Л.Владимиров

 

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ

 

Название статьи не должно вводить читателя в заблуждение. Мы не собираемся лицемерить, предлагая исчерпывающий рецепт спасения России и русского народа. Это спасение зависит, во-первых, от четкого понимания, что же происходило в стране и с нацией на протяжении последних ста лет ее истории, и, во-вторых, от осознанных усилий народа, общества по преодолению негативных составляющих нашей истории. Мы не собираемся лгать о якобы существующей возможности выработки национальной идеи. Национальная идея выработана за века русской истории всем обществом, всей нацией, а прежде всего - нашими великими государственными деятелями, богословами, философами, историками. Мы всего лишь предлагаем простейшие технологии, применимые в избирательном процессе, облегчающие выбор достойного кандидата на ту или иную должность и полемики с кандидатом противника, облегчающие выработку политической программы русскому кандидату и крайне затрудняющие подобную деятельность кандидату антирусскому.

Речь идет о простейших технологиях, даже механическое применение которых дает любому гражданину великолепную возможность разобраться в направлении той или иной партии, того или иного депутата, чиновника, журналиста, газеты или телеканала. Простейшие технологии в сложную эпоху якобы происходящей в России деидеологизации помогут преподавателю и средней, и высшей школы разобраться вместе со своими учениками в сложных вопросах национального бытия, в прошлом и в настоящем.

Любая технология может совершенствоваться каждым по своему усмотрению. Не понравившиеся примеры и аргументы могут заменяться выбранными в соответствии со шкалой этих технологий. Но мы уверены, что если вы, уважаемый читатель, будете применять изложенные здесь технологии, то уже следующие, ближайшие к нам выборы, дадут успех русским кандидатам. Если же вы согласитесь с тем, что эти технологии имеют смысл и целесообразны, но при этом не приложите ни малейших усилий для их пропаганды, для того чтобы идеологическими технологиями владели ваши друзья, коллеги, ученики, соотечественники, вы совершите серьезную ошибку, а может быть, и тяжкое прегрешение перед русским обществом и русской нацией.

 

Идеологические технологии 1. Сопоставление

 

Сопоставление — естественный метод аргументации политика, общественного деятеля, педагога и журналиста. Это метод, применявшийся с успехом уже в классической древности.

Сопоставляйте всегда. Помните лишь о том, что чем ближе аналогия, чем большее число параметров двух сопоставляемых картин будут совпадать, тем она будет убедительнее.

Конечно, чем хронологически ближе два примера из практической политики, тем ваше сопоставление будет эффективнее, хотя это и не обязательное условие. Иногда исторические коллизии повторяются через столетия. Сопоставляйте прежде всего исторический материал.

Именно сопоставление позволяет избавиться от терминологической путаницы с многими понятиями, используемыми повседневно, прежде всего - в печатных изданиях и электронных средствах массовой информации.

Ровным счетом ничего не означает вне исторического опыта понятие “монархия”, понятие “демократия”, понятие “республика”. Чрезвычайно важно давать им определенную привязку. Тогда мы увидим, что вписывается в национальную традицию, дает хорошие результаты, а что нет.

Нашу с вами страну обвиняют частенько в отсутствии глубоких демократических традиций. Вместе с тем, наши демократические традиции глубоко уходят в догосударственную историю славян. Это вечевой строй, это община. На протяжении долгих веков нашей истории демократические элементы практически не исчезали, сохранившись вплоть до двадцатого века. Полностью они не исчезают даже в крепостническую петербургскую эпоху. Мы знали вече и земства, знали сельский и волостной сходы, в городах — сотни и слободы. Мы знали собственный парламентаризм.

“Учитесь парламентаризму на Западе, ведь английский парламент впервые собрался еще в 1265 году”, - будет сказано вам. На это вам вполне естественно ответить, что наш парламентский опыт на пятьдесят четыре года старше западного, его первое проявление датируется 1211 годом, когда возникло сословное представительство, созванное Великим Князем Владимирским Всеволодом Большое Гнездо.

Мы должны отчетливо видеть, что в каждой стране демократические институты приживаются только в национальной форме и только тогда, когда их уместно иметь, что наша демократическая традиция земского свойства, ей чужда система политических партий.

Последнее время нам частенько пропагандируют идею восстановления монархии. Что ж, у нас необычайно древняя монархическая традиция. Однако следует помнить, что западные образцы монархий нового времени, то есть монархии абсолютные и монархии конституционные, не свойственны русской истории. Нам свойственна монархия сословно-представительная. Кстати, прекрасно уживающаяся с мощной демократической традицией и с традицией аристократической.

“В русской истории чаще всего действуют деспотические методы правления. В русской истории полно тиранов!”, - говорят нам. Но самое взыскательное исследование исторического процесса до 1917 года даст не более двух тиранов. При любых натяжках на эту роль могут подойти только цари Иван IV и, с определенными оговорками, Петр I. Для сравнения, в итальянской истории без труда можно насчитать многие десятки тиранов.

Чрезвычайно удачным в этом плане бывает сравнение двух нерусских материалов. Так, сопоставление образцов классической демократии Греции, средневековой демократии городов-государств, парламентских демократий XVII-XIX веков с западными демократиями современности приводит к мысли, что если на Западе демократия сейчас и существует, то она сильно повреждена, во-первых, бюрократией, и во-вторых, различными олигархиями — корпорациями богатых, корпорациями тайных обществ, корпорациями прессы. Поврежденная демократия, вполне естественно, не годится в качестве образца для восстановления демократических традиций в нашей стране. (Об этом речь пойдет в разделах “Идеологические технологии 3” и “Идеологические технологии 7”).

Вполне естественно пользоваться сопоставлением в важном вопросе об истории сложения национальных и государственных территорий.

Несомненно, все читатели помнят, что большая часть территорий, имевших собственное население и вошедших в состав России, сделали это добровольно. Однако чрезвычайно важно помнить, что, например, грузины добивались вступления в состав Российской империи с конца XVI века на протяжении двух  столетий. В конце XVIII века они этого добились. Есть другие подобные аналогии.

Другое прямое сопоставление. Северная Ирландия — территория, отрезанная у Ирландии в силу того, что большинство населения Северной Ирландии составили английские  переселенцы во времена порабощения Великобританией всей Ирландии. Сопоставьте: Харьков отрезан у нынешней Российской Федерации на том основании, что с разрешения русского царя  на эту территорию переселились украинцы.

Обратите внимание на предлагаемую нам логику. Если город основан русскими, а в настоящее время большинство населения составляют нерусские, этот город уже нерусский - город Грозный, например. Если город основан нерусскими, но большинство населения в нем русские, то и это город нерусский - как город Рига, например.

А вот и еще один поразительный пример. Город Ругодив основан русскими, затем стал немецким и получил имя Нарвы, снова вошел в состав России и имеет на сегодня не менее 9/10 русского населения, находясь на территории Эстонии. Однако и это  город тоже “нерусский”, хотя, насколько нам известно, немцы на него не претендуют, а эстонцы  и никогда не составляли в Нарве сколько-нибудь значительного процента населения.

Видоизменяясь и трансформируясь, не выходит из употребления миф об отсталости царской России. Сопоставление полностью развенчивает этот миф. Мы сошлемся на чрезвычайно интересное исследование, которое было проведено в начале семидесятых годов известным физиком Федосеевым, занимавшимся сопоставлением жизненного уровня. При принятии уровня жизни в России 1913 года за сто условных единиц, уровень жизни в Великобритании в том же 1913 году составил 80 условных единиц - на одну пятую ниже. Уровень жизни в Великобритании в 1968 году составлял 216 условных единиц, а уровень жизни в Советском Союзе в том же 1968 году — 53 условные единицы. В 1968 году мы жили вдвое хуже, чем в 1913! Желающие могут провести и следующее сопоставление жизненного уровня 1968-го и нынешнего, текущего  года.

Картины жизни России, не прошедшей через революцию и революционные разрушения, как ни странно, предоставляет нам Финляндия, в прошлом — одна из наиболее отсталых европейских стран, представлявшая в начале XIX века, в момент присоединения, одну из наиболее нищих и отсталых частей Российской империи. Все, что было приобретено финнами за последние примерно двести лет, приобретено благодаря присоединению к России. Таким образом, глядя на современное финское жилище, на благоустройство финских дорог, сохранность финской природы, мы глядим с вами на часть России, не претерпевшую революционных измывательств.

Отсюда уместно обратиться к серии сопоставлений, которые рисуют положение Российской Федерации в послереволюционной системе так называемого СССР, положения русских в системе РСФСР. Обширный материал подобных сопоставлений опубликовала еще в 1984-85 годах доктор юридических наук Галина Ильинична Литвинова.

Обратим внимание на экономику. Как известно, Советский Союз жил в замкнутой, определяемой высшими инстанциями системе цен. Так вот, трудоемкость такой сельскохозяйственной культуры как картофель, примерно совпадает с трудоемкостью цитрусовых. Поэтому на мировом рынке цены на картофель близки к ценам на цитрусовые. Нетрудно представить себе, во сколько раз картофель был дешевле цитрусовых в системе СССР и вспомнить, какие регионы производили картофель, а какие — цитрусовые. Сопоставление рисует нам дискриминацию русских регионов.

Примеров таких множество. Есть и примеры административные, примеры, относящиеся к области государственного устройства. Российская Федерация — единственная в системе СССР — не имела своего центрального  комитета компартии. При партийной системе тогдашнего управления — явная дискриминация. Российская Федерация не имела своей Академии наук. Следовательно, населению ее было предоставлено меньшее число академических институтов, меньшее число академических званий и должностей, докторских и кандидатских ставок, мест в аспирантуре и т.д. Результатом всего этого явился значительно более низкий уровень распространенности высшего образования среди русского населения. (См. раздел “Идеологическая технология 2”).

Следует помнить, что к началу XXI века население России должно было составлять полмиллиарда, что в русских областях Российской империи в 1913 году русские составляли 95% населения, в то время как к 1989 году — только 82%. Следует учитывать, что темпы прироста  русских уступили темпам прироста мусульманских народов Советского Союза только в 60-е годы нашего века. Таким образом, сопоставление рисует нам не только картину ограбления русского населения революционным и постреволюционным режимом, но и на уровне современных представлений, принятых международными организациями, позволяет убедительно квалифицировать обращение с русским народом на протяжении восьмидесяти лет как геноцид,  продолжающийся и в настоящее время.

Обратите внимание, что коммунистический режим поставил русских в положение расчлененной нации, так как до революции белорусы и украинцы считались русскими, а посткоммунистический режим закрепил русских в положении расчлененной нации, разделив территорию исторической России между полутора десятками государств. Здесь уместно сопоставление с положением немцев до воссоединения Германии, с положением вьетнамцев до окончания Вьетнамской войны, с нынешним положением корейцев.

В начале перестройки громко звучали напоминания о депортации  народов при сталинском режиме. Эта депортация была преодолена впоследствии, и любое упоминание ее должно служить поводом для русского или дружественного  русским политика основанием  и напоминанием о том, что в процессе сложения так называемой национальной Турции была проведена депортация греков, ассирийцев, армян, а в настоящее время происходит депортация сербов с территорий, оккупированных хорватами, и русских из ряда сопредельных РФ регионов, получивших статус независимых государств.

Наиболее усердствуют в депортационной политике правительства современных Латвии и Эстонии. Кстати, сопоставления ради заметим, что если русские подвергались идеологическому расчленению на неисторические нации, некоторые народы исторической России резко увеличили свое население, административно ассимилируя инородческое население. Так, латгальцы оказались латышами, памирцы — таджиками. Есть и другие примеры.

На фоне вышесказанного нужно вспомнить о решении Конгресса США, который отказался включить русских в число порабощенных коммунистическим режимом народов. Это решение не должно забывать и следует квалифицировать как откровенный шовинизм.

Пожалуй самый убедительный материал для сопоставлений дают примеры практической внешней политики. Так, государством Израиль была проведена в свое время бомбардировка двух заводов на территории Ирака на основании того, что Ирак на этих предприятиях вел подготовку своего ядерного процесса. Из этого, по всей вероятности, любое сопоставление даст убедительный довод в пользу того, что любое государство вправе нанести бомбовый удар по территории государства Израиль в случае серьезности подозрений в успехе проводимой этим государством программы создания ядерного оружия.

Как известно, Ирак подвергся жестоким бомбардировкам и удару сухопутных (в основном американских) войск, в силу захвата им небольшого государства Кувейт. Однако Турция на протяжении четверти века оккупирует значительную часть территории Республики Кипр, из чего вполне естественно вытекает право любого сообщества государств бомбить территорию Турции с большим правом, нежели была проведена операция “Буря в пустыне” в отношении Ирака.

Продолжим рассмотрение подобных сопоставлений. Обратимся к политике США. Как известно, Соединенные Штаты Америки десантной операцией устранили невыгодный им режим в небольшом латиноамериканском государстве на острове Гренада. Вполне естественно, тем самым США подтвердили право любого заинтересованного государства на подобную десантную операцию в пределах, объявленых этим государством зоной их национальных интересов.

Есть и еще более интересные примеры, примеры - так сказать, маломасштабные. Так например, те же американцы захватили на территории суверенной Республики Панама законного президента этой страны генерала Норьегу по обвинению в причастности его к наркобизнесу, то есть, в совершении уголовного преступления. Впоследствии Норьега был отдан в США под суд. Вполне естественно, что любая страна вправе в результате прямой аналогии арестовать государственного деятеля  другой страны, если он совершил уголовно наказуемое деяние, которое мог бы рассмотреть суд захватывающей страны. Так например, Российская Федерация, а тем более историческая Россия, вправе арестовать на территории сопредельного суверенного или независимого государства любого государственного деятеля, хотя бы и президента какой-нибудь республики, если ранее он совершил уголовно наказуемое деяние на территории России.

В принципе, метод международного террора осуждается практически всеми политическими кругами, однако простые сопоставления показывают, что не любой захват человека на территории другой страны является актом террора. Уже упоминавшееся государство Израиль таким образом захватило не где-нибудь, а на территории Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии, израильского физика Вануну, депортировало его тайно на территорию государства Израиль, где он был предан суду по обвинению в разглашении израильской государственной тайны. Кстати, речь шла об обвинении правительства Израиля в тайном создании ядерного оружия.

Вряд ли можно предложить по этому поводу захватывать любого человека в любой стране. Но в аналогичной ситуации, во всяком случае на территории государства Израиль, после подобной выходки любое государство вправе тайно захватить преступника, разглашавшего его государственные тайны.

Рекомендуем нашим читателям помнить, что любой жесткий пример, любая система фактов, включенная в систему сопоставлений, не обязательно является декларацией вашей готовности поступать подобным образом. Так например, русский человек, русский политик вправе посчитать, что чье-то неблагородное поведение - еще не основание для того, чтобы и он вел себя столь же неблагородно, тем более преступно. Но сопоставление — необходимое условие успешного применения других идеологических технологий. Поэтому, декларируя права на те или иные жесткие действия, вы не обязательно собираетесь их применять, а лишь ставите оппонента  в чрезвычайно неудобное положение.

Не проведя серии сопоставлений, никогда не входите в положение оппонента. Напротив, весьма целесообразно заявлять максимальные претензии и ждать предложений компромисса. Компромисс — хороший вариант политической игры, но лишь при том условии, когда компромисс совершается в виде уступок обеих сторон. Компромисс с одной стороны называется не компромиссом, а капитуляцией.

Нужно помнить, что за последние десятилетия, а особенно  последние пять-шесть лет, русские столько уступали, что на полвека вперед обеспечили себе право требовать уступок противоположных сторон, и только в этих условиях русским политикам следует соглашаться на компромиссы.

Весьма настоятельно рекомендуем отметать различные формы лести о терпимости, смирении, благородстве русских, о чем говорится каждый раз, когда нас начинают бояться или хотят обмануть. Когда вы слышите утверждения некоторых собеседников (обычно западного происхождения), что бедность русских людей не имеет существенного значения, а гораздо важнее высокая духовность наших соотечественников, вы получаете право возразить, что Россия — последняя великая христианская страна — явно обладала еще более высокой духовностью в начале нашего века, но обладала одновременно и могуществом, богатством одной из крупнейших держав. Таким образом, когда собеседник поет дифирамбы вашей бедности, он лишь стремится, чтобы вы забыли утраченное Россией, вероятно, не без помощи соотечественников вашего собеседника (См. раздел “Идеологическая технология 5”). К полному провалу приведет общественного деятеля доверие к странным уверениям некоторых христианских авторов в том, что Россия восстановится как благочестивая христианская страна, хотя всегда будет бедной. Можно не сомневаться, что подобные утверждения уж молодую-то часть населения оттолкнут стопроцентно (См. раздел “Идеологическая технология 3”.

Наконец, предостерегаем от  доверчивого отношения к политикам и идеологам, провозглашающим известный кинематографический тезис “за державу обидно” и обещающим порядок - то есть, сохранение нынешнего нищенского уровня. Это ничто иное, как попытка еще раз принести общество и нацию в жертву государству, в то время как все развитие общества и нации ведет к тому, чтобы государство безупречно служило этим вышестоящим категориям. (См. раздел “Идеологическая технология 7”).

Бесполезно и бесперспективно скандировать: “Са-вет-ский Са-юз!”, но может быть гораздо эффективнее напевать песенку:

 

“Все, что можно, хоть кому-то,

можно нам,  можно нам!”.

 

 

Идеологическая технология 2. Компенсация

 

Принцип компенсации — один из древнейших принципов правовых обществ. Можно, пожалуй, утверждать, что право прежде всего опирается на принцип компенсации. Древнейшие правовые акты именно из этого принципа и исходили, ибо разрешали, прежде всего, отношения между гражданами.

Вопреки утверждениям как марксистских, так и современных отечественных либерально-демократических публицистов, большая часть обществ мировой истории были обществами свободных граждан, вне зависимости от того, управлялись они монархически, демократически или аристократически. Но уж демократия, безусловно, принимает принцип компенсации, или демократией называться не может.

Конечно, и другие принципы составляют основу правосознания. Та же система наказаний опирается в наше время не только на принцип компенсации. Вслед за ним появился принцип устрашения потенциального преступника, а затем и принцип воспитания преступника, его исправления. Они могут обогатить правовую структуру, но они не могут отменить принцип компенсации.

Заметим сразу, что системы деспотические, а особенно системы полицейские, - худшие из политических систем, ибо они принцип компенсации вуалируют или даже стремятся полностью упразднить. Мы все желаем жить в правовой системе. Более того, мы не против, чтобы эта система была демократической или содержала элемент демократии. Поэтому для нас сейчас компенсация — принцип наиважнейший, тем более, что постреволюционный коммунистический советский режим сделал все, чтобы этот принцип не ощущался в нашей жизни, в правовой системе и системе наказаний.

Принцип компенсации необычайно важен. Представьте себе: вас, к несчастью, обвинили в убийстве человека. Хотя вы никого не убивали, улики таковы, что суд вынес обвинительный приговор. В силу шаткости некоторых улик или милосердия судей вас не расстреляли. Из пятнадцати лет тюремного заключения вы отсидели четырнадцать. Тогда и выяснился, благодаря стечению обстоятельств, настоящий убийца. Что может сделать общество и государство, которым повелевает общество, для того, чтобы компенсировать происшедшее? Время обратить вспять человек бессилен. Даже вернуть вам утраченное за четырнадцать лет зоны здоровье мог бы только сам Господь Бог. Но общество делает то, что оно может: просит извинения, публичного и опубликованного так, чтобы ни у кого не осталось сомнения в вашей невиновности, и назначает вам такую демонстративно огромную пенсию, дабы вы могли лечиться не только у лучших отечественных, но и у лучших зарубежных врачей. Справедливо? Несомненно. Вряд ли в этом случае кто-нибудь из нас станет возражать против незыблемости принципа компенсации.

Принцип компенсации должен, прежде всего, проводиться в интересах отдельного человека, отдельной семьи - семьи  полноправного гражданина, нашего с вами соотечественника. Он должен проводиться так последовательно, чтобы никто не сомневался в его необходимости.

Скажем, по вине муниципальных властей, муниципальной администрации у вас, кроме обычных трех недель профилактических работ, еще целый месяц не подавалась горячая вода. Вам нанесен ущерб. Минимальная компенсация, которая безусловно должна предусматриваться, это невыплата вами мзды за соответствующую коммунальную услугу. Или, скажем, вы получили  легкое отравление в силу некачественного продукта, приобретенного в магазине. Ваше лечение и ваша вынужденная временная нетрудоспособность (хотя бы и в течение одного дня) должны, естественно, проводиться за счет этого магазина.

Прежде всего принцип компенсации у людей, строящих правовое, а тем более правовое демократическое общество, распространяется на подобные случаи, особенно когда ущерб нанесен по вине администрации,  по вине чиновников. Ибо соблюдение принципа компенсации уведет нас от соскальзывания к худшей политической структуре из возможных — к полицейскому режиму. (См. раздел “Идеологическая технология 7”).

Разумеется, речь может идти о компенсации по вероисповедному принципу, о компенсации по национальному принципу, о компенсации по гражданскому принципу.

Самый простой пример. Представим себе ситуацию в крупном городе, особенно если это столица, когда вас коммунистический режим пятнадцать или двадцать лет назад насильственно (а что тогда делалось ненасильственно?) выселяет из старой московской квартиры в некий район, который и сейчас с трудом можно признать частью Москвы - например, в Бутово. Освободившаяся от вас и вам подобных коренных москвичей жилплощадь используется для создания молодежного жилищного кооператива, то есть в ваш дом вселяют отличившихся комсомольцев, будущих “новых рашенз”. Наступает эпоха приватизации жилья. Вы можете до посинения приватизировать никому не нужную квартирку в Бутове, а комсомольцы, посжигав комсомольские билеты, вливаются в ряды новых богачей и приватизируют невероятно дорогую жилплощадь в пределах Садового кольца. Принцип компенсации заключается в том, что вы - коренной москвич или москвич натурализовавшийся и проживший в Москве не один десяток лет, несомненно, вправе потребовать, чтобы вам была возвращена  ваша площадь в историческом городе вне зависимости от того, как на это посмотрят бывшие комсомольцы.

Если немного расширить подобное рассмотрение механизма компенсации, она касается и многого другого. Например, навязанное нам действующее законодательство допустило к избирательному процессу явных мигрантов, переместившихся из других областей нашей страны, ставших к настоящему моменту суверенными государствами. Привнесенный в избирательный процесс компенсационный принцип позволяет оспорить, скажем, не только избрание того или иного состава Государственной думы, но и действенность Конституции 1993 года, на том лишь основании, что за нее проголосовали вместе с гражданами заинтересованные более всех в отношениях с властями мигранты.  Мигранты голосовали, значит, конституционный акт не принят.

Принцип компенсации эффективно работает только благодаря последовательно примененной системе сопоставлений (см. раздел “Идеологические технологии 1”). Рассмотрим пример. В своем антирусском законодательстве правительства нынешних суверенных государств Латвии и Эстонии ведут отсчет лиц, чье гражданство признается  этими прибалтийскими республиками, от 1940 года, то есть года, который они полагают годом насильственного присоединения исторически не сложившихся, но существовавших между двадцатым и сороковым годами нашего столетия республик Эстония и Латвия. Применяя принцип компенсации к сопоставлению положения русских в исторической России и ряда других народностей, мы вправе принять в Российской Федерации закон, полагающий мигрантами, не имеющими политических прав, всех, чьи предки поселились в пределах Российской Федерации после 3 марта 1917 года, когда был разрушен легитимный исторический режим России. Заметим, кстати, что принятие подобной нормы будет вариантом применения гражданской, а не национальной компенсации, тем более, что именно так эту норму толкуют в Прибалтике.

Несомненно, вправе получить исчерпывающую нанесенный ущерб, в том числе моральный, компенсацию каждый беженец или вынужденный переселенец. Компенсацию должно предоставить правительство той бывшей союзной республики, на территории которой осталось имущество беженца. Никакой срок давности не может быть применен к подобной ситуации, как к ситуации вынужденного покидания евреями территории Германии, за что компенсации выплачиваются по сей день. Задержка в предоставлении компенсации вынужденным переселенцам, прежде всего русским, в перспективе приведет только к увеличению их объема (возрастание процента), за что в отдаленном будущем все равно придется расплачиваться либо соответствующему правительству, либо за отсутствием правительства - всему народу, повинному в вытеснении беженцев.

А как может действовать принцип компенсации национальной?  Международные нормы признают право любой народности добиваться восстановления справедливого баланса, если в той или иной государственной системе эта народность обделена собственностью, образовательным цензом, теми или иными гражданскими правами. Повторим еще раз, это международная норма. Как она должна действовать в наших условиях? В наших условиях ее действие, например, означает, что если в силу постреволюционного геноцида именно русские снизили свою численность, утратили уровень рождаемости, в силу чего в антирусском направлении изменился демографический баланс   народностей в пространстве СССР, русские имеют право добиваться компенсации в виде поощрения рождаемости, особых мер по охране русской семьи, особой жилищной политики, без которой не разрешима ни проблема сохранения семьи, ни проблема повышения рождаемости. Если мы твердо знаем, что русские были дискриминируемы в системе образования, в системе предоставления мест в аспирантурах и докторантурах, в предоставлении престижных ставок по месту работы, русские имеют право на национальную компенсацию, и, естественно, не только и не столько на территории нынешней Российской Федерации, сколько на территории бывшего Советского Союза. Поскольку в Эстонской ССР или Львовской области подобная дискриминация представляла собой многолетнее явление, в этих регионах русские должны получить специальные дополнительные места в учебном процессе для восстановления справедливого национального баланса, и где бы ни находились русские, где бы они ни жили, гражданами бы какого государства они на сегодняшний день не являлись, они вправе требовать от администраций хотя бы и безупречно суверенных государств проведения компенсационного национального принципа.

Известно, что советский режим, превративший так называемый научный атеизм в свою официальную религию, дискриминировал и угнетал представителей всех вероисповеданий. Однако неоспоримо, что в течение наибольшего по продолжительности отрезка времени дискриминировались именно православные — вероисповедание подавляющего большинства населения исторической России.

Хотя бы один пример на эту тему. Последняя мечеть была построена в Казани в 1928 году. В этом году уже было закончено закрытие монастырей православной церкви, и власти приступали к массовому закрытию приходских храмов. Естественно, эта вероисповедная дискриминация касалась не только молитвенных помещений. В еще большей степени дискриминация касалась системы образования, упразднения на территории Советского Союза официально действовавшего ранее православного календаря — опоры православного вероисповедания и восточно-христианской культуры. Следовательно, мы можем говорить здесь  о компенсации вероисповедной, которая должна заключаться не только в возвращении православного имущества епархиям, монастырям, приходам и добровольным объединениям (например, братствам), но и в восстановлении календарной системы, в предоставлении системы льгот и материальных поощрений для восстановления позиций православия в системах образования и воспитания.

Если поэтические творения суфийского шейха Джалаледдина Руми издавались многосоттысячными тиражами, а поэтические творения Иоанна Златоуста, поэта не менее великого, не издавались никогда в советское время, то компенсация в этой области - отнюдь не дело частной инициативы, а дело всего общества и государства. Это касается также и капиталовложений в различные виды искусств, например, в кинематографию. Это должно касаться, несомненно, и всей государственной политики в отношении комплектования музеев, особенно библиотек.

Принцип компенсации должен особенно ревностно охраняться в вопросах внешней, международной политики. Вспомним ряд сопоставлений из раздела “Идеологическая технология 1”. Если Ирак, оккупировавший Кувейт, подвергался бомбардировкам, а Турция, оккупировавшая Кипр, и государство Израиль, оккупировавшее палестинские арабские территории, бомбардировкам не подвергались, это является основанием для требования компенсации населению Ирака. Если сербские территории подвергались военному воздействию, а хорватские военному воздействию не подвергались даже тогда, когда хорватские власти  провели чудовищное избиение сербов, зачищая районы Республики  Сербская Краина, это означает, что сербы имеют право на значительную компенсацию со стороны мирового сообщества и сохранят это право на компенсацию по крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь не отбомбится по хорватским городам и селам.

Ваш оппонент может в качестве аргументов обращаться к нормам гуманизма, принципу ненасильственности, и несомненно признаваемому нами всеми принципу равноправия (равноправия граждан, равноправия народов, равноправия государств...). Не спорьте с подобным оппонентом. Проще ответить ему еще одним веселым куплетом:

 

 “Ра-вно-пра-вие —

после компенсации!”.

 

 

Идеологические технологии 3. Крепкое общество

 

Почему в Польше победила “Солидарность”? Почему она победила во вполне социалистической стране, весьма многолюдной коммунистической партии? Почему “Солидарность” победила тогда, когда угроза ввода советских танков, да еще вместе с восточногерманскими, болгарскими, венгерскими, чехословацкими, была вполне реальной? Почему, когда вместо Валенсы президентом оказался генерал Ярузельский, это уже означало победу “Солидарности”, ибо тут же выяснилось, что этот генерал Варшавского пакта и коммунист вовсе не намерен отдавать на растерзание свою польскую “Солидарность”?

Почему много раньше, уже в пятидесятые годы, в коммунистической Польше, где все было, как у других, даже госбезопасность, не закрывали костелы? Что, поляки набожнее русских? Ни в коем случае! Есть много оснований полагать, что русские набожнее. Но даже смешно было представить себе, что поляки отдадут свои костелы или, смешно подумать, позволят разорять свои костелы инородцам — белорусам, евреям, или, скажем, интернационалистам.

Все указанное было возможно, потому что польский руководитель, польский чиновник, польский милиционер, чуть что не так, выслушивал прямой вопрос: ты поляк или дерьмо? Выслушивал дома, выслушивал в гостях, выслушивал на своей службе, хотя, разумеется, во внеслужебной обстановке.

Возьмем менее масштабный пример. Поляки любят собак. Поменьше, чем англичане, но, может быть, немного побольше, чем русские, которые тоже любят собак. И вот задолго до перестройки и “Солидарности” в одном квартале появился постовой милиционер, который активно не любил собак и вовсе этого не скрывал. И что же? Общественное давление на начальство оказалось столь серьезным, что милиционера вышвырнули вон. Возможно, в такое место, где вообще нет собак.

Это очень важный пример. Поляк не хочет быть “дерьмом”. Более того, он недвусмысленно хочет оставаться поляком. Поэтому поляку нельзя сказать с телеэкрана, что точек зрения на его национальные интересы столько, сколько законных граждан Польской Республики, что и те, кто полагают, что интересы страны полностью должны быть подчинены мировому сообществу или прогрессивному человечеству — тоже поляки.

Нам тоже нельзя будет подобное говорить с тех пор, как в ответ твердо и недвусмысленно начнут отвечать: есть русские, а есть вонючие. Или что-то в этом роде.

А вот еще пример крепкого общества, его деятельности, его самозащиты, нередко  проявляющейся в Западной Европе.

И на Западе существует инфляция, и на Западе растут цены. Однако на резкие скачки цен (скажем, на отдельные продовольственные продукты) домохозяйки Дании или Голландии отвечают забастовкой: перестают покупать масло, солидарно переходя на время на маргарин. Как правило, продавцы капитулируют быстро, ибо убытки от такой домашней забастовки невозможно компенсировать резким повышением цен. Думается, торговцам даже не приходит в голову нанять мордоворотов разогнать пикеты домохозяек. И не потому что домохозяек, разумеется,  будет защищать полиция, а потому, что полиция может не успеть спасти и мордоворотов, и самих торговцев от разгневанных голландских или датских мужей.

Как же нам прямо сейчас, в кратчайшие сроки, восстановить крепкое общество, без которого и вне которого бессмысленны разговоры и о демократии, и о национальных интересах?

Во-первых, обществу надлежит всерьез заинтересоваться, кто на что тратит деньги. Сейчас проповедуется индивидуализм и нам внушают, что каждого порядочного и цивилизованного человека вообще не касается, кто и каким образом зарабатывает деньги, и сколько он их зарабатывает (если при этом непосредственно сейчас не совершается уголовное преступление), и уж совсем не касается, как тратятся эти заработанные средства.

Следует решительно признать и утвердить, что пропаганда безудержного индивидуализма — социально опасная ложь. Современный историк Владимир Махнач несомненно прав в своем утверждении, что когда проповедуется безграничный индивидуализм, делается это для того, чтобы русский гражданин стоял один как перст перед сплоченной корпорацией чиновников, корпорацией банкиров, журналистов, преступников, чеченцев или милиционеров.

Сейчас в России нет настоящих богатых людей, чей семейный капитал складывался бы на протяжении поколений. Есть скоробогачи, средства которых в той или иной степени представляют собой присвоенную часть общенародной собственности. Это не традиционно для России, где скоробогачей никогда не уважали. Однако в нашей ситуации в этой социальной картине есть огромная положительная черта.

Помнится, еще в конце восьмидесятых годов отдельные социально мыслящие патриоты говорили: когда мы придем к власти, нас не будет интересовать, откуда кто взял деньги, нас будет интересовать, как и на что тратил.

В самом деле, вполне естественно обществу считать, что богач в значительной степени реабилитирует свое богатство, когда материально поддерживает русскую национальную политическую партию, русскую школу, финансирует библиотеки или спасает народные промыслы, воссоздает детские лагеря и молодежные спортивные клубы, заботится о здоровом подрастающем поколении, помогает церковному приходу, религиозному братству, участвует в охране природы и охране памятников. Совсем иначе общество должно оценивать того богача, что финансирует псевдорелигиозную секту или секту, спрятавшуюся под видом научного общества, что не жалеет средств на развитие поп-ансамблей, может быть, и популярных, но существующих вне русской традиции, что финансирует чужое. Первый предприниматель возвращает то, что, может быть, не вполне законно приобрел несколько лет назад, второй крадет дважды.

Обществу надлежит обсуждать это постоянно, предавая гласности все траты богатых людей, все спонсорские ухищрения, и результат не замедлит проявиться. Ибо каждый состоятельный человек желает сохранить и оставить в наследство детям то, чем он более или менее законно владеет сейчас, не подвергая себя перспективе будущей конфискации.

Причем в тяжелой нынешней ситуации общество должно интересоваться не только адресатом дарения или помощи, но и характером этого дарения или этой помощи. Например, когда православному приходу помогают обзавестись столь редкой сейчас приходской библиотекой или помогают открыть православную школу — это безусловное благо, а когда дарится роскошное паникадило или сотовый телефон настоятелю — это благо уже весьма относительное.

Общество становится крепким тогда, когда граждане помогают друг другу в жизненных невзгодах.

Мы подаем нищим, в том числе и огромному количеству профессиональных прохиндеев, выдающих себя за нищих. Крепкое же общество прежде всего стремится помочь каждому из сограждан не превратиться в нищего. Крепкое общество стремится, чтобы сограждане не снижали своего общественного  уровня, чтобы профессионал высокой квалификации был уважаемым и не вынуждался безумной политикой государства лишиться профессионального статуса.

Если в невзгодах помогают друг другу постольку поскольку, ибо невзгоды не всегда видны окружающим, то в беде в крепком обществе помогают всегда. Если русского где-нибудь бьют (ну, скажем, какие-нибудь тьмутараканы) долг  любого русского — немедленно бежать на помощь. Долг русских — сбегаться на помощь своему! Долг физически немощных, стариков или женщин — вопить  не своим голосом, созывая помощь, долг немощных — безусловно, идти в подобной ситуации свидетелями в пользу своего. Неоказание  помощи своему — безусловный позор, и не оказавший его должен недвусмысленно быть облит общественным презрением.

Общества, оказавшиеся в столь тяжелом положении, в котором сейчас находится общество русское, поступали и еще жестче. Монголы в XII-XIII веках за неоказание помощи просто казнили. С нас, пожалуй, довольно казней, но именно в этой ситуации есть русские и есть “вонючие”. И таково может быть единственно возможное мнение крепкого общества. Таково же должно быть и воспитание в крепком обществе.

Если же помощь своим не оказывает милиционер, если интересы чужих поддерживает чиновник, иным словом, если противником крепкого общества становится власть имущий, социальное давление  — наиболее эффективное средство. Причем в этом случае давлению стыда  должна несомненно подвергаться и семья власть имущего.

Не станет ни один чиновник защищать тьмутараканские товары в  ущерб отечественным, не станет милиционер помогать тьмутараканам против своих, если после этого его родителей не пригласят на чай, жену станут публично стыдить в магазине или на автобусной остановке, если, наконец, его ребенка поколотят одноклассники.

Все это меры самозащиты крепкого общества в процессе его формирования. Но общество существует лишь тогда, когда оно действительно консолидировано. Консолидироваться, придти к солидарности общество может только объединяясь в различные корпорации. Формы подобных корпораций чрезвычайно многообразны. Существует богатейшая как всемирная, так и наша национальная традиция.

Консолидирует, например, церковный приход, хотя над консолидацией прихожан тоже еще нужно трудиться (ибо корпорацией становится не такая церковь, про которую грустно иронизировал один священник, говоря, что раньше был приход, а теперь приход и уход). Консолидирует приход, где прихожанин знает других прихожан, знает его детей, знает семейные проблемы своих прихожан.

Еще успешнее консолидирует церковное братство или просветительский кружок. Это наша старинная - православная и русская - традиция. Консолидирует любой клуб национальной ориентации, в частности, клуб военно-спортивный или военно-исторический, консолидирует деятельность по охране памятников природы, защите животных. Весьма старинным инструментом консолидации, так распространенным некогда по всей Руси, были хоровые общества. Несомненно консолидирует практически любая форма профессионального единства.

Заметьте, многие формы консолидации из перечисленных у нас сложились в крайне неблагоприятных условиях советского режима и были разрушены за последние десять лет. Так, к 1984 году в Москве стало невозможным не то что снести памятник архитектуры — стало невозможно разрушать историческую застройку, что теперь делается не только с успехом, но и с размахом, во много раз превосходящим брежневский. С участия в охране памятников, превратившегося в перестройку в эколого-культурное движение, начинали весьма и весьма многие современные политики и общественные деятели. и это было хорошо, ибо для крепкого общества политика — часть культуры и служанка культуры. Теперь это здоровое соотношение нужно восстанавливать.

Весьма серьезным было и движение за охрану природы. Вспомните, ведь остановка поворота северных рек — это общенациональная акция. Тогда мы победили. Да что говорить, еще совсем недавно школьники в составе зеленого патруля запросто могли поймать за руку нерадивого  огородника, в шестисоточном рвении уродующего берега русской реки, не говоря уже о преступном водителе, пожелавшем помыть в этой реке свою автомашину. И это было возможно потому, что за этими отроками стояло общество, и будет возможно снова , как только до каждого водителя и огородника дойдет простая истина — обидеть мальчика из зеленого патруля невозможно, ибо возмездие будет общесоциальным.

Кстати, молодежь вообще склонна к консолидации. Студенческие движения, студенческое единство уходят корнями в глубину Средневековья. Эти формы единства имеют у нас свою историю, в том числе историю недавнего прошлого.

К сожалению, недруги нашего общества сумели  последние годы разрушить очень многие здоровые формы детской и юношеской солидарности. Эти формы нуждались в коррекции, в них было зло, в них было уродство — их безбожие и марксизм, но безбожие и марксизм составляли, если можно позволить себе такой подсчет, немногие проценты в сущности жизни пионерских лагерей или военно-патриотической игры “Зарница”. Эти проценты должны были быть устранены, однако вместо этого уничтожены сами игры, сами лагеря, само здоровое воспитание детей и молодежи.

Крепкое общество смириться с этим не может. У нас есть свой опыт, есть русский зарубежный опыт. Вместо пионерских лагерей мы в состоянии восстановить (и уже восстанавливаем понемногу) лагеря Русских юных разведчиков или Русских витязей. Однако все это должно стать повсеместно решаемой задачей сегодняшнего дня.

Да, конечно, нам необходимо прежде всего войти в крепкое общество самим, но одновременно  стремиться ввести в него и наших детей. Крепкое общество начинается с воспитания. Основы воспитания выполняют вышеуказанные задачи достаточно легко. Достаточно легко объяснить подростку, что бьют стекла, уродуя русскую природу, составляя угрозу своим же ближним, своим же соотечественникам (босиком не пробежишься, да и собаку не выгуляешь) не русские, а “вонючие”. “Вонючие” ломают деревья, “вонючие” устраивают свалки на обочинах улиц и дорог, а русские, напротив, деревья сажают, ибо это их земля - русская.

В государстве Израиль огромный размах приобрело движение “Посади дерево”. Конечно, у нас деревьев побольше, но вот дубов — это древнейший символ Русской земли — почти не осталось. А ведь дуб вырастает в подлинного красавца в течении трехсот лет.

Народ становится крепким, только обретая лидеров и защищая лидеров. Лидерами у нас норовят стать начальники. А кто у нас теперь начальник? До тех пор, пока в обществе будет понятие “начальник” применять к чиновнику, в том числе и такому чиновнику, который на самом-то деле является сотрудником обслуживающего персонала, чиновника ДЭЗа и вообще из коммунальной системы, чиновника из правоохранительных органов, крепкого обществе нам не видать. В крепком обществе все это слуги общества, а не начальники. Начальник же в нашей традиции — это прежде всего тот, кого выдвигает, иногда выбирает само общество - лидер, староста, старшина. Не будет у нас с вами крепкого общества до тех пор, пока мы не осознаем, что глава любой из форм консолидации, которые мы перечисляли, — такой же начальник, как и господин мэр, министр, президент. Церковный староста, председатель православного братства, председатель просветительского общества, клуба, отделения движения охраны памятников или защиты животных  — все это наши полноправные начальники.

Только что у нас были известные “неприятности” в Чечне. У чеченцев были свои начальники - старейшины тейпов и, как теперь стали говорить, полевые командиры. У нас были чужие начальники - сплошь государственные чиновники, которые, вообще-то говоря, на основании законов и в силу своего статуса являются общими для нас с чеченцами начальниками. Ну и кто, скажите, с большим успехом вышел из этой ситуации к настоящему моменту?

Естественно, крепкое  общество защищает своего начальника. Защита — физическая, нравственная, правовая — священника, учителя, профессора, русского правоведа  и публициста — долг всего общества. В разной степени, в зависимости от пола, возраста, физических и других возможностей, и все-таки — всех членов общества. Будем защищать — будет и крепкое общество, будет и государство, наконец, на службе у общества. Вот тогда и будет настоящая демократия.

Крепкое общество безусловно и недвусмысленно заботится о разрешении демографической проблемы. У нас нет крепкого общества, если остается хотя бы даже и меньшинство, полагающее, что уменьшение народонаселения его не касается, или даже что уменьшение народонаселения нормально. Мы можем признать принадлежащими к нашему обществу только тех, кто полагает, что нас должно было стать полмиллиарда к началу очередного столетия, а не стало, потому что государственном управляли нерусские люди. К нашему обществу могут принадлежать только те, чьи усилия подчинены восстановлению этой полумиллиардной численности. В крайнем случае мы можем согласиться, что к обществу принадлежит тот, кто считает, что отрицательный демографический  баланс должен быть преодолен,  сокращение населения остановлено. Логика крепкого общества такова: нас больше — мы сильнее, а не слабей. Нас больше — мы богаче, а не бедней.

Враждебная обществу ложь, например, может звучать так: если нас станет больше, нам грозит безработица. Крепкое общество отвечает: когда нас больше, следствием этого является не безработица, а освоение земли и возвращение нашей собственности, у нас украденной или территориально отторгнутой.

Не может быть крепкого общества там, где нет крепкой семьи, и не только крепкой, но и в большей или меньшей степени традиционной. Кстати, для того, чтобы была забастовка домохозяек, для того, чтобы бойкот товаров приводил к капитуляции торговцев, должно быть много домохозяек. И чтобы оказывать организованное давление на семьи забывшихся чиновников и богачей, тоже должно быть много домохозяек, потому что в обществе, как ни парадоксально, подобное внутреннее идеологическое воздействие — это прежде всего женская функция. А для того, чтобы домохозяек стало много, мы должны дать нашим женщинам настоящий дом. Такой, про который англичане говорят: my home is my castle — мой дом — моя крепость.

Вот мы и замкнули разговор о крепком обществе. Крепкое общество состоит из домохозяев. Крепкое общество — это то, в котором  в мой дом без моего разрешения вообще никто никогда не войдет, а ежели войдет, то крепенько пожалеет. Крепкое общество, таким образом, станет крепким, когда научится крепко произносить короткое слово: мое.

 

Идеологическая технология 4.

Россия, русские

 

Вероятно, никто не забыл, как в течение всего советского времени слово “Россия” было если не запретным, то нежелательным. Вот и патриарх у нас Московский и Всея Руси.

Русь — это нечто красивое, но географически  неопределенное, почти сказочное, а в 1918 году святитель Тихон носил титул патриарха Московского и Всея России. “Всея Руси” появилось при сталинском режиме.

Впрочем, примеров много. В семидесятые годы вышли в нашей стране красочные альбомы. Пятнадцать альбомов, каждый - о красотах и достижениях союзной республики. Названия их были выстроены по одной и той же схеме: “Пою Отечество мое, республику мою — Узбекистан”, “Пою Отечество мое, республику мою — Украина”, и только одно было исключение. Никто почему-то не пел Россию. В названии этого  альбома стояло “РСФСР”.

Это делалось тотально, повсеместно. Одному московскому биологу лет двенадцать тому назад исправили в его статье в чисто научном журнале ареал обитания вида с “европейской части России” на “европейскую часть Советского Союза”, хотя первое было научно корректнее.

Общеизвестно, как определялись границы союзных республик и автономий советским режимом: там, где живет самый удаленный от своего этнического центра эстонец,  там заканчивается Эстония, а там, где самый удаленный якут — там должна пройти граница Якутии. Совершенно никого не интересовало, где живет на своей земле самый удаленный от этнического центра русский. Чудо еще, что не оказался Оренбург административным центром Киргизской Республики. А была такая попытка.

В полном соответствии с этой антирусской и антироссийской практикой, России при Горбачеве навязали двухпалатный республиканский Верховный Совет, а все остальные союзные республики остались с однопалатными - без Палаты Национальностей, тогда числено равной территориально избранной палате. А ведь кроме Российской Федерации внутренние автономии были еще в Грузии, Азербайджане, Узбекистане и Таджикистане! Причем в Российской Федерации русские составляли 85 процентов населения - много больше, чем в республиках Средней Азии и даже чем в Литве, не говоря уж о Казахстане, где русских было больше, чем казахов, или Латвии, где их было больше, чем латышей.

И в наше время в соответствие с той же практикой в школьных учебниках, посвященных дореволюционной России, появляются, например, Казахстан — название, созданное в советское время, появляются на территории так называемого “ближнего зарубежья” современные названия городов. Юрьев оказывается Тарту, а Вильно — Вильнюсом, а Пишпек — Бишкеком. Несомненный долг каждого русского учителя — исправлять эти ошибки в учебном процессе, показывая на них своим ученикам. Это запомнится.

А как обстояло дело с Россией исторически? Исторически была Русская земля, иначе — Русь. Название более древнее, чем даже возраст русского народа. Везде, где жили русы, была Русь. А Русь бывала разная, и государственное управление бывало разным.

Исторически мы знаем Малую Русь, Белую Русь, Черную Русь, Залесскую Русь, Червонную Русь и даже Литовскую и Угорскую Русь - то есть такую русскую землю, которая временно находилась  под литовским и, соответственно, венгерским управлением. В позднем средневековье вместо “Русь” стали писать “Русия”, а в семнадцатом веке — и “Россия”.

Как же вести себя ныне русскому человеку, когда одни политиканы ратуют за воссоздание Советского Союза (то есть за восстановление тех же самых республиканских территорий, отрезанных от исторического тела России), а другие объявляют стремление к воссозданию Советского Союза безумием и пугают русских людей тем, что в таком случае придется снова их всех кормить? Проблема разрешима достаточно просто. В русском языке понятия “страна” и “государство” различны. Так же, кстати, как и в английском, и во многих других языках. Совершенно очевидно, обоснованно исторически, этнологически, культурологически, что никогда не было такой страны — Советский Союз. Было государство СССР на территории России. Так же, как государство Соединенные Штаты на территории части Северной Америки.

Вспомним, как мы все были обижены, когда Верховный совет под председательством Хасбулатова выбирал название нового независимого государства, и как в названии Россия ему было снова отказано. Официальным названием стало “Российская Федерация”. В скобках, правда, прибавили: “Россия”. Мы были обижены за свою историческую родину, а ведь нам политиканы колоссальную услугу оказали. Мы теперь на совершенно законном и законопослушном основании имеем право не ставить знак равенства между Россией и Российской Федерацией, между территорией государства Российская Федерация и территорией страны Россия.

В этом нет ничего удивительного. Границы стран и государств часто не совпадают. В домонгольский период русской истории государства суверенным и полноправным было каждое княжество. К концу пятнадцатого века на русской земле, то есть на исторической территории России, было  два крупнейших государства — великое княжество Владимирское и Московское и Великое княжество Литовское и Русское, чью историю нам также необходимо изучать в школе и ВУЗе, как и историю Московской Руси.

В дни революции на территории исторической России, русской земли, образовалось несколько государств, одни из которых были основаны революционерами (то есть бандитами), последствия деятельности которых мы сейчас преодолеваем, другие же были основаны германскими оккупантами. А в 1991 году на территории России были снова основаны около дюжины государств. Около дюжины, так как большая часть Средней Азии не составляет историческую территорию России, а является результатом коммунистического захвата. Но это только в Средней Азии.

Мы действуем на законном основании и ведем себя совершенно законопослушно, говоря, что в настоящий момент действительно существует государство Украина. И с ним у государства Российская Федерация могут быть межгосударственные отношения. Но нет такой страны — Украина, и не может быть, ибо само название это означает “окраина России”.

Государство может состоять и из нескольких стран, так, существует Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии. И Германия состоит из нескольких стран, ибо Бавария, несомненно, страна, но не государство.

У нас в настоящий момент, к сожалению, наоборот. Таков исторический период. Но политические требования текущего момента не должны перестраивать наше сознание. Надо рекомендовать каждому доброму русскому человеку внимательно следить за собственным словоупотреблением. Не следует никогда говорить: “президент”, “Федеральное Собрание”, “правительство России”, но только лишь: “президент РФ”, “правительство Российской Федерации”. Кстати, это законно и законопослушно.

А кто же мы сами — русские или россияне? Впрочем, еще мы бываем, как говорят, “русскоязычными”.

Обратите внимание, как эти термины  расчленяют нацию. Те русские, которые  живут в Российской Федерации, для некоторых публицистов не русские, а часть россиян (вместе с нерусскими россиянами  - что не конкретизируется), а те русские, которые живут в ближнем зарубежье, — те тоже не русские, те только “русскоязычные”. Зато банк у нас бывает “русским”, хотя богачи по большей части нерусского происхождения. Они оказываются “новыми русскими”.

Делается это все вовсе не для Запада. По-английски вообще нельзя по-разному написать: «русский» и «россиянин». Это делается для промывки наших мозгов.

Снова посмотрим, как это было в истории. Некогда русская земля принадлежала славянам и русам. Кто были те древние русы, наши отдаленные предки, толком не известно - до сих пор не укрепились в едином мнении ученые-историки. Однако русская земля была, звалась Русь. Вместо этнонима “русы” стали говорить “русины” (как до сих пор еще зовут себя коренные жители Закарпатья), затем “русичи”, наконец — “русские”. Причем так звали себя все русские люди и под русским, и под литовским, и под польским управлением. Не сомневались в своем праве на это имя и гордились им.

Известный политик и писатель, киевлянин Василий Витальевич Шульгин даже написал, что великороссы, конечно, настоящие русские, “но мы, малороссы, все-таки немного более русские”. Еще в середине двадцатых годов, когда активно пропагандировалось новое словечко “украинцы”, население той или иной области статически учитывалось так: русских всего — 300 тысяч, в том числе великороссов — 250 тысяч, украинцев — 40 тысяч, белорусов — 10 тысяч.

Недавно, отвечая на вопрос в прямом радиоэфире, не было ли преступным создание в 1922 году Советского Союза с предоставлением республикам права самоопределения вплоть до  отделения, Николай Рыжков резко возразил, что это было необходимо, иначе украинцы и белорусы не согласились бы быть с нами в едином государстве. Рыжков солгал, в чем не его вина. В этом вина нашего увечного школьного образования. В 1922 году  украинцы, те, кто уже начал себя так называть, то есть население Львовской и Ивано-Франковской областей, не вошли в состав Советского Союза, эти области были оккупированы Польшей. А малороссы еще просто не знали, что они уже украинцы.

Когда мы по-ленински вместо “великоросс” говорим “русский”, во-первых, мы расчленяем единую русскую нацию, во-вторых, оскорбляем наших братьев белорусов и украинцев, лишая их права на гордое историческое имя русских.

Посмотрите, как это происходило на протяжении последних восьмидесяти лет. Сначала было упразднено понятие “великоросс”. Не сразу, лет десять потребовалось, и возник нелепый термин “восточные славяне”, хотя восточные славяне — это и есть русские. А теперь русских и вообще по чьему-то замыслу не должно остаться, а должны быть украинцы, белорусы, россияне и русскоязычные, да еще, вероятно, “новые русские”.

Так давайте говорить грамотно! Заодно еще один добрый совет. Дабы не создавалось никаких странных иллюзий с “новыми русскими”, которые, кажется, единственные имеют право на свое собственное название, следует говорить не “новые русские” и не “нью рашшнз”, а “новые рашены”. Тогда сразу все станет понятным. Это не национальное название, а некая политическая кличка.

Задумайтесь: разве французы позволили бы кому б то ни было навязать себе другое название? Вы можете представить себе что-нибудь подобное с англичанами, или даже с американцами, хотя американцы и вообще не образуют этнической общности, а только лишь общность граждан одного разноплеменного  государства? Следует не позволять и нам. И если мы будем твердо называть русскими всех русских, неизбежно станет реальным политическим понятием “русская земля”, а затем и “Россия”:

 

Россия — там,

Россия — тут,

Везде, где русские живут.

 

 


Реклама:
-