полковник, к.т.н.

К сожалению, преамбула столь серьезного документа не содержит пояснений ни необходимости его появления, ни его значимости. Как нигде, здесь уместно напоминание о том, что при катастрофических тенденциях к сокращению численности русского населения и средней продолжительности жизни нынешнего поколения, резком ухудшении состояния здоровья людей и окружающей природной среды, дальнейшее затягивание с принятием и обнародованием такой концепции - либо злонамеренный умысел, либо следствие утраты нацией инстинкта самосохранения. Нельзя забывать и о наступающей экологической катастрофе, обусловленной нежеланием одних стран сократить уровни потребления, а других - темпы прироста населения.

Промедление в этих условиях с уяснением сути произошедших в мире глобальных перемен, определением Россией своего места в новых условиях уже привело нацию к концептуальной дезориентации. Пожалуй, впервые в истории мы блуждаем в историческом времени и пространстве - находясь в фактической изоляции, лишившись прежних и не приобретя новых союзников, отказавшись от традиционных ценностей, внутренне протестуя против навязываемого нам иного, чуждого по духу уклада жизни. Вот почему первой из самых неотложных мер по спасению нации и государства должна быть Концепция национальной безопасности - официально принятая и законодательно оформленная система представлений о путях пробуждения, примирения и объединения народов России в борьбе за выживание.

Естественно, что самым первым шагом в обосновании целеполагания, методологии и технологии соответствующей деятельности должен быть обстоятельный анализ нынешней ситуации, объявление Россией своей миссии и выявление приоритетов. Казалось бы, все это и должно быть отражено в соответствующих (по названию) двух первых разделах обсуждаемой концепции. Что же мы находим в этой ее части в действительности?

Вместо констатации основного противоречия конца 20 и начала 21 веков - несоответствия между все возрастающими потребностями человечества и возможностями деградирующей биосферы по их удовлетворению, в Концепции говорится об “усилении тенденций к формированию многополярного мира”. Вместо вывода, логично следующего из такой оценки глобальной ситуации (вступление наций в эпоху беспощадной и бескомпромиссной борьбы за самосохранение) - о трудностях создания какой-то “модели общей и всеобъемлющей безопасности”. Вместо вытекающего из всего этого следствия о том, что Россия (кладезь природных ресурсов и житница планеты с все теплеющим климатом) неизбежно окажется на острие грядущего передела мира, - об “уменьшении опасности прямой агрессии против РФ”...?!

А как же авторы Концепции характеризуют саму Россию, ее нынешнюю и будущую миссии? Ведь должны же они знать об исключительной значимости публично сделанных в ней самооценок и притязаний, о которой свидетельствуют, например, такие поговорки: “Не уважая себя, не надейся на уважение других!”, “О людях суди по их замыслам: у великих - они возвышенные!”.

Оказывается, что Россия - всего лишь “влиятельная европейско-азиатская держава, одно из крупнейших многонациональных государств, имеющее многовековую историю и культуру, свои национальные интересы и традиции”. По мнению авторов, наши возможности - не более, чем “обеспечить свою безопасность и процветание своего народа, да играть важную роль в мировых процессах”, а перспективы – “более широкая интеграция в мировую экономику, в том числе в международные кредитно-финансовые институты”.

Думаем - читатель согласиться, что такая официальная самоидентификация России не способствуют самосохранению, а затем и возрождению былого величия нации на основе соответствующего целеполагания. Скорее данные положения следует понимать как утверждение ее авторов о якобы наметившемся ныне духовном надломе русского народа и образованного ими государства, их смирении с участью сырьевого придатка других стран. Заметим, что эти положения нашей Концепции разительно отличаются от того, что сказано в соответствующей Стратегии национальной безопасности США, мобилизующий их нацию на “лидерство на внешней арене, сохранение превосходства в области дипломатии, технологии, промышленности и в военной области”.

Было бы правильнее, даже сейчас идентифицировать Россию как супердержаву, носителя особой цивилизации и духовности, а ее цели на 21 век: а) стратегическую - как возрождение былой мощи страны, которая необходима для спасения нации в предстоящей борьбе с агрессорами, претендующими на наши ресурсы, и б) тактическую - как сохранение, а затем и упрочнение ведущих позиций в культуре, образовании, науке, воздушно-космических и других перспективных технологиях.

Упреждая возможных критиков, отметим: мы не боимся неизбежных упреков в таких амбициях, поскольку понимаем, что язык имперского гегемонизма - норма современной жизни, предопределенная инстинктом самосохранения наций. В нынешней их борьбе за существование выживут лишь крупные государства, образованные величием духовной идеи их многочисленных народов и обладающие ресурсами, достаточными для самосохранения, самовоспроизводства и самосовершенствования. А вот проводимая ныне суетливая и несолидная государственная политика, подтвержденная упомянутыми выше официальными самоидентификацией и миссией России, нам непростительна.

Объявление великой, имперской миссии России во всех отношениях более целесообразно. На межгосударственной арене это приведет к ликвидации политического вакуума вокруг нас: государства, признающие такую роль России и способствующие ее реализации, станут нашими партнерами, а затем и союзниками в борьбе за возможный (в сущности неизбежный и уже начатый) передел мира, а все остальные - соперниками и потенциальными противниками. Во внутренней жизни такая миссия будет способствовать единению нации вокруг общей цели - возрождения былой мощи, станет фундаментом для формулирования соответствующего целеполагания и законодательных актов.

Больше всего в Концепции удивляет, пожалуй, нераскрытость самого понятия “национальная безопасность России”:

1) по определению, концепция - смысл, совокупность представлений о природе чего-либо; неуточнение данного понятия исключает ясность его интерпретации;

2) особенно важно это для России с ее особенностями: а) в уже упомянутом Законе и принятом чуть позднее основополагающем ГОСТе даны совершенно различные определения “безопасности”; в) в отличие от общепринятой практики, наше население рассматривается в Конституции РФ не как одна “нация”, а как “многонациональный народ”?!

Из преамбулы Концепции следует, однако, что ее разработчики придерживаются определения, принятого в законе 1992 года: и там, и здесь используются “защищенность от внешних и внутренних угроз жизненно важных интересов личности, общества и государства”. Можно догадаться и о причине использования такого определения “по умолчанию” - без воспроизведения и ссылки на первоисточник. Скорее всего, этим они продемонстрировали неприятие наших официальных определений безопасности и нации и одновременно не решились взять на себя ответственность за их иное, более точное толкование.

Однако, такое решение исказило сущность национальной безопасности и сделало обсуждаемый нами документ несостоятельным. Неприемлемость трактовки национальной безопасности через “жизненно важные интересы” обусловлена принципиальной невозможностью их точного выражения. Свидетельство тому - отсутствие в Концепции определения “интересы”, их путаница с “ценностями” и “потребностями”, а также уязвимость классификации применительно к “личности, обществу и государству”.

Не может не вызвать недоумения и отнесение в этом документе к наипервейшим жизненно важным интересам личности нынешней России, например, “прав и свобод”, а общества – “демократии”. Уже упомянутое выше вымирание нашего населения - следствие неудовлетворения более приземленных потребностей (в продовольствии, медицинском обслуживании, чистых воде и воздухе), утраты прежних социальных ценностей и духовных идеалов, в том числе - явного “перебора” с демократией, разрушившего наш традиционный уклад и приведшего к дезорганизации экономики, небывалому росту коррупции, преступности и проституции.

Исходя из изложенного, национальную безопасность современной России, на наш взгляд, следует интерпретировать не состоянием защищенности подобных “жизненно важных интересов”, а системным свойством, характеризующим способность населяющих ее народов удовлетворять (с минимальным ущербом для базовых ценностей настоящего и будущего поколений) те потребности, которые необходимы для их самосохранения, самовоспроизводства и самосовершенствования.

Хочется верить, что читатель также согласится и с тем, что главным объектом и субъектом деятельности по обеспечению национальной безопасности России следует считать не гипотетические “личность-общество” и даже не антинародное “государство-правительство”, а русский - государствообразующий - и братские ему (славянские) народы. При этом базовыми ценностями нашей (русской), да и любой другой нации несомненно являются присущий им уклад (способ удовлетворения потребностей) духовной и общественной жизни, а также источник этих потребностей - исторически принадлежащая территория.

Трудно переоценить пагубность подмены цели и главного объекта национальной безопасности России (русского народа) второстепенными по значимости средствами - интересами гипотетической личности и столь же абстрактного общества. Неправомерно выпячивать и интересы государства, которое служит всего лишь механизмом, создаваемым нацией для повышения ее жизнестойкости. Вполне естественно также обеспечивать безопасность не одной лишь пассивной защитой, как это вытекает из официального толкования безопасности, а парированием всех угроз следующими тремя методами - уничтожением, уклонением и/или защитой от разрушительного воздействия их источников.

Акцент на народы России, их территорию, уклад общественной и духовной жизни, вместе с другими соответствующими ценностями и потребностями, представляется нам более обоснованным. Только эти категории имеют четкую определенность и ясный физический смысл. Лишь они, а не субъективные интересы, место которых - в бытовом и политическом лексиконе, объективно пригодны для целеполагания и выявления приоритетов Системы обеспечения национальной безопасности России, декомпозиции ее задач и структуры, выбора методологии и технологии их решения.