Журнал «Золотой Лев» № 79-80- издание русской консервативной
мысли
Ю.Ю. Болдырев
Начнём с себя?
Ильф и Петров дали нам точный образ двух миров. В большом – строят Днепрогэс, осуществляют перелёт вокруг света и т.п., в малом – «изобретён кричащий пузырь «уйди-уйди», написана песенка «Кирпичики» и построены брюки фасона «полпред».
Ныне особое искусство – подавать мир маленький так, чтобы точно как большой. Одинаково рыдают: и на передаче «Жди меня», где находят близкого человека, и отчисленные с «фабрик звёзд» (не «зажгли» своими «кирпичиками»), и выпавшие из «последних героев» (не справились с пузырём «уйди-уйди»)...
Хотя «кирпичики» тоже разнообразят.
Для озабоченных есть нацисты и даже фашисты. И борьба с ними – как с отдельным злом.
Соболезную близким сенегальского студента, убитого в Петербурге. Но кто его убил, с кем нам прежде всего бороться: со скинхедами – манипулируемыми марионетками или же с теми, кто их культивирует?
Для тяготеющих к конструктиву – бесконечные совещания по «национальным проектам»: куда же очередная категория учителей запропастилась? Плюс Думе поручается «подумать, как изъять участки под строительство, розданные в обход закона». Есть о чём долго думать…
И тихо-тихо принимается в первом чтении проект Водного кодекса, в котором защиты водных ресурсов нет, но зато описано всё, что позволит эти ресурсы приватизировать. Известные учёные, включая Д. Львова, бьют тревогу – и тишина. Об открытых письмах академиков президенту – ни слова. Равно как и о том, что «правых» в Думе нет, но «центристы» их заменили вполне.
Сколько было шума вокруг цен на газ для Украины? И как тихо после заявления о повышении в три раза цены на газ для Белоруссии! С чего это вообще – или мы уже не строим Союзное государство?
Всемирный русский народный собор берётся влить в мехи западного понятия прав человека наше вино. Что ж, когда по молодёжным телеканалам – сплошная реклама секса по телефону, рассчитанная на детей, кто бы ни взялся за мораль, уже хорошо. Монополии здесь нет, и моральный авторитет – вопрос не самозахвата, а лидерства. Но важно, чтобы взялись именно за мораль, а не за прикрытие под колокольный звон грехов власть имущих.
Так, высокое собрание выступило против оранжевых революций – хорошо. А против источника революций – социального расслоения, по которому мы среди мировых лидеров, выступить не забыли? А против источника этого варварства – всевластия «равноудалённых» олигархов, уже решивших вопрос об отказе от социальной политики (от перераспределения ресурсов от богатых к бедным через налоги на собственность, на доходы и на наследование), а теперь прикарманивающих наши леса, озёра и реки, выступить не постеснялись? А против того, что наши колоссальные ресурсы переводятся на Запад, в то время как для наших молодых нет ни нормальной работы, ни перспектив – только иллюзия достоинства в рядах скинхедов? Ведь ценности-то пропали вместе с исчезновением осмысленного производительного труда. Как же возродить одно без другого?
А против нашего давления на Белоруссию, в которой нет ни такого расслоения, ни «фашизма», выступили? Или пусть и у них будут «хаммеры» и нищие? Кто повышает Белоруссии цены на газ? Если мы – демократия, то это – наша с вами воля. Если же мы сами – не демократия, то какие ещё претензии к Белоруссии?
В воскресной вечерней телепередаче известные люди не из оппозиции разъясняют: быть абсолютно честным у нас нельзя – разоришься. Другой поправляет: «Да просто шлепнут!» – и все соглашаются. Чем же Белоруссия хуже?
Известно: не хочет она передавать «Газпрому» свой «Белтрансгаз». А вы что, передали бы? У вас есть гарантия, что «Газпром» завтра за долги (вместе с «Белтрансгазом») не будет отдан за бесценок очередному Абрамовичу?
Нас убеждают, что экономика Белоруссии – миф. Мол, всё – лишь благодаря низким ценам на газ. Так ведь у нас-то цены такие же, но вместо развития – рост миллиардеров. За что же Белоруссию наказываем? За то, что она демонстрирует: при наших ценах на газ промышленность может быть конкурентоспособной, а учителя и врачи могут жить лучше, чем у нас? Так разве защитить Белоруссию – не есть наш долг? Или что же тогда наши ценности?
А это объяснит любой пиарщик: вся пошло-агрессивная реклама рассчитана как раз на реальные ценности, которые мы восприняли. Езжайте в богатую Скандинавию, и сразу станет ясно, что «хаммеры» и «бентли», от которых шарахаются пешеходы, – это не их, а наши ценности.
Так что же, Церкви быть в стороне? Ни в коем случае. Но только если это всерьёз, начать стоит с себя.
В Москве в районе Троицкого переулка был детский каток – и нет его. Может, скинхеды заняли – под строевые занятия, которые так любит показывать наше ТВ? С этим дворовые ребята справились бы сами. Нет, теперь каток – за забором церкви. И не то чтобы эта земля церкви была нужна – пустует. Но все знают, кто здесь хозяин.
Ладно, а открыть на церковной земле вновь каток – это-то можно? Призвать власть секты запретить – запросто. Но вернуть детям каток – до этого не доходит.
А что такое церковь в городке под Бостоном, где живёт мой приятель? Это и дом культуры, и группа продлённого дня для детей – вот что делает Церковь элементом реальной общественной жизни. Но у нас – свой путь. Раньше было: «Быстрее, выше, сильнее!» Теперь: «Больше, дороже, круче!».
Дело давнее, но задуматься не поздно. Что служило бы морали: скромная часовенка на месте разрушенного храма Христа Спасителя с наставлением храм возродить тогда, когда в стране не будет такого количества сирых и убогих, или же масштабное строительство, про которое молодёжь ясно понимает, для чего у нас любая стройка затевается?
И какими же методами мы будем бороться за души детей – демонстрацией проезда начальства и иерархов на крутых тачках, заработанных на удушении Белоруссии?
Говорю всё это не для того, чтобы обидеть участников Собора и Церковь и тем более отвратить от неё людей. Напротив, повторю: взялись за мораль – и слава Богу. И мы все, и верующие, и атеисты, вас поддержим. Но чтобы это стало настоящим делом большого мира, без всяких «кирпичиков». И пожалуйста, начните с себя, например, верните каток детям.
Сто лет одиночества?
Сто лет Первой Государственной Думе, преемником которой считает себя наш нынешний парламент. Но всенародного празднования не замечено. Почему?
Напомню: тогда, сто лет назад, парламент был инструментом
ещё не демократии, а лишь её зачатков, средством ограничения абсолютизма.
Самодержец тогда согласился себя ограничить – не добровольно, разумеется, а под
давлением массовых революционных настроений. И как только эти настроения
удалось подавить, разогнал «ограничитель» – как больше уже не нужный.
Возникла иллюзия, что проблема решена. Но всего через
десять лет – революционная волна, и самодержец лишился всего, включая жизнь
собственную и жизни ни в чём не повинных членов его семьи.
Можно, конечно, всё списать на немцев, поддерживавших
российских революционеров. Но только на то она и война, чтобы использовать
против противника любые средства. И потому дело, понятно, вовсе не в немцах.
Напрашивается аналогия с нынешним временем. Действительно:
сейчас наш политический режим, при всей видимости элементов демократии и даже
парламентаризма, тем не менее абсолютно закрыт, зацементирован, замурован, все
подступы к бастионам реальной власти (и политической, и экономической)
перекрыты, никакую альтернативную партию (а равно и серьёзный бизнес) без
санкции начальства не создашь, всем требованиям удовлетворить невозможно в
принципе. Тоже вроде с одной стороны – иллюзия решения проблем. И с другой
стороны – тоже можно ожидать, что и эта машина не продержится и десятилетие и
рассыплется в пух и прах. Но что же тогда нынешние властители, почему их не
беспокоит опасность слома искусственных барьеров на пути народного
волеизъявления?
«Мир изменился, – скажут мне, – да и Россия устала от
революций… Плюс не так-то уж плохо народ теперь живёт. И в масштабной войне,
типа Первой мировой, ставшей детонатором революции, нынешнее руководство
участвовать не собирается».
Что ж, это факторы. Но не они всё определяют. Главный
фактор иной – место нынешней власти в нашем государстве и проистекающая из
этого её мотивация.
Кем был император в России? Несменяемым властелином всего и
вся. Усиление и укрепление страны для него означало и собственное возвышение.
Отречься в пользу брата или сына и тем самым лишиться власти он мог. Но продать
свою страну в офшор и с вырученными деньгами уехать за границу – это было
невозможно.
Кем являются нынешние правители страны? Формально –
нанятыми обществом управляющими. Но тогда роль парламента совсем иная: не
просто ограничение полновластия, но прежде всего контроль над добросовестностью
правителей (управляют-то – чужим!), направление усилий власти на реализацию
национальных, а не чуждых, в том числе зарубежных, интересов. Как парламент
справляется с этой задачей? Вспомним хотя бы про Стабфонд, работающий на
экономики чьи угодно, но только не на российскую (о жалких крохах на
«нацпроекты» неудобно и говорить).
А ведь ещё десять лет назад наш парламент остановил
массовую передачу наших недр на кабальных условиях под контроль Запада,
отказался ратифицировать противоречащую нашим интересам Энергетическую хартию.
Но на импичмент Ельцину сил и тогда не хватило. Ныне же – послушное следование
указаниям из Кремля.
Почему парламент так выродился? Вовсе не из-за воздвигнутых
«железобетонных укреплений» – они были созданы позже и, заметим, самим же
нынешним парламентом. История печальнее: в 90-е годы, когда парламент пытался
противодействовать корысти власти и разрушению национальной экономики, он не
нашёл в этом опоры в своём же обществе. Представители народа, боровшиеся за его
интересы, оказались одиноки.
Кем в таких условиях неминуемо становятся правители?
Халифами на час, да ещё и более полновластными, нежели был самодержец. Сдать
стратегические позиции, завуалированно продать наше общее куда-то в офшор, а
вырученные деньги положить на свой зарубежный счёт – никаких проблем. Или не
продавать, а наоборот, всячески укрупнять и ренационализировать (например, тот
же «Газпром»), но при этом погружать в долги, за которые в конце концов и
придётся всё отдать, – запросто. И кто помешает? Некому. Представлений о
парламенте не как о помощнике власти, а как об институте контроля за властью у
наших людей и в головах нет...
Чем явилась революция для Николая Второго? Абсолютным
крушением всего.
Чем явится революция для нынешних правителей, если она
когда-либо произойдёт? Да ничем – окончанием этапа «проекта». Максимум вынудит
сбежать за рубеж – туда, где всё подготовлено.
И что окажется для власти, бесконтрольной и безнаказанной,
определяющим: долг перед страной, стремление не допустить, например, при
изменении мировых цен на энергоносители каких-либо катаклизмов или же инстинкт
успеть стащить из «этой страны» хотя бы ещё что-то? Вопрос открытый.
И ещё один вопрос, не имеющий для меня ясного ответа:
всё-таки зачем систему забетонировали именно в последние 4–5 лет? «Ясно зачем,
– скажут мне, – чтобы обеспечить абсолютную управляемость». Но обращаю внимание
читателя: полная управляемость была обеспечена ещё раньше, на рубеже 2000–2001
гг., и без этих формализованных механизмов – на основе неспособности общества
карать тех, кто его предаёт. Зачем же теперь бетонировать – просто так, на
всякий случай? Или же этот «всякий случай» прогнозируется?
Похоже, последнее. Если кто-то надеялся, что «сытые» будут
обдирать его менее интенсивно, нежели идущие им на смену «голодные», – пустая
иллюзия. Жадность, ничем не ограничиваемая, не имеет пределов. И потому: что
там у нас ещё не прибрано к рукам? Ага, ручейки, речки, озёра – что же это они
так, без хозяйского глаза? Непорядок. Были общие – будут наши. И что, наш
нынешний парламент этому воспрепятствует?
Одно жалко, что нельзя так же и воздух поделить (помните:
«Продавец воздуха»?). Заодно возник бы и способ быстрого пресечения любого
революционного порыва…
Но ничего, время есть – ещё успеют что-то придумать. Если,
конечно, мы наконец не поймём, что такое парламент и для чего он на самом деле
нам нужен.
ЛГ 12.04.06,
26.04.06