Журнал «Золотой Лев» № 79-80- издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

М.Г. Делягин

 

ВСЕ ВРУТ КАЛЕНДАРИ?

 

Статистика — ключ к экономической политике. Социально-экономическая статистика одновременно является одной из наименее значимых политически и наиболее важных экономически сфер деятельности государства. Это его глаза — и, соответственно, глаза общества.

 

Преданья старины

 

В Советском Союзе качественная статистика натуральных показателей соседствовала с крайне слабой макроэкономической статистикой. Причина этого объективна: натуральный учет носил практически тотальный характер (Госплан распределял около 10 тыс. видов наиболее значимой продукции, а Госснаб — еще около 50 тыс. менее значимой), а рубль имел разную покупательную способность не только в разных отраслях (по оценкам, в середине 80-х в ВПК он примерно соответствовал доллару, а в легкой промышленности — нескольким центам), но и на одном и том же предприятии. Выделенные, например, на капитальный ремонт деньги нельзя было потратить ни на что иное, даже на ремонт текущий, что делало рубли разных «предназначений» принципиально несопоставимыми. Это кардинально затрудняло обобщение разнородных показателей (которое может проводиться лишь в стоимостном выражении, то есть в рублях) и порой придавало статистической повседневности отчетливый сюрреалистический оттенок (вроде измерения выпуска военной техники в миллионах тонн)[1].

Диссиденты наивно верили, что где-то в недрах интеллектуальной обслуги Политбюро существует реальное знание, комплексное, всеобъемлющее видение положения страны. Разочарование было ужасным: ставшие прижизненной эпитафией советской системе слова Андропова «мы не знаем страны, в которой живем» касались и статистики тоже.

Едва официальная статистика с началом перестройки была частично скорректирована титаническими усилиями на основе расчета натуральных показателей, политические процессы, сделавшие возможными огласку результатов этих исследований, расшатали экономику, и статистика стала не просто неприемлемо неполной, но и безнадежно отстающей от чудовищных темпов и масштабов разрушения.

Межотраслевой баланс уже за 1988 год был посчитан с совершенно неприемлемыми погрешностями, но заметили это считанные профессионалы. Как ни печально, «преданья старины глубокой» в части не поддающегося исправлению искажения данных, похоже, возвращаются.

 

Инфляция: зажмурьтесь покрепче и вспомните приятное

 

В сегодняшней России статистика вновь превращается не только в сильно, но и, что намного опасней, хаотически искривленное зеркало, не позволяющее судить о состоянии экономики.

В первую очередь это касается наиболее политически значимого показателя — инфляции, по которому государственная власть в первую очередь судит о своих успехах и неудачах. Еще несколько лет назад ее недельный показатель падал, как прибитая газетой «Правда» муха, после каждого телевизионного изумления президента ее относительно высоким уровнем. Сейчас проблема решена: недельные показатели просто перестали регулярно публиковать, и это действительно позволяет отчасти замаскировать факт выхода инфляции из-под контроля.

В январе—феврале 2006 года она достигла уровня 4,1%, что не только перечеркнуло все официальные обещания, но и превысило уровень прошлых двух лет (и соответствовало уровню 2003 года, когда ее годовой уровень величайшими усилиями удалось удержать в пределах 12%). Однако практически никто из наблюдателей, воображение которых было поражено новой «инфляционной волной», не обратил внимания на то, что по потребительской корзине для малообеспеченной части общества (то есть по основным товарам повседневного потребления) рост цен — по тем же безупречно официальным данным Росстата — составил аж 10%.

Это в 2,5 раза выше уровня официальной инфляции. (Уже несколько лет не меняется официальный прогноз на весь год — 8,5%). И при этом официальный показатель инфляции, как и в советское время, не включает в себя эффекта периодически возникающих то в одном, то в другом регионе товарных дефицитов (например, после «соляного кризиса» в ряде регионов трудно было купить спички). А ведь инфляция — это не рост цен, но обесценение денежной единицы по любым причинам: как в силу удорожания товаров, так и в силу их исчезновения, пусть даже временного, из торговых сетей.

Довольно часто читая в российских регионах лекции о социально-экономическом положении страны, я не могу не заметить все более враждебной реакции даже самых лояльных аудиторий на простое ознакомление с официальными данными по инфляции.

И недаром: сопоставление этих данных с дефлятором ВВП (отражающим рост цен не только на потребительском рынке, но и во всей экономике в целом) позволяет говорить о систематическом занижении масштабов роста цен как минимум вдвое! При этом круг политически значимых статистических показателей, в отношении которых возникают опасения искажений, не ограничивается инфляцией и постепенно расширяется.

 

«Зона статистического риска»

 

Более двух лет назад эксперты Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) указали на искажение темпов роста реальных доходов населения включением в эти доходы средств, полученных при переводе валютных сбережений в рубли. Это означает, что «сброс» населением валюты, перевод сбережений из валютной формы в рублевую систематически приукрашивает официальные представления о его благосостоянии (так же, как массовый перевод сбережений из рублей в валюту преуменьшал бы их).

В прошлом году специалисты того же ЦМАКП регулярно отмечали отклонение показателей промышленного роста с начала года от расчетов того же показателя на основе помесячных показателей (за 11 месяцев промышленный рост составил 4% и 4,3% соответственно). В обоих случаях никакой видимой реакции Росстата не следовало, что на фоне прекращения общедоступных публикаций ряда важных показателей (включая величину дифференциации доходов населения) производит впечатление последовательной информационной политики.

Относительно высокие темпы экономического роста (6,4% в 2005 году, 7,3% в 2004-м) сохраняются за счет наименее точно оцениваемых составляющих ВВП. Достаточно сопоставить замедление роста в большинстве хорошо наблюдаемых сфер с головокружительным ускорением развития сфер, наблюдаемых плохо (и где возможны существенные искажения из-за неточной оценки как объема выпуска, так и динамики цен выпускаемой продукции).

Так, добыча полезных ископаемых в прошлом году замедлила рост вчетверо — с 7,2% до 1,8%, обрабатывающие производства — с 6,6% до 4,4%, транспорт и связь — с 10,5% до 6,1%, сельское хозяйство — с 2,9% до 1,1%. Исключение — лишь производство и распределение электроэнергии, газа и воды, где рост ускорился с 0,9% до 2,2% (что все равно ниже годового темпа роста всего ВВП).

А в рыболовстве (с его высокой долей браконьерства) и рыбоводстве рост ускорился с 1,7% до 4,6%, в финансовой деятельности — с 4,5% до 6,5%, в государственном управлении и социальном обеспечении — с 0,6% до 2,8%, в операциях с недвижимостью — более чем втрое, с 3,1% до 9,6%, в торговле и ремонте — с 11,2% до 12,3%, а в «гостиницах и ресторанах» — и вовсе более чем впятеро, с 3% до 15,6%.

Да, гостиничный и ресторанный бум в России не вызывает сомнений, как и резкий рост операций с недвижимостью, однако они начались отнюдь не в прошлом году, а данные сферы по самой своей природе (и с учетом современного состояния статистических органов) являются труднонаблюдаемыми.

Это создает ощущение широкомасштабной корректировки статистики в политических целях: если уж крах пресловутого лозунга об «удвоении ВВП» к 2010 году очевиден, он хотя бы не должен быть слишком позорным.

Правда, нынешнее «ускорение» выглядит сущим пустяком на фоне также не замеченного наблюдателями феномена ноября 2004 года: тогда промышленный рост, по уточненным впоследствии данным Росстата, составил 12,5% (первоначальные оперативные данные равнялись обычным для того года 6%), что в разы превысило уровень и предшествующих, и последующих месяцев. Не сопровожденное никакими разъяснениями, это произвело впечатление простой легализации приписок, направленных на завышение годового показателя: в результате уточнения промышленный рост 2004 года вырос с первоначальных 6,1% до 7,3%.

Возможно, чрезмерное усердие было вызвано тем, что в 2004-м и в начале 2005 года иллюзии о возможности «удвоения ВВП» еще сохранялись у наименее адекватной части официальных пропагандистов и, соответственно, оказывали слишком большое влияние на значимые статистические показатели.

 

С «широко закрытыми глазами»

 

Искажение статистических показателей отнюдь не безобидно, так как искажает практически все решения — как экономические, так и политические, — принимаемые с их учетом.

Занижение инфляции означает не только завышение экономического роста и преувеличение реальных доходов населения, но и занижение необходимых бюджетных расходов (при более высоком, чем признается официально, росте цен бюджетникам не хватает выделенных денег на покупку необходимых товаров). Занижение инфляции означает и большее, чем кажется, ужесточение финансовой политики, которое в результате ухудшает положение предприятий и снижает ликвидность банковской системы сильнее, чем думают представители государства.

И это не говоря об общей дезориентации бизнеса. Дошло до того, что некоторые представители даже государственных компаний не стесняются признавать, что давно уже перестали учитывать официальные прогнозы и уровни инфляции при планировании и оценке своей работы — просто потому, что такая лояльность оборачивалась неприемлемыми потерями.

А ведь всякое умалчивание порождает не только неопределенность, но и — вслед за ней — дополнительные недоверие и нестабильность.