Журнал «Золотой Лев» № 75-76 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

В. Бушин

 

ДОКОЛЕ КОРШУНУ КРУЖИТЬ?

Вокруг фильма «В круге первом»

 

Александр Солженицын, громко прославленный Нобелевский лауреат и тихий сосед Михаила Касьянова по поместью в Троице-Лыково на берегу Москвы, одолевая старческие немощи, на кои, увы, частенько жалуется, написал для телефильма сценарий по своему полувековой давности забытому роману "В круге первом" ("ВКП") да еще и согласился читать за экраном авторский текст. Был слух (как любит он сам выражаться), что рвался еще и роль министра МВД Абакумова сыграть, но удержали, хотя и с трудом.

 

1

 

А.Твардовский — А.Солженицыну:

"Ваша злобность… У вас нет ничего святого".

 ("Бодался телёнок с дубом", с.164)

 

Бесстрашный Глеб Панфилов "напечатал" — поставил фильм "В круге первом". По всему городу расклеили портреты сценариста. Артист Евгений Миронов, исполнитель роли Нержина, ликует: "Это из области фантастики! А главное, Александр Исаевич живой и смотрит этот фильм, где я играю его самого!".

А "Литературная газета" начала рекламу фильма с возвышенных слов и с известной фотки, где сценарист запечатлён в рваной телогрейке аж с тремя арестантскими номерами — на груди, на шапке, да еще и на одной коленке — и с каторжным лицом "озвенелого зэка". Вот, мол, каков он был там, в зоне! И невдомёк просвещенной "Литературке", что начала кампанию с туфты. Это же маскарад.

Когда Озвенелый (он же Бронированный) вышел на свободу, то вместо того, чтобы плясать от радости, бегать за красотками да слушать птичек, он первым делом запечатлел себя для истории вот в таком каторжном виде с тремя номерами. Фотографироваться — главная страсть его жизни. Всё зафиксировал! Мой читатель из Ленинграда Борис Никитич К. заметил об этой фотке: "Кто хоть несколько может читать лицо и глаза другого, тот скажет, что это лицо человека с чертами выродка, а глаза — волка с природной родовой злобой…" Как жестоко! А ведь, казалось бы, должен если уж не симпатизировать, то хотя бы сочувствовать Солженицыну, ибо инвалид Отечественной, сам отсидел по той же 58-й статье, да к тому же священник. Так нет! Никакого снисхождения. И нет у писателя морального права на обиду: это же не какой-то Ерофеев или Сорокин, а именно он был зачинателем у нас грязного буесловия.

Как только не поносил он многих известнейших в стране да и в мире людей! Послушайте, дорогой Миронов: "жирный", "лысый", "вислоухий"… "лгун", "проходимец", "негодяй"… "прихлебатель", "халтурщик", "шпана"… "бездари", "плюгавцы", "наглецы"… "обормоты", "дармоеды", "плесняки"… Еще? Кушайте: "баран", "собака", "шакал"… "порочный волк", "отъевшаяся лиса"…"змея", "кабан", "скорпион" … И ведь это не в письмах, как мой священник, а в бесчисленных многотиражных писаниях, расползшихся по всему свету.

И при этом без устали твердит о своей религиозности. Много лет знавший его и по лагерю и на свободе Лев Копелев говорил: "Весь пафос христианства устремлён к таким нравственным качествам, как любовь к ближнему, прощение, терпимость. Это основы христианства, а они не прельстили Солженицына, объявившему себя святым "мечом Божьим". Его обращение к Богу наигранно и носит чисто прагматический характер".

Прочитав несколько статей и рецензий о фильме, я обнаружил много интересного. Так, Святослав Рыбас пишет в "Литературке": "В 1949 году страна ненавидела своих вождей". С чего взял? Откуда? За что же именно, тов. Рыбас, народ возненавидел вождей в 1949 году? Уж не за то ли, что в августе была испытана атомная бомба, защитившая его от американской расправы, а в декабре первыми в Европе мы отменили продуктовые карточки?

Как ни странно, Рыбас, оказывается, знает, что еще в 1948 году американцы планировали обрушить атомные бомбы на нашу родину. Но, говорит, "удар не состоялся. Поэтому (!) звонок в фильме советского дипломата Володина в американское посольство (о наших атомных хлопотах в США) воспринимается как предательство". Что он хочет сказать? Если бы удар "состоялся", то звонок дипломата не был бы предательством?

Наконец: советскому дипломату "содействовать атомной бомбардировке Москвы вряд ли (!!!) можно". Вы только подумайте: вряд ли можно! И всё это говорит человек, с двадцати пяти лет состоявший в КПСС, секретарь правления Союза писателей, главный редактор многих советских газет, журналов, издательств, автор романов о Столыпине, о генерале Самсонове, генерале Кутепове, даже, извольте видеть, о Сократе, кавалер орденов Сергия Радонежского и Даниила Московского, наконец, просто русский вроде человек, которому идёт седьмой десяток, а главное — муж прекрасной поэтессы Ларисы Таракановой, члена КПСС с 1975 года! Да хоть посоветовался бы с ней, уж если не с Сократом.

То же самое видим в рецензии Виктории Шохиной в "Независимой газете". Она охотно повторяет за великим учителем любой его вздор. Например: "Избежать лагерей в Стране Советов очень трудно". Тут ведь надо было непременно уточнить: "трудно для таких, как я, Александр Солженицын". Кто бы стал спорить!

Или: "Шарашки удобны государству. На воле нельзя собрать в одной группе больших учёных". Это же изречение олуха для олухов, но его тиражируют в кино и газетах!

А о том самом дипломате Шохина пишет: "Вроде бы, по логике Володин, решивший для себя: "Надчеловеческое оружие преступно допускать в руки шального режима",— должен вызывать сочувствие". Мадам согласна с дипломатом, что "режим", только что спасший мир от фашистского порабощения, это презренный "шальной режим". Хотя, говорит, предателю "сочувствовать трудно", но она ему сочувствует.

И дальше мы видим её душевные трудности: "Предупредить об аресте — это понятно, это по совести".

В представлении мадам всякий арест — это всегда несправедливость и страшное зло. Ей и в голову не приходит, по какой "совести" живёт человек, если предупреждает или хочет предупредить об аресте поджигателей Манежа или "Комсомолки", террористов Театрального центра на Дубровке или убийц детей Беслана, предателей родины Горбачева или Ельцина.

Сергей Казначеев напечатал в "Литературке" дельную статью, но всё же, всё же… Читаем: "Сегодня мы не видим репрессивного аппарата, который карал людей за их взгляды и политические убеждения. ГУЛАГа нет, и невиновных не держат за решеткой".

Благорастворение воздухов… Однако, во-первых, цель аппарата, который здесь имеется в виду, не репрессии, а государственная безопасность. Во-вторых, если мы его не видим, это не значит, что его нет. Он был, есть и должен быть. В-третьих, за политические убеждения всегда карали, карают и будут карать. За что покарали смертью Льва Рохлина — он "Сибнефть" украл? За что бросили в лагерь нацболов — они в приёмной президента на малахитовый стол накакали? Далее, как это нет ГУЛАГа? Куда ж он девался? Ведь это Главное управление лагерей. А лагеря есть и будут, — значит, должен быть у них и руководящий орган, даже если его назовут Вторым филиалом Большого театра.

С репрессиями и ГУЛАГом не всё ясно и Юрию Архипову. Он, желая заклеймить советскую власть, пишет в "ЛГ", что немецкий писатель Борхарт во время войны нелестно отозвался в частном письме с фронта о Гитлере, и "получил по суду 8 месяцев. А Солженицын — 180 месяцев заточения. Вдумайтесь в разницу". В разницу между советской властью и фашизмом. Сам-то он сходу делает выбор в пользу фашизма, хотя в данном случае вдуматься очень трудно, ибо слишком много неизвестных. Солженицын был на фронте командиром, а кем Борхарт? Солженицыну было уже 27 лет и он имел высшее образование, а Борхарт? Солженицын написал много писем разным людям, понося Ленина и Сталина, а Борхарт? Солженицын возил с собой портрет Гитлера, а Борхарт возил портрет Сталина? И так далее.

Но всё же в одно обстоятельство я вдумался и должен сообщить вам, арифметик Архипов, что 180 месяцев — это 15 лет, а Солженицыну дали 8 лет. Значит, приврали вы без малого в два раза. Вот так у него и "Архипелаг" написан и всё остальное. Но в то же время архипелагщик сам признаёт, что этот срок дали ему законно, справедливо. Действительно, если офицер во время войны на фронте подрывает авторитет Верховного Главнокомандующего и главы правительства своей страны, — значит, он работает на врага, и его упекут в любой державе, в любой армии, в любую эпоху.

 

2

 

А.Твардовский — А.Солженицыну о романе "Раковый корпус":

"Если бы печатание зависело от меня одного — я бы не напечатал".

 ("Бодался телёнок с дубом", с.163).

 

Но о чём же фильм Панфилова? Лариса Васильева выстроила в "ЛГ" "нескончаемый ряд мыльных опер", где смешались "Московская сага", "Дети Арбата", "Штрафбат", "Мастер и Маргарита", новый "Золотой телёнок"[1] передачи Сванидзе, Леонида Млечина. И присовокупила: "Теперь к ним прибавился фильм "В круге первом".

В большинстве этих творений преобладает одно и то же: колючая проволока, невинные и благородные страдальцы ГУЛАГа, звероподобные чекисты и, конечно, Сталин, которого хоть сей момент ставь огородным пугалом на даче Панфилова. Так вот о Сталине хотя бы.

Трудно поверить (ведь всё-таки зам. главного редактора "НГ"!), но вот что пишет В.Шохина: "Не зря(!) министр Абакумов в кабинете Сталина едва не падает в обморок". Мадам, сценарист и артист изобразили вам вздорную карикатуру, а вы — "не зря!" Конечно, не зря — им за это хорошо заплатили. Да еще и дальше у вас: "Сталин в исполнении Кваши умен, значителен, харизматичен". Мадам, вы хоть "Капитанскую дочку" в своё время читали? Этот когда-то до ломоты в зубах правоверный Кваша много потрудился, создавая образы коммунистов. Еще в 1964 году сыграл в кино самого Маркса, чуть позже — Свердлова в спектакле по пьесе ныне беглого марксиста Шатрова, за что и получил звание заслуженного, наконец, в фильме "Под знаком скорпиона" играл и Сталина. Право, жалко мне старика Квашу. Как он ходит на могилу отца-коммуниста? Как смотрит в глаза своим внукам-квашатам — Мише и Насте? Эти же двое со временем непременно докопаются до правды.

Но самое главное в фильме не Сталин, а проблема патриотизма, точнее — антипатриотизма, государственного предательства. Тут лучше обратиться к "Послесловию", которое нам преподнесли сразу после фильма, ибо в нём все было чётко выражено в ясной словесной форме.

На "Послесловии" собрались в кружок супруга писателя Н.Светлова, профессор С.П.Капица, тот же артист Миронов, человек президента по правам человека В.Лукин, и под управлением Дмитрия Киселёва принялись нахваливать Квашу и всё остальное.

Ну, вначале-то ведущий роскошно подал самых участников этого хоровода единоверцев. И опять — сразу туфта!

Светлову объявил "женщиной-легендой" и "соратницей по борьбе". Надо бы уточнить: по борьбе со взрастившей их советской властью. Но стеснительный Киселёв промолчал. А какие о Светловой легенды, кроме матримониальных? Ну, в давнюю пору, когда "моложе и лучше качеством была", отбила она у покойной ныне пенсионерки Натальи Алексеевны Решетовской прославленного и пока дееспособного мужа. Что ещё? Остальное — семейно-супружеские обязанности. Что тут легендарного?

Человека Лукина ведущий представил как "блестящего дипломата". Ну, да, такой же блестящий министр американских дел Козырев в благодарность за то, что Лукин, будучи председателем Комитета по международным делам Верховного Совета России, извлёк его из запасников в пыльных подвалах МИДа и посадил в кресло министра, он отправил этого губошлёпа послом в США. Однако же какую дипломатическую битву выиграл мудрец, когда страну рвали на части? Еще артист Миронов был преподнесён в качестве "кумира многих поколений". В насмешку, что ли?..

Бросалось в глаза, что главные создатели фильма, сценарист и режиссер, в "послесловии" не участвовали, возможно, чего-то опасались. У озвенело-бронированного нобелиата нюх на это отменный, не подвел его и на сей раз.

Писатель выслал вместо себя супругу, а режиссер — артиста Миронова. Со стороны Солженицына это было жестоко, уж лучше попросил бы молодого, здорового соседа по поместью Касьянова, он бы не отказал. А у Натальи Дмитриевны язык подвешен, конечно, отменно, но ведь это легенда-то уже как бы молью траченная, может быть, ревматическая, и Бог знает, что она несла перед камерой.

Например, страстно взывала: "Как хочется, чтобы мы снова обрели уверенность в себе!" Тут "снова" может означать только одно: как в советское время, когда действительно мы были уверены и в себе, и в стране, и в завтрашнем дне. Выходит, Бронированный послал соратницу прославлять советское время, что ли?

Но вдруг понесло её совсем в другую сторону: "За эти восемьдесят лет мы привыкли к пассивности. Мы привыкли считать себя беспомощными". Во-первых, не надо всё валить в одну кучу: из этих 80 лет уже 20 — та самая слабоумная демократия, для торжества которой, мадам, вы с супругом и здесь и за океаном столь славно потрудились, что Ельцин удостоил вас и сказочного поместья и высшего ордена. Во-вторых, кто это "мы"? Если народ, то ему пассивничать было некогда. Он внял словам своего вождя: "Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Либо мы пробежим это расстояние за десять лет, либо нас сомнут". И пробежали, помчались. Да как! В темпе стометровки. А потом гнали фашистов от Волги до Берлина и там продиктовать им акт безоговорочной капитуляции. И это пассивность?

А после войны уже и без Сталина? Вот лишь некоторые итоги пятой пятилетки 1951-1955 годов: построено пять тепловых электростанций, пять гидро- и первая в мире атомная — 11 электростанций за пять неполных лет! А всего за эти годы было создано 3200 крупных промышленных предприятий. Выходит, если брать в среднем, почти каждый день в строй вступали по два предприятия. И ведь какие среди них! Метрополитен в Ленинграде, Волго-Донской канал, Череповецкий металлургический комбинат… А вскоре после этого первыми в мире прорвались в космос, первыми послали свои аппараты и вымпелы с прекрасным советским гербом на Луну, на Венеру и Марс, первыми построили атомный ледокол… И вы, мадам Легенда, ничего об этом не слышали? Поистине легендарная глухота и безразличие к жизни своего народа.

Женщина-легенда то и дело ставит нас тупик. Вот и опять: если в той приведенной фразе под словом "мы" она имеет в виду лишь себя с мужем, то и здесь ни о какой пассивности и беззащитности говорить невозможно. Бешеная активность! Начиналась она с доносов супруга на школьных друзей и товарищей по лагерю, а завершилась обретением двух поместий гектаров по десять-пятнадцать — в штате Вермонт и на берегу Москвы. По обе стороны океана! Не было в русской литературе, да и во всей мировой, более загребущего писателя. Всех превзошел!

Или вот еще мадам раскрыла ротик: "Советский режим уничтожал людей. Тогда существовала реальная опасность исчезновения народа". Матушка, нельзя же в пенсионном возрасте так доверчиво относиться к брехне супруга, хоть он и Нобелевский, надо иногда и самой мозгами шевелить. Так вот, сообщаю: за годы советской власти население страны выросло со 150 миллионов почти до 300. И это несмотря на два страшных голода и две кровопролитнейших войны на своей земле в общей сложность лет восемь да еще перед этим три года Германской!

Вот вам, сударыня, домашнее задание: найдите в Европе еще хоть одну страну, население которой в это время росло бы так же стремительно.

В этом же "Послесловии" Миронов рассказал, что его дед строил еще деревянный Мавзолей Ленина, и внук раньше гордился этим. Поведал и о том, что у его тетки висели над кроватью икона с ликом Христа и портрет Ленина. И так, говорит, жила вся страна, а "Сталина любили миллионы". Но задуматься, почему так было, всмотреться пристально во вчерашний день родной страны, всего народа, в том числе и своих кровных близких родичей, он уже не в состоянии. Один звонок Солженицына всё выбил из ума и сердца. И теперь с ним, с тёпленьким, можно делать что угодно. Он знает только одно: "Сталин и его время ломало судьбы людей, судьбы миллионов". Правильно. Например, Сталин сломал замечательную судьбу Гитлера. Кто такой Гитлер? Несчастная жертва культа личности. И насчёт миллионов верно, и их прежняя жизнь была поломана: из тьмы невежества и забитости миллионы, десятки миллионов были подняты к свету осмысленной деятельной жизни, к вершинам науки, культуры, творчества. Нужны цифры и примеры? Поищи сам, сынок.

 

3

 

А.Твардовский — А.Солженицыну:

"Если бы моя власть, я бы вас посадил…"

 ("Бодался телёнок с дубом", с.95)

 

Еще на "Послесловии" Лукин объявил, что академик П.Л.Капица, отец сидящего здесь профессора Сергея Капицы, из высших соображений всечеловеческого гуманизма в свое время отказался участвовать в работе над атомной бомбой. А вот, мол, Курчатов, Харитон, Сахаров, Зельдович и некоторые другие лишены были сих высших соображений и создали бомбу, получили по три Золотых Звезды, чем и покрыли свои имена несмываемым в веках позором, да?

Тут выскочила Светлова: — Украли бомбу! Это же факт! Украли! Я видела, как Курчатов засовывал её за пазуху!..

Мадам так негодовала и была возмущена, обижена за Америку, где у неё поместье, словно любимую державу оставили и без бомбы, и без штанов. Да не одну, а две бомбы украли, и первую сбросили на Хиросиму, вторую — на Нагасаки.

Профессор Капица мягко, но внятно осадил американскую помещицу: — Не украли. Тут была другая сила…

А на слова о будто бы имевшем место отказе отца участвовать в атомном проекте профессор и ухом не повел. Вместо этого рассказал об одном американском физике, поляке, который, поняв в 1944 году, что Германия уже на краю краха, и новое страшное оружие может быть применено против Советского Союза, действительно вышел из участия в американском атомном проекте. Светлова, американская Салтычиха, и Лукин, как увидим из дальнейшего, наверняка были изумлены: как? Человек сочувствовал Советскому Союзу?

Нобелевский лауреат П.Л.Капица был подлинным патриотом своей родины. Ещё с 1936 года он слал письма Сталину и Молотову, высказывая разного рода соображения о наших недостатках и возможных улучшениях. Так, в 1946 году он в припадке дикого ужаса послал Сталину рукопись книги Льва Гумилевского "Русские инженеры" и сопроводил письмом, где подчеркивал, что "один из главных отечественных недостатков — недооценка своих и переоценка заграничных сил. Ведь излишняя скромность — это еще больший недостаток, чем излишняя самоуверенность". Он, тринадцать лет проработавший в Англии, знал, что говорил: "Для того, чтобы закрепить победу (в Отечественной войне) и поднять наше культурное влияние за рубежом, необходимо осознать наши творческие силы и возможности… Успешно мы можем это делать только когда будем верить в талант нашего инженера и учёного, когда, наконец, поймём, что творческий потенциал нашего народа не меньше, а даже больше других. Что это так, по-видимому, доказывается и тем, что за все эти столетия нас никто не сумел поглотить".

Сталин ответил: "Тов. Капица! Спасибо за Ваше хорошее письмо, я был ему очень рад… Получил все Ваши письма. В письмах много поучительного. Что касается книги Л.Гумилевского "Русские инженеры", то она очень интересна и будет издана в скором времени". Через несколько месяцев книга вышла и получила Сталинскую премию. Всё это, как вы понимаете, вызвало у Капицы новый приступ дикого ужаса.

А в ту пору, когда у нас шла работа над созданием атомной бомбы, академик Капица был занят своим крайне важным для обороны страны делом: был начальником Главного управления по кислороду при Совете народных комиссаров. И потому имел весьма веские причины отказаться от работы с Курчатовым, если его и впрямь приглашали. А коли Капица мог бы по времени и был нужен по своему научному профилю для такой работы, он бы, конечно, принял в ней участие.

Но вот что ещё интересно. В 1943 году Капица получил вторую Сталинскую премию, в 1945-м — первую Золотую Звезду Героя. А ведь в это время уже шла работа над атомной бомбой. И кроме того,— шесть орденов Ленина. Это что ж, всё за отказ работать над бомбой?

Значит, либо отказа и не было, либо наше руководство не придало ему никакого значения, что особенно бросается в глаза рядом с судьбой того американского поляка, нобелиата, о котором рассказал проф. Капица: его судьба как физика была сломана, и он вынужден был заняться прикладной медицинской физикой.

Ну, а рассказать о переписке отца со Сталиным, о её замечательных результатах,— фи, как можно! Заплюют. На днях даже юбилей божественной Анны Герман, даже 100-летие детской писательницы Агнии Барто ухитрились насквозь пронизать тупоумной антисоветчиной. А ведь какой благодатный для имиджа страны материал хотя бы эта полька, ставшая любимицей всей России. Ничего не секут тупые сытые рожи…

 

Завтра 8.03.06