Привычная критика ныне существующей Конституции РФ 1993 года, вполне справедливая в отношении тех её положений, которые относятся к национально-государственному и административному устройству, к системе органов верховной власти, к фактическому геополитическому статусу государства после распада СССР, соотношению РФ и с Российской Империи, и с Советской Россией (СССР), наконец, к очевидной дискриминации и унижению в ней русских, нисколько не препятствует тому, чтобы прагматично пользоваться её техническими, так сказать общепринятыми нормами. Среди таких положений Конституции имеется статья об Уполномоченном по правам человека, специальном государственном чиновнике, функция которого в системе институтов власти состоит в том, чтобы обеспечивать гражданам гарантии государственной защиты их прав и свобод.

Избрали г-на Миронова в мае 1998, эти строки пишутся в мае 1999. За год с правами человека в “новой России” если что и менялось, то отнюдь не в лучшую сторону. “Права человека” – не метафора, не эффемизм, не “невещественные знаки невещественных отношений”. Они достаточно пространно и подробно описаны в Конституции и, таким образом, составляют, по крайней мере формально-юридически, “незыблемую” основу “российской государственности”. Что же свершил г-н Миронов на своём посту? По сути дела – ничего. Издан “мемориал” о проделанной работе, опубликованный в “Российской газете”, наполненный до краёв общими местами. В нём не найти ничего из того, что в действительности изо дня в день, из месяца в месяц низводило человеческое достоинство в Российской Федерации до нулевой отметки. Впрочем, хорошо, что и такой документ опубликован. Потому что в Законе об Уполномоченном содержатся такие странные положения, мимо которых пройти, чтобы не остолбенеть, нельзя. Одна статья наделяет Уполномоченного независимостью и неподотчётностью каким-либо государственным органам и должностным лицам. Никаким и ни в чём. Другая статья гласит: “местом постоянного нахождения Уполномоченного является город Москва”. Получается нечто вроде пятилетней высылке. За пределы МКАД ни ногой, так надо понимать? А г-н Миронов на Кубу летал. Грубо нарушил закон о самом себе наш правозащитник.

Но что меморандум? Это всего лишь эпистола “post festum” для потомства. А что свершал главный защитник гражданских прав на протяжении 365 дней и ночей, пока стараниями бюрократии и якобы собственников “огромных финансовых империй” страна и населяющее его жители погружались в нищету и беззастенчивое унижение? Ответ на этот вопрос содержится в злой и на девять десятых глумливо-пошлой заметке Марка Дейча, опубликованной “Московским комсомольцем”. И автор, и издание, как известно, ярые антикоммунисты и ещё более неистовые зоологические русофобы. Потому ничего, кроме информационного яда, там появиться не могло. Комсомольский антикоммунист Дейч откровенно шельмует Миронова и когда называет рублёвые оклады “омбудсмена” (московская чернь должна ненавидеть федеральных министров и ничего не знать о реальных доходах горячо любимого мэра и его челяди), и когда вышучивает его административную структуру (зачем ему, адвокату, планово-экономический отдел или отдел транспорта), и когда потешается над просьбой г-на Миронова в адрес чиновников президентской Администрации обеспечить его работу средствами спецсвязи (не барин, мол, для этого на улицах таксофоны есть), и когда предаёт огласке хлопоты г-на Миронова об улучшении своих личных жилищных условий (и в гостинице перебьёшься). Таков стиль профессиональных извращенцев от журналистики и их только могила исправит. Потому на всю их ярую критику можно наплевать и растереть. Но на десять процентов штатный автор МК объективно прав (так и должно быть в бульварной прессе для создания правдоподобия их писаниям; это и Геббельс рекомендовал).

За год работы на новой должности г-н Миронов не сделал ничего, что ему положено в качестве Уполномоченного по правам человека, за исключением создания себе и своему аппарату общепринятых для органа власти и объективно необходимых условий работы.

Спрашивается, а что вменил в обязанность Уполномоченного закон? Только одно: рассматривать жалобы граждан государства, иностранцев и лиц без гражданства, находящихся на территории РФ, которые к нему обращены, если их юридические права оказались нарушенными решениями или действиями государственных органов или должностных лиц, а обращения в иные инстанции не дали положительного результата. И ничего более.

Как независимый г-н Миронов воюет с православием, исламом и буддизмом

Какими же проблемами озабочен Уполномоченный? Всеми, только не теми, которыми он должен заниматься согласно закону. Перед нами, к примеру, его “заключение” на существующее в РФ законодательство о свободе совести и религиозных объединениях. Уполномоченный, оказывается, “проверил соответствие федерального закона международно-правовым обязательствам РФ”. Так комментирует опубликованный текст “Парламентская газета” от 15 мая 1999 года.

Г-н Миронов, по всей видимости, с большей охотой склонен анализировать законодательные тексты, чем он, как правовед, занимался в университете, и что могло составлять его внимание в качестве депутата законодательного органа. Вот только одна незадача. Уполномоченному по правам человека такого полномочия не дано. В качестве частного лица, профессора права и доктора наук он может подготовить и опубликовать в прессе любое мнение по любому закону. Как говорится, карты вам в руки, Олег Орестович. В море законов “новой России” любой правовед может, при желании, обнаружить такое количество противоречий, глупостей, пробелов и прорех, что этим богоугодным делом можно всю жизнь только и заниматься.

Однако Уполномоченный – лицо не частное, а государственное. Его время принадлежит не его субъективным желаниям или интересам. Наоборот, став Уполномоченным, г-н Миронов должен привести свои интересы и желания в соответствие со своим официальным статусом. Подсмотрим, что заставило нашего героя, отложив служебные дела, составлять “меморандум”. Формально - якобы обнаруженные им “противоречия ряда положений Закона принципам, установленным международно-правовыми документами”. В чём состоят эти противоречия?

Г-н Миронов утверждает, что Конституция РФ установила “принцип равенства всех религий”. Из чего исходит наш знаток юриспруденции? Для доказательства этого тезиса он приводит положение ч.1 ст. 14: “Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной” и ч. 2 той же статьи: “Религиозные объединения… равны перед законом”, в которых, что самоочевидно, нет ни слова о равенстве религий. Согласимся, что ни первое, ни второе положение тезис г-на Миронова не подтверждает. Подобно тому, как равенство прав граждан, формально установленное Гражданским кодексом, не порождает их фактического равенства, и никто не требует, чтобы нищая Мария Ивановна была равна баснословно богатому Борису Абрамычу, так и равенство религиозных объединений перед законом не порождает в конкретном обществе или государстве фактического равенства самих религий. Более того, юридическое равенство субъектов права всегда предполагает их фактическое неравенство. А чтобы установить фактическое равенство таких субъектов, надо в нормах права устанавливать юридическое неравенство.

В Греции господствует православие, в Испании – католицизм, в Англии – англиканство. И не потому, что законы этих стран установили неравенство религий, а потому что неравными их сделала сама история этих стран. Их законы юридически возвели названные религии в ранг государственных. Они привели в соответствие нормы права и нормы реальной жизни. В РФ благодаря Конституции 1993 года принята иная метода. Здесь норма права абстрагирована от жизненных условий. Юридически ни одна религия не может быть установлена в качестве государственной. Но это не препятствует той или иной религии ею стать фактически. Православие в России является господствующей религией не по праву, а по факту.

Г-н Миронов утверждает, что “в законе о свободе совести по сути закрепляется привилегированное положение отдельных религий”. Где же эта неведомая крепость содержится? Оказывается, “в преамбуле закона” имеет место фраза об “особой роли православия в истории России, в становлении и развитии её духовности и культуры”. Даже не-юристы знают, что преамбула любого закона ничего не закрепляет и не устанавливает. Преамбула является своеобразным предисловием закона, декларативные пояснением его правоустанавливающего текста. Юрист и доктор наук Миронов этого не знает. Он делает вид, что никакой разницы между преамбулой закона и его статьями нет правового различия. Его раздражает сам факт того, что законодатель счёл возможным отразить особую роль православия в истории России.

Но на этом наш правовед не останавливается. Он задаёт глумливо-риторические вопросы. В преамбуле закона декларируется официальное уважение законодателя к “христианству, исламу, буддизму, иудаизму и другим религиям, составляющих неотъемлемую часть исторического наследия России”. Откровенно ёрничая, Уполномоченный восклицает: “какие религии подпадают под определение “других”?; “означает ли это неуважение к другим религиям, не поименованным в Законе – конфуцианству, индуизму и т.п.?”. Да будет известно г-ну правоведу, что по-русски “другие” означает как раз – “все, не “поименованные”, если они являются историческим наследием России”. При этом знатоку религий было бы полезно знать, что конфуцианство, строго говоря, религией не является. Оно – морально-нравственное, этико-политическое учение. Наконец, даже дети знают, что ни конфуцианство, ни индуизм не составляют “историческое наследие России”, о чем говорится в преамбуле Закона. Глубокомысленные вопросы г-на Миронова показывают профессиональную и гражданскую пустоту его автора. Его вопросы лишены конкретного смысла. Они предназначены не для улучшения положения с правами конкретных граждан конкретного Российского государства, а для сотрясения воздуха.

Г-н Миронов полагает, что имеются положения в Законе о свободе совести, которые “устанавливают нормы, по сути (опять по какой-то сути – А.З.), ведущие к дискриминации отдельных конфессий на практике. Прежде чем продолжить цитирование, остановимся на данной фразе. Как мы видим, дело идёт не о нормах закона, дискриминирующих неназванную конфессию. Криминальность закона обнаружена в некой “сути” (?), ведущей (?) к дискриминации на практике (?). Ссылками на абстрактную практику, практику, которая только предполагается, но вовсе не осуществляется, можно при желании отвергнуть любой закон. Как известно из русского опыта: законы святы, да исполнители – лихие супостаты. Если принять метод отрицания законов, применённый г-ном Мироновым, ни одному закону, который попадёт под его горячую уполномоченную руку, не сдобровать. К каждому такому акту можно применить универсальную мысль о “сути”, которая “ведёт” к “дискриминации на практике”.

В данном случае к дискриминации конфессий ведут, полагает г-н Миронов, статьи Закона, предусмотревшие в качестве организационных форм не только религиозные объединения, но и религиозные группы. Отечественный законодатель, считает г-н Миронов, не вправе устанавливать подобную градацию. Законодатель должен не мудрствовать, а буквально воспроизводить некую “Европейскую конвенцию”, руководствоваться не собственными суверенными представлениями, а “прецедентами органов Совета Европы”. Получается, что г-н Миронов если и является Уполномоченным, но только не по правам человека Парламента РФ, а Совета Европы по внедрению в русское национальное законодательство чуждых ему новелл.

Уполномоченного “по правам” не устроило то обстоятельство, что “российское” законодательство провело достаточно чётную грань между религиями, имеющими глубокую историческую почву в России, и религиями, которые для России являются органически чуждыми, между истинными, подлинными, настоящими, традиционными религиями, и религиозными суррогатами или сектами, исторгнутыми из той или иной религии, предоставив соответствующие права сторонникам первых, и ограничив в этих правах вторых. Г-ну уполномоченному не по нраву, что религиозные организации могут, к примеру, создавать религиозные образовательные учреждения, а псевдорелигиозные или сектантские организации лишены права создавать образовательные организации под видом религиозных. Большое негодование вызывает в г-не Миронове тот факт, что секты и псевдорелигии, подобные мармонам, аум-сёнрике, мунистам и пр., не уравнены в правах с православными или мусульманами, и не могут проводить “религиозные” обряды в больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов. Г-н правовед усмотрел дискриминацию в том, что религиозные сектанты и религиозные фальсификаторы и извращенцы не получили в Российской Федерации прав на производство, приобретение, распространение своей литературы, печатной, аудио- и видеоматериалов, учреждать средства информации, создавать образовательные учреждения, как это имеют канонические религии.

Но и это ещё не всё. Перепутав пост уполномоченного по правам человека с обязанностями стряпчего, г-н Миронов выступил добровольным (добровольным ли?) ходатаем представительств иностранных религиозных организаций. Закон не разрешил им заниматься на территории России культовой и иной деятельностью. “Караул!, - возопил г-н Миронов, - Наших обижают. Дискриминация”.

Представительство религиозной организации, например римского Престола, является скорее дипломатическим учреждением, нежели религиозным объединением. С какой стати, позволительно спросить, в чужой стране религиозным дипломатическим представителям позволять заниматься культовой деятельностью? Если бы, прежде чем фабриковать свои “заключения”, г-н Миронов удосужился обратить внимание хотя бы на содержание Венской конвенции о дипломатических представительства, в которой очень много дипломатам прямо и недвусмысленно запрещено, он бы поостерёгся ставить себя в смешное положение безграмотными и нелепыми утверждениями. Но г-н Миронов не из тех, кого может остановить здравый смысл. Оказавшись на ответственной должности, он приобрёл необыкновенную решимость, граничащую с безумной отвагой. Читателю необходимы доказательства? Вот они.

Как известно, ни в одной стране ни одна свобода, устанавливаемая законом, не безгранична. Всё имеет свои пределы. Не составляет исключения и свобода совести и вероисповедания. Российский закон определил, что права человека и гражданина на эти формы свободы могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

С последними положениями г-н Миронов категорически не согласен. Он считает оборону и безопасность России такой мелочью, которая должна быть принесена в жертву возможности отправлять какой-нибудь религиозный, псевдорелигиозный или сектантский культ. Получается, что для г-на Миронова, завзятого атеиста, религия выше интересов государственной безопасности, культ важнее Отечества. На какие краеугольные камни опирается “непокобелимая”, как выражался классик, уверенность г-на Миронова? На некую 666-ю Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, которую наш уполномоченный цитирует в очередной раз с особенным, прямо-таки геростратовским удовольствием.

Цена всем этим конвенциям, как хорошо известно, грош. Либеральной Европе, точно так же, как и либеральным Североамериканским Штатам на все эти пакты, конвенции, уставы и прочие “международные” клочки туалетной бумаги наплевать и забыть. Если предоставляется подходящий случай, то совершить агрессию, напав на одну страну, которая не может оказать достойного сопротивления, например Югославию, пограбить другую, в которой власть оказалась в руках мошенников, негодяев и предателей, например Российскую Федерацию.

Последствия неподотчётности:

ничего не видеть,

ничего не слышать,

ничего никому не говорить

Углубившись в законодательство о свободе совести и религиозных объединений, г-н Миронов недвусмысленно дал понять, каким правам и свободам он лично отдаёт приоритет. Именно религиозные права для него представляют наибольшую важность среди всех существующих прав и свобод человека и гражданина. А как быть с другими правами, провозглашенными в Конституции?

Во-первых, г-на Миронова совершенно не заинтересовал массовый характер нарушения фундаментального права человека на жизнь. Ведь ежегодно сотни тысяч человек гибнут от рук убийц, из-за происшествий на транспорте, вследствие аварий на производствах, десятки тысяч накладывают на себя руки из-за жизненный неурядиц. Г-н Миронов напевает при этом: “В Багдаде всё спокойно”.

Притчей во языцах стало глумливое использование электронных, прежде всего телевизионных СМИ свободой мысли и слова. В руках корпорации тележурналистов свобода СМИ превращена в разнузданный шабаш русофобов, антипатриотов, разного рода извращенцев. Телевизионный и радиоэфир, которым владеют березовские, гусинские и чубайсы с лужковыми, используется для психологического и нравственного разложения национального сознания. Г-на Миронова это обстоятельство ничуть не волнует. Оно его якобы не касается. “В Багдаде всё спокойно”.

В 1998-1999 годах мэр Москвы и его так называемое правительство, грубо попирая нормы Конституции, принуждало граждан к отказу в выражении своих мнений и убеждений и под угрозой применения оружия неоднократно воспрепятствовало гражданам проводить в Москве митинги, демонстрации, шествия и пикетирование. Конституция, как известно, устанавливает только два условия для их проведения – чтобы они проходили мирно и чтобы его участники были без оружия. Г-н Лужков и его карманный городской “парламент” под неправдоподобными предлогами предписывают фанфаронские эстетические требования к участникам публичных мероприятий. Это должно напомнить времена мэрской молодости, когда в столице измеряли линейками ширину мужских брюк и длину женских причёсок, подвергая арестам нарушителей пуританской эстетики. Для г-на уполномоченного здесь тоже нет предмета для беспокойства. “В Багдаде всё спокойно”.

Так называемые неплатежи, составляющие в отраслях материального производства сотни миллиардов рублей, суть прямое нарушения права на труд, предполагающего “вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации”. Десятки миллионов человек на протяжении нескольких лет находятся в положении дискриминируемых, унижаемых, бедствующих. И вся эта вселенская нищета на фоне баснословного обогащения кучки финансовых мошенников, чьи состояния исчисляются многими миллиардами долларов. Для г-на Миронова здесь тоже нет поводов для вмешательства. “В Багдаде всё спокойно”.

Наконец, не последнее, но наверняка одно из наиболее важных человеческих прав. Согласно Конституции, “никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда”. Согласно самым осторожным расчётам, каждый житель РФ до того, как начался процесс так называемой приватизации, являлся совладельцем общенационального имущества, доля которого была эквивалентна никак не меньше 500 тыс. долларов. Общенациональное имущество не было государственным, как иногда утверждается, государственные органы лишь управляли им от имени общества. Но подменять собою собственника они не могли.

Приватизация в РФ являлась юридической формой отчуждения не государственного имущества, как это было в странах капиталистической Европы, а отъёма общенационального имущества, института, странам Европы совершенно неизвестного. Потому отчуждение общенационального имущества, принадлежащего всем членам общества на правах совместной общей собственности, могло происходить не иначе как в силу решения суда, а не законов, постановлений правительства, указов президента или министерских распоряжений. Все эти акты – разновидность квалифицированного, изощрённого мошенничества, подпадающего под статьи уголовного кодекса и срока давности не имеющего.

К сожалению, общество в РФ невежественно. Оно и сейчас не осведомлено о том, что каждый его член буквально ограблен властями на сумму, равную полумиллиону долларов на каждого, включая грудных младенцев и глубоких стариков, одни проценты с которой могли бы принести не менее 25 тыс. долларов год. Г-н Миронов делает вид, что нарушение имущественных прав граждан не имеет отношение к Уполномоченному по правам человека. Он безмолвствует. “В Багдаде всё спокойно”.

Перечень вопиющих, грубейших, массовых нарушений конституционных прав граждан РФ со стороны властей или при их явном попустительстве можно продолжить по всем статьям её Конституции. Но в этом нет необходимости. Ни по одной из статей г-н Миронов, представляющий КПРФ, за год своей деятельности не разразился специальным “заключением”, как он это сделал в отношении статьи 14, относящейся к религиям и религиозным объединениям. Здесь его задело за живое. Эта тема его раззадорила по-настоящему. Для г-на Миронова, которого вряд ли даже могила исправит, религия, и прежде всего религия русского народа, всё ещё “опиум”. Но его показные хлопоты в отношении уравнивания “прав религий” не должны никого обмануть. Показная защита ничем не ограниченной свободы совести при одновременно поощрении, путем красноречивого замалчивания, попрания практически всех гражданских прав русской нации, является беспардонным лицемерием со стороны тех, у кого наблюдается очевидный её дефицит.

“Как жалок тот, в ком совесть не чиста”.