А. Кольев

 

ЧЕЧЕНСКИЙ ГЕББЕЛЬС

 

Чего же на самом деле хотят в Грозном

 

Окончание Чеченской войны в августе 1996 г. было связано с ожиданиями спокойствия и постепенного умиротворения на Северном Кавказе. Именно на это рассчитывали те, кто готовил разного рода договоры и протоколы, подписанные высшим руководством России и лидерами чеченских сепаратистов. Ожидания, как показали дальнейшие события, оказались напрасными. Похищения людей, убийства участников международных миротворческих миссий и работников российских правоохранительных органов, постоянные вооруженные провокации на административной границе Чечни, публичные казни стали постоянными.

Все это вынуждает задать себе вопрос: не является последняя крупномасштабная акция в Дагестане, нанесшая российской армии чувствительный урон, новым витком конфликта, который снова грозит перерости в горячую фазу? Ответить на этот вопрос можно, если проанализировать усилия, связанные с пропагандистской кампанией, которую Грозный не прекращал ни на минуту и ничуть не ослабил после окончания боевых действий.

Объектом нашего внимания является объемное интервью главного чеченского пропагандиста Мовлади Удугова, которое он дал 10 октября 1997 г. корреспондентам радиостанции “Свобода”.

Неожиданно для себя Удугов, привыкший к подобострастию со стороны представителей ряда российских СМИ, неожиданно для себя попал под обстрел далеко не дружелюбных вопросов. Он стал путаться, противоречить сам себе и проговариваться. Под давлением журналистов Удуговым фактически высказаны все тайные желания чеченских мятежников, все нечистоплотные пропагандистские “примочки”, которым руководство Российской Федерации, как это ни странно, пока не может противопоставить решительно ничего.

Комментируя словесные выкрутасы Удугова, мы попытаемся в явном виде определить его позицию и предсказать дальнейшие шаги мятежников на переговорах с российскими политиками, в общении с зарубежными наблюдателями и журналистами всех оттенков.

 

На вопрос корреспондента, почему чеченское руководство с таким упорством отстаивать идею независимости и почему бы не согласиться хотя бы на исполнение условий хасавьюртовских соглашений и прекратить разговоры о статусе республики, Удугов отвечает таким образом:

“Такой вопросы можно было бы задать российскому государю Ивану III, который разорвал грамоту монгольских баскаков, или Дмитрию Донскому. Его можно было бы задать израильским повстанцам, которые отстаивали свое право на существование в качестве государства. можно задать этот вопрос сегодня палестинцам... Я считаю вполне понятным желание чеченцев жить по тем законам, которые они признают, быть свободными и независимыми - использовать то право, которое дано им свыше”.

Если какое-то право дано чеченцам свыше, то представитель любого другого народа тоже может сослаться на такое право. Разумеется, ссылка на Ивана III и Дмитрия Донского просто кощунственна. Это равнозначно сравнению русских, исконно живущих на землях Северного Кавказа, с оккупантами, которых надо изгнать. Из истории мы знаем, что скорее чеченцы выполняли на этих землях роль степных разбойников. Разница была лишь в том, что разбойники спускались с гор. В остальном все было тоже - заложничество, грабежи, работорговля.

Как следует из интервью, Удугов пробавляется не только ложными историческими метафорами, но  и прямыми историческими подтасовками. Он говорит: “Мы исходим из того, что чеченская республика Ичкерия в результате длительной, многосотлетней Кавказской войны  утратила свою государственную независимость, которая была восстановлена в 1991 году. Поэтому мы предлагаем Российской стороне, после того, как она де-факто признала государственную независимость Чеченской республики Ичкерия, подписав договор о мире и принципах взаимоотношений, оформить эти отношения де-юре”.

Здесь все ложь. История не знала чеченской государственности, не знала никакой многосотлетней войны. Не возникло никакого государства на территории Чечни и в 1991 году, не было никакого признания независимости Ичкерии. Был более или менее успешный вооруженный мятеж (успешный для его главарей и трагичный для мирного населения). Что касается хасавьюртовских соглашений, то они были подписаны ненадлежащими лицами и юридической силы не имеют. В лучшем случае это протокол джентльменского соглашения (если можно говорить о возможности такого рода соглашений с бандитами).

На вопрос о том, почему чеченская сторона не желает соблюдать пункт соглашения о том, что в ближайшие пять лет вопрос о статусе Чечни не будет подниматься, Удугов ответил, что запись в соглашении звучит иначе, что  стороны согласились в срок до 2001 года определить свои взаимоотношения.

Удугов прав. В подписанных Лебедем в Хасавьюрте требованиях говорится: “Соглашение об основах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской республикой, определяемых в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, должно быть достигнуто до 31 декабря 1991 года”. Но это положение трактуется так, что можно все время идти на конфликт, а не работать над согласительными процедурами, готовя решение к установленной дате. А ведь совсем недавно Масхадов с Ельциным договаривались о другом: о том, что статус Чечни не будет определяться в ближайшее время. И тогда чеченские лидеры не имели к такой трактовке никаких претензий.

Удугов восклицает в адрес России: “что это за страна такая, которая с частью своей территории договаривается о мире, взаимоотношениях на основе норм и принципов международного права. Такого государства в природе не существует. Назовите мне хотя бы одну такую страну или субъект России, с которым она имела бы такой договор! Россия два года воевала со своим субъектом воевала, а теперь решила с ним заключить мир на основах и принципах международного права. Вот это ненормально с точки зрения российской Конституции. “

Это действительно ненормально. Ненормально, что российское руководство пошло на подписание документа, нелепого по форме и содержанию. Но посмотрим как изворачивается Удугов, чтобы обратить нелепость не имеющего юридической силы документа в свою пользу.

Удугов вдруг начинает говорить уже о российской политике, в которой, по его мнению, Конституция играет самую последнюю роль: “По вашей логике, Ельцин совершил преступление, и его нужно уволить с работы. Но однако этого никто не делает - политически сегодня не выгодно. Поскольку тот, кто выступит против заключенного договора, ратует за войну. Если Зюганов выступает против, значит он объявляет войну, заявляет: "Я готов воевать". Но такую ответственность Зюганов на себя не возьмет. Он постарается переложить ее на Ельцина. Я еще раз подчеркиваю: всем противникам Ельцина очень важно, чтобы не устанавливались взаимоотношения между Россией и Ичкерией. При подвешенном состоянии сохраняется возможность нажимать на кнопки. Рохлину там или Зюганову...  Используя чеченскую козырную карту, можно решать многие вопросы внутриполитической борьбы. Первична здесь политика, а не юриспруденция, как некоторые пытаются представить.”

Если первична политика, то чего же стоит подписанный мирный договор? Зачем же тогда ваньку валять, ссылаясь на международное право? А вот для чего. Ситуация одновременно трактуется Удуговым и как выгодная (Чечне выгодно, что Конституция не исполняется), и как невыгодная (Чечне невыгодно, что чеченская карта разыгрывается противниками Ельцина, которого Удугов почитает как единственную фигуру в России, “которая осознает что произошло, и пытается найти выход из создавшейся ситуации”). Он пытается сыграть, как и в 1991 и 1993 гг., на противоречии между Ельциным и Конституцией, представив соблюдение основного закона РФ в качестве фантазии противников президента.

Удугов подчеркивает, что в российской Конституции записано: если российское законодательство расходится с международными нормами и принципами, то приоритет отдается международному праву. На этом основании он делает вывод о том, что можно пользоваться “фундаментальным международным правом является право нации на самоопределение”. Такая трактовка международного права удивила даже видавших виды журналистов радио “Свобода”. Действительно, как может противоречить международному праву тот факт, что в Конституции Чечня упоминается как субъект Российской Федерации? Удугов здесь найдет противоречие, чтобы показать, что соблюдение Конституции выгодно только противникам Бориса Николаевича. Вот тогда у хозяев Удугова появляется шанс использовать в своих целях внутрироссийские разборки.

Как это делается, Удугов рассказывает самолично, перевирая факты, но точно отражая пропагандистский инструментарий, применяемый мятежниками. Вот что говорит Удугов:

Рассказывая о ситуации 1991 года, Удугов говорит, что в Чечню “было завезено несколько батальонов морской пехоты, более 150 тысяч солдат, пригнано около 5000 грузовиков. Все это под видом уборки урожая. После того, как мы все это увидели, старики буквально подходили к Джохару и говорили: "Джохар, готовится выселение",. только после этого исполком ОКЧН (Общенационального конгресса чеченского народа) было принято решение: если с российской стороны, со стороны русских последует очередная попытка депортации чеченского народа, оказать вооруженное сопротивление, вплоть до тотального сопротивления всего народа. Когда начались события 19 августа 1991 года. Исполком общенационального конгресса чеченского народа выступил и решительно поддержал Бориса Ельцина. Но после того, как мы поддержали Бориса Ельцина, как был свергнут коммунистический режим, нам с помощью тогдашнего Верховного Совета и нашего незабвенного земляка Руслана Хасбулатова ввели Чрезвычайное Положение и прислали российские войска. Вот отсюда и пошло вооруженное противостояние. Поэтому я не принимаю аргументы о том, что мы , начали с насилия. По отношению к  нам применили насилие, мы начали сопротивляться. Началось с того, что российские десантники, войска дивизии .Дзержинского высадились на Ханкале и после того, как вооруженная российская армия стала разворачивать свои боевые порядки, по личной инициативе Джохара Дудаева было сделано все возможное, чтобы не состоялось это столкновение, я присутствовал и являюсь живым свидетелем разговора Джохара Дудаева по телефону с маршалом Шапошниковым. Тогда Джохар дал слово Шапошникову, что ни одного выстрела в сторона российских солдат не будет, что он , сделает все возможное, чтобы накормить и спокойно отправить домой.”

Ложь Удугова незатейлива. Он сам проговаривается: возможность насилия (реальная или выдуманная) была, но самого насилия не было. Зато “ответное насилие” почему-то обрушилось на русское население Чечни, которое изводилось, начиная с 1991 систематически и жестоко. В ответ на угрозу насилия последовало установление разнузданного бандитского режима, в котором убийства, грабежи, изгнание из собственных жилищ стали для русского населения повседневностью.

Удугов может одновременно ссылаться и на сложности преодоления разгула преступности и экономического развала, и на то, что в Чечне все в порядке. Он говорит: “Что касается чеченцев, то географически, политически, этнически, по религиозным мотивам, по любым мотивам, у нас есть все признаки, чтобы быть независимым государством. У нас есть внешняя граница с Грузией, ц нас имеются все институты государственности. У нас есть народ, нация, ц нас есть своя экономика, мы фактически с 1991 года выживаем в условиях блокады и очень неплохо жили до начала войны. “

Через несколько минут Удугов дает прямо противоположную характеристику положения дел в Чечне:

“В условиях, когда в Чечне вооружено до зубов 500 тысяч людей, вооружена  практически вся нация, когда разрушены государство, нет экономики, когда людям нечего есть, в условиях тотальной и полной разрухи, когда народ начинает верить, что с чеченцами, наконец, заговорят, как с нормальными людьми, нас опять пытаются представить людьми второго сорта. Поэтому и появляется озлобленность и враждебность. Становится невозможным контролировать группы, группировки, отряды, отдельные личности, имеющие тысячи связей и в Азербайджане, и в Грузии, и в Дагестане. Руководство чеченской республики Ичкерия хочет только одного: стабильности. Она жизненно необходима. Поэтому мы взяли на вооружение основы и нормы шариата. Иного закона. Конституции российской, уголовного кодекса, вооруженная нация не приемлет, два года войны - это полная дискредитация таких понятий, как демократия, западные, или, наоборот, восточные ценности. “

Причем тогда нормы международного права, которые так любит Удугов? А вот причем: “Парламентская Комиссия Совета Европы не признала [независимости Чечни], мир не признает, я вас уверяю, даже если все народы и страны мира соберутся в одном месте и крикнут чеченцам: "Мы  вас не признаем!", мы скажем: "Альхамдулила!' ("Слава богу!") Это наше право, абсолютно наше. Нам до лампочки, признает нас  кто-то, или не признает. Самое главное, что чеченский народ сам себя признает”.

Мол, катитесь вы куда подальше... А потом Удугов снова обращается к поддержке мирового сообщества, к праву, законности, правам человека: “Я вас уверяю, народ чеченский надо или уничтожить -  полностью - сбросить несколько ядерных бомб на нашу территорию, чтобы навсегда закрыть чеченскую проблему, или надо признать Чеченское государство де-юре независимым.” Удугову де-факто мало, он понимает насколько непрочна почва под ногами, пока Россия не рассталось с Чечней специальным конституционным актом. А чтобы такой акт состоялся, надо поднимать “мировую общественность”.

Пока же приходится оправдываться, объяснять почему чеченские лидеры вернули своему народу средневековое мракобесие: “Если сегодня руководство попытается внедрить, например, основы российского уголовного законодательства и по его нормам решит осудить и расстрелять человека за преступление, то тот, кто его расстрелял или осудил, проживет недолго. Ровно до того момента, когда родственники осужденного до него не доберется, действия чеченского руководства, освященные нормами шариата, единственная возможность навести порядок. Поэтому мы и взяли их на вооружение“.

Между тем в хасавьюртовских соглашениях, которые берет за основу для отстаивания своей позиции Удугов, прямо говорится, что законодательство Чеченской Республики основывается на соблюдении прав человека и гражданина.

Удугов снова оправдывается: “Хотел бы обратить ваше внимание и на то, что нельзя обвинять государство, народ, нацию в том, что после кровавой ожесточенной войны они в течение восьми месяцев не навели у себя порядок.. Поствоенный синдром - огромное количество вооруженных людей. Страна разрушена, людям негде работать, у людей нет денег. Создается взрывоопасная внутрисоциальная ситуация.”

Из этих слов следует, что независимость - вовсе не в интересах простых людей, которые жестоко страдают от разрухи. Независимость Чечни выгода людям вроде Удугова, да тем, кто им заказывает пропагандистскую “музыку”.

Главный пропагандист бандитского режима призывает к себе на помощь мировую закулису, маня ее экономической выгодой, представляя нежелание России предоставить чеченскому руководству владеть захваченной территорией как недальновидную, невыгодную Западу политику: “В условиях тотального отступления России с Кавказа и с Закавказья, в условиях тотального наступления западного альянса на российские интересы в Закавказье, упершись рогами в стену твердить, что Чечня - составная часть России и пытаться очередным силовым путем (пусть не бомбами) удержать ее - это полная бессмыслица, которая заставляет Россию копошиться неизвестно где, забывая о своих стратегических интересах на Кавказе. Мы утверждаем: нерешенность во взаимоотношениях России и Ичкерии резко дестабилизирует ситуацию на всем Кавказе. И если третьи страны думают о том, что они получат безопасный транспортный путь к энергоресурсам каспийского региона, то они очень глубоко ошибаются. Любые управляемые локальные конфликты имеют способность распространяться на очень большие территории, а неопределенность во взаимоотношениях с Россией означает возможность войны в любой момент”. И еще: “Но пока мы не определимся с Россией, не установим нормальные взаимоотношения с ней, не получим стабильную и предсказуемую республику. Только она откроет доступ к благам Каспийского или, как угодно называй его. Кавказского региона. Только она даст возможность спокойно заниматься экономикой, зарабатывать деньги и этим успокоит народ. Только в этом случае чеченская нация. Чеченское государство будут играть роль стабилизатора на Кавказе. Иначе они будут мощным детонатором нестабильности на Кавказе”.

Россию Удугов пытается обвинить в тайных операциях: мол, захватывают заложников специально для того, чтобы потом предъявлять претензии Ичкерии. Но, запутавшись арабской вязи своих построений, Удугов снова пробалтывается: “Непосредственным захватом занимаются именно бандитские криминальные группировки из числа лиц чеченской, дагестанской национальности, ингушской, осетинской, кабардинской, балкарской. Могу вам рассказать и о том, что в последнее время значительная часть дагестанских криминальных группировок выходит на чеченские и предлагает следующий вариант зарабатывания денег. Они похищают людей на территории Дагестана, хранят и прячут их в горах Дагестана. Но чеченские группировки ведут торг о выкупе похищенных  на территории Чечни. Барыши делятся 50 на 50 - вот схема. За нею, а у нас есть доказательства, стоят российские спецслужбы”.

Удугов фактически дает нам понять, что в Ичкерии не только не собираются бандитов вылавливать и наказывать. Там бандиты в особом почете и чем гнуснее преступление, тем больше почета и уважения.

Вот как Удугов оправдывает терроризм: “Басаев со своим отрядом совершил отчаянные действия. Это действия, направленные на спасение своего народа, многие конечно в силу политической подоплеки, навязывают нам образ террористических актов . можете оценивать это событие как хотите, как вам угодно. Для чеченского народа это герои, рискуя собственной жизнью, пытавшиеся остановить войну. Другой вопрос, какова была цена этого риска. Вот здесь можно спорить. Но мы считаем, и я считаю, и президент, и чеченский народ считают, что был совершен геройский поступок, достойный награды, восхищения и глубочайшего уважения к людям, которые пошли на смерть для спасения собственного народа. Это логика войны”.

По логике войны выходит, что убийство беззащитных мирных жителей не только допустимо, но и необходимо. Где уж тут ловить тех, кто захватывает заложников. Вместо этого удобнее все списать на российские спецслужбы, проявившие, по мнению Удугова, прямо-таки дьявольскую изобретательность, которая странным образом отсутствовала в период боевых действий и почему-то не касается самих террористов.

 

Итак, исходя из того, что наговорил корреспондентам Удугов, политика чеченского руководства основывается на следующих принципах:

1. Добиваться независимости любой ценой с целью закрепления статуса Чечни международным правом и полного отсечения каких бы то ни было возможностей возвращения России на территорию Чечни. Любые оговорки, промежуточные решения, временные соглашения подписывать и обсуждать лишь для отвода глаз.

2. Демонстрировать отсутствующую в реальности стабильность, разоблачая подозрения о полном распаде системы власти в Чечне как несостоятельные.

3. Привлечение нефтяными посулами третьих стран к антирусской, антироссийской кампании, предложение себя в качестве ударной пропагандистской силы против России. Попытка организовать давление “мировой общественности” на Россию, используя привычные разглагольствования о правах человека, стараясь всячески обойти вопрос о соблюдении прав человека на территории Чечни.

4. Использовать самых гнусных преступников для борьбы против России, насаждать у населения Чечни представления о допустимости зверств, террористических акций против гражданского населения.

5. Перекладывать всю ответственность за войну на Россию и русских, последовательно отказываться признать за чеченской стороной какие бы то ни было ошибки, какие бы то ни было преступления.

В целом можно констатировать, что любая уступка главарям сложившегося в Чечне режима, любое проявление доверчивости, любая демонстрация доброй воли, должны рассматриваться как пособничество лукавым интриганам, устраивающим свои дела на крови граждан России.