И
разве воры подвергают детей таким истязаниям, таким мучениям? Конечно, бывает,
что и детей убивают, если они стоят у кого-то на дороге при ограблении, но
никогда еще не было случая, чтобы их подвергали столь долгим и мучительным
истязаниям...
Резюмируя вышесказанное, я прихожу к выводу, что все усилия
известной части еврейского общества, во главе которой стоял Марголин,
несомненно руководивший частным расследованием по делу Ющинского, были
направлены на то, чтобы следствие пошло по неправильному пути. ...После того
как рухнули ложная версия о родственниках, версия о каких-то цыганах, которым
якобы нужна была кровь для лечебных целей, — после всего этого оставалась
только одна возможность, о которой, впрочем, ни Марголин, ни Бразуль, ни другие
лица, защищавшие интересы Бейлиса... следственным властям никогда не упоминали:
это — усадьба кирпичного завода Зайцева как место убийства...
Напомню, что эксперты категорически отвергли мысль о
совершении злодеяния умалишенными или половыми психопатами... и заметим далее,
что на Лукьяновке, где, несомненно, произошло убийство, все жители наперечет,
все хорошо известны: ...это все скромные мещане, люди, занятые каждый своим
делом. Зачем им жизнь Ющинского, зачем им нужна его кровь? ...Андрюша Ющинский
— общий любимец, друзей у него много — и на Лукьяновке, и в Предмостной
Слободке. На Лукьяновке его лучшим другом был Женя Чеберяк, умерший при самых
загадочных обстоятельствах. ...Был он знаком и с сыновьями Бейлиса, но очень
любопытно, что они это отрицают. Несомненно, что старший сын Бейлиса, Пинька,
его прекрасно знал, как знали его и сам Бейлис, и Шнеерсон, столовавшийся у
Бейлиса. Мы слышали, как бабушка Андрюши, Олимпиада Нежинская, при вторичном
опросе сказала: “Как же вы, Шнеерсон, не знали Андрюшу, ведь я же посылала его
к вам за сеном?” Шнеерсон это отрицал, и Бейлис утверждал, что никогда не знал
Андрюшу... В Предмостной Слободке Андрюша был знаком с Гершкой Арендарем... он
с ним почти ежедневно встречался, это и сам Гершка говорил. Но вот что странно:
у судебного следователя Гершка вдруг показывает, что с Нового года до дня
исчезновения Андрюши он больше его не видел; то же показал и отец Гершки — а
ведь эти Арендари живут в пяти домах от того дома, где жил Андрюша. Это ведь
всегда так бывает: когда свидетели, боясь себя изобличить, говорят неправду,
они сами же подрывают доверие к своим показаниям...
Шнеерсон
Когда агент сыскной полиции Полищук обратил более
пристальное внимание на Предмостную Слободку, то выяснилось, что какой-то
еврей, потом таинственно скрывшийся, приезжал туда и усиленно интересовался
Андрюшей. Хотели отыскать этого еврея, установили, где он проживал, но
оказалось, что еврей исчез, а подворная книга уничтожена. Далее установили, что
Файвель Шнеерсон, который столовался у Бейлиса... тот самый, что отпирался,
будто не знал Андрюшу, был солдатом на Дальнем Востоке, куда, кстати, уехал в
свое время на военную службу и отец Андрюши, Чирков, который с тех пор исчез.
Так вот, оказалось, что этот Шнеерсон, бывая в Слободке, рассказывал Андрюше,
что может показать ему его отца.
Господа присяжные заседатели, вы помните, что Андрюша был
незаконным ребенком, его звали “байстрюком”... Такие дети бывают очень
самолюбивыми и впечатлительными, хотят увидеть своего отца, хотят сказать
смеющимся над ними товарищам, что отец у них есть... Таких детей очень легко
поймать на этом чувстве... и тут мы обнаруживаем связь между Лукьяновкой и
Слободкой. Андрюша хорошо знает Арендарей, бывает у них постоянно, у Арендарей
проживает старик Тартаковский, который очень любит мальчика. После смерти
Андрюши этот старик страшно затосковал — боялись, что он скажет что-нибудь
лишнее — это тоже было установлено, — и вдруг этот старик умирает при весьма
загадочных обстоятельствах: он, видите ли, костью подавился, в доме этого же
самого Арендаря.
Другими словами, связь между Лукьяновкой с заводом Зайцева,
с одной стороны, и Слободкой с Андрюшей и домом Арендарей — налицо, за Андрюшей
следят, с ним хорошо знакомы и Арендари, и Файвель Шнеерсон, и брат Менделя
Бейлиса, Аарон Бейлис — они все появлялись в Предмостной Слободке.
Исчезновение Ющинского
12 марта (1911 г.), в 6 часов утра, Андрюша... взял свои
книжки и вышел из дому. Его видел мальчик Павел Пушка... затем, у цепного
моста, его видела сестра Пушки, Мария Пушка. В 8 часов утра его видели на
Лукьяновке, это точно установлено целым рядом свидетелей. Его видел “фонарщик”
Шаховской, зажигавший керосиновые фонари на Юрковской улице, и видела его жена,
Ульяна Шаховская, — достоверность ее показаний в этой части была установлена
еще Красовским. Шаховской видел Андрюшу стоящим на улице с Женей Чеберяк, они
ели конфекты... В 12 часов дня тот же Шаховской, встретив Наталью Ющинскую
(тетку мальчика), говорит ей, что не взял на этот раз Андрюшу с собой на ловлю
птиц. Через несколько дней, во вторник, Шаховской снова встречает там же на
улице Женю Чеберяк и спрашивает, хорошо ли они поиграли. Женя ответил, что
поиграть (на кирпичном заводе) им не удалось: “нас спугнул мужчина с черной
бородой”...
Шаховские, муж и жена, несомненно, знают больше того, что
говорят. А от другой своей знакомой, которая забрела в день исчезновения
Андрюши на кирпичный завод, Ульяна Шаховская знала, что мальчика там тащили по
направлению к гофманской печи. Конечно, эта знакомая отперлась, все они боятся,
что их подколют, и Шаховские тоже боятся...
Сущность дела от этого не меняется: последними очевидцами
последних моментов жизни Андрюши были дети. Двое из этих детей — уже в могиле,
Женя и его младшая сестра; вторая девочка, Людмила Чеберяк, которой
посчастливилось выжить, была здесь перед нами. Были еще и другие дети — мальчик
Назар Зарудный и дочь некоего Наконечного, по прозвищу “лягушка”, — этого мы
тоже помним, это его должен был отравить арестант Казаченко по наущению Бейлиса,
за что ему дали бы деньги — но, конечно, от всего этого Бейлис отпирается.
Покойный Женя Чеберяк давал показания три раза, и все три
раза — очень уклончиво, а потом совершенно запутался. Но тот же самый Женя
рассказал студенту Голубеву, который смог завоевать его доверие, что Андрюша и
он играли на кирпичном заводе; а сыскному агенту Полищуку, который вел
следствие совсем не в том направлении, как Красовский, удалось получить от
детей еще более серьезные сведения: что 12 марта (суббота, день убийства)
утром, когда к ним пришел Андрюша, они все пошли кататься на “мяле”, что
Мендель Бейлис за ними погнался, что они убежали, а Андрюша не успел, и что
Бейлис его схватил, и что с тех пор они Андрюшу не видали. ...Подробные
показания дала выжившая дочь Чеберяк, Людмила, сестра умерших Жени и Вали, но и
сам Василий Чеберяк с самого начала показал, что 12 марта, то есть в день
исчезновения Андрюши, он в 9 часов утра уже был на дежурстве у себя в почтовой
конторе, когда к нему прибежал запыхавшийся Женя и рассказал, что “мы играли на
мяле, нас погнал Бейлис, мы убежали, а Андрюша остался”. Василий Чеберяк
показывал нам здесь в суде, что он давал эти показания следствию, но его не
хотели слушать, а все, что касалось Бейлиса, отклоняли. ...Чеберяк, как
известно, лишился своего места службы на почте, а Шаховских стали запугивать, и
два свидетеля, студент Голубев и Поздняков, еще незадолго до начала процесса
слышали от подвыпившего содержателя пивной, еврея Добжанского, что Бейлис — его
друг, что его не осудят, что ему это сказал сам Марголин, а что Шаховские,
показывавшие раньше относительно Бейлиса, теперь больше ничего не покажут. Я
указываю на эти обстоятельства, как чрезвычайно важные для настоящего дела: мы
видим, как всё, что касается Бейлиса и евреев, подавляется, подвергается
террору, всевозможным воздействиям и нажимам.
...Людмила Чеберяк, смышленая 11-летняя девочка, развитая
не по летам, дала совершенно определенные показания, не путаясь и не сбиваясь.
Ведь Чеберяк прекрасно знали Бейлиса, а он знал их, Вера Чеберяк постоянно
посылала детей к Бейлису за молоком, потому что у него была корова. Дворник,
Степан Васильев, удостоверил, что Вера Чеберяк часто заходила к Бейлисам, — и
этот дворник тоже умер, но его показание было зачитано в суде. И вдруг Бейлис и
другие, которые его выгораживают, утверждают, будто у него никакой коровы не
было или была в 1910 году, а не было в 1911-м. А одна из свидетельниц самой
защиты (Бейлиса), некая Маслаш, показала, что корова у Бейлиса в 1911 году была
и что она сама все время у него покупала молоко. Защита, убедившись, что ее
собственная свидетельница показывает как раз то, что утверждает обвинение, от
этой свидетельницы отказалась...
Одно важное обстоятельство в этом деле покрыто мраком
неизвестности: знали ли Бейлис и его соучастники... что Андрюша появится на
заводе, что им удастся схватить его и заколоть для тех целей, которые они
преследовали? Если не знали, то отпадает обвинение в заранее обдуманном
преступлении. Но ведь у них были и другие способы завлечь Андрюшу: например,
Шнеерсон давно уже Андрюшу преследовал и говорил ему, что покажет ему его отца,
были и другие способы завлечь его...
Теперь позвольте обратить ваше внимание на усадьбу Зайцева,
где произошла эта драма. Доходы с кирпичного завода Зайцева, построенного его
отцом, набожным хасидом, идут на еврейскую лечебницу, тут же на заводе. Дети
старика Зайцева строят богадельню, но столовая этой богадельни превращается в
молельню, рассчитанную на 100 человек, — это настоящая синагога, у нее и
фундамент особый, и фасад особый, и ниша со свитками Торы, и печать Соломона.
...Удивительное совпадение: закладка этой синагоги произошла как раз в
марте-месяце (1911 года)... 7 марта, что установлено неофициально, потому что
русских на закладку не допускали. Один русский видел все это издали и показал,
что там были раввины в длинной одежде... Совпадение, так или иначе, странное:
неизвестно точно, когда была эта закладка, но, во всяком случае, в
марте-месяце. ...
Кто живет на территории этого завода? Вот вам 3 еврея:
Бейлис, Шнеерсон и некий Чернобыльский, далее там еще проживает управляющий,
Хаим Дубовик, и его брат, и еще еврей Заславский. Другими словами, 6 евреев
живут на территории завода...
Участники убийства
Кто же совершил это преступление? Оно совершено Бейлисом,
он сидит на скамье подсудимых, но один Бейлис совершить это преступление не
мог, а других участников обнаружить не удалось, о них можно только
догадываться. ...В конце февраля на заводе видели резника, который сюда
приезжал... Людмила Чеберяк показала, что незадолго до убийства она ходила к Бейлису
за молоком и увидела у него двух евреев в колпаках, которые молились, — она
испугалась и убежала. В то время как раз закладывалась молельня и приезжали
раввины, может быть, именно их она видела у Бейлиса? Относительно места
преступления, я лично считаю, что в помещении гофманской печи оно совершено не
было: там могли остаться следы. Оно было совершено в помещении рядом с
конюшней, которое сгорело от неизвестной причины 10 октября (1911 г.), за 3 дня
до того, как судебный следователь поехал осматривать это помещение. Мало того,
когда арестовывают Бейлиса, в это помещение спешит переехать его жена, а когда
прибывает Красовский, то помещение уже заново выкрашено и все следы
уничтожены...
Я позволю себе обратиться к наиболее важной части судебного
следствия... судебно-медицинской экспертизе... Вскрытие трупа производили проф.
Оболонский и проф. Туфанов, между их мнением и мнением проф. Косоротова никаких
противоречий нет. Но кроме этих профессоров выступил не менее известный своими
научными трудами проф. Сикорский... не побоявшийся перед нами обосновать свое
глубокое убеждение, что это убийство — дело рук религиозных изуверов, имевших
целью добычу крови, и что такими изуверами могли быть только евреи.
...Одна экспертиза... не могла не вызвать негодования... не
потому, что эта экспертиза клонилась явно в пользу обвиняемого... Это —
экспертиза лейб-хирурга Павлова. Он начал прежде всего с того, что подверг
критике судебного следователя. Проф. Павлов нашел, прежде всего, что никаких
особых мучений у Ющинского не было. ...И когда эксперт (Павлов)... упомянул об
Андрюше: “...г-н Ющинский, этот молодой человек, которому нанесли какой-то
забавный укол в поясничную область”, — то без чувства негодования не могло быть
встречено такое заключение.
Перехожу к экспертизе Сикорского, Косоротова и Оболонского:
все они пришли к одному заключению, что убийц было не менее двух, а по мнению
проф. Сикорского, их было, по крайней мере, четверо, а скорее всего, пять или
шесть. Двое держали Андрюшу за руки, один держал голову, потому что остались
следы ногтей, и затыкал ему рот, а четвертый наносил удары... ...Мальчика,
совершенно не ожидавшего нападения, вталкивают в помещение и наносят первый
удар, по-видимому в голову, через фуражку... Мальчик сознания не потерял, так
как этот удар — удар швайкой с отточенным концом — не проник в мозг... Затем
начинается настоящее истязание. После удара в голову мальчику наносятся 7 ран в
шею. Кровь вытекает, по мнению экспертов, в течение 5, 6, 7 минут, но, по
мнению проф. Косоротова и проф. Сикорского, вся эта операция должна была
продолжаться 15, 20 или 25 минут... Что же делают преступники в это время —
ждут, пока вытекает кровь, отдыхают? (В нормальных условиях) это — невозможное
предположение: преступник, закалывающий свою жертву, спешит покончить с ней...
но здесь проходит значительное время, и лишь после этого наносятся убойные удары
в печень, в легкие, в спину, в подмышечную область и в сердце. Последний удар,
вероятно, наносился при последнем издыхании, при агонии...
Преступление, по мнению проф. Сикорского, было совершено
этими людьми планомерно, обдуманно, хладнокровно... может быть, человеком,
привыкшим к убою скота... Эти преступники достигли своей цели, обескровили
жертву, добыли кровь. И проф. Сикорский, и проф. Косоротов, вместе с проф.
Оболонским, настаивают на том, что главной целью преступления было добыть как
можно больше крови. Куда делась эта кровь — мы не знаем.
После извлечения крови... мальчику связывают руки, несут в
пещеру и обставляют его там тоже как-то странно: под ноги ему кладут кругом
пояс, свертывают его тетрадки и закладывают их над головой. Они (эти преступники)
как будто глумятся здесь над нами: “Смотрите, мы совершили преступление, но мы
ничего не боимся, мы не будем на скамье подсудимых, нас никто не посмеет
привлечь к ответу за это злодеяние; а вот вам ваш христианин, вот 13-летний мальчик,
загубленный нами, вот наша власть (над вами), наша сила”...
В отношении фактических признаков преступления едва ли
может возникнуть спор: мальчику нанесено 47 ран, имело место обескровливание
тела, согласно проф. Оболонскому, из мальчика вытекло пять с половиной стаканов
крови, т. е. почти 2/3 всей крови в теле...
Главный пункт обвинения — в том, что убийство совершено из
побуждений религиозного изуверства. Защита, несомненно, будет настаивать, чтобы
этот пункт был исключен. Действительно, наш закон изуверских преступлений не
знает... Но такие секты, которые выкачивают кровь, существуют у других народов,
и у евреев в особенности. По прежним делам, хотя бы по Саратовскому делу, и по
целому ряду других процессов за границей, с такими же обвинениями евреев в
добывании крови... в 1899 г. в Богемии еврей Гюльзнер обвинялся в убийстве
Агнесы Грузы, именно в том преступлении, в котором обвиняют Бейлиса, то есть в
ритуальном, причем присяжные заседатели вынесли обвинительный приговор и
признали наличие ритуала. Правда, это дело пошло в сенат... и в следующий раз
упоминание о ритуале было устранено, но Гюльзнер снова был обвинен в убийстве с
теми же обстоятельствами и вторично приговорен к смерти... замененной
каторжными работами. Я обращаю на это ваше внимание, поскольку обычно на нашу
Россию ссылаются, как на варварскую страну, где, мол, допускаются жестокие
“кровавые наветы”. ...Но оказывается, и в других странах совершаются такие же
преступления и предъявляются такие же обвинения...
Преступления эти известны начиная с ХII в. ...и все они
совершаются единообразно. Правда, время года не всегда выбирается перед
(еврейской) пасхой, но в большинстве случаев преступление совершается именно в
это время года. Выбираются обыкновенно дети, мальчики, в возрасте 4, 6 до 13
лет... бывают случаи и с более взрослыми лицами, но гораздо реже. Жертву всегда
закалывают, наносят ей множество уколов, выкачивают из тела кровь... Эта кровь
куда-то поступает, кто-то приобретает ее для каких-то целей, труп не
закапывается, так что его легко найти. Эти убийства всегда происходят в той
среде, где живет еврейство, причем никогда еврейские дети, вообще евреи, не
становятся жертвами подобного рода преступлений...
Все эти данные всегда наводили на мысль, что именно евреи
причастны к этим преступлениям... Однако, несмотря на то, что почти все эти
дела заканчивались осуждением и, казалось бы, что вопрос должен бы считаться
давно разрешенным, он все-таки по сие время остается под вопросом. ...Евреи не
желают придти на помощь судебным властям. Мне думается, что если бы
существовала среди православных, католиков или лютеран секта изуверов, то никто
не только не защищал бы их, но все старались бы придти на помощь в раскрытии и
разоблачении этих изуверов, чтобы покончить с ними. Однако евреи не только не
стараются помочь расследованию, но, наоборот, принимают все меры, чтобы
помешать раскрытию этих тайных сект. Они боятся, что если хоть один изувер
будет изобличен, то тень падет на все еврейство — и без того много накопилось
против них негодования в народе... Но все же эта боязнь — какая-то странная,
загадочная для меня: неужели от того, что будет изобличен какой-то изувер, это
коснется всего еврейского народа? ...Ведь русский народ — милостив и
великодушен. Я имею право это говорить, ибо я сам — нерусский, хотя и родился в
России, как и мой отец (прокурор Виппер немецкого происхождения). И вот, изучая
этот вопрос, я прихожу к следующему выводу: относительно кровавых жертв мы во
всей Библии постоянно встречаем уклонение евреев от их собственного закона. Они
приносят своих детей в жертву богу Молоху, отходя от заповедей Моисея... После
разрушения иерусалимского храма все кровавые жертвы были запрещены... Но
возьмите обыкновенного правоверного еврея, который верит, что кровавые жертвы
искупают его грехи, — мог ли он примириться с разрушением храма, с прекращением
жертв? Думаю, что фанатик-еврей с таким положением не примирится. И вот уже во
втором веке некий ребе Исаак — согласно Талмуду — говорит: храма нет, а жертвы
приносятся и возлияния совершаются, хотя жертвенник разрушен. Отсюда мы вправе
сделать вывод, что жертвы и после разрушения иерусалимского храма приносились
(несмотря на запрещение)...
Но вот в XII в. начинаются крестовые походы, и одновременно
с ними у евреев появляется священная книга Каббалы “Зогар”. ... Кроме этого и
кроме Библии у евреев есть еще и Талмуд, законченный в VI в., и, по мнению
одного из экспертов-профессоров, это — море, в котором каждый может найти все,
что ему угодно... Можно в нем найти и формулы ненависти против христиан:
“Лучшего из гоев — убей”, или же: “Гой, изучающий (наш) закон, повинен смерти”.
Там же можно найти, как надо добывать кровь, как нужно колоть, чтобы
прокалывать сосуды, а если нужно резать по способу “шехита”, то нужно кровь
покрывать, так как они не переносят вида крови, — одним словом, там можно найти
все, что угодно, включая и употребление крови — и это, по мнению эксперта проф.
Тихомирова, в чем он совершенно расходится с экспертом, раввином Мазе, который
утверждает, что такого там найти нельзя. ... В XII в. появляется (у евреев)
книга “Зогар”, основанная на каббалистике (то есть на мистических учениях). В
ней есть тексты относительно 13 уколов... А число 13 и в данном деле играет
большую роль, ибо на правом виске у убитого мальчика Андрюши было обнаружено
именно 13 ран... Естественно, что этот текст из “Зогара”, где говорится о
заклании животных и где это сравнивается со смертью “ам-хаареца” — невежды,
идиота, но и христианина, как это толкует эксперт патер Пранайтис, — привлек
наше внимание. ... Но для меня важно одно: “Зогар” появляется в XII в., и с
этого же XII века эти преступления не сходят со страниц истории.
Вслед за движением, вызванным этой книгой, появляется (у
евреев) лжемессия, затем появляется еще один — Франк и его последователи;
начинается спор между евреями, и франкисты обвиняют последователей Талмуда
именно в употреблении крови христианских младенцев. Об этом состоялся диспут во
Львове (в 1759 г.), причем талмудисты были побеждены, то есть было доказано,
что они употребляют человеческую кровь. ...С точки зрения изуверов, с которыми
мы здесь имеем дело, эти жертвы нужно приносить путем источения крови
христианских детей. Вспомните в этой связи сообщение наместника Киево-Печерской
лавры Амвросия, который, изучая этот вопрос, пришел к заключению, что евреи считают
себя господами всего мира, а нас — христиан — своими рабами. Убивая
христианских детей, добывая их кровь, они считали, что приобретают господство
над миром... Вспомните показание отца Автонома: он сам — еврей, но крещеный, и
он утверждает о существовании ритуальных убийств, он знал о них в детстве. Далее
книги монаха Неофита или Серафимовича — все это люди, которые, переходя в
христианскую религию, считали нужным указывать на темные и мрачные стороны
еврейской религии. И они признавали, как о. Неофит, для каких определенных
надобностей употреблялась эта кровь. Возможно, что в книге Неофита многое
несправедливо, преувеличено, но не думаю, чтобы вся эта книга, от начала и до
конца, была ложью. И на каком основании мы должны больше верить Хвольсону и Левинсону,
тоже принявшим другую веру, но защищающим вовсе не еврейство, а отдельные его
темные стороны? Профессор Сикорский ссылался на известного ученого, который
беседовал со многими евреями, отлично знавшими о существовании кровавого
ритуала, — но они не могли пойти против всего остального еврейства, то есть не
могли об этом сказать, хотя в душе отлично сознавали, что их соплеменники
совершают преступления... Эта секта, добывающая христианскую кровь, до сих пор
еще не открыта, и мы можем только делать предположения о существовании
изуверов, превратно толкующих свое же собственное учение. Мы можем судить об
этом на основании судебных процессов, имевших место. А если нам всегда говорят,
что средневековым процессам верить нельзя, потому что там, мол, пытками вырывали
признания, то вот, например, процесс Гюльзнера в 1899 г. ...мы знаем, что
никаких пыток в Богемии не применялось. Так же, как, например, в целом ряде
процессов евреи признавали, что (именно согласно существующему ритуалу этих
убийств) тело убитого “гоя” нельзя ни уничтожать, ни закапывать, что его можно
только “выбросить”... Я этих процессов не привожу, но о них давал заключение
патер Пранайтис, и он свои исследования проверил на основании вполне достоверных
источников. ...Кроме того, имелось Саратовское дело (явного ритуального
убийства), которое было здесь подробно рассмотрено: между Саратовским процессом
и настоящим делом можно провести ясную параллель. ...По Саратовскому делу, как
мы установили, были осуждены евреи Юшович, Шлиферман и Улов, трое других
оставлены под подозрением, а русские, тоже имевшие отношение к этому
преступлению, были сосланы в Сибирь на поселение. И это осуждение было
подтверждено Государственным Советом и, в свою очередь, утверждено императором
Александром II, то есть ритуальное убийство двух христианских мальчиков, причем
из них тоже была выкачана кровь, и они были обрезаны... Мальчики были
умерщвлены путем истязания, с обрезанием... и в протоколе дела было указание
одного из евреев, что две бутылки крови убитых были отправлены любавическому
раввину, а если вспомнить, что фамилия семьи любавических раввинов — Шнеерсон,
то это обстоятельство, конечно, и для нас приобретает интерес. Правда,
любавический раввин не был привлечен к ответственности за то, что ему посылалась
кровь (убитых детей), но, во всяком случае, установлено это было...
Речь присяжного поверенного Грузенберга
(защитника Бейлиса)
Ритуальное убийство... употребление человеческой крови...
Страшное обвинение. Дело ваше, верить мне или не верить, но если бы я хоть одну
минуту... думал, что еврейское учение позволяет, поощряет употребление
человеческой крови, я бы больше не оставался в этой религии... не считал бы
возможным оставаться евреем. ...Я глубоко убежден, у меня нет ни минуты
сомнения, что этих преступлений у нас нет и не может быть. ...Подумайте, что
было более 3000 лет тому назад, когда евреи воевали с какими-то амалекитянами,
обращались с ними жестоко, и вот теперь Бейлис сидит на скамье подсудимых, и мы
занимаемся вопросом, что делалось 3000 лет тому назад. ...Вы видели, что Бейлис
играл роль козла отпущения, который... отвечает за все то, что было на
протяжении трёх тысяч лет среди миллионов евреев... быть может, какой-либо безумный,
дерзкий или обиженный сказал какое-нибудь резкое слово про иноплеменников или
христиан — за все это отвечает Бейлис. Если взяли несчастную женщину, держали
под арестом — виноват Бейлис. Если работника Луку Приходько томили под арестом
— виноват Бейлис, он за все отвечает...*
...Вы слышали, что говорил прокурор: там имеется молельня,
так не нужна ли человеческая кровь, чтобы поставить на ней эту молельню? Если
вы считаете, что молельня должна строиться на христианской крови, что именно
для молельни принесли в жертву и замучили несчастного мальчика... тогда ищите
того, кто строил эту молельню: ...почему он не сидит здесь, строитель этой
молельни, почему не сидят (на скамье подсудимых) те, которые пожертвовали на
нее деньги, которые нанимали убийц?.. У вас, русской власти и правительства,
достаточно мощи, чтобы не останавливаться перед богатством, перед положением,
ни перед чем... Но вы этого не сделали потому, что этому нет никаких
доказательств, кроме одного факта, что люди хотят молиться в своей синагоге...*
...Теперь попробуем подойти к делу. ...Вы знаете, что 9-го
числа (марта 1911 г.) некоторые из воров... были арестованы — друзья Чеберяк,
ее гости... На другой день приходит к Чеберяк полиция и делает обыск. И вот,
господа, как ни казалась прокурору и гражданским истцам смешной версия
относительно “прутиков”, но, по-моему, это — правда... Все здесь говорили, что
кроме Андрюши и Жени был еще третий мальчик... который слыхал, как Андрюша
сказал Жене: “А я расскажу, что, когда я приходил ночевать к вам, я видел, как
приносили ворованные вещи и кассу...”. И вот Женя прибегает домой и об этом
рассказывает. Этот рассказ о “прутиках” возник задолго до Красовского, тогда
вел дело Мищук, и никаких разговоров еще не было ни о Бейлисе, ни о других...**
Вы помните, какие споры были о том, был ли Андрюша 11-го
(марта 1911 г.) на квартире Чеберяк... Мне не важно, был ли он 11-го, 10-го или
9-го у Чеберяков... но что он там был и что такой разговор (о “прутиках”?) был
— не представляет никакого сомнения. И вот 12-го (день убийства!) приходит туда
(к Чеберякам) Андрюша. ...Они (дети) выходят на прогулку. Только что они
воротились... в это время являются Рудзинский, Сингаевский и Латышев по своим делам
и застают Андрюшу. Его хватают, ударяют швайкой по голове, может быть, даже без
намерения убить, просто со злости: “Ах ты, байстрюк, ты нас пришиваешь!”*** Он
(Андрюша) теряет сознание, падает, ему наносят удары сначала в голову... и
когда он падает на левый бок, ему наносятся удары с правой стороны в шею... Им
кажется, что мальчик скончался, но в это время он опять зашевелился, вздрогнул.
Они опять бросаются (на него) и опять наносят удары швайкой...* Как только
начало темнеть... они уносят труп в погреб или в сарайчик... потом уже, глухой
ночью, переносят в пещеру. Я не сомневаюсь, что в этой работе участвовала и
Чеберяк, потому что боялась, чтобы звуки не дошли до Малицкой (сиделки в винной
лавке в первом этаже, под квартирой Чеберяков). ...Не странно ли, что в тот же
день исчезают дети (Чеберяков)? Людмила здесь нам показала, что на другой день
они ушли к бабушке. Странное совпадение: почему на другой день после убийства
детей отсылают к бабушке? Очевидно, обставляют (дело) так, чтобы они не
выдали... Убийцы хотели, чтобы труп был найден, чтобы нашли исколотого мальчика
и чтобы всякий сказал: какие же это воры, это — не воры, в этом виноваты
евреи...**
Нам говорят, что проф. Косоротов (судебно-медицинский
эксперт) высказался, будто убийцы собирали кровь. Вспомните... я обратился к
проф. Косоротову с вопросом: “Знаете ли вы, где было совершено убийство?” Он
ответил: “Нет, не знаю”. — “Ну, а место, где был найден труп — это место
убийства?” — “Нет”. — “Так, может быть, кровь осталась на месте убийства?” Он
на это сказал: “Да, конечно, утверждать не могу, может быть, кровь осталась на
месте и там была замыта”...
Затем есть еще экспертиза проф. Сикорского... В ней не было
ничего медицинского. Когда врач вместо медицины начинает говорить о ритуальных
убийствах... о том, какие были процессы в средние века, как судили в г.
Саратове, то это уже все, что хотите, но не судебная экспертиза... не наука.
...С этими обвинениями для евреев связаны самые мучительные столетия. Восемь
веков... ведь они платили тысячами людей... И вы знаете, как шло дело: являлся
кровавый навет, являлись католические монахи, хватали этих людей, обвиняли их в
страшных проповедях, затем их пытали, имущество сразу же отбирали, их жгли, а
некоторых из них казнили позорной казнью, вешая их между двух собак***. А
потом? А потом приходили те же монахи и клеймили чело замученных людей,
клеймили чело их детей, клеймили их внуков позором отчуждения, позором того,
что они употребляют человеческую кровь. ...Когда обвинитель стал поддерживать
(это) обвинение, он заявил: я плохо знаю еврейские книги, я плохо знаю весь
этот вопрос. Но он верит в ритуальные убийства, верит по тем трём книгам,
которые он прочел по этому вопросу. Господа, верить можно в добро... в красоту,
верить можно в небо; а там, где должно знать, там вере нет места, я обязан
знать. И я вправе сказать: вот уже 800 лет тяготеет это обвинение (над
евреями), и что же сделали для проверки его?..*
Вам говорил здесь г-н прокурор, будто недавно в Австрии был
процесс Гильзнера и (что) в Европе (также было) предъявлено такое обвинение...
Я утверждаю, что это не так, я утверждаю, что обвинений в ритуальных убийствах
я не знаю... в той форме, в какой оно поставлено по делу Бейлиса, (это
обвинение) нигде в мире не ставилось, нигде и никогда. И если г-н прокурор ссылается
на дело Гильзнера, он совершенно ошибается: было дело по обвинению в убийстве девушки,
но слов... об изуверствах, применяемых для исполнения обряда религии, не было.
Я утверждаю, что за 200 лет нигде на земном шаре такого процесса не было. Тут
выступали ученые, их допрашивали... откуда эксперты (очевидно, обвинения) брали
процессы? Из средних веков... из этой тьмы, где были пытки, были казни, где
были процессы ведьм... А разве вы не знаете, что в средние века... судили
животных и посылали повестки крысам и собакам? И люди занимались этим
вздором...
Сюда вызывают экспертов и три дня разбирают еврейскую
религию. Вы слышали, как прис. пов. Шмаков, допрашивая ксендза Пранайтиса,
ставил целый ряд вопросов из Библии, изобличая ее в жестокости... в нелюбви к
человеку... в пролитии человеческой крови... И я думал: Боже, что же (здесь)
происходит, неужели библейский Бог... обратился в какого-то киевского еврея, на
которого идут с облавой... Идут с облавой на Библию, на священные книги, из
Библии выдергивают отдельные места... Господа присяжные, еврейская религия не
нуждалась бы в моей защите, но вы слышали, как ее здесь перед вами обвинял
ксендз Пранайтис и какие он давал показания и объяснения. И когда я слышал все
это... я говорил себе с гордостью: какое счастье, что среди православных
священников, среди православных ученых не было ни одного, который явился бы
сюда и своим именем священника или... православного христианина, или русского
ученого поддержал бы эти ужасные, мучительные сказки, этот кровавый навет. Это
счастье: ни одного не было...
Господа присяжные заседатели, что мне защищать еврейскую
религию, ведь еврейская религия — это старая наковальня, о которую разбились
всякие молоты, тяжелые молоты врагов, но она вышла из этих испытаний чистой,
честной, стойкой... Г-н председатель объяснил мне, что еврейская религия и
еврейские богослужебные книги ни в чем не обвиняются, что еврейскую религию никто
не заподозривает, а имеют в виду одних изуверов. Значит, мы три дня занимались
(здесь) ненужным делом. Ведь мы говорили не об изуверах, а разбирали Библию,
“Зогар”, Талмуд — это ведь еврейские книги, это не книги изуверов, а книги
церковные. Но мы это делали... Вы видели, как перед нами стоял патер Пранайтис
и сыпал беспощадные удары, повторял Ролинга, который давно не признается всеми
учеными, ни немецкими, ни нашими русскими — Коковцевым и Троицким... Когда
Пранайтис сыпал удары, я чувствовал удовлетворение только в одном: когда на
вопрос о пытках Пранайтис ответил, что да, действительно... пытки — вещь
нехорошая, но под пытками говорят правду. Я смотрел на ксендза Пранайтиса и
думал, как здесь, в суде, возобновляется вопрос о пытках, отмененных с высоты
престола... И вот здесь, в суде, который действует по уставам императора
Александра Второго, нам говорят, что истину можно добыть путем дыбы, щипков,
смолы, путём жжения людей. Но это все шло оттуда же, откуда идет обвинение
против (еврейской) религии... откуда идет восхваление средним векам.
Я больше о религии говорить не буду... Я твердо надеюсь,
что Бейлис не погибнет. ...Но что, если я ошибаюсь? Что, если вы, господа
присяжные, пойдете, вопреки очевидности, за кошмарным обвинением? Что ж
делать?! Едва минуло 200 лет, как наши предки по таким обвинениям гибли на
кострах... Чем вы, Бейлис, лучше их? ...И в дни каторжных страданий (!), когда
вас охватывает отчаяние и горе, — крепитесь, Бейлис! Чаще повторяйте слова
отходной молитвы: “Слушай, Израиль! Я — Господь Бог твой, единый для всех Бог!”
Страшна ваша гибель, но еще страшнее сама возможность появления таких обвинений
здесь, под сенью разума, совести и закона...
ОБ АВТОРЕ
ПУБЛИКАЦИИ
С Игорем Ольгердовичем фон Глазенапом я познакомился на
исходе осени 1990 года, будучи в Мюнхене, куда я попал по делам Союза советских
обществ дружбы с зарубежными странами. Однажды утром меня разбудил в номере
гостиницы телефонный звонок; позвонивший представился и, назвав имя одного
моего московского знакомого, попросил о встрече. Мы встретились в этот же день.
Спустившись в фойе отеля, я увидел стремительно поднявшегося с дивана при моём
появлении элегантного старца с тростью, высокого, с безупречной военной статью,
с холёными седыми усиками и с тёмно-синим галстуком-бабочкой. Мы разговорились.
Он говорил на изумительном русском языке и со странным, непривычным моему уху
выговором; но этот выговор отнюдь не был акцентом обыностранившегося русского.
Он с искренним и настойчивым интересом выспрашивал меня о набравшей темп горбачёвской
перестройке. Когда я, выбрав момент, полюбопытствовал, каким образом мой гость
“на меня вышел”, как тогда говорили, выяснилось, что Игорь Ольгердович
окольными путями через моего московского знакомого (с которым он был знаком
лишь заочно) выведал, что я издатель (к тому времени я был совладельцем
необоримо клонившегося к банкротству небольшого частного издательства, одного
из первых в СССР), и хочет мне предложить кое-что для издания. И он пригласил
меня вечером к себе на обед.
Вечером он заехал за мной в отель на старенькой красной
“тойоте” и привёз меня в свой дом в пригороде Мюнхена, в крошечной деревушке
Икинг — когда-то, после войны, захудалой и заброшенной, где он в 1948 году
купил участок земли соток в 15—20 по цене 5 марок за кв. метр. Сейчас Икинг —
элитное место, не без потаённой гордости поведал он, здесь живут сливки баварской
столицы, и цена земли — уже под тыщу “марчей” за метр.
Он провёл меня в дом — некрасивый снаружи, какой-то
нестильный, но внутри просторный и удобный.
— Я по первой своей специальности — военный строитель, —
объяснил Игорь Ольгердович, — и кое-что понимаю в практической архитектуре,
поэтому этот дом я себе спроектировал и выстроил сам.
— А по второй? — спросил я.
Оказалось, что Игорь Ольгердович — историк. После войны он
поступил на исторический факультет Мюнхенского университета, по окончании его
учился в аспирантуре у Фёдора Августовича Степуна, диссертацию защитил по теме
“Русское крестьянство при Екатерине II”.
К этому моменту я, конечно, уже понимал, что судьба
подарила мне встречу с человеком незаурядной биографии. При классической,
догорбачёвской, советской власти за такое знакомство, за такое гостевание
запросто можно было угодить в кутузку, и надолго, и всю жизнь свою порушить. Я
словно оказался в пространстве, куда вход советскому человеку был накрепко заказан
и сопряжён с реальной опасностью. Поэтому я осматривался с понятным
любопытством; каждая вещь, каждое слово хозяина были исполнены для меня нового,
свежего смысла; я с нетерпением ждал, когда Игорь Ольгердович заговорит о деле.
Но о деле Игорь Ольгердович в тот вечер так и не заговорил.
Он угостил меня настоящим португальским портвейном, купленным в соседней с его
домом икингской лавке, и показал коллекцию английского офицерского табельного
оружия разных эпох. Тогда за обедом (или за ужином?) мы, как говорится,
“сошлись” и сделались если не приятелями, то добрыми знакомыми.
До моего отъезда в Москву мы встречались ещё несколько раз;
он делался откровеннее. Я пригласил его в гости в Москву, и летом 1991 года он
приехал в СССР — впервые после 48-летнего отсутствия на родине. К этому моменту
я уже знал его жизнь.
Игорь Ольгердович фон Глазенап родился в Петербурге в 1915
году, в семье военного инженера. Его отец был обладателем очень редкой воинской
награды — офицерского Георгиевского креста, который он получил в 1904 году на
японской войне. При советской власти Ольгерд Глазенап занимался строительством,
строил ДнепроГЭС, а в начале 30-х годов был назначен на должность начальника
ОКСа (отдела капитального строительства) Академии наук СССР. В 1937 году О.
Глазенап был арестован и получил роковые “10 лет без права переписки”. Он был
реабилитирован только в 1993 году, и газету “Вечерняя Москва”, где тогда
печатали фотографии и краткие биографии реабилитированных, я при очередном
наезде в Германию передал Игорю Ольгердовичу. Старик заплакал...
Игорь Ольгердович получил хорошее воспитание. Он рос в
добротной и требовательной интеллектуальной и культурной атмосфере. По
странному недосмотру большевиков существовавшие до революции знаменитые на весь
Петербург немецкие “Anna-Schule” и “Peter-Schule” — “Школа Анны” и “Школа
Петера” — не были закрыты. Уже к третьему классу в Анна-шуле Игорь Ольгердович
знал немецкий язык. Французскому языку его обучила бабушка по матери — сестра
Ланина, известного в России фабриканта фруктовых и прохладительных напитков.
(Помните, читатель, рассказ А. П. Чехова “Женщины с точки зрения пьяницы”? Там
упоминается “Ланинская фруктовая”...). Игорь Ольгердович рассказывал: “Как-то
выдалось холодное лето, и мы, дети, изнывали на даче от скуки; однажды бабушка
говорит: “А ну-ка, хватит бездельничать, садитесь, будем французский язык
учить”. И представьте себе, за лето мы с сестрой выучили французский язык! А на
следующее лето подобная же история повторилась с английским языком, только
выучил нас ему дядя”. История, рассказанная Игорем Ольгердовичем, походила на
сказку, но факт есть факт: он прекрасно говорил по-немецки, по-английски и
по-французски.
В 1937 году Игорь Ольгердович был арестован почти в одно
время с отцом, будучи слушателем третьего курса военной академии — какой, я не
помню; знаю только, что он учился на военного инженера-строителя. Игорь
Ольгердович мне рассказывал об этом так: “У меня было три греха. Первый — это
когда я заступился за упавшую в нашем факультетском коридоре в голодный обморок
уборщицу; будущие красные офицеры стояли вокруг лежавшей беспамятной женщины и
гоготали: “Во наклюкалась!” Я заорал на них: “Мерины вы безмозглые, она получает
не стипендию в пятьсот рублей, как мы, а зарплату в тридцать рублей! Она просто
недоедает!” На следующем перерыве меня вызвал начальник факультета и долго
прорабатывал на тему: “Советская власть пока не имеет возможности всем платить
по пятьсот рублей”. Второй мой грех заключался в том, что как-то в поезде,
когда я возвращался в Москву из Тбилиси от девушки, которую я прочил себе в
невесты и с которой провёл летний отпуск, я поругался со своим попутчиком в
купе, заявив, что “Как закалялась сталь” не может быть названа произведением
художественной литературы именно из-за отсутствия художественности в письме
молодого автора. Меня на допросе следователь потом спрашивал об этом. И,
наконец, третий мой грех состоял в том, что я был вхож в семью Сергея Львовича
Толстого — единственного сына Льва Николаевича, оставшегося в СССР; там велись
разные разговоры, в которых я и не очень-то, в силу зелёного возраста,
активничал. Следователь на следствии меня спрашивал: “За что вы хвалили
Гитлера?” Я же Гитлера хвалить не мог — в силу того, что я его за ненависть к
России презирал уже тогда. Следователь, фамилия которого была Скворцов
(реабилитированный, Игорь Ольгердович читал своё “дело” в кабинете на Лубянке
летом 1992 года), просто пожалел двадцатилетнего мальчишку, и Игорь Ольгердович
получил всего лишь три года. Это было везение, ибо во время войны никого из
политзаключённых не освобождали. Все, кто получил в 37-м пять лет (наиболее
распространённый срок для невинных), так и сгинули потом в лагерях. А Игорь
Ольгердович вышел на свободу в 1940 году и полтора года с Дальнего Востока
добирался в Россию.
К этому моменту он был уже опытным волком и знал о мире, в
котором жил, всё. По его рассказам, он не питал иллюзий и ждал повторного
ареста. “Я поклялся себе: живым в руки этим вертухаям не даваться”. Поэтому,
когда в расположение полка на Курской дуге (история, каким образом Игорь
Ольгердович попал на фронт, заслуживает отдельного рассказа) приехал особист из
штаба фронта и с деловитой быстротой уединился с командиром полка для
разговора, Игорь Ольгердович бросился из окопа на нейтральную полосу, накануне
ночью заминированную его сапёрами (он воевал командиром сапёрной роты). “Я бы
мог застрелиться, но тогда глумились бы: мол, из страха перед разоблачением
пустил себе пулю в висок!” Он вознамерился подорваться, якобы проверяя
минирование, и подорвался-таки, и осколок остался у него в спине до конца
жизни. Насколько правдива эта история? Не знаю, я не был на войне; но осколок
под страшным шрамом у себя в спине Игорь Ольгердович мне давал пощупать... С
нейтральной полосы его выволокли немцы.
Так он оказался в плену.
Игорь Ольгердович, несомненно, был человеком авантюрного
склада. В прежние века из таких людей получались отчаянные сорвиголовы,
отважные путешественники, шпионы при неприятельском дворе, лазутчики, а то и
такие типы, которые называются “благородные разбойники”. Поэтому, когда после
окончания войны все пленные распределялись по лагерям, Игорь Ольгердович сумел
использовать свою немецкую фамилию и знание французского языка (Глазенап —
дворянская немецко-остзейская фамилия) и попал в американский лагерь якобы как
французский военнопленный, откуда не грозила репатриация в СССР на верную
гибель. В лагере он познакомился с князем Николаем Михайловичем (если я верно
запомнил) Лейхтенбергским. Эта встреча определила дальнейшую судьбу Игоря
Ольгердовича. Князь рассказал ему о знакомстве с его двоюродным дядей,
белоэмигрантом, знаменитым генералом Романом Глазенапом. Генерал жил в Мюнхене;
во время войны он сумел не запятнать себя сотрудничеством с Гитлером (последний
предлагал ему воевать против Советов, сулил высокий командный пост; русский
генерал нашёлся, как послать Гитлера куда подальше). И по выходе из лагеря
началась у Игоря Ольгердовича новая жизнь.
После университета и защиты докторской диссертации Игорь
Ольгердович через дядины связи устроился работать заведующим русской редакцией
радио “Немецкая волна” в Кёльне; потом он вернулся в Мюнхен, где стал
обозревателем и политическим комментатором радио “Свобода” — под псевдонимом
“Игорь Ланин”. Будучи убеждённым монархистом и патриотом монархической России,
за много лет работы Игорь Ольгердович так и не сошёлся со своими коллегами,
вещавшими на СССР и полными злобы на всё русское. “Ругался страшно с ними, враздрызг!”
В конце концов, его прорусская позиция в космополитической редакции “Свободы” вынудила
начальство пойти на беспрецедентный шаг: ему предложили уйти на пенсию на... 5
лет раньше пенсионного возраста! “Я у них стал как кол в одном месте! Не давал
им брехать! Осточертел этой публике хуже горькой редьки!” Оказавшись на пенсии,
Игорь Ольгердович не оставил активных научных студий; писал статьи о русской
истории (предметом его учёных изысканий была, как он выражался, “тайная
история”), ездил с лекциями по всей Европе — кроме стран Восточного блока,
разумеется, — благо языкового барьера для него не существовало.
Однажды, углубившись в историю России начала ХХ века, он в
архиве библиотеки Мюнхенского университета наткнулся на подлинное “Дело
Бейлиса” — дело, упоминаемое практически в каждой работе и в каждой
публицистической статье, посвященной истории России перед Первой мировой
войной. Это дело, возбудившее такой шум в России и во всём мире, сейчас практически
забыто; вряд ли кто представляет себе, из-за чего трещали журналистские перья и
брызгали чернила, кучи денег переваливались из одних карманов в другие,
рушились судьбы, взлетали до небес карьеры, вспыхивали дуэли, отлучались от
общества — как это произошло с В. В. Розановым, например. По свидетельству
Игоря Ольгердовича, документы по этому делу вскоре после его завершения были
засекречены царским правительством. Секретный режим по этим документам
подтвердили и большевики. Дело было вывезено немцами при отступлении из Киева в
1944 году вместе с архивом НКВД. Благодаря изъятию этих документов из научного
оборота — сначала царской охранкой, потом большевистской, потом немцами —
постепенно возникло настоящее “белое пятно” в истории России.
Снимать ксерокопии Игорю Ольгердовичу в библиотеке не
позволили, да и очень много было листов в деле — более тысячи. Игорь
Ольгердович переписал всё дело от руки! Всё судоговорение по делу было им
перекопировано его характерным крепким мелким почерком. “Когда я прочитал его,
всё, что представлялось мне мутным и как бы со сбитым фокусом, предстало во
всей ясности. Мне сделалось очевидным, что дело необходимо вернуть в научный
оборот”. Он засучил рукава. Он прошёлся по всей тысяче страниц, убрал
неизбежные в судоговорении словесные формулы и ритуальные повторы, все
запинания свидетелей и обвиняемого, покашливания, “меканья-беканья”,
косноязычия, смысл которых проявлялся в ходе дальнейших опросов, и проч. Как во
всяком серьёзном изучении, пришлось “обчитывать” научное пространство вокруг
этой проблемы; так родилась идея внутритекстовых комментариев. Тогда ещё
персональных компьютеров не было; он всё писал от руки, а потом перепечатывал
на пишущей машинке.
В результате появился труд, предлагаемый читателю.
Занятия делом Бейлиса понудили ещё к одной заботе:
параллельно Игорь Ольгердович перевёл с английского на русский книгу Д. Рида
“Спор о Сионе”. Он издал её на русском языке в своём переводе анонимно, в
Мюнхене, поставив в выходных данных “Иоганнесбург” — по ясной ему и веской
причине. Эта книга впоследствии каким-то образом попала в СССР, была без
указания имени переводчика (да его и не знал никто) напечатана сначала журналом
“Кубань”, а потом и “Нашим современником”. Многолетний подписчик “Нашего
современника”, Игорь Ольгердович воспринял сей факт с удовлетворением и
пониманием...
Скончался Игорь Ольгердович летом 1996 года, когда моё
издательство давно уже прекратило своё жалкое существование. Ради чего тогда
Игорь Ольгердович звонил мне и что он хотел мне предложить издать, он мне так и
не сказал.
Игорь БЛУДИЛИН-АВЕРЬЯН
Наш современник
№ 8, 9/2005
[1] Выдержки из протоколов суда публикуются по тексту,
подготовленному В. И. Ланиным (псевдоним Игоря фон Глазенапа) на основе
публикации газеты “Киевская мысль” (1913 г.). Ввиду огромного объёма
протоколов, состоящих в основном из обмена короткими репликами между участниками
процесса, редакция ограничивается публикацией наиболее содержательных
фрагментов — выступлений экспертов и заключительных слов Обвинения и Защиты.
Сокращения оригинала сохраняются (прим. ред. «Нашего современника»).