Журнал «Золотой Лев» № 77-78 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

Телевидение как последнее прибежище негодяев

(выпуск 10)

 

Как важно быть Эрнстом

Судьба креативного менеджера в России

 

Прежде, чем стать счастливым, Эрнсту понадобилось стать генеральным директором ОРТ.

Он им не родился. Он на это не учился – у него диплом биолога. Тема его диссертации - «Динамика созревания мессенджер-РНК при созревании ооцитов млекопитающих in vitro».

«In vitro» - значит «в пробирке».

Считая себя Фаустом, а не каким-нибудь «ооцитом млекопитающего», молодой ученый-биолог Константин Эрнст рискнул переменить профиль своей профессиональной деятельности. Более перспективной «пробиркой» ему показалось ТВ. Поработав некоторое время на ТПО «Видеофильм» и приобретя там навыки обращения с «картинкой», не «вьюноша», а муж 27 лет отроду устроился в молодежную редакцию ЦТ Гостелерадио СССР.

Ему повезло в том смысле, что пришел на работу ТВ в пору, когда одна эпоха кончалась, а другая только брезжила.

Кончалась советская власть, и колебался один из ее краеугольных камней – Центральное Телевидение (ЦТ); начиналось нечто неизвестное и непредсказуемое.

Предбанником этого «нечто», как сегодня стало очевидно, явилась программа «Взгляд», рядовым сотрудником которой и начинал свою трудовую деятельность на телевидении Константин Эрнст.

Его первая «жизнь»: работа в качестве интервьюера. Вторая – ведущий авторской программы «Матадор».

То была программа о дерзновенных людях и дерзких противостояниях. Например, о корриде в испанском городе Памплона. Зритель, тогда не избалованный яркими визуальными впечатлениями, разумеется, не мог не остановить своего внимания на звонкой чеканке выразительных планов с ослепленными яростью быками, с победительно элегантным матадором в центре арены и с вошедшим в кадр автором – серьезным молодым человеком, ни на что, кажется, не претендующим, кроме как на то, чтобы отщипнуть толику славы и восхищения, коими зрители одаривали самого матадора.

Задним числом надо отдать должное тогдашнему эстетическому новаторству Константина Эрнста. Он, во-первых, сделал «телекартинку» картинной, почти самодостаточной, что в те поры действительно было на советском ТВ в новинку. Во-вторых, он сделал автора-ведущего телепрограммы существенной стилистической подробностью изображения. В том же направлении чуть позже будет работать и Леонид Парфенов.

Оба они не просто войдут в кадр как авторы, но и придумают себе по образу. У Парфенова – это холодно-ироничный хроникер как дальних, так и ближних исторических событий, обстоятельств и подробностей. Его дело – делиться плодами «ума холодных наблюдений», оставляя при себе горестные заметы сердца.

Эрнст играет нечто другое. Он – романтик, но сумеречный, несколько демонический. Он – тот, кто над схваткой и над страстями, будь они высокими или низкими. Запомнился выпуск «Матадора», посвященный Каннскому фестивалю - лестница, устланная красной дорожкой, по которой важно течет толпа мегазвезд… Это лестница тщеславия, в центре которой, бог ведает каким образом, очутился и он – Костя Эрнст. Вот он, было, потерялся в толпе, слышен только его закадровый голос, но в какой-то момент камера его находит, трансфакатор его приближает, и теперь все сливки мирового киносообщества, размазанные по экрану –  лишь фон для длинноволосого строгого юноши в черном одеянии.

Комплекс более или менее очевиден. Он не только в непомерном личном тщеславии молодого телеведущего. Уже тогда живо ощущалось, что в нем бьется неутоленная страсть к кинематографу. Это было видно по тому, как часто его «матадорами» становились значительные режиссеры – такие как Френсис Коппола, Вим Вендерс… Между прочим, все режиссеры со своими отдельными художественными мирами, в которых они были абсолютными и непререкаемыми властителями. Они были всесильными демиургами.

Вообще, надо заметить, что кино посвящают себя честолюбивые, амбициозные люди не всегда ради славы, публичного признания, ореола известности и т.д. Есть еще в нем и кайф обладания миром в обертке мифа, управления и манипулирования им. Тут мало быть актером, даже самым звездным. Тут надобно стать режиссером, хотя бы и небольшим.

В скобках спросим: отчего отец народов так обожал кино, почему он им так много занимался? От того, вероятно, что оно для него было наглядной метафорой работы над подконтрольной ему действительностью. За своим письменным столом он мог монтировать и перемонтировать ее, делая срезки с человеческих судеб и отправляя их в корзину, точно так же, как это делал режиссер за своим монтажным столом, гоняя на мовиоле пленку взад, вперед и орудуя ножницами с клеем.

Подозреваю, что душу господина Эрнста точила и точит та же амбиция: комплекс демиурга. Судя по его высказываниям, на начальном этапе своей карьеры телевидению он отводил роль первой ступеньки к славе большого кинематографиста. Тогда же он говорил, что при первой возможности снимет фильм. Да и недавно подтвердил былые пристрастия: «Мы с Максимовым теленачальники, которые страшно любят кино, всегда хотели им заниматься, а на телевидение попали в общем-то случайно».

Насчет «случайности» попадания на ТВ – вряд ли. А уж тем более не случайно, что он там остался.

В начале 90-х Эрнст себя пробует на поприще креативного менеджерства. Однако созданная им совместно с Леонидом Парфеновым и Игорем Угольниковым продюссерская фирма "Мастер ТВ" оказалась не слишком жизнеспособной. Я не стану задерживать внимание читателя на перечне более и менее удачливых его бизнес-проектов. Я сразу перейду к судьбоносному повороту в его биографии. Он совпал с судьбоносным  поворотом всего отечественного ТВ.

Осенью 94-го Борисом Ельцином был подписан Указ о создании акционерной телекомпании ОРТ, а с 1-го марта 95 она начала функционировать. До сих пор памятны трагические обстоятельства, связанные с ее рождением – убийство ее первого генерального директора Владислава Листьева. Затем сложные маневры основного акционера компании Бориса Березовского, вследствие которых Константин Эрнст стал ее генеральным продюсером, отвечающим за художественное вещание.

По некоторым сведениям уже тогда Мефистофель предложил Фаусту возглавить всю компанию, но он отказался, поскольку еще не оставил надежды стать кинорежиссером.

В ту пору автору этих строк удалось взять у молодого телефункционера интервью. Это сейчас в коридорах Останкино рассказывают анекдоты о его труднодоступности для журналистов (за исключением тех случаев, когда сами журналисты ему нужны). А тогда он легко пошел на контакт и был достаточно откровенен и, я думаю, искренен. Тогда он заверял, что занимается каналом из чувства долга перед погибшим товарищем – Владом. Что свою миссию он видит в том, чтобы вывести канал из штопора. Что миссию ОРТ он видит в том, чтобы внести в разворошенный муравейник, коим тогда представлялась Россия, успокоение, стабильность. Чтобы, наконец, предложить заново формирующемуся обществу «интегральные ценности». И т.д. Ну, а как только все эти миссии будут исполнены, он, Константин Эрнст, займется реализацией своих собственных творческих планов.

Поскольку тогда же ходили слухи о возможном его назначении на должность генерального директора ОРТ, я его спросил и об этом. Он отшутился не без кокетливости: у него для этой должности слишком длинные волосы, и вообще он не любитель обивать пороги кремлевских кабинетов.

Тем не менее, в 99-м уже в новой политической ситуации и опять же с подачи Мефистофеля-Березовского состоялось как в переносном, так и в прямом смысле «пострижение в гендиректоры» Фауста-Эрнста.

Тут-то он и воскликнул: «Остановись мгновение – ты прекрасно».

Оно остановилось. «In vitro» (в пробирке, если, кто забыл) «Первого канала» роились ооциты «от четырех до ста лет» - таков возрастной объем подведомственной ему публики. С этого момента его творческий постулат: «Нам интересны эксперименты, которые считывают большие аудитории».

Эти «эксперименты» хорошо известны. Сначала «Русский проект» в межпрограммном пространстве. Затем «Старые песни о главном» - раз, два, три, четыре, пять, шесть… Еще «Последний герой», «Фабрика звезд», «Кривое зеркало»…

Работая с подсознанием их аудиторий, зорко отслеживая «динамику созревания» их сознания, Константин Эрнст, вероятно, чувствует себя режиссером и демиургом в более широком смысле, нежели его крестный отец (в фигуральном смысле) – Френсис Коппола.

Дон Хосе Эрнст, дирижируя эмоциями миллионов телезрителей, ловит кайф, который и не снился самым великим матадорам.

Его иногда спрашивают: удовлетворяет ли его собственные эстетические запросы продукция «Первого канала». На это он отвечает в том духе, что удовлетворять их предпочитает не у экрана телевизора, намекая тем самым на свой богатый внутренний мир и на интерес к арт-хаусному творчеству.

 

Юрий Богомолов

Глобалрус

13.02.2006

 

В Киеве прошел пикет «Катю Пушкареву – в Бобруйск!»

 

Киев, Февраль 15 (Новый Регион – Киев, Светлана Енаки) – Сегодня в Киеве 15 человек пикетировали здание Нацсовета с требованием убрать «российскую похабщину» с украинских телеэкранов.

Собравшиеся держали плакаты с лозунгами «Не хочу няню, хочу Роксолану!» «Прочь, российская похабщина!», «Осторожно Задов!» и «Пушкареву в Бобруйск!»

По словам организаторов акции, российские телепередачи и сериалы препятствуют развитию украинского медиа-пространства:

«Дешевая похабщина валит из России, поэтому мы не можем смотреть качественное украинское кино», – заявляют пикетчики.

Свое особое отношение к сериалу «Не родись красивой» участники акции пояснили следующим образом:

«Это такой яркий представитель российского кинематографа, что от него просто нет спасения», – утверждают пикетчики.

«Мы знаем, что Бобруйск – белорусский город, но пусть Пушкарева убирается все равно куда, лишь бы подальше, в Россию», – заключили организаторы акции.

Сегодня в Киеве 15 человек пикетировали здание Нацсовета с требованием убрать 'российскую похабщину' с украинских телеэкранов

Собравшиеся держали плакаты с лозунгами 'Не хочу няню, хочу Роксолану!' 'Прочь, российская похабщина!', 'Осторожно Задов!' и 'Пушкареву в Бобруйск!'

По словам организаторов акции, российские телепередачи и сериалы препятствуют развитию украинского медиа-пространства

'Это такой яркий представитель российского кинематографа, что от него просто нет спасения', – утверждают пикетчики

 

«Новый Регион – Киев»

 

 

Солдатские сказки

 

Ситуация, возникающая всякий раз, когда на неделе выпадает больше двух выходных дней и при этом один из них, как правило, праздничный, порождают у наших телевизионщиков путаницу в головах и смятение чувств. Какие программы поставить в эфир, чтобы в этот день непременно соответствовать моменту, связанному с государственным праздником, и одновременно чтобы зритель не заскучал у телевизора, – этот стратегический вопрос вызывает у них сильное затруднение, справиться с которым телеканалам обыкновенно не удаётся. Как тут не вспомнить старые добрые времена, когда всё было ясно, понятно и просто. Двадцать третьего февраля телевидение бодро рапортовало об успехах Советской армии, которой принято было гордиться, а вопрос о том, от кого нужно защищать Родину, не стоял вовсе: коварных империалистических врагов знал каждый, испытывая к ним привитое с детства отношение как к своим противникам. (Кстати сказать, прежнее название праздника крепко держится в памяти наших граждан: зрительница, дозвонившаяся на ТВЦ в программу «Времечко», поздравила своих пятерых сыновей именно так – с Днём Советской армии.) Сегодня всё изменилось: с бывшими врагами мы вроде бы дружим, а нынешняя Российская армия, о реформировании которой говорят уже столько лет, может вызвать какие угодно чувства, но отнюдь не гордость. Особенно в контексте последней армейской драмы, в очередной раз пролившей свет на истинное положение вещей, существующее в военной среде.

Отмечать День защитника Отечества на телевидении начали с восходом солнца, руководствуясь, по-видимому, какой-то собственной логикой. На Первом канале в 7.30 вышла программа «Служу Отчизне!», безусловно отвечающая теме. Однако представить себе зрителей, усевшихся у телевизоров в столь ранний час, было решительно невозможно. Равно как и поклонников глуповатой современной комедии «История весеннего призыва», показанной вслед за «Отчизной». Дальше всё выглядело более или менее осмысленно, но по-прежнему дежурно. Наверняка картину Владимира Хотиненко «72 метра» многие не пропустили и на этот раз, но, судя по тому, что её обязательно ставят в эфир «во дни торжеств», хотя лента далеко не победная, она рискует превратиться в непременный атрибут какой бы то ни было пафосно-патриотической даты. Вечером эфир завершился вполне ожидаемым праздничным концертом, впрочем, довольно приличным. И надо заметить, что на Первом канале всё же хватило ума пощадить зрителей, в течение всего дня не выпустив в эфир компанию юмористов, без которых не обходится ни один выходной.

Зато за своего конкурента наверстал канал «Россия», где умудрились показать даже два юмористических концерта с несметным количеством кривляющихся персонажей, изо всех сил пытающихся рассмешить публику. Один так и назывался – «Очень смешной концерт», посвящённый юбилею Лиона Измайлова, в заслугах которого теперь уж точно никто не усомнится. Вообще на «России» целый день беспрестанно веселились, дружно пели и плясали, даром что День защитника Отечества вряд ли у кого-то ассоциируется с безудержным весельем. На этом беспечном фоне серьёзно выглядела разве что «Военная программа» Александра Сладкова, попавшая в эфир будто случайно и рассказавшая о том, как Владимир Путин нанёс визит на самый секретный российский атомоход «Гепард», где успешно прошёл ритуал посвящения в подводники, выпив восемьсот граммов забортной воды и поцеловав кувалду, с одной стороны намазанную солидолом. Верховному главнокомандующему надо было так изловчиться, чтобы коснуться только её чистой стороны. У президента это получилось. В другом сюжете показали состоявшиеся в Баварии совместные учения России и США, на которых «техника и оружие были американские, а исполнение – российское». Вероятно, у тех, кто смотрел этот выпуск «Военной программы», показанные сюжеты оставили сильное впечатление и запомнились надолго – как прошлогодний полёт президента на истребителе. Хотя эпизод с истребителем всё же покруче будет.
Нельзя сказать, что НТВ и ТВЦ принципиально отличались от Первого канала и «России». Ни на одном из них не было представлено ни одного нового проекта, в котором телевидение попыталось бы осмыслить проблемы современной Российской армии. Разумеется, речь не идёт о бодрых рапортах, но рассказ о том, что там происходит, как живут нынешние защитники Родины, всем пошёл бы на пользу. Ну а за неимением таких программ зрителям предложили внушительный список старых военных фильмов, которые ещё надолго останутся востребованными и на 23 февраля, и на 9 Мая. Игровые картины о Российской армии современные режиссёры снимают редко, а те, что готовились к 60-летию Победы, тогда же и вышли на телевидении. В мае наверняка появятся в эфире снова. Шедевра правда, никто не создал, но ведь и настоящих мастеров кинематографа сегодня днём с огнём не сыщешь. Вот и приходится до одури смотреть сериал «Солдаты», который, чтобы заполнить эфир и хоть как-то заявить о своём участии в общенациональном празднике, по восемь серий в режиме non-stop два дня подряд крутили на REN TV. Нелепая, неумело придуманная армейская комедия с неловкими шутками и несимпатичными героями – только-то и всего. Но других «Солдат» у нас нет.

 

Антонина КРЮКОВА

 

Лг 1.03.06

 

Анна Герман: фальшивая и настоящая

 

Звуки её дивного голоса никого не оставляют равнодушным. Даже вечно небритого Артёма Троицкого, который любит представляться «музыкальным критиком»: он признался с телеэкрана, что недавно открыл для себя эту диву и был «приятно удивлён». Благо, что к моменту расцвета карьеры певицы звукозаписывающие технологии усовершенствовались настолько, что запечатлели её голос практически во всех нюансах.

Сегодня ей было бы уже семьдесят... И уже более двадцати лет её нет с нами. Но певицу помнят и любят миллионы. Об этом говорит хотя бы тот факт, что сразу по двум ведущим телеканалам России в канун юбилея Анны Герман прошли посвящённые ей фильмы, снятые специально по случаю этого события. Судьбы этой замечательной женщины и её не менее замечательной матери – 97-летней Ирмы Мартынс тесно связаны с судьбами двух соседних стран – России и Польши. (Не только двух, поскольку родилась Аня в Узбекской ССР, а знают и любят Анну Герман во всём бывшем Советском Союзе). Пережить вновь все перипетии этих полных драматизма биографий – вот что ожидали от телевизионных фильмов поклонники таланта и друзья семьи Анны Герман.

К сожалению, фильм, показанный

13 февраля по Первому каналу, не только разочаровал, но и попросту возмутил. Создалось впечатление, что авторы картины задались целью исказить факты и запутать даже очевидные вещи.

Вот, скажем, простейший вопрос: как мать с дочерью оказались в Польше? Авторы фильма зачем-то выдумывают, будто бы Ирма Мартынс специально завербовалась в агенты НКВД, чтобы поселиться во Вроцлаве. Для убедительности актёр в красноармейской форме заставляет молодую женщину давать некую расписку. На деле было типично для того времени: Ирма договорилась со своим вторым мужем – офицером квартировавшей в Средней Азии польской армии «в шесть часов вечера после войны» встретиться у него на родине, в Польше. А на фронтовых дорогах он пропал без вести. Западные же земли послевоенной Польши активно заселялись беженцами с Востока. Вот и всё!

Относительно творческой биографии Анны Герман, на счастье, сохранились её собственные мемуары «Вернись в Сорренто!», написанные певицей во время вынужденного простоя после страшной автокатастрофы. Достаточно было заглянуть в них, чтобы развеять творимые авторами фильма мифы о внешности певицы и испытываемых ею в связи с этим комплексами. Как у всякого нормального человека, комплексы, естественно, были. Но следовало бы сделать уточнение, говоря о её «баскетбольном росте под два метра» и «немыслимых размерах» обуви. На самом деле рост певицы достигал 1 метра 85 сантиметров, а размер обуви был не 43, как утверждается в фильме, а 39. По нынешним стандартам – просто фотомодель!

В своей книге Анна Герман очень подробно говорит о причинах, по которым она согласилась поехать записываться в Милан: «Я всегда питала слабость к итальянским песням: у них красивые мелодии и их легко петь на итальянском». Для польских певцов и тогда не было проблем «записаться на Западе», на что, как на несбыточную мечту, напирают авторы фильма Первого канала – до Западного Берлина от Вроцлава было рукой подать.

Но больше всего она любила петь в Советском Союзе. И не потому вовсе, что «ей благоволила Екатерина Фурцева, тогдашний советский министр культуры», как утверждается в фильме. Возвращаясь в Варшаву, она говорила матери: «Как меня там принимали! А уж наговорилась по-русски – вволю!»

Глупо выглядели в фильме попытки противопоставить приём советской публики и польской: мол, у себя на родине Анну Герман недолюбливали, называли «русским соловьём». Но Анну Герман ценили и считали своей одинаково как советские, так и польские любители эстрады.

И совсем обидными для памяти выдающейся певицы кажутся неведомо откуда взявшиеся бытовые детали. В фильме утверждается, что Анна Герман «любила бродить по московским антикварным магазинам, скупая произведения искусства». Это о ком-то другом, но не об Анне. После неё остались скромная квартирка в многоэтажке на окраине Варшавы и домик в центре, где Збигнев, её муж, успел отделать только ванну... Никаких следов «московского антиквариата», как и вообще предметов роскоши, ни там ни там обнаружить не удалось.

А в заключение о фрагменте фильма, вообще непристойном. Авторы дают слово некоему лицу, который намекает о романе, якобы закрутившемся между Анной Герман и её поклонником – «эстонским журналистом». И это в период, когда бедная женщина еле дышала от болей, связанных со смертельной болезнью! Не говоря уж о растущем сыне от горячо любимого мужа...

Досадуя, сколь неуклюжей и даже оскорбительной вышла попытка отметить юбилей Анны Герман на Первом канале, мы дождались выхода 16 февраля фильма «Неспетая песня Анны Герман» по каналу «Россия». Анонс передачи, правда, по Интернету, насторожил. «Герман – немка, родившаяся в Советском Союзе и вывезенная матерью в Польшу, была самой любимой и самой родной изо всех иностранных певцов», – говорилось в нём. Опять неточности! Анну Герман действительно нельзя назвать полькой, но почему она немка? По линии матери – скорее голландка, поскольку далёкие предки приехали в Россию из Голландии, спасаясь под крылышком Екатерины Великой от преследований по религиозным мотивам. Жили поначалу на Кубани, под Армавиром, потом переехали в Ургенч... Впрочем, имеют ли смысл попытки разбираться в национальностях семьи, пережившей в нескольких поколениях все европейские катаклизмы последних веков!

Только позавидовать можно Польше, что приютила такой бесценный самородок! Автор сценария фильма «Неспетая песня Анны Герман» Ирина Митюшина сумела передать восхищение неповторимым искусством певицы и нестерпимую боль от её утраты. Несомненной удачей картины стал образ Збигнева Тухольского, верного рыцаря Анны Герман и хранителя её памяти.

Канал «Россия», можно сказать, спас репутацию нашего телевидения, противопоставив развесистой клюкве Первого канала достойный и проникновенный фильм о замечательной певице, творчество которой навеки стало мостиком, соединяющим два соседних народа. Надо ли говорить, сколь нужны России и Польше такие мосты!

 

Юрий ВАСИЛЬКОВ

 

Кто взорвал Останкинскую башню?

Ещё раз о «Дозорах». И не только о них

 

Наблюдения последнего времени: Первому каналу стало мало своего собственного телевизионного эфира, охватывающего население практически всей страны. Мало безумных рейтингов, которые ежевечерне собирают низкопробные юмористические программы, бессмысленные ток-шоу, убогие телесериалы, бесконечные концерты с участием попсы, – главный канал страны усиленно захватывает и не принадлежащее ему ранее кинематографическое пространство.

Весь конец прошлого года и начало года нынешнего прошли под немолчный барабанный бой рекламы, завлекающей, зазывающей, приказывающей идти в кино. Конкретно – на фильм «Дневной дозор», который является продолжением «Ночного дозора». Оба фильма, кто не знает или подзабыл это немаловажное обстоятельство, продюсировали руководители всё того же Первого канала. Очень удобно: сами фильм производят, сами на всю катушку его денно и нощно рекламируют, сами через программу «Время» рапортуют ошалевшему народу о новых кассовых успехах своего экранного детища: «Дозор» шагает по стране, «Дозор» обогнал

«9 роту», «Дозор» вот-вот соберёт в прокате 30 миллионов долларов...

Добро бы пиарщики с Первого канала впаривали свой продукт под сколько-нибудь реалистическими слоганами, что, дескать, первый в нашем кино вампирский боевик, – это, может, и не очень высокое искусство, но зато на нём можно славно «оттянуться», отдохнуть мозгами, впрыснуть порцию адреналина в изрядно разжиженную новогодними застольями кровь, переждать в тёплом кинотеатре лютые крещенские морозы. Нет же, рекламная кампания «Ночного дозора» шла под псевдопатриотическую риторику, что с помощью этого пионерского фильма «догоним и перегоним Америку», «побьём Голливуд на его собственном поле». Правда, выяснилось, что в Голливуде купленный «Ночной дозор» основательно переделали, перемонтировали, использовав экранное детище Первого канала как исходное сырьё – под стать сырой нефти и древесине. Но это детали, о которых мало кто знает.

Обжёгшись на сравнениях с Голливудом, идеологи Первого канала нынче усиленно напирают на небывалую философскую глубину «Дневного дозора». Это фильм не про вампиров, тонко интонирует продюсер «Дозоров» и по совместительству руководитель Первого канала Константин Эрнст, а про одиночество человека в большом городе, про некоммуникабельность и прочие серьёзные вещи. А кто из журналистов, посмевших критиковать фильм, этого не понимает, тот дурак. Вот так вот. Ни дать ни взять с появлением Тимура Бекмамбетова в мировом кино новый Антониони явился.

Поскольку из сумбурного, мутного сюжета «Дневного дозора» ничего толком понять невозможно, притихший народ озадаченно думает, что в фильме и впрямь скрываются некие доселе непознаваемые экзистенциальные глубины. Одна зрительница потрясённо поведала программе «Время», что пойдёт на «Дневной дозор» и во второй, и в третий, и в четвёртый раз, чтобы докопаться до самых сокровенных глубин фильма. С первого раза, мол, всего не постичь. А там и постигать нечего, вот ведь в чём фокус. Режиссёр и сценарист демонстрируют, простите, элементарное неумение выстроить сюжет, внятно рассказать историю, вылепить характеры, внятно обозначить категории добра и зла, столкнуть их в остром противоборстве, сформулировать некую «сверхзадачу» фильма. Словом, создать настоящее произведение искусства, а не предъявить зомбированному рекламой зрителю мешанину из более или менее эффектно снятых клипов, окутанных туманом невнятицы и плохо переваренной мистики.

Каждые пять–десять минут режиссёр Тимур Бекмамбетов, ставший известным благодаря рекламе банка «Империал», почившего нынче в бозе, с помощью лихой компьютерной графики устраивает на экране некий зрелищный аттракцион. То со средневековым воином на лошади, пробивающим крепостную стену. То с суперсовременным автомобилем, мчащимся по вогнутому фасаду гостиницы «Космос». То с колесом обозрения, которое сорвалось со своей оси в парке ВДНХ и катится по московским улицам, подминая бегущих в ужасе людей. То, наконец, с Останкинской башней, разлетающейся в пыль и прах на глазах потрясённых кинозрителей...

Что касается последнего из описанных мною кадров, то, если кто не понял, это со стороны Первого канала такая тонкая шутка, «изящная» самоирония. Мол, если мы и накликаем этими сценами на Москву некие апокалиптические пророчества, сеем среди населения зряшный ужас, то и себя, любимых, дескать, тоже не щадим. Между тем в каждой шутке есть, как известно, доля шутки. Когда несколько лет назад Останкинская башня действительно загорелась и страна на несколько дней погрузилась в телевизионную немоту – тогда, помнится, ненадолго в отношениях общества и телевидения наступил некий момент истины. Тогда отчётливо стало ясно, как нам всем без телевидения неуютно и даже страшно жить. Выяснилось, что телеприёмники в каждом доме сродни кровеносной системе, омывающей огромное – то густо-, то пустозаселённое – тело страны.

Но столь же пронзительно стало тогда ясно и другое – как нам, оказывается, без телевидения жить хорошо: можно душевно поговорить с друзьями, почитать в семейном кругу газету или книгу, с удовольствием сходить в парк, музей, театр или, на худой конец, в кино, которое тогда ещё не было в такой тотальной зависимости от Первого канала. В наступившей тишине были, помнится, внятно сформулированы наши общие претензии к ТВ, которое должно кардинальным образом измениться: перестать лгать по поводу и без повода, оболванивать народ, сеять панику и смуту. Многие тогда призывали телевизионных начальников вспомнить не только о развлекательной, но и о просветительской функции ТВ, почти напрочь забытой всеми телеканалами, кроме, пожалуй, во многих смыслах достойного канала «Культура».

Хорошо помню: когда возобновилось телевещание, многим ненадолго показалось, что возникло пусть хрупкое, но всё же вполне осязаемое взаимопонимание между обществом и телевидением. Уменьшилось количество пошловатых «смехачей» на экране, резко поубавилось количество «злачных» эротических программ, улучшилось качество кинопоказа на главных телеканалах. Всерьёз заговорили о нуждах детской, подростковой аудитории. Пришедшие на телевидение кинематографисты стали «варить» не только привычное телевизионное «мыло», но и обратились к отечественной классике. Невиданное дело: телефильм «Идиот» по Достоевскому задвинул на обочину телеафиш «Бандитский Петербург». Словом, наметились некие вполне позитивные тенденции во взаимоотношениях зрителей и ТВ.

Но очень скоро этот консенсус в одностороннем порядке был грубо нарушен. Голубой экран снова резво рванул в безумную гонку за рейтингами, на телевидение опять хлынула безудержная попса, снова расцвели пышным цветом Е. Петросян и А. Малахов, прайм-тайм оккупировали наспех скроенные сериалы про ментов и ментовские войны. Теперь вот пошло массированное наступление всей этой телевизионной этики и эстетики (вернее, антиэтики и антиэстетики) на большой экран. Грустно. И очень тревожно.

 

Леонид ПАВЛЮЧИК

Лг 15.02.06

 

 

Спасибо Александру Исаевичу

 

Наша телевизионная кремлениада выглядит как нескончаемая мыльная опера, где смешались «Дети Арбата», «Московская сага», передачи Николая Сванидзе, Леонида Млечина, Алексея Пиманова, «Мастер и Маргарита» и новый «Золотой телёнок». Последнее – без какого бы то ни было намёка на сатиру. А вспомним, как мы хохотали, читая «Мастера» и следя за махинациями Бендера – Миронова, Гомиашвили, и особенно Юрского. Теперь к ним прибавился фильм «В круге первом». Одни и те же актёры главных ролей кочуют из сериала в сериал, усиливая впечатление одного и того же произведения. Всё это напоминает анекдот про огромную выставку разных художников социалистического реализма, поразившую посетителей: потрясающе! всё это написал один человек!

Ещё. Может быть, самое главное. Модная тенденция: в большевистское время жизнь страны при царском режиме (включая самих царей) власти побуждали искусства мазать чёрной краской. Сегодня жизнь страны при большевиках (включая вождей) искусства – кто заставляет? – мажут такой же чёрной краской. Большевизм наоборот. Это называется – вульгарная социология. За нею мало правды жизни. И никакой ответственности перед растущими поколениями, которые хотят знать разноцветную жизнь отцов и дедов.

Помню ошеломляющее впечатление от книги «В круге первом». Не по тому, ЧТО сообщала книга (мы уже многое знали, в каждой семье, в том числе и моей, были свои вернувшиеся арестованные и сосланные), а по тому, КАК мощно автор об этом говорил. Фильм «В круге первом» лишь изредка, отчасти возвращает то незабываемое впечатление, за что спасибо, видимо, Александру Исаевичу, а не режиссёру.

 

Лариса ВАСИЛЬЕВА

 

Сверкание очей и злобные тирады

 

Первое впечатление от сериала двойственное. С одной стороны – историческая неправда и смещение моральных ценностей. С другой – прекрасные актёры, актёрская работа, «воздух времени».

Итак, декабрь 1949 года. Что было тогда в реальной, а не в вымышленной истории? В августе СССР провёл первое испытание своей атомной бомбы, что, как ни странно, сделало мир более безопасным: планируемый США с 1948 года ядерный удар по СССР в итоге не состоялся. Поэтому главный сюжетный посыл сериала – телефонный звонок советского дипломата в американское посольство – воспринимается как предательский шаг.

Это было бы полбеды, но фальшивая нота в дальнейшем продолжает звучать, заполняя значительное пространство. Зрителю предлагают в качестве основной проблемы времени нравственный выбор между тиранией и сопротивлением, что само по себе не должно казаться неверным или абстрактным. Однако вскоре начинаешь ощущать, что с избранной авторами фильма точки охватывается очень узкий сектор обзора. Сочувствуя обитателям марфинской шарашки, я пытаюсь определить их генеалогию и прихожу к мысли, что они – дети тех, кто совершил Февральскую революцию, в результате которой Россия развалилась. Более того, российские либералы (например, конституционные демократы, что прекрасно описано в мемуарах Ариадны Тырковой-Вильямс) в предреволюционный период исповедовали практику, выраженную строками одного римского поэта: «Если боги не прислушаются к нам, мы обратимся к реке Ада». Приведя эти строчки, Тыркова-Вильямс объясняет, что под «рекой Ада» имелись в виду радикальные революционеры, то есть террористы, и т.п.

В 1949 году уже вряд ли можно было нормальному советскому дипломату обращаться к новой «реке Ада». Можно было в шарашке желать смерти тирану, но содействовать атомной бомбардировке Москвы – вряд ли.

Режиссёр Панфилов – опытный профессионал. Думаю, он понимал историческую и драматургическую несбалансированность сериала, но оказался под прессом авторитета Солженицына. В противном случае он бы сделал всё, чтобы снять карикатурность образа Сталина. То, как подан Сталин актёром Игорем Квашой, считаю провалом. У Кваши нет роли, кроме сверкания очей и злобных тирад. Для серьёзной драмы этого очень мало.

В 1949 году страна не только ненавидела своих вождей, но восстанавливалась, защищалась и растила детей. Было много и трагического, и героического. Ответственного изучения этого опыта, которое выходило бы за рамки обличений «врагов демократии», в сериале я почти не увидел.

 

Святослав РЫБАС

 

Актёров жалко

 

На мой взгляд, это скучно и неталантливо. Причём по всем статьям, начиная с литературной основы. Мне кажется, что это большая стратегическая ошибка – пытаться экранизировать литературные сочинения, которые в принципе никаким трансформациям не подлежат. Тем более в той манере, которая сейчас вошла в моду. То есть детальное, дословное воспроизведение текста кинематографическими средствами.

А актёров просто жалко: играть им там нечего. Потому что драматическое искусство – это прежде всего характер, ситуация, движение. А проза довольно статична – это мысль, задрапированная разными художественными средствами. И отсюда актёры попадают в дурацкое положение. В фильме Панфилова актёрам, повторю, играть просто нечего, в «Золотом телёнке» несчастный Меньшиков не играет, а ленится.

 

Вячеслав ПЬЕЦУХ

Лг 15.02.06

 

 

Дайте марафонцу достичь финиша

 

Надо ли критику бежать впереди фильма?

Телевидение переживает сериальный бум. Страна дружно подсела на эту иглу. По вечерам безнадёжно пустеют улицы, рестораны, станции метро: все бегут смотреть очередную серию очередного сериала. Благо после выплеснутых на экраны рек телевизионного «мыла» главные наши каналы вспомнили о серьёзных темах, о высокой литературе. На экране стали появляться яркие, во многом дискуссионные телефильмы – «Идиот», «Штрафбат», «Курсанты», «Гибель империи», «Мастер и Маргарита». Теперь вот – «В круге первом» и «Золотой телёнок»…

У газетчиков тем временем свой бум. Задача – успеть первыми откликнуться на сериал, о котором говорит вся страна, о котором пишут конкурирующие издания. Началось это сумасшествие с телефильма «Мастер и Маргарита» Владимира Бортко, которому предшествовала такая мощная рекламная раскрутка, что у экрана в назначенное время не уселись разве только бомжи. После показанных в один вечер первых двух серий рецензенты, наэлектризованные общей атмосферой, бросились писать о своих впечатлениях в ближайшие номера. А кое-кто по первой серии – в номера текущие. Между тем писать, на мой взгляд, было рано. Писать, на мой консервативный вкус, было просто некрасиво. По той простой причине, что никому ведь не придёт в голову публично оценивать роман по начальной главе, спектакль – по первому акту, симфонию – по увертюре. А многосерийный фильм – это ведь тоже своего рода симфония, где заявленные в первых сериях мотивы и темы «рифмуются» по мере движения сюжета, накапливаются, обретают образную мощь. Или, увы, теряют их.

Так, на мой взгляд, произошло с уже упоминавшимся сериалом «Мастер и Маргарита». Начавшись вполне достойно, с некоторым, правда, налётом добросовестной иллюстративности, фильм постепенно растерял изрядную часть заявленного творческого потенциала. Как только Маргарита полетела на своей метле, так из фильма тут же улетучилась творческая энергия. Как ни странно, в фильме по Булгакову не хватило магии. Не суетливой мистики (её-то как раз оказалось навалом), а именно что магии. Магии чисто кинематографических решений и экранных образов. Магии зарождающейся любви во взаимоотношениях Мастера и Маргариты. Магии попадания в нерв и стиль самой загадочной русской книги ХХ века. Словом, Булгакова во многом подменили на телеэкране расхожей булгаковщиной. К финалу это стало ясно, похоже, всем. Но некоторые издания по первым сериям уже успели прокукарекать, что свершилось необыкновенное событие. А исправить оплошность, уточнить оценки и акценты – это ведь не в наших правилах.

Более драматично, на мой взгляд, развивался сюжет с телефильмами «В круге первом» и «Золотой телёнок», поставленными в эфире практически в параллель. Об этом много писали: Первый канал бравурной экранизацией культового романа Ильфа и Петрова попытался подставить подножку своим конкурентам с канала «Россия», дерзнувшим в эпоху всепроникающей, как ржа, попсы (в том числе и попсы киношно-телевизионной) перенести на экран многоплановый, многослойный роман Александра Солженицына, погружающий зрителей в ад сталинской шарашки.

Симпатии телекритиков оказались в этой ситуации, ясное дело, на стороне второго канала. Что сказалось на оценке не только данной конфликтной ситуации, но и, увы, самих телефильмов. «Золотого телёнка» в постановке 26-летней дебютантки Ульяны Шилкиной по первым двум сериям фильма буквально разнесли. Первую в нашем кино экранизацию Солженицына в постановке Глеба Панфилова тут же вознесли. Между тем рахитичный «Золотой телёнок» где-то с третьей серии худо-бедно встал на ноги и вполне бодрыми шажками потрусил к финалу. Да и Олег Меньшиков к середине фильма разыгрался. А телефильм «В круге первом», начавшись мощными сценами в шарашке и в кабинете Сталина, порадовавший незаурядными актёрскими работами Евгения Миронова, Игоря Кваши, Романа Мадянова, Андрея Смирнова, где-то к середине стал вдруг «провисать». Обнаружилась рыхлость драматургии, излишняя традиционность кинематографического письма. Фильм своими неспешными ритмами, камерными мизансценами, пространными диалогами порой напомнил мне хорошо разыгранный телеспектакль, а может быть, и театр у микрофона. И если бы не эмоционально волнующая финальная серия, вытянувшая фильм, можно было бы говорить о творческой неудаче Панфилова.

Словом, телефильм «В круге первом» при внимательном рассмотрении оказался не так уж хорош. А «Золотой телёнок» не столь уж плох. Казалось бы, после окончания демонстрации фильмов пришло время для анализа, для более точных и взвешенных оценок – такой разговор, кстати, состоялся в «Литературной газете». Но в ежедневных изданиях приговор уже свершился заранее. Авторы этих газет бодро отписались по первым сериям и побежали дальше. Почти никто из рецензентов так называемых центральных изданий назад не отыграл, на изменившуюся ситуацию заново не взглянул. Я их понять могу: торопливость оценок признавать не хочется – ни им самим, ни тем более их изданиям. Вот только молодого режиссёра «Золотого телёнка», изруганного с чрезмерной и неоправданной жестокостью, лично мне жалко. Да и с истиной, которая для журналиста должна быть дороже всего, как быть?

Пишу обо всём этом не со злорадством, а с тревогой и болью. Сам ведь я не сторонний наблюдатель этого процесса, а, увы, его участник. И тоже, стало быть, не без греха. Но ситуация в нашем газетном деле нынче такова: все торопятся обскакать конкурентов, первыми прокричать об идущем в эфире популярном телефильме, дать ему оценку, пусть и торопливую. Мне только одно непонятно: так ли уж необходимо смотреть аж целых две серии из десяти для того, чтобы расхвалить или разругать фильм? Неужели недостаточно первых кадров? А то и начальных титров?

Но, впрочем, долой иронию. Может быть, я покажусь кому-то наивным чистоплюем, но, мне кажется, критикам, пишущим о телевизионном кино, всему журналистскому сообществу пришло время принимать некую хартию, которая не позволяла бы публично оценивать многосерийный телефильм до его финальных титров. Не приходит же в голову спортивным журналистам, освещающим нынче Олимпиаду в Турине, передавать рапорты о победе или поражении спортсмена в зависимости от взятого им вялого или бодрого старта. Все ждут финала: только он расставит всё по своим местам. Точно так же и финал фильма (спектакля, концерта, романа) может буквально перевернуть наше представление о произведении. Как в лучшую, так и в худшую сторону, о чём я, впрочем, уже писал выше.

В скором времени на нас обрушатся новые громкие телепремьеры: «Казус Кукоцкого», «Доктор Живаго», «Анна Каренина»… Давайте дадим авторам этих и других телесериалов возможность добежать, дойти, доползти (у кого как получится) до финишной ленточки. А уж потом будем судить их – хоть и по самому гамбургскому счёту. Не знаю, как братья-журналисты, а братья-кинематографисты, уверен, меня поддержат.

 

Леонид ПАВЛЮЧИК,

кино- и телекритик, член Союза кинематографистов РФ

Лг 22.02.05

 

 

Мёртвые сраму не имут

9 февраля исполнился девяносто один год со дня рождения моего отца – народного артиста СССР Бориса АНДРЕЕВА.

 

День памяти был отмечен премьерным показом по каналу «Россия» документального фильма «Безумие Бориса Андреева», который вызвал у меня чувство глубочайшего стыда и обиды.

Стыдно и обидно было потому, что я оказался добровольным соучастником развернувшейся на экране истории, одним своим присутствием подтверждающим тот феерический бред, который нагромоздили вокруг фигуры артиста авторы этого «документального» фильма.

Не скрою – мне очень дорога память о моём отце, биографом и публикатором которого я являюсь уже долгие годы. Потому-то всегда охотно откликаюсь на предложения участвовать в фильмах и передачах о его творчестве. Откликнулся и на этот раз...

На съёмку приехала барышня-режиссёр, с ходу признавшаяся, что по образованию она филолог и это первый её фильм. Увы, такая несоразмерность величин персонажа и автора не сильно меня смутила. И напрасно. С каждой минутой разговора – а материала записано было почти на пять часов(!) экранного времени – становилось ясно, что собственно творчество Бориса Андреева не очень-то интересно режиссёру. Барышню совсем не волновало то, как сложился уникальный феномен выдающегося артиста, прошедшего долгий путь обретения и потерь, работавшего в самом тесном и непрерывном контакте с самыми разными людьми. На первый план выводился один-единственный тематический узел, в общем-то, проходной в биографии артиста, – это несыгранная роль короля Лира. Действительно, когда-то Григорий Рошаль мечтал поставить эту трагедию с Андреевым в главной роли. У них было своё видение образов, было огромное желание соприкоснуться с мировой классикой. Но постановку сделал Козинцев. Важно то, что ни Рошаль, ни Андреев никогда из этого не делали никакой трагедии. Но барышня-режиссёр, похоже, была одержима какой-то шекспироманией. Всё сводилось к одному: был ли актёр одержим этой ролью, зачитывался ли он Шекспиром, а не впал ли он в исступление и в депрессию, узнав, что фильм сделали другие? Нет, нет и нет! И были в жизни артиста другие, реальные, куда более значимые роли.

Школярский драматургический ход – «гениально» свести биографию артиста к примитивной модели шекспировской пьесы – безвозвратно поглотил незадачливую режиссёршу, вознамерившуюся списать биографию актёра с истории короля Лира! Бред, конечно. И беда. Беда, которая случается, когда собственные фантазии и мании начинают переноситься на судьбу другого.

Экран превзошёл все ожидания. Придуманные истории, вывернутые наизнанку факты, традиционная полуправда, а в массе своей – абсолютная ложь: всё было направлено на достижение единственной затеи.

Ложь и подтасовка начинаются с первого кадра. Начинаются цинично, ибо авторы решают поиграть не только с Андреевым – они решают поиграть с трагедией, коснувшейся всего народа. Это сильно, это конъюнктурно, а «пипл всё схавает». Но не было никогда истории с мальчиком – тёзкой артиста, умершим от голода; как не было никогда в жизни «любимого учителя» театрального мастерства с такой литературной (ох уж эта филология!) фамилией Штольц. Его придумали, как и бедного ребёнка, чтобы подарить Андрееву томик Шекспира (вот она – навязчивая идея) и быстренько уморить в застенках НКВД. При этом «для достоверности» нам покажут фотографию подлинного учителя – знаменитого и вполне благополучного артиста Ивана Артемьевича Слонова, чьё имя носит Саратовский театральный техникум. Пусть будет, за Штольца сойдёт.

Вообще с фактами в этом фильме всё в полном порядке. На голубом глазу нам заявят, что Андреев сыграл роль Остапа в спектакле «Тарас Бульба» (это при том, что попытки театральной инсценировки этого произведения осуществлялись в России лишь в конце XIX века!), и для верности покажут фотографию из фильма «Богдан Хмельницкий» с крупным планом Мордвинова и Андреева. Нам лживо заявят, что Андреев вёл дневники. А он никогда в жизни этого не делал. Не важно, главное, что диктор будет зачитывать придуманные больной фантазией гнусности о том, как актёр ненавидит свои роли, как пренебрежительно относится к драматургам. Это при том, что в каждом своём выступлении, в каждом своём интервью – а их сохранилось немало в документальном архиве – Андреев признаётся в своей любви к каждой сыгранной им роли, в искреннем и глубочайшем уважении к своим коллегам, говорит об их реальной роли, которую они сыграли в его судьбе. Путая даты и факты, бессовестным образом передёргивая их, из актёра пытаются сделать неврастеничного, тайно склонного к диссидентству, спившегося изгоя, одержимого манией шекспировского безумия. Никогда Андреев не был таким, как его рисуют малограмотные затейники. Это был целостный, открытый и здоровый человек, который и вошёл-то в историю мирового кино, потому что умел наделять своих героев частицей собственной нравственной силы и чистоты. Такими были и его друзья. И Пётр Алейников, и Марк Бернес, и Николай Крючков...

Чудили? Чудили. И кутили. Порою так, как может делать только русский человек. И выходки чудные порой устраивали, память о которых до сих пор жива, только байки эти бородой обросли, да и наполовину придуманы самими актёрами. Потому, кстати, так спокойно и рассказывают актёры эти байки о самих себе. Только телевизионных Остапов Бендеров понесло без всякого удержу. Враньё и злополучная шекспиромания обрушивается и на Петра Алейникова. Вот и бродят они под ручку с Андреевым, неразлучные и пьяные – ведь близкие-то друзья, – вызывая сомнительные взгляды и раздражение окружающих, одержимые, оказывается, уже общей идеей фикс: один – шут, другой – безумец. Снова бред и беспардонность, доходящие до откровенного цинизма. Авторам плевать на всё. Упиваясь своими фантазиями, они устраивают игрища на человеческой смерти! Сокрушаясь, вещают с экрана, как в 1983 году Андреев сидит у постели тяжелобольной жены. Побойтесь Бога! Борис Фёдорович умер в 1982-м. Хотя бы в этом имейте такт.

Уход Алейникова в 1965 году и хорошо известная история о его похоронах дают повод для очередного омерзительного выверта. Оказывается, Андреев дал клятву никогда больше не сниматься в кино и целых тринадцать лет соблюдал сей обет и появился на экране только в фильме «Сапоги всмятку». Авторам, столь многозначительно напирающим на этот фильм, похоже, невдомёк то, что весёлая экранизация раннего Чехова ни на что большее и не претендовала. И уж, конечно, то, что все эти тринадцать лет Андреев много и плодотворно работал, оставив нам немало замечательных ролей. Назову хотя бы фильмы «Дети Ванюшина», «Остров сокровищ», «Ночной звонок». Могу назвать и ещё...

Нет, не могу. Мёртвые сраму не имут. И Андреев, и Алейников не нуждаются в моей защите от телевизионных мошенников, умудрившихся полить грязью не только их, но и Пырьева, Хейфица, Андриканиса, высказать своё презрение и ко всей стране, да и к каждому из нас. Актёры прожили драматичную и красивую жизнь. С настоящими, а не бредовыми страстями. Живут и сейчас.

Мне же остаётся лишь с болью сожалеть о том, что попался на обман. Увы, не только я. Простите, зрители. Простите, коллеги.

 

Борис АНДРЕЕВ,

доктор философских наук, профессор,

член Союза кинематографистов РФ

Лг 22.03.06

 

Четыре минуты безвкусицы

 

Депутаты Госдумы в очередной раз с пристальным вниманием посмотрели закон «О рекламе», приняв во втором чтении его новую редакцию. Разумеется, внесённые в закон поправки в значительной степени коснулись телевидения, изнуряющего народ рекламой в течение почти двух десятков лет, начиная, если кто помнит, со скромного представления в эфире часов Оlivetti ещё в горбачёвскую эпоху. С тех пор всё и пошло и дошло до того, что потребовалось защитить многострадальных зрителей от её назойливого присутствия в телевизоре, никого не оставляющего в покое ни днём ни ночью.

На этот раз народные избранники основательно занялись количеством рекламного времени, рекламой лекарственных препаратов, табачной и алкогольной продукции. После долгих прений и дискуссий парламентарии отказались от жёсткой регламентации рекламных роликов – в новом законе уже не учитывается, сколько раз их можно запускать по ходу фильма или телепередачи, однако время их показа уменьшится. В законопроекте предусмотрено, что реклама должна занимать не более 20% от эфира в час (при этом не сказано, какое количество сюжетов можно показать за этот отрезок времени) и не более 15% – от объёма вещания в сутки. Это значит, что телеканалы имеют право размещать 12 минут рекламы в час (сегодня – 15 минут), а с 2008 года вступят в силу новые лимиты: 9 минут, что, как считают законодатели, соответствует европейской практике ограничения рекламы. Кроме того, максимальная продолжительность рекламного блока ограничивается 4 минутами (сегодня – 7–8 минут).

Что же касается рекламы лекарственных препаратов как наиболее небезопасного вида продукции, то, во-первых, существенно сужается их перечень, а во-вторых, запрещается их реклама «людьми в белых халатах», что записано в законопроекте отдельной строкой. Полностью запрещена на телевидении реклама алкогольных и табачных изделий, «зонтичных» брендов (когда под видом продуктов рекламируются крепкие алкогольные напитки), ужесточены требования к рекламе пива. Ну и, понятно, введён запрет на рекламу в каких бы то ни было детских передачах.

Всё это, надо надеяться, хоть как-то утешит зрителей. О том, как в России воспринимают рекламу, можно судить по данным, которые в одном из последних выпусков своей программы привёл Владимир Познер, – 75% жителей страны относятся к телевизионной рекламе отрицательно.

А вот как ответили на наш вопрос – «Что вас больше всего не устраивает в рекламе?» – видные российские писатели.

Вопрос не в том, нужна ли реклама, а в том, чтобы она была сделана с умом, вкусом, толково и достойно. Немаловажно и то, когда, в каком контексте и в каких пропорциях она будет выходить в эфир. Ну и, конечно, раз уж реклама существует, то кроме этических, гуманитарных и правовых норм, которые должны соблюдаться, хотелось бы, чтобы реклама была сделана на высоком художественном уровне. Тогда она не будет нас раздражать, не будет угнетать наше сознание и портить вкус.

Понимая неизбежность рекламы, могу сказать, что меня не устраивает не её обилие, а подчас недостаточно высокий уровень и непродуманность размещения рекламных блоков в общем информационном контексте. И я думаю, в вопросе рекламы надо идти не по пути запретов, а по пути её совершенствования.

 

Станислав ЛЕСНЕВСКИЙ

 

Вообще-то говоря, в рекламе меня не устраивает практически всё: невероятное её обилие в эфире, дурной вкус, с которым она зачастую сделана, её агрессивность и так далее. Но, с другой стороны, мне очень жаль, что перестали появляться ролики, рекламирующие пиво «Белый медведь» с очаровательными белыми медведями, – это было сделано с юмором, душевностью и по-русски. Очень милый был ролик с девочкой, рекламирующий сок «Моя семья». Всё остальное меня раздражает. Раздражает ещё способ подачи рекламы, которая внедряется в серьёзные передачи или в фильмы в самые неподходящие моменты – когда на экране происходит что-то трагическое, требующее сосредоточенности и сопереживания. Она приучает нас относиться несерьёзно к серьёзным вещам, к жизненным драмам, к человеческим переживаниям. Она как бы говорит: плюньте! всё это только развлечение! Благодаря рекламе искусство, которое не так часто появляется на ТВ, во многом теряет свою цену, дезавуируется, превращая всё на свете в игру. Не говоря уже о том, что можно не верить тому, что рекламируется по телевизору.

Для меня вот что важно. Я не против рынка, но рынок как идеология мне глубоко отвратителен и враждебен. Реклама как раз и вбивает нам в голову рынок как тотальную идеологию. В результате на экране получается сплошной рыночный тоталитаризм.

 

Валентин НЕПОМНЯЩИЙ

 

Мой любимый Чехов, как известно, «боялся всякой рекламы». Попробуем представить, что было бы с Антоном Павловичем, если бы он хоть один день посидел у телевизора. «Не тормози! Сникерсни!» – грубо кричат молодчики-автомобилисты и запихивают в рот громадную конфету. «Что это за слова-уродцы?» – подумал бы писатель Чехов.

Через короткие промежутки времени появляется реклама лекарств, без которых вы просто не сможете выжить, а если не вбрызнете в себя спрей «длянос», то «получите нос-наркоман» (опять слова-уродцы). «Принимайте исцелин, и у вас прекратится отдышка», – с придыханием, грамматической ошибкой, диалектальными интонациями вещает «врач высшей категории». Ну и т.д. и т.п. «Нельзя постоянно ориентировать людей на болезнь», – подумал бы доктор Чехов. Нельзя фрустрировать сознание людей, и без того напуганных льющейся на экране кровью и грубым натурализмом, скажем мы.

У многих людей телевизоры стоят в кухнях, вы садитесь обедать, и вдруг на экране появляется унитаз и из него выползает омерзительный червяк, разевает пасть и провозглашает хвалу новому моющему средству. Вас тошнит, а о средстве вы и думать не хотите.
Не так давно появилась новая «звезда» рекламы, которая фигурирует в бесконечном сериале про няню. Она прижимает к коробке с соком лицо, которое как будто намазано патокой, и с приторным провинциальным жеманством произносит весьма сомнительную фразу: «Любимый, потому шо щедрый…» Так фальшиво, так слащаво, что опять подташнивает, и уж, конечно, сок этот вы никогда не купите.

Кто же делает нашу рекламу? Люди, плохо владеющие русским языком, люди с неразвитым эстетическим чувством, люди, которые в погоне за прибылью теряют чувство меры. Имена их нам неизвестны. А ведь телезрителям интересно было бы знать, кто вызывает у них раздражение при просмотре телепрограмм и кто формирует дурной вкус у наших детей.

 

Марианна РОГОВСКАЯ-СОКОЛОВА

 

Лг 22.03.06

 

 

И впрямь заблудились…

 

В еженедельной передаче «Апокриф» речь шла о том, есть ли сегодня в России национальный поэт и кто может отвечать такому весомому понятию. Интересно, что в студию были приглашены те, кто знает современную поэзию в пределах столицы, то есть в основном назывались поэты, «широко известные в узком кругу», хотя и, вероятно, весьма талантливые, – авторы одного из малотиражных поэтических журналов, который, конечно, делает большое дело по пропаганде искусства, но никак не может отражать всю полноту духовной жизни в стране. И уж коли речь шла о национальном поэте, было очень странно в то время, когда отмечался юбилей Николая Рубцова (замечательный вечер, посвящённый его памяти, прошёл в Большом зале ЦДЛ, не вместившем всех желающих), вообще не услышать этого имени в передаче. Больше того, в адрес лауреата Всероссийской Есенинской премии, позволившего себе высказать свою точку зрения, тут же прозвучали оскорбительные реплики.

Апофеозом всего действа было то, что великим национальным поэтом объявили гостя программы – Андрея Вознесенского. Умнейший Андрей Андреевич при всём своём таланте не может не знать ощутимой разницы между просто большим поэтом и поэтом национальным. Но, как человек воспитанный, не стал перечить хозяину дома, то бишь передачи.

К сожалению, очень часто ведущие на наших каналах совершенно забывают, что смотрит их вся Россия, к народу которой как минимум надо относиться с уважением и спрашивать его мнение по тому или иному вопросу и у него тоже, а не ставить себя в неловкое положение, ибо, касаясь темы национального поэта наших времён, не грех знать о том, что, к примеру, литературные музеи Николая Рубцова растут по всей стране, а это свидетельствует о всеобщем признании его поэзии. Раздавать щедро эпитет «великий» – тоже своего рода близорукость и, как правило, медвежья услуга по отношению к живущим поэтам. К тому же и трибуна общероссийского канала «Культура» ко многому обязывает.

 

Валентина КОРОСТЕЛЁВА

 

ЛГ 22.02.06

 

ГЕББЕЛЬСЯТА

Наедине с экраном

 

«Ткнул я кнопку наудачу и попал на передачу» того самого, посмотрев которого всегда хочется кричать: «Караул!» Дважды. Первый раз: «Да что же это сегодня творится в России!» И второй: «Да сколь же можно клеветать на прошлое своей страны?!»

Такой диалог был мной услышан:

Караулов. Так кто же воевал лучше — наша армия или немецкая?

В.Астафьев. Конечно, немецкая! Гораздо более умело.

К. Воевали плохо и победили? Каким образом?

В.А. Большой кровью, мясом!

К. Четыре года воевали и победили кровью и мясом? Разве это возможно?

В.А. (усмехаясь): «Видите, значит возможно!»

И Караулов не возражает. Более того ищет подтверждения у своего очередного собеседника, некоего Колодного. Кажется, писателя.

Что сказать об этом диалоге. Это задушевная беседа двух духовных власовцев.

Нетрудно понять, что в любой длительной войне количество сражающихся не имеет решающего значения. Количество в таком случае всегда терпит поражение в столкновении с качеством, что блистательно доказал еще А.В.Суворов.

Но и количественного преимущества до лета 1943 года (Курская битва) у Красной Армии не было. Под Москвой у немцев было большое численное преимущество, не говоря уже об огромном преимуществе в танках, артиллерии, стрелковом оружии (автоматы против винтовок), средствах передвижения пехоты. С нашей стороны взвод оборонял позиции роты, полк — позиции дивизии. И тем не менее немцы не смогли победить и взять Москву ни с ходу, ни в результате хорошо подготовленного прорыва в октябре-ноябре 1941 года. А в декабре были разгромлены и позорно бежали, бросая технику и склады боеприпасов.

Кто же воевал более умело?

В битве за Сталинград немцы на первом этапе снова имели и численное преимущество, и лучшее вооружение. Но Сталинграда так и не смогли захватить. А на втором этапе с обеих сторон было равенство сил в живой силе и технике. Кто воевал лучше? Во всяком случае фельдмаршал Паулюс на Нюрнбергском процессе на вопрос западных журналистов, не читал ли он лекции в советской военной академии, ответил однозначно: «Мне нечему было учить советских полководцев!» Но В.Астафьев понимает больше, чем какой-то там фельдмаршал! А Караулов с ним соглашается.

Но возьмем периоды войны, когда Красная Армия терпела поражения и отступала перед превосходящими силами противника. Быстро отступала, если уже в октябре немцы были под Москвой! Только вот уже в конце июля 1941 года немецкий генерал Гальдер записывает в дневнике, что если русские будут воевать с таким упорством, а вермахт нести такие потери, то Германия рискует проиграть войну. Немцы планировали закончить войну с СССР за 6—8 недель — до осенней слякоти и зимних морозов. А оказались на подступах к Москве и Ленинграду (на Южном направлении их вышибли из Ростова-на-Дону) в декабре, замерзающие в отнятых у населения женских платках и соломенных сапогах для утепления. Так быстро ли наступали немцы, имея постоянное превосходство во всем, включая численность армий, если с треском провалили свой план молниеносной войны?

Упорство, массовый героизм являются ли составными гранями умения воевать? Почему прославленные немецкие вояки не смогли взять штурмом ни одного советского крупного города? Ни Москвы, ни Ленинграда, ни Одессы, ни Севастополя, ни Малой земли наконец? Одесса и Севастополь и многие другие города, оказавшиеся в зоне оккупации, были оставлены Красной Армией только по приказу командования, а не взяты штурмом! Те же города, как и немецкие в 194—1945 годах Красная Армия брала кратковременным штурмом с пленением немецких гарнизонов. Кто воевал более умело?

В начале войны в немецком плену оказалось более трех миллионов красноармейцев. По большей части это были призывники, так и не успевшие влиться в ряды полков приписки. Регулярные же части продолжали сражаться и в окружении. Сражались с изумляющим немцев упорством и мастерством, до последнего патрона, и отдельные группы бойцов. И в конце войны в советском плену оказалось несколько миллионов сдавшихся в плен немецких вояк!

Наши потери убитыми и умершими от ран в госпиталях составили около 9 миллионов человек. Немецкие потери, по их данным, примерно такие же. Наша боевая техника сплошь да рядом оказалась более совершенной, чем немецкая, автоматы ППШ лучше немецких шмайсеров. Или это не относится к военному мастерству? Ой ли!

Так о каком превосходстве Германии в умении воевать может идти речь?

Самое гнусное, что все, о чем я написал, общеизвестно, но Караулову и Колодному на это наплевать.

Впрочем, на то они и духовные наследники Геббельса!

 

Л. СОРНИКОВ

СР 22 февраля 2006 г.

 

 

Большая глупость по пятницам

 

На Первом канале, как известно, предпочитают всё большое. Это можно утверждать со всей очевидностью. Недаром же именно здесь выходили такие программы, как «Большая стирка», потом «Большая премьера». И ту и другую ждал соответственно и большой провал. Обе побывали в эфире считаное количество раз и, не оставив о себе хоть какое-нибудь внятное воспоминание, бесследно исчезли с глаз долой.

Однако, как говорится, свято место пусто не бывает, и некоторое время назад в эфире Первого стартовал новый развлекательный проект – «Большой спор с Дмитрием Нагиевым», в очередной раз одним своим названием выказывающий амбициозность телевизионщиков главного телеканала страны. Анонсируя новое шоу, непременно предупреждают о том, что это самый дорогой проект канала, хотя по большому-то счёту зрителю всё равно, сколько он стоит, и эту информацию он пропустит мимо ушей, но вот чтобы конкуренты знали – для

их, заведомо оставшихся позади, оно и говорится не без удовольствия.
То, что проект дорогой, видно невооружённым глазом: кругом шик, блеск, красота! (Надо сказать, что для нового шоу Первый канал специально переоборудовал под телестудию зал Ледового дворца в Подольске, где и проходили съёмки «Большого спора».) Вбуханные в проект доллары назойливо торчат со всех сторон и изо всех углов, переливаясь всеми цветами радуги, сваливая вас с ног непозволительной роскошью убранства невероятных размеров студии, огромной, украшенной от пола до потолка сверкающей сценой, на которой от знаменитостей не протолкнуться. При этом ни о вкусе, ни о стиле речь не может идти вовсе: здесь их нет и в помине. А вся эта избыточная мишура служит единственной цели – мгновенно сразить зрителя наповал, не дать ему опомниться, чтобы в этом грохоте и сверкании он, как малое дитя, сражённое чудесной, яркой игрушкой, позабыл обо всём на свете, просидев два часа у телевизора и не отдавая себе отчёта в том, что вокруг происходит.

А происходит нечто бессмысленное, глупое и необязательное – дешёвое по своему замыслу представление, в которое по ту сторону экрана втянуты участники шоу – известные, уважаемые люди вроде таких актрис, как Римма Маркова или Валентина Талызина, а по эту – мы с вами, зрители, вынужденные смотреть на то, как телевидение опять пытается нас развеселить. Точнее – задурить голову, выдавая свой невменяемый продукт за едва ли не высшее на сегодня достижение креативной мысли. Причем ничего придумывать не надо было: шоу-то, как и большинство игровых проектов нашего телевидения, лицензионное, купленное опять же за немалые деньги. Надо только адаптировать его к нашим реалиям, интересам, традициям и так далее, чтобы оно не выглядело ещё более бессмысленным, чем есть на самом деле. Но даже и готовый проект на Первом канале не удосужились превратить в смешное и занимательное зрелище, способное захватить зрителей так, что длинные два часа, пока оно идёт, пролетели бы незаметно.

Но нет. От скуки сводит скулы. Сидишь и досадуешь, что всё так уныло и неинтересно, что надменный Дмитрий Нагиев – ведущий никуда не годный, не способный выдать хоть одну мало-мальски остроумную фразу. Средней руки актёр, он прославился в одиозно-скандальных «Окнах», где в образе нагловатого циника, если кто помнит, был, в общем-то, уместен. Тут этот образ не проходит, а какой должен быть – придумать не удосужились. Похоже, что понадеялись на авось: авось кривая выведет. Она и вывела.

Может, действительно и вывела бы, если бы сам большой спор, ради которого всё это было затеяно, отличался хоть какой-то изобретательностью. В премьерном выпуске (проект выходит в эфир один раз в две недели по пятницам) Нагиев поспорил с Натальей Крачковской, что незнакомые люди, случайно собравшиеся на Киевском вокзале, не смогут с первого раза сыграть так слаженно, чтобы вполне сойти за оркестр. Во втором выпуске – с Риммой Марковой, не поверившей, что за два часа можно напечь тысячу блинов и накормить ими такое же количество человек. И та и другая спорщицы оказались правы. Ну сыграли «Калинку-малинку», и что из того? Сидишь вот так с постоянным чувством неловкости и недоумения.

Ещё больше недоумеваешь по поводу других – маленьких – споров, коих в каждой программе наберётся 4–5. Скажем, 15 человек в течение двух минут исхитрились передать друг другу сорок игральных карт, дотрагиваясь до них только губами. Или: молодой человек локтем открыл 20 стеклянных банок с законсервированными овощами; трое уселись в бумажную лодку и проплыли в ней по бассейну. Зачем всё это, спрашивается? А незачем, хохмы ради. Поразительно, что наши знаменитости с такой охотой стремятся на экран, чтобы лишний раз засветиться даже и таким способом. Участие в большой глупости – а именно так следовало бы назвать этот проект – никому не делает чести.

 

Антонина КРЮКОВА

 

 

От «офшорной» литературы – к национальной

 

Два сюжета привлекли моё внимание: появление на Первом канале Эдварда Радзинского, который 5 марта – в день смерти Сталина – в обычной своей развлекательной манере рассказывал о тиране, и обращение представителя великой княгини Марии Владимировны в Генеральную прокуратуру с просьбой о реабилитации Николая II. На первый взгляд это несопоставимые вещи, однако на телевидении всё совместимо.

Обращение великой княгини встретило достаточно дружные возражения в России. Прокуратура отказалась рассматривать дело, так как, согласно Закону о реабилитации жертв политических репрессий, принимаются к рассмотрению дела граждан, несправедливо осуждённых. Николай II и члены его семьи не были осуждены, а потому формально не подпадают под действие данного закона. Хотя, конечно, он – жертва революций: и Февральской, и Октябрьской.

Нынешняя Российская Федерация (и мы с вами) покаялась, когда Российская православная церковь причислила Николая к лику святых новомучеников.

Почему же великая княгиня настаивает на юридической реабилитации и почему сегодня российское общество единодушно не восприняло её притязаний? Прокуратура, Церковь, представители дома Романовых, сообщество наследников дворянских родов – все они видят в её действиях только личные мотивы, в том числе материального порядка.

Однако надо иметь в виду и ещё одно обстоятельство. Признав последнего царя репрессированным, Россия откроет ящик Пандоры и в юридическом плане нанесёт удар по себе как по правопреемнику СССР. Не буду объяснять деталей – они понятны.

Эдвард Радзинский со своими обличениями Сталина совпал с данной попыткой Марии Владимировны. Наш писатель, высоко оценённый президентом США Бушем и разоблачённый дочерью генерала Деникина как плагиатор, обвинил Сталина в том, что тот после окончания Второй мировой войны высказывался о необходимости расширения влияния СССР. И в страстном негативном контексте (Босфор и Дарданеллы, Центральная и Восточная Европа) у Радзинского прозвучало: «Курилы».

Надо ли напоминать, что Курильские острова являются территорией России и объектом притязаний Японии? Хотел того Радзинский или не хотел, но он уподобился Марии Владимировне и выступил против интересов государства.

В ельцинские времена, когда началась историко-популяризаторская деятельность Радзинского на телевидении, существовала мощная инерция предшествующего периода, когда клеймить СССР было высокоприбыльным и востребованным бизнесом. Дойдя в этом почти до геркулесовых столпов, общество стало бережнее относиться к отечественной истории и устыдилось самообнажаться.

По-видимому, Радзинский не заметил, что наступило новое время, когда требуется конструктивная пропаганда.

Конечно, это в известном смысле драма писателя.

Но ведь мы говорим о Первом канале, который принадлежит государству. Может ли администрация президента, выдвигая, с одной стороны, задачу «трансформации офшорной аристократии в национальную буржуазию» (Владислав Сурков), с другой стороны – предоставлять мощный рупор представителю «офшорной литературы»?

 

Святослав РЫБАС

 

 

О мимике и жесте

 

Телевидение – это зрительный ряд. Как правило, сопровождаемый речью. Но чтобы постигнуть глубины происходящего, иногда полезно выключить звук.

Впрочем, само телевидение споспешествует нам в этом.

Вот появляются титры очередного «Зеркала» – и на экране возникает многоликий Сванидзе: в профиль, анфас, в три четверти, вполоборота… С печатью государственной задумчивости на челе, в провидческом озарении, в аналитической скорби. (Сказанное можно отнести и к другим.) Нет-нет, это не поминальная передача, и демонстрируемый, слава богу, жив и здоров. Так бы, пожалуй, мог являться миру граф Лев Николаевич Толстой – перед тем как потрясти его своим «Не могу молчать».

Всё начиналось, кажется, с незабвенных «Итогов» – с генеральских проходов Евгения Киселёва вдоль почтительно склонившихся перед ним кремлёвских стен (эстетика картины «Утро нашей Родины» – со Сталиным средь колхозных полей). Продлись, продлись, очарованье…

Интонации, мимика, жест – вот что значимо на ТВ! Ведущий новейшей «Программы максимум» (НТВ) вращает очами, подёргивает выей, подмигивает, разве что не хлопает зрителя по коленке и не хватает его за грудки. При этом гаерский тон, которым повествуется о вещах драматических и порой даже ужасных, призван убедить: это лишь развлекаловка, это лично вас не касается, поэтому – наплевать.

Коварен, правда, и чистый звук. Ведущие двух новостных программ (НТВ и REN ТV) дружно упомянули о «вспыхнувшем в 1968 году в Праге антисоветском восстании». Однако не было такового (Пражская весна – отнюдь не Будапешт 1956-го). Не вполне забывший новейшую историю зритель живо ответствует на это как мимикой, так и жестом. О звуке я уже не говорю.

 

Игорь ВОЛГИН

 

 

Мракобесы в «Останкино»

 

Меня позвали на передачу. В «Останкино». На прямой эфир. Думал, что-то приличное. Тему назвали: религия против дарвинизма. Обещали, что в передаче будет интересное обсуждение насущной проблемы безбожия в России. Я знал, что существуют люди, которые хотят опровергнуть теорию Дарвина. Хотелось посмотреть, насколько это серьезные люди.

Мы с Владимиром Авдеевым, известным издателем, большим пропагандистом и экспертом эволюционной теории Дарвина, человеком, который выпустил целую библиотеку книг по теории дарвинизма, переиздал дореволюционные и издавал современные, пришли в качестве экспертов. Во многих университетах Европы имя Авдеева известно, и книги, им изданные, используются в качестве учебников. Одновременно с Авдеевым в «Останкино» на передачу пришли академики, ученые из АН. А вот в качестве оппонентов им «вынесли на блюде»…четырнадцатилетнюю девочку, троечницу, которая, представьте, подала в суд на автора школьного учебника по дарвинизму…

Ситуация, согласитесь, чисто маразматическая. Девочка как девочка. Заурядная. С ней пришел папа, в кожаном жилете, весь увешанный безумными значками. По роду занятий папа был похож на мелкооптового торговца. Папа курировал девочку. А папу курировал Александр Дугин и какая-то пиар-компания, имени которой я не разобрал.

Вел передачу, понятно кто: Андрей Малахов. Аудитория в его студии напоминала сухумский обезьяний питомник. Тихие домохозяйки, которых собрали в качестве массовки за мелких прайс, оказались на поверку довольно буйными существами. Они орали, сами не понимая что, но деньги свои отработали – Малахов им платит по 500 рублей на лицо.

Увидев, куда его втянули, покраснел от ужаса Авдеев. Его пять раз пудрили, чтобы убрать красноту лица. А я, давно привычный ко всему, увидел… двух трансвеститов. Их тоже пригласили на этот праздник светлого разума. Один изображал Аллу Борисовну Пугачеву (в основе это был низкорослый мужик в вульгарном халате), а второй - Филиппа Киркорова (его изображала бывшая баба незаурядного баскетбольного роста). Они орали, что у них на этот вечер много заказов от вип-тусовки, и чтобы здесь быстрее начинали малаховский балаган, а то они уйдут. В конце-концов, оказалось, что трансвеститов звали на другую съемку того же Малахова, и они злобно послав всех по известному адресу, ушли.

После того как всех попудрили, гостей стали рассаживать. Появилась героиня, четырнадцатилетняя троечница, которая подала в суд на Дарвина. Она стала радостно докладывать, что она считает, что никакой эволюции на Земле не было, и человек – это божественное творение. Ей вторили батюшка и Александр Дугин, который мгновенно запутался во французских философах.

Это был первый сюжет мракобесной передачи. Фактически получилось так: девочка-троечница, не обладая никакими научными данными, парила мозги солидным ученым. Некая пиар-компания демонстрировала свой новый «продукт» - эту девочку, которая, якобы, вместе с папой способна победить Академию наук и все мировое ученое сообщество.

В курсе этой комедии был, так сказать, религиозный философ-ориентолог Александр Дугин: он знал, как срежиссирован этот плохой спектакль, и когда девица по сценарию должна зарыдать, не выдержав грубых нападок ученых и депутатов,тогда Дугин должен утереть ей фальшивые слезы и обратить внимание сограждан на то, что «устами младенца глаголит истина».

«Божественное творение» – то есть человека, которое рекламировал Андрей Малахов, вполне опровергала сама аудитория студии – там собрались, если не считать ученых и экспертов, экземпляры, которые еще не совсем преодолели первую ступень эволюции по Дарвину. Что они несли с мест!

Второй частью этого безобразного шоу были «зеленые человечки». Известно, что все шизофреники в нашей высокоученой стране свято верят в зеленых человечков. Поэтому Малахов назвал на передачу «акадэмиков» так называемой Академии уфологии. На сладкое был телемост с питерскими псевдоучеными отставниками военно-морского флота, которые стеснительно рассказывали, что зеленые человечки, несомненно, среди нас, и бесы существуют тоже. В качестве доказательной базы демонстрировали кадры из американского скандального фильма-хроники якобы 1947 года, когда якобы летающая тарелка якобы потерпела крушение, и зеленые человечки (на черно-белой пленке, поэтому их цвет трудно проверить) погибли. У них что-то вынимали из глаза. Некрофилийные кадры страшно возбудили домохозяек, и они стали демонстративно креститься.

А последним номером программы Малахова было… изгнание беса. Правда, подготовиться к натуральному изгнанию в прямом эфире редакторы малаховской передачи не смогли, но зато показали интересные фотки людишек, из которых все изгнали.

Один специальный дяденька из публики принес с собой фотографии якобы своей дочери, которая находится вся в плену у секты, и стал их демонстрировать. На них была изображена в высшей степени счастливая женщина с двумя сыновьями. На лицах всех троих блуждала счастливая улыбка. Депутат Госдумы Андрей Савельев был потрясен тем, что кто-то может быть счастливее, чем члены партии «Родина», где он состоит, и спросил мужика, зачем он принес такие фотографии – это ли не пропаганда секты в прямом эфире?

Считать Малахова полным непрофессионалом я не могу. Все-таки человек пробился на ОРТ сквозь толпу себе подобных мальчиков в пестрых пиджаках и быстрой речью и стал одним из титулованных ведущих. Значит, безумная передача была санкционирована Константином Эрнстом, который так дико рубится за рейтинг, а рейтинг – это реклама, которую в избытке демонстрировали в перерывах, что уже не спрашивает себя: а можно ли такое продвигать в эфир?

И я понял, что в «Останкино» завели постоянно действующий сумасшедший дом, цель которого по весне аккумулировать энергию шизофрении и рассылать ее по всей стране посредством телевещания. Основной удар Малахов сосредоточил на домохозяйках, которые как раз с 17 до 18 часов готовят ужин на кухне и смотрят это чудовищное шоу.

В целом, если сложить фрагменты этого действа, в голове образуется полное отчуждение от действительности. Бред.

Многие уважаемые люди после этой передачи заявили, что больше никогда не придут в «Останкино», потому что такого позорища больше не перенесут.

 

Алексей Николаев

 

Стрингер

15 Марта 2006

 

 

Не только цветы зла

 

На телевидении состоялось сразу две премьеры: в эфире ТВЦ появилась программа «Сто вопросов к врослому», на «России» вышла «Великолепная восьмёрка». Обе передачи обращают на себя внимание тем, что в них участвуют дети. Надо напомнить, что для федеральных телеканалов детское вещание является обязательным условием лицензии, где заявлены его объёмы: в среднем от 7 до 15% от общего эфира. Но детские программы рейтингов не делают, рекламу по закону в них ставить нельзя. Стало быть, никаких доходов они не приносят. Поэтому детское вещание находится на периферии эфира, и сказать, что на нашем телевидении оно есть, было бы большим преувеличением. Однако телевизионщики наловчились выжимать рейтинги и из детской темы. Дети с телеэкрана не исчезли, но их показывают так, что кровь стынет в жилах. Особенно преуспели в этом криминальные программы НТВ, где дети становятся участниками самых что ни на есть кошмарных житейских историй. В последнее время, нащупав криминальную золотую жилу, телевизионщики увлеклись сюжетами о малолетних убийцах и самоубийцах, роженицах и проститутках, ворах и садистах. Из этого и складывается образ современного ребёнка или подростка – это или несчастная жертва, или воплощение зла, от которого некуда деваться. И уже затруднительно представить себе, что где-то живут нормальные дети со здоровыми интересами, умными лицами, осмысленным взглядом. Может, позаботься телевидение о детском вещании, этих было бы больше, а тех не стало бы вовсе. Однако детские программы на нашем телевидении остаются в меньшинстве.

На Первом канале давно уже вошло в удобную привычку изо дня в день крутить нетленные диснеевские мультфильмы, по субботам показывать неактуальный «Ералаш», сюжеты которого даже если и сняты сегодня, оставляют впечатление рутинных роликов двадцатилетней давности, а по воскресеньям – интеллектуальную игру «Умницы и умники», в которой участвуют старшеклассники. На канале «Россия» и вовсе до сих пор ограничивались передачей «Спокойной ночи, малыши!», адресованной совсем уж маленьким зрителям, опрометчиво полагая, что её ежедневные десятиминутные выпуски вполне должны устраивать всех детей, какого бы возраста они ни были. НТВ вовсе игнорирует ювенальную аудиторию, будто нет её на свете и никогда не было. Пожалуй, на ТВЦ ещё пытаются учитывать её интересы, предлагая несколько детских программ, в том числе и «Сто вопросов к взрослому» – ток-шоу, напоминающее выходившую когда-то «Акуну матату», в котором школьники от десяти до пятнадцати лет, заранее выбрав героя, приглашённого в студию, задают ему самые разные вопросы – от личных до профессиональных. Как правило, это человек публичный и, казалось бы, о нём всё известно. Однако два первых выпуска программы показали, что тинейджерам в отличие от бывалых журналистов, обыкновенно пользующихся стандартным набором вопросов, есть что спросить у наших знаменитостей, и герою, сидящему в центре студии, приходится совсем не легко. Тут важно, что детская аудитория непредсказуема и может спросить о чём угодно, а взрослый человек под её пытливыми взглядами совершенно не защищён ни своим возрастом, ни заслугами и вынужден оставаться естественным и откровенным до конца, ибо с детьми, как известно, бессмысленно прибегать к фальши или лукавству – они это чувствуют мгновенно и обмануть их просто невозможно. Недаром же Олег Табаков не сумел уйти от ответа на вопрос о том, почему он расстался со своей первой женой. Более того, даже горестно признался, что до сих пор чувствует перед ней свою вину. Как и о том, зачем он как руководитель МХТа для снимающихся в кино актёров театра ввёл правило делиться своими гонорарами. Было видно, как этот вопрос застал его врасплох, однако ему пришлось на него ответить, хотя и не очень убедительно. Если сверхзадача новой программы ТВЦ – заставить человека раскрыться перед аудиторией какими-то неизвестными сторонами своей личности, что, в общем-то, удаётся, то цель «Великолепной восьмёрки» вполне конкретна – найти детей на просторах России, которые могли бы достойно представить подрастающее поколение на саммите государств «Большой восьмёрки», намеченном на июнь этого года в Санкт-Петербурге, где и запланирована встреча президентов стран-лидеров с российскими школьниками. А попадут на эту встречу только победители конкурса «Великолепная восьмёрка». Говорят, на этот раз обошлось без зарубежного заимствования: идея программы родилась в недрах нашего телевидения. Авторы уверяют, что не ставят целью найти детей, мечтающих стать политиками, – главное, чтобы ребёнок был талантлив, умел оригинально мыслить и отстаивать свои взгляды. Тогда понятно, почему в жюри сидят одни артисты, а участники конкурса поют да танцуют, как юнцы в «Народном артисте» или «Фабрике звёзд», приехавшие в Москву, чтобы «круто попасть на TV».

И всё же при всех издержках появившихся недавно программ надо согласиться, что это лучше, чем беспрерывные сюжеты о детских ненормальностях.

 

Антонина КРЮКОВА

 

Лг 29.03.06

 

Шабаш падальщиков

 

Всё чаще задумываюсь: неужели этот кошмар уже не остановить? Неужели нельзя прекратить поношение имён и дел знаменитых, всеми уважаемых в недавнем прошлом людей? Будь то Константин Симонов, Валентина Серова, Любовь Орлова, Андрей Миронов, Владимир Высоцкий, Зоя Фёдорова, Леонид Брежнев, Наталья Гундарева, Юрий Андропов – никто не защищён от происков современных дёгтемазов. Измусолили, испоганили вождей, теперь взялись за их жён, детей и внуков.

Целая когорта псевдолитераторов и псевдорежиссёров появилась в последние годы. Я называю их «падальщиками»: создавая свои, с позволения сказать, «произведения», они питаются в основном сплетнями, слухами и наговорами. Как щитом, прикрываясь принципом «свободы слова» или, как теперь стало модным, «необходимостью знать всю правду», они выплёскивают на потребу низменным вкусам толпы то, о чём в приличном обществе принято вслух не говорить, даже не задумываясь над тем, какой урон имиджу их «кумира» наносят своим враньём. Не говорю уже о том, что, к примеру, один только рассказ – на мой взгляд, совершенно аморальный, если не преступный, но ставший, по сути, основой телефильма «Владимир Высоцкий. Смерть поэта» – о его наркозависимости (отметили, называется, юбилей!) наверняка добавил в наркобольницах немало пациентов из числа его фанатов.

Или годовщина смерти Андрея Миронова. Снова копание в его предсмертных «24 часах», в «причинах» его ухода.

А эта пошлятина «о женщинах» Андрея! Ведь есть же общечеловеческие заповеди: не читать чужие письма, не подглядывать в замочную скважину. Эх, нет на всех них его мамы, она бы им показала! И не только им, его дамам-стриптизёршам, а в том числе и тем, кто, как рассказывала мне сама Мария Владимировна, сознательно тормозил Андрея в Театре Сатиры, завидовал ему, старался препятствовать его росту и популярности, а теперь со скорбными лицами выдаёт себя за самых близких ему друзей-приятелей. Глядя на этих вальяжных «друзей», я вспоминаю слова Юлиана Семёнова о моём отце. «Вот увидишь, пройдут годы, – сказал он мне, – и появится масса людей из числа его бывших соратников, просто приятелей, которые будут рассказывать о нём как о самом близком им человеке. Но на самом деле, и ты это почувствуешь, они будут славословить его, а по сути дела, демонстрировать себя в Кармене, примазываясь к его славе, не более того. Они будут возвеличивать себя на фоне его имени, его популярности и тем самым тщетно карабкаться, стараясь подтянуться к его уровню. Появятся и откровенные подонки, которые будут перемалывать всякие сплетни и пересуды о нём». Сколько раз я убеждался, и убеждаюсь по сей день, в правильности этих слов!

Я очень хорошо понимаю наследников Высоцкого, запретивших «озвучивать» его выступления в этой непристойной ленте: хоть маленькая, но управа на падальщиков.

Хорошо понимаю и протест родственников

Л.И. Брежнева, выступивших против показа на телевидении одноимённого сериала, тоже по сути откровенной пошлятины (речь не об актёрах – они справились с ролями отлично).

Полностью разделяю и запрет, наложенный родственниками Константина Симонова на чтение его стихов в известном сериале «Звезда эпохи» режиссёра Юрия Кары, и солидарен с Марией Симоновой, дочерью «прототипов» главных героев, назвавшей эти ленты «потоком лжи, вылившимся на экран».

Разделяю и раздавшийся в недавней программе Андрея Караулова «Момент истины» крик души людей, близких к Наталье Гундаревой. Они назвали факт появления на телеэкране фильма «Личная жизнь королевы» «помутнением разума» (Л. Хейфец) – тех, кто создаёт такие ролики, кто допускает их на экран – хозяев и гендиректоров каналов, тех, кто тиражированием этой завистливой болтовни за спинами и гробами безвременно ушедших кумиров поганит их образы, а заодно и вкусы телезрителей, и по ходу сказочно наживается за их счёт.

Это коснулось и моей семьи. Полгода не пройдёт, чтобы кто-то в статье ли, интервью или в очередном сборнике не рассказал бы дурацкую сплетню об отношениях моей мамы с Василием Сталиным. Последним таким «просветителем» стал Лев Колодный. Он как раз узнал эту историю по публикациям других падальщиков, таких, как Станислав Грибанов, Борис Ефимов, питерские «учёные» В. Торчинов и А. Леонтюк, а может быть, и кто-то ещё.

Колодный приводит этот «эпизод» в своём газетном «сериале» об обитателях высотки на Котельнической набережной (кстати, до него в аналогичной рубрике успело поупражняться и телевидение). Мало кого из «героев» своих очерков он знал лично. А уж отца-то моего и вовсе видел только издали, сам признаётся. Кстати, среди материалов, использованных Колодным, была и моя статья, вышедшая в «Известиях» к 95-летию со дня рождения Романа Кармена. А ведь в этой статье я прямо говорю, что разговоры о «романе» мамы с Василием Сталиным – чистая сплетня, наговор. Открою секрет: я даже знаю, кто и почему распустил эту сплетню, и скоро в книге воспоминаний об отце подробно расскажу и об её истоках, и обо всех, кто и почему разнёс её по белу свету.

Ведь публика, подобная Колодному и Ко, не останавливается. Например, тот же Грибанов, сфабриковав одну книгу, тотчас берётся за другую – так сказать, расширенную и дополненную новыми «фактами и подробностями». В подтверждение упомянутой сплетни он добавляет рассказ ушедшего в мир иной маршала Жоржа Захарова. Могу сказать одно: Захаров был одним из самых близких друзей нашей семьи, фактически «кровным братом» моего отца – в Испании Кармен спас его от неминуемой гибели, а он, в свою очередь, отца во время боёв на Курском направлении в годы Великой Отечественной. Даже если предположить, что Грибанов и встречался с Захаровым, то наверняка обманул его относительно целей своего «интереса».

Самое нелепое, это то, что во всех подобных опусах речь идёт о незаурядных личностях. В случае с моим отцом – о выдающемся кинематографисте, деятеле культуры мирового масштаба. И получается, что самое яркое событие его жизни – это не фильмы, снятые им, не его подвиг на фронте, не вклад в развитие культуры нашей страны, не его многочисленные боевые и трудовые награды, а всего лишь пошленькая сплетня о якобы имевшей место связи его жены с сыном Сталина. Сергей Медынский, ученик, соратник и вечный поклонник Романа Кармена, был приглашён в числе других принять участие в телесериале о жильцах дома на Котельнической набережной. И… тоже рассказывает там эту сплетню. «Сережа, – спросил я его, – неужели вам нечего было сообщить о вашем любимом учителе, как только эту пошлятину?» «Что ты! – воскликнул он в сердцах. – Я говорил им о Кармене перед камерой часа полтора. О том, какой он уникальный мастер, гениальный режиссёр, чуткий товарищ, прекрасный человек, приводил массу примеров и всё такое. А они всё выкинули и взяли только эту дурацкую историю». Как же это похоже на недавние комментарии Л. Хейфеца по поводу упомянутого телефильма «Личная жизнь королевы». «Меня же обманули!» – сокрушался он. Вот так-то.

И ещё один подленький, хотя и очень модный приёмчик: буквально за уши притягивают «героев» своих упражнений либо в стан «жертв тоталитарного режима», скрытых диссидентов, борцов с авторитарным строем, с цензурой, либо, если надо их опорочить, помещают в разряд прикормленных да обласканных властью. А то ещё: обычные в артистической среде свары, козни, подсиживания да интриги тоже выдают за проявления всё того же идеологического прессинга, отсутствие свободы творчества.

И никто ни за что не отвечает, и заступиться-то фактически некому – те, чьи имена порочат, уже далече. Протестовать? Словно горох о глухую стену. Да и любой протест воспринимается нашей либеральной тусовкой как покушение на всё ту же свободу слова. Обращаться в суд? «На всё невозможно ответить!» – разводя руками, говорит Майя Плисецкая, тоже жертва тех же падальщиков-газетчиков.

Есть у А. Битова прекрасные, очень подходящие слова: «невежество мстит вечности за собственное ничтожество». Да, падальщики не так уж безобидны. Похоже, что сегодня – их время. Не в силах «дотянуться» до планки своих жертв, они пекут порочащие их гнусные ролики, статейки да книжки, а заодно лают из своих подворотен на всех, неугодных им, на идущих не в ногу с ними. Примеры? Пожалуйста. Награждение «Серебряной калошей» кумира просыпающейся российской молодёжи Олега Газманова, объявление Караулова «нежурналистом», демонстративный повторный показ на Первом канале фильма о Наталье Гундаревой (вскоре после того, как ему дали уничтожающую оценку) и на канале «Россия» – «Владимир Высоцкий. Смерть поэта», тоже после всех скандалов, связанных с его первым появлением, и т. д., и т. п.

И всё-таки, почему же наши отвязанные деятели культуры приветствуют весь этот маразм?! Почему не внять голосу разума и, объединившись однажды, не поставить этих падальщиков на место, не выставить на их пути хотя бы морально-этический, санитарный барьер? Раз и навсегда. И не давать им ни эфира, ни экрана, ни типографий! Задумайтесь на секунду хотя бы вот о чём: если этот процесс не остановить, рано или поздно доберутся ведь и до вас. И вдоволь поглумятся и поиздеваются. Благо всегда найдётся, над чем.

 

Александр КАРМЕН

 

 

Чем провинился Шолохов?

 

В передаче В. Третьякова «Что делать?» на канале «Культура» (26.03.2006) обсуждалась проблема взаимоотношений художника и власти. Тема столь же сложная и многоаспектная, сколь и актуальная. Однако, не вдаваясь в долгую дискуссию, поделюсь здесь лишь своими свежими впечатлениями, тем, в чём согласен с его участниками, а что, напротив, вызвало возражения.

Так, нельзя было не согласиться с М. Розановой, которая говорила о парадоксе наших дней, когда количество читателей катастрофически уменьшается, число же писателей увеличивается; когда книги выходят тиражом, не превышающим тысячу экземпляров. Это является следствием того, что сегодня художник не нужен власти, сделала вывод М. Розанова.

Директор РГАЛИ Т. Горяева, сказав, что хочет защитить художника, что судьба художника трагична во все времена, в то же время признала, что миф о художнике и власти как только о жертвах и палачах давно развенчан, что взаимоотношения этих двух сторон намного сложнее и запутаннее...

Здравой и аргументированной показалась мне позиция Ю. Полякова. Он сказал, что художник влияет на власть опосредованно, своим творчеством, что он не может быть нейтральным и что все крупные художники России были политизированы. С сожалением он заметил, что сегодня художник обуржуазился. Ю. Поляков также заявил, что крайне необходимо принять закон о творческой деятельности, так как в сегодняшней системе власти творческий работник бесправен, не имеет социальной защиты.

Противоречивое впечатление оставила позиция критика и литературоведа А. Латыниной. Она, как и другие выступавшие, признала, что сегодня произошёл полный развод художника и власти. Но она не видит в этом ничего плохого. Более того, она считает, что лучший вариант – когда художник и власть как бы «не замечают» друг друга. По её мнению, примером такого положения дел могут служить две символические, знаковые фигуры современного литературного процесса – В. Пелевин и В. Сорокин... Ну а уж если выбирать между властью и капиталом, продолжала Латынина, то капитал для художника предпочтительнее, так как капитал позволяет смеяться над собой, в то время как власть не позволяет...

И уж совсем странно, если не сказать больше, прозвучали её домыслы о «несчастном, сломленном» М. Шолохове как чуть ли не единственном писателе, который не был с властью в конфликте. А. Латынина высказалась в том духе, что единственная проблема, «беда» Шолохова состояла в том, что он слишком поздно умер. По её умозаключению выходит, что если бы писатель умер раньше, а ещё лучше, если бы его посадили или расстреляли, тогда все признали бы его выдающимся художником и никто бы не сомневался в авторстве «Тихого Дона» .

Вот такое странное «литературоведение»!

 

Вячеслав САВАТЕЕВ

 

Лг 29.03.06


Реклама:
-