С.П. Пыхтин

 

Особенности общественных отношений

и расчленение России

 

Отношения, существующие между большими группами людей, именуемых народами, мы называем этническими. Если в государстве существует более чем один коренной народ, а таких государств в современном мире абсолютное большинство, то секрет его стабильного, устойчивого развития заключается в том, насколько разумно оно устроено, организовано

Главное, что должно заботить современных политиков, заключается в том, чтобы предотвращать какие-либо межэтнические конфликты внутри государства и иметь волю для их подавления, если они, тем не менее, возникают.

Если внимательно рассмотреть последние 200 лет всемирной истории, то мы обнаружим удивительную закономерность. Оказывается, она вращалась вокруг передела мира между политическими общностями и строительства национальных государств. Марксизм, исхитрившийся разглядеть бродящий по Европе призрак мирового коммунизма и предсказавший эпоху социальных революций, оказался никчемным пророком-софистом. Нас он интересует не сам по себе, а лишь вследствие роли, которую сыграл в судьбе России XX столетия.

Принципы, на которых было сооружено государственное здание, названное Советским Союзом, представляли собой демонстративное пренебрежение “техникой государственной безопасности”. Его возводили “марксисты”, бредившие мировой революцией и классовой борьбой, но оставшиеся равнодушными к “национальному вопросу”, отождествив нации с классами и приписав им качества, присущие народам.

Обычно коммунистов во власти обвиняют в недооценке кибернетики, психоанализа и генетики. Для самой науки такое пренебрежение со стороны власти, возможно, носит характер тривиального высокомерного невежества. Но в конце концов здесь можно и наверстать упущенное, мобилизовав ресурсы и интеллект. Но нельзя наверстать упущенное время.

Режим, создавший СССР, прошел мимо двух наук, которым, как оказалось, нет цены - этнологии и политологии. Первая изучает отношения между народами, вторая - между нациями. Лишь используя их законы, можно  построить современные государства, подобно тому, как современное здание можно создать лишь на основе владения секретами архитектуры, инженерного дела и человеческой психологии.

Тот факт, что “конструкция” СССР просуществовала  70 лет и ухитрилась выдержать испытание Мировой войной, скорее всего должно быть отнесено к парадоксам истории. Оно не вписывается в общую парадигму исторического процесса, а опровергает ее. В то время, как остальной мир консолидировал многочисленные народы земли, формируя из них нации, в советской России и ряде других стран, оказавшихся после 1945 в зоне его влияния, сложившиеся нации превращались в конгломерат народов. Вряд ли дело ограничится распадом России, Югославии и Чехословакии. На очереди Китай, все еще существующий в виде единого государства лишь благодаря тому, что там сохранилась власть КПК, не утрачивающая пока своего фундаментализма.

В чем заключены основные ошибки, допущенные в конструкции советской России? В целом комплексе противоречий, которые содержатся в самом “проекте” и в том, как он реализовывался. Их предпосылки можно найти в далеком прошлом - в дворянском либерализме власти, проявившемся в царствование Александра I (1801-1825). Автономия, предоставленная Финляндии и Русской Польше, черта оседлости и самоуправление, дарованные евреям, скрытое поощрение нигилизма и масонства, обернувшееся мятежом в декабре 1825.

Февральский заговор 1917, в котором объединились  либеральное дворянство, республиканский генералитет и бредившая демократией без демоса буржуазия, не ограничился свержением монархии. Он привел власть к хаосу и утрате ею способности государственного управления. Как только власть в России исчезла, оказавшись в руках никчемных болтунов, вроде Керенского, начался ее этнический и территориальный распад.

Реакция разложения оказалась тем более интенсивной, что она была спровоцирована в условиях тяжелейшей мировой войны действиями германской, австрийской и турецкой агентуры в русском тылу, распространением в общественном сознании с помощью социал-демократов идеи пораженчества. Впрочем, все эти факторы были не определяющими, а второстепенными.

Главная проблема заключалась в другом. В России к началу XX века не сложилась русская нация. Население Империи все еще состояло из совокупности народов. Процесс нациообразования только начинался. Сами народы, входившие в состав государства Российского постепенно, по мере его территориального расширения, находились на различных ступенях развития, исповедывали различные религии, принадлежали к неоднородным расовым, антропологическим, культурным и языковым группам. Институты власти служили не России, а монарху, считавшемуся ее олицетворением.

Основная часть жителей  вела сельский образ жизни, принадлежа к сословиям крестьян, дворян и духовенства. Даже горожане (мещане) в своей основной массе представляли собой крестьян-ремесленников, а русские города - особую форму сельских усадебных поселений с бытом, мало чем отличающимся от сельского, и не имевших ничего общего с городами европейского типа. Буржуазия, в собственном смысле этого слова, отсутствовала. Следовательно, не было ни человеческого материала, ни производительных сил, ни соответствующих идей, благодаря которым возникают и создаются нации.

Не будем забывать, что русские народы на несколько веков моложе главных народов Европы, где нации возникли в XVII - XIX вв. Этот процесс сопровождался не только слиянием народов, как это имело место в Италии или Германии. Скандинавия, скажем, непрерывно распадалась, а агония Австрии и Османской Империи продолжалась все XIX столетие.

Словом,  для кризиса Российской Империя имелись все необходимые предпосылки.  Недоставало лишь разложения власти, чтобы страна оказалась в состоянии “бессмысленного и беспощадного русского бунта”, что на языке образованной публики именовалось “социальной революцией” или “гражданской войной”. Заговор, уничтоживший власть императора и верховного главнокомандующего в самый разгар мировой войны, открыл дорогу и  бунту, и революции, и гражданской войне.

Особенности, в которых протекала гражданская война 1918-1922, заставили центральную власть, оказавшуюся у большевиков-коммунистов, использовать для победы малые народы России, расплачиваясь предоставлением этим народом политической автономии в земельных уделах. Белые, пытавшиеся оказать новой власти сопротивление и состоявшие главным образом из русских, имели в качестве противников инородцев (башкиры, татары, горцы Кавказа) и иностранцев (евреи, китайцы, венгры, чехи). Гражданская война, таким образом, приобрела характер не социального или религиозного, а межэтнического и межнационального конфликта, отягченного чрезмерным засилием еврейского элемента.

Когда война закончилась, оказалось, что большая часть России - это “союзные”, “автономные”, “народные” и тому подобные республики (коммуны, округа и т.п.) с собственными законами, правителями и властными кланами, состоящими, само собой разумеется, не из русских. Пришлось изобретать СССР, интриги вокруг которого достаточно отчетливо прослеживаются в дискуссиях среди руководства РКП и в партийной публицистике. Написанного в то время вполне достаточно для того, чтобы исчезли всякие иллюзии относительно того, почему военно-хозяйственная диктатура должна была пойти на нарочито-вызывающий децентрализм в государственном устройстве.

Суть идеологии, которую исповедовал режим, заключалась не только в показном пролетарском интернационализме. В качестве своего главного врага он рассматривал никогда не существовавший “великодержавный русский шовинизм”.

По крайней мере до 1936 советская Россия представляла собой страну, в которой официально отрицалась предшествующее историческое развитие и все русское подвергалось беспощадному запрету и уничтожению. Запрещалось преподавание истории, она фальсифицировалась “исторической школой Покровского”, искоренялось православие, уничтожались храмы и русская архитектура, переименовывались города и улицы, преследованию подвергалась русская интеллигенция, она выселялась из столиц, усиленно создавались инородческие руководящие кадры, которым прививалась ненависть ко всему русскому. При желании можно продолжить этот список “мероприятий”, в результате которого должен был возникнуть новый человеческий тип: вместо русского человека должен был утвердиться так называемый “советский человек”.

Не приходится удивляться, например, тому обстоятельству, что академик Сахаров, родившийся в 1922, исповедывал антинациональные, русофобские взгляды. Он так воспитывался не только семьей, но и школой, институтом, самим обществом. В его воспоминаниях можно найти признание, что впервые он услыхал слово ”русский” только в 1937.

Ситуация несколько изменилась накануне войны 1941 и продолжала колебаться в сторону национального строительства вплоть до 1953. Перечисление общеизвестных фактов можно опустить. Затем эта тенденция окончательно прекратилась, сменившись идеями “дружбы народов”, “социалистического содержания в национальных формах”, “новой исторически сложившейся общности людей”, “общенародного многонационального государства”, “строительства материально-технической базы коммунизма”, “развитого социализма” и тому подобных чисто схоластических конструкций. Марксистско-ленинские схемы, являвшиеся теоретической основой управления, превратившись в догмы, перестали развивать как науку, так и практику. В конце концов государственные институты СССР рухнули под давлением внутренних обстоятельств. Они не выдержали нагрузки. Что именно способствовало их падению?

Обобществление всего хозяйственного комплекса не превратило его элементы в один “концерн” и не допустило членов общества к присвоению той части процента на основной капитал, который должен реализовываться в качестве фонда личного потребления. Вновь созданный “концерном” валовой внутренний продукт, представляя собой общественный фонд, не распределялся между производительным населением в соответствии с принципом трудового участия.

Режим на протяжении всего периода своего существования так распределял (через фонды и лимиты) и обменивал (через цены и дотации) материальные ресурсы, что перекачивал их большую часть для потребления из русских территорий, где они создавались, в инородческие, где они потреблялись. Благодаря такой политики в русском населении постепенно утрачивалась экономическая потребности в общенациональном хозяйстве. Чем мощнее оно становилось, тем меньшая доля ею произведенного доставалась русскому населению. По сути дела в СССР реализовался экономический закон абсолютного и относительного обнищания русских и обогащения иностранцев и инородцев.

Чем больше сил тратилось русскими в производстве, тем меньшая доля произведенных продуктов возвращалась им в виде предметов потребления. Соответственно в зонах преимущественного проживания инородцев происходил противоположный процесс. Чем меньшая их часть вовлекалась в непосредственное производство, тем большая доля средств потребления оказывалась в их распоряжении. Например, в течении десятилетий на трудоемкий картофель, производимый в русских территориях, цена  за кг. составляла 0,1 руб., а за нетрудоемкие цитрусовые, производимые в Закавказье - 3 руб.

На протяжении последних 30 лет, предшествующих падению “коммунистического” строя, косвенные формы неэквивалентного обмена дополнились формами непосредственной эксплуатации. На инородческих провинциях страны развертывались новые производственные мощности, для работы на которых из русских территорий специально завозилась рабочая сила, которую в дальнейшем, в процессе и после распада СССР, подвергли еще и политической дискриминации.(Промышленные комплексы Эстонии, Латвии, Литвы, Татарии, Башкирии, Азербайджана, Узбекистана, Казахстана, Якутии и т.д.)

Центральная, Северная, Северо-Западная части Великороссии, Урал и Сибирь обезлюживались, разорялись, спивались и вымирали, тогда как инородцы Прибалтики, Бессарабии, Галиции, Новороссии, Кавказа, Закавказья и Туркестана накапливали денежные и материальные средства и усиленно размножались. Возникло имущественное неравенство не только между отдельными территориями, но и между отдельными этносами. Русские всегда оказывались в положении бедных продавцов и бедных покупателей, а инородцы и иностранцы, напротив, богатых продавцов и богатых покупателей.

Таковы были в общих чертах экономические предпосылки, создававшие нестабильность. Они усиливались благодаря этнополитическим факторам.

Официальная декларация  в начале 70-х о создании общенародного государства и новой, советской общности людей, проживающих в пределах СССР, не сопровождалась какими-либо государственно-правовыми мерами. Союзные и автономные республики не упразднялись. В Конституции 1977 года сохранилась норма о свободном выходе “союзной” республики из состава СССР, превращающая, таким образом, государство в конфедерацию временного типа. Поскольку против СССР с 1948 велась странами НАТО Холодная война, подобная конституционная норма создавала возможность взрыва противника, т.е. СССР, изнутри, открывала “легальный” способ выращивания внутри СССР “пятой колонны” Холодной войны.

Коммунистическая доктрина, взятая на вооружение властью после 1917, и требовавшая, с одной стороны, “диктатуры пролетариата”, а с другой - постепенного “отмирания” государства, так и не реализовалась. Теория, которая требовала для коммунистического проекта высшей формы развития производительных сил и всемирного масштаба реализации, доказывала  недопустимость эксперимента в масштабе отдельно взятой страны, но эксперимент над страной и сотнями миллионов людей тем не менее проводился. Поэтому, оказавшись во враждебном окружении, обобществление хозяйства не превратило Россию в “хозяйство-государство”. Страна все время своего существования продолжала оставаться “государством-хозяйством”, то есть сначала государством, и во вторую очередь - хозяйством.

Этнополитические отношения, которым не придавалось значения, оказались более важными, чем экономический базис. Поскольку теория, формально составлявшая символ веры советской России, в действительности была выброшена с “парохода современности”, как и “безнадежно устаревший” Пушкин, беспристрастную науку должна была сменить схоластика, “служанка богословия”. Пропаганда, воспитание и образование, труды и монографии твердили о преимуществах базиса над надстройкой, а в жизни надстройка диктовала свои условия базису. Политика господствовала над экономикой, уровень сознания определял, каким должно быть бытие, народы и нации сокрушали сословия и классы. Маркс продолжал оставаться великим, но это было величие фантаста, создавшего отвлеченную от реальности утопию.

Хозяйственно-экономическое развитие, опережавшее по темпам остальной мир, вместо того, чтобы стирать внутригосударственные перегородки, лишь укрепляло их. Различия между народными привычками, образом жизни, языком, культурной ориентацией нисколько не исчезали, а по мере развития общего, специального и высшего образования усиливались.

Чем дальше от своего революционного триумфа находилась правящая партия и чем ближе она оказывалась к своей официально декларируемой цели, тем меньшим авторитетом пользовалась она в обществе, и тем слабее она сама верила в правильность своего дела, выискивая различные хитроумные способы, чтобы подвергнуть ревизии “основы марксизма-ленинизма”.

Корень проблемы состоял в том, что посеянные в первые годы существования строя зубы дракона дали обильные всходы. За 60 лет сменилось и было воспроизведено три поколения руководящих кадров, которым навязчиво прививали идеологию “национальной интеллигенции” с комплексом ненависти к “русскому”. Пятая колонна внутри правящей номенклатуры создавалась вне зависимости от того, велась или не велась Холодная война. Такова была генетика политической системы.

Капитализм, как известно из “всесильной” теории, по мере развития выращивает и умножает силы своего могильщика - пролетариата. Практика пока что не подтвердила столь смелое предположение. О могильщике России, насколько известно, теории не разработано, но ее успешно заменила практическая деятельность сначала “демократов”, а затем “реформаторов”. "Коммунистический режим" позаботился об их интенсивном массовом производстве в результате своего развития, возвышения и гибели.

К чему же привел Россию этот эксперимент? Как только ее “национальные территории” благодаря безумной экономической политики обеспечили себя первоначальным капиталом, достаточным для самостоятельного государственного плавания, “национальная номенклатура” тут же проявила “пунийскую верность” и покинула своего великорусского “донора”. Для такого маневра “национальный экипаж кораблей” готовился давно.  Что же касается “донора”, оказалось, что ему на все, в том числе и на себя, было наплевать...