Журнал «Золотой Лев» № 97-98 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

П. Святенков

 

Смерть демократии

 

Кремль сосредоточил в своих руках неограниченную власть, и я не уверен, что он всегда сможет ей правильно воспользоваться.

Продолжающийся скандал вокруг отмены порога явки на выборах в Государственную думу заставляет нас задуматься о функционировании российских государственных институтов. Где-нибудь в Америке нет никакого порога явки, но никого это не пугает. Проправительственные комментаторы говорят, что для развитой демократии такой порог есть позор, поскольку жители страны сами должны иметь право решать, ходить или не ходить на выборы и никто не должен ограничивать их право на неучастие в избирательном процессе.

Однако Россия не является страной развитой демократии. Мы имеем сверхпрезидентскую республику с фактически неограниченным объемом власти у президента, советское по сути правительство, являющееся не политическим, а хозяйственным органом (этот его статус — наследие брежневских времен), наконец, абсолютно фиктивный парламент, который «не место для дискуссий»[1]. Больше того, за последние два-три года тенденция к ограничению демократических свобод приобрела устойчивость. Отменены выборы губернаторов, резко усилен надзор за назначением членов Совета Федерации, победа «Единой России» и её списков на региональных выборах стала обязательной.

Таким образом, получается, что формально демократические институты власти постепенно теряют, говоря бюрократически, «связь с народом», а вместе с ней и легитимацию, право на управление государством в глазах населения. Единственным источником легитимации всей громадной государственной машины РФ является истерическая вера народа в президента Путина. Однако она, эта вера, имеет свой срок годности — 2008 год, и обоснование власти президента имеет, по сути, не рационально-демократический, а харизматический характер.

Мы видим, как власть сжимается в точку, концентрирующую в своих руках всё больший объём полномочий. При этом структуры, связывающие её с обществом, постепенно размываются. Происходящее напоминает процесс концентрации власти в руках Горбачева. В период с 1988 по 1991 год чуть ли не каждые полгода генсек получал новые полномочия, пройдя большой путь от поста председателя президиума Верховного совета СССР до должности президента Советского Союза. Однако с каждым шагом реальная власть утрачивалась. Почти абсолютное «могущество», парадоксально сочетающееся со столь же абсолютным бессилием, генсек получил незадолго до путча.

Мы на примере нынешней власти наблюдаем нечто подобное. Однако в отличие от позднесоветской эпохи, власть сосредотачивается не в руках генсека или президента, а в руках анонимной верхушки, которая контролирует политический процесс.

Если представить мысленным взором сакральную вертикаль нашей власти, то на вершине её окажется президент, а ниже него — описанный нами анонимный «этаж» власти. Проблема, однако, заключается в том, что этот этаж никак не институциализирован и представляет собой просто совокупность помощников, советников и соратников — «двор» нынешнего главы государства. Конечно, можно сказать, что в результате нашего исследования мы обнаружили просто Администрацию президента. Однако это не так. Институционально Администрация президента входит в состав президентской власти, является органом, обеспечивающим решения главы государства[2]. Ни Миронов, ни Грызлов, ни Медведев, ни Прочия Влиятельные Персоны в состав Администрации не входят даже формально.

Процесс сосредоточения власти в руках этой элиты[3] идёт параллельно с процессом утраты государственными институтами легитимности в глазах населения. Получается парадокс — элита правит совместно с президентом, одновременно подрывая собственные позиции.

Процесс утраты элитой рационально-демократической легитимации усиливает её зависимость от главы государства, а зависимость от президента в свою очередь, приводит к утрате легитимности. Это же, в свою очередь, ставит под вопрос, процесс передачи президентских полномочий. Для того, чтобы он был плавным, в процессе сдачи власти нынешним главой государства должен существовать какой-то внешний по отношению к президентской власти институт, который бы мог гарантировать передачу полномочий. Однако такого института внутри России нет. Нет и пользующихся авторитетом в народе элит, которые могли бы гарантировать переход власти просто самим фактом своего существования.

Получается коллапс — власть сжимается в точку, стремясь к своему источнику — институту президентства. Однако даже сам институт президентства, по сути, коллапсирует, ибо власть и влияние Путина объясняются не только его конституционными полномочиями как главы сверхпрезидентской республики, но и его личным авторитетом в «широких народных массах».

Получается, что рациональные основания для существования политической системы постепенно отмирают, и она обращается к «мистике». Здесь самой рациональной является теория «суверенной демократии». Не думаю, чтобы последняя была чистой схоластикой. Прежде всего, потому, что новой элите нужен язык, обосновывающий механизм её властвования, объясняющий, зачем и почему именно эти люди правят Россией. «Суверенная демократия» призвана таким образом заткнуть расширяющийся зазор между народом и элитой, легитимизировать последнюю в глазах Запада, населения и что, еще важнее, в собственных глазах, впрячь эту трепетную лань в телегу государства.

Получается, увы, плохо, ибо не верит никто. Поэтому нестабильная, анонимная, подорвавшая свои собственные позиции уничтожением демократических институтов российская элита будет принуждена искать себе новую форму и новый язык.

И здесь придётся обратить взор на парламент. Последний превратился в простую приставку к власти. Между тем он обладает своей, отдельной от президентской власти легитимностью. Именно он способен в случае конфликта внутри элит стать гарантом перехода власти.

Действительно, нынешняя Дума не авторитетна. Но после выборов 2007 года последует, как и всегда, короткий всплеск её авторитета. Всплеск этот придётся как раз на период смены власти в Кремле, когда действующий президент покинет свой пост, а на его место придёт новый. Поэтому правильно организованный парламент, избранный при активном участии населения, может, как это не странно, значительно снизить риски трансферта власти.

Жаль только, что власть играет в том числе и против парламента как института. Не в занижении явки она должна быть заинтересована, а в её повышении. Чем выше будет легитимность парламента, тем ниже вероятность, что переход власти обернётся какими-нибудь нежелательными эксцессами.

 

АПН 24.11.06



[1] Следует подчеркнуть, что фактическое положение с объемом полномочий и балансом власти в РФ не соответствует положениям, содержащимся в Конституции РФ. Из анализа ее положений следует, что она не предусматривает «сверхпрезидентской республики». Узурпация государственной власти произошла в период президентства Ельцина, совершившего фактический захват власти, пресечь который другие ветви власти оказались не в состоянии (здесь и далее прим. ред. ЗЛ).

[2] Автор ошибается. Никакой президентской власти Конституция РФ не предусматривает. Однако президент как должностное лицо вправе определенным образом участвовать в деятельности отдельных институтов власти – законодательной, исполнительной и судебной. Администрация Президента – не орган власти, а техническая канцелярия, обслуживающая служебную деятельность главы государства. Например, заботиться о приобретении мебели или канцпринадлежностей. Но не более того. Принимать самостоятельно решения президент РФ обязан/может лишь по тем вопросам, которые прямо названы в соответствующей главе Конституции РФ.

[3] Следует отметить, что в современной публицистике России термин «элита» используется вопреки его смыслу в русском языке.


Реклама:
-