Журнал «Золотой Лев» № 83-84- издание русской консервативной
мысли
В. Варнавский,
доктор экономических наук
СТАБФОНД: РИСКИ НОРВЕЖСКОЙ
МОДЕЛИ
Российское правительство
серьезно болеет. И одна из его главных болезней называется «любовь к западным
моделям». Нет сомнений, Норвегия - во многом пример для подражания, но только
не в вопросе размещения бюджетных средств за рубежом. Вложение денег
Государственного нефтяного фонда (ГНФ) Норвегии в облигации иностранных
правительств и акции транснациональных компаний (ТНК) в начале 2000-х годов
принесло не доходы, а убытки.
Копилка
правительственного либерализма
Ничто
в России не растет сейчас так быстро, как Стабилизационный фонд. Его объем на 1
мая текущего года составил 1800 млрд руб. Прирост за апрель был равен 123 млрд
руб., за март — 115 млрд руб. Каждая из этих цифр более чем в 1,5 раза
превышает весь Инвестиционный фонд правительства 2006 г.!
Но
средства Стабилизационного фонда не работают на экономику России. Правительство
ежемесячно выводит из экономического оборота огромные финансовые ресурсы,
сопоставимые с годовыми затратами на все четыре приоритетных национальных
проекта. Таким образом, только за счет прироста Стабфонда в России можно было
бы финансировать не 4, а 48 национальных проектов! И это без учета роста
накапливаемых золотовалютных резервов Центробанка.
Ясно,
что рано или поздно и экономика, и политика, и общественное мнение заставят
правительство раскупорить кубышку Стабфонда. Вопрос только в том, кому это
пойдет на пользу — России или Западу?
Вся
правительственная затея расходовать Стабилизационный фонд на приобретение
ценных бумаг иностранных государств и ТНК слепо скопирована с зарубежного, в
первую очередь норвежского, опыта.
Экономика разных
скоростей
Спору
нет, Россия и Норвегия во многом похожи. Обе страны расположены примерно в
одной климатической зоне[1],
живут в основном за счет минеральных природных ресурсов и имеют ярко выраженный
рентный характер экономик.
Как
и в России, фундамент норвежской экономики составляет энергетика. Вклад
нефтегазового сектора у нашего северного соседа соизмерим с российским и
составляет 23% ВВП страны. За счет энергетики на 1/3 формируются
государственные бюджеты в обеих странах.
И
у России, и у Норвегии степень интегрированности в мировую экономику составляет
более 30%, что определяется сырьевым, главным образом нефтегазовым, экспортом,
который превышает 50% всего экспорта товаров и услуг каждой из стран. На
технологический сектор в структуре экспорта у них приходится менее 15% общего
вывоза товаров.
Но
на этих количественных параметрах сходство и заканчивается. В отличие от России
Норвегия — страна, находящаяся на постиндустриальной стадии развития, с
отлаженным новейшим производством, грамотной экономической политикой
государства, с самыми высокими в мире социальными стандартами.
Норвегия
— один из мировых лидеров по качеству жизни и социальным параметрам.
Производство ВВП в Норвегии на душу населения почти в 8 раз выше, чем в России.
Продолжительность жизни главной рабочей силы в любом обществе — мужчин — у
нашего северного соседа на 19 лет превышает значение аналогичного показателя в
России. (Средний российский мужчина не доживает даже до пенсионного возраста.)
Детская смертность в Норвегии почти в 5 раз ниже, чем в России. Норвегия
характеризуется самыми низкими в мире показателями младенческой смертности —
3,73 на 1000 новорожденных (в США -7,5, в России - 16,1).
Улучшение
состояния здравоохранения, повышение жизненного уровня обеспечивают постоянный,
хотя и медленный рост населения в течение жизни двух последних поколений
норвежцев — 0,4% в год, в то время как в России численность населения падает
уже второе десятилетие.
Одно
из главных сущностных различий России и Норвегии состоит в разном понимании
правящими кругами роли и значения государства[2]
в развитии экономики.
Сильное государство-
основа развития
В
Норвегии роль государства в экономике значительно более масштабная, чем в
России. Это результат пребывания у власти в течение 30 лет социал-демократов, которые
в своей экономической политике опирались на скандинавскую модель «государства
всеобщего благосостояния». Правительство Норвегии через крупные государственные
предприятия не только контролирует ключевые секторы (нефть и газ), но и
поддерживает сельское хозяйство, производство морепродуктов и другие отрасли.
В
отличие от России экономическая сила государства в Норвегии определяется не
степенью коррупции власти с бизнесом, а долей государственных расходов в ВВП
страны.
По
этому количественному показателю норвежское государство в настоящее время в 1,5
раза сильнее, чем российское: в 2006 г. в Норвегии государственные расходы
должны составить 45,3% ВВП, а в России — только около 30%, включая все уровни
государственного управления (федеральный, региональный и местный). При таком
размере государственных расходов российское правительство не в состоянии ни
существенно влиять на экономическое развитие, ни обеспечить социальную
справедливость, стабильность, рост.
Но
потенциально российское правительство могло бы играть многократно более
значительную роль в экономике своей страны, если бы возвращало в отечественное
производство все получаемые доходы. Изымая средства в Стабилизационный фонд,
оно подрывает воспроизводство. А если, кроме того, будет принято решение о вложении
средств Стабфонда в зарубежные активы, то российский бюджет может не только не
получить прибыли от такого «выгодного» вложения, но и понести прямые убытки,
как это было в Норвегии в начале 2000-х годов.
Убыточность норвежского
ГНФ
Норвегия
вкладывает средства ГНФ за рубежом в облигации иностранных правительств (60%
ГНФ) и акции крупнейших ТНК (40%) с 1995 г. Что же приносит такое размещение
государственных денежных ресурсов бюджету?
Согласно
официальным данным Центрального банка Норвегии, вложение ГНФ в акции ТНК в
течение ряда лет имело отрицательную доходность, то есть было убыточным. В 2000
г. доходы по таким инвестициям шли со знаком «минус» и составили -5,8%, в 2001
г. - -14,6%, в 2002 г. --24,4%. Доходы от размещения средств в облигации иностранных
правительств не перекрывали убытки от акций ТНК. В результате суммарная
доходность от размещения средств Государственного нефтяного фонда Норвегии за
рубежом сводилась также с минусом. В 2001 г. — -2,5%, в 2002 г. - -4,7%.
Знает
ли об этом экономическая власть России, активно лоббирующая норвежскую модель
Стабилизационного фонда в своей стране? Без сомнений. Так, министр А. Кудрин в
интервью агентству Прайм-ТАСС 18 мая с.г. заявил: «Государственный нефтяной
фонд Норвегии в 2000—2002 гг. по корпоративной части размещался с большим
минусом, и даже плюсы по доходам от размещения средств в государственных
облигациях его не перекрыли».
Наверное,
вкладывать нефтедоллары за рубежом с высокими рисками и убытками может себе
позволить находящаяся на вершине благосостояния Норвегия, у которой устойчивая
экономика, нет серьезных социальных проблем, а потеря нескольких миллиардов
долларов не отражается негативно на экономическом росте. Но этого не имеет
права делать страна, на порядок отстающая от главных держав мира по всем
качественным показателям развития: ВВП, приросту населения, продолжительности
жизни, детской смертности. Копить деньги, чтобы поднимать западную экономику,
создавать за рубежом рабочие места, в то время как в своей стране 30 млн
человек живут ниже черты бедности, — кощунство.
Для
чего и для кого вообще «сберегать» средства в Стабилизационном фонде, в то
время как в стране критически низкие социальные показатели развития? Какие
высшие цели преследует государство, когда готовит решение о размещении огромных
денег за рубежом?
Если
экономика России упадет в кризис или мировые цены на нефть резко пойдут вниз,
то никакие стабилизационные и иные фонды страну не спасут. Даже более того — с
большой вероятностью средства, вложенные за рубежом, будут потеряны.
Для
того чтобы избежать негативных последствий от колебаний мирового рынка, надо
заниматься отечественным производством, ориентироваться на своего потребителя,
создавать новые рабочие места у себя в стране. И делать это надо сейчас, а не
тогда, когда в мировой экономике начнется спад. Экономика — очень
консервативная, инерционная система, ее не раскрутить в течение месяцев. Для
этого нужна целенаправленная работа всей государственной машины в течение
многих лет.
Деньги
Стабилизационного фонда — это нефтяная рента, которая принадлежит России, и
вкладывать ее надо только в Россию, в ее европейскую часть, в Север, в создание
социально-производственной инфраструктуры в Сибири и на Дальнем Востоке, в
освоение новых месторождений, в новые знания и медицину. Да мало ли имеется
самых неотложных нужд в такой огромной стране, как Россия!
ФельдПочта
[1] Россия и Норвегия (вообще Скандинавия) живут всё-таки в разных климатических зонах. Норвегию омывает Гольфстрим, а Россию - пронизывают арктические ветры.
[2] Автор имеет в виду не государство, а государственную власть.