Н.Х.Бунге

Н.Х. Бунге

СБЛИЖЕНИЕ ОКРАИН С КОРЕННОЙ РОССИЕЙ

(из “посмертных записок” министра финансов Александру III)

Сближение окраин с внутренней Россией составляет у нас задачу очень старую.

По временам забота эта ослабевала, напр., при Анне Иоанновне, при Императоре Павле I, при Императоре Александре Благословенном, по временам за дело принимались с лихорадочной поспешностью, которая сменялась полной апатией. Никогда, если я не ошибаюсь, не обращено было внимания на совокупность всех обстоятельств, от которых зависит обособление окраин; иногда, если сама окраина в политическом отношении не имела значения, относились благодушно к ее обособлению (Финляндия, Прибалтийские губернии), иногда даже полагали, что задача разрешена, если в окраине введены административные формы. Только, Ваше Величество дали этой задаче надлежащий объем и потребовали разностороннего ее решения.

Обособление окраин зависит от многих причин:

Во 1-х., От племенных особенностей населения, которые более или менее быстро сглаживаются силою цивилизации. В Соединенных Штатах Северной Америки немец, датчанин, русский делаются американцами во втором поколении, в Пруссии множество французов и поляков сделались германцами (Перпонше, Верди-Дювернуа, Радзивилы и др.); но там, где дело идет о поглощении целого племени, без его истребления господствующей народностью, там это совершается медленнее - (исчезновение Лужичан, Познанских поляков и теперь попытка онемечить вновь офранцуженных немцев Альзаса).

Во 2-х. Есть другая причина не менее серьезная - это склад гражданских отношений, семейных, имущественных, по владению собственностью, по наследству, договорам, касающимся найма земель, рабочих сил. С этим бывает тесно связан строй общественных отношений в частной жизни (товарищества, общества, клубы и проч.), установившийся под влиянием сословных различий.

В 3-х. Известную санкцию этому обособлению дают некоторые государственные и административные учреждения; первые, если они не составляют местных учреждений, а имеют законодательный и высший административный характер, при совершенном отделении от законодательных и административных учреждений Империи, могут иметь очень сильное влияние на обособление.

В 4-х., Религия, если население принадлежит не к господствующей церкви, а к одному, но не разным иноверным исповеданиям, богослужение которых отправляется на иностранном, а не на русском языке, вводит в сильной степени обособление.

В 5-х., Наконец язык иностранный составляет едва ли не главное препятствие к слитию народностей: во 1-х, если он есть язык местной иноверной церкви, во 2-х, язык местной администрации, и в З-х, язык местных школ,

Ослабление расовых особенностей окраин может быть достигнуто только привлечением в окраину коренного русского населения, но и это средство может быть надежным только в том случае, если это привлеченное коренное население не усвоит себе языка, обычаев окраин, вместо того чтобы принести туда свое. Гораздо вернее способствовать привлечению части населения окраин во внутренние губернии, но и это требует осторожности.

Склад гражданских отношений, находимый в окраинах, установленный частью силой закона, частью силой обычая, требует тщательного и добросовестного изучения. Порядок семейных, имущественных, договорных, общежительных, промышленных и сословных отношений не пересаживается, как растение, и самая пересадка не всегда бывает полезна, потому что пригодное для одной почвы непригодно для другой, а затем, что выросло на окраинах заслуживает иногда пересадки из окраин в коренную Россию (опять если только эта пересадка возможна), и наоборот, пересадка из коренной России в окраины может быть нежелательна. Здесь необходимо бывает иное объединение - именно заимствование друг у друга. Такое заимствование законодательным или административным путем требует большой осторожности. Особенности зависят от нравов, нравы же не всегда прививаются, да кроме того прививка не всегда дает желаемые и ожидаемые результаты.

Для объединения коренной России с ее окраинами в области гражданских отношений следует прежде всего изучить народный быт и обычаи страны; это изучение везде поверхностно и недостаточно, а у нас более, чем где-либо: мы не знаем хорошо ни наших окраин, ни коренной России, и самые лучшие исследования, напр. о русской общине, страдают обобщениями; притом обычай - стихия зыбкая, непрерывно изменяющаяся. То, чем была в конце 40-х или 50-х годов русская сельская община, давно уже сделалось достоянием историй; то, чем она была в 60-х - 70-х годах, находится накануне нового изменения.

Государственные и административные учреждения, в особенности первые, способствуют в значительной степени обособлению окраин, если они ставят область в самостоятельное и независимое положение от коренных областей. Такие государственные учреждения существовали долгое время в Царстве Польском и находятся в настоящее время в Финляндии. Упразднение их в Царстве Польском свершилось легко, потому что там они не имели исторической основы. В Финляндии иное дело, народ привык в них видеть дар Русских Государей и отмена ощутилась бы болезненно; но быть может не оказалось бы затруднительным оставить за местными государственными учреждениями ведение местным хозяйством, местными интересами, предоставив законодательную деятельность и заведование общими государственными учреждениями общему Центральному Государственному Управлению, с присоединением нескольких лиц из местного Финляндского управления. Войдут ли эти лица в состав Государственного Совета при решении специальных вопросов, касающихся Финляндии, или вообще в состав Государственного Совета по всем делам, или наконец особого Комитета (таких Комитетов было много в прежнее время: Сибирский, Кавказский, Царства Польского) - это вопрос времени и удобства.

Несравненно легче и проще объединение административное, но не должно забывать, что это только внешнее формальное объединение, которое очень немногое изменяет по существу, в особенности если оно не вносит серьезных улучшений, которые привязывают население окраин к коренным областям.

Существенно объединение судебного устройства, но не надо забывать, что если объединение не дает окраинам лучшего, то можно достичь скорее отчуждения населения окраин, чем объединения его в государственном отношении. Административное и судебное преобразование в Прибалтийских губерниях задумано и исполнено было в высшей степени целесообразно и разумно и можно только пожалеть, что основания этого преобразования не были усвоены при учреждении участковых земских начальников и при тех преобразованиях, которые вызваны были этим учреждением в устройстве юстиции. Приноровление административных и судебных учреждений к окраинам Европейским сравнительно гораздо легче и проще, чем к окраинам азиатским, где власть административная и судебная сливались воедино и где часто не закон, а произвол, руководствовавшийся иногда лишь твердо установившимся обычаем, заменял собою писаный закон, и где быстрота решения, а не соблюдение административных и судебных формальностей, составляла главное достоинство управления.

Но и здесь необходимо параллельно с туземными формами администрации и суда ввести с известной степени или меры формы более совершенные и развитые, потому что нельзя допустить, чтобы лица, принадлежащие к населению коренной России, приезжая, становились подвластными полудиким порядкам, оставленным для туземцев потому только, что более развитое устройство для них еще недоступно. В особенности следует придерживаться этого правила относительно городов, и наше Правительство вполне ясно и отчетливо поняло эту задачу введением городового положения, конечно с нужными изменениями, в наших азиатских окраинах.

Религия составляет причину более сильного обособления наших окраин и поддерживает инородческие элементы внутри России, препятствуя слиянию их с коренной Россией, тем более что у нас иноверие, как объяснено будет далее, связано с языком.

Между тем, как протестанты и католики во Франции признаются одинаково французами, а в Германии - немцами, у нас выходит иначе: у нас с понятием о протестанте соединяется понятие о немце, а с понятием о католике - понятие о поляке, потому что у протестантов все богослужение и все религиозные книги, учебные и др. допускаются только на немецком, а у католиков, за немногими исключениями, - на латинском и польском языках. Таким образом религия, которая сама по себе не могла бы иметь обособляющего значения (в настоящем случае дело идет о христианских исповеданиях) - напротив является элементом раскалывающим (un dissolvant), и служит одним из главных препятствий к слиянию окраин, тем более, что Православное духовенство в деле религиозной пропаганды, не смотря на покровительство, оказываемое ему законом, никогда не отличалось тем миссионерским подвижничеством, каким славится католицизм и англиканское подвижничество.

Вопрос о языке в богослужении, в богослужебных и других церковных книгах у нас существенно важен.

Польский богослужебный язык составляет у нас оплот полонизма в Западных губерниях, а быть может и в некоторых местностях Царства Польского. Вопрос о введении русского языка в католическое богослужение был возбужден в 60-х годах, и в Северо-Западном крае находил поддержку и в Графе Муравьеве, и особенно в Каткове. В то же время возник было вопрос о введении русского языка в протестантском богослужении, но все ограничилось применением к одной бедной церкви. Ни католическое, ни протестантское духовенство, проникнутые первое - польским, а второе - немецким духом, не обнаружили особого расположения к подобной перемене: но, что всего удивительнее,- главное противодействие этой политической мере, столь важной для упрочения русского языка, а с ним и русского духа, - оказалось со стороны, сколько можно полагать, Православного духовенства и Графа Толстого. Последний при рассмотрении всеподданнейшего отчета Генерал-Губернатора Северо-Западного края в 1866 г. восстал с особой энергией против введения русского и других языков, кроме польского, в богослужение католическое.

Если бывший министр был прав относительно трудности вводить в богослужение наречия, не имеющие литературы (напр. Литовское), то едва ли он сознавал, какую он оказывает поддержку полонизму, отстаивая польский язык в богослужении, потому что для простого народа язык молитв и вероучения есть язык, на котором человек обращается к Богу и который стоит выше всего.

Действительный повод к недопущению этой меры, т. е. к введению русского языка в иноверческие христианские исповедания, заключается в опасении совращения Православных отчасти путем пропаганды пасторов и ксендзов, отчасти путем чтения протестантских и католических книг духовного содержания. Эти опасения конечно предполагают, что с одной стороны Православное духовенство выступает в духе прозелитизма католикам и протестантам, а с другой стороны, что народ наш, склонный к религиозным вопросам, найдет в католичестве и протестанстве обильный источник для новых ересей. Если даже признать эти опасения справедливыми, то не мешало 6ы однако взвесить, что важнее, потеря ли Православием несколько легко заблуждающихся овец, не твердую веру которых никогда нельзя было рассчитывать, или упрочение русского языка в областях, откуда он вытеснятся теперь польским или немецким, и следовательно водворение в этих местях русской народности, так как язык и народность связаны неразрывно. Но присматриваясь ближе, нельзя не усомниться в основательности упомянутых опасений. Главная сила или мотив пропаганды католической или протестантской - народность; - русский католический или протестантский священник гораздо менее, чем теперь, будет заботиться о приобретении новых духовных чад. Что же касается нарождения новых ересей, то они вызываются не иноверными исповеданиями, а простым лжетолкованием Евангелия. Католицизм это понял и запретил чтение Евангелия, но конечно Православная церковь этому не последует, а потому несомненно, что зарождение ересей будет происходить, как и происходило прежде, не от распространения русского языка в иноверных исповеданиях, а из среды самих Православных. Сходство ересей с католичеством и протестанством, в особенности с разными сектами последнего, объясняется не всегда заимствованием и пропагандой, а гораздо проще, что одни и те же ошибочные взгляды ведут к одинаковым заблуждениям.

Значение языка в деле объединения коренных областей с окраинами отчасти выяснено в предыдущем. Здесь следует обратить внимание на приемы, которые необходимы, чтобы язык государства сделался языком окраины. Объединение народностей, говорящих разными наречиями или языками, входящих в состав одного политического целого путем государственного языка, составляет одну из важнейших задач.

Не везде это объединение совершается так, как в Соединенных Северо-Американских Штатах, где впрочем не государство делало английский язык господствующим, а само общество, англичане не хотят знать другого языка кроме своего, а иноплеменники, вступающие с ними в более близкие сношения, поневоле должны усваивать их язык; из 16 мил. переселенцев в Северо-Американских Соединенных Штатах около 10 мил. Ирландцев и Немцев усвоили себе во 2-м поколении вполне английский язык. Онемечение славян в Германии до последнего времени совершалось довольно быстро, но с Х1Х века национальные стремления сделались и у славян господствующими, а вместе с тем появилось и охранение своего родного языка. В России усвоение русского языка на окраинах подвигается очень медленно, между тем в государстве, где насчитывают 111 наречий, это имеет огромное значение; без этого народ, так сказать, не срастается в нацию, остается нестройным конгломератом, лишенным твердого государственного единства. Причина слабых наших успехов в этом отношении состоит не только в том, что вероисповедные языки у иноверцев у нас иностранные, но и что мы не даем себе отчета в том, чем должен быть государственный язык и каким путем он может проникнуть в народ. Распространение государственного языка не должно ставить себе целью искоренение местных наречий или языков, но параллельное с ними понимание и употребление государственного языка. Государственный язык должен быть языком Церкви, администрации, суда, школы. Сразу этого достигнуть невозможно, но к этому надо идти, и чем быстрее совершен будет этот переход, тем лучше.

Государственный язык, как язык господствующего народа и его интеллигентных классов, должен проникать в массы, и это мы видим в городах многих наших окраин, где русский язык в большей или меньшей степени и распространен и усвоен разноплеменным населением. Что же касается способов, находящихся в руках Правительства для распространения государственного языка, то на первом месте должны быть поставлены народные школы и притом не только мужские, но и школы женские. Опыт всеобщей воинской повинности показал, как мало имеет влияния усвоение господствующего языка солдатами, возвращающимися в семью. В семье язык передается детям матерями, а не отцами, поэтому для успешнейшего распространения господствующего языка нужно приняться за обучение девочек и притом и в одних средних учебных заведениях, но и в низших и начальных школах или школах грамотности.

Язык вводит человека в целую область представлений и понятий, которые выражаются им иначе, чем другими; - в языке содержится, так сказать, весь запас народной мудрости, приобретенного опыта, наконец для более развитого интеллигентного населения - язык открывает сокровищниц литературы, роднит с историей Государства, делает участником его жизни и судьбы. Не странное ли дело, что мы до последнего польского восстания так небрежно относились к своему языку и к его распространению; не странно ли, что и до настоящего времени указывают на чухонские деревни под Петербургом и на молдавские в Бессарабской губернии, в которых население ни слова не понимает по-русски. В Министерстве Народного Просвещения более заняты вопросом о классицизме, доказательствами, что переутомления не существует и что гигиена - выдумка праздных умов, чем распространением низшего народного образования, и от церковных школ конечно ничего нельзя ожидать, потому что православные для иноверцев не существуют, а иноверческие могли бы обучать только иностранным языкам.

На Кавказе мы заботились кажется более разработкой грамматики местных наречий, чем доставлением русскому языку подобающего для него места в народных и низших школах.

А между тем нет сомнения, что школа, открывающая доступ к более широкой государственной и частной деятельности, могла бы легко привлечь инородцев, даже магометан, и более способствовать к объединению их с Россией, чем пропаганда миссионерская, которая, как показывает опыт, между мусульманами почти не имеет успеха.