Журнал «Золотой Лев» № 75-76 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

П. Святенков

 

Психоз-2006

 

Год проходит под знаком массовых психозов. За январь-февраль 2006 года общество потрясли:

а) скандал вокруг пожара во Владивостоке (виноваты власти, которые преступно то ли сожгли, то ли плохо потушили Сбербанк),

б) скандал вокруг солдата Сычева (виновен министр обороны Иванов),

в) скандал вокруг карикатур против мусульман (виновны злые карикатуристы), и, наконец,

г) соляной психоз в Центральной России (виновны злые украинцы, отказавшиеся поставлять нам то ли соль, то ли сахар, то ли спички).

Внешне все эти события имеют мало общего. Действительно, есть ли сходство между пожаром и дедовщиной? Между антимусульманскими карикатурами и истерической скупкой соли? Однако общее все же есть. Это — реакция общества. Во всех вышеупомянутых скандалах события развивались по единой схеме. Вброс в общественное сознание шокирующей информации, мгновенное, "как пожар", ее распространение через СМИ и Интернет, и, как следствие, истерика общественности, протесты.

Можно, конечно, заняться прикладной русофобией и сказать, что, "таков уж наш народ", его не исправишь, чуть что — бежит покупать соль и спички. Однако проблема глубже. Предварительно обсуждая с друзьями и знакомыми тезисы этой статьи, я наткнулся на возражение, дескать, чем отличаются прошлогодние митинги против монетизации льгот от сегодняшних массовых истерик. Отвечаю — отличие — в поведении людей. Протест против монетизации льгот — рационален. Если льготы отняты, а денежная компенсация по ним издевательски мала, можно и нужно выходить на улицу.

Однако в случае с психозами-2006 это явно не так. Даже требование отставки Иванова не вполне рационально. Вспомним прошлогодний скандал вокруг дела Беридзе. Тогда наезд автомобиля сына министра на пенсионерку Беридзе привел к гибели последней. Однако общество сыто рыгнуло — "это же министр". Никакой реакции, тем более призывов к снятию министра, не последовало. Можно возразить, что дело Сычева касается всей страны, ибо в армии служат многие. Но ведь и автомобильный беспредел со стороны высоких чиновников затрагивает многих. Пусть не всю страну, а только Москву, но ведь население города — 15 млн. человек, сила. Тем не менее, реакции не последовало. Политическим пиаром явление тоже не объяснишь. Да, совершенно очевидно, что делом Сычева воспользовались противники министра для того, чтобы "сжить его со свету". Однако медиа-резонанс слишком силен, чтобы объяснить его одним лишь пиаром.

Случаи с владивостокским пожаром, карикатурным скандалом и соляным бумом вообще не поддаются рациональному объяснению. В первом случае шокированные граждане требовали "крови" власти просто потому, что надо же было назначить кого-то ответственным за пожар. В случае с соляным бумом граждане начали скупать соль потому, что где-то что-то слышали. И слух показался им настолько значимым, что они сломя голову бросились закупать соль, смутно помня, что она — товар первой необходимости. "Карикатурный скандал" пришел к нам из Европы, но старательность, с которой многие поддержали чуть ли не введение цензуры, исходя из необходимости защитить мусульман от обиды, поражает воображение.

Налицо одержимость общества фобиями. Соляной скандал — наиболее вопиющий случай. Массовые истерики были свойственны временам информационной закрытости, когда слухи были основным источником информации. Советские граждане узнавали от "одной бабы", что первый секретарь Ленинградского обкома Романов провел свадьбу дочери в Зимнем дворце, что знаменитая крыса, упав в молоко, отравила целый детский сад, что по метрополитену бегают все те же крысы, но величиной с железнодорожный состав, и тому подобную важную и достоверную информацию.

Слухи становятся важными с точки зрения системы массовых коммуникаций там и тогда, где и когда нарушено элементарное доверие людей к власти. Несмотря на высокий личный рейтинг Путина, народ уже не верит ни властям, ни официальным СМИ. Как иначе объяснить истерические реакции и попытки протеста в ответ на владивостокский пожар или дело рядового Сычева? Как иначе понять соляной бум, ведь власти и СМИ своевременно заявили, что нет причин для беспокойства. Меж тем соляной бум распространился даже на Москву.

Похоже, в 2005 году произошла блокировка системы обратной связи между властью и населением. Благодаря введению назначаемости губернаторов, постановки региональных выборов под строгий контроль и тотальному доминированию на них "Единой России", фактическому краху независимых СМИ власть оказалась в изоляции от общества, а общество — от власти. Не существует почти никаких легальных механизмов, с помощью которых простой человек мог бы повлиять на чиновника. Переизбрать бюрократа уже невозможно. Жаловаться? Ну-ну, жалуйтесь. Остается ниша рационального протеста — пикеты, демонстрации. Однако она исчезающе мала, а сам протест дискредитирован в массовом сознании — людям объяснили, что любой протест приводит к оранжевой революции, а ведь мы не хотим революции, не так ли?

Из-за блокирования системы обратной связи рациональный протест невозможен — жалобы людей просто некому выслушать. Остается протест, основанный на апелляции к человеческим инстинктам, к вшитым в подкорку за много столетий политическим рефлексам.

Первой (и неудачной) попыткой такой апелляции была история "Матерей Беслана". Несчастные обвинили в своем горе президента Путина. "Матери" вызвали массовое сочувствие общества, попали на прием к Путину. Дальше тему "замотали", вытащив на сцену "воскресителя мертвых" Грабового и заставив общество поверить, что бесланские матери сошли с ума, обратившись к шарлатану. Рациональное прикрытие скандала — матери погибших детей ищут справедливости. Реальное содержание — оргия мести, поиск кого-нибудь, кто должен был быть принесен в жертву во искупление гибели детей. "Президент — враг детей и матерей. У него глаз дурной. Из-за него реки сохнут и земля трескается".

Еще раньше, до скандала вокруг "Матерей Беслана", был скандал вокруг "розовой кофточки" и Филиппа Киркорова. Тогда общество зашлось в пароксизме осуждения Киркорова, нагрубившего журналистке. Это вылилось в массовый протест в интернете, длительное (и явно подогретое властями) внимание СМИ к этому скандалу. Внешне скандал имел рациональные формы — граждане протестуют против хамства известного певца в адрес журналистки. Реальный же смысл действа был иным — толпа, пусть виртуальная, терзала Киркорова по ничтожному поводу.

И в случае "Матерей Беслана", и в деле "розовой кофточки" мы встречаемся с общественными истериками, но истериками, которые были рационально инспирированы пиарщиками либо власти, либо оппозиции. Помню, дело "розовой кофточки" комментировалось экспертами как "заговор", направленный на отвлечение общества от политических проблем. Суть дела "Матерей Беслана" также понятна — оппозиции было важно навесить на власть клеймо детоубийц и обелить террористов.

Однако мы видим, что в 2006 г. в обществе все чаще развиваются истерики, не инспирированные ни властью, ни оппозицией, а происходящие "сами собой". "Владивостокский пожар" и соляной бум трудно приписать авторству оппозиции, еще труднее — власти. Общественное сознание как куча навоза — "преет" и время от времени — самовозгорается.

Скандал вокруг карикатур и скандал вокруг министра Иванова, несомненно, инспирированы извне. Но и тут было достаточно легкого толчка, чтобы общество покатилось по рельсам истерики.

Мы уже говорили о недоверии, которое общество испытывает к власти из-за блокирования системы обратной связи. Но важен и другой процесс. Очевидно, отдельные граждане стали испытывать доверие друг к другу. Для того чтобы собрать толпу, пусть пока виртуальную, необходимо, чтобы люди этой толпы испытывали друг к другу доверие. Например, как к источникам слухов, а также были готовы подражать тем, кому доверяют. "Соседка купила соли сто килограмм, пойду и я куплю". Это означает, что период крайнего индивидуализма и взаимного недоверия заканчивается. Масса вновь обретает способность к коллективным действиям, пусть пока и виртуальным.

Итак, формула: недоверие к власти+доверие друг к другу+запрет на рациональный политический протест дает результат = систематические массовые истерики.

Общество перестает быть атомарным. Уровень доверия граждан к друг другу растет. Одновременно падает уровень их доверия к "начальникам". Последние уже воспринимаются как мировое зло. В скандале вокруг "розовой кофточки" Филипп Киркоров был низведен до уровня "начальника" (упырь со свекольной рожей, надсадно вопящий на девочку-секретаршу). Аналогично и Иванов в скандале вокруг Сычева превращен в салтыков-щедринского градоначальника. Образ бессмысленного начальственного существа, покалечившего солдата, а значит, и "народ" — чудовищный раздражитель. Получается картинка с выставки — сомкнутая каста начальников ("власть") против остального общества. Такие картинки, извините, складываются перед революциями.

Постоянные истерики и массовые психозы создают важный общественный фон. Фон нетерпимости бытия. Как людей убедили в том, что СССР нужно любой ценой уничтожить? Сначала пропаганда — "от нас скрывали правду" (а правда такая: Сталин — упырь, Троцкий — добрый и хороший человек). Затем почему-то Кашпировский. Затем массовые слухи — "на Москву идут танки", "от Москвы идут танки". Одновременно со слухами — кризисы вроде табачного, когда люди штурмом брали ларьки. В итоге жить в СССР стало непереносимо. Евреи поминутно ждали погрома. Панические слухи о вселенском еврейском погроме на 1000-летие Крещения Руси (Господи! Почему именно на 1000-летие?) дошли даже до нашей скромной, а главное, русской семьи.

К глубочайшему сожалению, морально-эмоциональный фон истеризации электората в путинской России стремительно повышается. Этому способствует государственная пропаганда.

По улицам бродят ужасные скинхеды, рвут на кусочки евреев, негров, кавказцев и едят. Следом за ними по улицам бегают антифашисты — избивают возможных погромщиков. Оранжевые грозят революцией. Украинцы крадут наш газ. Пропала соль. Мусульмане обиделись на всех. Путин лично застрелил из огнемета бесланских детей. От Кремля до Смоленска слышен страшный звук (самолет пролетел или пришельцы пошутили).

Русь-тройка, куда несешься ты? В Кащенко, отвечает.

Люди согласны терпеть войну, Беслан, самые тяжелые рациональные бедствия. Но вот психологический террор — увы. Тут "крышу сносит" у самых стойких. А теперь внимание, вопрос. Как долго общество должно пребывать в состоянии инспирированного психоза, чтобы люди сказали: "Хватит! Только не это!". Для того чтобы фобии вышли в сферу рационального и выдали требование "Вали Рашку-промакашку, хуже уже не будет?".

Боюсь, что если процесс истеризации широких масс пойдет такими темпами, то, как писала Елена Рерих по совершенно другому поводу, "скоро, скоро, скоро".

 

АПН

21.02.06